Я знаю, кто ты

Проходят дни, один проект сменяется другим, съёмки, выступления, написание шуток… Свободного времени у Сабурова не так много, но всё до последней секунды оно занято мыслями о Лёше и его «второй жизни». Нурлан думает об этом намного чаще, чем ему, по собственному мнению казаха, это позволительно. Но сделать ничего не может. Каждый раз, на его удивление, любая мысль какими-то извилистыми путями приводит к Лёхе. А думает он обо всём сразу: Как давно Лёша этим занимается? Он всегда был таким или открыл это в себе недавно? Неужели он спит с мужиками? Трахает их в жопу или трахают его? Вряд ли его, наверное, он актив. Как он ведёт себя при этом, от чего возбуждается? Сколько партнёров у него было? У него беспорядочные половые связи или он ответственно вступает в отношения? Кстати, об отношениях… Кто этот тип, откуда он взялся, откуда знает Лёшу? Может быть, это именно он склонил Щербакова к этому… бесчинству? Может, он у Щербакова первый? Почему он так похож на Нурлана? Случайно? Или это Лёхин вкус на мужчин… Если так, то хороший у него вкус. Но тип всё равно мерзкий, хоть и выглядит прилично. Трогает Лёшу своими руками, целует его, страшно представить, что ещё с ним делает, а ведь делает точно… Он, вообще, любит Лёшу?! А Лёша его… любит? Щербаков так и собирается скрывать это всё до конца жизни? Или кто, вообще, в курсе? Должен же он был хоть кому-то сказать… Или переживает это всё в одиночку? Что он чувствует?.. Вдруг ему нужна поддержка? Вообще-то, ему даже может быть страшно. Он, конечно, Щербаков, но ведь он живой человек. К тому же, как выяснилось, педик. Нет, Лёша не педик. Он может спать, с кем ему вздумается, но он всё равно охеренный мужик! Отличный друг! Отзывчивый, весёлый, всегда поднимает настроение, дерзкий, горячий… Что?! В смысле, он так-то довольно привлекательный, крепкий… Наверное, все эти пидоры слюни на его задницу пускают… И на торс… И на плечи… Блять, что?! В духе таких размышлений и проходят дни Сабурова. К слову, с Щербаковым они видятся, но только по работе. Предлагать дружеские встречи Нурлан перестал, потому что всё ещё не уверен, как правильнее вести себя с другом. А Лёша всегда рад видеть казаха на работе, но о личных встречах тоже молчит, видимо, всё по той же причине — у него «свои» планы. Из-за круговорота мыслей, от которого Нур сначала пытался избавиться, а потом плюнул и погрузился в него с головой, Сабуров стал более рассеянным и на работе, и дома с невестой. Его искренне перестали интересовать её дела, рассказы девушки он не слушает, лишь создавая видимость. Их интимная жизнь стала менее разнообразной. Диана много раз задавала вопрос, что происходит, но в ответ не получала ничего, кроме размытого «устал», «дела все разом навалились», «эта работа из меня все соки выжимает». Сначала она старалась не лезть, потом начала злиться и требовать внятного ответа, которого так и не получала. Они стали чаще ругаться. В один из таких вечеров, когда Нурлан вернулся не слишком поздно, но на предложение девушки сходить куда-нибудь вдвоём ответил безучастным отказом, всё началось по новой. — Я не заслужила такого отношения к себе! — Кричит Диана. — Я старалась быть чуткой, не трогать тебя, хотела тебе помочь, но тебе не нужна ни моя забота, ни помощь! Я не верю, что ты устал! Не верю, слышишь меня?! Я не слепая дура, как тебе бы, наверное, хотелось, я вижу, что ты мне врёшь! Врёшь уже сколько времени! Ты превратился в зомби! Всё время о чём-то думаешь, а меня как будто не существует! Я удивлена, что ты ещё приезжаешь ко мне после работы! Последние слова вызывают у Нурлана резкое возмущение, но, видя состояние девушки, он отвечает ей, не повышая голос: — Ди, не увлекайся! Я согласен, что немного ушёл в себя, но ты перегибаешь сейчас. — Немного?! Я для тебя пустое место! — Чщщщ, это не так, малышка, — Нур подходит к невесте, протягивая руки и пытаясь обнять, несмотря на её сопротивление. — Прости меня, мне очень жаль, что ты всё это так чувствуешь. Ты не пустое место для меня, просто я… У меня такой период в жизни, перемены, работа… Я много думаю, ухожу в себя, но к тебе у меня ничего не изменилось… Сабурову не так просто подбирать слова, потому что он сам толком не может понять, почему, собственно, стал таким. Почему мысли о Лёше начисто вытеснили из его головы все остальные, включая мысли о собственной любимой и любящей невесте. Диана, так и не позволив себя обнять, стоит напротив мужчины и смотрит с яростью и обидой. — Какие перемены?! — Девушка не снижает громкость голоса. — Что изменилось? Что изменилось на работе, что ты вдруг стал больше уставать? — Пожалуйста, перестань кричать. — Не перестану я кричать! Ответь на мои вопросы! — Новый проект, в следующем месяце еду в тур, к которому надо подготовиться… — И что?! Это твой обычный режим! — Может быть, мне стало тяжело в таком режиме? Может быть, мне нужен отдых больше, чем один день в две недели? Может быть, я живой человек, Диан? Нурлан сам понемногу начинает закипать, и всё, что он говорит сейчас, это не попытка скрыть истинную причину его холодности, это правда. В его жизни в данное время есть совсем немного вещей, которые позволяют ему не впасть в состояние уныния и подавленности из-за жёсткого графика, хронического недосыпа и нервного напряжения. К этим вещам относятся встречи с Щербаковым, даже их двухминутные диалоги в перерывах между работой, посещение кальянной, где казаху удаётся освободить свою голову вообще от всего, спортивные тренировки. Да, как ни печально ему себе признаваться, общения с Дианой в этом списке нет. Возможно, он слишком привык к ней, а возможно, ей просто не по силам его «разгрузить». Да он от неё этого и не ждёт, он хочет, чтобы она жила легко и наслаждалась, чтобы порхала бабочкой, чтобы не знала никаких проблем. — Ты говоришь это специально, — продолжает Диана, — я хорошо тебя знаю! Если бы ты просто устал, как ты говоришь, ты бы не был таким холодным! У тебя что-то происходит, я это вижу прекрасно. Что-то изменилось. — Значит, видимо, я изменился. — Нурлан! Я хочу, чтобы ты мне всё объяснил прямо сейчас! Мне надоело! Я твоя невеста! Я имею право знать, почему ты вдруг «изменился»! — Хорошо, ты права! Дело не во мне, дело в Лёхе, у него в жизни непростая ситуация, и я беспокоюсь… Я не уверен, что могу ему чем-то помочь… Что ему вообще нужна помощь… Но я постоянно кручу это в голове, потому что… ну, он мой друг! Близкий человек. Если бы я мог… — То есть ты хочешь сказать, — перебивает Диана, — что всё это время ты думаешь о Лёхе, да? Что я стала для тебя пустым местом из-за какой-то там ситуации у Щербакова? С которым вы, кстати, сколько уже нормально не общаетесь? — При чём тут… Ты не веришь? — Очень смешно, Нурлан! Нет, я не верю! Ты сам себя слышишь?! У Щербакова проблемы, и поэтому тебе стало на меня плевать! Ты точно меня держишь за полную идиотку! Ты хочешь скрыть от меня… — Я не хочу ничего скрыть, я сказал как есть! Послушай… — Я слушала! А ты вешаешь мне лапшу! Уйди, не хочу тебя видеть! Девушка резко разворачивается и уходит в спальню, захлопывая за собой дверь. Сабуров, не то в недоумении, не то в гневе, хватает свой телефон с кухонного стола и так же резко направляется в прихожую, где быстро надевает верхнюю одежду, берёт ключи от машины и покидает квартиру. За полчаса он добирается до любимой кальянной, с владельцем которой хорошо знаком. В этом заведении он всегда может провести время так, чтобы его никто не трогал, туда он едет всегда, когда хочет побыть один и забыться. Занимая уютное место со столом, круговым диваном и полупрозрачными занавесками, которыми можно оградиться от посторонних глаз, Нурлан заказывает кальян и один стакан виски. Он не хочет и не собирается напиваться, хочет выпить только один этот стакан, чтобы погасить разыгравшуюся внутри эмоциональную бурю. Поэтому свой виски он выпивает залпом, почти не заметив, что становится поводом всё же заказать ещё один стакан. Казах злится. Ситуация кажется ему такой нелепой: он думает о Лёше, который оказался геем, из-за этого перестал уделять внимание своей невесте, она устроила вполне оправданную истерику, а когда он попытался сказать ей правду, обвинила его во лжи. И это на фоне напряжённого режима, в котором Нурлан крутится, как белка в колесе, не первый год. За этими мыслями следует уже третий стакан виски, который обещает быть последним. А Лёха? Тоже хорош! Ведь даже не звонит! Ничего не предлагает, никуда не зовёт. Нур тут только о нём и думает, а он там сосётся со своим этим… непонятно, вообще, кем! У него теперь одни только пидоры в голове, а о друзьях-натуралах он забыл?! Пусть будет ещё четвёртый стакан, как-то они совсем незаметно «уходят». И вот сейчас Сабуров сидит в кальянной один и пьёт виски тоже один. Как будто ему не с кем разделить свои переживания и беспокойные мысли. А ему, между прочим, паршиво! Из-за Дианы? Конечно! Видеть, говорит, не хочет! Не верит его словам! Не верит, что Нур может быть таким из-за Щербакова! А он только за Щербакова, может быть, и может так переживать! Больше ни за кого. Щербаков ведь близкий, родной… Где он, блять?! Долго он ещё будет игнорить Нурлана из-за своих пидорских похождений?! Пятый стакан. Последний. Завтра в планах прямо с утра сесть и подготовить материал для выступления. Ага, как же! В таком состоянии только шутки и писать! Ебаные эти шутки… Сабурову не смешно, совсем не смешно и не весело. Он устал, действительно устал от камер, от того, что постоянно на виду, что должен поддерживать этот свой образ, что бы ни творилось у него внутри… Хорошо Лёхе, он какой в жизни, такой и на сцене. Притворяется только в том, что натурал, но это другое. Характер-то у него правда такой, как и перед камерами. И всем он нравится… Искренний потому что, простой, ничего не пытается из себя строить. Ну, разве что натурала. Нурлан что, опять думает о Лёше? Ещё стакан. Есть в этом мире ещё какие-то события и ситуации, размышления о которых не приводят к Щербакову и тому, как он распоряжается своей жопой? Бля… А вот всё-таки как он ей распоряжается? Или он чужими распоряжается? А член он сосал? А ему? Сука, а где виски?! Ещё стакан. Хм, а если Лёха такой горячий, блять, может, у него и групповой секс был? Это пиздец, конечно, но если предположить, что он пассив… Кто-то ставит его раком и берёт за волосы, пока дерёт… Ну, Нурлан бы взял за волосы… Ну так, гипотетически. Взял бы за волосы и отодрал бы очень жёстко. Интересно, как Лёшенька стонет? Да блять! Ещё стакан. Лёшенька, может, сам кого-то жёстко дерёт! И скорее всего! Но быть пассивом… хуй знает… ему бы подошло… Да какое Нурлану до этого дело?! Уже ночь. Сабуров сидит пьяный и курит свой кальян, уставившись в одну точку. Надо уходить, точнее уезжать домой и ложиться спать, чтобы завтрашний день не превратился в один сплошной отходняк. Дома Диана, злая и недовольная. Нет никакого желания выяснять с ней отношения ни сегодня, ни завтра на уже 100%-но больную голову. В гостиницу? Сам Нурлан за руль уже не сядет. Зачем за руль? Зачем в гостиницу? У него что, друга непьющего нет? Казах берёт в руку телефон, находит имя Щербакова, нажимает «вызов». Слушает гудки до тех пор, пока тот не берёт трубку: — Нурик? — Голос спокойный, почти сонный. — Лёш… ты просил позвонить в любое время… Я вот звоню… — Пьяный? Кто с тобой? — Один. — Один набухался? Где ты, блять, сокровище моё? — В кальянной своей… ну не моей, ну ты понял! Понял же? — Понял-понял. Собираюсь. Ни с кем там не разговаривай, с незнакомыми дядями никуда не ходи. Я скоро буду. — Лёша… — А? — …«Б»… приезжай, я жду. — Мчусь!