У.П.С.(Oops)

Знакомства и общение сами начали ложиться в раскрытые руки Чимина, не успел парень запомнить до конца в каком классе должен быть в такое-то время, в такой-то день. Вот уже как почти пять месяцев канули с переезда, а он все еще по-детски краснеет, запутавшись в коридоре и спрашивает у прохожих ребят, как лучше сократить дорогу до нужного корпуса. Вся школа искусств состоит из шести кампусов – и кто это ещё так умудрился придумать, чтобы столовая и библиотека тоже были в раздельных помещениях, когда не успеваешь сообразить где быть именно сейчас? Благо Чимин берет теперь с собой, зная свою рассеянность, перекусы прямо из дома. Ему многого и не нужно – лишь бы бутылка воды всегда была под рукой. Сейчас ему необходимо попасть на английский, а он ума приложить не может куда идти, ведь урок еще назначили в другом классе из-за какого-то ремонта электронной доски в предыдущем. Вокруг ни одного знакомого лица, даже вечно хихикающих одноклассниц, что поблизости, будто невзначай всегда рядом, если нужны своему оппе, но и их нет. Посмотрев на наручные часы, Чимин кусает губу и решает ориентироваться по указателям. Заглядывает в общий чат класса, вычитывая информацию, а параллельно еще и Чонгук шлет мемы, видимо, скучает без привычного соседа на своих уроках где-то там в Сеуле. Да, Чимин сейчас бы не отказался от помощи старых друзей или просто сидеть в привычном окружении, зная сеульскую школу на зубок. За окном, как на зло, льет непроглядный поздней осени дождь, а вот снежной зимы, наверное, в этом году опять не видать. Атмосферы для спокойствия от слова совсем ноль, и Чимин убирает нервно мобильник. В последнее время болит спина от нескончаемых тренировок, что участились с четырех в неделю до шести. Еле расправляя плечи с утра, Чимин решил записаться на какой-нибудь курс реабилитации в местной больнице недалеко у дома и привести напряжённые мышцы в порядок. Он слишком усерден как к себе, так и к подходу в танцах. Родители даже не лезут с расспросами в эту степь, сдавшись и видя, как сын пропадает сутками везде, лишь бы не дома. Доверие мамы неисчерпаемо, и она со скрипом на сердце, все же, верит, что Чимин не просто где-то шатается. Тут должна быть поправочка: она спокойна лишь потому, что по близости нет Мин Юнги, а там хоть с дьяволом танцуй на улице Гванбокро. Грубо и жёстко, но это стало ясно после оговорки, где мятноволосового друга до сих пор не жалуют, даже если тот остался в Сеуле. Будто бы их сын сердце тоже там оставил – наивные. Чимин поджимал губы, опуская рукава кофты до кончиков пальцев, чтобы никто из них не видел, как он не переносит этой темы до боли ногтей в кожу. Пусть что хотят думают, говорят, вбивают в голову, но наличие кольца в шкатулке и томительное ожидание никто не отменяет. А о том, как Чимин ночами не спит, пьянея лишь от голоса через трубку телефона, прося Юнги мычать, бубнить, да хоть петь, лишь бы издавал звуки, говорить не стоит, так как это слишком личное для скрупулёзного сердечка младшего. Личное – это разграничение, созданное тут же между взглядами, жестами, словами, поступками и даже одеждой, что сотворил для себя Чимин. Все, что принадлежит Юнги: раскрытые футболки, где видно тату на локтях; шорты, которые помнят касания длинных пальцев из-под по оголенным ногам; флиртующий тембр, мягкость и плавность в движениях, даже особый взгляд – все припрятано в ту самую шкатулку до лучшего момента и лишь для Мина. Чимин именно сейчас остаточно есть тот, кто старается не привлекать слишком много внимания, даже яркий рыжий цвет волос заглушил более мягким персиковым отливом, чтобы не выделяться. Не может даже позволить себе быть яркой вспышкой, когда настроение хорошее, потому что знает, как притянет внимание. Такая уж у него доля, смекнул уже несколько лет назад парень. Но, так или иначе, даже незаурядное поведение, однотипное общение с одноклассниками никак не дают ему на протяжении этих месяцев гарантию отделаться от настырности Кан Сынгиля. И во всем можно винить одну единственную вещь, от которой, увы, Чимин отказаться ни за что не сможет – танцы. Как бы он ни старался быть тише воды и ниже травы, пряча призму своих красок, что предназначены не каждому, но танцы выдают его с головой. Перевод в другую группу тут же категорически отвергли преподаватели, найдя идеальную сочетаемость ребят в коллективе, где Чимин, конечно же, был ведущим танцором, а после шел Сынгиль и остальные. Стиснув зубы, парень абстрагировался от всех, забывшись в работе над своим телом, а потом долго отмывался от чужого настырного взгляда, что никак не оставляет нигде. Все началось с того самого дня, когда его попросили довериться в чужой поддержке из рук и касаний. С того самого дня Чимин очухался и понял, что они с Юнги, вообще-то, не одни на этой планете могут интересоваться представителями одного пола. Сынгиль пошел в наступление сразу же в тот день, а излюбленным стало поджидание у шкафчиков с его незаурядными разговорами на темы, что брались прямо из-под руки. Чимин не глупый – намеки ловит сходу, а взгляды, когда они с подтекстом в его сторону, читает, как книжки, даже проходя по улице и видя развороты в свою сторону. Смекнуть что к чему, и кто тут к кому подкатывает, хватило времени моментально, ведь тактика Сынгиля прозрачна так же, как и во времена подходов самого Чимина к Юнги. Зачатками воспитания и образования, хоть он ещё подросток и учится всему каждый день, но уже по-взрослому деликатно и мастерски уходит от ухаживаний, а еще, как актёр какого-нибудь сериала, прикидывается дурачком. Мужские кулаки, конечно, подрывают уже вмазать хорошенько по ухажёру, но Чимин просто боится пустить плохие слухи про себя, ведь он тут в школе совсем ничего еще (на самом деле он переживает, что не достанет по росту до физиономии Сынгиля, - тсс, автор юморит и любит Чимку всей душой, какой он есть). Пару раз доходило, что две завсегдатаи сестры-близняшки, что по совместительству еще и лучшие подружки Сынгиля, сталкивали их намеренно в самых неприятных ситуациях. Говорить о закрытой раздевалке или подсобке будем? Вот тогда-то Чимин диким зверьком выругался и попросил настырного поклонника отвалить на все три буквы. Думаете остановила Кан Сынгиля такая словесная драка, летевшая с таких красивых пухлых губ, и от раскрасневшегося, как маков цвет, Чимина? Нет конечно, потому что прямо сейчас он его нагоняет в опустевшем коридоре, так как звонок на английский отзвенел три минуты назад, а Пак все еще бродит, как Алиса в Стране чудес, по помещению. Вот только его занятой белый кролик с часами, за которым бежать и в норку, и в Зазеркалье, да хоть куда, все еще в Сеуле, а пиковый валет перехватывает прямо сейчас с локтя и разворачивает, рябя перед глазами белоснежными волосами. Чимину так и подрывает окрасить их в красный, как и розы в сказке. - Ох, только не ты, - шипит сам себе под нос Чимин, ища глазами хоть кого-нибудь в округе коридора. Сынгиль тяжко выдыхает на очередную колкость, но тормозит и равняется с ним. Чимин даже не хочет думать, что он тут не случайно, и выискивает этих двух свах сестер. - Что Кюнгми и Ливьён опять постарались над очередной засадой? – Устало переводит взгляд на остро выделяющиеся черты лица Сынгиля. – Ты сам не устал? Ты же парень – за тобой должны бегать! - Единственный человек, который я хочу, чтобы бегал – не бегает за мной, представляешь? И это ты! – С самого начала Сынгиль лепил в открытую Чимину все, и тот даже слегка завидует такому качеству, если бы не одно «но» - Пак его предмет воздыхания, а эта настырность так бесит, когда ничего не чувствуешь в ответ. - Игнор, Сынгиль… мне сейчас не до этого. Я потерялся. - Вообще-то, я заметил твои метания в разные стороны еще от расписания, поэтому и последовал, не зная, как подступиться и помочь. – Признается блондин, слегка ссутулившись рядом с Чимином, будто чувствует дискомфорт из-за разницы в росте. - Фу, как некрасиво следить за человеком. - Ничего не могу с собой поделать, - летит прямой ответ. Голос Сынгиля такой же высокий, как и у Чимина. - Я люблю низкие голоса с хрипотцой, - идя просто тупо прямо по коридору, признается внезапно Пак. - В самом деле? – Выдыхает Сынгиль, а Чимин прямо видит, как тот прикидывает как лучше поменять тембр. – Если я стану хрипеть, то у меня есть шанс? - Шанс на что? – Чимин встаёт у окна и смотрит прямо тому в глаза. Плевать на опоздание уже, потому что ломать и изменять человека, только потому, что тот влюблён в него, Пак не собирается. Нет, он этот грех не возьмёт на себя, поэтому лучше сейчас в корне отрезать все чувства Сынгиля к себе, пока не стало совсем невыносимо. - Что я тебе понравлюсь, - Парень тоже встает напротив, слегка напирая и склоняя голову к Чимину. Он идеален для какой-нибудь миниатюрной девчонки, коих здесь полные коридоры, но именно этот приезжий мальчишка с персиковыми теперь волосами трогает его нетрадиционной ориентации сердце. Вот тебе и дорама посреди школьного пустого коридора, вот только чувства тут безответны, да и Чимин не идеальный персонаж. - Хочешь меня? – Идет в наступление Пак, беря в очередной раз невидимый баскетбольный мяч и проходясь по невидимой площадке. Нет уже смысла фамильярничать и изворачиваться. - Очень, - шепчет Сынгиль слишком мягко и совсем не так, как обожает Чимин, что подсажен героином из вибрации низкого грудного голоса. А его доза на другом конце натянутой нити, в четырех часах езды от Пусана … слишком далеко, слишком долго и тяжело без сладкого в одном единственном экземпляре, думает и сглатывает слюну Чимин. Юнги тут даже и поблизости нет, а тело от одной мысли о нем трясет и возбуждается. Чёртовы гормоны, выравнивает дыхание Пак и «выполняет бросок». Поддавшись вперед к лицу Сынгиля, он рассматривает светло-карие глаза, зрачки которых только расширяются. Огибая щеку, не касаясь, Чимин приближается к уху и шепчет: - Отступись, пока не поздно, иначе будет больно. Ты разочаруешься во мне в сто процентов, когда узнаешь, что самый крышесносный секс у меня был четыре месяца назад. И я ни о чем больше думать не могу, как хочу прямо сейчас притащить Его сюда и сутками не слезать, пока не сотру кожу на ягодицах. Сынгиль выдыхает слишком шумно, слегка поворачивая голову в сторону парня. Самое сладкое, думает Чимин, видеть, как все реагируют на такие ответы. - Кто он? - Мой мятный экстази, - без улыбок отвечает Чимин, смотря в стену перед собой. Шум от дождя скрывает эти откровения в коридоре, что уже перенасыщен разными признаниями в зависимости от смены поколений школьников. Здесь зарождалась и первая любовь, разбивалась и не начавшаяся, а теперь тут отстаивается самая искренняя и глубокая, что только на расстоянии. - Так уж хорош? – Не отступает Сынгиль. - Коленки трясутся как… - Чимин, если и прикрыл свою натуру за скромностью, но даже вдали от Юнги, говоря сейчас о нем самом, скрыться от истинности внутри себя не может никогда. Только с Мином, с мыслями о Мине он и живет своим «я». - Но он далеко, я прав? – Пас переходит в перехвате в руки Сынгиля, а Чимин прикусывает нижнюю губу и позволяет искоса поймать его взгляд. – Значит, далеко. А я-то здесь и шанс тоже при мне. - Тебя даже не волнует, что я только что сказал, как трахался по десятибалльной шкале на сто из десяти? Такое просто так не переплюнуть. - Тебе так важен секс, которому придают уж слишком много значения? – Мажет взглядом по лицу парня Сынгиль, слегка прищуриваясь. – А как же глубина чувств, бабочки в животе и все такое? Чимин выжидает минуту, обдумывая, а потом, наконец, выдыхает последнее: - Даже когда мы занимаемся сексом, а воздуха не хватает, мы говорим обо всем и сразу, - он напирает плечом на Сынгиля, тем самым давая понять, что не уступит себя, - и все это читается безмолвно, лишь стоит дойти до точки, когда он держит меня, а я не держусь ни за что. За эти моменты я готов даже расстояние терпеть. Прости, не хочу разбивать тебе сердце, но я даже сейчас думаю о чужих губах, сгорая от желания. И все это безмерно глубоко. Чимин опускает глаза и идет хоть куда-нибудь, но подальше. - При мне попытка, Чимин. И я ее не упущу, слышишь? – Летит следом в спину через шум дождя высоким голосом. - При нем все попытки, Сынгиль, - не оборачиваясь, кидает неуверенно Пак, заправляя руки в карманы брюк от нервозности, - потому что он первее захотел меня себе. Коридор глушится в потоках, что ударяются о стекла окон, а один единственный ученик жалеет, что идеально помнит дорогу до английского класса, но идти сейчас туда совсем не хочет. Его сердце больно пошатнулось именно сейчас, желая увидеть того, о ком так с двусмысленными постельными сравнениями, но от чистого и… все же влюблённого сердца, отзывался Пак Чимин.

***

Пригладив мокрую челку, Юнги опирается ладонями о колени и выдыхает полной грудью. Глаза щиплет от часового и длительного наблюдения за игрой, стопы сзади стерты уже под кровь в кроссовках, а футболка с майкой неприятно прилипли к спине и доставляет только дискомфорт. Еще пятнадцать минут последнего тайма, но уже сейчас Юнги может не беспокоиться за очередную победу своей школьной команды, наблюдая за оторвавшимся на десять очков счётом. Замедлившись в коротком перерыве, выискивает поблизости Тэхена и Чонгука, что даже сегодня забыли о своих ласках/перепалках, так как тренер ястребом наблюдает за ними всеми с трибун. Поймав взгляд друга в нескольких метрах от себя, Тэ пальцами показывает понятную только им тактику, как в последнем тайме обхитрить противников. Кивнув, Юнги смотрит в пол и сглатывает в пересохшем горле. Трибуны с пришедшими школьниками бушуют, взрывают тишину сразу несколькими тональностями голосов, но Мин не слышит среди них того самого, что однажды кричал его имя. - Я так скучаю по тебе, - шепчет он, не представляя, как прожить еще пару месяцев, продержаться так же, как в последнем тайме. Он повзрослел за этот промежуток, казалось, на пять лет вперёд, потому что столько ответственности, взрослых поступков и решений Юнги в жизни не исполнял, не считая самостоятельного ухода из родного дома. Да и это действие нельзя называть уж прямо таким взрослым, скорее детское противостояние. И он повзрослел уже гораздо раньше, задолго до Чимина, даже сейчас он в перерыве вспоминает, где должен быть после всего, и следует каждодневному плану. Сегодня ему, наконец-то, разрешат покрутить три раза на радио собственную песню, которую записывал в течение трех месяцев совместно с Сокджином и еще одним продюсером. Примесь рэпа, вокала и автотюнинга, а если коротко – настоящий Мин Юнги: все еще мальчишка, но взрослый мужчина в скором неизбежном будущем, к которому он бежит уже несколько лет. На создание музыки пришлось угрохать то свободное время, которое неплохо было бы потратить на домашнее задание. Но Юнги, может, и не Цезарь, но успевал и то, и другое – правда школа отступила на несколько ступеней ниже. Видеть восхищение в глазах старшего брата - еще одно приятное ощущение, и Юнги, в который раз, убедился, как ему повезло с поддержкой в его лице. Сокджин подступается к нему аккуратно, расспрашивая о Чимине вскользь, может, видя, как Юнги, будто с флагом с именем младшего, идет-идет-идет на все это. А какие плоды приносит эта жертва, думает Джин. Порой ему кажется, что Юнги старше его, опытнее, талантливее, но оттого и сердце радуется безмерно. Всё-таки как важно найти «свою» любовь, чтобы видеть такие изменения. Перерыв заканчивается, слышится свисток – и зал замирает в эхе пространства из деревянного пола со скрипом подошв по нему и чеканного звука единственного мяча, отданному на растерзание двум командам. Точно так же, как принимая решения, Юнги своими же слезами, потом и кровью добился быть в команде, вытерпев все нападки тренера. Последний раз, когда он получил нагоняй, была лишь забытая передача по ходу движения, но Юнги быстро исправился и категорично, мастерски показал, как может быть тем еще папочкой на площадке. Все эти придирки, смекнул Мин позже, как своеобразная дорожка за право и место быть в команде. Все эти месяцы разлуки, неодобрение родителей Чимина, как своеобразная колючая проволока, за которой право и место быть с младшим. Все эти подработки, бессонные ночи в студии, а затем перебежки до школы и обратно – борьба за право и место быть здесь. Быть в этом мире и обществе, даже если оно не принимает твою игру, твою ориентацию, твою музыку, тебя самого. Чимина здесь нет, но Юнги с лихвой хватает мысли, что сегодня он будет свободен всю ночь, наконец-то, за несколько месяцев. Потому что песня для релиза написана - и сможет проболтать хоть до самого утра с ним. - Господи, как же ты подал тот пас! – Выдыхает в восхищении Тэхен, кидая Юнги полотенце в раздевалке после выигрыша. Вся команда валится с ног: кто прямо на пол с бутылками в руках, кто на скамейки всем телом. Даже тихо говорят, сорвав голоса от выкриков друг другу по ходу игры. Чонгук куда-то испаряется, но появляется с перекисью и ваткой через несколько минут. - Ты видел, как Юнги выхватил мяч и кинул нашему защитнику? – Не обращая внимания на то, как Чон усадил его уже и самостоятельно выдвинул правую ногу, чтобы обработать поцарапанное колено, интересуется Ким, - Гук-и, все в порядке, не нужно. - Заразишься столбняком, я к тебе не приду в больницу. И да, я видел, как Юнги был горяч сегодня. - Я же не на ржавый гвоздь налетел, дурачок, - Тэхен усмехается, рассматривая, как тот аккуратно прикасается ваткой к ране, и сдаётся. - Смотри под ноги, все равно, - бурчит Чонгук. - Интересно, Хосок фоткал что-нибудь? – Задумчиво спрашивает Ким, скашивая глаза на Юнги. – Я бы хотел отослать Чимину пару кадров… Мин стаскивает наколенники, ощущая легкость, но тут же хмурится от перенапряжения в икроножных мышцах. - Конечно он фоткал. Забыл его манию документировать на фотоаппарат каждый шаг, цветок, вздох мухи? Вчера он вообще, пока мы ели острую курицу, сфоткал ее ножку и восхищался, как натюрмортом, прикиньте, - смеется Чонгук, наклеивая слишком аккуратно и красиво пластырь на колено Тэхена, будто статую ваяет и боится растрескать хрупкость того. - Так и знал, что про меня тут треплетесь, потные забиватели мячей, - экспрессивно, как и всегда, вещает вошедший в раздевалку Хосок. - Мы вообще-то наш класс прославляем, в котором ты, на минуточку, тоже состоишь. Без пота тут не обойтись, - с приподнятыми бровями отвечает Чонгук и через минуту уже подставляет тому кулак для приветствия, а потом смотрит на коленку Тэхена и добавляет, - да и без крови тоже. Тебе больно? - Ни за что из меня слабака не сделаешь, - наклонившись, Ким прямо стреляет ему глазами в открытую, видя, как зажигаются все звезды в ответ в темных зрачках Чонгука, а потом чуть тише добавляет, - спасибо, Гук-и. Встав и переступив через его ноги, к которым тащит все нутро Чона еще раз дотронуться, лишь дай повод, Тэхен переводит внимание на Хосока. - Ты нам когда-нибудь покажешь, что там накопил из фотографий? Уверен, Чимину бы не помешало развеяться и улыбнуться от приятных воспоминаний. - Сегодня скину кое-что в общий чат, - к удивлению всех отвечает спокойно и заинтриговано Хосок. Юнги слушает в пол уха, но не может не согласиться с Тэхеном, и тоже хотел бы вспомнить самое лучшее лето в его жизни. А если вспомнить, как Хосок щелкал всех подряд – фоток с Чимином у него много. Почувствовав укол в груди, Мин первым делом, когда поедет в Пусан, запечатлит младшего во всех ракурсах и местах, потому что сейчас на его телефоне совершенно нет ни одной фотографии. К обеду Юнги благополучно добирается до радиостанции вместе с Сокджином на машине. Подписав несколько бумаг, они слушают небольшие инструкции и ожидают в уютной комнате с не менее интересной аппаратурой, ощущая подступающий адреналин при первом проигрывании. Мурашки бегут тут же, или же это все еще гудят мышцы, но Юнги радуется, как молодой папаша, слыша первые слова своего детища на станции. А оттого, что еще и люди, будь то в пробке, на обеде в каком-нибудь кафе, бегающие за покупками в торговом центре, сейчас слышат его песню, выносит разум за рамки. Он просто не верит и сидит без эмоций снаружи, но с ярким фейерверком всего и сразу внутри. Следующий раз песню поставят через два часа, а на третий придется то время, когда Юнги сообщит вечером Чимину хоть где-нибудь найти радио и включить нужную волну.

***

Скинув ботинки, Чимин следует в пустующую кухню и исследует холодильник на наличие какого-нибудь освежающего напитка. Апельсиновый сок уносится в комнату, что до сих пор чужда из-за нехватки определённых вещей, но Чимин сам не захотел ничего тащить сюда, чтобы не создавать лишних воспоминаний. Хватает и тех, что еще в Сеуле, в котором он, собственно, и продолжает жить мыслями. Тело-то здесь, изучает ремесло танца, сидит на уроках, старается незаметно ускальзывать от лишних связей, а голова неизменно в любую секунду думает о жизни за несколько километров отсюда. Блаженный вечер венчается отсутствием родителей, что ушли совместно на благотворительный ужин в компанию отца, где он работает. Знать об их делах Чимину не обязательно, но он с утра поинтересовался, все же, так как грубым и холодным с ними быть не может, как бы ни старался. А еще у него весь день было приподнятое настроение с самого утра, так как Юнги даже из Сеула обещал сюрприз. Запланированный звонок в восемь вечера сейчас ставится на первый план, и Чимин укладывается на кровать, любвеобильно смотря на тёмный экран телефона с белым чехлом. Через несколько минут, ровно и пунктуально, Юнги звонит ему. - Привет, солнце. Нашел выход на радиоволну? - Привет, хён, - улыбается Чимин, уткнувшись щекой в мягкую игрушку пингвина под головой, - да, нашел старый приемник. Не знал, что здесь в моей комнате просто куча всякого хлама. - Когда будешь переезжать, тоже прихватишь все? – Смеется породному и привычно для слуха младшего Юнги, а сердце бьется уже вовсю. - М, и куда это я планировал переезжать опять? Не припомню… - воркует Чимин. – Есть предложения, хён? - А что бы ты сам хотел? Впрочем, отложим этот разговор, включай скорее 107.2 волну. - И что же там такого? – Привстав, Пак усаживается на ягодицы, тянется к приёмнику с тумбочки и начинает крутить маленькую ручку радиоволн. Немного скрипит и шумит, но антенна помогает разгладить звучание. Не успевает Чимин вновь нетерпеливо поинтересоваться, поменять трубку телефона к другому уху, как слышит голос Юнги, но совсем не оттуда, откуда ожидал. Осев на коленях, Чимин смотрит на красную, облезлую и кричащую окраску приемника, пытаясь понять, как песня Юнги туда попала. Неприглядная старая комната не кажется теперь такой дискомфортной и чужой, хотя она всегда была и будет только Чимина. Но теперь здесь, будто невидимо, присутствует ещё и Юнги. - Чимин-и, ты слышишь? – Шелестит тихо в трубку Мин, боясь, что тот пропустит хоть слово. – Я сделал это. Мою песню слышат сейчас все, понимаешь? - Хён… господи, я не верю, - спустя минуту отвечает с комом в горле Чимин, сжимая край футболки. – Ты такой молодец… - Я очень хотел, чтобы ты услышал ее так, и пусть сейчас еще несколько человек свидетели этому, но… ты же знаешь, что мой главный слушатель – это ты. Чимин сглатывает ком в горле, чувствуя, как на него наваливаются вновь все чувства разом. Он и слова не говорил Юнги, как изо дня в день пытается тут ужиться, проходя по таким любимым с детства улицам, но чужим-чужим-чужим теперь без окраски в лице Мина. Не жаловался на родителей, что продолжают делать вид, как спокойно выдыхают, потому что Чимину не уйти на ночь к Юнги, поэтому позволяют даже пропадать на репетициях до позднего. И не говорит самого главного, как за ним настырно ухаживает чужой человек с чужими руками, взглядами, голосом. - Я слышу, что ты плачешь, - мягко с каплей волнения произносит Юнги, - что-то случилось? В школе что-то не так? Песня глушит прямо крупные слезы, и Чимин доблестно держится, но двойное воздействие сразу с радио и телефона самого лучшего голоса в мире для него – рвет терпение, и он с опущенной головой еле дышит и шмыгает носом. - Я так хочу, чтобы ты был сейчас со мной. Мне так плохо без тебя. От чувственности Чимину кромсает душу, пальцы слабеют, покалывая разрядами тока, что молниями проходятся по венам. - Кто тебя обидел? – Забывая о своём маленьком триумфе на радио, Юнги привстает, только с дивана, и смотрит в темнеющее небо за окном, надеясь так сократить расстояние. Зрит в корень, думает Чимин, в который раз влюбляясь в проникновенность Юнги. - Никто, хён, - голос дрожит, и он прикусывает губу от лжи. - Это родители? Проблема во мне все еще актуальна, да? – С горечью обиды спрашивает Юнги. – Прости, что ставлю под угрозу ваши отношения… - За что ты извиняешься? – Тут же шепотом врывается Чимин в диалог. – За то, что не в их вкусе? Так это мой выбор, хотят они этого или нет. Ты – мой выбор, который я каждый день выбираю вновь и вновь. - Я не хочу, чтобы ты плакал из-за меня. - А я буду, потому что ты и радость, и грусть моя. – Чимин шмыгает носом, воздвигая глаза к потолку, чтобы проморгаться. – Юнги, мне кажется, что еще чуть-чуть без тебя - и я потеряю равновесие. Ты нужен мне… ни на день, ни на ночь, ни на месяц – нужен постоянно, потому что меня уже перехватывают, Юнги… и дороги нет для отступления. - Кто он? – Твердо отзывается Мин. - Одноклассник… танцор из одной группы. - Тот президент класса? – Не меняя интонации, следует вопросами проникновенный Юнги, а Чимин терзает губу до синяка. – Он как-то трогает тебя? - Физически – нет, но морально… - младший выдыхает, краснея от откровенностей, но больше в одиночку выдерживать этого не может, к сожалению. – Учитель по танцам часто ставит нас в совместные поддержки, но я стараюсь разобщить эти затеи - не всегда получается. Ставится пауза, как и на радиоволне включается реклама, которую Чимин крутит в громкости до минимума. - А что чувствуешь ты? – Тихо спрашивает Мин, вновь становясь единственным голосом сейчас через телефон. Чимин даже дыхание задерживает, выслушивая хоть ещё что-нибудь. Какой сейчас Юнги, какие эмоции на лице? Хорошо, что изодранной под кровь заусеницы на большом пальце Пак у того не видит… - Единственное, что я чувствую, как отторгаюсь от любых контактов с ним. Я его не ненавижу, не обвиняю, так как сердцу не прикажешь, я даже не могу злиться, потому что он не виноват, что я появился в его жизни… А решать физически дела не умею, поэтому просто говорю с ним, притворяясь полным дураком. Два дня назад он сказал, что шанс после моих отпоров все еще в его руках, потому что ты, Юнги, далеко, а он гораздо ближе – и мне не дает покоя это. Мин молчит, значит болезненно обдумывает и переваривает услышанное. - Я доверяю тебе, - наконец, дает ответ он, а голос веет отдалённо пробирающим холодком по спине, - доверяю тебе каждую секунду. - Хён… Юнги, я люблю тебя, – замирает в ожидании Чимин, боясь своих же предыдущих слов, - очень… - В чем-то он прав. Шанс на его стороне, но я скажу тебе одно, - хрипит тихо Мин, - так просто я тебя не отдам, хоть буду на расстоянии вытянутой руки, хоть за несколькими километрами. Песню, что слышали сегодня три раза и другие люди, Чимин-и, я посвятил тебе – и это тоже наш с тобой танец, в котором я прямо сейчас танцевал с тобой. Я буду любить тебя в ней, пока вся музыка не пропадёт с земли, даже если мы когда-нибудь расстанемся. - Прекрати, пожалуйста, - шепчет быстро Чимин и мотает отрицательно головой в разные стороны, отказываясь от одной лишь мысли про расставание, - не произноси этого. - Я приеду в Пусан, и если ты забудешь, каково это быть моим, то я тебе напомню, даже если у нас уйдет на это несколько ночей и все силы. – Твердо забивает очередной прекрасный и самый лучший пас из всех Юнги. Разряд тока с кистей бежит с кровью по венам и артериям прямиком к низу живота, что сводит от этой фразы. Чимин сжимает домашние брюки на бедре в нескольких сантиметрах от паха и выдыхает шумно застоявшийся от задержанного дыхания воздух. Прикрыв глаза, он топит сладкую, разливающуюся, как сироп, тягу стать сию же минуту Его. Выгравировать на груди или еще где-нибудь метками на теле для тех, кто покушается на чужое. - Я жду тебя, - сипит с придыханием Чимин, - забери меня куда-нибудь и все мысли займи только собой. - Ты сейчас, отчасти, и делаешь это, - усмехается Юнги, вновь смакуя свою победу, зная заведомо уже все тактики, состоя в отношениях с Чимином. - Каждую секунду думаю о тебе. - Как и я. Разговор рвется на пикантном моменте из-за сообщений в общем чате друзей. - Это Хосок, - проговаривает Юнги, - тоже с сюрпризом. - Хён, скажи, что ты не злишься на меня, пожалуйста, - Чимин немного игнорирует пока что постороннее. – Я даже никакого, слышишь, повода не даю ему… - Я не злюсь, просто предвидел это. Помнишь? Я уже сказал, что места себе не нахожу, зная, что такой, как ты, где-то там. Вот, пожалуйста, на тебя клюнули уже. - Тебя, - прерывает Чимин резко, вжавшись в трубку до побелевших костяшек и привставая на кровати с упором на колени, - хочу прямо сейчас и всегда только тебя. - Я знаю, - самодовольную усмешку хоть и не видно, но Юнги прекрасно ее передаёт через голос. Он спокоен, отчасти правда, но спокоен за те границы Чимина, в которые только он один может входить. Вот бы только воздыхателю как-то сделать намёк отвалить по добру по здоровую, думает старший и вновь теребит заусеницу. Подарком от Хосока на этот вечер странных ощущений после телефонного разговора служит видео с теми самыми сделанными фото, что называют – случайными. Не постановочные, живые, яркие, как и ребята сами в своей молодости. Акцент, конечно же, сделан для Чимина - и самые лучшие фотографии Юнги представлены с разных ракурсов и мест специально для него. Тут уже и слезы можно не сдерживать в пустующей квартире – и парень сквозь влагу на глазах строчит и строчит строки благодарности и любви им всем друг за другом в общем чате после просмотра. Юнги сидит, читает каждую букву, кожей ощущая все эмоции Чимина на расстоянии. Задетый откровенным разговором, в котором младший доверился и открылся, Мин прикидывает перспективу приехать на месяц раньше. Поздно может быть всегда, хоть даже через час, поэтому нужно действовать и исполнять поскорее просьбу «Я так хочу, чтобы ты был сейчас со мной». А ещё упрямо хочется установить свое полное право на Чимина навсегда, пока точно не украли. В музыкальной индустрии точно так же.

Спустя две недели

Рождественские праздники прошли, а снега так и не выпало даже на сантиметр ни разу ни в Сеуле, ни в Пусане и ни в ближайших провинциях. Выйдя на балкон, Юнги даже не зябнет, так как температура, привычная для Кореи в этот сезон, вновь приятно теплая. Его сумки собраны, документы успешно отправлены куда необходимо, начиная задолго до этого, а съёмное жилье в Пусане уже ждет своего нового хозяина. - Тебя не узнать, - к нему на балкон присоединяется Джин, оглядывая с улыбкой, - смотри, как бы он вновь в тебя не влюбился в обновлённого, забыл уже небось. - Спасибо тебе за все, - обернувшись в его сторону, искренне произносит младший брат, - ты так много сделал для меня. - Не заедешь к родителям на прощание? - Я не прощался в первый раз, а они и не жаждут вновь здороваться в очередной, - без интереса говорит Юнги. Джин не скажет, что подержанная машина, купленная пока на первое время для Юнги, почти полностью оплачена родителями. Да, они не вмешиваются в настоящее, но будущее своих обоих детей стараются поддерживать, хотя бы материально и на расстоянии. Если бы не песня Юнги, думает Сокджин, что предложил послушать по радио отцу и матери, планы бы могли вновь отложиться. Юнги не остановился бы в своей настырности, как не пытался – он и без машины уже намеревался рвать в Пусан, но Джин притормозил и уверил, что ему окажется спокойней, если у Мина будет свой транспорт. - И знаешь, я думаю, что мы не задержимся в Пусане, - продолжает говорить Юнги, любуясь проблесками солнца через серые зимние тучи. - Доучитесь, пожалуйста, в школе, - молит Джин, опираясь спиной о перила. – Я понимаю, что тебе уже скоро восемнадцать, и ты можешь делать что захочется. Вам обоим не терпится прыгнуть одновременно, держась за руки, выше головы, но подумай и о Чимине, об его будущем, об его профессии и образовании. - Каждый день о нём думаю. Я прекрасно осознаю, что мне делать, и что ему делать, Джин. Против него точно не пойду. - Да знаю я, просто для меня ты ещё маленький братик, что возится в песочнице. Все еще не верится, что ты самостоятельный, да еще и за другого человека добровольно несёшь ответственность. - Я сделаю ему предложение, пойду прямо к родителям, даже если они меня не переваривают. – Блеск в глазах Юнги поразителен и прекрасен. Когда человек горит чем-то, он восхитителен, думает Джин на себе узрев талант Мина. - Будь душкой с ними. Чимин, как их единственное сокровище. И помнишь, как прошлый раз был болезненным и неприятным для вас обоих? - Помню, нет, но в этот раз я им докажу, что мои чувства к их сыну не просто какой-то воздушный шарик, который можно отрезать от ленточки и унести. – Точнее увезти, хочет сказать Юнги и крепко стискивает ладонями холодные железные перила.

***

Зевнув, Чимин одергивает рукава светло-серого кардигана, что накинул поверх школьной рубашки сегодня, и с сонными глазами пытается сосредоточиться на доске и преподавателе. Еще и эти странные сообщения от Тэхена в течение недели, что непонятными намеками утаивает, а рассказать в открытую не смеет, либо же сговорился с кем-то из их шайки из Хосока, Чонгука и Юнги. Спокойные дни после праздничных дней, которые он отпраздновал в скромном кругу новых знакомых, потянулись так же размеренно, как и уроки, на которых пока не мучают тестами и зубрежкой. Сынгиль поутих на добрые сутки, но от взглядов никуда, все же, не деться, а Чимин научился уже их делать частью незаурядной жизни. Хочет – пусть смотрит, главное, пожалуйста, не трогай. В канун перед новым годом Сынгиль сделал попытку позвать его на вечеринку с ним, но получил отказ. Но кто же знал, что в тот самый тесный кружок, в котором праздновал Чимин, этот проныра смог затесаться со своими подружками и встретить самую волшебную ночь в году, все же, близ Пака. Пользуясь теми самыми попытками витающего в воздухе шанса, Сынгиль не сдаётся никак. Действует тихо, всегда почти идеально, оттого и расшатывая немного нервы Чимина. - Мандаринка, хотя с этим цветом волос тебя стоит называть теперь персиком, когда же ты уже ответишь на чувства Ги? – Усевшись рядом на скамью с Чимином, без каких-либо смущений спрашивает длинноволосая Кюнгми. - Мне это неинтересно. Я занят танцами, школой, а не романтикой, - спокойно отвечает Чимин, терпя навязанную компанию. - А вот сейчас врёшь, - прицыкнув, не соглашается одноклассница, - у тебя есть кто-то там в Сеуле, я права? - И что? - Может, дашь Сынгилю шанс? Он не такой плохой парень, даже очень хороший мальчик и совсем рядом с тобой. - Я знаю, - взмахивает руками Чимин, - он отличный человек, но… - задержавшись на ее раскосых глазах, примолкает он, - но я люблю совсем другого хорошего мальчика, ты даже не представляешь как. - Ох, ты слишком приторный. – Высунув кончик языка, куксится девушка. – Надо пользоваться моментом, пока молодой. - Да? Так мой Юнги ещё слаще и с ним моменты - фантастические, - наклонившись, выдыхает Чимин в защиту, - лучше помоги своему другу найти кого-то получше меня, не растрачивая времени понапрасну. Кюнгми сверкает глазами, полностью раскрываясь в эмоциях, так как с самого начала увлечение Сынгиля Чимином не вызывало у нее радости. Ее друг достоин кого-то получше, чем эта красивая оболочка куклы, по ее мнению. Совсем нескромному мнению, так как разбираться во внутреннем мире постороннего человека ей не хочется, плюс это самая очевидная дружеская ревность, когда кто-то вмешивается в уютное окружение, выстроенное годами дружбы. Такое бывает, когда кто-то из компании влюбляется, размыкая привычный круг. И тут уже приходится мириться всем, либо же разрывать связи. Что самое удивительное, Чимин того же мнения и не говорит желанием нарушать их дружеские отношения, вспоминая, как собственное объявление, что он будет встречаться с Юнги, немного изменило ход истории в их устоявшейся компании. Шла перемена, а теперь она сменилась на мелодию, приглашающую всех на урок. Встав вместе, так как им обоим в свой класс, Кюнгми и Чимина привлекают бурные голоса как знакомых лиц, так и не до конца знакомых еще для обживающегося здесь Пака. - Там такой новенький на площадке играет с нашим классом, - слышится со стороны, - говорят, что вчера принес документы, а сегодня уже здесь. - В этом году мало пришло нового народу с зимы в школу, и кого там занесло, интересно? – Долетает до Чимина, что прислушивается волей-неволей. - Воу, мандаринка, кто-то, похоже, переплюнет твой приход в нашу школу, пойдём посмотрим, - Кюнгми хватает его за предплечье и ведет в сторону стадиона. Ей лишь дай намёк на что-нибудь интересное, да еще и с заварушкой – будет первая там. - А как же звонок на урок? - У нас физ-ра, наверное, тоже на стадион погонят, поэтому пошли сразу к месту. - В юбке собираешься бегать? – Шутит Пак, все же, следуя. - Ты даже не представляешь, как мы, девушки, можем бегать в таких узких юбках! – И в доказательство она пускается вприпрыжку, развевая за собой густые волосы. Бесплатно попялиться на что-то новое и интересное хочется многим, и Чимин забивается в уголок у трибун, видя, как несколько ребят старшеклассников играют против одного единственного парня в темно-синей шапке. Лица не видно, так как он перемещается со спины, стараясь забить мячом в корзину, охраняющуюся высоким и мускулистым старшеклассником под ней. По мере движений неизвестного, Чимин щурится, забрасывает ногу на ногу и миражом вспоминает, где это наблюдал. Прекрасный ход с мячом ведётся так мастерски, что дыхание спирает, а глаза непроизвольно сами следуют за худощавой фигурой в спортивном черном костюме без капюшона, что идентично имеется у каждого школьника здесь. Перебирая все возможные варианты, как такое может быть, Чимин прикусывает губу и смотрит в упор, ожидая, когда объект всеобщего сейчас внимания обернется прямиком на него. Все происходит слишком быстро, чтобы уследить за идеальным броском, сорвавшемся с бледных пальцев, а затем в плавном движении вздымающим к шапке. Стянув ее со лба и освободив черные пряди, как смоль, юноша оборачивается в поисках чего-то… кого-то конкретного и попадает через несколько секунд прямо в цель, идеальнее даже предыдущего броска в корзину. Чимин пропускает через себя всевозможные разряды ампер тока, начиная по нарастанию, боясь свалиться с неудобного стула и не расшибить себе коленки. Помутнение рассудка не сулит абсолютно ничего хорошего, особенно, когда он в окружении других школьников, однако, пусть весь мир идет к чертям сию секунду прямиком в эту бездну самых красивых глаз на свете. Бесконечно. Бесконечно можно отрицать, что ты переживешь еще один день без него, замедляя сердцебиение и сокращая кислород, пока не придет нужный момент. И бесконечно можно натыкаться на одну и ту же ошибку, потому что правда в том - жить не можешь и секунды без этого человека, только сейчас в ужасе понимая, как вообще существовал до, мирился с переездом и привыкал к новому. А оно и не нужно было вовсе, так как старое гораздо лучше. И вот… Он осязаем и в нескольких метрах от тебя, а ты даже и двигаться не можешь, понимая, что новое-то может подарить исключительно все тот же Мин Юнги, начав со своей неповторимой внешности. Да, к этому стоит еще привыкнуть, скользит взглядом по-хозяйски Чимин, цепляясь невидимыми крючочками по всему его телу, возвращаясь к лицу и закусывая губу оттого, как все нравится до мурашек в нем. Тоже самое можно сказать и про Юнги, ведь он идентично глаз отвести не смеет. Одновременно быстро улыбнувшись, вкладывая в эти улыбки всю ту усталость, тоску и неожиданность от встречи, Юнги и Чимин воссоединяются лишь пока взглядом. Тянущая за рукав кардигана Кюнгми, лопает мыльный пузырь из розовой ауры вокруг Чимина. - Да, новенький хорош от и до, конечно. Но идем, нам нужно успеть переодеться в спортивную форму к уроку, иначе влетит. На ватных ногах и оборачиваясь несколько раз, Чимин ловит единственный взгляд, к которому только хочется приблизиться, а не отдаляться. Но сейчас просто не то место, чтобы срываться со всех ног и на всеобщее обозрение выставлять свои отношения. Юнги с горечью в глазах провожает младшего следом, после возвращаясь к теперешним его одноклассникам, потому что с этого дня он учится в этой школе. Нога не лезет в нужную штанину, потому что Чимин рассеян и потерян, как самый настоящий влюблённый дурачок. Не специально игнорирует шум вокруг, а также Сынгиля на горизонте, что мечет через несколько рядов от шкафчиков на него взгляд. Дискомфорт переодеваться перед тем, кто к тебе неровно дышит, ощущается сейчас в сто крат, поэтому Чимин за секунду натягивает футболку, костюм, прячась за шкафчиками, и пулей летит на стадион. То ли свыше кто-то любит их, то ли судьба сегодня настолько благосклонна, когда Чимин понимает, что совместный урок будет с тем же классом, где находится и Юнги. Он никуда и не уходил, перемещаясь легкой поступью по периметру резинового покрытия стадиона и рассматривая окрестности. Почувствовав вновь друг друга, они смотрят слишком красноречиво, поэтому Мин берет всю ответственность на себя и просто отводит глаза, чтобы того не искушать. А Чимин настолько податлив и привязан к нему, что весь урок не сводит с него взор, боясь, что старший окажется миражом. К отведенному времени на самостоятельное выполнение упражнений или просто свободных тренировок и игр Чимину становится до сводящих суставов невыносимо. Если продлится еще секунда, а он не приблизится к Юнги и не убедится в том, что он настоящий, то будет плохо. А когда Чимину плохо – он раним до жути. - Можно я пойду за водой? – Попытавшись отпроситься у учителя, Пак переминается с ноги на ногу. - Тебе нехорошо? Может, в медпункт? - Может, - нетерпеливо качает Чимин головой и смотрит потом на Юнги. - Ладно, дорогу сам найдёшь? - Да. Конечно он ее и искать не будет, не потому что не помнит, а потому, что совершенно сейчас туда не нужно. Ускоренным шагом Чимин сворачивает в другое направление школы, в сторону смежной каменной лестницы меж зданий, что служит пожарным выходом на улицу, и прячется под ней. Зачесывая обновленные волосы назад, Юнги через несколько минут следует прямиком к нему. Хвалит про себя младшего за это укрытие, потому что еще чуть-чуть и он сорвался бы прямо на стадионе. Чимин вздрагивает, делает шаг назад для сладкого выжидания момента, вжимаясь в стену и смотря прямо на него. С каждым шагом до самого упора бедер в бедра сердце поднимается все выше и выше зданий, останавливаясь, словно, у горла в момент притягивания Юнги Чимина к себе за талию. Младший сейчас точно свалится в его руки, ослабев быстрее от знакомого телесного контакта, чем от несъеденного завтрака с утра. - Запрыгни на меня, - в самые губы в нескольких сантиметрах выдыхает Мин, опьяняясь от совместного идеального сочетания их одеколонов. Или же это так пахнет кожа прямиком изнутри душ обоих. Чимин, упираясь в кирпичную стену спиной, хватается за плечи и даже не узнает до дрожи под ладонями, как тот нарастил немного мышечной массы в мускулах. Придется заново знакомиться с его телом, бегло думает он. Помогая обеими руками, Юнги подхватывает младшего и жмет к себе изящные ноги, задирая невзначай штанины с голеней. - Либо я умер, либо обкололся чем-то, но ты так реален, любимый. – Переместив ладони со спины на шею, Чимин наклоняется. – Почему ты такой красивый, господи?.. Зрачки Юнги расширяются и, наконец-то, думает Чимин, что это ответно, не раз смотря за эти месяцы в чужие глаза и ничего не чувствуя, потому что сам не знает даже со стороны, как случается полный передоз сейчас. - Ты тоже изменился, - отмечает Мин, - твои волосы… Чимин совершенно бессовестно не дает тому договорить, затыкая поцелуем. Жадность губила людей всегда, и сейчас младший тому свидетель, комкая складки чужой одежды и напирая только сильнее в своём сладком, мягком и вкусном поцелуе. Сдавшись окончательно и безоружно, Юнги не может удержать этот напор лишь в своих ладонях, поэтому приспускает его ноги на землю и тут же вжимает мягкое и теплое тело в твёрдую поверхность, опираясь одной рукой для равновесия. Грудь сейчас разорвет от сердцебиения, и, если колотящемуся до одури органу суждено вылететь напрочь, то пусть летит в ладони Чимина. Идеальная незаметная разница в росте подстраивается, как ключ к сложному механизму замка, ведь они идентично огибают друг друга, вновь припечатываясь грудью, животом и бедрами. Для пущей достоверности, что Юнги реален, Чимин прикасается к его щеке, ведет большим пальцем в уголок губ и надавливает, а затем с влагой слюны на подушечке мажет свою нижнюю губу. Отстранившись на несколько сантиметров, Юнги перехватывает его ладонь и долго целует сначала тыл, потом каждую фалангу, обтянутую тонкой и нежной кожей, что пахнет чем-то пряным. - Ты приехал раньше, - шепчет Чимин, убирая его волосы со лба и пропадая в приятной шелковистости. Нет больше и следа на выкрашенные в кричащий цвет прядей, а его мятный экстази теперь превратился в угольный амфетамин, не хуже стимулируя выброс нейромедиаторов. Если не лучше… в сто крат и до самой отключки, умирая от передозировки. - Раньше, потому что жить не могу без «наших уроков», - шутит в такой знакомой до боли в сердце манере Мин и ухмыляется. Чимин густо краснеет и бегает глазами в смущении, и Юнги приходится просто положить его голову к себе на плечо, гладить затылок, затем шею и спину для спокойствия и веры, что он здесь и реальнее некуда. - Давай больше так долго не отлынивать от этих уроков? – Поддерживает шутку тихо Чимин и утыкается носом в его плечо, вдыхая аромат дома. - А они и не заканчивались ни на минуту, Чимин-и, - наклонив подбородок, отыскав пухлые губы, Юнги сминает их в нежном поцелуе, что кажется после разлуки таким бесподобным до тихого стона из самой глубины души. Все продолжается до сих пор… упс.