Для атмосферы: "RASA - Баловать"
Они встают рядом перед зеркалом и чистят одновременно зубы, даря в отражении друг другу смущенные усмешки. Навёрстывают упущенное время в неделю, что казалась вечностью. Чимину надоедает просто так стоять, и он запрыгивает на стиральную машинку, закинув нога на ногу и продолжая чистить зубы. Мята дерет десна и язык, но ему даже приятно это ощущение, двусмысленно намекая о былых деньках и мятных прядях кое-кого. Прополоскав рот, Юнги ухаживает за чувствительной кожей при помощи лосьона с хлопком и, отчего-то, окидывает себя критическим взглядом по оголенному торсу в отражении. Забывается даже, что не один в помещении, погружаясь в думы. Он всегда был слегка худоват для всеобщей картины тела, но руки спортивные и очень красивые по правильному рельефу плеч и предплечий наравне с узкой талией, а если он еще и оголяет свои руки через футболки… то сам не ведает, как манит много взглядов к себе. Прятать их за кофтами, конечно, излюбленное, но в Корее такой климат, что варится в одежде приходится настолько часто, что не открыть участки тела просто не невозможно. То же касается и спортивной формы для баскетбола, где все его члены команды давно уже готовы были стащить мокрые майки прямо на стадионе от духоты, когда Юнги обычно в лонгсливе с длинными рукавами и майкой поверх занимался до последней капли пота, но снять прилюдно никогда не мог. И, продолжая утыкаться взглядом в свои грудные мышцы, он знакомится сам с собой как в первый раз. Но… - Секс в чистом виде, согласись? – Комментирует со стороны эту картину с ехидным косящим взглядом Пак, что сидит на стиралке с качающей ножкой с тату. Наблюдает за созерцанием Мина самого себя в зеркало и держит бедра в стиснутом состоянии, потому что это чертовски заводит со стороны. Из-за щётки за левой щекой речь невнятная, но главный смысл долетел до Мина. На бедрах Чимина тоже обмотано полотенце, однако его фигура в разы идеальнее, и он это знает, старясь не прикрываться в радиусе старшего никогда. Полотенце бы не завязал даже, прекрасно понимает, как это жить под одной крышей с тем, кто стесняется наготы, и он приличный мальчик… но не всегда… и не перед таким вот хёном в сию секунду. На это откровенное высказывание Мин смотрит через отражение на Чимина с щёткой за щекой, опуская взгляд тоже ниже по его ногам, затем с поджатыми губами возвращается к привычным процедурам. - Кто еще и олицетворение секса из нас, - бурчит он, отрицательно качнув головой на все то же прошлое высказывание. Чимин слышит, улыбается от нужной реакции, но все еще не до конца ощущает победу, так как главная цель – внушить Юнги, что он просто великолепный от волос до кончиков пальцев на ногах. Открыть эту зажатую ракушку, наконец. Поэтому он проворно соскакивает на обе ноги, подходит к раковине и тоже прочищает рот от пасты. Звонко ставит в стаканчик щетку, и пока Юнги рядом сушит волосы феном, заходит со спины того и прилегает оголённой грудью плотно сзади. Уткнувшись подбородком в его плечо, заводит обе ладони вперед по линиям паха и приостанавливается у кромки полотенца. Фен глушится, а Мин слишком резко его кладет рядом, что слышится удар пластика о тумбу. - Чимин, - с непониманием хрипит старший вновь от его действий. - Смотри, - шепчет Чимин, слегка уводя его назад, чтобы был больше обзор в зеркало, а тот и пятится ведомо, - смотри на себя… Пак мягкими движениями пальцев поглаживает его живот и вновь косые линии, целует в шею и с блеском в глазах смотрит в отражение на них. - Скажи, что сексуальный… сам себе скажи это, - и на последнем слове Чимин слишком проворно за два конца тянет полотенце, бросая с худых бедер Юнги вниз. Вспыхнув ярче самого красного цвета, Мин тушуется и опускает ресницы вниз, боясь своего отражения. Никогда он так на себя не смотрел, не изучал тело, даже до половой жизни, даже после первой мастурбации и оргазма когда-то давно закутывался в одежду или бежал в ванную, чтобы побыстрее отделаться от этого чувства чего-то неправильного по отношению к себе. Сексуальный? Он сексуальный? Да ни в жизнь бы не подумал, прячась сейчас опять за челкой, как за полотенцем секунду назад. - Ты красивый, - делает еще раз попытку Пак, просто чуть не выстанывая от этого отражения напротив, но Юнги вновь не поднимает взгляда. Чимин даже досадливо прищипывает его у пупка. - Чимин-и, я обычный… не утрируй. - Я видел, как ты смотрел на себя, - продолжает младший, отвергая непринятие хёна, целуя сбоку в жаркую щеку его, - ты оценивал себя только что… а знаешь почему, Юнги? Потому что ты сексуальный от и до. Признай. А взгляд то какой, ох. Посмотри на себя еще так, ну же. Чимин ведет кистями по его голым бедрам сбоку, прижимается сзади еще плотнее. - Думаешь, я не знаю, как ты гложешь себя мыслями, что есть лучше кто-то для меня? – Через полминуты задает тихо и спокойно младший вопрос. – Кто-то красивее тебя, опытнее?.. Юнги сдерживает дрожь, получая прямо в цель своего сознания проблему в том, как их отношения впервые начали шататься из-за этого идеального Сынгиля, что написался на горизонте для Чимина, из-за этих взглядов на младшего во время обычных прогулок. На Чимина всегда смотрят, как и Юнги оказался тем, кто посмотрел несколько лет назад на его приход в школу в качестве новичка. Но Мин до сих пор не верит, что общую постель делит с Пак Чимином, заслужив его любовь и трепет к себе. Он… Чимин любит его тело… это просто еще на грани реальности и сна для Мина. - Юнги, - Пак понимает его молчаливость, но достичь своей цели хочет любой ценой, иначе он не вечная неугомонная зажигалка, - просто посмотри сейчас на себя, ради меня. Задышав сильнее грудью, Мин дрожит ресницами и через небольшой прищур смотрит с опаской сначала на Чимина позади себя в отражении, а потом на его руки у себя, блуждающие по животу и талии. Делая осторожный глоток, Юнги медленно осматривается, цепляясь за все участки, особенно за те, где пальцы Чимина. Красиво, черт возьми. Он красивый, черт возьми… неидеальный для Чимина, но красивый. А из-за младшего, что подложкой служит сейчас для его тела позади – просто до перехваченного дыхания красивый весь. Чимин встречается глазами с его в отражении и шепчет в самое ухо, пока опять опускает руки к паху Юнги, прямиком к члену, и начинает медленно оглаживать вверх-вниз: - Вот с кем я занимаюсь любовью, Мин Юнги. С ним. Кто берет меня нежно, грубо, плавно, резко этим телом, - младший сверкает томным взглядом. Для уверенности, что Юнги не отстранит, не наклонит головы, спереди аккуратно берет его под подбородок свободной рукой и фиксирует, чтобы смотрел на себя, - ты – мое олицетворение секса, Мин Юнги. И кто бы идеальнее не был для меня - я выбираю тебя. Выбрал в тот день, когда сел за твою парту, увидел твои руки, тронул твое колено случайно, выбрал, когда сел верхом на тебя меж рядов в актовом зале, чуть не спалившись перед учителем, выбрал, когда ты играл в баскетбол... Я выбрал тебя, - Чимин мягко прикусывает чужую шею, желая оставить засос и помечая, а Юнги уже хрипло постанывает от действий внизу у себя, - мой самый красивый и сексуальный хён на свете. Юнги в томной тяге под его взглядом сверкает зрачками сначала себе, затем ему. Перехватывает руки, поворачивается и с еле слышным рычанием целует в самые губы перед собой. Кое-как выбираются из ванной, посмеиваясь от спотыкающихся ног и тычков о косяки. Остывшая постель холодными простынями встречает их, разгорячённых паром ванной. Упав на Чимина сверху, упираясь коленями по обеим сторонам от его бёдер, Юнги глубоко проталкивает язык сквозь губы парня и вжимает макушкой в матрац. А младший задорно всхлипывает вперемешку с поцелуями и со смешками, наслаждаясь победой. Вспоминая отодвинутую возможность сделать все прямо в ванной, манит искусным шёпотом Чимин, когда вырывается из его настырных губ: – Фух, ты не съешь меня только… Точно обойдешься без оргазма сейчас? - Черт, - хрипит Юнги, сжимая одеяло меж пальцев у головы Чимина и смотря на него под собой, - нет, конечно… - Отлично, - подмигивает Пак, прикусив губу, и вновь улыбается настолько красиво и живо лишь для него. – Приступай. Я уже сделал то, что должен был. - Ох, что же ты делаешь со мной?! – Утыкаясь лбом в его, Юнги запускает руку меж их тел и разводит чужие бедра в стороны, а лодыжки помещает к себе за поясницу. Чимин пристраивается под позу и приоткрывает губы, чтобы начинать громко дышать… Чимин любит, когда его любят. Особенно, когда его партнер принимает и любит себя так же, как и его. И Юнги просто неописуемый, запредельный, исключительный, когда позволяет собственному телу пылать любовью самому к себе.А мне мало тебя В сердце впала вина, А я хочу тебя баловать Баловать, да радовать, Ты как ураган, И в голове дурман, И влюблен как мальчуган Все друзья пропали где-то Мы не забудем наше лето Как целовались на рассвете И мы - влюбленные, как дети
***
На следующий день за аккуратно сложенной кипой из пяти книг Чимину укрыться от взгляда Сынгиля не удается, что сидит на противоположной стороне большого стола городской общедоступной библиотеки, где проходят сегодняшние допы. Помимо них в окружении ещё около пятнадцати человек из класса, что тоже разметали вокруг себя необходимые книги. И пусть тут тихо так, лишь голос преподавателя, что ходит от ребят к ребятам и помогает, является единственным источником звука, но Чимин прямо слышит мысли Сынгиля через эти метры от себя. Они не пересекались после того инцидента на стадионе, так же, как и Кюнгми отошла на задний план, мельтеша только на уроках. За это ей спасибо огромное, потому что Чимин все еще горел огнём справедливости по отношению к ее персоне, к особенности к ее наглым губам, что вечно подведены красным тинтом слишком ярко. То, что девушка была тише воды и ниже травы – заслуга Сынгиля, не иначе. А на знакомых для Пака правах президента класса, что имел при себе Кан Сынгиль, инцидент опять замяли. Хотя небольшие шушуканья в коридорах пролетали каждый раз, стоило Чимину пройти мимо. Никто его не спрашивал куда так резко пропал Мин Юнги, но по ничего не выражающему лицу, что парень доблестно держал всю неделю, окружающие подумали, что Паку фиолетово на этот спектакль. Но вот Сынгилю не все равно до сих пор, как обычно не все равно. Плюсом поблизости не было нигде Мин Юнги – и он заселил надежду, что эти двое расстались после выходки Кюнгми, как бы он после этого не отчитал ее и видеть не хотел. Одноклассник даже лелеял мысль, что Чимин прогнал Юнги подальше из этой школы, но эти синяки под глазами, будто парень плакал и не спал ночами, не могли дать достоверный ответ. А сердце рвалось утешать, просто поговорить и понять, что на самом деле произошло, но Чимин, как был неприступным птенцом, так и остается до сих пор. И из-за этого Сынгиль ощущает небывалую злость, как устал бездействовать. Даже сейчас Пак отводит взгляд от конспектов и мечет на него взгляд, в котором читается: «на что ты там все еще надеешься?». - Учитель, разрешите мне сходить взять дополнительно еще одно произведение этого автора, - Пак показывает на обложку книги, что лежит поверх его стопки, - это произведение не до конца подходит для развёрнутого ответа в мое изложение. Преподаватель, что стоял рядом с одной ученицей и указывал как лучше описать заключительную часть, разворачивается к Чимину и лишь кивает, добавив, чтобы был аккуратен к имуществу. А библиотека действительно шикарная, трехэтажная и с большой парадной лестницей по правому боку здания, которая ведет на второй этаж в залы со стеллажами еще больше, чем тот, где расположился класс Чимина. Много света от огромных стеклянных окон, и уютно настолько, что заниматься здесь одно удовольствие. Но, идя по лестнице, Чимин досадливо бросает взгляд на улицу вдалеке, мечтая встретиться со своими друзьями поскорее. Уйти в глубину тихого помещения меж стеллажей оказывается лишь предлогом, на который клюнул Сынгиль. Он появляется, буквально, через пять минут следом за Чимином. Сегодня одноклассник одет в простую одежду из тонкой хлопковой рубашки салатового цвета и просторные джинсы, но Чимин только из интереса цепляется за этот вид, не чувствуя ничего, что ощущают все его одноклассницы сегодня, что бросали взгляды на Сынгиля сквозь учебники. Им он нравится абсолютно в любой одежде – Паку ни в какой. - Чимин, я хочу поговорить, - тут же, показавшись в проеме между исторической литературой, к которой Пак прислонился спиной в ожидании, дабы быть незамеченным, произносит Кан. - Я понял это уже. В небольшом удивлении приподняв брови, Сынгиль встает напротив и тоже опирается о высокий стеллаж. Осматривает бежевую футболку Пака, что с одного края заправлена в джинсы, а с другого неряшливо выпущена вдоль бедра. Нравится эта изюминка, как и слегка завитые от жары волосы Чимина, которые он, похоже, не стал укладывать с утра. - Что случилось после того, как Кюнгми поцеловала Мина? Чимин скрещивает руки перед собой, просто смотря на него. - Мы не расстались, но могли бы. Глаза одноклассника расширяются, а брови хмурятся. - Ты его прогнал? Куда он делся после всего? Чимин улыбается сам себе от воспоминаний былых дней. Если ревность, такая ревность способна прогнать, то нужно что-то настолько серьёзное, чтобы Пак прогнал Юнги. - Юнги уезжал в Сеул, чтобы попробовать найти для себя уже в будущем работу. Он пишет песни, как начинающий продюсер. Сынгиль кивает, отводя взгляд в сторону. Двоякие чувства внутри и снаружи на лице. - Твоя идея была подослать подружку, чтобы разобщила нас? – Не отступает Пак, чуть приглушая голос и так в тихом помещении, а оттого и кажется пугающим это звучание. - Я не настолько мелочен, Чимин. Я мог бы заполучить тебя по-другому. Моя подруга поступила в репертуаре всех девушек, выставив все на показ. Это всегда прокатывает, но не с нами, - делает акцент на последнем слове, намекая на их ориентацию, Сынгиль. Вдруг он отстраняется и придвигается к Чимину, нависнув сверху, не боясь даже получить удар под дых от того. Смотрит в открывшиеся широко глаза Чимина, не видя дна, и продолжает. – Все намного проще, оттого и посильнее в ситуации с тобой, например, то, что мы сейчас здесь одни, а я все еще помню, как ты смотрел на меня, зажатый между Мином и мной. Твои глаза говорили мне больше, чем ты сам. Чимин втискивается лопатками в грубые корешки книг позади и не знает куда глаза деть, особенно, когда в росте у него нет преимущества. - Я проиграл в тот раз, но ты держал взгляд на мне точно так же, как сейчас. Чимин, Кюнгми отомстила за меня и, признай, ты ослабел. Усомнился в своем ненаглядном, правда ведь? - Ты живешь в сказке, - выдыхает Чимин. – Не заставляй меня тебя толкать и усугублять наши отношения, потому что тебе я могу врезать, в отличии от Кюнгми. - А ты сначала попробуй вот это, - с последним словом Сынгиль противоречиво наклоняется, пристраивается к лицу парня и оказывается почти в сантиметрах пяти от поцелуя. Чимин соображает слишком быстро, как обычно проворнее всей планеты вперёд. Ухватывается где-то снизу от себя за тонкий корешок книги и в момент поцелуя быстро выставляет преграду между их лицами. Чуть сам себе не шикает от сообразительности, бубня про себя, что Юнги до такого не додумался с этой Кюнгми, а тут даже без толпы вокруг Чимин не даст себя в обиду. Не покраснев даже от вытворенной шутки, Пак убирает книжку, смотрит на обложку, где красуется надпись: «Королёк – птичка певчая»*, и с ухмылкой качает сам себе. Сынгиль опешил на добрые несколько минут, не зная, что делать. (*великолепная история любви Рената Нури Гюнтекина между двумя растущими детьми, затем подростками и так далее по этапам взросления, оставаясь верными своим чувствам - «Королёк – птичка певчая» или просто «Чалыкушу», написанная аж в 1922 году, которую автор с запоем перечитывала в школьные годы, отрыв эту книжку на чердаке у бабушки). - Знаешь, - Чимин показывает ему ветхую обложку старого издания, с бесятами смотря в глаза и улыбаясь от подкинутой судьбы, - я также мечусь в своих чувствах к Юнги, как в этой истории. Раню и люблю его одновременно, попрекаю и восхваляю, хочу и поколотить в такие моменты, как после выходки твоей подружки, и тут же целовать до безумия, потому что лучше него меня никто не поймет никогда. Но… - Чимин напирает теперь в ответ, сверля гневным взглядом в Сынгиля, - если ты еще раз встанешь у меня на пути, еще раз вытворив нечто подобное, надеясь так меня заполучить и оттолкнуть от Юнги, делая из меня какого-то неуязвимого и невинного мальчишку, что не постоит за себя - я легче легкого смогу прикончить тебя и твою подружку, даже не послушав, что вы были не заодно. Если ты разобьешь мне сердце, сделав больно Юнги вот этой выходкой, что ты пытался сейчас исполнить - я вернусь и сломаю тебе ноги! Чимин недобро сверкает ещё раз глазами в его и грубо стукает книгой в грудь Сынгиля, вкладывая в руки, мол, почитай на досуге. - Ты не такой, - в сердцах цепляется Кан за него, пытаясь остановить. - Как раз такой – принимай, как считаешь нужным! Чимин не желает больше здесь оставаться и начинает потихоньку уходить. На выходе от стеллажей, не разворачиваясь, добавляет: - Нужно что-то посильнее, говоришь? А ты запри меня в клетку, как попытался сейчас, загнав в угол. Но помни, что я, будучи на воле или не в воле, сердце свое уже отдал другому. Ты же должен понять, каково мне сейчас. И мне больно все это говорить, но я не вижу другого выхода. Прекратим эти спектакли раз и навсегда… пожалуйста. Отвали от меня, Сынгиль, иначе я и правда за себя не ручаюсь, и за Юнги тоже не ручаюсь! Кан искоса с болью смотрит на его стройный силуэт сзади и только выдыхает. Не может он противостоять тому факту, что сердце Чимина поймать ему не удастся никогда, даже если смог бы заполучить тело. И он не сможет смотреть на эту бездушную птичку с красивыми перьями, если он станет его – не простит просто сам себя. Любишь – отпусти, с туманом в глазах думает Кан про себя. - Прости меня за все… Чимин, я правда хотел тебя осчастливить, но только оттолкнул. Чимин лишь коротко кивает, уходя, так и не посмотрев больше. Ему больно, когда делает больно другим, но жизнь не всегда сахарная вата и мятное мороженое…***
Если бы не друзья, не их вечные объятия при любом удобном раскладе, будучи даже на улице, пока они идут вдоль мостовой, не их смешки и задорные рассказы обо всем и сразу, Чимин бы до конца этого дня был бы обречен на собственные терзающие мысли. В какой-то степени он доволен собой, в какой-то – причитает и отчитывает. И если все, что было сделано в библиотеке, наконец-то, не поставит точку в этой муторной заварушке с Сынгилем, Чимин окончательно утратит веру в какие-то всевышние силы, где есть справедливость. Он устал ощущать себя чьим-то объектом несбыточных желаний и надежд, и разрешения не спрашивали даже быть этим. А он всего лишь по инициативе родителей переехал в Пусан, вовлекаясь в новую историю, когда желал спокойно и тихо переждать разлуку с Юнги. Вновь думая о судьбе, Чимин качает ей головой с упреком, что выбрала для него такие любовные испытания, даже если он совершенно другой ориентации. Здесь, видимо, тоже своих страстей хватает, думает парень, посматривая на Чонгука и Тэхена, что были как кошка с собакой временами, а теперь слаще меда друг с другом. Затем он смотрит на Юнги по правую руку от себя и улыбается сам себе. Сегодня Чимин был маленьким львенком, встав на защиту своего хёна, а непросто распушившим пёрышки цыплёнком. И Юнги знать это необязательно, когда-нибудь он сам догадается, как Чимин тоже боролся за их отношения в своей игре. Компания друзей находит симпатичное местечко меж цветущих стволов потккот, усаживаясь прямо на небольшой настил на траве. Вокруг тоже столько маленьких кружков из семей, молодежи, школьников, что наслаждаются весенней красотой опадающих лепестков, кушают закуски и веселятся в отдыхе. Солнышко припекает и оседает веснушками на щеках, даря Чимину благоговейные мысли, что все будет хорошо, впервые за этот день. Хосок отдаленно начинает фотографировать Чонгука и Тэхена, что делают уморительные позы, будто пытаются не выдавать свои отношения на виду у всех. Но по их счастливым лицам, стоит только посмотреть друг на друга, и любивший хоть раз человек догадается тут же обо всем. Покачивая коленями, сидя по-турецки, Чимин опирается ладонями назад и задирает голову к небу, начиная играть сам себе на уме в ассоциации. Вот бы никогда не заканчивался этот миг, думает он, когда все близкие рядом, будто и не уезжал он никуда, будто и не Пусан весь этот год дарил ему новые моменты. Столько всего произошло, что по крупицам нужно разбирать и сеять в отдельные воспоминания. Скоро он окончит школу, Юнги, возможно, получит одобрение от той компании, что взяла его уже заранее на практику в Сеуле, Хосок займётся вплотную танцами, попытав счастье на скором кастинге, Чонгука берут в спортивную лигу баскетболистом при институте с физическим уклоном, даже если семья вся против, а вот Тэхен молчит, так же, как и Чимин о своих намерениях на будущее, но в чём-то они схожи – оба последуют за теми, кто их ведет уже сейчас. Ким – за Чоном, Пак – за Мином. И, отстранив взгляд от безоблачного неба, Чимин опускает лицо и видит, как Юнги аккуратно и трепетно, что сидит рядом, собирает самые красивые, ровные нежно-розовые лепестки и кладет их на коленку младшего в маленькую горку. Пак не дышит и не двигается, боясь спугнуть такой вот красивый, спокойный, в каком-то своем мире образ Мина для себя, а тот, почуяв взгляд, смотрит из-под длинных ресниц внимательно в ответ. Не трогал его, не расспрашивал с самой библиотеки, хотя знает, что что-то случилось. И вот за это Чимин будет выбирать Юнги снова и снова, хоть десять раз еще погрузится в тот миг, когда случайно вырвалось «упс» после первого прикосновения к нему. - Подумал, что твои карманы пусты от лепестков сегодня, - скромно комментирует он сие творение, что красуется на колене Чимина. – Улыбнись мне, Чимин-и, если сейчас на душе тебе хорошо. Сердце пропускает удар сначала у младшего, а затем и у Юнги, что получает в ответ самую красивую улыбку с ямочками на щеках. - Хён, мой плохой-хороший мальчик, - качает с любовью головой Пак, чувствуя, как пальцы колют от маленьких разрядов тока, - как же я тебя обожаю за это. Юнги облизывает губы и почёсывает шею, отводя взгляд и пряча улыбку. Все готов отдать за этот миг тоже, когда их юность столь сентиментальна и красива – и даже неважно, что они могут вытворять вещи и похлеще теми же ночами и с теми, кто встаёт на их пути вперед. Пак ворошит его пряди вместе с ветром и гладит продолжительно, улыбаясь на его образ, пока не замечает, как подходит Тэхен и садится рядом. - Сладкая парочка, разрешите вас разобщить ненадолго? – И в своей манере показывая тоже права на Чимина, как на друга, укладывается тому на другое колено, смотря снизу. Мин фыркает и с прищуром оглядывается на него, но не злится. Как может, когда эти двое знакомы гораздо больше и секретов у них, как у лучших подружек – не счесть. - Чонгук-и, - чуть приподнявшись, зовет его Ким, - покажи Юнги-хёну свои выученные навороченные движения для броска в кольцо, что хвастался перед нами. - Не просто хвастался, а достал ими, - комментирует Хосок, что стоит неподалёку. – Я еще раз не переживу этого. - Оборзел? – Тыкает в плечо тут же Чонгук его, с непониманием затем смотря на Тэ, зачем ему это делать именно сейчас. Парень в ответ двусмысленно намекает, что хотел бы поболтать с Чимином. – Ладно, Юнги, иди покажу. - Да чего он там не видел? – Вникает опять Хосок, проверяя объектив камеры. - Ты вообще намеков не понимаешь? – Шикает Чон как можно тише, но все равно слышно, а Чимин выдает смешок от вида Тэхена, что вновь улегся на него и прикрыл с позором глаза от своих тугодумных друзей. - Я скучал, - признается Пак, как только они остаются вдвоем, наблюдая за друзьями издалека. - И я, - отвечает Ким, смотря на него с добротой и любовью, возвращая в те времена, когда они спокойно могли так сидеть вечерами у кого-то из них дома и просто болтать. – Тебе нравится здесь? В Пусане. - Я родился здесь. Жил до одиннадцати лет. Просто каждую улочку выучил… Не знаю, Тэ, будто все так изменилось, что и родной город меня не привлекает опять, и знать эти улицы не особо хочу, потому что уже не так интересно, если я буду здесь один. Да, родители рядом, как и тогда, но мой круг близких расширился за эти шесть лет. И в подтверждение он гладит теперь выкрашенные волосы друга, ощущая себя счастливым за все эти месяцы, когда вынужден был ожидать сначала Юнги, теперь их. - Если Юнги уедет – ты поедешь с ним? – Прямо интересуется Тэхен, обуревая Чимина погрузиться в свои мысли, где полная каша именно с этим вопросом. В качестве кого поедет? В качестве студента, если поступит в ту академию, о которой мечтает с первого дня пребывания в Сеуле? Или в качестве второй половинки для Юнги, так как не посмеет оставлять его? Но Чимин так не хочет разрываться в этом ответе, прося всевышних исполнить обе его просьбы. Так или иначе, но он в смятении, как поступать. - Я хочу следовать туда, куда и он, - наконец, дает ответ парень, - но хватит ли мне столько же сил держаться, преодолевать трудности, как он, ведь Юнги уже доказал своим переездом сюда, что это сделал ради меня. Смогу ли я также? Я боюсь, Тэ, не оправдать его ожиданий. - Но вы же будете делать это вместе. – Слегка задрав подбородок, не понимает Тэхен, который тоже на той самой дорожке и каждый день рассматривает все варианты своего поступления в университеты как можно ближе к месту обучения Чонгука, которого уже взяли. Трудности предстоят колоссальные, но Тэхен готов ради него рискнуть и попробовать быть ближе даже так. - Я знаю, но я не такой сильный, как он, - удручённо опускает голову Чимин и впивается взглядом в лепестки, что мягко скользят и кружат по траве. - А кто сказал, что ты нужен ему сильным, разве Юнги не хочет, чтобы ты был просто рядом? Разве это – не открытое доказательство моих слов? – Тэхен с последним словом берет друга за левую кисть и приподнимает ее над собой, рассматривая хитрыми глазами колечко. Чимин краснеет вмиг, забывшись, что после библиотеки вновь надел его. Снимает в школе, чтобы не привлекать внимания, но тут же одевает после всех занятий и таит украдкой улыбку, как обожает уже это украшение с единственным литым камушком прямо в само колечко – что делает его незаметным. – И это точно не просто бижутерия, я прав? - Тэ, - тушуется Чимин, поджимая губы в смущении, - это… - Ты сказал ему «да»? – Тэхен ухмыляется и смотрит безотрывно, чтобы не дать уйти от ответа. – Ах, лучший друг, и даже не сказал, что помолвлен… Чимин совсем отводит смущенный взгляд куда-то в сторону, не зная, что отвечать. Он хотел написать другу, когда впервые получил предложение, чуть не прыгая до неба, но решил удержать эту тайну при себе. - Как я мог ответить ему отрицательно, Тэ?.. Разве я могу после всего, что между нами произошло?.. - Сейчас сам расплачусь от твоей сентиментальности, - отстранив руку от кисти Пака, Тэхен треплет его по щеке. – Что сказали родители? Чимин пожимает плечами, качая опущенной головой и поглаживая кольцо. - Юнги сказал, чтобы я положился на него в этом вопросе… может, он боится, и мне самому с ними поговорить? Тэ молчит, тоже что-то обдумывая и посматривая в сторону парней. - Если первый шаг в ваших отношениях сделал ты, то позволь ему быть первым в этом. Ему это понравится, поверь. Просто наберись терпения. Чимин шмыгает носом и кивает, немного нервозно покручивая колечко на пальце, где помимо его еще на остальных пальцах красуются и другие аксессуары, за которыми не сильно увидишь обручальное. - Тебе страшно? – Интересуется Тэхен тихо, покачивая ногами, которые согнул в коленях. - Каждый день просыпаюсь, смотрю на него еще спящего рядом, думаю, что он может стать моим мужем, - шепчет Пак, - он какой-то нереальный… я без него ничего не хочу, даже других пробуждений мне уже не нужно, как не без него. И мне страшно только оттого, что проснусь, а это все был сон, и он не существовал никогда. - Вот ты и дал свой ответ по поводу переезда, - подмигивает Тэхен и привстаёт, чтобы всех позвать полакомиться пирожными, которые они прихватили по пути в этот парк. Шепчет Чимину на последок и гладит рукой по кисти: - Ты будешь обязательно счастлив, не думай о плохом. И твой Юнги реальнее некуда – смотри, идет уже с проверкой сюда. Пак сглатывает от подступающих слез где-то в районе горла, порывается и благодарно обнимает друга крепкими объятиями. Утыкается носом в шею Тэхена, ловя мягкий аромат духов, что идеален под его стиль и образ. - Спасибо, - шепчет Чимин и правда прячет раскрасневшееся лицо за другом, пытаясь успокоиться прежде, чем Юнги и все остальные подойдут. - Ох, поймал, все-таки, этот хён в свою клетку моего птенчика, - добро шепчет со смешком Тэхен и гладит его по спине. – А меня даже не было в тот день в школе, когда вы все это учудили с проверкой его ориентации. И Чимин сквозь еле заметные слезы смеется ему в шею. Все эмоции, взявшиеся из библиотеки от Сынгиля, хотят выйти наружу прямо так, но ради друзей Чимин собирает волю в кулак и не хочет никого обрекать на волнение. В этом юноше миллионы миров эмоций, в которых он путешествует изо дня в день, все стремясь к своей единственной планете под названием «Юнги» с единственным чувством, благодаря которому он такой, какой есть теперь. И это не Юнги упрятывает его в клетку, как птичку – это Чимин сам дарит ему ключи от своего сердца.Спустя пять дней
Окончив переодеваться после тяжелого матча с соседей школой, задержавшись еще на полчаса, так как ни одна из сторон не была согласна на ничью, Юнги быстро и кое-как попало кидает свои вещи в спортивную сумку. Ему вообще фиолетово кто бы выиграл, а кто проиграл – в последнее время вообще не интересует баскетбол, потому что нет того, кто бы мог за ним всегда наблюдать. Юнги играл скорее для Чимина, видя боковым зрением, как тот его ожидает каждый раз, а от этого и адреналин в крови зашкаливает, и собственное самолюбие тешится пуще, чем от криков девушек с трибун. Но из-за, будь они неладны, предстоящих экзаменов и подготовок к ним, младшего на горизонте совсем не видно. Что насчет Мина, которому тоже, вообще-то, нужно будет сдавать предстоящие бумажные волокиты – то он относится к этому более прохладно, почитывая на досуге от работы и игр в баскетбол билеты, интересующие конкретно какие-то параграфы в учебниках, а не все подряд. Ему нужно лишь успешно сдать все экзамены, высокий балл – не та вершина, за которой он гонится, потому что жаждет уже вернуться в Сеул и попробовать поступить в один колледж и параллельно устроиться в ту самую вторую фирму, где им заинтересовался продюсер. По совместительству еще и хороший друг Сокджина. Ему сказали сразу да, когда прослушали те песни, что были записаны просто в отвратительном звучании, как бы Юнги не пытался в «тихой комнате» создать абсолютную гробовую тишину. Но, по закону подлости, что-то да трещало на заднем фоне, пока его собственный глаз дергался при ожидании ответа от продюсера, что прослушивал запись с компьютера. Сначала мужчина кивнул, постучал пальцами по железному столу, изучил Юнги с макушки до пяток, спросил об образовании и целях на будущее. А Юнги – честный, не слишком открытый чужим людям, выжал все, что сумел выжать из себя, пытаясь красиво преподнести, хоть и неумело. Провал в первой компании сильно поддел его самолюбие, но с поддержкой Сокджина вскоре перед дверьми второго предложения в лице этого продюсера плюнул на все и даже ляпнул в красках, что сможет зачитать еще и рэп, если ему предложат. И ему предложили, а Юнги закусил губу оттого, что, наверное, не то ляпнул и начал лихорадочно вспоминать весь список рэперов, от которых вечно пускается в ритм качания головой, как только услышит. Вспомнил что-то из первых альбомов Фифти-сента и, игнорируя сдерживающего Сокджина рядом от тихих смешков, начал зачитывать. Самому хотелось уткнуться в ладонь и расхохотаться, но он просто стоял перед продюсером и с опущенными глазами старался чуть ли не скороговоркой и неумелым английским преподнести свое «творение», еще и жестикулируя новомодными движениями рук. - После твоих шаманских танцев и напевов с первых слов он уже и понял, что возьмёт тебя к себе, - искренним смехом заливается Сокджин, пока они после спускались к машине. - Ой, заткнись, - буркнул Юнги, вновь не желая вспоминать этот позор. И зачем он только вякнул, что сможет зачитать рэп? Но нужно же было как-то зацепить второго продюсера, а зажатостью и своей немногословностью никого не заинтересуешь, даже, если создаешь уже достойные кусочки песен. - Я аж чуть не обмер, когда ты стал так быстро читать. Не знал, что ты так умеешь, братишка, - продолжал Сокджин и с детским восторгом осматривал его. – А Чимин в курсе? Или только свои баллады ему пел? - Нет, не в курсе, - качает головой Юнги, в немом шоке представляя, как глаза Чимина от удивления раскроются еще шире, услышав он когда-нибудь нечто подобное от хёна. Это будет позор, думает Мин, вообще не понимая, как согласился еще и в клубе когда-то выступить прямо перед толпой и Паком. – Я на ходу сейчас придумал, что умею читать рэп. Просто пробовал пару раз, но не более… - Ах, хитрец. Весь в меня, - блестит глазами Сокджин, вздыбив русые локоны на макушке, - если хочешь знать мое мнение… - Не хочу, - бубнит Юнги на правом сидении машины, пока они возвращаются домой, - ты опять засмеешь. - А ты все равно послушай, нехочуха, - возражает в красках брат, - поёшь ты неплохо, автотюнинг в помощь конечно, но твой рэп… Юнги, у тебя замечательный низкий голос для этого. Подумай над этим дальше развиваться. - Хочешь сказать, что я неплохо рычу? - Именно, на тигра стал похож, - щелкает пальцами Джин в его сторону и переключает скорость в коробке передач. - Скажешь тоже… - Серьезно, Чимин точно полюбил тебя котёнком, но сделал из тебя тигра, потому что это точно его заслуга. - Ой, да прямо уж, - надувает Мин губы и хмурится сам себе, хотя знает, что это правда. – Такой уж он умничка, да-да… - Да-да! – Следует ответ, - уж не знаю, что вы вытворяете наедине друг с другом, прости боже за мысли, - осекается себе под нос Джин, - но ты явно обожаешь доминировать, я прав? Иначе, ну, я просто не узнал сейчас своего мелкого братишку перед продюсером… - Сокджин, ты заставляешь меня краснеть! – Возмущается Юнги, задетый за живое опять своей личной жизнью, что идет на обсуждение, пусть и с родственником. Что-то частенько стали в нее вклиниваться все. - Ой, да ладно. – Хитрым прищуром осматривает его быстро Джин. – В будущем не одни уши заставишь своим голосом плавиться попомни мои слова. Мин чуть не задыхается от услышанного, чувствуя быстрое сердцебиение в груди. Обычно всё, что загадывал для него Сокджин – исполнялось… Еще раз проверив вещи, парень пулей вылетает из раздевалки, смотрит на электронные часы на тонком запястье и решает написать начальству, что задержится на десять минут, если не попадет еще и в пробки. Сегодня он, помимо внеклассных по баскетболу, взял ещё и смену, а после наметил и одно очень важное дело на половину десятого. В каком состоянии он доберётся до этого дела, ожидая его очень давно, сам не знает. Но, будь он хоть уставшей и вымученной улиткой в конце дня, а отлагать этот жизненно важный вопрос не станет ни за что. Работа идет из рук вон плохо, и Юнги совсем не горит желанием переделывать что-то, обожая делать с первого раза идеально, но ничего изменить не может, поэтому нагибается в три погибели над аппаратурой и изучает на этот раз лучше поломку. Его отпускают с небольшим опозданием, так как отработать пропущенные часы в начале смены тоже нужно – и тут уже Юнги самым быстрым коротким путем срезает узкие улочки Пусана скоростным шагом после метро, пока не притормаживает ровно у небольшого кафе. Сегодня он без автомобиля, потому что разговор будет идти в компании с алкоголем и одним важным в их отношениях с Чимином человеком. Собственно, в этом заведении работает отец Пака в качестве управляющего. Успев ровно к закрытию, Юнги с рукой на груди выдыхает и видит, что успел ровно к тому моменту, как отец Чимина выходит на улицу. Они договорились о встрече в начале недели, вот поэтому Юнги так не хотел ее переносить, крушась весь день на самого себя, что не соблюдает график. Но кто-то наверху болеет за его отношения усиленно, раз сейчас парень успел на встречу к господину Паку. Они здороваются в мужском рукопожатии, всматриваясь друг в друга. Что усталость Юнги от этого трудового дня, что усталость отца Чимина от управленческой деятельности – кажутся друг другу одинаковыми, и они с легкими улыбками следуют вдоль улицы в ближайший бар. Как-то Чимин обмолвился словечком, что отец обожает ходить туда со своими коллегами и друзьями, а Юнги уже хорошо ориентируется во взрослом мире, подмечая слабости людей. Отец Чимина оказывается с открытой душой человеком, так по-отцовски в приглашающем жесте показывая Юнги куда присесть и предлагая что-нибудь заказать для начала. Мин не смеет отказать, комментария со знанием несколько напитков, также предлагая ему в качестве аперитива. В тот день, когда случилась их первая встреча за ужином, когда Чимин прямо на глазах у родителей поцеловал Юнги, Мин опасался быть за шкирку выкинутым из жизни Пака именно его отцом. Упреки матери и неодобрительные взгляды кое-как смирить в себе смог, но если отец категорически выставил бы его за дверь, запретил встречаться с Чимином, то Юнги страшно подумать о том, как сдался бы. Уж было так заведено, что главе семейства – перечить страшнее, чем бесстыже смотреть в глаза матери Пака и ничего не поделать с собой, потому что просто любишь ее сына. Однако, может, Юнги показалось в том эмоциональном состоянии, но как раз-таки отец Чимина и не был против. Ну, во всяком случае отказа открытого он не изъяснял. - Как поживает Чимин? – Присев за барный стул и расстегнув пиджак, спрашивает господин Пак. - Учится, - тут же выпаливает Юнги, думая, что стоит лучше начать именно с этого, - все время уделяет книжкам и подготовке к экзаменам. Отец Чимина улыбается уголком губ, делая первый глоток соджу из рюмки. - И ваша личная жизнь не страдает? Мин чуть не давится закуской, но только проглатывает и моргает быстро глазами, потому что оказалось много перца. - Нет, - хрипло признается он. - Итак, - закинув нога на ногу и осматривая сначала зал, а потом переводя заинтересованный взгляд на Юнги рядом, продолжает Пак старший, - меня здесь редко встретят в компании школьника, и я знаю, что ты уже совершеннолетний, расслабься, но в чем твой интерес ко мне, раз решился позвать сюда? Дело в Чимине? - Вообще-то, всегда в нем, - признается Юнги, для храбрости тоже отпив горькую жидкость, что дерет глотку, - я бы очень хотел обсудить с вами этот вопрос, а уже потом пойти и к вашей жене. - Понимаю. Решив пойти сначала ко мне, ты даешь понять, что уважаешь мою семью. Юнги кивает, почесав от смущения шею. С ним говорят на равных – превосходно. Им приносят еще закуску в виде оливок, но Юнги смотрит на свои бледные пальцы, что держат стеклянную стопку и слегка дрожат. - Господин Пак, я недавно ездил в Сеул по инициативе моего брата… - начинает с колотящимся сердцем в груди Юнги, - дело касается моего будущего. Моей профессии, вакансию которой мне одобрили. После выпуска я обещал им вернуться в Сеул, продолжить практиковаться и начинать потихоньку работать при них. Я планирую поступить в колледж и параллельно пробовать себя в качестве будущего продюсера… - Хм, Чимин давал послушать твои песни, - спокойно проговаривает господин Пак, поддевая зубочисткой оливку. - Правда? – Мин очень удивлен, так как правда не знал, а младший не говорил. - Правда, Чимин очень любит хвастаться твоими заслугами, но это между нами, - приподняв стопку, дружелюбно кивает ему он. Юнги чокается в ответ и сглатывает от облегчения, что разговор идет в нужное русло. - Так, ты хочешь, чтобы Чимин отправился с тобой? Я так должен расценивать твои слова? Ты хочешь, чтобы я ему разрешил поехать обратно в Сеул? - Вы в ответе за него, пока он несовершеннолетний, понимаю, что я не могу на простом обосновании «его парень» иметь хоть какое-то право распоряжаться его жизнью и будущим, но… - Юнги мнется, смотрит в глаза отцу Чимина и кусает щеку изнутри. Была не была, - я хочу попросить у вас его руки и пообещать нести ответственность за него теперь самому. Ваш сын, господин Пак, сделал из меня другого человека. Я еще несколько лет назад не мог понять, что хочу от жизни, не подмечал ни единой мелочи. А сейчас я слышу даже в своих песнях изъяны, потому что каждую секунду наблюдаю за миром вокруг. И это сделал Чимин, когда проник в мой мир и разделил его на все составляющие, когда казалось, что мне и одному неплохо. Да, я всего лишь подросток, но теперь я, как будто, повзрослел из-за него так быстро и не думайте, что эти слова об обручении с ним я придумал вчера. Я взвешиваю их постоянно уже длительное время, надеясь, что поступаю правильно. Господин Пак кивает ему все это время, рассматривая каждую черточку лица. Вертит медленно стопку меж пальцев, вспоминая, как своей жене говорил, что на это раз, если Чимин влюбился, то это будет серьёзнее всех его прошлых отношений. Это было ясно с первых дней, когда сын стал меняться ради кого-то, даже если и бунтовал в своей манере. Он стал живым, настоящим и безумно красивым, потому что вновь полюбил. А отец очень хотел вновь увидеть румянец на щеках Чимина и больше никогда не помнить того времени, когда горсть таблеток антидепрессантов заменяла ужин, лишь бы сын поскорее вернулся к привычной жизни из-за неразделённой любви. Отстранив кисть от стопки, отец Чимина кладет ее поверх тыла ладони Юнги, прихлопывает с заботой, смотрит с улыбкой в глаза и кивает несколько раз. Столько эмоций в этом жесте наваливаются на Юнги, который в сердцах ощущает прострелы, ведь его собственный отец ни разу так не делал, когда нужна была поддержка, согласие на просьбы, которые даже не слышал. Чужой человек любимого человека сейчас кажется роднее собственно отца – вот так парадокс. Позже Юнги добирается в пустом вагоне метро до своей конечной и прогулочным шагом доходит до дома. В гостиной вновь горит каждый раз свет, как маячок для моряка, которого ждут. Чимин на шум из парадной реагирует молниеносно, отодвигаясь от конспектов, за которыми засиделся, и быстренько следует к Юнги. Они встречаются взглядами, и Пак придерживается за косяк, рассматривая его. Юнги не сообщил ему, где был, но Чимин не настаивал в отчете каждого шага, поэтому сейчас с любопытством ожидает ответов. Между тем видит, чует, что что-то судьбоносное в этот час его возлюбленный хён принес, скользя взглядом по телу. Это привычка – осматривать его, будто успел уже забыть, как тот выглядит. Но для Чимина это скорее минутка слабости, когда Юнги столь близко опять. Мин ставит сумку на пол, быстро скидывает обувь и под взглядом младшего подходит, и тоже опирается на тот же косяк напротив него. Выдыхает от усталости, рассматривает ровный цвет лица Пака и слегка покрасневшие щеки от каждого их близкого контакта, как первый раз. - Чимин-и, я только что попросил у твоего отца благословения, - шепчет Юнги, утыкаясь щекой в деревянную поверхность, и не смеет отстранить глаза куда-то в сторону, - прости, если слегка пьян… Пак приоткрывает губы в удивлении, выдохнув «ох», заставляя Мина растаять прямо так. - Вы выпивали, обсуждая это? Юнги с выпяченными губами лишь кивает и через полуприкрытые глаза смотрит на него податливо. - И что же он сказал? – Слегка запинаясь, тихо прямо в лицо напротив спрашивает Чимин, для опоры удерживаясь о косяк. Юнги прежде, чем ответить, помещает три пальца под подбородок Чимина перед собой, слегка задирает к себе, рассматривает изумительные узоры в радужке карих глаз, понимая, что теперь может наблюдать за ними вечно, каждый час, каждый день, каждый год, в любой точке мира, потому что он, наконец-то, сможет забирать Чимина с собой куда угодно. И точно так же, как отец Пака кивал, Юнги кивает Чимину в согласии. И поэтапно начинает улыбаться, кивая уже больше сам себе, трепеща от счастья. Младший вновь выдыхает через открытый рот, но на этот раз от облегчения, бровями изображает эмоцию удивления и восторга, забыв, что опирается на косяк. Через секунду ему вообще не нужно никакой опоры, потому что он подрывается, помещает руки за шею Юнги и падает в его объятия, пока они оба не кружатся прямо так в идеальной поддержке друг для друга. Чимин не занимается пока танцами, но сейчас и именно посреди коридора, в руках того, кто просил за него у его отца, рождается танец любви двоих, что могут связать себя ещё одним способом, какой позволяет. Мина шатает слегка из стороны в сторону, и он придвигает младшего к стенке, чтобы зажать между ею и собой. - Но кто же нас тут поженит? – Чимин в объятии слегка задирает подбородок, чтобы заглянуть в лицо Юнги. – Разве это разрешено? - Нет, - тут же хмурится Мин, а Пак даже в успокоении похлопывает его по плечу и шее, - но однажды мы уедем так далеко и сделаем все официально, я обещаю. Чимин смеется по-доброму, наблюдая скрупулёзно за его чертами лица. - Теперь это наша маленькая тайна, хён? – Шепчет младший и тыкает указательным пальчиком в его нос. - Отныне пока это так, - соглашается Юнги, тут же целуя этот самый палец центром губ. - Но Тэхен и отец уже знают, - невинно комментирует следом тот. - Болтушка, - цыкает Мин, услышав, что Ким уже тоже в курсе. - Собственник, - цыкает в отместку также Чимин, намекая на разговор с его отцом, ничего не сообщив заранее. Хохот от забавы всей этой ситуации вырывается из груди Юнги. Ему становится легче, хотя бы потому, что теперь Чимин разрешён ему всему окончательно, а уж когда они смогут узаконить брак официально – всегда успеют, ведь еще вся жизнь впереди. Для начала нужно окончить школу, решить, как лучше вернуться в Сеул и сделать так, чтобы Чимин тоже нашел сам себя поскорее. - Нет, ну какой ты все-таки сексуальный, особенно, когда слегка пьян, - эмоционально шепчет младший, придвигая его лицо ближе к себе. - Ну, а какой же ты неугомонный, Чимин-и, делая такие комплименты, ох, - опять краснеет по старой привычке Мин и с закрытыми глазами зачесывает волосы со лба назад. – Уж удержу ли я когда-нибудь тебя всего и не потеряю рассудок, сам не знаю… Чимин лишь улыбается с ямочками, блестя глазами с искорками озорства ему в ответ. Еще как удержит его, как птичку, не сомневается ни на секунду, потому что младший выбрал его для себя и что-то менять в жизни, кроме как этого постоянства, точно не намерен в ближайшем будущем.