***
Стараясь не сильно шуметь ключами, Юнги входит в тёмную прихожую, чуть не пугаясь собственного отражения в зеркале гардеробного шкафа слева. Он привык приходить в теплый и умиротворённый источник света, что маняще горит из гостиной или же прямиком из кухни, что совмещены на первом этаже, потому что сколько бы времени не было – Чимин ждал до последнего. Но сегодня, после десяти вечера, когда Мин прибывает очень уставшим домой с тревожной новостью, что и вровень предыдущей школьной не стоит, он выдыхает от застоявшегося воздуха в груди и снимает ботинки на небольшой платформе. Не помогают, даже так ноги болят от нескончаемой беготни по поручениям в фирме, где нашел подработку. За подростка вообще его там не считают, возлагая непосильные задачи, которые должны выполнять коллеги вдвое старше его. Но сам виноват, думает хмуро Юнги, надувная неосознанно губы и стягивая носки, наслаждаясь тут же теплым напольным обогревом под стопами. Если бы он с первых дней не показал, что хорош в познаниях аппаратуры и натаскан в терминах необходимых для специалиста в области музыкальной индустрии, не при помощи знаний и умений Джина, который обучал его, то на Юнги бы сейчас не ездило начальство. И даже разговоры, что он школьник, которому просто нужны деньги, а не будущее место у них, потому что он вообще не планировал быть на побегушках – ничего не помогало. В какой-то степени он начинает понимать Чимина, тренер по танцам у которого вообще не слушал его просьбы и жалобы. Продолжая думать о тяжести бытия всех подростков в мире взрослых, Юнги стягивает светло-серый блейзер, остается в одной серой майке и растягивает спину в позвоночнике. Пару раз осматривает гостиную и кухню на наличие кое-кого живого и, не обнаруживая, спокойно включает свет по периметру потолка. Выуживает с поджатой губой из холодильника пару рисовых лепёшек и намеревается просто запить их водой, чтобы сильно не налегать на еду ночью. За небольшой барной стойкой сидеть одиноко, а есть без компании ещё хуже, ведь соучастником всегда является Чимин, что контролирует приемы пищи их обоих. А когда Юнги принимает алкоголь, наслаждаясь больше даже обычным действием прикасания к стеклу фужера с красивым цветом жидкости, чем распитию, то Чимин с подпертой ладошкой под подбородком сидит напротив и считает глотки или граммы сквозь его губы. В последнее время Юнги принимает кое-какие препараты, прописанные курсом в весенние и осенние периоды, поэтому младший сконцентрировался следить за Юнги бдительнее. И, закидывая очередную порцию из трех таблеток, Юнги мечет взгляд на лестницу, что ведет на второй этаж, где находится спальня. Небольшая площадь исключительно для сна и для «любимого времяпровождения» – и это не только про синтезатор, что расположен там же. Час назад позвонил Джин, как обычно не дремлющий в ночи, потому что загнан со своими трейни по самую макушку. Сначала Юнги показался этот звонок обычным и сам тем, что зовется из интереса узнать как жизнь в Пусане младшего брата. Но после дежурных фраз от него и сухих ответов от Мина, что вел как раз автомобиль по пути домой, следует переход к важному вопросу, как это обычно бывает и до мурашек напрягает. Джин говорит напрямую, а Юнги сначала даже пугается, потому что речь заходит об его треках, которые оставлены на прокрутку одной радиостанции. С них капают неплохие деньги на счет, чтобы держаться на плаву, и Юнги совсем даже позабыл, что где-то его всего-то три песни, записанные при помощи связей компании, где работает Сокджин, играют в торговых центрах, в павильончиках продуктовых магазинов или даже в автомобиле у того старика на светофоре сейчас. Однако сумма, которую пришлось заплатить за покупку времени, когда ее будут крутить и период в шесть месяцев, напоминают, как мир вертится исключительно вокруг денег. На дальнейшее продвижение пока средств нет, а Юнги помощь может попросить только у состоятельных родителей, но не станет. Между тем Сокджин, боже, ну он просто настоящий старший брат, коих поискать, предлагает альтернативу Мину. Вместо дальнейшей прокрутки треков на малоизвестной радиостанции, до которой еще нужно дойти, да и кто вообще слушает сейчас радио, и ожидая, что кто-то из продюсеров или крупных шишек музыкальных компаний будут толкать талант Мина – Джин предлагает самому пойти на несколько предложений. Тем-более, радует после напряжения мягким и мелодичным голосом брат, что в компанию Сокджина звонили и спрашивали о Юнги, а особенно сможет ли он предстать со своими работами на прослушивании. И для этого нужно ехать вновь в Сеул, планируя время, расходы, отгул в нынешней школе, но самое главное… Юнги поднимается по лестнице голыми ступнями и входит в их общую спальню, потому что она всегда будет их совместным островком, даже если корабли иногда расходятся. Очертания небольшого силуэта, накрывшегося с головой, на правом краю кровати подсказывают о приятном сне, в который погружен младший. Здесь Юнги включать какой-либо источник света не решается, а просто, словно кот, присаживается в полутьме с краю от Чимина. Не хотел же его будить, но обстоятельства вновь решают за него. Он заправил машину полным баком, съездил еще раз в школу, еле успев застать завуча, чтобы решить свой вопрос о срочном отбытии из Пусана и на время пропусков уроков, взяв ответственность в заучивании материала через дистанцирование, договорился с Сокджином о принятии на ночлег, а также работал параллельно сегодня и кружил мыслями в произошедшем на стадионе. Но самое главное, что он не сделал – не успел переждать и помириться с Чимином, потому что нужно время, а сейчас с щемящим сердцем поступает так же, как несколько месяцев назад, когда отпустил сюда Чимина одного. Пусть срок поездки в неделю, но поняв, что Чимин – это не время и не место, а живой и с чувствами человек, Юнги теперь очень неспокойно, особенно, когда есть вероятность, что: 1. Чимином активно интересуются направо и налево, 2. Младший сейчас может окончательно оторваться от Юнги, если тот опять его оставит наедине с тем, чем только может показаться легко справиться. Но Чимину нужна поддержка, нужен он, как если бы Мин ходил еще на одну работу, где его навыки остро необходимы. Говорят, дом – не работа, но Юнги сейчас не соглашается, гладя пальцами через покрывало линию плеч младшего и рассматривая залегшую усталость и мокрые ресницы бледного лица. Еще какая работа, кивает коротко он себе, потому что именно так и строится семейная жизнь, которую рисуют друг другу они оба, проживая совместно. Здесь уже столь уютно, осматривается Мин, потому что подчерк Чимина во всем, его вещи уже везде. А Юнги помогает и потакает тому в прихотях, хотя сам передвинул пару вещей, тоже имея вкус – и Чимин согласился, уступая и принимая его точку зрения. Дом – работа, строящаяся из мелочей, совместных и кропотливых мелочей, в которые вложена любовь двоих. Заерзав от касания, Чимин устало приоткрывает веки, расположившись правой щекой на подушке. Их взгляды встречаются, задавая вопросы друг другу, но не озвучивая. Пак просто лежит, не двигается и смотрит на Юнги, все ещё боясь получить выговор за сегодняшний инцидент, который чуть не приперчил он своей ревностью. Но Юнги слишком устал, чтобы разбираться в этой ситуации, тем более, он сейчас доказывает, что находится рядом с ним, даже если его трижды поцелуют в губы или затащат на секс по пьяни. Мин придет к коленям того, к кому приклонится, даже если вина обоюдная, потому что не нужно ему в этом мире ничего чужого, когда прямо сейчас плавится каждый сантиметр от простого взгляда в карие глаза с потухшим огоньком. - Почему так поздно? – Шепчет Чимин, игнорируя руку старшего, которой гладит по изгибу талии и бедра через покрывало. - Работал. - Ты сегодня не работаешь, - шёпот бывает сладким, коим привык наслаждаться с уст младшего Мин, но сейчас от этого идут неприятные липкие ощущения по спине. - Хотел дать тебе собраться с мыслями. Чимин лишь двусмысленно мечет отсутствующий взгляд куда-то за спину Юнги, а после поджимает губы. - Чимин-и, у меня разговор. – Под одеялом напряглась каждая мышца, и Юнги пугается этой реакции Чимина, ощущая ладонью, которой чертит узоры на бедре Пака, - про эту херовую ситуацию на стадионе я даже говорить не хочу, но прошу искреннего прощения за свою халатность. Я ни в коем случае не хотел давать тебе почву считать меня бабником, можешь не верить мне, оставаться при своем мнении и доверять собственному взору, но единственные губы, которые я хочу целовать до потери пульса, находятся сейчас прямо передо мной. Единственное тело, которое хочу держать на себе и любить каждую ночь до вымотанных стонов – твое, - Юнги заходит ладонью чуть дальше на ягодицу, желая к чертям отбросить это одеяло и дать понять Паку не словами, а касаниями, как горит каждая клеточка от единственного точечного разряда между пальцами и голой кожей, но в личное пространство не лезет пока. – Просто помни это, и помни то, что я обещал, как у нас все будет хорошо. У нас все хорошо, слышишь? И не сердись на тех, кто мешает нам быть с тобой в этом хорошо. Я держался особняком много лет, боясь впускать кого-то в это свое «хорошо», но я принял тебя к себе, скорее даже подчинился, ослабел перед твоей красотой и характером, и теперь мне сложнее сдерживать стены, через которые к нам с тобой проникают. От этого не убежать за наушниками или в дальний угол класса, - Юнги ждет от него взгляда в ответ, но Чимин так и не смотрит, а просто без эмоций сверлит стенку под его речь, - но я не боюсь нарушителей, потому что одна единственная правда в том, что я люблю тебя, а это такая прочная стена, за которой я даже не хочу заходить на «чужие территории». Чимин сипло выдыхает, потому что горло сковывает от слез. Сейчас бы выйти из этого положения с гордо поднятой головой, но он не может, не может как Юнги, поэтому кроется все еще за обидой. Да, он другой, и даже поцелуй на самых искренних губах, с которых срывается сейчас ночная и тихая речь, подарить не сможет, потому что этот противный осадок из чужой помады прямо въелся и пахнет приторностью чужой победы. Чимину нужно время, чтобы простить, поэтому он сейчас не рвется на грудь Юнги, хотя пальцы колют в кончиках так, как если бы его возвращали к жизни, где существует только Мин. Как ожидалось, ответ Пак опять не дает, продолжая лишь физически существовать здесь, а мыслями и взглядом где-то дальше стены здания. А Юнги даже это принимает за какую-то реакцию, лишь бы не бился и не истерил, потому что это самое кошмарное заключение это дня, какое бы не хотелось. - Чимин-и, - продолжает мягко Юнги, выдыхая от усталости, - мне звонил Сокджин. В Сеуле мне назначили несколько встреч продюсеры, заинтересовавшись песнями, которые оставил пока под лэйблом компании брата. Завтра рано утром я еду туда, потому что от этого зависит мое будущее. Я хочу статься тем, кем больше всего хочу, ты знаешь это лучше всех. И вот, наконец-то, Пак вновь очухивается и переводит лишь зрачки на него, осматривая скулы и глаза. - Ты уезжаешь завтра в Сеул? – Тихо и без красок слышится вопрос. Юнги кивает, вообще не моргая. - Надолго? - Неделя для двух встреч, и я обратно… к тебе, - Юнги вообще параллельно где он проживает, в особенности город, ему главное сейчас указать, что его дом – это этот крохотный человек с огромным чувственным сердцем. Чимин вновь отводит взгляд и лишь коротко кивает, закрыв веки. Больше реакции никакой, и Юнги еще раз нежно гладит его по плечу, а после направляется в ванную, чтобы смыть всю ту ношу, что таскает весь день. Под потоками ему становится еще депрессивнее, словно он мокрая собака на улице, и даже прикосновения к себе, чтобы намылиться, приносят дискомфорт. Единственное, что притупляет всегда обостренные тактильные ощущения, которые Юнги не переваривает даже к самому себе, с блеском умеет подавлять Чимин. Но он сейчас не рядом. Младший слушает потоки воды через стенку и туманит глаза собственными заволакивающими мыслями, что лезут, карабкаются, льются в голову. Он опять остается тут один. В родном городе – чужом без Юнги. Однако, причина отъезда так подорвала сердце от радости, что Чимин ощущает, как щёки начинают гореть от положительных эмоций и короткой улыбки. Он так счастлив, что талант Юнги заметили, предложили встречу и прослушивание – однако, он так разбит и потерян, что вновь остается наедине сам с собой, боясь попросту впасть в депрессию от всего. Но от самого себя больше. И что же так Мин любит в нем, если за такой характер вообще лучше отталкивать и не потакать, но Пак вообще ни разу не думал и не думает, что это лесть. Ведь на том самом микроскопическом, на самом сложном уровне, что только истинно любивший человек поймет, где кроется разгадка – и ясны истинные и светлые чувства Юнги к Чимину. Младший в дреме дожидается, когда Юнги выйдет из ванной. По тихим шагам в сторону лестницы догадывается о намерениях того и морщится от прострела в сердце. - Я посплю на кухне, ладно? - Словно услышав небольшой шорох, выдаёт Юнги в его сторону. - Нет, - в пустоту ночи произносит дрогнувшим голосом Чимин. Опять находясь носом к носу в маленьком непонимании, Юнги сдается и идет на свою сторону кровати, взяв по пути отдельное одеяло из шкафа сверху. На это Чимин кое-как согласен, но точно не на одинокую ночь перед отъездом Юнги. Он же тут заживо себя похоронит, если родства тел, даже через ткани одеяла, не будет ощущать. И как жить эту неделю, если даже на призыв поспать в кухне, он реагирует болезненно и со страхом? Слегка покопошившись, Юнги через несколько минут начинает сопеть в приятном звучании, которое привык уже слушать на сон грядущий Чимин. Такое странное ощущение лежать под разными одеялами, но на одной плоскости. Так спят многие, а мама у Чимина вообще любит спать отдельно, когда отец располагается в другой комнате. Эту странную привычку заприметил еще давно, понимая, что не одни его родители так делают, когда случайно из разговоров с друзьями узнал. Либо же это пережиток и усталость от совместной жизни, либо же это какая-то традиция в Корее, но еще не имея отношений, Чимин твердо вбил себе в голову, что со своим любимым человеком он будет спать исключительно вместе, как бы холодно или некомфортно не было, вплоть до самой старости. Как это вообще Ему разрешить сейчас спать где-то в другом месте, думает парень и поворачивает голову в сторону Юнги, что отвернулся спиной. Послушав еще несколько раз сопение, Чимин максимально тихо придвигается и утыкается невесомо лбом в лопатки старшего. Нет, он никогда не сможет оттолкнуть настолько, чтобы разойтись по разным углам. Будильник спозаранку разрывает приятный сон, как мыльный пузырь. Пережив накануне столько потрясений, Юнги весь взъерошенный не может понять почему ему не снились всякие страсти и апокалипсисы. Наверное, добитый полностью в край от усталости, от игнора Чимина, его сознание решило дать за ночь отдохнуть, ведь Юнги еще гнать машину в Сеул. Место сна младшего уже пустует, хотя только пять утра, однако, придвинутая подушка к подушке Юнги навевает на мысль, что Чимин, все же, лежал максимально близко. Сам себе коротко кивая, Юнги встает и идет на кухню, чтобы быстро позавтракать и успеть собрать спортивную сумку на неделю. Но каково его удивление, когда на столе стоит небольшая порция риса с его любимыми проростками и несколько кусочков курицы в соусе, включен приглушенно телевизор с каналом новостей, а на полу у двери в раскрытом виде расположена его спортивная сумка с собранными вещами. Заглянув в нее, Мин находит несколько повседневных нарядов из джинс, классических брюк, рубашки, джемпера, жилетки и пары футболок, а также пижаму, собранную прозрачную косметичку со скудным количеством уходовой косметики, так как ему совсем это не нужно, как Чимину все его карандаши, палетки и несколько тюбиков, затем отыскивается зарядка для телефона и планшета, который лежит в удобном отсеке для гаджета, еще отдельно в стопке пристроено чистое нижнее белье и носки. С таким видом, будто снег пошел в начале июля, Юнги сидит на корточках и тупо продолжает с глуповатой улыбкой смотреть в сумку. А после, зацепившись взглядом за любимые злаковые батончики для перекуса в дороге в крайнем кармане, Юнги прикрывает глаза и погружается в чувства к младшему насовсем. Чимина поблизости нет, но старшему, отчего-то, кажется, что тот пропадает во внешнем дворике, где любит с утра просто сидеть в плетеном кресле и пару минут быть наедине с собой и природой. Подтверждение в догадке находит само себя, когда Юнги аккуратно через шторы выглядывает и видит Чимина, наблюдающего за верхушками деревьев, кои видны за забором их совсем небольшого участка. Да, Юнги знал какую квартиру снимать, а также эту цену, за которую горбатится на подработке, где хорошо платят. Отказываться от еды нельзя по традициям, если подают, и Юнги садится со скрещенными ногами на мягкую подушечку перед телевизором. Утренние новости навевают скуку своими проблемами мирового масштаба, а Юнги сейчас меньше всего хочется думать о чужих бедах, поэтому под очередную порцию палочек проростков в рот переключает каналы. Перспектива через час ехать в салоне автомобиля утомляет своей мыслью, но то, что он увидит брата, а, возможно, и еще бессовестно позабытых друзей – селит улыбку. И тут Мину приходит мысль с очередным кинутым взглядом в сторону застекленного выхода на улицу, где располагается Чимин. Он должен непременно вернуться сюда с Хосоком, Чонгуком и Тэхеном, чтобы поднять настроение младшему. Пусть они приедут всего на день и останутся с ночёвкой, но тогда они снова смогут почувствовать тот миг счастья и веселья, когда все вместе ездили к побережью. Чимин, хоть и не говорит, но так скучает по своим друзьям, что проверяет перед сном каждый личный диалог по отдельности. Юнги видел, когда работал над музыкой, а младший сидел поблизости с телефоном. Твердо заселив мысль в голове, кивнув себе, Юнги печатает сообщение Чонгуку, где сообщает о своих ближайших планах. Ответ может подождать, так как Мин с хлопком по лбу понимает, что пишет рано, поэтому откладывает идею до обеда, пока будет в дороге. Чимин знает сколько старшему нужно на сборы, на прием пищи, поэтому не тревожит. С вялостью наблюдает за изменениями на участке: дуновение ветра по кустику или юркнувшая кошка от соседей к ним вдоль изгороди. Он отпускает Юнги, даже если не дал четкого ответа. Забудется в школьной кутерьме и подработке, даст себе передышку от своих же накалившихся чувств радара под именем Мин Юнги. Они всего почти два месяца прожили совместно, но Чимин молит все небеса дать им шанс и дальше строить идиллию, а не губить все на корню. Им хорошо вдвоём, им идеально вести пока ещё не официальную, но почти супружескую жизнь. Чем-то напоминает игру в родителей, но Чимин хмуреет, когда вспоминает слова матери о детях. Он сам ребёнок еще, даже без школьного образования, у которого институт на носу сразу после лета в этом году, поэтому столь щепетильную тему откладывает в дальний ящик. А между тем он уже действует и делает даже обязанности супруга, потому что счел нужным сегодня подняться, отодвинуть все свои недовольства и собрать Юнги сумку, будем говорить так, типа в командировку. Сколько бы не продлилась эта микроссора, а отпускать Юнги в дорогу с тяжелыми мыслями не хочет. Посмотрев время на смартфоне, Чимин опускает ноги с кресла, вдевает в кроксы и идет в сторону стеклянной двери, что ведет в дом. Топя мысль остаться меньше чем через десять минут в одиночестве, проходит через зал в прихожую и переобувается, берет уже полностью закрытую сумку Юнги, которую старший наполнил самостоятельно необходимым, и ждет Мина сверху. Застегнув олимпийку до горла, Юнги параллельно шагает по лестнице и ерошит помятые волосы, а потом прячет их под белой кепкой. Чимину безумно нравится, когда он так одевается: чисто образ парня из соседнего двора, в которого ты тайно влюбился летом, когда шел за мороженым коротким путем. Юнги даже замирает у порога в прихожую, потому что в груди все подрывает от вида родного человека, что после всех инцидентов провожает в своем молчании. - Малыш, поспи еще после перед школой. Сегодня трудный тест по английскому, - Юнги хочет дать почву, что он в порядке и нисколько не думает плохо о младшем. Жаль только, что не сможет до школы того подбросить и забрать после, как привыкли делать совместно. Чимин кивает с грустью в глазах, внутри наслаждаясь милым обращением даже после случившегося и крепче стискивает лямки спортивной сумки, что держит перед собой. Обувшись в кроссовки, Мин распрямляется перед ним и ожидает момента прощания. Чимин скромничает, жует немного губу, а потом поднимает взгляд на Мина и теряется от его образа, потому что уж слишком каждая черта отдается в груди тянущим ощущением. Скользнув взглядом по губам, которые старший до скрипа натёр вчера мылом в собственной агрессии и приступа от чужого касания, Чимин нечестен сам к себе. Он хочет целоваться и целоваться долго с ним, пока все время в мире не прекратит свое существование, но этот мерзкий отпечаток чужой помады… Юнги читает по его взгляду все и не напирает, хотя безумно хочет вжать в стену худое тело, убрать эту сумку между ними, как преграду, забросить руки Чимина вверх, прижав своими, и красть дыхание в свой рот с пухлых губ как языком, так и пальцами по нижнему алому канту все оставшееся время в его запасе. - Будь осторожен на работе и в школе. – Лишь произносит Юнги, отмирая от яркого представления картины секунду назад и про себя постанывая от тяги. - Будь осторожен в дороге. – Лишь отвечает Чимин, улавливая желание во взгляде того, но делает вид, что не замечает. Взяв инициативу на себя, Мин поддевает сумку из его пальцев и тянет ее на себя, чувствуя препятствие и небольшой отпор назад. Чимин не может ничего поделать с инстинктами, но в конечном итоге отпускает. Сделав шаг в сторону двери, Юнги тащит своим образом со спины Чимина за собой, что выходит на улицу следом. Они молча доходят до подземной парковки, молча обходят сцену погрузки багажа на заднее сидение и молча вновь смотрят друг на друга, когда Мин притормаживает у дверцы водителя. Эта чертова преграда в отказе поцелуя душит старшего хуже тесного ворота олимпийки, а Юнги слишком остро уважает границы младшего, зная прекрасно, что такое отказ даже в сексе, но вот в поцелуе… действительно, так худо еще не было отчего-то. Они могли в то же утро поцапаться, но в тот же вечер и правильно «помириться», но как быть сейчас, если Юнги прямо обвинили в ношении чужого следа на своих губах? Три не три до крови, смывая отпечаток помады, а Чимин слишком горд, чтобы идти на попятную, потому что тот еще маленький дурачок, которому учиться и учиться отношениям из книжки «Упс». - Пока? – Шёпотом и в незнании, что делать в таких ситуациях, выдавливает Мин из себя. Он доверяет Чимину, потому что тот доказывает с каждым днем, что становится самостоятельным, доверяет и тому, что не даст себя в обиду, но Юнги очень хочет быть тем самым героем, который спасает, поэтому молится, чтобы неделя прошла максимально быстро и без происшествий. - Хён, - выдыхает зажато Чимин, натягивая рукава до кончиков пальцев, - осторожнее… пожалуйста. - Ну, конечно, - кивает растроганно Юнги, благодаря даже за это. Чимин делает шаг назад, отводя глаза в сторону, чтобы старший спокойно мог сесть за руль. - Чимин-и, ты даже обнять себя не дашь? – Пусть Мин припозднится ещё на драгоценных полчаса для прибытия в Сеул, пока со спокойной душой не оставит здесь младшего. - Хён, просто, - Чимин приподнимает ладонь параллельно от себя, указывая дистанцию между ними, и смотрит в глаза, - не могу… Юнги с тяжелым комом в горле сглатывает, опускает подбородок и перебирает автомобильные ключи меж пальцев. Чимин успевает зацепиться взглядом за образ спрятанного лица хёна под козырьком кепки, как пропускает укол прямо в центр сердца. Видеть, как Юнги удручен и подавлен от отказа – худшая пытка и манипуляция. - Я люблю тебя, - выдыхает Юнги и смотрит из-под козырька резко тёмными зрачками, цепляя его взгляд, а Чимин краснеет тут же вмиг от неожиданности «перехвата». Юнги может и не целовать губами, а вот словами еще как – это и доказывает сейчас, осмотрев Чимина с ног до головы в домашней одежде под курткой. Помечает его себе всего, даже если не касался. За этим «я тебя люблю» кроется тяга двух тел друг к другу, и они неосязаемо вновь сплетаются нитями меж собой. Чимин не дает ответ, а Мин уже садится в автомобиль и заводит с ключа. Бросив еще раз тревожный, но ласковый, взгляд на младшего, он воздушным поцелуем с двух пальцев посылает ему свои чувства через боковое стекло. А еще через пятнадцать минут проезда по знакомой улочке, что пустует с утра, мобильник Мина вибрирует сообщением от Чимина: «я люблю тебя больше всего на свете». - Ох, Чимин-и, ты меня погубишь когда-нибудь … Подавляя позыв развернуться и прижаться в объятия младшего, Юнги знает это все даже без сообщения, но визуальное подтверждение, как маленькая награда на предстоящую долгую поездку, столь сладко, будто прощальный поцелуй самых любимых губ.15 минутами ранее
Чимин с несколькими глотками свежего воздуха, которые может себе позволить после уезда старшего, возвращается домой и впервые квартира не кажется ему одинокой и негостеприимной. Здесь все также лежат вещи Шуги, кое-где хаотично, а где и прибрано на полочках. Любвеобильно проводя по его брошенной домашней одежде на диване, Чимин улыбается сам себе, так как та еще теплая, а потом следует на кухню, чтобы заесть проснувшийся голод от переживаний. И, увидев в холодильнике несколько баночек любимого карамельного пудинга, которого вечером еще не было, он дрожит губами и стоит с раскрытой дверцей, выпуская холод. Забота Юнги может быть и не озвучена, он делает так часто, а Чимин этими самыми маленькими сюрпризами получает все неожиданно, прямо как в детстве делали родители. Требуя от младшего взрослых поступков, Мин не забывает, что тот еще слишком молод и хочет держаться за детство. Шмыгнув носом, растроганный Чимин берет баночку с десертом и садится на место, где завтракал Юнги. Печатает сообщение, потому что не смеет быть холодным и бесчувственным, когда Мин делает так. Когда таким существует лишь для него в их совместном доме.***
В своем известном горячо-радостном приветствии Сокджин встретил Юнги, будучи дома и взяв специально выходной, чтобы побыть с ним. Отношения с Чимином идут ему на пользу, думает Джин, когда Юнги сам идет в объятия и не отстраняется. За счётом вкусных блюд и банок пива они забываются в разговорах о том, что в обычных мессенджерах обсудить невозможно. А если и обсуждали уже когда-то, то вживую по второму кругу переварить еще интереснее. Юнги ловит себя на том, что уже не считает квартиру брата родным домом, на каком-то уровне ощущений подмечая, что в быту с Чимином ему находиться роднее и привычнее, хотя с братом прожил срок, что слагается в года. - Завтра у тебя первая встреча с Ли Бан-Чоном. – Выбросив мусор и стерев крошки со стола, Сокджин внедряет младшего брата в распорядок, - такой себе продюсер, на самом деле, я скажу. Его на рынке не сильно воспринимают как востребованного работодателя и, самое главное, наставника. Однако, его лэйбл выпустил две группы, правда женские, что составляют неплохую конкуренцию в настоящее время. - Что конкретно он хочет от меня и кем видит? – Интересуется Юнги, немного тускнея после этих слов. Сокджин призадумался, так как вообще не хотел принимать предложение о кандидатуре Юнги к Ли, но он позвонил первый, а от такого тоже нельзя отказываться. - Пока в качестве того, кто пишет кусочки музыки, какие-то биты, динамику, ритм, а затем ее будут подбирать и изменять специалисты, чтобы получалась уже мелодия. Юнги не нравится. Вообще не нравится: во-первых, что надо писать какие-то куски, несвязные, без предыстории и текста, а во-вторых, что будет кто-то разбирать, еще и менять под всеми навороченными автотюнингами, что он даже и не узнает в конце своего труда. Но делать нечего, потому что это самое большее, что ему предлагают пока. Как-то Юнги зашел почитать комментарии на сайт того самого радио и зацепился за несколько по поводу своих песен, где в пух и прах развезли сначала его голос, потом слишком уж банальную мелодию, но добили еще и сопливым текстом, что между строк посвящён Чимину. Теперь Юнги понял маленькую хитрость и, как бы больно не было от своей правды, что хочет изложить, лучше он будет ее вуалировать по-другому. Теперь о своих чувствах стоит рассказывать не напрямую, а с толикой очарования и оригинальности, как если они скрывают отношения от всех, но остаются страстными любовниками лишь наедине. - А со вторым? – Почти не цепляясь за тему, потому что осадок от уезда из Пусана под гнетущую атмосферу еще сидит, спрашивает Юнги. - Второй продюсер – наш бывший коллега, что год назад ушел в «свое плавание», - лицо Джина даже меняется в расслабленную эмоцию, так как говорить о человеке, которого хотя бы знаешь, проще, чем кидать в омут к первому попавшему талант Юнги. – Он пока не выпустил ни одного артиста, но уже имеет двух сольных певцов, ведет набор в группу и ищет таких же молодых начинающих продюсеров, как ты. Я упомянул тебя как-то ранее ему, ещё до проката песен на радио. – Оборачивается Сокджин на Юнги, пока моет тарелки. – Он поставил галочку, но, казалось, после прослушивания и спустя месяц позвонив мне, эту галочку он держал на примете до определённого момента. Что конкретно потребовал от тебя, не сообщил, сказал при встрече поведает, но меня подманили слова, цитирую: «Из таланта к музыке твоего брата можно сделать новое поколение». – Джин усмехается и потом через минуту добавляет. – А я еще и не сказал, что ты самоучка, лишь с моей указкой натасканный немного. - Неплохо. – Кивает Юнги, разминая затекшую шею. – И то, что себя похвалить не забываешь тоже. Сокджин смеется заливисто на всю кухню и брызжет водой из крана в его сторону. - Дуй уже спать, время позднее, а ты с дороги даже не лежал сегодня. - Сначала напишу или… позвоню Чимину, - насчёт последнего Мин не уверен, а так хотелось бы послушать мягкий и слегка хриплый от шепота голос младшего. Он за этот период времени отношений на расстоянии уже привык с колыбелью его фраз через телефон засыпать, поэтому, когда услышал вживую при встрече, боялся напросто отключиться.Suga.prod «Малыш, я не писал по приезде, потому что Сокджин слишком эмоционально меня встретил и увлек болтовнёй тут же. Я в порядке. Прости. Как прошел день в школе?»
Чимин не сразу отвечает, а Юнги мечет взгляд на часы и прикусывает губу, так как младший должен быть на работе ещё. Он опять не одобряет этих поздних обстоятельств, в которые Чимин сам вошел и не слушал отказов, но Мин держится на доверии и взаимопонимании, поэтому принимает все. За время, пока нет ответа, Юнги умывается и в чистой освежённости тела ложится в старую постель в своей комнате, в которой брат ничего не трогал пока. Это временно, понимает он, так как семейной жизни Джину не избежать в скором, если конечно перестанет работать, как волк, и жить на работе, доканчивает мысль Юнги, пока лежит и смотрит в потолок. Jiminie.park «Я окончил работу, бегу на метро. Все понимаю, но хотя бы смайлик, как ты добрался… ну, ладно… В школе все спокойно, никто меня не трогает и инцидент пока не обсуждают» Юнги уже плеваться хочет от воспоминаний непозволительного поцелуя, начиная переживать по новой за общественное мнение вокруг младшего. Либо же Чимин врет, либо же на самом деле это не обсуждают, тем более, когда Юнги сам так подозрительно и исчез после. Jiminie.park «В любом случае, не беспокойся обо мне и сделай все возможное, чтобы тобой заинтересовались в одной из компаний»Suga.prod «Не хочешь, чтобы я тебе писал?»
Jiminie.park «Хён…» - строка набирающего сообщения замирает. Юнги устало протирает глаза и блокирует телефон, лежит какое-то время и пальцами гладит наволочку, потому что неуютно от слова вообще тут располагаться. Мобильный звонко переливом оповещает о пришедшем сообщении, вдобавок вспышкой освещая уголки темной комнаты - и Юнги вновь щурится в экран. Jiminie.park «Я все еще не люблю сообщения… прости, что я такой» Ну, как можно обижаться, когда с расстояния тащит вновь уже к нему? В родной уже дом.Suga.prod «Я знаю, поэтому буду менее назойливым. Спокойной ночи, мой…», - Юнги не знает, как закончить и случайно отправляет прямо так.
Jiminie.park «Твой», - хынгылью (네) красиво и коротко приковывает взгляд пришедшее тут же сообщение.***
Если бы не поддержка Сокджина, то Юнги напрочь бы ударился уже головой от своей бездарности, где ему мнимо дали понять в первой компании. Напрямую не сказали, но ясно дали понять, что в нем видят посредственность, а талант неплохо бы из простого юнца выкачать, выдать за свое и заграбастать денег. Но даже своим подростковым умом Мин сразу понял это из слов и фраз Ли Бан-Чона, который не только своим внешним видом не понравился, но и надменной речью вывел весь настрой из колеи. Заоблачных далей Мину никто не желает, тем-более это неугасающий и вечно меняющийся Сеул, а он еще и институт не кончил и не начинал, Мин и сам это понимает, но зачем так с неприязнью рубить крылья только зеленому мальчишке, что хочет получить, хотя бы пока, опыт от людей постарше. Джин уже сам выволок его из многоэтажного здания, ранее нажимая кнопку лифта с первым этажом несколько раз, будто это поможет гнать быстрее вниз. Ворчит про себя, что зря вообще дал шанс этому снобу посмотреть на навыки Юнги, а ведь брат превосходно исполнил несколько партий на фортепьяно в студийной комнате, дал флешку с закачанными отрывками, что сам же во время подработок и школы записывал как-то с глухим звуком, но все же… и ни единая мускула не дрогнула у этого мужика, чтобы хоть дюймом выразить похвалу, которая проскальзывала на секунду. А вот Юнги по пути остывает и понимает этого Бан-Чона, потому что в бизнесе надо рвать свое большим куском, или хотя бы дать понять, что откусишь. Но он еще так молод и неопытен, чтобы хотя бы зубы обнажить, хотя так хочется. Последующие два дня, потому что вторая встреча с другим продюсером назначена на пятницу, Юнги располагается дома и учится дистанционно, параллельно готовясь на этот раз лучше, чтобы показать себя. В отличии от новой снимаемой квартиры в Пусане в этой есть звукоизоляционная комната всего на небольшие два метра, где он мог записать музыку «чистой». А вот в Пусане такой привилегии пока не было, поэтому приходилось запираться наверху от Чимина и просить тишины на час, чтобы немного попытаться записаться как нужно. Не вышло, потому что звук на флешке был просто отвратительным, а когда ты имеешь музыкальный слух, то тебя раздражают все шумы, как соринка в глазу. Чем-то похоже, как он закрывался от всего мира за наушниками, но потом прилетела соринка… любимая соринка Пак Чимин, что тоже, вообще-то, неплохо поет. С этими мыслями Юнги надумывает многое и масштабное, если сможет в будущем найти место работы такое, где однажды запишет голос Чимина в чистой идеальности и на прекрасной аппаратуре. Ну, а пока довольствоваться тем, что есть и пытаться идти дальше. Накануне перед вечером второго похода в другую компанию Юнги, наконец-то, встречается с троицей, которую нещадно из-за переездов подзабыл. Вырвать Тэхёна, Чонгука и Хосока из привычного распорядка дней тоже была та еще задачка, потому что все подростки в Корее чем-то да занимаются. Привычный баскетбольный клуб Тэхен с Чонгуком не забросили, однако в позициях сдали без Юнги. А вот Хосок теперь тоже записался на танцы, вдобавок ко всему найдя хобби и на улицах города, где нередко участвовал в соревнованиях с такими же начинающими. Но приезд Юнги не могли затмить ни баскетбол, ни уличные танцы – и ребята все встретились вечером в кафе, решив разместиться на террасе, что открывала вид на красивую магистраль центра Сеула. Жизнь здесь так же кипит, как кровь в жилах молодёжи, потому что на каждом уголке или тротуаре кто-то пел, играл на музыкальном инструменте, катался на скейтах или роликах, зависали компаниями, гремели совместными шутками и кричалками. В общем, подростки в любой стране одинаковы по поведению, но Юнги искренне обожает это сочетание яркого Сеула и не менее ярких людей здесь живущих. То, что Тэхен и Чонгук – пара, заметить несложно, по крайней мере Мину, что уже смыслит в этом направлении и именно «в таких» отношениях. Ким и Чон черпают друг от друга те же повадки, сами не замечая, как глаза озорно блестят, если подлавливают в нужный момент. Они сочетаются изумительно, считает Юнги, пока осматривает их с нескрываемым восхищением. Расслабленный и спокойный Тэхен в красивой одежде аурой умиротворения добавляет свой колорит и выгодно подчеркивает спортивный, слегка грубоватый образ Чонгука, в котором ему всегда было комфортно. Он даже в школу пытался ходить в мешковатых штанах, пока не получил нагоняй за одинаковую одежду без исключений для всех от классного руководителя. Но если одежду и можно было снять, то повадки спортсмена убрать не получится: и как бы Чонгук не пытался срастись со школьной формой, он подавлял ее своей фигурой и походкой баскетболиста всегда. Насколько сильно зашли их отношения Мин не ведает, а Чимин как-то намекал, что разговаривает с Тэхеном на откровенные темы, поэтому Юнги лишь догадывается, кто на ком и кто под кем у них в паре. Ему вообще не хотелось об этом думать, но укол в самого себя запускает, потому что они с Чимином так вот идеально не сочетаются уж точно. Хотя бы внешне, считает до сих пор слепо он. И вновь всплывает этот настырный одноклассник Сынгиль, что от и до по какому-то сценарию так красиво написан для Чимина где-то в другой бумажной истории, но им посчастливилось встретиться в этой, где существует уже угловатый, худой, серьёзный от собственных мыслей, резкий, когда надо, обособленный и требовательный Юнги. Именно таким он видит себя со стороны и искренне считает, что и Чимин видит таким тоже. Даже не ведает, как одними лишь своими мятными прядями всколыхнул сердце младшего, а тонкими запястьями и пальцами подтолкнул Пака действовать дальше. Юнги учиться и учиться ещё отношениям, и начать стоит с того, что в твоих же недостатках кто-то видит для себя настоящую любовь. А вот Хосок остается все тем же лучиком солнца, не переставая вселять в компанию такую атмосферу, в которую можно за считанные минуты при помощи хмурого Юнги вогнать тоску. Они периодически списывались с Мином, поэтому Хосок второй после Чонгука уже в курсе, что случилось в Пусане и каким остался там Чимин. С самым лучшим другом младшего, Тэхеном, говорить было боязливо, потому что тот всеми правдами и неправдами будет горой стоять на стороне Чимина всегда. А еще, смотря сейчас на него, Юнги сдает позиции, потому что Тэхен, хоть и тих, но может постоять за Чимина в любую минуту, если узнает, что тот хоть слезу проронил. Поэтому Мин молчит и почти не смотрит в его сторону, потому что стыдно. - Какая школа лучше? – Интересуется Чонгук, после первой порции крылышек тут же тянется в сторону тарелки Тэхена, что не возражает. – Небось Пусан сманил тебя? Такой же расслабленный, как и все люди там, даже за рулем когда. Я родился там, поэтому знаю, о чем говорю. Юнги ухмыляется сам себе, вытирая руки салфеткой от соуса. Он действительно стал более расслабленным за несколько месяцев пребывания там, но это точно не заслуга Пусана, школы и людей там – это здоровая и разнообразная жизнь с Чимином. Он так и отвечает – и пусть каждый понимает, как хочет. Хосок краснеет ушами, улавливая подтекст, а Чонгук показывает большой палец одобрения. Тэхен лишь бросает взгляд на Юнги, словно вычитывая то, что тревожит. Его интуиция не подводит никогда, потому что Чимин стал писать очень много и часто за последние четыре дня. Когда у них с Юнги все хорошо – ответа до поздней ночи не допросишься и не дождешься, а когда что-то происходит, а это происходит сейчас, думает Тэ, Пак строчит просто о всяких пустяках, будто ища поддержку, о которой скромно молчит пока. Время приятно идет медленно, хотя на город спустились сумерки, предвещая наступающий теплый вечер. Будто и не уезжая, Юнги наслаждается старыми разговорами, изредка бросая взгляд на телефон. А вот смартфон Тэхена наоборот очень часто издаёт тихий перезвон, чем привлекает изредка внимание всех. За разговорами Чонгук даже прижимается щекой к нему и спрашивает кто так часто пишет. - Не ревнуй, - дергает уголком губ Ким, опуская ресницы к экрану и откидываясь в кресле. Его обновлённые волосы синеватого оттенка идеально украшают острые скулы и алые губы, что выделяются на фоне. – Это Чимин-и. Юнги дергается на имени, выпустив одну палочку из пальцев, что со звоном металла о стол ударяется. Прочистив горло и не придав этому значения, пытается продолжить есть и не бросать взгляд на смартфон Тэхена. Чимин не писал ему целый день со вчерашнего обеда, вновь сухо ответив о своих делах и планах на ближайшие часы, поинтересовался состоянием Юнги и без былых нежностей, которые пестрили всегда смайликами или милыми приставками к имени, кончал беседу. - Господи, он такой милашка, - выдает Тэхен, показывая что-то Чонгуку рядом, который и жуёт, и смотрит одновременно. – Посмотри на него. - Чимин-и стал таким красавчиком, хён, - мечет взгляд на Юнги Чон и пытается улыбнуться с полными щеками. – А чего это он как принц одет? Это он на работе? - В смысле, - косит взгляд на него Ким, - ты же с Юнги переписываешься чаще, чем со мной, а он не говорил, что у Чимина в кафе стали проводить костюмированные образы для работников? – И Тэ смотрит резко на Юнги, отлично идя по своему сценарию, который приведет ко всем ответам. – Юнги, Чимин же говорил об этом? Ничего он не говорил, думает Мин, мрачная. А Тэхен даже в доказательство показывает присланные фото Пака в красивом фраке принца, а на следующей фотографии где он в венке из цветов на розовых прядях, так как в баре каждый день придумывают новую концепцию для официантов, комментирует Тэхен для Хосока и Чонгука… и Юнги, который вообще ни сном, ни духом не знает, чем живёт его парень уже четыре дня. Конечно, думает Мин, именно когда он уехал в этом злосчастном баре начинается какая-то заварушка с переодеваниями для работников. Не смея больше затолкать в рот кусочек еще чего-либо, Юнги испепеляет фото взглядом, которые показывает Тэхен из их общего диалога, и не может вдохнуть. Чимин такой красивый, самый необычный среди остальных работников на общем фоне, а его селфи только для Тэхена вообще селят скребущуюся кошку в груди Мина, потому что он не получает ничего такого, довольствуясь только короткими ответами в их чате. - Юнги, можно тебя на пару минут? – Завидев просто тучу над макушкой Мина, Тэхен для спокойствия просто гладит ничего непонимающего Чонгука от этого напряжения и зовет Мина в сторону кивком головы. Согласившись, Юнги встает и идет рядом с ним, пока они не оказываются на противоположной стороне террасы, где нет столиков и тихо. - Что у вас с Чимином? – Напрямую выдает Тэ, берясь обеими руками за поручни перед собой и заглядывая с волнением в глаза друга. – Он спамит меня сообщениями, пока твой телефон за два часа ни разу не ожил. - Ты наблюдательный, Тэ, - тихо комментирует Юнги и смотрит куда-то на тротуар вдалеке, где подростки тренируют прыжки на скейтборде. – Мы в ссоре… из-за ревности. - Чьей? - Общей. – Не молчит и выдаёт ответ Юнги. – Но в большинстве своём из-за Чимина. Он не подпускает меня к себе после… И тут он ведает все, что на душе, начиная с истории с Сынгилем. Тэхен своими кивками и фразами дает понять, что знает эту историю, вероятно, уже из разговоров с Чимином, а вот про выходку Кюнгми на стадионе посреди толпы баскетболистов и главного зрителя в лице Пака он слышит впервые и открывает широко глаза. Не перебивает, дав Мину даже минуту на передышку, когда тот оканчивает. То, как мягкая и тёплая ладонь Тэхена ложится на плечо, сулит поддержку через касание, и Юнги смотрит с болью на него. - Он даже не дал себя поцеловать перед тем, как я уехал сюда. - Это похоже на Чимина, - кивает Тэхен, заставляя синие пряди прикрыть его глаза сбоку, но потом он несколькими поворотами головы отметает их назад, - как и все, что он чувствует к тебе – обосновано. - Что именно? – Не понимает Юнги. - То, что вся его злость – часть чувств к тебе. Он тот ещё собственник, - тихо продолжает Тэ, - а на поцелуи он будет всегда реагировать резко, потому что его бросали девушки ранее, когда дальше поцелуя ничего не заходило. Ты понимаешь, Юнги? Поцелуи для Чимина обесцениваются, когда происходит такое, слишком много примеров было. А ты, тот, кто зашел дальше всех, пусть даже и не виноват в происшествии с этой Кюнгми, должен понимать, как ему больно стопроцентно именно сейчас. Ты его парень, тот, кто должен был этими поцелуями стирать все, что ему причинили когда-то, а теперь даже единственные губы опять осквернили прямиком еще и перед ним. Юнги бросает и в холод, и в жар одновременно, а живот крутит. - Поэтому, - Тэхен смотрит в упор на него, - завтра ты идешь в свою компанию, делаешь все возможное на собеседовании, и этим же вечером мы все едем в Пусан. Если еще задержимся на оставшиеся дни, как ты рассчитывал на неделю, Чимин может сломаться окончательно. Ребят я уговорю, не переживай, твою идею поехать всем вместе мне четко вбил Чонгук своей настырностью, будь он неладен, - любовно с красными щеками комментирует Ким, - но сейчас нам надо вспомнить каково это быть лучшими друзьями для Чимина, а тебе… - тыкнув пальцем в грудь Юнги, Ким становится серьёзным и взрослым до мурашек, что Мин не узнает даже. – Поцеловать его так, даже если будет брыкаться, чтобы выкинул всю дурь про помаду, про которую он там пишет мне который день подряд. Понял? Что еще отвечать на это? Юнги в тихом шоке насколько друзья тоже выросли за этот период времени, поэтому кивает и не смеет не прислушаться.***
Такой короткой поездки не было уже давно, думает Юнги, ловя дежавю, когда привычная компания сидит в салоне его автомобиля. Мчат в Пусан, как к побережью когда-то, но главного звена, как крепкий клей всей их дружбы, нет. Никто даже рядом не занимает место с Юнги, отдавая его невидимому Чимину. Тэхен нежничает полушёпотом о чем-то с Чонгуком, прильнув к нему, а Хосок старается ловить связь в глуши, чтобы продолжить смотреть сериал, так как его укачивает от просмотра в окно. Они выехали под вечер, сразу после собеседования Юнги, что, будто, специально перенесли на три часа позже. Ребята заранее взяли отгулы в школе на два дня, потому что ввели учебную субботу и воскресенье для старшеклассников на полдня. Сколько вопросов было от родителей никто не озвучивает, но Юнги догадывается, как пошатнул всем немного распорядок дня только потому, что у него проблемы в отношениях. Но ни одного упрека от друзей он еще не услышал, поэтому спокойно ведет машину, смотря на часы периодично. Заунывный вой расстроившегося Джина внезапным отбытием брата на два дня раньше стоит перед глазами, но Юнги и с ним был честным, рассказав, что случилось в Пусане. Покачав головой и назвав их с Чимином теми еще детьми, что любят драмы, старший отпустил младшего вновь к тому, к кому так рвется постоянно Юнги. Пинка правда еще поддал, что так бессовестно дал себя поцеловать и ничего при этом не сделав. В город они подъезжают уже в позднем часу, а по инициативе Тэхена Чимину вообще не сообщают о прибытии. И только, когда Мин притормаживает у знакомого (ненавистного) бара-караоке, Тэхен выдвигается с заднего сиденья и привлекает внимание. - Пиши ему, спрашивай, мол где он. Юнги выуживает из кармана джинс мобильник, мрачнеет вновь так как вообще ни одного сообщения нет за весь день, а он оповестил Чимина с утра, что идет ко второму продюсеру.Suga.prod «Чимин-и, как ты? На работе?»
Jiminie.park «Хён, у меня завал. Сегодня вряд ли вообще уйду домой, так как заказаны две отдельные комнаты под компании, к которым приставили обслуживать меня и еще одного парня. А они еще взяли время до часу ночи… ох…» Юнги щемит сердце в сию минуту, но потом он выдыхает от подбадривающего хлопка Тэ сзади, потому что они здесь, в Пусане, и одна из этих компаний, что заказала столик до ночи – это они. Не зная, как Киму удалось, но обслуживать их сегодня будет именно Чимин, который сетует через сообщения на нарушителей его рабочего графика. Вот такие вот у него друзья, смотрит в заднее зеркало на эту троицу сговорившихся Юнги и позволяет себе улыбнуться от любви к ним. День, когда Чимин сел за его парту и произнёс «упс», точно помечен красным в календаре воспоминаний, потому что следом потянулись вот все эти события и дорогие уже сердцу люди. Ребята выкатываются из машины и разминают спины после трёхчасового проезда от одного города в другой. Чонгук с Хосоком по пути к заведению вращают головами во все стороны и обсуждают что-то, что начинает вспоминать по былой памяти Чонгук, что не был в родном городе давно, пока Юнги отгоняет машину на подземную парковку. В помещении отличная обстановка, подстать самому городу, что гостеприимно принимает всех, кто любит развлечения вечером. Юнги не может не похвалить вкус Чимина даже в выборе подработки, потому что ему нравится это место, где играет, пусть и караоке, но музыка. Девушка-администратор встречает их и ищет в списке заказчиков, кивает, тыкает по планшету и провожает в уютную комнатку на шесть человек. Здесь большой диван кричащих оттенков, который оценивает тут же со своим вкусом Хосок, облачившийся в футболку стиля «хэндмэйд». Столик для закусок рядом с напольным пультом под караоке-песни и большой проектор, что лучами призмы распределяет по стене картинку, где уже показывается выбор песен, ожидающих своих певцов. Как бы хорошо не было это уединённое помещение для компаний, да вот только Юнги не улыбается, думая, кому Чимин еще носит напитки и закуски здесь. Вообще вся эта заварушка с официантом очень напрягает до сих пор – и надо что-то делать с этим, решает он. - Я сказал администратору подать напитки через десять минут, - сообщает Тэхен Юнги, стягивая кардиган красного цвета и оставаясь в нежно-розовой рубашке. Потом резко ухмыляется и под «что?» от непонимающего Мина выдает, - Сегодня концепт для работников – очки и… элемент чего-то кожаного. Интересно, что выбрал Чимин? Юнги дуреет от этих затей начальства этого бара, но дуреет больше, представляя Чимина в очках и в чем-то кожаном, что разносит подносы. Мысли несутся вообще не в ту степь, но что делать, если секса не было больше недели, а Чимин явно дал понять, что старший даже объятий не дождётся. - Эй, лицо попроще, самец, - тыкает Чонгук Мина под ребра, - никто твоего котенка не заберёт, кроме тебя. Для этого мы все здесь собрались, да? Хосок скандирует кулаком, подбадривая и просто офигевая, что происходит. Сегодня он проснулся в Сеуле, а заснет, походу ещё и пьяным, уже в Пусане. Юнги даже эти десять минут высидеть не может, пока ребята уже подключают песню, чуть не ругаясь с чего начать. Кидая взгляды то на телефон, то на дверь, откуда может появиться Чимин, он чуть волосы не дёргает, когда зачёсывает назад. Устал. Очень. Хочет прямо сейчас оказаться в их с Чимином спальне и уснуть в изгибе шеи с родинкой, что пахнет жасмином. Хочет домой. Но любому событию в жизни суждено случиться рано или поздно, как и встречи Юнги с продюсерами, как и сдача ответственного экзамена в конце года, как и приход Чимина в качестве официанта сейчас. Всеобщими голосами, когда пели, друзья притихают, оставляя на фоне только музыку из какой-то дорамы, и смотрят на Чимина в дверях, как и он на них. Он выпучивает глаза, крепче удерживая поднос, который точно бы полетел на пол. А Юнги не дышит, замирая на сидении в позе локтей, опертых на колени, пока находится дальше всех от Пака и смотрит на него открыто. Чимин в изумительных очках со стеклами сиреневого оттенка, что не могут скрыть блеск его открывшихся от удивления глаз. Но Мин скользит по одежде, прямо вниз, зная, что Чимин заметит всю эту оценку, и сглатывает от кожаных свободных шорт до колена, что бедра не так подчеркивают, как узкие брюки, но открывают вид на излюбленные утонченные икры. Для пущего образа Чимин надел спортивные белые гольфы, что схожи как у футболистов, вновь повязав излюблено шнурки от кед вокруг лодыжек. Без шанса… Юнги без шанса ощущает узость между ног, только от простого осмотра и чуть не стонет, что его Чимин мог остаться на ночь сегодня работать дольше обычного. Быстрым встречным взглядом вскользь смотрят друг на друга и отводят глаза, а уже через минуту к Паку несутся все трое друзей, чуть не сшибая. - Чимин! – Вопит Хосок в два прискока пересекая комнату, забыв, как держит микрофон с проводами так, что чуть не тащит всю аппаратуру за собой, но вовремя откладывает. – Боже, ты так вырос или это я уменьшился? Не успевая буркнуть, Чимин оказывается утащен уже в комнату. Тэхен перехватывает его поднос и ставит на столик и вновь летит в объятия. Кутерьма, в которой Юнги никогда не нравилось принимать участие, забавляет – и он кусает нижнюю губу, потому что уголки сами хотят воспарить вверх. - Ребята, что происходит? Почему вы все здесь? Вы – мои клиенты сегодня? Это розыгрыш? – Лепечет быстро Чимин, запыхавшись от жарких рук и поцелуев в щеки, потому что друзья не стыдятся этого. То, как он подпускает каждого к себе в личные границы, опускает Юнги на пол, превращая в жалкого таракана. - На сегодня исключительно мы будем тебя гонять до посинения, потому что мы хотим есть кошмарно! – Шутит Чонгук, вырвавшись из этого кружка. - Ты вечно хочешь есть, - буркает Тэ, кося нежный взгляд на него, а потом замечает притихшего в углу Юнги, - Чимин-и, это Юнги привёз нас к тебе. Это его сюрприз для тебя. Пак, казалось, содрогнулся и очень осторожно посмотрел на старшего через очки. Мин даже выдохнул шумно от этого, трепетно расплавляясь от высеченного на сердце образа самого красивого для него человека, будь он во всяких нарядах по десять раз за этот час. - Так, давай, приступай к прямым обязанностям, - шлепает по ягодице Тэхен Чимина. – И, надеюсь, я смогу уломать твоего начальника дать тебе последний час провести с нами. - И как ты это сделаешь? – Приподнимает бровь Чонгук, оторвавшись от прожектора, где с Хосоком листают в поисковике нужную песню. - Не так, как ты думаешь, любимый, - подмигивая, отвечает Ким, вновь улыбкой одаривая своего ненаглядного, чтобы успокоил тоже никому не нужную ревность. - Я так рад вас всех видеть, - наконец, отмирает Чимин и чуть не плачет, но потом обмахивает себя руками, - я сейчас не смогу побыть с вами, но спасибо, что… что… Он почти не плачет от счастья, краснея щеками и еще раз коротко кидает взгляд на Юнги, что подбит, как истребитель, на этом диване. - Чимин-и, - обнимает Тэхен и шепчет в самое ухо, - он от тебя без ума, иди, дай отдышаться, иначе его точно схватит инфаркт. Мы тебя будем ждать сколько потребуется. Пак кивает, шмыгает носом и выходит весь красный за дверь, так и забыв, что должен расставить напитки каждому клиенту персонально. За два часа Чимин появляется чуть больше, чем должен персонал, но под предлогом проверить как дела у клиентов он уходит от начальства и кажется в его глазах ответственным работником, которому не все равно. Но они даже не догадываются, как парня тянет каждую секунду быть в центре своих друзей, а не таскать подносы еще параллельно и в общем зале. За короткие пробежки в комнату к ребятам Чимин ловит себя на мысли, что не может не смотреть на Юнги, и его правда в том, что бегает он туда исключительно из-за его персоны. Как бы часто он не забегал с очередной закуской или проверкой, но так еще и не застал поющего Мина в караоке. А вот Хосок, Тэхен и Чонгук наоборот бедное помещение из четырёх стен разносят своими голосами, меняясь звучаниями и высокими нотами, кто как может взять. Что такого там наговорил Тэхен начальству только ему известно, но Чимина отпускают раньше, даже не возражая, что он удаляется в ту же самую комнату, которую обещает сам же убрать на следующий день, отвесив поклон старшему администратору на сегодня. И вот он свободен, правда не успевает переодеться, потому что так спешит к родным людям, что забывает даже об очках, скрашивающих мир в фиолетовые оттенки. Вновь утащенный в очередные объятия, Чимин оказывается уже с микрофоном в руках, слушая всех троих наперебой, узнавая любимую атмосферу, что присутствовала на уроках когда-то совместно. За счастливой улыбкой младшего не утаивается и его приятный голос, которым он поёт не в такт, но красиво. Примолкают все, слушая и наслаждаясь мягким звучанием высоких нот. Юнги ловит взгляды Тэхена на себе, но не знает, как подступиться вообще к этому образу хрупкого юноши, что стоит в паре метров и качается под собственное пение. А уже через десять спетых песен и несколько бокалов алкоголя с небольшим градусом Чонгук его тащит тоже спеть, пока Чимин усаживается с Тэхеном поболтать, откинувшись на диван. Хосок тоже умаялся, вытирая рукой взмокший лоб и проверяя соцсети, где у него с его танцев на улицах уже завелось приличное количество друзей, с которыми он вечно трещит. Юнги мнется пару предложений песни, пропускает, но вскоре с поддержкой Чонгука поет. Больше не принимает алкоголь, так вспоминает, что еще за рулем вообще-то, но как развозить друзей до хостела не ведает и продолжает петь. Возможно, протрезвеют на рассвете выходного дня, когда потом выйдут к набережной. Ведя разговоры с Тэ щека к щеке, чтобы хорошо слышать, Чимин смотрит исключительно на широкие плечи и узкую талию Юнги со спины, что очерчиваются под черной заправленной футболкой. Одной рукой держит микрофоном, другой слегка покачивает вдоль бедра, словно ловя своими длинными пальцами мелодию, о которой поет. Чимина тянет к нему на всех уровнях притяжения, а за эту неделю, почти неделю, если бы не ранний приезд всех сюда сейчас, он обдумал многое. И то, что осталось уже в прошлом, до такого абсурда смешно – это и ведает Тэхен прямо сейчас на ухо ему. - Неужели отдашь кому-то другому его себя целовать, если сейчас же не помиритесь? – Шепчет тревожно друг и обнимает, как коала, Пака. – Я тоже ревную Чонгука, как и он меня, сам же видел сегодня, но только мы оба знаем, как вдвоем у нас получается то, когда с другими даже не начнется. - Не знаю, - скромно опускает веки Чимин к своим оголенным голеням, пальцем чертя узоры на кожаных шортах. – Я так виноват… - Все ты знаешь, - возражает Тэ, - ты хочешь прямо сейчас поцеловать его и никому не отдавать, сверля в спину. Сердце Чимина ойкает на это, подтверждая. Он рад видеть друзей просто до прыжков в потолок, но, увидев Юнги с опечаленными глазами, такого ранимого и приковывающего к себе, моля о заботе и доме, он рад еще больше, потому что тоже скучал. Окончив, Мин отказывается больше от этой пытки, хотя все хвалят его за чудесное исполнение, и присаживается в излюбленный край дивана для передышки. Чимин на расстоянии вытянутой руки – они подмечают это тут же, повернув одновременно головы навстречу. Юнги не может отказаться от быстрого взгляда по голеням в гольфах, в то время как младший замечает все и даже больше обычных глаз на себе. Потому что ему тоже начинает давить кое-где. И вина в этом не резинки и застёжки шорт – сексуальная проблема в отказе друг от друга, будет честным к себе по его вине, заставила Чимина ввести внутрь себя именно сегодня маленькое интимное «спасение», а когда были отношения на расстоянии – помогало переждать тягу. Да, Чимин сидит с анальными шариками, краснея от одной только мысли, что сдурил так и зачем-то ввел их в себя перед работой, когда обычная мастурбация в душе не помогла расслабиться. Тэхен уже идеально ловит атмосферу между этими двумя, когда все идет к чему они тут все собрались. Подбадривает Пака и встает на подмогу одиноко завывающему какую-то грустную песню Чонгуку. За чужое счастье тоже нужно побороться, но и о своём не забывать, думает он, прилегая со спины на мускулистое плечо поющего парня. А Чон тут же нежно прикасается к его рукам и улыбается самой обезоруживающей улыбкой. Чимин, оставшись в одиночестве без поддержки, мечет взгляд рядом на Юнги и аккуратно придвигается. Старший замечает, но не смотрит, решив от нервозности и смущения, отчего-то как перед первым поцелуем, сделать глоток колы. Но это кажется глупым ребячеством и уже через минуту смотрит на Чимина в ответ, тоже придвигаясь. Младший остается сидеть, откинувшись на спинку кричащего диванчика, в то время Мин опирается локтями о колени вперёд, поэтому Юнги приходится слегка оборачиваться на него. А Чимин так податлив, расслаблен с расставленными слегка ногами, совсем под какой-то дымкой, которая непонятна для Юнги, но ниже пояса начинает все гореть от этого взгляда. Чимин смотрит с легким смущением, хмуря носик, на котором сидят очки, и пожимая губы, подрагивая коленями... потому что ему мокро, и от такой позы интимная игрушка давит на все чувствительные стенки очень сильно. - Тебе идет, - берет на себя инициативу Юнги, намекая на образ младшего, почёсывая ладони друг о друга. Он слегка пьян, но этого хватит, чтобы быть смелым раз и навсегда. - Спасибо, - сипит с жарким дыханием Чимин. Вот именно на расстоянии в несколько сантиметров от Юнги он чувствует, как возбуждается и почти стонет от оплошности введённых в себя чёртовых шариков, когда даже пока начинал смену не чувствовал ничего приятного, десять раз думая вытянуть из себя все в туалете. Но попросту из-за запарки не успел… однако, сейчас нисколько не жалеет. Сорванное дыхание не утаивается от идеального слуха Юнги, что накануне записывал в глухой комнате «чистый» звук своей мелодии, а сейчас даже за пением Чонгука и Тэхена услышал то, что нужно. Он слегка пытается поддаться в сторону Чимина, замирая на полпути и вспоминая упрек, что носит чужой отпечаток на губах. Вздрогнув от него, младший открывает рот и дышит уже в открытую, потому что выгнулся в пояснице оттого, как игрушка прямо врезается во все точки изнутри. - Что с тобой? – Шепчет Юнги, сканируя просто каждую реакцию тела рядом с собой, красные щеки и жар, слетающий с пухлых губ. Что-то не так… и это не так в интимном плане, смекает он. Чимин ничего не говорит, потому что ему нечего сказать, когда под темным взглядом из-под полуприкрытых век его накрывает волной спазма снизу. Юнги может не заниматься с ним любовью, но, когда смотрит так… потому что прямо сейчас он делает это, а Чимин сам виноват, что чуть уже бёдрами не двигается туда-сюда, вбивая в себя глубже глупую игрушку. Он тоже пьян, но пьян исключительно возбуждением от одного вида Юнги. Не отлипая от спинки дивана, тянется обессиленными руками, дрожа кистями, к шее старшего. Смотрит на губы, открывая вновь свои, дышит сперто так, что чуть не падает на бок. Сотрет все отпечатки, коря себя за ребячество и мучительное вынужденное ощущение сейчас, потому что сам виноват, что натворил. Юнги, как ведомый за его руками, полубоком наклоняется и тут же крепко к талии прикасается, а другой рукой сначала очки Чимина на лоб помешает, убирая стеклянный барьер, и затем опирается локтем о спинку у головы младшего. Тому даже не до того, что мир потерял сиреневые краски, потому что перед самым носом изумительный оттенок глаз. - Поцелуй меня, - совсем еле слышно выдыхает Чимин, раскрасневшийся просто до самого лба, проехавшись ягодицами по дивану и тихо ойкнув. А Юнги последний раз смотрит с любовью и утыкается мягко прямо в раскрывшийся рот, проталкивая собственный язык. Стремительной пулей сердца обоих ударяются о грудную клетку, но вибрацией встречаются в объятии даже через одежду. Сильнее подбираясь ладонью за талию, Мин надавливает парню на поясницу и вновь заставляет Чимина изогнуться грудью вперед и прохрипеть. Стискивая колени от позы, колоссально мучающей тем, что между ягодиц, он забывается в поцелуе и хватается за пряди волос Юнги на затылке. Ощущая дрожание в чужих ногах, старший наобум быстро закидывает хотя бы одно бедро Чимина на свое и вновь возвращается к талии, вдавливает затылком сильнее в диван и укрывает собой бесподобный образ раскрасневшегося с жарким всхлипыванием мальчишку. Не слышат притихших друзей, каких-то одобрительных шумов, потому что не до этого. Да и Юнги знает для чего они тут собрались, поэтому даже не стыдно так в открытую откровенно целовать, почти чуть не укладывая Чимина на диван. - Что с тобой? – Повторяет Мин в его губы вопрос, смотря перед собой. Пак еще чуть-чуть и, будто, застонет. Прижимаясь сильнее, дрожа коленями, ударяясь грудью о чужую от частых вдохов, Чимин еле слышно оповещает, что ввел в себя шарики и сейчас не может ничего…совсем. Мина опаляет ознобом и жаром опять, как цунами, от одной мысли, что младший сейчас идеально подготовлен делать с ним все, что можно только старшему. - До дома? – Слова меркнут от содрогания, а Юнги ничего поделать не может, как у самого встает член под гормонами, которым дай вот такую влажную фантазию. Чимин, продолжая смотреть только в его губы, мотает головой и молит сделать что-нибудь, просто… сделать… с ним… что-нибудь. - Сейчас, потерпи, малыш, - заверяет в самые губы Юнги, приглаживая рукой по его горячей скуле, чуть не обжигаясь. Отмерев, будто после долгого и приятного сна, Юнги смотрит по сторонам и благодарит друзей за то, что не пялятся откровенно, потому что Чимин со стыда укрывается в его шее. Ох, как они любят в общественных местах поддаваться соблазну, просто не корми, проносится мысль, от которой грех не ухмыльнуться. - Ребят?.. – Тихо окликает Мин друзей, продолжая укрывать Чимина за собой в полуобъятии. Ничего не комментируя, все трое машут руками, мол идите уже, чтобы не испортить то, что тут создали все не без сил. Одними лишь губами проговорив: «завтра созвонимся» и показывая трубку телефона, Тэхен указывает Юнги на дверь, чтобы не медлил. Кивнув, Мин аккуратно привстает, обнимает Чимина, которому так стыдно, что возбуждён и ни о чем думать больше не может, быстро прощается с опущенными ресницами. Ещё раз испытав укол прямо в сердце от этого вида, Юнги просто уводит его, не желая никому показывать то, что принадлежит ему. Если до машины дойти получается, что размещена на нижний уровень парковок при этом районе близ бара, то внутри сдерживаться не получается. Оказавшись лишь на заднем сидении, Чимин залазит на Юнги, не пугаясь того, что вокруг одни машины и кто-то может их увидеть, хотя задние стекла хорошо притемнены. Мин тащит с него шорты и белье вместе, задыхаясь от запаха, что заполняется по салону от волос и парфюма Чимина в темном пространстве. Прямо через обувь младшего стаскивает, не тратя на неё время, откидывает куда-то в бок шорты и боксеры. А Чимин путается в его пряжке ремня под собой, трясясь, пока оголёнными бёдрами и икрами в белых гольфах с черной полосой не разъезжается в стороны и не оседает. Сил нет смотреть на все фетиши прямо перед собой, и Юнги просто ухватывается за ягодицы, раздвигая шире, цепляется пальцем за силиконовое колечко при «входе» и тянет. Чимин стонет в потолок, так и не расстегнув остаток ширинки джинс Мина. Хлюпающей дорожкой достав три силиконовых шарика в цепочке, Юнги только успевает ловить выделившуюся смазку, что течет по бедрам Чимина, пачкая гольфы. Одной рукой достав кое-как член через узкое отверстие, так как стащить штаны времени нет, Юнги хватается за ягодицы младшего, тянет на себя и резко насаживает на полную длину, что успела налиться кровью в органе. - Не делай так, - шепчет Юнги, начиная насаживать Чимина на себя, что стонет с первых толчков сразу в простату, так как растянут просто идеально, - не отталкивай меня, зная, что не продержишься и дня. Закатив глаза и вновь возвращаясь через несколько секунд к рассудку, Чимин целует его в губы перед собой, насаживаясь полностью до упора в пах, пока собственный член не притесняется в живот Юнги. Головка больно трется о ткань, поэтому он одними лишь руками стягивает верх со старшего и тут же наслаждается горячей кожей. Сам же сидит в футболке, в одной обуви, зная, что шнурки никому сейчас не сдались развязывать, но это не мешает нисколько принимать в себя глубже. В машине становится тут же жарко: Юнги даже тянется и одним пальцем немного открывает створку окна, тут же за шею оказавшись притянутым сильными и настырными ладонями Чимина обратно. Младший весь мокрый, выстанывает просьбы ускоряться, забыв даже стянуть очки, что открывают лоб с родинкой – Юнги просто наслаждается этой картиной, блуждая руками по голым бедрам, вспоминая каждую мышцу касанием. Чимин приходит в себя, отстраняясь и тоже рассматривая его под собой, зачесывая отросшие пряди за уши Юнги. Сконцентрировавшись вновь на алых губах, наклоняется и ровно в центр целует с жадностью, проталкивая язык глубже, как глубоко входит членом Мин в него. И так под самый идеальный ритм на максимальной скорости, вдавливаясь в сидение и хватаясь друг за друга. Без шанса остаться в компрометирующем положении, если кто пройдет мимо автомобиля, но с очередной дозой шумного поцелуя они оба чуть не смеются оттого, как все это феерично и незабываемо. Чимин настолько настойчив своими фантастическими губами, как не замечает, что доводит парня до неконтролируемых стонов. Взрывается, казалось, все в организме, потому что Юнги струйно кончает после этого, не обращая внимания, что оказался сегодня очень быстрым. Ему простительно, ведь сдерживаться так тяжело, когда на тебе сидит олицетворение всех сексуальных фантазий и самостоятельно трахает так, что невозможно отобрать из-за жадности, с которой Чимин выгибается, наслаждается, задерживаясь на верхушке органа и вновь возвращаясь до упора. Даже в этом есть его особый шарм, потому что Чимин занимается любовью красиво, если заведомо был обижен на весь мир. Не изменяет своим принципам, как бы больно не кусался словами, потому что, громко простонав от получаемого оргазма следом, что даже приподнимается на коленях и сжимает пальцы на стопах, утыкается тут же в губы Юнги опять. Оставляет просто неповторимый отпечаток поцелуя в засос, после которого оба сидят в той же позе во влаге, а Мину страшно выйти из него, потому что не хочет быть порознь ни на каком уровне их близости. Срастись до максимально возможного состояния и идти на поводу лишь своих чувств, когда откровенны, как сейчас. Чимин, все же, приподнимается и сам вынимает его орган из себя, погладив несколько раз сквозь ладонь с нежностью. Соскальзывает вправо, ноги перекидывает через бедра Мина и жмется справа к телу – совсем как в той позе, когда сидели на любимой скамейке на набережной. - Растрепали оба сердца друг другу, - шепчет Чимин и целует его в голое плечо, ведя носом по вспотевшей горячей коже. - Мы друг друга стоим, Чимин-и, - гладя изящные голени младшего, отвечает Юнги и пальцами подцепляет резинку гольф, глубже забираясь внутрь. Стягивает до тех пор, пока татуировка не показывается за тканью и, под трепетным взглядом Чимина от всего этого, чертит вновь как когда-то аббревиатуру «ILY». Младший в ответ лишь целует вновь его в плечо и, проскользив невесомо рукой к тылу ладони Мина, рисует на ней простительное «упс». Наконец-то Юнги чувствует вновь свой дом.