Rosemary for Remembrance / Розмарин на память

      — Это идиотизм, Грейнджер.       — Это не так! Мне нравится труд. А использовать магию было бы слишком легко.       Малфой разочарованно хмыкает, вытирая капельки пота со лба.       — Легко — это здорово, Грейнджер. Это значит, что ремонт закончится быстрее, и ты сможешь снова открыть магазин и начать зарабатывать деньги. А сейчас ты только теряешь их.       Малфой работал с ней уже вторую неделю, и его нарочитая молчаливость длилась всего несколько дней. В начале второй недели они возобновили мелкие споры и подколки в адрес самолюбия друг друга. Они спорили о правильном угле наклона при вытаскивании гвоздей, из-за того, что Гермиона не использует свои ноги для переноски тяжестей, из-за отказа Малфоя носить каску (в который раз) и, самое частое: по какой причине они не могут использовать магию, чтобы восстановить магазин.       Она была вынуждена признать, что какая-то странная часть её предпочитала споры молчанию — по крайней мере, тогда она существовала в его мирке. Когда он пробовал молчать, ей казалось, что её нет рядом, что она невидима. Теперь Гермиона была уверена почти на сто процентов, что в большинстве случаев он использовал окклюменцию, хотя до сих пор не понимала причин.       Она всегда могла определить это по его пустым глазам и бесстрастному выражению лица. Не вполне расслабленное, но и не суровое; настороженный, бесстрастный взгляд, придававший ему недоступность.       Когда она сильно наседала, то порой могла вынудить его выйти, как медведя из своей пещеры. Получалось по-разному, и обычно она старалась заранее определить степень его раздражения. В некоторые дни он сердился и уходил на перерыв на кофе. В другие дни приходилось уходить Гермионе. Его колкости в её адрес неизменно были удачнее, неизменно резче. Как бы она ни старалась быть ядовитой, он всегда был на шаг впереди неё. К счастью, они оба знали о границах, которые не следует пересекать, и держались от них подальше.       Блейз выступал в роли бессменного примирителя, обычно контролируя, чтобы никто из них не проклял другого, и вмешиваясь, когда это было необходимо. Его спокойная, умиротворяющая аура всякий раз выводила Малфоя и Гермиону из состояния гнева и возвращала их к реальности.       В четверг второй недели Малфой принёс Гермионе ещё один кофе — чёрный.       — Ты уронил что-то на свою голову, отказавшись надеть каску? — раздражённо спрашивает Гермиона, хмуро глядя в чашку с горьким кофе. Малфой, явно планировавший это, растягивает губы в самодовольной ухмылке.       — Не могла бы ты уточнить, Грейнджер? — коварно интересуется он, отпивая глоток кофе. Самодовольный ублюдок.       — Мне просто интересно, ты ударился головой и забыл, какой кофе я пью, или ты и правда такой тупой.       Она наблюдает, как в его глазах появляются льдинки. Она добилась того, чего хотела.       — Если тебе не нравится, Грейнджер, не пей, — выплёвывает он в ответ, и весёлая игра заканчивается. — Добавляя всю эту ерунду, ты портишь кофе. Думаю, со временем ты поймёшь, как правильно его готовить.       Она хмурится и удивляется, почему он так категорично отказывается от сахара и сливок.       — Я не просила тебя покупать мне кофе, Малфой. Не утруждай себя снова, если собираешься быть таким грубым.       — Я не грублю, — наигранно насмехается он. — Это ты злишься на меня за то, что я угощаю тебя бесплатным кофе. Будь воспитанной, Грейнджер, и всё равно выпей.       — Что же, я признательна тебе за твои подарки, Малфой, но я буду любезно отказываться от любых других твоих подношений, если они не будут пригодны для питья. Это всё равно, что глотать воду из пруда.       Она выбрасывает полный стакан кофе в мусорное ведро и окидывает его неприкрыто презрительным взглядом.       — Мерлинова задница, это немного драматично, тебе не кажется?       — Драматизм — это твой конёк, Малфой, а не мой.       — С тобой весело, Грейнджер, знаешь об этом?       — А ты — задница.       — Ай, осторожнее, Грейнджер, я могу разреветься.       Случались и другие редкие моменты, которые смущали Гермиону до глубины души. Моменты проявления мягкости или уязвимости, которые он пропускал сквозь трещины своей маскировки. Он посмеивался, когда она возилась с очередным застрявшим гвоздём, и помогал ей. А однажды, когда она соскользнула с лестницы, он кинулся её ловить. Шутливое замечание по поводу её волос, без намёка на язвительность («Ты сунула палец в розетку, Грейнджер?»), за которым следовала непривычная хитрая улыбка. Маленькие, невыносимо неприметные моменты, которые позволили ей взглянуть на скрытого под ними Малфоя.       В четверг, обнаружив его как обычно ждущим её у магазина, она передала ему чары для отпирания двери. Утром он всегда приходит раньше и дожидается её прихода.       — Я тебе доверяю, — заявляет она легко и непринуждённо, после того, как он спрашивает её о причинах. Его черты смягчаются, глаза вспыхивают недоверием, когда он осознаёт сказанное ею. Он моргает, переводит взгляд с неё на закрытую дверь между ними.       — Почему? — спрашивает он, такой уязвимый и беззащитный, что ей едва не хочется плакать. Она на мгновение задумывается над его вопросом, глядя ему в глаза.       — Я не знаю. Просто доверяю, — пожимает она плечами и хочет удержать его здесь, навсегда в этом моменте, в котором ему необязательно возводить вокруг себя стены. — И я думаю, что этого достаточно, не так ли?       Он не отвечает ей и снова замыкается в себе, используя отпирающие чары и входя в магазин раньше неё. Будь я проклята, если так, и будь я проклята, если нет, думает Гермиона. Если она когда-нибудь разгадает тайну Драко Малфоя, это будет её величайшим достижением.       Наступила пятница, и никогда ещё выходные не казались Гермионе такими прекрасными. Она была истощена работой, умственно и физически, и постоянные размышления о Малфое стали сказываться на ней. Странно, но работать рядом с ним оказалось вполне комфортно. Его присутствие… успокаивает, вопреки всему. По непонятной причине она испытывает облегчение, приходя на работу и оставаясь рядом с ним. Он не обсуждает войну, то, что происходило до и после, и Гермиона чувствует себя рядом с ним гораздо более расслабленно, чем со своими друзьями.       Он ничего не ждёт от неё, не просит быть счастливой и не говорит ей, что всё наладится. Он высказывает ей всё начистоту, хотя они не поднимали тему войны или чего-либо, касающегося их личной жизни. Он — постоянная, стабильная составляющая её повседневной жизни, и она думает, что эти выходные, хотя и дадут ей шанс расслабиться, будут непривычными без него. Живоглот составлял прекрасную компанию, но отпускать в его адрес язвительные замечания было не так увлекательно, как в адрес Малфоя.       Второй этаж магазина уже почти наполовину избавлен от старой перегородки, поскольку в начале той недели они взяли перерыв, чтобы привезти материалы и навести порядок на первом этаже. Сегодня они работали в относительной тишине, лишь несколько раз ссорились по пустяковым, неважным поводам. Гермиона давно не видела остальных слизеринцев, кроме Блейза, и ей стало любопытно, как они поживают, чем занимают своё время, как выносят обязательные собрания на испытательном сроке.       — Как все? Адриан, Дафна и остальные? — невзначай спрашивает она его во время дневной работы. Он замирает и поворачивает голову, чтобы посмотреть на неё.       — С каких это пор ты интересуешься, как Адриан Пьюси и Дафна Гринграсс? — саркастически спрашивает он.       — Поскольку за последний месяц я их очень полюбила. Они замечательные. Как они? — повторяет она, разворачиваясь к нему лицом. Его щёки слегка покраснели от работы, а ткань футболки прилипла к телу, подчёркивая рельефные изгибы его рук и плеч. Гермиона сглатывает.       — С ними всё в порядке. Они тоже спрашивали о тебе в прошлые выходные.       Сердце Гермионы пропускает удар. Она возвращается к своему фрагменту стены, поднимает палец и царапает им немного повреждённый от дыма участок, как при нервном тике.       — Это прекрасно. Как давно они вместе?       Малфой снова бросает на неё странный взгляд. Её интерес к слизеринцам совершенно необъясним для него, но он всё равно продолжает.       — Около года. Адриан многое потерял на войне, и Дафна была рядом с ним, когда он в этом нуждался. Благодаря этому у них возникла особая связь. Не знаю, заметила ли ты, но они до отвращения привязаны друг к другу.       Его лицо искажается, изображая наигранное отвращение при мысли о публичном проявлении любви этой пары. Гермиона хихикает над ним.       — По-моему, это мило, — лепечет она, глядя, как он без особых усилий вытаскивает гвоздь из стены. Он вскидывает бровь, пряча её под светлой прядью волос, небрежно упавшей ему на лоб.       — Порой всё бывает слишком слащаво, Грейнджер. Разве я хочу знать, сколько сахара ты добавляешь в свой кофе?       Он дразнит её, легко и игриво, и она ненавидит то, как её сердце подпрыгивает от радости. Она улыбается, но бросает на него притворный взгляд, полный раздражения.       — Только одну ложку. Вполне нормальное количество для кофе. И сливки тоже.       — Ты говоришь мне это так, будто я должен помнить, — язвит он, и уголок его рта дёргается вверх.       — Это была шутка, уверяю тебя, — усмехается она, пытаясь утаить, насколько ей приятна их вежливая беседа.       — Хорошо, тогда я сразу же забуду об этом, — отвечает он. На мгновение снова наступает тишина, слышен только треск вынимаемых из стены деревяшек и гвоздей, со звоном падающих на пол.       — А Тео? — спрашивает Гермиона, понимая, что испытывает судьбу. Им нечасто удаётся поговорить по душам, и, как правило, их разговор не длится долго, прежде чем они начинают ссориться. Если сейчас он и рассержен на неё, то не подаёт виду.       — Он тебе нравится, Грейнджер? — отшучивается он, его глаза на мгновение останавливаются на ней, а затем снова упираются в стену. Ей кажется, что она видит вспышку эмоций на его лице, но они исчезают прежде, чем она успевает их уловить.       Гермиона нервно смеётся.       — Вообще-то нет, но я не отрицаю, что он очень красив. К нему не стоит очередь из претенденток на роль будущей миссис Нотт?       Малфой вновь перестаёт работать, поворачивается лицом к ней и, кажется, на мгновение что-то обдумывает, словно решая, что он может рассказать Гермионе, а что нет. Он торопливо облизывает губы, и его кадык подрагивает в горле.       — Я не сомневаюсь, но они с Блейзом слишком заняты друг другом, чтобы он обратил на кого-то из них внимание.       Ох.       Для неё это новость — она не заметила и не ожидала этого.       — Правда? — недоверчиво спрашивает она, повернувшись к блондину. В его глазах мелькает веселье от ошеломлённого вида Гермионы.       — Это не такой уж и секрет. Все знают. Я удивлён, что ты этого не заметила, ведь ты всё замечаешь.       Она тихо покачивает головой, наблюдая за ним.       — Только не это. Как долго это продолжается?       Поняв, что разговор не скоро закончится, Малфой опускает руку с молотком и расслабляется, отворачиваясь от своего участка стены.       — Со времён Хогвартса, — поясняет он и внезапно всматривается вдаль, словно обдумывая какое-то конкретное воспоминание в своём сознании. Гермиона стоит перед ним, прислонившись плечом к стене. Она поглощает его внезапную готовность открыться ей.       — Думаю, мы с Пэнси начали что-то подозревать на четвёртом курсе. Тео подолгу не сводил глаз с Блейза, а Блейз предлагал Тео быть его напарником почти на каждом задании. Через некоторое время это стало очевидным для всех, кроме них. Мы все просто ждали, что что-то произойдёт. Они сошлись после слизеринской вечеринки на пятом курсе — перебрали огневиски — и Адриан, Пэнси и я застали их на следующее утро. Они были в ужасном состоянии.       — А что было потом? — спрашивает Гермиона, поражённая тем, что не заметила никаких признаков до настоящего момента.       — Тео вышел из себя, умоляя нас никому не говорить. Блейз решил, что он его стесняется. В действительности, отец Тео был настоящей сволочью. Если бы он узнал, трудно сказать, что ужасного он мог с ним сделать, не хотел рисковать. В школе было слишком много слизеринцев из чистокровных семей, которые могли вернуться домой и распространить сплетни. И слишком велика вероятность, что это могло дойти до Нотта-старшего. Мы все поклялись молчать. После этого у них ухудшились отношения. Некоторое время всё шло наперекосяк — они встречались в одну ночь и избегали друг друга всю оставшуюся неделю. Блейз начал чувствовать себя использованным Тео, но не мог остановиться и снова и снова оказывался в том же положении. Они нуждались друг в друге, но были словно… запретный плод друг для друга. Соблазн был слишком велик, чувства настолько сильны, что их невозможно было игнорировать. Когда Тео принял Метку, они сильно поссорились. Обзывали друг друга кучей ужасных имён. Во время войны они не говорили месяцами. После победы они помирились не сразу, но загладили свою вину. Сейчас они оба на свободе, родители не проклинают их и не отказываются от них… хотя и они не то чтобы выставляли всё напоказ. Как мне кажется, они оба до сих пор обижены случившимся, ходят вокруг да около, но очевидно, что они без ума друг от друга. По мне, это раздражает больше, чем Адриан и Даф.       Гермиона потрясена словами, сказанными ей Малфоем, и мыслью о том, что между Блейзом и Тео существует огромная любовь, которую она прежде не замечала.       — Ничего себе, — вздыхает она, прикусив губу в раздумье.       — Да. Мы стараемся не вмешиваться, пусть у них всё идет своим чередом. Но иногда это ужасно расстраивает.       Малфой очень привязан к своим друзьям; по интонации его голоса и теплу в его серебристых глазах Гермиона догадывается, что они ему очень дороги.       — На шестом курсе Гарри тоже был таким, — признаётся Гермиона, вспоминая, как они с Джинни долгое время крутились вокруг своих чувств друг к другу, и казалось, что для них так и не наступит подходящего момента, чтобы быть вместе.       — Что, Поттер и Уизел решили пошалить? — шутит он, снимая одну из перчаток и вытирая ладонь о переднюю часть брюк. — Признайся, ты тоже участвовала в этом? Неудивительно, что вас прозвали Золотым трио.       Он проводит пальцами по волосам, убирая влажные от пота пряди с лица.       — Смешно, — говорит Гермиона, сдерживая ухмылку. — Я имела в виду Гарри и Джинни, придурок.       Малфой озорно и очаровательно ухмыляется.       — Я знаю, Грейнджер. Тебя весело дразнить.       Это признание настолько дружелюбно, что Гермиона чуть не падает. Неужели это… они… друзья?       Прежде чем она успевает всё испортить, сказав лишнего, в магазине раздаётся звук колокольчика на входной двери, который Гермиона установила в начале той недели. Малфой, кажется, выныривает из своей минутной непринуждённости, словно кто-то может увидеть их дружелюбное отношение друг к другу, что было бы самым худшим из возможных событий.       — Здравствуйте? — разносится голос по всему магазину, и Малфой закатывает глаза.       Этот писклявый голос принадлежит мистеру Бимблу, который, как Гермиона забыла, должен приходить раз в две недели, чтобы проверять успехи Малфоя. Гермиона и Драко аккуратно кладут свои молотки на деревянный пол и спускаются вниз.       — Мистер Бимбл, — вежливо улыбается Гермиона, разглядывая невысокого мужчину, чьи усы стали почти вдвое пышнее, чем в последний раз, когда она его видела. Ей любопытно, застревает ли в них еда, как это однажды случилось с Горацием Слизнортом. Она чуть не содрогается от воспоминаний.       — Добрый день, мисс Грейнджер, мистер Малфой. Как у вас дела?       Гермиона знает, что он имеет в виду испытательный срок Малфоя, но ей приходится сдерживать смех в ответ на этот вопрос. Вопрос «как у вас дела?» лишь напоминает ей о том, что большую часть времени у них не ладится.       Малфой хмурится, слыша её придушенный смешок, и поворачивается к мистеру Бимблу.       — Просто отлично, мистер Бимбл, — говорит он безразличным тоном. Гермиона замечает его неприязнь к мужчине, однако, находясь с ним лицом к лицу, он, кажется, сдерживается.       — Мисс Грейнджер? — спрашивает мистер Бимбл, приподнимая свои кустистые, насупленные брови.       — Дела идут очень хорошо, сэр, — говорит она, оглядывая Малфоя с видом гордого работодателя. — Малфой надёжный, трудолюбивый и в целом очень приятный работник.       Наступает очередь Малфоя смеяться, и ему приходится слегка повернуться, чтобы скрыть смех, который он маскирует, делая вид, что прочищает горло.       — Приятно слышать, — улыбается мужчина, глядя на них обоих своими слезящимися глазами и осунувшимся лицом. Драко и Гермиона переглядываются друг с другом, и впервые они оказываются на одной волне по-настоящему забавной шутки. Если бы только мистер Бимбл знал, что на самом деле творилось последние две недели.       — Мисс Грейнджер, можно вас на пару слов в ваш кабинет? — говорит Бимбл, сжимая в костлявых пальцах кожаный портфель каштанового цвета.       — Конечно, — отвечает Гермиона, снова оглядываясь на Малфоя, который прекрасно знает, что её «кабинет» в последнее время служит складом для хранения материалов для ремонта. Тем не менее, она жестом руки приглашает мужчину следовать за ней и открывает скрипучую дверь в кабинет за стойкой. Закрывая за ними дверь, она снова смотрит на Малфоя, который напряжённо наблюдает за ней. Она никогда раньше не замечала за ним подобного взгляда, и он настолько неоднозначный, что она не может понять, хорошо это или плохо.       Деревянная дверь захлопывается за ней, и ей остается только гадать. Мистер Бимбл неловко переминается с ноги на ногу, оценивая катастрофу, которую представляет собой офис: инструменты разбросаны от стены до потолка и свалены на старом столе и стульях. Она поспешно убирает коробку с малярными принадлежностями с одного из стульев и предлагает ему сесть.       — Прошу прощения, мистер Бимбл. Как вы знаете, ремонт без магии — процесс медленный.       Он достаёт из кармана своей мантии носовой платок и вытирает сиденье стула, после чего садится на него, напыщенно фыркая.       — Да, я был весьма удивлён, узнав это из ваших первых документов. Действительно, очень странно, мисс Грейнджер. И что заставило вас выбрать именно этот путь? — спрашивает он, пока Гермиона освобождает себе место за столом, расположившись наполовину на стуле, а наполовину на книге о бизнес-стратегии.       Она нервно смотрит на него из-за стола и следит за тем, как он вытаскивает свой планшет и самопишущее перо.       — Это был… ну, честно говоря, сэр, это мой способ начать всё с нуля, — объясняет она, наблюдая, как мужчина приступает к заполнению бумаг, зажатых в планшете. — То, что займёт много времени и сил. У меня его было много, видите ли. Времени.       Он кивает, явно не заинтересованный и слушающий лишь вполуха, пока она наблюдает, как он вписывает номер дела Малфоя на листке пергамента.       — Ммм, да, понимаю, — хмыкает он, вновь поднимая на неё глаза. — И, поскольку сейчас здесь только мы, вы можете сказать мне правду. Появлялся ли мистер Малфой на работе? Проявлял ли он какие-либо признаки беспокойного поведения?       Гермиона в замешательстве хмурит брови.       — Нет, сэр, как я уже сказала, последние несколько недель он был образцовым работником. Разве есть причины для беспокойства?       Бимбл пишет что-то на бумаге, при этом его очки сползают на крупный нос.       — Возможно, нет, мисс Грейнджер, но мистер Малфой ранее демонстрировал довольно очевидные признаки неуважения к программе испытательного срока. Я был весьма удивлён, когда узнал, что вы взяли его на работу. Многие учреждения отказались от него за несколько недель до того, как он начал работать. Я уже стал бояться, что он не успеет, — объясняет мужчина, моргая и вытирая нос платком, которым только что протёр стул.       — Понятно, — говорит Гермиона, хотя её любопытство ещё не угасло. Она полагает, что спрашивать об этом, наверное, излишне, но всё равно это делает. — Могу я поинтересоваться, какого рода… неуважение он проявлял? — говорит она спокойным, ровным, почти лишённым интереса голосом, дабы не вызвать подозрений. Он опять устремляет на неё взгляд и прищуривается.       — Я не имею права разглашать подробности, уверен, что вы понимаете, мисс Грейнджер. Но мистер Малфой был недоволен тем, что его мать не была помилована так же, как он. Её преступления незначительны, конечно, по сравнению с преступлениями Люциуса Малфоя, но Нарцисса Малфой не была невиновной, нет. Она отбывает десятилетний срок, и мистер Малфой был весьма… огорчён невозможностью убедить Визенгамот пересмотреть своё решение. Он хорошо боролся, это несомненно. Вначале он не хотел участвовать ни в одной из программ. Думаю, в конце концов он понял, что его неповиновение — не решение проблемы. А теперь, мисс Грейнджер, вернёмся к трудовой этике мистера Малфоя. Мне интересно…       В то время как мистер Бимбл забрасывает её множеством вопросов, Гермиона впервые осознаёт, что Нарцисса Малфой всё ещё в Азкабане. Странно, но она редко вспоминала об этой ведьме, даже когда Люциус скончался в прошлом месяце. Она была причастна к преступлениям своего мужа и приютила Волдеморта в своём доме, но никто не подозревал о степени её вины. Женщину ждал суровый суд, который длился дольше, чем многие ожидали, поскольку все пытались докопаться до истины относительно участия Нарциссы в войне. В конце концов, её признали виновной по всем пунктам и дали десять лет за её преступления.       Гермиона задаётся вопросом, не из-за этого ли Малфой был на взводе весь последний месяц; не из-за этого ли он не спит и пребывает в плохом настроении. Это вполне обоснованная теория, и это гораздо серьёзнее, чем Гермиона могла предположить.       Она плохо знала Нарциссу, но именно благодаря ей Гарри остался жив, и Гермиона с Гарри рассудили, что причиной её покорности Тёмному Лорду было желание защитить своего сына. Она почувствовала внезапную боль за Малфоя, зная, как тяжело тосковать по родителям, не иметь возможности видеться с ними, когда хочется. Наверное, ещё ужаснее было видеть её за решеткой после его освобождения.       Гермиона отвечает на все вопросы мистера Бимбла, хваля Драко за его работу и избегая темы их постоянных разногласий. Мужчина судорожно делает пометки, а затем снова благодарит её за уделённое время. Когда Гермиона снова открывает дверь кабинета, чтобы проводить его обратно в основное помещение магазина, появляется Блейз, который стоит и разговаривает с Малфоем полушёпотом.       — Привет, Блейз, — говорит Гермиона, улыбаясь ему и оглядываясь на мистера Бимбла, который вышел из офиса с портфелем в руках. — Уверена, ты знаком с мистером Бимблом. Он работает в отделе пробации в Министерстве.       Блейз приветливо улыбается мужчине, обаятельный, как всегда, и шагает вперёд, чтобы пожать ему руку.       — Очень приятно, мистер Бимбл. Я Блейз Забини, друг Драко. Я также работаю неподалеку.       Рука мистера Бимбла застывает в руке Блейза, и на его лице проступает изумлённое выражение осознания. Его глаза расширяются, а усы подёргиваются, когда Забини ослабляет рукопожатие.       — Ах, да. Парень… мистера Малфоя. Приятно познакомиться.       Гермиона чуть не смеётся вслух и вынуждена прикрыть ладонью широкую ухмылку на своих губах. Мистер Бимбл вспомнил ту небольшую белую ложь, что Гермиона наплела про Малфоя во время их первой встречи, и искренне верит, что Драко и Блейз — пара.       Блейз в замешательстве сводит брови вместе, а лицо Малфоя бледнеет, после чего он поворачивается и устремляет взгляд на Гермиону. Рот Блейза слегка приоткрывается, он то и дело смотрит на Гермиону и Малфоя, изучая их лица и их явное понимание заблуждения. Прежде чем он успевает возразить, мистер Бимбл снова вступает в игру.       — Ну, мне пора идти. Остался ещё один клиент на сегодня, и я, как обычно, опаздываю. Рад был снова вас видеть, мисс Грейнджер, мистер Малфой. Мистер…       — Забини, сэр, — отвечает Блейз, сдерживая собственную улыбку.       — Верно. Хороших выходных!       Мужчина бодро шагает к выходу из магазина и, взмахнув мантией, исчезает.       — Вам двоим придётся кое-что объяснить, — с упрёком говорит Блейз, наблюдая, как Гермиона выпускает на волю сдерживаемый ею смех.       — Это всё дело рук Грейнджер, — хмурится Малфой, раздражённо скрещивая руки на груди. Гермиона объясняет, что пошутила для того, чтобы досадить Малфою, когда он вынудил её согласиться с его нелепым планом. Блейз смеётся, играючи ударяет рукой по руке Малфоя и советует ему быть проще.       — Зануда, — хмурится Малфой, строго глядя на неё.       — Идиот, — отвечает она. Блейз смотрит на них, закатывая глаза.       — Малфой, я уже говорил тебе, ты не в моем вкусе. Я вообще не люблю блондинов, — издевается Блейз, а Драко пытается сделать вид, что ему не смешно.       — А, но слизеринцы, которые ещё и засранцы, в твоём вкусе, так что ты понимаешь, где я мог запутаться, — огрызается Малфой, слегка отпихивая друга. Глаза Блейза останавливаются на Гермионе, и она ободряюще улыбается ему.       — Малфой рассказал мне о тебе и Тео. Мне жаль, что у вас всё так сложно.       Тёмно-карие глаза Блейза становятся грустными, и он неопределённо пожимает плечами, шаркая ногой по пыльному полу.       — Всё так, как есть, — улыбается он ей. — Любовь превращает всех нас в дураков, Грейнджер, помни об этом.       Малфой язвительно усмехается.       — Ты несёшь какую-то чушь, Блейз, прямиком из своей задницы. А теперь ответь нам, что ты вообще здесь делаешь?       — Я пришёл пригласить Грейнджер к нам на Хэллоуин, — отвечает Блейз, глядя на Гермиону и вздёргивая брови. — Повеселишься с нами, Грейнджер? Все по тебе скучают.       — Почти все, — бормочет Малфой себе под нос. Гермиона окидывает его взглядом. Блейз игнорирует Драко и в ожидании ответа смотрит на неё. Втайне она давно надеялась, что он спросит. Поскольку на следующей неделе Гарри и Рон покинут город, ей будет ужасно не хватать компании и возможности пропустить пару стаканчиков где-нибудь за пределами её квартиры.       — С удовольствием, — улыбается она, и Блейз хлопает в ладоши, радостно потирая их друг о друга. Малфой лишь искоса поглядывает на неё, что ещё больше склоняет её к тому, чтобы пойти.       — Прекрасно, — говорит Забини, взволнованно тряся Малфоя за плечи.       — Ты можешь уйти домой пораньше, Малфой, — говорит Гермиона блондину, надеясь, что сумеет сохранить его расположение. Сегодня был исключительно… можно сказать, приятный день, и она чувствует себя так, словно греется в тёплых солнечных лучах. Малфой скептически приподнимает бровь.       — Ты уверена?       — Да, я сейчас закончу здесь и увидимся в понедельник, хорошо?       Малфой кивает, и Блейз направляется к двери, ожидая, пока тот присоединится к нему. Драко подхватывает свою куртку и палочку, и они выходят за дверь, Блейз машет рукой на прощание, а Малфой несётся вперёд, не оглядываясь.       Если они не будут осмотрительны, это превратится в привычку: уходить, как только всё начинает налаживаться.