У.П.С.(Oops)

- Чего такие притихшие? Что стряслось? Забежали сюда, как убегали от кого-то… - Сокджин ведет автомобиль к автостраде, осматриваясь в боковые зеркала. - Шш, он заснул, - тихо отвечает Юнги, смотря на Чимина, что не произнес ни звука с самого начала дороги от его дома. - Будто твой ребёнок, - ласково произносит Джин, бросая в зеркало беглый взгляд на брата, - я просто переживаю. - Он и есть ребёнок, который встал сейчас против родителей, - на лице Юнги залегло хмурое выражение и усталость, будто его выжимали в течение вечера, хотя так и было. Старший заботливо перебросил его ноги через свои бедра, поглаживая выставляющиеся колени через дырки на светлых джинсах. Ровное дыхание Чимина мягким потоком обдувает шею и нижнюю челюсть Юнги. Тих и спокоен, когда спит, думает тот, прокручивая вновь и вновь всю сцену с его родителями, будто из фильма. Пригладив выбившиеся пряди у Чимина аккуратным движением, Юнги тяжко выдыхает от понимания, что с этим мальчишкой случилось хоть все и впервые, но так сложно и запутано. Они совсем не как те подростки, что могут без оглядки мчаться куда-то, хотя сейчас так и делают, но от этого проблема не решится. И Чимин в своей ответственности это понимает, скрывает и импульсивно противостоит, но разговаривать с родителями, рано или поздно, по-нормальному придется. Почему Мин так думает? Потому что сам в таком положении. - Ладно, оставлю вас, потом поднимайтесь ужинать, по вашим лицам понятно, что там не поели, - через двадцать минут объявляет спокойным голосом Джин, припарковавшись в подземной парковке. Он оборачивается, встречается глазами с братом, читая без слов его беспокойство, что прильнуло на плечо в виде целого Чимина, – но мы все равно будем с тобой говорить. Кинув ключи Юнги в руки, Джин выходит и неспешной походкой удаляется. - Хён, я не ребёнок, - выдыхает мягко младший тут же, потираясь щекой о рубашку Юнги, - я забрал тебя из клуба девственников, помнишь? - Чимин-а-а, - с грудным смехом спокойно реагирует старший, не удивляясь ни капли, почему тот не спит, - ты забрал меня всего по частям, клея заново. - Вот бы я сам себя сумел забрать подальше от родителей, - бурчит недовольно он под нос. – Видите ли мне нет восемнадцати, так теперь и считаться со мной не нужно? - Наверное, так у всех, Чимин. Каждый родитель имеет права на ребенка, как на собственность. Жутко звучит, знаю, - подёргивает ободряюще Мин плечом, на который прильнул Пак. - Я бы не стал так вести себя, если бы мой ребенок привел друга в гости… - Они осторожничают, понимаешь, потому что любят тебя и хотят лучшего? А я… - Юнги усмехается, бросив взгляд на себя в отражение стекла, - а я в их глазах не самое лучше для тебя. - Ты прекрасен такой, какой есть, самый-самый лучший, - выдыхает Чимин, руками сжимая складки его одежды и смотря из-под низу так, что глаза выглядят как у настоящего ребенка, - я не успел им просто это показать. Хён, я так люблю тебя и, пожалуйста, не обижайся на мою маму. Она не должна была так… так… - Плохое вышло сватовство, - следует шутка от Юнги. Чимин приподнимает подбородок с легким неверием от услышанного в глазах на него. - Хочешь жениться на мне? Юнги лишь опускает взгляд куда-то к своим коленям, точнее к чиминовым, потому что лежат на его ногах, и прячет смущение в прикусе щеки изнутри. Любой подросток задумывается об этом, состоит он в отношениях или нет, но предмет обожания есть у каждого – и в качестве своего супруга рассматривается без вопросов. Просто кто-то тихо, записывая в дневник, а кто-то как Чимин – выпаливает сходу, заставляя Юнги стушеваться. - Хён, я шучу, - Пак прищёлкивает одним пальцем его по носу, тут же целуя туда мягкими губами, - но перспектива заманчивая. - Не сомневаюсь, - усмехается глазами и ртом тот. - Юнги, если я уеду, то как скоро мы сможем встретиться? Пусан не близко, да и денег не хватит ездить на выходных как у тебя, так и у меня, - приподнявшись в объятиях, младший поправляет футболку, лучше заправляя ее за пояс. – Ты, конечно, водишь машину, но я ни за что не попрошу тебя ехать на ней такую дорогу. - Пожалуйста, не беспокойся об этом, сейчас тебе стоит помириться с родителями и все продумать на ближайшее время. - Так я уже думаю, хён, - в рывке Чимин перебрасывает ногу через бедра старшего и садится, наклоняется к лицу. – Ты опять вгоняешь себя в конец моего списка на будущее? Зачем ты так? - Дашь мне чуть больше полугода? Восемь – девять месяцев? – Окольцевав талию в изгибе утонченного тела, Юнги подставляется под его лицо и рассматривает чуть ли не крапинки в радужке. - Так много… для чего? – С нотой обиды шепчет тот и перебирает его волосы на затылке меж пальцев. - Узнаешь. – Мазнув взглядом по пухлым губам, что по секундам надуваются, Юнги трепещет зачарованно. - Много, - выдыхает тихо Чимин. - Полгода? – Не хотя, но так уступчиво, произносит Юнги этому красивому рыжему вымогателю. Чимин притихает, даже не дышит, если не ощущать каждой точкой тела его дыхание. Он в задумчивости расставляет что-то по полочкам в своей голове, не имея понятия, что сулит этот промежуток времени в будущем. И только любовь озаряет и воскрешает самые скрытые таланты, потому что Чимин тут же прикидывает в голове этот вынужденный срок. Да, он небольшой, терпимый, если забыться за учёбой, но это же плюс/минус каких-то двадцать пять недель, но это же сто семьдесят пять дней… каких-то четыре тысячи двести часов… и все без Юнги. - Что будет после полугода? – У Пака создается впечатление, что они заключают сделку. Вот только она не про деньги, не про драгоценности или что там обычно вкладывают с каждой стороны? - Малыши крепче спят, если знают мало, - хриплым и с каплей юмора голосом отвечает Юнги. Насупившийся нос младшего красочнее любой картины и милее любого милого персонажа из мультиков, которые известны Мину. Неповторимое и настолько живое в эмоциях создание, что невозможно не влюбиться. - Как я могу соглашаться на то, что непонятно в итоге получу ли вообще?.. – Малыш-то смышлёный, с благоговением думает Юнги и рассматривает несколько веснушек на его носу. - Так и быть, я дам тебе кое-что, но не сейчас. – Качнув головой, идет на уступку старший. - Ну я хочу сейчас, - нетерпеливо просит Чимин, качнувшись на его бёдрах. - Скажу лишь одно, - шумно выдохнув после ощутимого тычка прямо через брюки, Юнги сглатывает под его пристальным взглядом, - туда ты поедешь в роли не только моего парня. - Бросаешь меня? – Сжав складки одежды на его груди, Пак приближается к губам и проводит по ним своими, не целуя. - Не после того, что было между нами, - в ответ сжимает ткань джинсов на его бёдрах Юнги и чмокает в центр коротко два раза. Вскинув брови и удовлетворенно улыбнувшись ещё от незнания, что его ожидает, Чимин слезает со старшего. - Можно я поживу у вас несколько дней? - Я поговорю с Джином. - Спасибо. Поставив машину на сигнализацию, они идут в сторону лифта. Возвращаться в чужой дом для Чимина уже в праве вещей, хотя напрашиваться совсем не хотелось. Если бы все было немного проще, где взрослые не усложняют, они бы с Юнги давно бы жили в обнимку рядышком. Но нужны деньги, а еще бы переступить порог совершеннолетия, к которому Чимину идти как бы полтора года. Джин, как радушный хозяин, подталкивает их под спины пойти что-нибудь съесть. Чем он нравится Паку, так тем, что не лезет с расспросами с порога, хотя он опекун Юнги и ему бы следовало порыться в проблеме этих двоих. На просьбу остаться на несколько дней в их доме он качает утвердительно головой, но просит хотя бы номер телефона родителей Чимина, чтобы сообщить, где будет он. Пак отрицательно качает головой, утверждая, что сделает все сам. Ладно, эту уступку Сокджин ему разрешает в отличии от той, где младший будет спать в одной комнате с Мином. - Отдельно, Чимин-и, отдельно. И они удрученно кивают на категоричный ответ. Надо быть благодарными уже за возможность находиться под одной крышей. Чуть позже, после принятого ободряющего душа, Чимин в одежде старшего проходит на кухню и в темноте, будто скрываясь до сих пор от нынешней жизни, пишет маме короткое сообщение, где просит дать ему время, и где будет жить ближайшие четыре дня. В ответ короткое: «скажи спасибо его отцу за приют». Но Чимин знает, что нет никакого отца в этом доме, а еще и до боли кусает губу от жутких ощущений, колкостью рвущихся прямо через экран телефона от собственной матери. Ее внезапно поменявшееся настроение и отношение к нему самому, как к сыну, вызывает боль в районе груди. Несправедливо и необоснованно ничем, а если она судит только по внешности, то и умным человеком ее считать не хочется. Со всеми этими отрицательными эмоциями парень блокирует телефон, даже не проверяет сообщения от друзей, что пишут в сеть уже весь день в общем диалоге. Подготовленное место на раскладном диване выглядит одиноко и скучно. Юнги выходит из своей комнаты как раз в тот момент, когда младший бросает печальные глаза на свой ночлег. - Не так же все плохо, - ободряюще пытается поднять настроение Мин, замирая у двери. - Плохо, - качает опущенной головой уставший Чимин. - Давай забирайся, я посижу с тобой, - машет Юнги рукой и приоткрывает край одеяла. Забравшись смиренно и тихонько, Чимин совсем как в детстве укладывает под бок большое количество одеяла, чтобы обнять. Когда ему особенно неуютно и неспокойно – всегда так делает по привычке, ощущая мягкость и тепло. Юнги присаживается рядом, шёпотом начинает говорить на разные темы, вгоняя в дрёму до тех пор, пока Чимин окончательно не засыпает. Оставив этого дикого зверька в мире снов, он идёт в комнату Сокджина и для предупреждения стучит в дверь. - Заходи, - слышится с зевком ответ. Брат снимает с шеи наушники, отодвигается от мониторов с игрой, которую Юнги слегка позабросил, как начал уделять больше времени Чимину, и сейчас ощущает небольшое покалывание в кончиках пальцев, что помнят до сих пор на какие клавиши клавиатуры нажимать. Сокджин, потянувшись, указывает ему в кресло рядом и проверяет в телефоне сообщения от компании, которая может вызвать в любое время суток. На самом деле он сам был инициатором сидеть там до позднего, прозябая молодость среди таких же молодых ребят, что жаждут продвинуть свой талант, а он им в этом помогает. Но Сокджин повзрослел раньше, так как растит подростка под боком, поэтому все его подопечные ему кажутся той ещё детворой. Да, работа с такими личностями трудная, но увлекательная, особенно, когда ты сам проникаешь внутрь их таланта, находишь корень и помогаешь взойти первым росткам. Начальство строгое и серьёзное, не терпящее каприз или усталости, поэтому Джин нередко защищает начинающих трейни, наставительно проговаривая каждый раз: «если захотите звезду достать, то не прыгайте сразу высоко, а осмотритесь вокруг – все мы с вами сияем». - Что у вас стряслось? – Привычной интонацией, которой любит обращаться на работе к коллегам, спрашивает у Юнги. – Что с родителями Чимина? Присев и выдохнув, младший брат рассказывает в подробностях о вечере знакомства. Информации не столь много, да и Юнги от легкого шока постарался позабыть быстрее неприятную ситуацию, но Джин с лету хватает его короткие и сухие фразы. Юнги даже не подозревает, что начинает говорить по душам, что вообще по пальцам пересчитать сколько раз делал это с ним. И он даже не догадывается, как Сокджин мечтал поговорить о личном с Юнги, замещая такое общение со своими начинающими трейни, думая о брате. - Это не конец света. - Я ему это и сказал, - вскинув брови, Юнги пронзительно смотрит на него и старается не думать, как бы не выпалить весь свой план сразу. - Так он первый, кто твою душу вывернул наизнанку, да еще и забрал себе? – Мягко улыбнувшись, спрашивает Сокджин, но ему ответа и не нужно, присутствуя только лишь при взаимодействии этих двоих. - Мне тоже будет тяжело без него, но… - Юнги сжимает пальцами складки на домашних серых шортах, - я хочу подзаработать и ездить к нему хоть изредка… в Пусан. – А потом он опять, почти не моргая, смотрит старшему брату в глаза, ища родство и близость, ведь ближе никого из семьи нет. – Можешь устроить меня куда-нибудь на подработку? Устроить на подработку в компанию смекает Джин, в голове перебирая музыкальную аппаратуру в комнате брата. Он давно намеревался подтолкнуть главного человека в своей жизни к его таланту, который тот пока закапывает - и то, что упертый Юнги уже записал одну небольшую песню, которую вечно слушает в наушниках, уже прогресс, - но Мин в силу своей зажатости и неуверенности отмахивается постоянно. Распрямившись в спине на стуле, Сокджин молчит и обдумывает, как именно Пак Чимину удалось расшевелить Юнги. - Буду завтра в компании, - начинает тихо он, - посмотрю, что можно придумать, но золотых гор не обещаю. Может, даже уборщиком будешь, и еще ты школьник, который должен в приоритете сейчас учиться для будущего. - Мое будущее, - Юнги выдвигается вперед, облокотившись на подлокотники, а взгляд с каждым годом становится все более взрослым, что Джина сейчас немного потряхивает оттого, как брат похож на их отца. Беспрекословный и авторитетный, - может уехать от меня, а я так и не пойму, что всю жизнь, может, и ждал его. Машет в сторону комнаты, где спит Чимин. - Ты просто влюблён, - послушав, Сокджин сам вспоминает себя подростком, а еще парочку дневников, где сопле-розовые мечты имеются, отпечатавшихся в бумаге, - ты можешь и ошибаться в выборе, как бы хорошо вместе вам ни было. Время покажет, но сейчас вы просто до одури влюблены, поэтому ты так и говоришь. - Я хочу писать музыку, - кроет ответом Юнги, категорично обращая на себя внимание какой он есть на самом деле, - продолжать играть на клавишах, хочу писать эти банальные тексты, посвящая ему, потому что я в этом весь… Он даже не знает, что я написал уже пять текстов и все посвящены ему. - Пять? – Сокджин в заинтересованности выпрямляет спину еще больше и подается ему навстречу. - Я никогда еще так много не черкал в своем блокноте, что закончился за две недели. – Юнги кивает, улыбаясь сам себе, - И я чувствую, что это может принести мне деньги. - Послушали бы тебя мои балбесы, что отлынивают от тренировок, - качает Джин в неверие головой от речи брата, что тоже не по возрасту взрослый. Без родителей, конечно, тяжело, но они присылают деньги за них двоих, а Джин распоряжается ими сам, зная, как Юнги в штыки воспримет эту информацию и гроша не возьмёт. А вот дать ему возможность подзаработать самому, да еще и незаметно подкидывать от суммы, присылаемой родителями – уже какой-то проблеск в задумке. – Ладно, я что-нибудь придумаю. Не тяжело будет работать и учиться одновременно? - Я справлюсь, - кивает скорее себе, чем ему, Мин. Юнги вышел из комнаты брата и прикрыл дверь, ощутив себя будто совсем другим человеком. Оказывается, разговаривать по душам – очень приятно, особенно, когда крылья не режут и не сыпят внутрь самый острый перец для пущей боли. Те времена прошли, завуалировавшись побегом из родного дома, но чувство, что это никогда не смоется из жизни, еще сидит и больно теребит осколком самолюбие и гордость. На цыпочках проходя сквозь гостиную, где из источника света только открытое окно от жары с проблеском уличного фонаря, Юнги останавливается у ночлега Чимина. - Я знаю, что ты не спишь, - ласково шепотом произносит Мин. - Ты же не спишь, - хриплый голос от длительного молчания служит ответом. Вновь усевшись со скрипом с краю, Юнги подбирает правую ногу под ягодицу и просто рассматривает Чимина насколько позволяет освещение. Все видно, каждую чёрточку, или же это Мин сам уже выучил наизусть, но это опять не те мысли, решают оба. Чимин невесомо проскальзывает рукой из-под одеяла, натыкаясь на оголенное колено старшего, тремя пальцами надавливая и массируя. - Почему тебе не спится? – Не останавливает Мин его, спрашивая. - Все кручу беспрестанно этот вечер позора, - признается смущённо Пак, приоткрывая не до конца глаза, - а еще мне больно. - Отчего? - Что мою любовь, - переводит взгляд на Юнги, подразумевая этим его самого, - так неприятно оскорбили. - Я в порядке, - с каплей ободрения старается ответить тот, но ему, и правда, было и есть до сих пор обидно. - Никто не смеет оскорблять выбор другого человека, даже если ты сам взрослый и умный человек, родитель, учитель или малознакомый. Так нельзя. Они же совсем не знают, как ты положительно влияешь на меня, посудив непонятно чем. - Я не в обиде и уж точно никогда не буду оценивать тебя по их поступкам. Ты же моих не знаешь, а они похуже, поверь, но я же не плох, ха? Чимин слегка улыбается, поджимает губы и обдумывает. А что делать с чувством обиды, той самой, когда ее вынудили выйти намеренно? Он любит все по справедливости, а сегодня ее не было и близко, судя по реакции мамы. - Хочу быть, как ты, - шепчет он старшему. - Нет, не нужно так делать, - горько тоже шепотом отрезает Мин, с волнением смотря на него, - не думай даже сбегать из дома. Чимин, это ни капли не здорово шататься одному, когда еще на ногах толком не стоишь. Да, у меня есть брат, а у тебя? Я жив ещё только благодаря ему. Не смей разочаровываться в жизни в свои семнадцать. Не порти отношения с родителями из-за меня. - Говоришь так, будто, все же, меня бросаешь, - еле слышно выдохнув, Чимин ведет ладонью по его бедру, огибая по линиям мышц. - Я тебя не бросаю, и никогда этого первым не сделаю. Выкинь ту дурь, где я разбиваю тебе сердце, иначе ты меня разозлишь, - слегка повысив голос, Юнги сглатывает от противоречий вокруг всей ситуации. - Какой грубый, - сверкнув глазами, Чимин прячет усмешку в складках подушки, продолжая смотреть на него, - только попробуй меня бросить, и я тебя покусаю. - Мы это проходили… - содрогается Юнги, опустив взгляд к его аккуратной ладони, что притормаживает у кромки домашних шорт, а затем плавным движением следует внутрь, - в спортзале… где ты меня «покусал». Конечно они это проходили – и прекрасно усвоили урок, думает Пак, интуитивно пробираясь глубже, натыкается на мягкий и плавный переход от бедра к паху и поддевает пальцем следующую преграду из резинки от белья. Юнги опирается рукой о кровать, смотря под себя и выдыхает сквозь открытый рот. Урок пройден на сто процентов и получен зачет с высшим баллом, где оба знают, что спать на одной жилплощади, если выпал шанс, раздельно невозможно. Чимин проворно действует так, будто всю жизнь учился пальцами сносить с катушек, только притронувшись, но, если они еще и обхватывают скрытно от глаз чужое достоинство – Юнги следует писать завещание. Потому что он боится умереть сию минуту от разрыва сердца или бабочек в животе. - Приятно? – Шепотом произносит младший, наслаждаясь наливающейся твёрдостью под рукой, что по секундам увеличивается в диаметре меж окольцованную ладонь. - Да, - перехваченное дыхание сбивает ритм и интонацию всей серьёзности, которую Юнги каждый раз собирает, но всегда при Чимине теряет. Привстав, Пак слегка нагибается, чтобы лучше видеть изумительное зрелище, что создает сам: податливый и послушный Юнги, худыми плечами дрожит, а губами ловит глоточки воздуха, будто потягивая их через трубочку, а затем проводит кончиком языка по сухости и трещинам. Красивый до жути, беспомощный до оцепенения, весь его – от волос до кончиков ног. Перейдя на уже влажную головку органа несколькими пальцами, Чимин с выделенным предъэякулятом проводит поперёк и надавливает несколько раз с небольшим интервалом. Свесив голову с выбившимися прядями, Юнги вскидывает собственную руку и хватается за шорты, сжимая ладонь младшего. - Чимин-и, я… кажется, сейчас тебя… - Трахнешь? - Шепчет в ответ тот, стараясь обхватить как можно больше. - Шш, мы же… - Прикусив губу, Юнги стонет себе в плечо, уткнувшись носом, и смотрит в мольбе на младшего. - Мы будем тихо, - смекает Чимин, второй рукой забираясь ему под футболку. Тихо и мирно держится на маленьком волоске огненных порядок Чимина, что откидывает голову назад к подушке и топит-топит-топит вырывающийся стон из гортани. Он сидит уже вибрацией от наслаждения глубокого проникновения на кончике алого языка, с которого Юнги вовремя срывает звук, утыкая поцелуем. Но вот снизу все гораздо хуже, потому что хочется быстрее, ритмичнее, как хронометр, и Мин не вправе и не в силах перестать изгибать его тело, заставлять не раздвигать ноги и не доводить до конвульсий только лишь начав входить под другим углом. То, как мечется Чимин сквозь мокрый поцелуй, комкает сначала складочки на его мягкой спине, а затем оттягивает волосы, слегка возвращает Мина к реальности, где он осматривается и осторожничает, чтобы их не услышали. - Ты такой сексуальный, когда боишься быть застуканным, - подавив очередной стон, Чимин ослабевшим голосом шепчет и рукой ухватывается за место где-то между спинкой дивана и подлокотника, - трахаешь меня сразу с двойной силой. Тебя же это заводит. Юнги кое-как поправляет одеяло, что держится каким-то чудом на его пояснице, прикрывает разведенные в стороны длинные ноги Чимина, скрывая тот грешок, что вообще-то хочет закинуть себе уже чуть ли не плечи, искусать и расцеловать все, что пожелается. Летящие искры с карих глаз младшего вонзаются в собственные глаза – и Юнги прикован любыми способами к нему, продолжая глушить хлюпающий звук из-под них где-то снизу. - Хочу стонать, - жалуется чистым, уже проснувшимся, голоском Чимин, кусая его палец, что тут же встает преградой, - стонать от тебя и твоего члена. Будто Юнги этого не хочет, упиваясь тем, как с каждым разом у него получается исследовать каждую границу, уголочек его тела, доходя до нужной кондиции, когда и до оргазма считанная минута, но ты отводишь и отводишь стрелку на секунду назад – и так, пока до бесконечности, прямиком к той фееричной вечности из бурного окончания для этого очередного раза. Выбиваешь силы не только из себя, но и из партнёра, что идет с тобой, нет, скорее кубарем катится в цветочном поле, дурея от красоты, запахов и ощущений. И какой восторг, что этот партнёр - Чимин, непокорный правда, что дай волю – будет сносить с катушек вас двоих и не устанет, либо же вечной батарейкой будет делать обоим хорошо, но лучше кандидатуры Мин Юнги и иметь не хочет ни как в лице девушки, ни уж тем более другого парня. Зачатки ревности, что у него отбирают его и увозят в Пусан, начинают проявляться потихоньку в самом Мине. И каждый толчок, со шлепком проникающий через тесные стенки, сотрясает Чимина до судороги и сжатий пальцев с хрустом как на руках, так и на ногах, будто Юнги специально шлепает со сладкой болью и тоской уже заведомо. А младший совсем не глупый, читает весь текст его тела, синтезирует на молекулярном уровне, любое касание разбирает на части и исследует, потому что Юнги привносит подтекст во всем. В этом поглаживании волос, как: «ты такой красивый», в этом поцелуе в родинку на шее, как: «как вкусно ты пахнешь», в этом раздвигании бедер в стороны при каждом неосознанном смыкании от судороги, как: «пожалуйста, я хочу входить в тебя максимально глубоко» и в этом взгляде на каждое действие со своей стороны, вытрясая сердце прямо через кожу, как: «я наблюдаю за тобой всегда». Миллионы слов, мыслей, что не озвучены, но витают всплывающими сообщениями вокруг них. И читают их только двое, приватно прячась под одеялом, как подростки. Коими они и являются. Желания Чимина стремительно начинают исполняться понемногу, и это сейчас о том, что Сокджина вырывают на работу посреди ночи, ведь не зря же он скрупулёзно сидел над мобильником, гадая, почему его не тревожат с очередным устроенным бедламом трейни, что репетируют ночью. Затихнуть на добрые пять-семь минут во время сборов того в коридоре для Чимина, когда в тебя введен член, служит настоящей пыткой. Юнги не может даже вдох сделать, поэтому просто лежит на нем и по глоточкам посасывает потоки живительного кислорода. Одеяло, будто печка, давит и жарит сверху, заставляя обливаться потом. Оба молятся не проколоться, и чтобы Сокджину не взбрело в голову идти им сообщать о своем уходе. Чимину становится просто до исступления дурно, если все не продолжить сию секунду. Еще чуть-чуть и он просто выдаст их с головой. - Пожалуйста, двигайся, мне так еще хуже, - шепчет прямо в губы Юнги, ища взгляд, который у самого, как у подбитого оленя. - Еще минута, и он уйдёт, - шикает также в губы старший, поглаживая его мокрую талию для успокоения. Но Чимин под ладонью прямо дрожит и прижимается плотнее, спазмирующей конвульсией сотрясая низ живота как свой, так и Юнги. Им нужно начать с быстрого темпа и поскорее, иначе пиши пропала надежда на прекрасное окончание такого сладкого начала. Еще один урок «упс», что заучили оба – либо они делают из каждого секса конфетку, либо потом позорно ощущают весь день неудовлетворение. А последнее испытывать никто не хочет, тем более мужчина… простите, но они оба мужчины, так что… Юнги закрывает ладонью поперек губы Чимина, смотрит в глаза для поддержки, свободной рукой опирается локтем о кровать и начинает плавно продолжать входить в него. Поддернувшиеся ресницы вверх и закатывающиеся медленно глаза Чимина выворачивают наизнанку все эмоции, и Юнги почти даже не слышит, как свет в прихожей выключается, а входная дверь с осторожным стуком прикрывается и блокируется на электронный замок. Не терпя больше закрывать эту птичку в клетку из своих рук, он убирает любые преграды, выпрямляется в спине, упирается разъехавшимися коленями в постель, берет Чимина под ягодицы и начинает на весу входить глубоко насколько возможно. Тот смотрит опьяненным глазами на его грудь, пресс и пах, приоткрывая рот, выдыхая, наконец-то, первый за сегодня стон. Затем еще, еще и ещё. Громче и слаще. Они одни. Но как жаль, что не во всем, все же, мире. - Любишь на весу? – Чимин в изумлении смотрит, как его бедра подхватывает Юнги, крепко сжимая до красных следов от пальцев. - Как будто я кого-то имел когда-то на весу, - дразнит тот, ведя одной рукой по наклонной живота младшего, затем возвращаясь и несколько раз мастурбируя его член. – Но тебя я люблю на любой плоскости и пространстве. - Спорим, ты меня не поднимешь? – Бросает вызов Чимин, отвечая таким же поглаживанием по его прессу и тут же цепко держась за обе руки, так как все опять начинает сводить. Не сказать, что Мин прямо спортивного телосложения, но для мужской фигуры – тот максимум, от которого выделяется слюна… даже у Чимина. Юнги и спорить не на что, да и это абсолютная открытая провокация, поэтому он тут же вновь нагибается к младшему, мастерски хватается за изгибы талии и тащит на себя, несколько раз подбрасывая и приобнимая лучше. Если Юнги захочет вернуться в спортивный зал, а именно к штанге, то Чимин еще та самая пушинка, которую не обременительно так приподнять, будто партнера в танце. Но это кровать, точнее даже раскладной диван, а не сцена, хотя обоим понравилось то, что получилось в итоге от «поддержки» и этого «пируэта». Носочками пальцев Чимин упирается в постель, держась на добром слове и на дрожащих руках, которыми обвил чужую шею. Вся ответственность на плечах Юнги, который быстрее сам рухнет, чем выпустит упругие ягодицы, что только соблазнительнее напряглись от позиции. Губы в губы дышат и улыбаются друг другу. - В баскетболе научился так чеканить и подбрасывать? – Флирт Чимина поразителен до такой степени, что Юнги действительно наслаждается всем, что происходит сейчас, как будто играет в очередном матче. - Я могу еще и так, - откуда силы на ответы, гадает старший, насаживая на себя по всей длине члена, что так и просится сорваться и выйти. Чимин опрокидывает голову назад, выставив кадык и острые ключицы на обозрение. Он глотает несколько раз, а Юнги дуреет от этого вида. Засосы получше любого космоса из синяка рождаются тут же следом, а Чимин лишь стонет и выгибается навстречу ласке под собой, чуть не падая назад. Мучайте его или пытайте еще раз всеми этими ужинами с родителями, но это завершение дня, всё-таки, принадлежит им. И если есть шанс, что расстояние их отдалит, то сейчас эти мысли стираются от критически близкого контакта прижатых разгорячённых тел, влюблённых самым красивым и опаляющим всё вокруг образом.

***

Наступает последний месяц лета и перетекает в неприятное напоминание, что скоро начнется второй семестр, а там уже не за горами и выпускной класс. Надо что-то решать, потому что Чимину каждый день пишет мама, чтобы он шёл собирать вещи. Как и задумал парень, брать он из собственной комнаты все и не собирается, спасибо еще отцу, что не будет сдавать его комнату на время отсутствия. Можно запереть свое добро и не беспокоиться. Дело в том, что ему больно брать вещи, так напоминающие о друзьях, доме, где ему уже сейчас хорошо, но ничего поделать нельзя. Поэтому он пишет ответ матери: «я поеду налегке». До конца дня от нее нет сообщений, а Чимин все эти отведенные три дня проживания в доме Юнги и Джина не делал ничего. Сам Юнги стал уходить под вечер, ссылаясь на возобновившиеся тренировки баскетбольного клуба даже в летний период. Чимин проверил эту информацию, спросив у Тэхена, и тот подтвердил. Сидеть на месте в пустом доме тоже не хотелось, и Пак просто выходит на улицу, прогуливаясь в районе, что плохо ему знаком. В самом деле, чего он так взъелся на какой-то переезд, когда в будущем сможет поехать куда захочет, если постарается. Его же не в тюрьму везут, хотя так и кажется вдали от друзей, но он просто любит утрировать. Вместо сообщения мама решает позвонить впервые за все эти дни. И подумав, что она освободилась с работы и поэтому звонит, Чимин решающе смотрит пару секунд на экран телефона. - Ало, мам? - Чимин-и, привет, ох, дорогой, как я рада тебя слышать… - от былых слов, что звенят в ушах до сих пор, и не следа, как и интонации. Наступает несколько минут обыденного опроса и фраз, из которых состоит диалог. Чимин, присев на лавочку у какого-то круглосуточного магазина, продолжает разговор. - Когда ты домой? – Мягко спрашивает мама, а на фоне слышится родной телевизор. Вообще-то, Чимин должен уже сегодня вернуться, не злоупотребляя чужим гостеприимством, но он больше ждет именно извинений, предлога, что его ждут в родном доме. Гордый какой, однако, но обида обоснована и неоспорима по всем фронтам, потому что касается любимого Юнги. - Не знаю, - сдерживая ком в горле, честно отвечает он. - Возвращайся домой, Чимин-и. Пожалуйста. Мы с папой очень ждем и любим тебя… - мама притихает на минуту, как и Чимин, у которого предательски скатывается слеза, - можешь привести и Юнги. - Нет, мама, - шмыгнув носом и проронив еще пару слез, - я не приведу его больше. Он мне дорог настолько, что я просто боюсь его сломать. - Чимин, мне так жаль… я не знала, что ты испытываешь… - Я вернусь домой, соберу вещи, поеду в Пусан, пойду в ту школу, которую выберете, но любить Юнги вы меня не отговорите. Чимин выключает телефонный разговор и склоняется к коленям, пытаясь перевести дыхание. Несколько пожилых дам останавливаются спросить все ли хорошо, и он с благодарностью отвечает о своем состоянии, и чтобы те не беспокоились. Хлопнув себя по щекам, проморгавшись, набирает номер Юнги. - Чимин-и, что случилось? - Ты на тренировке? - Да, но я закончил и сейчас сбегаю еще в одно место, поэтому не скоро вернусь. - Все в порядке, я просто предупреждаю, что возвращаюсь домой к родителям. Не беспокойся, все хорошо. - Хочешь я поеду с тобой? – Никто и не сомневался, что Юнги спросит иначе. - Нет, не буду вас больше сталкивать. - Ты плачешь? – Тут же вклинивается в разговор Мин, а на фоне слышен шум подземки. – Малыш? - Ни о чем не беспокойся, я не плачу. Делай свои дела и спокойно возвращайся домой потом, я приготовил тебе пару закусок. Созвонимся завтра. - Ладно, - не хотя принимает поражение Юнги на том конце провода. – Тогда пока, я люблю тебя. - Я люблю тебя, - вторит младший, привстав и осмотревшись в какую сторону идти к автобусной остановке. В этот же вечер Чимин оповестил всех своих друзей об отъезде и переходе в другую школу. А Юнги тем временем ходит не только на тренировки, но уже и на стажировку в один музыкальный магазин в качестве помощника. Джин сумел раздобыть для него пока что только этот вариант, не сомневаясь, что Юнги прекрасно разбирается в музыке и направлениях. Разбираться-то разбирается, но возиться среди дисков и вечных коробок не совсем для перспективного юноши, что в короткие перерывы пишет тексты в блокнот. Дорожка терниста - и только в руках Чимина и Юнги менять ее направление, а пока нужно набраться терпения и ждать.

***

Как и ожидалось, сборы свелись к минимуму: двум чемоданам и спортивной сумке. Родители все эти дни носились с документами как для Сеула, так и для Пусана, чтобы без дискомфорта продолжить работать в другом городе. Бумаги для школы Чимина собирали все втроём, потому что внезапная уступка отца позволить сыну учиться и параллельно танцевать пронзила не только сердце Чимину, но и привнесла новые затраты и силы для ее исполнения. Он мотался с азартом с этими бумагами сначала в старой школе, затем тратил кучу времени на отправку через интернет. И за два дня до отъезда пришло сообщение, что он принят. Тут уже успели порадоваться всем окружением, и затея танцевать становилась не такой уж и кошмарной, как приукрасил отец. Вероятно, в силу своего доброго сердца, он не смог бы разрушить мечту Чимина, в отличии от мамы, которой это под силу, но и она не стала больше наседать. Не задавала вопросов про Юнги, с которым Чимин уходил гулять под вечер хотя бы на несколько часов, а то и полчаса, потому что тот убегал после на свои тренировки. И эти урывки свиданий, как убегающий сквозь пальцы песок, напоминают, что скоро вообще придётся не видеться столь долго. Может, все не так и страшно, думает Чимин, когда получает сообщение в общем диалоге, где Тэхен собирает их всех в одном кафе. Символические проводы. Чимин благодарен Тэхену бескрайне за эту дружбу, за понимание, не обошлось без слез конечно, когда Ким узнал о переезде, но в дружбе без эмоций никак. Украдкой интересуясь, как там дела с Чонгуком, потому что тот на неделю приглашал его попутешествовать с семьей, и Тэ признался, что это было восхитительно. В какой мере и в каком направлении восхитительно не уточнил, но дела у этих двоих идут в гору, думает Чимин и вспоминает бесконечную переписку после поездки. Тревожность и беспокойство скрашиваются привычными шутками и вкусной едой, ведь в компании всегда ярче и интереснее. Ребята подтягиваются по очереди, а Чимин ждет каждого в свои объятия, соскучившись по ним всем. К огромному счастью все были в городе, иначе бы было печально на сердце потом вспоминать, что с кем-то не попрощался. - И как я буду сидеть без тебя на уроках? – Отодвинув стул для удобства, удрученно качает головой Чонгук Чимину. - Тэхен отлично составит тебе компанию, а я буду еще надоедать своими звонками, - отвечает с улыбкой тот, скашивая глаза на Кима. – Вы все настолько дружны, что уже забудете про меня через неделю. - Да-да, - не верит Хосок, показывая кавычки руками, - а еще ты покидаешь президентский пост, а это так просто не забывается. Это уже история. - Ты что ли историей заинтересовался? – Закинув в рот проросток, Чонгук бросает с шуткой Чону. - Может, и заинтересовался. Я должен поднапрячься для стипендии, если хочу ее отвоевать. Чимин наблюдает с улыбкой, палочками распределяя то, что не любит, отодвигает в сторону и при первой возможности отдаст Юнги в тарелку, когда тот придет. Он задерживается, и это дает намек, что никак не связано с тренировкой, ведь Чонгук и Тэхен уже тут. А на вопрос, где Мин, ответили вместе, что тот сразу ушел первым из спортзала, причем очень быстро. Чимин не любит кого-то в чем-то подозревать, но, если такая мысль селится, ее потом клещами не вытащить. Слышится колокольчик над входной дверью, и он вскидывает взгляд в ту сторону. Юнги осматривается, расстегивая спортивную кофту тёмно-синего цвета, проводит тылом ладони по лбу – явно бежал, думает Чимин, приподнимает руку и машет ему. Под взглядом чиминовых глаз, как рентген, он регистрирует свой приход в специальном журнале, как и во всех кафе, моет руки, приглаживает волосы и одежду, а потом идет к ним. - Простите за опоздание, - плюхнувшись на стул и поставив сумку на пол, Юнги придвигается к столу. - Привет-привет. И как вы на свидания ходите, если опаздываешь? – Указывая палочками в его сторону, интересуется Хосок. - Отлично ходим, - отвечает Юнги, пододвигая пиалу и принимаясь накладывать дымящую лапшу. - И куда водил Чимина? – Тоже интересуется Тэхен. – Он скоро уезжает, как-никак. А Пак сидит, тыкает палочками в рис и пытается дать намек друзьям, чтобы не начинали такие разговоры. Ну, не водил его Юнги никуда, пропадая по вечерам где-то, но он на него не в обиде. Каждому нужно личное пространство, хотя укольчик есть, что он скоро уезжает, а они с Юнги не гуляли так, когда все начиналось, уже давненько. - Парни, я не хочу никуда, поэтому мы не ходили. Я не настаиваю, правда, Юнги? - встает на защиту Чимин, наклоняясь в сторону Мина, пододвигая локти и тарелку. Сам делает это неосознанно, но это происходит само самой, когда они располагаются рядом. - Как романтично, - комментирует иронично Чонгук, скашивая взгляд на Техена, мол, а я тебя возил в путешествие, правда, с родителями, но свозил. На минутку, они еще даже не пара, и между ними был неловкий поцелуй в одну из прогулок просто для проверки каково это, но Тэхен сейчас пинает его ногой под столом, безмолвно намекая: «нашел время хвастаться и только посмей рассказать, что было». Чонгук ртом за прикрытой ладонью, на которую опирает подбородок, шлет ему быстрый поцелуй и сверкает глазами. - Да, Юнги, как-то печальненько, - не слушая ответ Чимина, комментирует Хосок разочарованно. Друзья все до единого думали, что они пропадают и не всегда отвечают на звонки просто потому, что не вылезают со свиданий и из постели. А оказывается, что это не так. - Так, стоп-стоп! – Юнги прихлопывает ладонью по столу, осматривая собравшихся. - Это сейчас было осуждение? Хосок, Тэхен, Чонгук кивают одновременно, тихо жуя. Чимин присползает по спинке стула, краснея от своих друзей, что лепят правду прямо в глаза. - Чимин-и уезжает, а ты его даже в его любимую кондитерскую не сводил. – Идет ответ от Тэ. - Или в тот парк, где вечно шумно и аттракционы, - следует ответ от Хосока. - Ну, уж на тренировку бы его взял, если выбор не нравится, - заканчивает Чонгук. – Он залипает, когда ты играешь. Чимин сидит красный как рак, с бьющимся сердцем понимая, что друзья все это прочли прямо с его лица и выложили за него. По своей природе Чимин очень любит навязываться, но состоявши в отношениях с таким, как Юнги, он все еще испытывает неловкость. А все потому, что старший выглядит взрослее и серьёзнее, а запросы Чимина все еще детские и легкомысленные. Все просто: он просто не хочет доставлять Юнги проблем, видя, как тот занят в последнее время. Сказать, что Мин шокирован обвинениями, ничего не сказать, но у него обиды ни в одном месте, потому что друзья правы. Он просто разворачивает голову к Чимину, осматривает его опущенные веки и смекает сразу. И грустно оттого, что все свое время он как раз-таки и тратит для того, чтобы быть с ним, а о настоящем-то и подзабыл. Юнги зрит уже в будущее, подрабатывая специально, чтобы с легкостью принять его, а его Чимин-и еще тут, в настоящем, и он уедет через два дня! Тут-то укол проходится прямо в сердце Юнги, и он разворачивается корпусом, берет его руку и при друзьях произносит: - Ни секунды не проходит и мысли без тебя, - Чимин вскидывает удивлённые и с каплей печали глаза, реагируя на любимый голос, - прости, что никуда не вожу, я же тот еще романтик. Ты отвечаешь за это у нас, и как без тебя буду здесь, ума не приложу, но, Чимин-и, - Юнги осматривает красивые черты, отмечая как мягко переходят линии с носа к губам, - я буду рядом с тобой даже на расстоянии. - Я знаю, - шепчет Чимин, шмыгая носом и бегая глазами по его векам, ресницам и раскосым уголкам, будто больше фокуса ни на что нет, а взгляд туманится. Друзья тают в улыбках, рассматривая эту картину. Тэхен удовлетворенно поджимает губы, вновь добившись своего и получает от Чонгука незаметное поглаживание по талии. Слащавые все такие, думает Хосок, но улыбается от всего сердца, мечтая тоже превратиться в такого нытика для своей второй половинки. Позже идут знакомыми улочками, шумят и смеются. Чимин не выпускает руку Юнги, переплетая пальцы, играя и лаская, даже когда пускаются бежать до знакомого магазинчика с разными вкусностями, что скоро закроется. Они влетают и чуть не сносят сонных покупателей, опустошая полки с какими-то конфетами, снеками, жидкими сладостями и газировкой, вспоминая детство и споря у кого что было. Притормозив у автомата, в котором в пластиковых шариках находятся маленькие безделушки для детей, ребята тратят мелочь. Хосок и Чонгук в восторге хвастаются вытащенными машинками, Тэхен отказывается от игры в этот детский сад, потешаясь и краснея. Юнги, как истинный герой, хочет достать что-нибудь прикольное и для Чимина, но ему выпадает пластиковое колечко жёлтого цвета, явно из какой-то коллекции для девчонок. Его освистывают, мол такой себе подарочек, а Юнги абсолютно плевать, потому что берет безымянный пальчик Чимина на левой руке и одевает безделушку. Пак молчит и замирает, вжавшись стопами в кедах в самый пол, смотря как Мин аккуратно расширяет колечко из-за пухлости пальчика и вдевает до конца. Сверкнув после глазами на раскрасневшегося Чимина, что надумывает себе уже все сценарии с такой сценой, Юнги ухмыляется, вновь скрещивает их пальцы и тянет к выходу из магазина за друзьями. А еще через два дня, прямо на подъездной дорожке, где стоит забитый до отказа фургон с вещами, а родители Чимина осматривают сборы: отец проверяет исправность машины, а мама пытается спокойнее реагировать на приход Юнги дабы дать возможность попрощаться, Мин обнимает одной рукой Чимина за талию, смотрит в его мокрые от слез глаза и меняет пластиковое колечко из автомата на серебряное с камушком. Первый выпрошенный аванс с работы. Чимин в непонимании молчит, ища вновь объяснений. - Через полгода мне исполнится восемнадцать, и я приеду к тебе, а пока помни, что ты больше, чем просто мой парень, - кивнув на кольцо, шепчет Юнги. Дышать или смотреть в изумлении, Чимин даже определиться не может, а не то, что думать о многозадачности. - Господи, как я тебя люблю, дурашка, - отмерев, младший бросается в его объятия, игнорируя взгляд матери, игнорируя вообще весь мир вокруг. Юнги гортанно тихо смеется и гладит его спину, волосы, запоминая родной запах, словно надышаться перед отъездом – сейчас главная задача. - Ничего не бойся, - тихо успокаивает Юнги, - иди к своей мечте в танцах, а я постараюсь поддержать тебя любимыми способами. - Ты же тоже будешь писать песни? Ты обещал, если я начну танцевать, то и сам начнешь творить, - поглаживая скулы, спрашивает Чимин. Юнги запускает руку куда-то себе в карман худи и достает плеер с наушниками, помещая в карман Пака спереди. - Послушай в дороге. - Записал про меня песню? – Игриво в своей лучшей манере флиртует Чимин. - Все. – Шепчет Юнги, опуская смущенный взгляд куда-то к подбородку парня. Закат летит в след, прощаясь и рисуя в воспоминаниях Чимина об этом дне вновь ярко-оранжевые краски, но для Юнги единственный закат в этих огненных прядях и кристальных слезах юноши, что красивее для сердца любого пейзажа.

Не имеешь права разочаровываться В жизни в свои семнадцать лет, Запомни мой совет: «Прощать – никого не поздно, Любить – хоть и банально, но волшебно…» (by Ann.Neon)