Color my memories

— Ойкава Тоору! — громогласный крик Куроо даёт всем обитателям дома понять, что лучше всего прямо сейчас поднять свою жопу, собрать стаю перепёлок и как можно скорее умотать в Доминикану. Начинать новую жизнь. — Да, свет очей моих? — Ойкава едва реагирует на зловещую интонацию Куроо и лишь сонно потягивается на кровати, зевая. — Если кто-то подкинул нам под дверь куриное яйцо или орхидею, то это не я, честное слово, — он накрывается одеялом с головой, буквально утопая в мягкой ткани, как тут же слышит тихие шаги в комнате. Куроо, аккуратно подкрадываясь сзади, мягко опускается на кровать и тут же заявляет: — А ты помнишь, какой сегодня день? — Конечно помню, дорогой, — Тоору приподнимается на локтях и с особой нежностью целует Тетсуро в щёку, да так, что его глаза начинают сиять ярче Солнца. — С днём цемента, любимый. И едва Куроо успевает отойти от шока, как Ойкава падает обратно на мягкие подушки и отворачивается к стенке, недовольно бубня себе под нос о том, что, вообще-то, всего девять часов утра, и он хочет спать. — Ты со мной шутки шутить надумал? — Тетсуро рывком стягивает одеяло с кровати и бросает его на пол. — Ринтаро сказал мне… Ойкава тяжко вздыхает, слыша это имя, и, понимая, куда ведёт этот разговор, мысленно проклинает своего нерадивого друга. — Он сказал мне, что знает, какой подарок ты выбрал мне на День рождения. Яйцекрад ебучий, чтоб тебя. — А, так у тебя День рождения? — через невозмутимое лицо едва заметна тихая ненависть ко всему живому. — Ну что же, тогда поздравляю! — Ойкава корчит милую гримасу, протягивая руки для обнимашек. — Не прикидывайся идиотом, тебе совершенно не идёт, — Куроо несильно ударяет подушкой по лицу Тоору. — Рассказывай давай, что ты там задумал. — Ты же обещал, что в этом году не будешь меня допрашивать по поводу подарка, разве нет? — Ойкава хмурится, ногой отпихивая подушку, которая от удара отлетела на край кровати. — Был бы ты полицейским, я, возможно, смог бы рассказать, а так… — он делает многозначительную паузу, прикрывая глаза, — уж прости, Тецу-чан, ничем не могу помочь. Тетсуро лишь ухмыляется, проезжаясь ладонью под домашней кофтой Тоору и наклоняясь к нему ближе. — Знаешь, одно твоё слово, — Куроо ухмыляется, поднимаясь рукой всё выше и выше по телу, — и я стану кем угодно. — Да? — Ойкава чуть выгибается навстречу прикосновению и улыбается, закусив губу. — Тогда, будь добр, стань паинькой, — он резко меняется в лице, выражая всю свою серьёзность, — и прекрати спрашивать у меня про подарок. — Да твою мать, Тоору! — Тетсуро вспыхивает и одёргивает руку, нахмуриваясь. — Почему Суна знает, а я нет?! — Потому что это подарок тебе, а не Суне. — И что?! — Тетсу, давай мы не будем снова заводить эту шарманку, — Ойкава недовольно цокает и встаёт с кровати, откидывая взлохмаченную чёлку с глаз, — мы ведь договорились, что ты увидишь его, когда все соберутся. Ты сам на это согласился. — Я крикнул «Да!» не из-за того, что был согласен на такие условия! — Куроо обиженно складывает руки на груди, вкладывая в свой взгляд весь гнев, который только мог уместиться в его теле. — Мы занимались сексом, в конце концов! — Слово — не воробей, Тетсу-чан, — Тоору самодовольно смотрится в зеркало, боковым зрением замечая в отражении нахохлившегося Куроо, и едва сдерживает смешок, — вылетит… Ну, ты и сам знаешь, — он разворачивается и медленным шагом идёт к двери, попутно хрустя суставами. — Я иду есть, ты со мной? — Я поем тогда, когда ты скажешь мне, что купил! — Куроо настроен во что бы то ни стало узнать о сюрпризе, подготовленным Ойкавой, а на войне все средства хороши, так что он сразу же начинает с манипуляций. — Вот так, понял?! Тоору мысленно считает до пяти прежде чем продолжить бессмысленный, по его мнению, диалог. — А кто тебе сказал, что я это купил? — он оборачивается на Куроо и хитро прищуривается, пока тот удивлённо на него смотрит. — Знаешь, есть тут неподалёку продуктовый… — Ойкава подмигивает вкрай растерявшемуся Куроо, закрывая за собой дверь.

***

Сорок минут тишины кажутся Тоору вечностью. Он заранее знает, что до вечера его мозг должен будет придумывать различные отмазки, загадки, намёки, жалобы и предложения для того, чтобы не выдать свою задумку, и проклинает прошлого себя за то, что назначил встречу с друзьями так поздно. До шести вечера ему придётся терпеть нападки Тетсуро и держать лицо невозмутимым перед любой его выходкой. Тихие шаги за спиной уже предвещают одну из них. — Ну Тоору, солнце, — Ойкава морщит нос от ласкового обзывательства и продолжает перемешивать овощную смесь в сковороде, пока Куроо пытается придумать, что сказать дальше, — мне кажется, мы не с того начали… — Не скажу. — Ойкава Тоору, блядь! — Куроо размахивает руками, пытаясь привлечь к себе внимание, но в ответ получает лишь тишину. — Расскажи мне, скотина ты такая! — Рассказать что? — притворяться дурачком было любимым занятием Ойкавы в такие моменты, поэтому он радуется тому, что Тетсуро ещё не совсем взбешён. — Ойкава. — Да, дорогой? — Подарок. — Какой? — Твой. — Где? Тетсуро переживает весь эмоциональный спектр за считанные секунды, пока Тоору стоит с каменным выражением лица и делает бутерброды с сыром. В голове Куроо мелькают различные сцены того, как он выбивает из Ойкавы признание: от банального выпытывания, посредством вопросов каждую секунду, до связывания и… Впрочем, это не важно. Слишком сильно хотелось узнать, что же такого подарит ему Ойкава на этот раз, но у Тетсуро не было ни малейшей догадки на этот счёт. В прошлом году этот придурок подарил ему стриптиз, но когда выпрыгивал из коробки, в которую заранее залез для эпичности момента, запутался в собственных ногах и с грохотом упал на пол во всей своей красе. Задумка, конечно, в итоге дошла до логического завершения, но уже после того, как Ойкава остановил кровь из носа. В позапрошлом — спел песню Rammstein на свой лад. Нельзя сказать, что это выступление было достойно оваций, но вид Тоору, стоящего в огромной пижаме и мотающего головой под припев — это лучшее, что Тетсуро видел в своей жизни. Ну и бочонок мартини, конечно, лишним не был. В общем, можно долго перечислять подарки Ойкавы, но было ясно только одно. Этот говнюк может сделать что угодно. И это пугает. — В пизде, блядь, Тоору! — Куроо вскидывает руки в непонятном жесте и чуть ли не рычит от злости. — Тебе что, сложно просто мне сказать?! — Да, — Ойкава меланхолично достаёт вилки из ящика стола и протягивает их Куроо, пока тот раздражённо топает ногой. — Да почему?! — Тетсуро выхватывает свою вилку из рук и сжимает челюсти до скрипа зубов. — Я думал, мы с тобой любим друг друга! — Я люблю тебя, Тетсу-чан, — Ойкава берёт тарелки в руки и переставляет их на обеденный стол, стараясь не рассыпать содержимое. — Уже несколько лет, но спасибо, что заметил. — Нихрена ты меня не любишь, ирод! — Куроо тем временем пафосно бросает вилку на стол, грозно топая ногой и прожигая взглядом чужой затылок. — Если бы любил, то сказал бы! — Я и так сказал, что люблю, ты чего? — Ойкава наигранно хмурится, протягивая руку ко лбу Куроо. — У тебя температура? — Я про подарок, зараза ты эдакая! — лицо Тетсуро краснеет от переполняющей ярости, кажется, что ещё совсем немного, и он кинется на своего возлюбленного как бык на тряпку. — Раз ты не понимаешь по-хорошему… Будет по-плохому. Тоору тихо вздыхает, прикладывая ладонь к лицу и закрывая глаза. Он точно знает — сейчас начнётся спектакль одного актёра, и это нужно просто пережить. Телефон в кармане вибрирует несколько раз, оповещая владельца о новых сообщениях, и Ойкава достаёт его, надеясь на то, что это Суна захотел прийти пораньше. От: Eggsофил «Эй, ты там жив? Куроо уже всё разнёс?» «Тооооруууууу, я сейчас позвоню Савамуре, если ты не ответишь.» «Если не можешь писать, то хоть прочитай, я переживаю за твою жопу. Чмо (к)» Ойкава улыбается, глядя на эти сообщения, и кладёт телефон рядом с тарелкой. — Да-да, любимый, что ты там говорил? — он мило улыбается Куроо, садясь за стол и принимаясь за еду. — Я тебя о-о-очень внимательно слушаю. — Да я с тобой спать неделю не буду! — Тетсуро расхаживает по кухне туда-сюда, сердито размахивая руками и качая головой, аки голубь при ходьбе. — Понял?! Вот так! — Ладно, — Ойкава послушно кивает и облокачивает лицо на руку, картинно вздыхая. — Месяц! — Хорошо. — Год! — Удачи. — Тоору, ёбаный в рот! — Тетсуро бешено трясёт руками от безысходности и резко останавливается. — Да я все твои вещи выкину, куплю тебе взамен жёлтые, и тебе придётся ходить в них всю оставшуюся жизнь! — Размер мой помнишь, надеюсь, — Ойкава надкусывает бутерброд, не поднимая взгляда на Куроо, — а то неловко будет, если водолазка будет сидеть на мне как топ. — Да я все твои блокноты сожгу! Ага, выкусил?! — Тетсуро довольно улыбается, ожидая хоть какой-то ответной реакции, ведь это был удар ниже пояса. — У нас спички кончились, — лицо Тоору при этом не выражало абсолютно никаких эмоций, он спокойно сидел на месте и пережёвывал еду, хотя в любой другой день он бы подскочил как умалишённый и побежал к своей драгоценной полочке. Куроо отчаянно перебирал в голове все слабые места Ойкавы и выстреливал фразу за фразой, надеясь хоть как-то его расшевелить. — Да я тебя заставлю сопливые мелодрамы смотреть! — Ты уже купил попкорн? — Я Ушиджиму в гости приглашу! — О, и Тендо тоже позови, они ведь, вроде как, встречаются. — Больше никогда не сделаю тебе шашлык! — Я как раз хотел немного похудеть. — Текилу запрещу пить! — Давно пора. — Да я всем твоим фанаткам скажу, что ты свободен! — Номер мой им оставь хоть, а то начнут в окна лезть. Куроо, уже не зная, куда себя деть и что сказать, вдруг непроизвольно выдаёт последнее, что было у него на уме: — Я буду называть Великим Королём Кагеяму. Впервые за это время Тоору действительно реагирует на слова Тетсуро и поднимает на него взгляд, по которому нельзя было считать ни одну эмоцию. Он медленно встаёт из-за стола и, не отрывая глаз от Куроо, начинает идти на него с угрожающим видом. Тот от такого неожиданного поворота пятится назад, выставляя руки вперёд. — Значит, так, Куроо Тетсуро, — Ойкава выделяет каждое слово, говоря всё тише и тише, — ты настолько сильно хочешь знать, что я тебе подарю? — он постепенно загоняет Куроо в угол, не оставляя путей для побега. — Если тебе настолько невтерпёж, ты мог бы спросить и у Ринтаро, но нет, ты решил вынести мозг мне. — Тоору… — Не перебивай меня, пока я говорю, Тетсуро, — Ойкава жестом говорит ему помолчать, а после продолжает, — мне это совсем не нравится. — Но я просто хотел узнать, что ты мне подаришь! — Куроо пугает перспектива быть покалеченным в свой День рождения, поэтому он изо всех сил старается увести диалог в другое русло. — Премиум. — В… В каком смысле? — Тетсуро понимает, что оказывается прижатым к стене только в тот момент, когда рука Тоору оказывается возле его головы, а сам он наклоняется слишком близко. — Премиум на PornHub, Тецу-чан, — стеклянный взгляд Ойкавы прожигает насквозь, и Куроо, словно заворожённый, смотрит ему в глаза и практически не дышит, — я подарю тебе блядский премиум на блядском PornHub. Такое тебя устраивает? Не дожидаясь ответа, Тоору резко отстраняется, разворачивается к столу, забирает телефон и, ещё раз взглянув на ошарашенного Тетсуро, уходит в ванную. Смывать с себя это напыщенное лицо. Немного постояв в тишине не шевелясь, Куроо выдыхает и расслабляется, потирая ладонью лоб, после чего, призадумавшись, спрашивает, скорее, у самого себя: — Стоп. А зачем мне премиум на PornHub? Я ведь и не дрочу даже… Всё оставшееся время он старается не попадаться на глаза Ойкаве, считая, что он сейчас наверняка очень зол, в то время, как сам Ойкава наслаждается тишиной и покоем в кровати.

***

— Ну что, Тоору, настало твоё время! — явно перебравший Суна, до этого споривший с Бокуто о том, что сможет заглотить горлышко бутылки полностью, сейчас резко вспоминает, что ещё не все подарки были отданы имениннику. — Да, Ойкава, нам ведь интересно, — Дайчи похлопывает друга по спине, подгоняя, — не тормози, мы все ждём. Тоору не может не радоваться такому вниманию к своей персоне, поэтому быстро уходит в другую комнату, а затем возвращается обратно уже с огромной коробкой, высотой примерно до его бёдер. — Но сначала тост! — он хватает бокал с мартини в руку, второй держась за коробку. — Знаете, как говорил один наш очень хороший друг… — Ойкава бокалом указывает на Ринтаро и широко улыбается, думая о том, как им с ним повезло, а затем откашливается и отчётливо выдаёт: — за… Лупа! Гости громко смеются, пока Суна шутливо угрожает кулачком Ойкаве, а Куроо тем временем подходит к коробке, рассматривая узоры на тёмно-зелёной поверхности. — Что-то я сомневаюсь, что для премиума нужно столько места… — он непонимающе смотрит на Тоору, пытаясь найти ответ в его глазах, но тот лишь кивает на коробку и чуть отходит назад. Тетсуро осторожно снимает крышку, будто ожидает подвоха, а затем запускает руки внутрь в поисках содержимого и находит ещё одну коробку, но уже размером поменьше. Немного замешкавшись, он достаёт её и вновь смотрит на Ойкаву, ожидая хоть чего-то. — Открывай, не бойся, — Тоору ухмыляется и отпивает из своего бокала, — ничего страшного там нет. — Знаешь, после таких слов начинается самое стр… Трусы?! — Тетсуро посмеивается, удивляясь необычному выбору возлюбленного. — Стоп, они с твоим лицом?! Куроо начинает хохотать как заводящийся в мороз жигуль, пока все гости смотрят на влюблённых глазами, полными восторга. Такую любовь ещё попробуй поищи. — Ты же не думаешь, что я мог подарить тебе просто трусы? — Ойкава ухмыляется, подходя к большой коробке и хватаясь за её край. — Но если ты не хочешь, я могу забрать это себе. — Отошёл! — Тетсуро ревностно хлопает по чужой руке и лезет посмотреть, что же ещё припрятано в чудной коробочке. Дом оглашает визг Куроо, который, казалось, был способен полопать все бокалы и стёкла на шкафах. Он, словно маленький ребёнок, торопливо разрывает прозрачную упаковку, стараясь как можно быстрее осмотреть свой подарок во всей его красе. — Господи, мать твою, как я тебя люблю, Тоору! — Тетсуро сгребает своё новенькое одеяло с Дилюком, а затем и Ойкаву, улыбающегося во все зубы от его реакции. — Ты просто лучший парень на всём целом свете, честное слово! — Там ещё и постельное бельё есть, — Ойкава изо всех сил обнимает Куроо, радуясь, что тому понравилось. — Ты так не кричал даже тогда, когда его выбил. Но Тетсуро уже не слушает, а детально изучает принт на одеяле, пальцами вырисовывая незамысловатые узоры. — Но если ты ещё хоть раз скажешь, что Кагеяма — Великий Король, — Ойкава зло ухмыляется, снизу вверх смотря на Куроо, — я тебя этим же одеялом и придушу во сне.