Волк и пёс императора

      Утром второго дня пути, после сытного завтрака караван покинул Дядюшкину заставу и отправился в дорогу с третьей сменой коротконогих лошадок.       Крис — уже без просьб Горкона — шёл отдельно, подальше от всех, чтобы обвалы и отдельные булыжники не задели его спутников. Благодаря прекрасной реакции сам он успевал увернуться, но ощущение, что местные горы целенаправленно пытаются прихлопнуть именно его, становилось всё сильнее. Судя по вчерашней просьбе Горкона — такое ощущение возникло не у него одного. Правда, поначалу Крис откровенно подозревал местных в попытке его угробить, но при тщательном рассмотрении не смог не признать, что это были явные случайности без малейших следов человеческого присутствия.       Поэтому Крис выдохнул с невольным облегчением, когда после полудня они наконец узрели знаменитую Замко́вую крепость. Пока шагавшие за ускорившимся караваном «волки» внимательно её разглядывали, прямо перед ними, на обочине раздавшейся вширь дороги, словно из воздуха возникли три фигуры: одна изящная и длинноволосая, одетая в некое подобие платья и две по-киггски высоких и мощных.       Горкон заулыбался и свернул навстречу этим троим, поманив «волков» за собой. Крис пригляделся к незнакомцам: самый молодой островитянин в новеньких штанах и безрукавке из бурой кожи загадочно вертелся, заглядывая себе за спину, второй кигги лет двадцати, ровесник Криса, откровенно ржал над товарищем, а третий, в чёрном платье, оказался вполне себе мужчиной — долинцем лет сорока с длинным хвостом тёмных с проседью волос и очень даже смазливым личиком с непривычно тонкими чертами. Его красоты не портили даже заметные морщинки и высокомерно-ледяное выражение лица. Вот такую цыпочку Крис был не прочь и завалить.       — Господин Гуйгэн, — с улыбкой склонил голову Горкон, прижав руки к груди.       — Конрад, — чуть поклонился красавчик и перевёл взгляд на «волков». — Уважаемые гости, рад приветствовать вас в Долине богов.       Пока «волки» растерянно прикидывали, как же поздороваться с этим надменным долинцем, не соизволившим им поклониться, как Горкону, глава каравана уже приветствовал двоих кигги. Нормально приветствовал, по-островному, обхватив друг другу правые предплечья и левыми ладонями хлопнув по плечу.       — Персик, что с тобой опять приключилось? — не утерпев, поинтересовался Горкон у молодого кигги, продолжавшего вертеться с трагическим видом.       Его старший товарищ вновь расхохотался, а юнец грустно поделился:       — Да я задницу на выходе шоркнул, — он повернулся боком, демонстрируя свежие царапины на кожаных штанах.       — Ошибаешься! — в голос воскликнули Горкон и второй кигги и, встретившись взглядами, заржали уже вместе.       — Почему сейчас-то? — обиделся Персик.       Красавчик-долинец высокомерно на него оглянулся и снисходительно, словно оказывая одолжение, пояснил:       — Не шоркнул, а отрастил.       Островитяне расхохотались, даже юный Персик не сдержал улыбки. Проржавшись, Горкон, утешительно хлопнул молодого кигги по спине и поинтересовался у старшего:       — Клевец, а малыша давно отдали господину Гуйгэну на обтёсывание?       — Да три дня назад, а он до сих пор не просёк прикола, — насмешливо фыркнул Клевец, а Персик язвительно огрызнулся:       — Я б вам щаз как ответил! Только приличные молодые люди не вмешиваются в разговоры старших!       — Он не так безнадёжен, как Клевец, — величаво отметил Гуйгэн под расплывшуюся ехидную ухмылку Персика, — хотя и не столь сообразителен, как Конрад.       — Ну, такого умного меня ты обтесал в рекордно короткие сроки, — гордо задирая нос, гыгыкнул Горкон.       — Получившееся из тебя в результате, конечно, не столь достойно моих усилий, как могло бы, — снисходительно произнёс долинец, — но по сравнению с тем, что было…       «Тюлени» вновь счастливо заржали, а Крис хищно улыбнулся: обламывать этого гордеца, несомненно, будет забавно.       — Гуйгэн — или как там тебя? — плотоядно протянул он, — возьми на обтёсывание меня, и результаты поразят тебя до глубины… всего.       Трое старших «волков» только вздохнули — опять их соклановец затеял свои игрища. «Тюлени», наоборот, насторожились с заметным интересом. Долинец смерил мощную фигуру Криса пренебрежительным взглядом, чуть задержавшись на лице, и скучающим тоном процедил:       — Я не беру на обтёсывание дикарей, не знакомых даже с нормами приличия Островов.       Крис предвкушающе ухмыльнулся: становилось всё интереснее.       — А придётся взять, Гуй, и даже облизать, потому что ты мне понравился. И теперь я понимаю, почему Стальной Фолг таскал с собой по Готрону и Островам таких спесивых шлюшек, как ты.       Молодой Персик тут заметно растерялся, усмешка сползла с его лица, но Горкон и Клевец одновременно коснулись его плеч, успокаивая. Невозмутимый Гуйгэн, наоборот, безмятежно улыбнулся:       — А такие глупые кигги, как ты, в готронских рудниках лизали мне сапоги.       Перед рванувшим вперёд Крисом выросли фигуры «тюленей», глядя с предостережением. Гуйгэн спокойно коснулся их рук, раздвигая островитян в стороны, чтобы мелодичным голосом с тонкой насмешкой практически пропеть в лицо Крису:       — Но даже самые тупые кигги не посмеют тронуть личную собственность Стального Фолга.       Трое старших «волков» потянули молодого соклановца назад, а тот недоверчиво покосился на Горкона:       — А он собственность Стального?       — Все долинцы — личная собственность Стального, — удивлённо посмотрел тот. — Я же вам говорил. Только забыл напомнить, как три года назад Стальной буквально разорвал на корде в Йорузе бойца из «росомах», который… обидел молодого долинца. Но я думал, это все знают.       — Мы вспомнили, — миролюбиво произнёс Клык, продолжая вместе с соклановцами удерживать Криса за плечи.       — И что, собственности Стального позволено оскорблять кигги? — так до конца и не остыв, ядовито спросил Крис.       — Господин Гуйгэн говорил про глупцов, которые попали в плен, не могли сбежать и не следили за словами, — похолодевшим взглядом посмотрел Горкон. — Ты относишь себя к глупцам?       — Но даже это не повод переходить к физическому контакту, — ровным тоном, явно скопированным у наставника, произнёс Персик, уже вполне довольный происходящим.       — Как хорошо, что мы такие добрые, что защитили несведущего гостя от господина Гуйгэна, — с ехидством протянул Клевец. — Ведь господин Гуйгэн с равным умением пользуется и остротой языка, и длинными ножами. У него даже сам Стальной уроки брал.       «Волки», принимая итог столкновения, молча кивнули — даже помрачневший Крис. Этот заносчивый долинец оказался слишком крепким орешком — но только пока…       — Конрад, не беспокойся, мы проводим гостей к господину Фрею. Можешь спокойно заниматься разгрузкой, — не глядя на «волков», Гуйгэн вновь благосклонно кивнул Горкону и направился к высокому тёмному утёсу, вокруг которого вилась спиралью дорога на вершину. Клевец и Персик жестами указали «волкам» идти за долинцем и сами последовали за ними.       Крис, задрав голову, разглядывал мощные чёрные стены крепости и тесно прилегающее к ним полотно большого подъёмного моста из длинных брусьев, укреплённых металлом. Опорная площадка под мост находилась на вершине утёса, к которому они держали путь. Хоть главный мост не был опущен, зато из Замко́вой крепости на край опорной площадки было выдвинуто его карикатурно узкое подобие. Очевидно, дорогим гостям предлагалось пройтись на высоте сотни шагов над бурным Ахероном по неширокому брусу, ещё и ограниченному перилами лишь с одной стороны.       — Господин Гуйгэн, — ускорив шаг, обратился к чванливому долинцу один из спутников Криса, — нам надо к Стальному Фолгу. Фред всегда обходился без церемоний. Может, не стоит отвлекать никаких господинов Фреев?       Долинец оглянулся с лёгкой насмешкой и снисходительно пояснил:       — Уже несколько лет ваш Стальной Фредерик Фолг — неотъемлемая часть истории Долины. У нас его называют Фреем Путеводным, верным псом императора. Он личный хранитель светозарнейшего. Господин Фрей ждёт вас.       — Ясно. Благодарю за объяснение, — очень вежливо произнёс Клык и отстал от долинца.       А Гусь замедлил шаг и уже тихо выспрашивал у «тюленей», замыкавших их процессию:       — Ребят, если у вашего господина Гуйгэна сам Стальной уроки ножевого боя брал, получается, он спокойно выстоит против многих из кигги в корде на ножах?       — Скорее, мало кто из кигги выстоит против господина Гуйгэна, — усмехнулся Клевец. — Некоторые здешние аристократы учатся обращаться с клинками чуть ли не с рождения — даже раньше киггских детей.       — Зачем им это? — не утерпев, присоединился к разговору Банник — третий спутник Криса.       — А здесь не как в Итилане или Готроне, — доброжелательно продолжил рассказывать Клевец. — У здешних воинов такая обязанность — защищать население от врагов. Господин Гуйгэн успел и поубивать архинов на стенах Западной крепости, и поучаствовать в итилано-готронской войне, и сбежать, когда батальон готронцев, при котором он был переводчиком, сдался в плен. Он в одиночку добрался до Дальней крепости — через половину перепаханного войной Готрона, забитого кигги и итиланцами.       — Он убивал архинов? — переспросил Гусь. — Так он же может считаться полноценным бойцом, надо только заявиться в клан…       — Зачем? — не оборачиваясь, но повысив голос, чтобы слышали все островитяне, спокойно произнёс долинец. — Я предпочитаю быть для кигги личной собственностью Стального Фолга. Пусть он сам заботится о неприкосновенности своего имущества и сражается за это в ваших кордах. Тем более ему это в радость. У меня на подобные глупости времени нет.       — Нет времени защищать собственную честь? И поэтому тебя должен защищать Стальной? — Трое «волков» с недоумением переглянулись: с такой стороны киггские обычаи они не рассматривали.       — Думаете, так много желающих с ним сразиться? — в голосе долинца звенела откровенная насмешка.       — А если он продаст или подарит тебя, как свою собственность, кому-нибудь другому? — ехидно поинтересовался Крис. — Свяжет или опоит чем и беспомощного отдаст новому владельцу, который предпочитает трахать свою собственность, — что ты тогда будешь делать? Вызывать нового хозяина на корд, если будешь в состоянии?       — Не отдаст, — и тени сомнения не прозвучало в мелодичном голосе так и не обернувшегося долинца.       Крис нахмурился — он уже сталкивался и с такой уверенностью, и с подобной трактовкой киггских обычаев.       Лет девять назад, ещё до войны, по Волчьему острову прокатилась эпидемия детских смертей от какой-то не поддающейся никаким местным лекарствам горячки. Когда у его единоутробной сестры появились первые симптомы, мать засунула поглубже неприязнь к своей младшей сестре и послала презренному зятю письмо с просьбой о помощи. Даже Ветер согласился заплатить Стальному любую цену, только бы известный на все Острова врач помог его родной дочери.       Тогда Крис впервые близко увидел кого-то из семьи Фолгов. Альберт, младший единокровный брат Стального, был хоть по-киггски светловолосым, но непривычно тонким, зелёно-карие глаза смотрели необычно спокойно и уверенно. Скинув тёплый плащ, он первым делом потребовал мыла, горячей воды и проводить его к маленькой племяннице. Его жена, Луиза, так же властно начала раздавать указания местным «волчицам», многих из которых помнила по именам, хотя её отдали в клан «тюленей» больше десяти лет назад.       И её самоуверенность приняли как должное. Мало того, что она была младшей дочерью главы клана «волков», так ещё и в доме Стального Фолга Луиза фактически была главной женщиной, хотя была хозяину всего лишь снохой — не женой, не домоправительницей, не наложницей. Правда, поговаривали, что военный вождь «тюленей» долг хозяина вполне себе выполнил, заделав жене брата минимум одного сына.       По указанию четы Фолгов на Волчьем организовали отдельный дом для малолетних больных, выделили изолированное помещение для четверых самых тяжёлых и организовали особые питание и уход. Когда Ветер напомнил свояку, что договаривался со Стальным заплатить лишь за свою дочь — ещё четверо общников в планы не входили, — Аль, бестрепетно глядя на грозно нависавшего над ним вождя «волков», просто-напросто заявил, что увеличивает цену за её лечение в пять раз. Причём Стальной в следующем письме подтвердил, что его собственность — его младший брат — сам определяет стоимость врачебных услуг.       Зато через полторы недели весь Волчий остров вздохнул с облегчением: альбертовы порошки и настои действительно помогли. Дети перестали болеть и умирать, обитателей спонтанной лечебницы распустили по домам, по опустевшим помещениям бегали лишь четверо общников, за которыми Аль хотел пронаблюдать ещё немного. Крис, следивший за кровным дядей со стороны отца и родной тётей со стороны матери всё то время, что те проводили вне лечебницы, пытался понять, как может чьё-то имущество жить, словно ничего не боясь? Почему собственность Стального выглядит такой довольной жизнью и полной собственного достоинства? Да Крис даже среди свободных бойцов не видел таких счастливых людей!       Когда стало ясно, что болезнь побеждена, Альберт и Луиза улыбались так радостно и солнечно, как никто и никогда. К этому времени уже больше половины острова посетило чету Фолгов со своими бедами и болячками, получив совет или лекарство, а главное — заразившись слабыми отражениями их улыбок и настроения. Их окружили заботой и почтением, едва не обожанием. Им несли не только деньги за лечение, но и угощения, интересные безделушки и самодельные подарки на память. Причем, не только наивные дети и глупые женщины, но и опытные бойцы.       И когда перед отъездом мать не выдержала и в присутствии всех домочадцев поинтересовалась, сколько ж сыновей её верной сестрички не от мужа, а от деверя, Луиза только сочувственно, словно жалея глупёху Сюзи, улыбнулась. Зато Альберт абсолютно безмятежно заявил, что все сыновья — фредовы. И сам он фредов, и его жена тоже. И потому Фред уничтожит любого, кто попытается их обидеть. И такой уверенности и умиротворения были полны его слова, что отчим, который никогда никого не боялся, неожиданно для всех отвёл глаза, а мать осеклась и замялась, так и не решившись больше что-либо сказать сестре до самого отъезда…       Погрузившись в воспоминания, Крис машинально поднимался вслед за стройным долинцем на тёмный утёс по закрученной спиралью мощёной дороге. После очередного поворота с высоты стало видно, как разгружают караван, с которым они пришли. Достаточно далеко от подъемного моста крепости, там, где бешеная река основательно подгрызла скалы, нависавшие над противоположным берегом, высоко вверху — из башни у самого края чёрной стены — вырастала уже смутно знакомая конструкция. По свисающим из неё крепким канатам опускалась деревянная клеть — прямо на широкий помост, на который всё сгружали тюки, привезённые караваном. Несколько лошадок, казавшихся сверху ещё меньше, чем были на самом деле, уже самостоятельно прошествовали в загон и радостно толклись мордами у ближайшей кормушки.       Позади трое «волков», сопровождавших Криса, продолжали тихо расспрашивать «тюленей» о местной жизни, наивно полагая, что показное дружелюбие им как-то поможет. Сам он не тешил себя глупыми надеждами — при наглой выходке фолговского раба «тюлени» без раздумий приняли его сторону, пойдя против собрата-кигги. Крис ускорил шаг, догоняя долинца.       — Гуйгэн, а у тебя дети есть? — вкрадчиво протянул он, наблюдая за выражением красивого лица, но у того и мускул не дёрнулся.       — Гуйгэн, ты знаешь, почему нас ждёт Стальной?       Изящный долинец словно не слышал вопросов и лёгким шагом продолжал подниматься к опорной площадке подъёмного моста.       — Он ждёт меня. Он наконец дождался приезда своего сына от дочери главы клана «волков» и увидит меня сегодня первый раз в жизни. Я попрошу кровного отца подарить мне тебя и твою семью, — предвкушающе шепнул Крис, подойдя ближе и интимно склонившись к темноволосой голове. — У тебя же есть жена? А дочь или сын? Как думаешь, Гуйгэн, как быстро ты начнёшь лизать мне не только сапоги?       — Я думаю о том, сколько у господина Фрея сыновей, — и уже десятка два насчитал. Моих семей на всех не напасёшься… — В тихом голосе долинца звучала откровенная издёвка. — Ваш Стальной Фолг — очень любвеобильный мужчина.       — А ваш господин Фрей? — прошипел Крис, задетый за живое.       — Однолюб, конечно, — Гуйгэн наконец к нему повернулся, тонкая улыбка и взгляд синих глаз резанули насмешкой как острыми клинками.       Старая морщинистая кукла! Он пожалеет, что раздразнил молодого «волка»…       Крис не успел ничего сделать — резко ускорив шаг, долинец, первым добравшись до сомнительного мостика, ступил на узкий, шириной с ладонь, брус и лёгкой прогулочной походкой, даже не держась за перила, которые на этой птичьей жёрдочке были только справа, перешёл на другую сторону, скрывшись в узком проходе. Крис затормозил, заглядевшись на бешеное течение сотней шагов ниже — вода свирепо бурлила меж хаотично наваленных гигантских каменных столбов. Поправив вещевой мешок за плечами, он ступил на брус, утопленный в выемке на вершине утёса. Не держась за перила он прошёл всего пару шагов, но потом плюнул — жизнь дороже выпендрежа — и крепко вцепился в гладкое дерево правой рукой.       Когда он оказался в низком, почти полирующем макушку тёмном проходе, догнавший Клевец схватил его за плечо, вынуждая дождаться остальных и не давая пройти дальше. И только когда в тесной каменной комнатушке столпились все шестеро кигги, Клевец стремительно повёл их глубже в привратную башню, не позволив внимательно изучить лабиринты крепких решёток и разобраться в перекрещении узких коридоров. Из внутренних ворот с мощными створами они вышли на нижний двор крепости, где их ждал скучающий Гуйгэн.       Крис огляделся. Высоко перед ними к стене ущелья прильнула чёрная цитадель, к которой с нижнего двора вела извилистая лестница. Не дав Крису пристально рассмотреть оставшиеся позади величественные стены и укреплённые башни, сопровождающие повели «волков» наверх.       Внимание Криса невольно привлекла спускавшаяся по лестнице им навстречу группа долинцев: один был в чёрном платье, как и Гуйгэн, а трое остальных — почему-то в зелёных и гораздо более балахонистых. Причём один из зелёных — слишком высокий для долинца, с длинными светлыми волосами до пояса — показался Крису очень знакомым. Горделивый мужчина с показушной деликатностью придерживал под руки медленно спускающихся старика со старухой, высушенных и согбенных прожитыми годами.       На одной из поворотных площадок Гуйгэн даже остановился, чтобы поклониться спустившимся долинцам не на ступеньках — глубоко и с искренним почтением. Зелёный старичок, кланяясь в ответ, подал скрипучий голос первым:       — Господин Гуйгэн.       Поклонилась и старушка, за ней — поддерживавший их парень… и Крис узнал его!       — Какие люди! — радостно оскалился он в хищной ухмылке, и по тому, как перекосило лицо типа в зелёном, стало понятно, что тот тоже его узнал — и встрече откровенно не рад. Пока долинцы удивлённо переглядывались, Крис насмешливо протянул: — Банник, Клык, Гусь, только посмотрите! Это ж наш горбатый идиот, пускающий сопли от любого тычка!       — Людвиг? — с удивлением и почему-то радостью в голосе произнёс Клык, шагнув к насторожившемуся парню в зелёном. — Вижу, здесь тебе явно лучше, чем у нас. Как с тобой здороваться-то теперь?       — Здравствуй, Клод, — слегка расслабившись, тепло улыбнулся тот и, прижав руки к груди, чуть склонил голову. И спрятал мягкую усмешку, когда Клык неловко повторил его жест. — Рад тебя видеть. Что вы здесь… — Он кинул острый взгляд на Криса и понимающе кивнул: — А, господин Фрей очередного сына в гости пригласил?       — Очевидно, разочаровавшись в тех, что у него были здесь… — Крис угрожающе шагнул к нему ближе и прошёлся презрительным взглядом по зелёному одеянию: — Ты так и не стал бойцом? В платья рядишься? А я говорил, что ты девка… даже хуже.       Вопреки ожиданиям Криса сутулый от его агрессивного движения не шарахнулся назад, как бывало раньше, не согнулся привычно, а наоборот, высокомерно выпрямился и неожиданно оказался одного с ним роста. На плечи молодого «волка» легли руки спутников и — к его удивлению — не «тюленей». Клык и Банник смотрели на него с недоумением и даже раздражением. Гуйгэн вновь поклонился старикам и сказал что-то непонятное на местном наречии, а затем надменно повернулся к Крису:       — По одеянию Людвига людям мыслящим понятно, что он долинец. Но для нашего особенного гостя я поясню отдельно: Людвиг так же является личной собственностью Стального Фолга. Он был принят в род Йюэнов. Старших господина и госпожу Йюэнов вы имеете честь лицезреть.       — Да он всю жизнь прятался за юбками, — глумливо хмыкнул Крис. — У нас — за бабскими, здесь — за мужской и за своей. И за штанами Стального.       Сутулый молчал. Но смотрел с такой брезгливой ненавистью, что Крис, чтобы избавиться от неприятного чувства, решил добавить огоньку:       — Сам горбатый, а нянек себе ещё горбатей нашёл…       — Закрой свой поганый рот! — приблизившись вплотную и почти упёршись лицом в лицо, тихо прорычал Людвиг — голосом более низким, властным и… опасным, чем помнил Крис.       Долинец в чёрном платье, сопровождавший зелёных, тоже шагнул вперёд. Уже трое старших «волков» потянули напрягшегося соклановца назад, а старичок что-то спокойно сказал «тюленям».       — Господин Йюэн просил передать, что после следующего вашего слова или взгляда в сторону его любимого зятя род Йюэнов незамедлительно обратится с жалобой к светозарнейшему императору, — безмятежным тоном перевёл Клевец. — Помнится мне, последняя такая жалоба привела к запрету для провинившегося и его семьи появляться на землях Долины.       — Мне не запретят, — самоуверенно усмехнулся Крис. — Я сын Стального. Особенный.       — Особенный — это заметно, — согласно кивнул Гуйгэн, разряжая драматическую обстановку.       Позади послышалось напряжённое пыхтение. Повернувшись, кигги увидели Горкона, торопливо поднимавшегося по ступенькам. Тот, неожиданно для себя завладев всеобщим вниманием, настороженно уточнил:       — Что-то случилось?       — Недоразумение, — сконфуженно кивнул Гусь. — Встретили бывшего соклановца и чуть потерялись в субординации.       — А, ну да, Людвиг, — сообразил Горкон и, повернувшись к зелёным, с поклоном произнёс несколько фраз по-долински, в конце добавив тихо на киггском: — Лучше б подъёмником.       — Считают, что ещё способны по лестнице, — тихо ответил Людвиг, поклонившись в ответ.       Горкон вновь произнёс пару слов по-долински, на что зеленоплатьевые милостиво улыбнулись, а черноплатьевый спокойно кивнул. И они продолжили медленно спускаться уже впятером. Крис проводил их холодным взглядом, встретившись глазами с обернувшимся Горконом, который на прощание предостерёг:       — Постарайтесь больше не теряться в субординации.       Гуйгэн возобновил неторопливый подъём, спутники мрачно потопали за ним.       — Что он прощебетал им на местном? — раздражённо поинтересовался Крис у Клевца, и тот ровно произнёс:       — Горкон поведал, что драгоценный груз, который караван вёз в Долину по их заказу, доставлен в целости и сохранности.       — И что за драгоценности понадобились этому… имуществу Стального? — заинтересовался молодой «волк».       — Семена и плоды, — всё тем же невозмутимым тоном сообщил «тюлень».       Крис понял, что над ним издеваются. Он смерил идущего рядом Клевца оценивающим взглядом: боец вроде неплохой, но с Крисом, конечно, не сравнится. Осталось лишь решить: убить его в схватке на ножах или только покалечить на обычном корде — на кулаках, без оружия… Под препарирующим взглядом Клевец чуть спал с лица и машинально проверил наличие клинка в ножнах.       — Наш особенный гость понимает ведь, что в последние годы главные ценности Долины — это зерно и мука, а также сушёные фрукты, ягоды и овощи? — словно невзначай поинтересовался у Криса господин Гуйгэн. — В прошлом году Острова закупили рекордное количество муки и сухофруктов.       — Фасованные в квадратные бумажные пакеты? — внезапно уточнил Гусь. — В такой же обвязке, как пайки на заставах… Ну да, моя благоверная как раз просила побольше таких заказать…       — А как же знаменитый долинский шёлк? — недоверчиво покосился Крис на внезапно снизошедшего до лояльного общения Гуйгэна, а тот бесстрастно проронил:       — Война почти уничтожила производство. Погибло большинство шелковиков: мотальщики, прядильщики, ткачи… Все запасы ушли на плату «тюленям». Весь шёлк, который сейчас в продаже, принадлежит господину Фрею.       — Фред своего никогда не упустит, — с ухмылками переглянулись Банник с Гусем. — Да ещё и цену наверняка задрал и не опускает, зная, что производство встало. У Алча этот шёлк точно на особом контроле.       — Арчибальд, кстати, принят в род Раюйнов, — негромко заметил Гуйгэн, — так же как Обель — в род Тайтэнов. И они тоже являются личной собственностью Стального Фолга.       — Так они ещё до вашей Долины… — отмахнулся Гусь.       — У них какая-то история с «моржами» была? — припомнил Крис. — Вроде «моржи» им личную месть объявили? Или что там было?       — Дело это прошлое и мутное, — нехотя ответил Гусь под его требовательным взглядом. — Умники из бывших «змеёнышей» умудрились грохнуть главу «моржей» и нескольких бойцов — нехорошо отличившихся при захвате Змеиного острова. Им тогда лет по семнадцать было: Обель почти год как бойцом «тюленей» был, Алч как раз собирался за своим волком… но тут им «моржи» встретились.       — И они «моржей» вдвоём? — недоверчиво прищурился Крис.       — Да кто ж знает, сколько их было, — пожал плечами Гусь, — с поличным попались только Обель и Алч. Но и они как-то умудрились сбежать. Трехглазый — военный вождь «моржей» — уже собирался вызвать Обеля на корд, но Фред внезапно объявил этих двоих своей собственностью. А Стальной тогда уже два года как бойцом был и Папашу Фолга на главу клана подтвердил схваткой, потрясшей все Острова… Фред на том корде просто размазал соперника — его ж лучшие бойцы натаскивали, да и сам он уже вымахал… В общем, не решились «моржи» вызывать Стального на корд.       Крис усмехнулся: его тоже вызывать не решались. Но всё же… каково бойцу быть чьим-то имуществом?       — И они оба до сих пор собственность Стального? Алч не убивал водяных волков? Они не пытались выкупиться?       — Зачем? Чтоб «моржей» разбудить? — хмыкнул Банник. — Те от мести не отказывались. А сейчас всех всё устраивает. Вот как господина Гуйгэна. Алч — казначей Фреда, Обик подменяет его в управлении боевым кланом, их слова равны словам Фреда в этих вопросах. Они его побратимы и доверенные лица.       — И они точно знают, что хотел бы приказать Стальной?       — Они росли вместе с младенчества — было время узнать друг друга, — выдохнул Гусь, поднявшись наконец на верхнюю площадку и оглядываясь.       Вид сверху действительно был потрясающим: игрушечно-аккуратные башни и ровные чёрные стены, по которым в лучах заходящего солнца деловито сновали человеческие фигурки и ползали по ниточкам тросов платформы и тюки. Но хорошенько осмотреться им вновь не дали — Гуйгэн целеустремлённо шагал к цитадели, и «тюлени» начали подгонять гостей нетерпеливыми взглядами.