В пятнах крови и слез

Вэнь Нин прибыл с ужином в то самое время, когда Сунь Чжао и Лю-дайфу заканчивали менять повязки Лань Ванцзи и осмотр ран. - Следите за областью у его бедра на предмет воспаления, - дала указания Лю-дайфу, и оба, ученик и Вэй Усянь, кивнули. Все они подняли глаза при появлении Вэнь Нина, и, увидев еду, Лю-дайфу выглядела довольной. - Господин Вэй, съешьте хотя бы половину этого, - сказала она, поднимаясь на ноги. - Чжао-эр и я вернемся после ужина, и нам лучше увидеть, как половина еды исчезла. Она ткнула большим пальцем в Вэнь Нина. - Я знаю, что он не ест, и мы пока держим второго молодого господина Лань спящим, не думай, что сможешь меня обмануть. Вэй Усянь выглядел подавленным, надув нижнюю губу, но все равно кивнул. Удовлетворенная Лю-дайфу ушла, ее ученик последовал за ней и закрыл за ними дверь. Когда они покинули комнату Вэнь Нин придвинул столик поближе к кровати и поставил на него поднос с едой и чаем, аккуратно положил палочки для еды и налил чай своему другу. Когда он поднял глаза, то не удивился, увидев, что Вэй Усянь даже не пошевелился, чтобы поесть. - Молодой господин Вэй, - сказал он, - я понимаю, что вы беспокоитесь, но ваше беспокойство не принесет пользы второму господину Лань, если вы тоже ослабнете. Вы должны поесть, - он подтолкнул чашку с рисом к Вэй Усяню, пытаясь растянуть одеревеневшие губы в ободряющую улыбку. Но Вэй Усянь даже не взглянул на него. - Молодой господин... - Лань Чжань очень слаб, Вэнь Нин, - внезапно прервал его Вэй Усянь тихим и напряженным голосом. - Он такой слабый и хрупкий. Я боюсь потерять его. И я не могу... Я не могу потерять его. Вэнь Нин знал, что если бы у него все еще билось сердце, оно бы сжалось от сочувственной боли. Вместо этого он лишь почувствовал смутный дискомфорт. Он наклонился вперед, отставил миску с рисом и положил руку поверх руки Вэй Усяня. - Молодой господин, - сказал он ровным и спокойным голосом, - я понимаю, что это страшно, но вы не должны терять веру. Второй молодой господин Лань никогда не теряет веры в вас. Затем Вэй Усянь повернулся к Вэнь Нину, серебристо-серые глаза сияли слезами и чем-то еще, что Вэнь Нин не мог определить, прежде чем он бросил верхнюю часть своего тела в объятия Вэнь Нина, его ноги все еще держали голову Лань Чжаня. Вэнь Нин вскрикнул от удивления. - Ах! Молодой господин Вэй! - Ты прав, ты прав, - сказал Вэй Усянь, потирая опухшие глаза тыльной стороной ладони. - Конечно, ты прав, Вэнь Нин. Когда ты ошибался? Вэнь Нин покраснел бы, если бы мог. - О, Молодой Господин, я... Стук в дверь возвестил о прибытии кого-то еще. Вэй Усянь отстранился от Вэнь Нина с легкой благодарной улыбкой, все еще протирая глаза. - Войдите! - позвал он. Двери открылись, и вошел Цзян Чэн с двумя подносами еды в руках. Он окинул взглядом открывшееся перед ним зрелище — увидел Вэнь Нина и Вэй Усяня, поднос с едой и чаем, уже стоявший между ними, — и понял, что принес поднос с едой для своего брата зазря. Он покраснел от смущения. - Не бери в голову, - резко сказал он, поворачиваясь на каблуках. - Я вернусь позже. Он собрался закрыть дверь, когда Вэй Усянь окликнул его. - Цзян Чэн! Подожди! - Что тебе? - Пойдем поедим с нами, - сказал Вэй Усянь. Цзян Чэну не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что Вэй Усянь выдавил улыбку. - Я уверен, что Лань Чжань будет в восторге от компании. - Он спит, - сухо сказал Цзян Чэн, но, тем не менее, обернулся. - Как он может оценить компанию, когда он спит? - Он нас слышит, - сказал Вэй Усянь уверенным и гордым голосом. - Лю-дайфу так сказала. - Ну, если целительница так сказала... - пробормотал Цзян Чэн, закатывая глаза, но все равно шагнул вперед, положил подносы с едой на стол, который Вэнь Нин поставил рядом с кроватью, и придвинул стул. Вэнь Нин вежливо поклонился ему, и Цзян Чэн склонил голову в знак признательности. Ему все еще было трудно находиться рядом с Генералом-Призраком, помня, что именно его рука убила отца Цзинь Лина, но Цзян Чэн прилагал усилия. В конце концов, Вэнь Нин не был плохим человеком. - Как поживаешь, Вэнь Нин? - спросил он, приступив к своей порции и наблюдая, как Вэй Усянь перебирает волосы Лань Ванцзи. Он подавил приступ раздражения от такого нежного проявления привязанности, прежде чем закрыть глаза и запихнуть овощ в рот. Вэнь Нин, однако, казался тронутым очевидной любовью Вэй Усяня к Лань Ванцзи. Легкая улыбка тронула его жесткие губы. - Со мной все в порядке, глава Ордена Цзян, - ответил он. - Беспокоюсь о Втором господине Лане, но этого, конечно, следовало ожидать. Цзян Чэн просто хмыкнул. Он понизил голос. - Как у него дела? - спросил он так, что только Вэнь Нин мог его услышать. Не то чтобы это имело значение. Вэй Усянь был так увлечен расчесыванием волос своего мужа, что, вероятно, даже не слушал их. - Сейчас ему не больно, - ответил Вэнь Нин, понизив голос, чтобы соответствовать Цзян Чэну. - Лю-дайфу дала ему много лекарств, чтобы он не просыпался и не чувствовал боли в бессознательном состоянии. Она сказала много вещей о его ци и меридианах, которые я не совсем понял, но молодой господин Вэй казался удовлетворенным. Цзян Чэн кивнул. - А раны? Здесь Вэнь Нин выглядел слегка встревоженным. - Целительница сказала, что рана от укуса, кажется, хорошо заживает, хотя мне она кажется неприятной, - Вэнь Нин пожал плечами. - Конечно, раны, как правило, плохо выглядят на ранних стадиях заживления. Моя цзецзе часто говорила мне то же самое, когда мы ухаживали за ранеными. Цзян Чэн поморщился при упоминании Вэнь Цин, но Вэнь Нин продолжал говорить, либо игнорируя, либо не замечая дискомфорта Цзян Чэна. (Зная личность Вэнь Нина, это, вероятно, было последнее.) - Большая часть яда была удалена, но не вся, поэтому тело второго молодого господина Лань борется со следами самостоятельно. Цзян Чэн кивнул, внезапно осознав массу одеял, покрывающих Лань Ванцзи, и жаровни, окружающие кровать. Отравление демоном делало тело очень холодным, вызывая боль и ломоту в теле, поэтому поддержание Лань Ванцзи и тепла в комнате обеспечивало бы ему комфорт, а также помогало быстрее бороться с ядом. - А рана от ногтя? - спросил Цзян Чэн через мгновение, осторожно поднося рис ко рту. Вэнь Нин нахмурился. - Лю-дайфу, похоже, больше беспокоится именно о ней, - сказал он. - Есть признаки нагноения и покраснения вокруг области, где мы удалили демонический ноготь. Она беспокоится об инфекции. Цзян Чэн замер, палочки для еды были на полпути к его губам. - Инфекция? - повторил он эхом. Вэнь Нин торжественно кивнул. - Она сказала нам следить за этим, - сказал он. - И это все? Это все, что она делает? Вэнь Нин пожал плечами. - Может быть, они делают что-то еще, и я просто не знаю, - сказал он. - Молодой ученик приходит и одалживает ему духовную энергию так часто, как только может, так что, возможно, это помогает, и они дают ему так много лекарств — я понятия не имею, для чего все это. Я не знаю, что еще она должна делать. Он вздохнул и потеребил кончики своих вьющихся черных волос. - Все, что я знаю, это то, что молодой господин Вэй кажется относительно спокойным, как и второй молодой господин Лань, поэтому я тоже позволяю себе быть спокойным. На данный момент. Цзян Чэн медленно кивнул и провел рукой по лицу. - Хорошо, - сказал он. - Хорошо. Он отложил еду и взял свою чашку, позволив себе глоток вина. В конце концов, это был долгий день, а он только что закончил. Они прибыли на Пристань Лотоса незадолго до рассвета, он помогал Лань Ванцзи в лечении до полудня, а затем должен был уладить дела внутри клана, а также подготовить письма для отправки другим главам Орденов. Сильный заклинатель был тяжело ранен во время ночной охоты на необычное количество свирепых демонов — об этом нужно было сообщить и распространить новость на случай, если подобные события произойдут в других орденах. А ещё была семья Лань Ванцзи... Цзян Чэн не с нетерпением ждал возможности написать это письмо. Конечно, им нужно было сообщить: член их семьи был ранен и без сознания, а единственными людьми, которые сейчас находились здесь, были его муж и горстка младших учеников Лань. Но семья Лань Ванцзи была такой... значительной. Для, казалось бы, тихого и непритязательного клана Лань у них были такие сильные характеры. Лань Цижэнь был в лучшем случае упрямым и педантичным человеком, а когда дело касалось Вэй Усяня, он был откровенно недоброжелателен. У него было давнее убеждение, что Вэй Усянь каким-то образом разрушил безупречную репутацию Ханьгуан-цзюня, хотя Цзян Чэну казалось, что Лань Ванцзи сейчас более спокоен, чем когда-либо, и к тому же счастлив. Более бесстыдный — о боже, как пара может быть такой бесстыдной? — но счастлив, и это все, что действительно имело значение, не так ли? Не Хуайсан согласился с Цзян Чэном, к его большому самодовольному удовлетворению. Этот ловкий ублюдок был умнее него самого, поэтому всякий раз, когда он соглашался с чем-то, что говорил Цзян Чэн, он был доволен. (Не то чтобы он когда-нибудь скажет об этом Хуайсану. Он был умен, но все равно оставался идиотом. Было очевидно, что он думал, что единственными людьми, которые разгадали его план, были Вэй Усянь и Лань Ванцзи.) Даже другие члены ордена Лань сияли от того, каким добросердечным и теплым был Вэй Усянь, каким счастливым он сделал их Ханьгуан-цзюня. Но, несмотря на то, что все говорили обратное, Лань Цижэнь все еще презирал Вэй Усяня и делал это совершенно очевидно. Он даже установил Правило Ордена Лань, высеченное на каменной стене, согласно которому никто не должен был с ним разговаривать. (Конечно, это правило было проигнорировано, и, по слухам, однажды ночью пьяный Лань Ванцзи попытался отменить это правило с помощью Бичэня. Цзян Чэн многое бы отдал, чтобы увидеть это...) В конце концов, Лань Цижэнь несколько ослабил строгую неприязнь, которую он испытывал к Вэй Усяню, скорее всего, ради своего племянника, но Цзян Чэн не сомневался, что Лань Цижэнь обвинит в нынешней травме Лань Ванцзи Вэй Усяня, и его гнев будет довольно жестоким. Пристань Лотоса будет разорвана в клочья к тому времени, когда старый наставник закончит кричать. И ещё Лань Сичэнь. Глава Ордена ушел в уединение после всей этой неразберихи с Цзинь Гуанъяо и Не Минцзюэ, охваченный горем, замешательством и разбитым сердцем, и его было почти невозможно выманить наружу. Вэй Усянь часто говорил Цзян Чэну, что это был самый тяжелый груз на душе Лань Ванцзи. Когда они посещали Лань Сичэня в уединении, ничто не могло заставить его улыбнуться. Честно говоря, это было довольно грустно. Цзян Чэн тоже считал все это нелепым. Самобичевание и уединение не имели смысла и никому не приносили пользы, и меньше всего Лань Сичэню. Все, что это делало, - это позволяло ему еще больше погружаться в свои печали. Не было никакого способа, чтобы ему стало лучше, чем дольше он будет сидеть взаперти один. Кроме того, Цзинь Гуанъяо усердно трудился, чтобы скрыть все от Лань Сичэня — как он мог быть вообще виноват? Все это было чепухой. Ему действительно нужно было выбросить это из головы. Существовало несколько способов заставить его прекратить свое уединение, и, к сожалению, "дорогой младший брат ужасно ранен" был одним из них. Если Цзян Чэн и знал что-то о личности Лань Сичэня, ни за что на свете старший Лань не стал бы дуться в Облачных Глубинах, пока его брат лежит без сознания и страдает от боли в Пристани Лотоса. Поэтому он написал черновики писем Лань Цижэню и Лань Сичэню и принес их с собой, чтобы обсудить с Вэй Усянем, прежде чем отправить их. Было предпочтительнее, чтобы они были отправлены как можно скорее, но Цзян Чэну нужно было убедиться, что они соответствуют требованиям, прежде чем они были отправлены. Он никогда не умел сообщать плохие новости, тем более в письменном виде. Он громко прочистил горло. Вэй Усянь и Вэнь Нин повернулись к нему. С тяжелым вздохом он отставил чашку, затем вытащил аккуратно сложенные письма из нагрудного кармана своего пурпурного ханьфу. Когда Вэй Усянь увидел имена на обложке, он побледнел. - Цзян Чэн... — начал он, но Цзян Чэн просто поднял руку, чтобы прервать его. - Им нужно сказать, Вэй Усянь, - сказал он, слегка нахмурившись. - Я знаю, что ты предпочитаешь быть с ним наедине, но его семья заслуживает того, чтобы знать. Лань Ванцзи всегда писал мне, чтобы сообщить, когда ты был ранен или болен. Вэй Усянь удивленно моргнул. - Вот как? - спросил он, удивленно глядя на расслабленное лицо своего мужа. Он нежно провел большим пальцем по своей скуле. - Он никогда не говорил мне об этом. Его глаза снова метнулись к Цзян Чэну. - Ты тоже не говорил. Почему ты никогда не навещал меня? - Лань Ванцзи - чересчур заботливая задница, - ответил Цзян Чэн, закатив глаза. Вэй Усянь покраснел от гнева, но Цзян Чэн продолжил. - Он никого не подпускает к тебе, когда ты ранен, кроме определенных целителей и Лань Сычжуя. Вэй Усянь нахмурился, и Цзян Чэн понизил голос. - Честно говоря, у меня не самый лучший послужной список, когда дело касается тебя. У него есть веские причины не особо доверять мне, - глаза Вэй Усяня внезапно расширились и засияли. Цзян Чэн намеренно проигнорировал его. - Но он старается, и я это ценю. В прошлый раз, когда у тебя был грипп, он позволил мне остаться на целый час, что, честно говоря, шокирует. Вэй Усянь уставился на него, как рыба, вытащенная из воды, к большому неудовольствию Цзян Чэна. - Что? - требовательно спросил он. - Я не помню, чтобы ты навещал меня, - сказал он. - Я помню только Лань Чжаня и некоторых целителей. Цзян Чэн усмехнулся. - Конечно, ты меня не запомнил, - сказал он. - Ты был наполовину не в себе от лихорадки. Губы Вэй Усяня приоткрылись в беззвучном “о”, и он медленно кивнул. - Да, - сказал он в конце концов, - это был отстой. Цзян Чэн закатил глаза и постучал по письмам, которые он положил на стол. - В любом случае, вернемся к текущему вопросу, - сказал он. - Нам нужно отправить эти письма в Гусу как можно скорее. Я уже сообщил другим главам Орденов... - Подожди! Почему?! - встревоженный Вэй Усянь прервал его: Цзян Чэн нахмурился. - На нас напали шесть демонов, Вэй Усянь. Это ненормально. Они должны знать на случай, если что-то подобное произойдет на их территории. - Ты не рассказал им о Лань Чжане, не так ли? Цзян Чэн нахмурился еще сильнее. - Конечно, я сделал это, идиот. Но это не значит, что я описал его раны или что-то в этом роде. Я просто сообщил, что он был тяжело ранен. Вэй Усянь прикусил губу, а затем медленно кивнул. Цзян Чэн нахмурился, посмотрел на него, открыл рот, чтобы задать вопрос, передумал, а затем покачал головой. - В любом случае, эти письма в Гусу Лань более подробны. Я описал, что произошло, а также тяжесть травм Лань Ванцзи. Я попросил их приехать. Голова Вэй Усяня резко дернулась от созерцания бледного лица мужа, чтобы взглянуть на Цзян Чэна. - Что?! - потребовал он. - Почему?! - Это его дядя и его старший брат, Вэй Усянь, - ответил Цзян Чэн. - Они заслуживают того, чтобы быть здесь. - Но, но... - Но что? Ты не хочешь, чтобы они были здесь? - Дело не в этом, - быстро ответил Вэй Усянь, качая головой. Он сделал паузу и облизнул губы, прежде чем заговорить. - Сичэнь-гэ определенно должен быть здесь, он очень любит Лань Чжаня, и я думаю, что его присутствие бы очень поддерживало. Но Лань Цижэнь... Он замолчал, его взгляд вернулся к бескровному лицу Лань Чжаня. Он провел большим пальцем по слегка приоткрытым губам мужа, чувствуя его сухую кожу и короткие резкие вдохи на ладони, прежде чем взял влажную мочалку и провел ею по лицу. Губы Лань Чжаня слегка поджались от прикосновения прохладной воды, язык высунулся, чтобы поймать больше, и Вэй Усянь улыбнулся и выдавил еще немного воды в рот, наклонив голову, чтобы убедиться, что он не подавится. Когда Лань Чжань, казалось, был удовлетворен, он продолжил расчесывать волосы пальцами. Медленно он снова заговорил с Цзян Чэном. - Лань Цижэнь просто рассердится, если он придет сюда, - сказал он с тяжелым вздохом. - Он просто войдет сюда и начнет кричать и ругаться. Это последнее, что сейчас нужно Лань Чжаню. - Ругань запрещена в Облачных Глубинах, - безотчетно процитировал Цзян Чэн, и Вэй Усянь невесело рассмеялся. - Мы не в Облачных Глубинах, Цзян Чэн, - сказал он. - Кроме того, ты был бы удивлен тем, сколько красочных ругательств знает и произносит Лань Цижэнь даже в Облачных Глубинах. Цзян Чэн приподнял бровь, но не усомнился в Вэй Усяне. Вместо этого он просто кивнул. - Хорошо, - сказал он. - Тогда мы отправим письмо только Лань Сичэню. Вэй Усянь кивнул, его плечи с облегчением опустились. Он наклонился вперед и зашептал у виска Лань Ванцзи, губы двигались по его бледной коже, в то время как Цзян Чэн скатал письмо Лань Цижэня в шар и бросил его в ближайшую жаровню. - Вот, - сказал он, когда Вэй Усянь выпрямился. - Прочти это письмо Лань Сичэню и подпиши его, если ты считаешь, что этого достаточно. Когда ты закончишь, я пошлю своего самого быстрого мечника лететь в Гусу. Вэй Усянь взял письмо у Цзян Чэна, но покачал головой. - Нет, - сказал он, - ты полетишь в Гусу. Цзян Чэн напрягся. - Что значит ”я полечу в Гусу"? - раздраженно спросил он. Вэй Усянь, казалось, не слышал его, поглощенный содержанием письма, а Цзян Чэн сжал руки в кулаки на коленях. - Вэй Усянь! - Сичэнь-гэ, вероятно, согласится встретиться только с другим Главой Ордена, - сказал Вэй Усянь через мгновение, хватая кисть и поспешно подписывая свое имя в конце письма. Он встряхнул его, чтобы оно быстрее высохло, прежде чем снова сложить и передать Цзян Чэну. - Кроме того, я доверяю только тебе в том, что ты возьмешь это письмо и не потеряешь его. Это очень важно и конфиденциально, так как в нем подробно рассказывается о травмах Лань Чжаня. Цзян Чэн нахмурился. - Вэй Усянь, я все понимаю, но я глава Ордена Юньмэн Цзян. Я не могу просто... - Цзян Чэн, - сказал Вэй Усянь, и он потянулся вперед, крепко схватив Цзян Чэна за запястья. Он уставился на Цзян Чэна широко раскрытыми серебристо-серыми глазами, полными отчаяния. Цзян Чэн с ужасом увидел, как задрожали его губы. - Цзян Чэн, - повторил он. - Пожалуйста. - Хорошо, - сказал Цзян Чэн, быстро забирая письмо и отстраняясь. Он засунул его в нагрудник своего ханьфу и встал, допивая последние капли вина из своей чашки. - Хорошо, я сделаю это. Только не говори "пожалуйста". Это... странно. Он схватил свой пустой поднос с едой и поспешно вышел. - Я отправлюсь сейчас, - сказал он. - Я, вероятно, вернусь к полуночи или около того с Лань Сичэнем. Не забудь поесть, идиот! Он вышел из комнаты, не сказав больше ни слова, не дожидаясь, услышал ли его Вэй Усянь или нет. Вэй Усянь посмотрел ему вслед, затем повернулся к еде, лежащей на столе, которая быстро остывала. Вэнь Нин, который все это время сидела молча, осторожно пододвинул поднос поближе к Вэй Усяню. - Вам следует что-нибудь съесть, молодой господин Вэй, - сказал он, - пока еда не слишком остыла. Я могу разогреть, если хотите. Вэй Усянь только моргнул и покачал головой. Вэнь Нин нахмурился. - Молодой господин Вэй, - сказал он обеспокоенно, - Лю-дайфу расстроится, увидев, что вы не поели. - Я не голоден, - прошептал Вэй Усянь, поворачиваясь обратно к Лань Чжаню. Он взял его руку в свою, нежно проведя большим пальцем по костяшкам пальцев мужа. Натянутая улыбка тронула его губы. - Ты слышал, что мы с Цзян Чэном говорили раньше, Лань Чжань? - сказал он. - Сичэнь-гэ едет сюда. Я уверен, ты будешь рад его видеть. Прошло довольно много времени. Пальцы Лань Чжаня дрогнули в хватке Вэй Усяня. Вэй Усянь улыбнулся, поднося их руки к своей щеке. - Да, твой брат выходит из уединения, чтобы повидаться с тобой. Цзян Чэн приведет его сюда. Ты можешь подождать его немного? Вэнь Нин увидел, как пальцы Лань Чжаня снова дернулись, а улыбка Вэй Усяня стала немного более искренней. Затем Вэй Усянь снова повернулся к нему, опустив голову на поднос с едой. - Я сейчас немного поем, Вэнь Нин, - сказал он. Вэнь Нин ухмыльнулся так широко, как только мог, и почти подтолкнул поднос с едой к Вэй Усяню. Смеясь, Вэй Усянь взял палочки для еды той рукой, которая не держала пальцы Лань Чжаня, и начал есть рис и мясо на тарелке.