В пятнах крови и слез

Лю-дайфу была рада узнать, что у Лань Сичэня очень развитое и утонченное золотое ядро. Когда он предложил одолжить духовную энергию своему брату, чтобы помочь ему быстрее выздороветь, целительница быстро согласилась. - Однако вы должны остановиться, как только почувствуете усталость, - строго предупредила она. - Мне не нужен еще один пациент для ухода. - Конечно, Лю-дайфу, - согласился Лань Сичэнь. - И если что-то не так, пошлите за мной или Чжао-эром. Глава Ордена Цзян великодушно предоставил нам жилье поблизости, чтобы мы могли быстро прибыть сюда, если возникнет проблема, - она посмотрела на Лань Чжаня, который тихо лежал в постели, все еще положив голову на колени Вэй Усяня. Его дыхание выровнялось, и он согрелся, указывая на то, что демонический яд и последующая инфекция выводились из его тела. - Хотя этого я тоже не ожидаю — у него все хорошо. Вэй Усянь посмотрел на неё с надеждой. - Действительно? - Да, - ответила Лю-дайфу. Она нахмурилась, глядя на него, впервые заметив, каким изможденным он выглядит. Его волосы были растрепаны и всклокочены, и он все еще был одет в те же грязные одежды — они были покрыты засохшей кровью его мужа и начинали пахнуть. Не только это, но и лицо Вэй Усяня было бледным и осунувшимся, под глазами начали появляться темные круги, похожие на слабые синяки. Лю-дайфу внутренне вздохнула: он выглядел хуже, чем любой супруг, с которым она когда-либо работала. Конечно. Она повернулась к Цзян Чэну. - Глава Цзян, - сказала она ему, - уберите отсюда этого нелепого человека, пока он не упал в обморок. Глаза Вэй Усяня расширились, и он открыл рот, чтобы возразить, но Лю-дайфу оборвала его. - Второй молодой господин Лань стабилен, господин Вэй, - сказала она. - Он будет в порядке те несколько часов, что тебе понадобятся. Тебе нужна ванна, еда и отдых. Кроме того, он будет не один. Глава Ордена Лань останется с ним, не так ли? - Да, Лю-дайфу, - Лань Сичэнь повернулся к Вэй Усяню и положил руку ему на предплечье. Он мягко улыбнулся. - Ты должен идти, Ин-диди, - сказал он. - Ванцзи не хотел бы видеть тебя в таком состоянии. Он расстроится, если проснется и увидит тебя таким усталым и расстроенным. Вэй Усянь сделал паузу, принимая во внимание слова Лань Сичэня, прежде чем медленно кивнуть. Цзян Чэн испустил огромный вздох облегчения, и плечи Лю-дайфу опустились, прежде чем она кивнула своему ученику. Сказав несколько ласковых слов Вэй Усяню, Сунь Чжао помог мужчине переложить голову Лань Чжаня с его колен на мягкую подушку, затем взял Вэй Усяня за руку и поднял его на ноги. Вэй Усянь на мгновение пошатнулся и Цзян Чэн бросился вперед, чтобы удержать его в вертикальном положении, на его лице появилась глубокая хмурость, когда он почувствовал, насколько костлявым был локоть, за который он схватился. - Чем вас кормят в Облачных Глубинах? - пробормотал он, прежде чем смог остановиться. - Почему ты такой тощий? Вэй Усянь бросил на него испепеляющий взгляд. - Прошу прощения, Цзян Чэн, я очень хорошо питаюсь. Лань Чжань готовит восхитительные блюда. Цзян Чэн моргнул, застигнутый врасплох. - Лань Ванцзи... готовит для тебя еду? - медленно спросил он. Вэй Усянь радостно помычал, поворачиваясь к мужу и любовно проводя рукой по его длинным черным волосам. Цзян Чэн фыркнул. - Кто она, твоя жена? - фыркнул он, скрестив руки на груди, и снова был удивлен неожиданной вспышкой гнева и негодования, промелькнувшей на лице Вэй Усяня, когда он повернулся к нему лицом. - Лань Чжань не моя жена, Цзян Чэн, - отрезал он. - Он не женщина. Он мой супруг. Лань Чжань - мой партнер по самосовершенствованию и мой муж, и тебе не мешало бы помнить об этом. Цзян Чэн умиротворяюще поднял руки, даже когда Лань Сичэнь наклонился вперед и что-то прошептал на ухо Вэй Усяню. Было слишком тихо, чтобы Цзян Чэн мог расслышать, но что бы он ни сказал, Вэй Усянь немедленно сдулся, и на его лице появилось выражение вины. Он открыл рот, чтобы заговорить, но Цзян Чэн оборвал его. - Никаких извинений, Вэй Усянь, -сказал он. - Но... - Я сказал, что не надо извиняться и я это серьезно, - Цзян Чэн вздохнул и опустил глаза в пол. - Это я был неправ. Я говорил необдуманно, - он церемонно поклонился, хотя ему было больно это делать. Кланяться Вэй Усяню всегда было больно. - Хотя я ничего такого не имел в виду. Уверяю вас, я очень высокого мнения о твоих отношениях с Лань Ванцзи. У него все еще было много вопросов: почему Вэй Усяня так расстроило, что Цзян Чэн назвал Лань Чжань своей женой, даже в шутку? Почему эти двое были такими обидчивыми и прилипчивыми? Но сейчас у него на уме был один, который больше всего занимал его. - Почему Лань Ванцзи готовит тебе еду? - спросил он. Вэй Усянь ухмыльнулся. - Очевидно, чтобы откормить меня, - сказал он, подмигнув, и Цзян Чэн раздраженно фыркнул. Он должен был знать, что не получит серьезного ответа. Но Вэй Усянь продолжил говорить. - Но на самом деле, Лань Чжань готовит еду, которую, как он знает, я буду есть и наслаждаться. Обычная еда в Облачных Глубинах отвратительно пресная, как ты хорошо знаешь, - Вэй Усянь поморщился и извиняющимся тоном поклонился Лань Сичэню . - Я не хотел тебя обидеть, Сичэнь-гэ. Лань Сичэнь рассмеялся и махнул рукой. - Не обижайся, Ин-ди, - сказал он с улыбкой. Он пересел со своего стула на покинутый Цзян Чэном — ближе к голове Лань Чжаня — и молча сел, взяв руку брата в свою. Он начал выводить маленькие круги по нефритовой коже Лань Чжаня, все еще разговаривая с Вэй Усянем и Цзян Чэном. - Я знаю, что тебе не нравится еда в Облачных Глубинах. Её может быть трудно вынести, если ты не вырос на ней. Его глаза метнулись к Цзян Чэну. - Я помню, что вам она тоже не нравилась, глава Ордена Цзян, - сказал он. Цзян Чэн покраснел от смущения. - По крайней мере, я мог бы потерпеть, - пробормотал он Вэй Усяню, и его брат надулся на него. - Это несправедливо, Цзян Чэн! - сказал он. - Ты там не живешь! Каждый день есть одну и ту же старую простую рисовую кашу — это было бы невыносимо, если бы Лань Чжань не добавлял в неё специи! Цзян Чэн поднял бровь. - Ты хочешь сказать, что Лань Ванцзи готовит всю твою еду? Прежде чем Вэй Усянь успел ответить, заговорил Лань Сичэнь. - Действительно, мой брат готовит все блюда Ин-диди, - сказал он нежным и мягким голосом. Он нежно, невыносимо ласково потер кожу между большим и указательным пальцами Лань Ванцзи. И Цзян Чэн, и Вэй Усянь живо вспомнили свою старшую сестру и боролись с волнами печальной ностальгии. - Он научился готовить разнообразные блюда, пока тебя... не было, - проговорил Лань Сичэнь, не глядя на Вэй Усяня. Через мгновение он рассмеялся. - Я был его дегустатором, и поначалу у него это получалось довольно плохо, но он быстро улучшился. Его еда очень вкусная, на мой вкус. Хотя, возможно, я пристрастен. Вэй Усянь ухмыльнулся. - Нет, нет, ты прав! - сказал он, и Цзян Чэн с облегчением увидел, что часть беспокойства и вины, которые постоянно были написаны на его лице с тех пор, как Лань Ванцзи впервые пострадал, исчезли. Спасибо тебе, Лань Сичэнь. - Лань Чжань готовит лучшую еду! Внезапно он повернулся к Цзян Чэну с широкой улыбкой на лице. - Он даже готовит суп из корня лотоса и свиных ребрышек! Цзян Чэн моргнул и чуть не сделал шаг назад. Он не ел этого супа больше десяти лет, так как его сестра готовила его лучше всех. Съесть тот, к которому она не прикасалась, казалось высшей формой святотатства. Часть его захотела дать пощечину бессознательному Лань Ванцзи за то, что он вообще узнал рецепт, потому что, несомненно, Второй Нефрит знал, что это означает что-то важное для него и Вэй Усяня. Но следующие слова Вэй Усяня остановили его. - Он не так хорош, как у шицзе — ни у кого и никогда не будет так хорошо, как у шицзе, — но он старается. Мы варим его каждый год в ее день рождения. Цзян Чэн почувствовал, как у него перехватило горло. Они праздновали день рождения а-цзе? Что еще они праздновали? Что они там вспоминали и о чем скорбели вместе? Его разум помутился. - Ч-что? - в конце концов сумел пробормотать он. Вэй Усянь полностью повернулся к нему. Улыбка сползла с его лица. - О, - тупо сказал он. - Ой. Цзян Чэн, я... - Возможно, вам двоим следует перевести этот разговор в другое место, - прервал его Лань Сичэнь. - Моему брату нужен отдых, а тебе нужна ванна, Вэй Усянь. - Следы улыбки тронули его губы. - Не хочу показаться грубым, но от тебя ужасно пахнет. Вэй Усянь моргнул и поднес рукав к носу, тут же отдернув его и с отвращением сморщив нос. Он поперхнулся. - Хорошо, да, ты прав, - он схватил Цзян Чэна за руку и вытащил его из комнаты, помахав Лань Сичэню , когда тот закрыл дверь. - До скорой встречи, Сичэнь-гэ! Когда дверь закрылась, Вэй Усянь отвел все еще ничего не понимающего Цзян Чэна на некоторое расстояние от комнаты Лань Чжаня, прежде чем остановиться и положить обе руки на плечи брата. Он встряхнул его. - Цзян Чэн! - сказал он. - Цзян Чэн, послушай меня. Я знаю, что ты... Он был прерван кулаком Цзян Чэна, резко ударившим его в рот. Он отшатнулся назад со сдавленным криком, выплевывая кровь изо рта. Когда он посмотрел на Цзян Чэна, его глаза были печальными, но не сердитыми. - Вы празднуете день рождения а-цзе? - Цзян Чэн сплюнул. - С чего ты взял, что можешь это сделать? Ты убил ее мужа! Ты убил отца Цзинь Лина! - Цзян Чэн, послушай... - А-цзе не была бы мертва, если бы не поехала в Безночный город, чтобы найти тебя! Чтобы остановить тебя! - Голос Цзян Чэна поднялся до визга. - Даже если ты не тот, кто сделал все это, кто нанес смертельный удар, ты - причина, по которой она мертва! Ты не имеешь права праздновать ее день рождения! Он шагнул вперед и уперся двумя руками в грудь Вэй Усяня, легко толкнув его вниз. Вэй Усянь не вставал, лежа на полу, спутанные черные волосы легли поверх его лицом, скрывая эмоции. - И почему Лань Ванцзи научился готовить этот суп?! - Цзян Чэн закричал. - Он знал, что это суп нашей сестры! Он знал, что она была единственным человеком на Пристани Лотоса, который готовил этот суп — даже мама или кто-либо из слуг не готовили его! И он даже знал, что она сделала это во время кампании Выстрел в солнце, и когда ты был в Могильных Курганах, а мы все сражались с Вэнями! Что он сейчас делает, варит этот суп?! Неужели у него нет уважения к нашему клану? К нашей умершей сестре?! С Вэй Усяня было достаточно. Он мог бы принять все, что порочит его собственный характер, насколько это возможно — мог заставить людей плевать на него, бросать камни, грязь и палки в его имя, — но как только дело дошло до Лань Чжаня, Вэй Усянь подвел черту. Он встал, сверкая глазами, и поборол желание пнуть Цзян Чэна. - Не то чтобы это тебя касалось, Цзян Чэн, - прошипел он, - но я не праздную день рождения шицзе. Единственные дни рождения, которые я отмечаю, - это дни рождения Лань Чжаня, А-Юаня и еще нескольких человек в Облачных Глубинах. Меня не приглашают отмечать другие дни рождения. Он шмыгнул носом. - Лань Чжань готовит суп шицзе в её день рождения в память о ней. Поначалу я был очень зол на него, как и ты сейчас, за то, что он выучил рецепт и приготовил суп, но я не мог найти в себе силы отказаться от того, что так любила шицзе. - Его взгляд смягчился и метнулся к Цзян Чэну. - В конце концов я попробовал немного и плакал два дня подряд от вкуса всего одной ложки. - Мягкая, грустная улыбка появилась на его губах. - Шицзе любила этот суп, приготовление его было способом показать ее любовь к нам. Лань Чжань сказал, что это лучший способ помянуть её. Цзян Чэн замер, с внезапной ясностью вспомнив ослепительную улыбку своей сестры, ее солнечный смех, ее длинные черные волосы и нежные руки, которые стирали боль и прогоняли печаль. Он вспомнил, как она нарезала корни лотоса и оставила свиные ребрышки вариться в бульоне в течение нескольких часов по особому рецепту, а затем передала готовый суп ему и Вэй Усяню в тех маленьких чашках нефритового цвета и подходящих ложках. Он помнил ее ободряющую улыбку и мягкие слова, которые соответствовали нежному, сладкому вкусу ее супа. Он вспомнил ее в день свадьбы, одетую в красное с золотом, вспомнил тот же суп тогда, вспомнил, как Цзинь Цзысюань счастливо смеялся, держа ее за руку и объясняя, что она приготовила его на кухне тем же утром. Он вспомнил счастливое лицо сестры, когда она поставила перед ним тарелку, сияющую от счастья, несмотря на то, что она была круглой от беременности, и вспомнил, как сильно он ждал, когда ее малыш попробует немного ее супа. Его мысли резко оборвались. Цзинь Лин. Цзинь Лин никогда не пробовал этого супа. Он никогда не пробовал суп из корня лотоса и свиных ребрышек своей матери. У него никогда не было никакой версии того супа. Цзян Чэн упал на колени и позволил слезам скатиться с его глаз, стекая по щекам и смачивая полы своего ханьфу. Он почувствовал, как Вэй Усянь наклонился вперед и обнял его, рука брата запуталась в его волосах. - Прости, - прошептал он. - Мне жаль, Цзян Чэн, мне так жаль. Цзян Чэн всхлипнул.