Я знаю, кто ты

Вскоре Алексей покидает квартиру Нура, чтобы заехать к себе и привести себя в порядок перед работой, на которой сегодня они должны увидеться. У Сабурова голова гудит от мыслей о ночи с Лёшей, о разговоре с Дианой и о том, что через несколько часов он должен выглядеть беззаботным, уверенным в себе и красивым… Непонятно, как стилистам удастся «поправить» его разбитую и слегка увеличенную в размере губу. К вечеру он приезжает на студию и ожидаемо сталкивается с негодованием организаторов по поводу своего внешнего вида. Пудра, направление света, минимум крупных планов и только со «здоровой» стороны и другие хитрости позволяют провести рабочие часы кое-как, особо не выбиваясь из графика. Но на будущее съёмочный план всё же приходится изменить. Суета, ругань… сумасшедший день. Ближе к концу работы Нурлан понимает, что больше всего на свете ему сейчас хочется увидеть Лёху. Хотя бы просто увидеть, уже стало бы легче, а то сегодня он точно не дотянет до дома из-за нервного истощения. Но Лёхи почему-то нет. Уже завершая дела, казах набирает его номер, но автоматический голос сообщает ему, что Щербаков находится вне зоны доступа. Ну вот… Неужели придётся ехать домой одному? Нет, Нур его найдёт. Когда не остаётся больше никаких дел, брюнет снова делает попытку дозвониться до друга, но результат тот же — недоступен. Отправляясь в соседний павильон, в котором должен был находиться Алексей, Сабуров выясняет, что тот ушёл с вещами полчаса назад. Идя по коридору, казах делает ещё одну неудачную попытку дозвониться до Лёши, и как только в его голове возникает мысль об «идеальном завершении этого ебучего дня», он отрывает взгляд от телефона в руке и видит, что опять чуть не налетел на Попова. — У тебя уже традиция не замечать меня в упор? — Как всегда приветливо улыбаясь, говорит Арсений, привычно протягивая руку. — А у тебя талант появляться, когда я выпадаю из реальности из-за Щербакова? — Нурлан улыбается и пожимает руку, обращая внимание на то, что Арс совершенно не удивлён разбитой губе казаха, которую точно заметил. Арсений же, глядя на эту губу, не может сдержать улыбки. Сабуров усмехается и качает головой: — Ты всегда в курсе всех пидорских дел, я вижу? — Не всегда, — Попов опускает искрящиеся задором глаза, — но в «Мустанге» все только и говорят о твоём величественном появлении и о том, что ты любого готов порвать за Щербакова. Ну и ещё все знают, что вчера ты, скажем так, немного «пообщался» с Тамом. — С кем? — С твоей копией. — Аа… И откуда же все это знают? — Ну знаешь… Вчера пара друзей Тама видели его с кровавым месивом вместо лица, а сегодня о вашем «разговоре» гудит весь клуб. Слухи, короче. — Хм, всё-таки ты в курсе всех пидорских дел, как бы странно это не звучало… Попов весело пожимает плечами. Нур продолжает уже более сосредоточенно: — И, кстати, раз уж это так, ты должен знать… Где, блять, опять Щербаков? Я ему дозвониться не могу, он уже полчаса вне зоны доступа. — Да они в баре внизу сидят, там связь постоянно не ловит. — Кто «они»? — Как это «кто»? — Арсений улыбается очень тепло, — Лёшенька твой и Тошенька мой. — Лёшенька и Тошенька? — Не в силах сдержать такой же тёплой улыбки, переспрашивает казах. — Лёшенька и Тошенька. Несколько секунд мужчины смотрят друг на друга, молча улыбаясь. Потом Сабуров возобновляет разговор, сменив сосредоточенный тон на гораздо более мягкий: — А в какой момент они стали вместе по барам ходить? — С некоторых пор, Нурик, у них появилось много общего, хотя они оба предпочитают считать себя универсалами, — улыбка так и не сходит с лица Попова. — Я не знаю, как Шаст, но Лёша и был универсалом… до меня. — У Шаста та же история, только вместо тебя я. В общем, Лёша с Тохой гораздо ближе общается, чем со мной. Поэтому я, если и был когда-то в курсе того, что между вами происходит, то только в общих чертах. А вот Тоха… Он даже злился на меня, когда узнал, что я тебе помог. Хотя, думаю, сейчас он тобой доволен, — усмехается Арс, взглядом указывая на разбитую губу Нура. — А Шаст доволен, потому что Лёша доволен? — Блять, они такие милые! Подружились же! Арсений, словно мартовский кот, растекается в улыбке с полными очарования и умиления глазами. Сабурову, глядя на него, тоже становится спокойно. К тому же, он рад узнать, что Щербаков переживал всё отвратительное поведение Нурлана не один. Неудивительно, что Шастун злился и не хотел, чтобы Попов помогал казаху. Солидарность, блин. — Ну что, ты идёшь? Я в кабинет за вещами и в бар, — спрашивает Арс, постепенно избавляющийся от мечтательного выражения лица. — Идём. — А выражение лица Нура, наоборот, становится всё более мечтательным. Мужчины вместе заходят в кабинет, откуда Попов забирает свои вещи, затем спускаются на первый этаж, выходят, чуть огибают здание и оказываются в том самом баре, находящемся в подвальном помещении, где действительно плохая связь. Останавливаясь на входе, брюнеты начинают смотреть по сторонам в поисках «Лёшеньки и Тошеньки». Сабуров замечает их у противоположной стены за небольшим столом. Щербаков с разведёнными в стороны локтями опирается подбородком на скрещенные под ним пальцы кистей, сидя на своём стуле и в то же время полулёжа на столе. Напротив сидит Шастун, навалившийся на стол локтями, и что-то говорит светловолосому. Нур хлопает Арса по плечу, кивая в сторону пассивов, и брюнеты направляются к ним. — Можно к вам, котята? — Весело спрашивает Попов. — Блять, кто?! — Щербаков мгновенно морщится и в упор уставляется на смеющегося Попова, — какие, нахуй, котята?! — Он всегда так реагирует! — В голос смеётся Арсений, обращаясь уже к Нурлану. После нескольких рукопожатий подошедшие мужчины садятся за стол друг напротив друга и, соответственно, между уже сидящими Антоном и Алексеем. Сабуров замечает, как ласково переглядываются Шастун и Попов, которые, конечно, не могут поприветствовать друг друга поцелуем при всём честном народе бара. Переводя нежный взгляд на Лёшу, казах видит на его лице грустную улыбку. — Ну что с тобой? Ты опять сбежать хотел? — Спрашивает Нур, тихонько задевая локтем локоть Лёхи. — Нет, я с Шастом хотел поговорить… — Начинает Щербаков, но его перебивают. — На самом деле он был готов сбежать! — Внезапно подключается к диалогу Шастун, переводя убедительный взгляд с Лёши на Нурлана. — И, кстати, неделю назад я был бы с ним согласен (делает многозначительную паузу, не сводя глаз с Нура)! Но ты исправился. Антон, наконец, меняет сердитый взгляд на улыбку. Вслед за ним улыбается Арсений. Сабуров тоже улыбается, а потом снова смотрит на Лёшу и говорит: — Если я исправился, то почему ты всё равно готов сбежать? Светловолосый не успевает ответить, за него снова говорит Шастун: — Он нервничает из-за тебя! — Блять, Тох! Я умею говорить! — Возмущается Щербаков. — Никто не сомневается, Лёш, в твоём умении работать языком, — Антон, несмотря ни на что, говорит серьёзно, — но сейчас позволь мне! Ты всё равно не скажешь ему то, что нужно. Алексей снова собирается возразить, но на его плечо внезапно ложится тёплая ладонь казаха, а взгляд тёмно-карих глаз безмолвно просит не перечить. Русый недовольно и самую малость растерянно замолкает, а затем они оба смотрят на Антона, готового продолжать свою речь. И тот продолжает: — Нур, ты очень много значишь для Лёши. Но ты так долго строил из себя натурала, что он сомневается, понимаешь ли ты, во что ввязываешься. Точнее, не совсем так… Сначала ты строил из себя натурала, а потом как-то быстро взял и принял свой интерес к… телам покрепче. Лёха переживает, что ты немного… запутался, а когда раздуплишься, когда поймёшь, ЧТО значит быть геем, особенно когда ты знаменит, то пошлёшь ко всем чертям все эти сексуальные мужские попки, — здесь Антон по-озорному улыбается, вскоре снова становясь серьёзным. — А все проблемы, которые будут возникать на почве твоей ориентации, ты неосознанно будешь связывать с Лёхой. И винить его неосознанно в том, что жизнь стала другой, не такой гладкой, более рискованной и так далее. Вот из-за этого он нервничает. Сабуров внимательно смотрит на Шастуна, выражение лица которого сейчас напоминает открытую книгу, не скрывающую ни одного предложения, ни одного слова и даже буквы. Поворачивая голову в другую сторону, Нур на мгновение замечает внимательно наблюдающего за ним Попова. И, наконец, повернувшись к Лёше, казах видит несколько сердитый взгляд серо-голубых глаз, адресованный Антону. — Спасибо, что оставил всё это между нами, блять! — Ворчит Щербаков, метая молнии в Шастуна. — Ты бы бегал от него неделю, прежде чем решился всё это сказать! Я сделал тебе одолжение! Вам обоим! — Шаст явно пребывает в полной уверенности, что поступил правильно. Глубокий вздох и опущенные глаза Лёши оповещают всех сидящих за столом о том, что Лёша с ним всё-таки согласен. — Не для того я шастал по гей-клубу… — Задумчиво произносит Нурлан, а затем вновь касается Лёшиного плеча, — поехали. Лёша слегка удивлённо смотрит на встающего из-за стола Сабурова, который, улыбаясь самой искренней улыбкой, говорит Попову и Шастуну: — Спасибо, ребят, дальше мы сами. Те понимающе кивают, встают со своих мест и все четверо обмениваются рукопожатиями. Молча поместив ладонь на основание шеи друга, Нур ведёт Щербакова к своей машине. Оказавшись внутри, он заводит мотор и, пока автомобиль прогревается, очень спокойно говорит, обращаясь к до сих пор не проронившему ни звука Лёхе: — Я понимаю, почему ты переживаешь. Но я ведь не ребёнок, я осознаю, что жизнь не будет прежней, осознаю, чем это мне грозит. Правда осознаю, Лёш. И я не запутался, я просто… выбрал. Может быть, мне это далось легче, чем тебе в своё время. Но, кто знает, если бы тогда ты знал, что не просто меняешь ориентацию, а меняешь её, чтобы быть со мной… Может быть, и тебе было бы легче. — Я перешёл на парней, потому что понял, что хочу тебя… — Уже тогда?.. — Уже тогда… — Но ты же… Ты же спал с другими мужиками… Ты же никогда не пытался подать мне даже намёка… — Я не мог. Я, как и все, знал, что ты натурал и гомофоб, и уважал твой выбор. Да и разве я мог так рисковать? Твоим отношением ко мне, нашей дружбой, репутацией… Я пошёл в этот клуб и менял партнёров, потому что надеялся, что это поможет переключиться с тебя на кого угодно… Но так и не переключился. — И нашёл мою копию? — Ну да… Он тогда ещё не был прям твоей копией. Рост, тёмные глаза и волосы — это да. Он долго ко мне подкатывал, и я как-то в шутку сказал, что, если он будет выглядеть в точности как ты, то я, может быть, уделю ему время. Через несколько дней он полностью сменил стиль, сделал причёску, как у тебя, избавился от щетины… И, честно, я так охуел, когда увидел его таким! Я тогда подумал, может и правда… — Не продолжай, я понимаю, что ты подумал. И что ты сделал — тоже понимаю… Но теперь ты будешь делать это только со мной. С оригиналом, блять. — Ты про секс? — Я про всё. Хотя, соглашусь, секс с тобой — очень весомый аргумент, чтобы перейти на пидорскую сторону. — Так ты правда перешёл? И не сомневаешься? — Не сомневаюсь. Нурлан поворачивается к Лёше и смотрит на него взглядом а-ля «всё решено», наблюдает, как расслабляется лицо напротив, разглаживаются тревожные морщинки, успокаивается дыхание. Сабуров медленно наклоняется к теперь уже своему партнёру, дотягиваясь до сухих губ, и прикасается своими, получая в ответ такое же бережное прикосновение. С каждой секундой поцелуй становится всё более смелым и напористым, а мир за пределами этой машины перестаёт существовать. — Больше не нервничаешь? — Прерываясь, спрашивает чуть запыхавшийся Нур. — Очень нервничаю, — с хитрым блеском в глазах отвечает Щербаков. — Тогда поехали домой, буду тебя успокаивать.