Я знаю, кто ты

Нур не такой уж и пьяный, чтобы не добраться до квартиры самостоятельно, но Лёхе это знать необязательно. Поэтому, когда Щербаков открывает машинную дверь со стороны Сабурова и помогает выбраться из автомобиля, казах не сопротивляется. Даже наоборот — слегка наваливается на Алексея, чтоб тому не пришло в голову отпустить его на произвол судьбы. Светловолосый, бурча себе под нос что-то об алкоголизме, о наглости, о полной потере берегов и о собственной бесхребетности, сопровождает друга до самой входной двери, затем до ванной комнаты, затем до кухонного стола. Ставит перед «этим алкоголиком» стакан воды по его просьбе и уже собирается уходить. — Останься, — хрипловатым негромким голосом просит брюнет, — у тебя выходной завтра, я помню. — Да, и у меня всё ещё планы на эту ночь и на завтрашний выходной. Нурлан морщится: — Останься, Лёх… Дианы нет… Можем лечь спать, если хочешь, чтобы ты набрался сил перед завтрашним секс-марафоном… Если ты ещё не натрахался, конечно. — Нур, ебать тебя в рот! Ты что, опять начинаешь?! Я не собираюсь объясняться с тобой, ясно?! Я могу трахаться с кем угодно и столько, сколько мне, нахуй, вздумается! К тебе это вообще не имеет отношения! — Имеет! — Сабуров тоже повышает голос. — Я не хочу, чтобы ты трахался с ним! Лёша в недоумении смотрит на рассерженного друга: — Эээ… с кем? — Ты знаешь с кем! С BMW-шником твоим ебаным! — Я нихуя не понимаю, Нур… — Чего ты, блять, опять не понимаешь… Брюнет резко встаёт из-за стола и через секунду оказывается перед совершенно растерянным Лёхой. Он подходит к нему слишком близко, запретно близко, так, что каждый ощущает кожей дыхание второго. — Он же не интересен тебе, — продолжает Нур вполголоса, — почему ты с ним спишь? — Хочу и сплю, тебе-то какая разница, я понять не могу… — Щербаков тоже стал говорить тише. Сейчас он даже делает полшага назад, продолжая изумлённо хлопать глазами. Казах делает полшага вперёд: — Потому что я знаю настоящую причину… — Нур, перегар… — Лёша, растерявшись окончательно, находит повод, чтобы отвернуться, но сильная рука мужчины напротив крепко хватает его за скулы, вынуждая продолжать смотреть перед собой. — И ты сам мне её назовёшь. Нурлан преодолевает сантиметры расстояния между ними и прикасается губами к губам друга, продолжая сжимать пальцами его скулы. Щербаков охуевает пару секунд и резко отталкивает от себя брюнета, сам отступая назад на большой шаг. Но для Сабурова это ничего не меняет, он не собирается прерывать свой порыв, с происхождением которого он разберётся позже, из-за проклятого развратного Лёхи, который внезапно решил стать робким. Казах делает два шага вперёд, кистью одной руки притягивает к себе за затылок голову Алексея, а второй рукой так же властно обхватывает его талию, тоже притягивая к себе вплотную. Целует снова, уже прорываясь в чуть приоткрытые от удивления губы языком. Глаза Щербакова широко открыты и смотрят в лицо друга, в котором на таком близком расстоянии, точнее его полном отсутствии, ничего не удаётся разглядеть. Хотя, если бы удалось, то Лёхе бы точно понравилось: глаза брюнета чуть приоткрыты, губы жадно впиваются в чужие, кусая их и чуть облизывая, дыхание сбитое и горячее вовсе не от алкоголя, на лице играет выражение страсти и желания. Пославший ко всем чертям и недоумение, и непонимание, и приличие, и уважение к гетеросексуальности друга, светловолосый начинает отвечать так же яростно и с такой же жаждой. Он закрывает глаза и позволяет приятным ощущениям от их близости поглотить себя, заполнить изнутри, лишить разума. Нурлан чувствует, что тело перед ним становится всё податливее, поэтому, не теряя времени, ловко перемещает его к стене, прижимаясь с другой стороны. С каждой секундой становится всё жарче и всё сильнее хочется большего. Сабуров сбрасывает с друга куртку, которую тот так и не снял, не собираясь задерживаться, и запускает под футболку обе руки. Тело Лёхи тёплое, крепкое, очень приятное на ощупь. Безумно хочется изучить его руками, но внимание Нура упорно перетягивает на себя бугорок в Лёхиных джинсах, который брюнет ощущает передней стороной своего бедра. Правая рука казаха скользит к нему и осторожно сжимает. Сквозь дрогнувшие в поцелуе губы вырывается первый негромкий стон Щербакова. И стон этот такой сладкий, что Сабуров решительно посылает остатки гетеросексуальных сомнений по поводу всего происходящего и, кажется, готов на всё, чтобы услышать это снова. Но больше не слышит, даже несмотря на то, что продолжает сжимать и водить пальцами по Лёшиному члену сквозь джинсовую ткань. «Ну, неееет, так не пойдёт» — думает про себя Нур и, атакуя Лёшин язык своим, расстёгивает пуговицу, а затем и молнию на штанах друга. В следующее мгновение рука брюнета, пройдясь вниз по горячей коже, уже сжимает твёрдый половой орган, обводя головку большим пальцем. Но вместо стона Щербаков надрывно произносит, стараясь отстранить от себя Сабурова, что получается не очень: — Нур… ммм… Нур… ты понимаешь, что делаешь?! Лёша не может отстраниться сам, ведь спиной и затылком плотно прижат к стене, а оттолкнуть такого желанного казаха не поднимается рука. — Понимаю, заткнись. Брюнет возобновляет их поцелуй, спуская Лёхины джинсы немного ниже, чтобы обеспечить себе полный доступ к его возбуждённому органу. Затем уже сам отрывает свои губы от чужих, одной рукой мягко берётся за светлые волосы, тем не менее крепко их сжимая, чтобы Щербаков не мог отвернуться, второй рукой начинает водить по члену вверх-вниз. При этом неотрывно смотрит в серо-голубые глаза. Алексей, как загипнотизированный, не может отвести взгляд от тёмно-карих впившихся в него глаз. В них он видит страсть, силу и уверенность, интерес и наслаждение. Нурлан же видит в глазах напротив всё ещё удивление и непонимание, но это-то ладно. Он видит в них обожание! Нежность, теплоту и настоящее блаженство, быстро перетекающее в экстаз. Сейчас казах убеждается окончательно — Лёха в него влюблён. Перед ним лучшее тому доказательство. Проходит совсем немного времени, пока Сабуров дрочит своему другу, глядя глаза в глаза. Для Щербакова это слишком! Слишком неожиданно, слишком желанно и слишком хорошо. Вскоре его взгляд мутнеет, веки чуть опускаются, а брови искривляются напряжённым изломом. Светловолосый цепляется за плечи казаха обеими руками, чуть ли не повисая на нём, из груди вырываются стоны накатившей эйфории, которые Лёша не в состоянии сдерживать, как ему бы, наверное, хотелось. Нурлан ощущает на своей руке тёплые капли, но не может оторвать глаз от Лёхиного лица, на котором отражены все оттенки сладостного удовлетворения. Что за удовольствие — смотреть на это лицо! Русый иссякает и затихает, опуская голову вниз и с трудом оставаясь на ногах, а руками всё ещё держится за плечи брюнета. Сабуров отпускает светлые волосы и нежно гладит их несколько раз. Затем проводит пальцами по щеке и скулам, останавливаясь на подбородке и поднимая Лёшину голову, вынуждая снова посмотреть на себя. Лёша смотрит. Удовлетворённо, немножко устало и тяжело дыша. Нур наклоняется и целует, прижимаясь к замкнутым губам, но именно такого поцелуя он и хочет в эту минуту. Отрываясь через несколько секунд, казах указывает взглядом вниз на собственный бугорок в штанах и говорит с лёгкой улыбкой: — Поможешь? Щербаков, не произнося ни слова, кивает и неторопливо опускается на колени. Он вовсе не уверен, что друг имел в виду конкретно оральный секс, но ему так хочется именно отсосать, что он решает проявить эту инициативу. Его энтузиазм растёт, пока он расстёгивает и спускает штаны Сабурова, так и не услышав ни одного «против». Член брюнета в полной боевой готовности. Ещё секунда, и он медленно-медленно погружается в горячий и влажный Лёхин рот, утыкаясь головкой в нёбо. Лёша закрывает глаза, втягивает воздух носом и не торопясь водит губами по пенису, задерживаясь на пухлой головке, которую обводит языком особенно старательно. Господь, как же ему нравится! Сосать этот большой ствол, слизывать предэякулят, капельку за капелькой, обхватывать его пальцами, целуя у самого основания и задевая яички кончиком языка. А потом снова позволить члену проникнуть в свой рот, пропустив его максимально глубоко, в самую глотку, и оставить его там на пару секунд, почти профессионально подавляя рвотный рефлекс. Нурлан помнит о том, что Лёша любит сосать. И если бы казах себе честно признался, он бы согласился с тем, что с того самого откровенного разговора между ними ему до дьявола было интересно, что чувствуют те мужчины, которым отсасывал сам Алексей Щербаков. Теперь он знает. И также он знает, что ни в каких самых смелых мечтах не мог вообразить, что Лёша делает это настолько умело и приятно. Запредельно хорошо! Сабуров вытягивает перед собой обе руки, опираясь о стену, потому что просто стоять, когда твой член обрабатывает столь талантливый рот, нет никаких сил. Глаза казаха закрыты, он не смотрит вниз, он полностью отдаётся новым невероятным ощущениям, отпуская абсолютно все мысли. Он не думает ни о чём, ему просто чертовски хорошо. Сквозь облака седьмого неба, на котором сейчас пребывает Щербаков, испытывающий не меньшее удовольствие от своего «дела», до него доносятся негромкие низкие стоны, которые заряжают ещё больше. Воодушевлённый Лёша переходит к чуть более активным действиям, надеясь, что казах продержится ещё какое-то время, позволив русому продлить удовольствие им обоим. Но чуда не случается. При данных обстоятельствах не кончить прямо сейчас для Сабурова действительно было бы чудом: Лёхин рот на его члене — это слишком хорошо. Невозможно хорошо. Невыносимо хорошо. Тело брюнета напрягается, вместо дыхания с губ срываются низкие рычащие стоны, ладони на стене сжимаются в кулаки, и в нёбо Щербакова бьёт струя тёплой спермы. Алексей уже руками доводит дело до окончательного финала, пока последняя капля не попадает на его язык. Затем бережно целует головку, поправляет другу нижнее бельё и штаны, встаёт и уходит в ванную. Нур, не успевая прийти в себя, следует за ним через несколько секунд и застаёт уже умывающимся. — Не сглатываешь? — Одна тёмная бровь чуть поднимается наверх, а на губах играет довольная улыбка. — Нет, — Лёха выключает воду и поворачивает к Сабурову мокрое лицо, по которому так соблазнительно стекают капельки воды. — Никогда не глотал или только с натуралами так поступаешь? — Никогда. Щербаков смотрит спокойно, без стеснения — привычный для него вид, который будто сообщает: «Какой есть. Если что-то не нравится, катись на хуй». Что сделано, то сделано, он не знает, к чему это приведёт, но переживать об этом незачем, ведь всё уже произошло. И Лёша этому рад. Сабуров опирается всем телом на дверной проём, взглядом изучая старого друга, на которого смотрит теперь, конечно же, по-новому. Ему нравится то, что он видит: Алексей не напуган, не замкнут, а вполне уверен в себе и готов, похоже, к любому исходу. Ха! Ещё бы он не был уверен в себе! Тот, кто так божественно отсасывает, может по праву чувствовать себя на вершине мира. — Так ты останешься? — Уже без игривой улыбки спрашивает казах. — Если ты хочешь, — Лёша всё же опускает глаза, но не выглядит при этом как влюблённая бедняжка-школьница, которой посчастливилось пойти на свидание, а выглядит, скорее, мило, очаровательно. — Хочу, но с условием. Алексей хмурит брови и поднимает на брюнета заинтересованный взгляд. А тот продолжает, возвращая игривую улыбку: — Спать ляжешь со мной.