***
Проходили недели. Перси обнаружил, что подмечает в Оливере разные мелочи: у него был приятный смех, ему нравилось мыть посуду, мозоли на его руках были очаровательными, и он был абсолютно одержим группой «Queen». Было странно, как он привык к присутствию другого человека в своей жизни, ведь, с тех пор как он переехал из своего семейного дома, он жил все время один. Но каким-то образом все причуды Оливера превратились из раздражающих в милые. Он не слишком задумывался над этим. Часть его знала, почему это так, и это был не тот разговор, который он был готов вести с самим собой. Перси тоже узнавал о себе что-то новое. Он узнал, что ему нравилось слушать, как Оливер поет «Богемскую рапсодию» в душе каждое утро, даже если высокие ноты звучат ужасно; он узнал, что ему нравилось, когда Оливер подталкивал его ногу, когда он хотел, чтобы Перси освободил место на диване; он узнал, что он одновременно любил этот новый аттракцион и боялся его. Но он был счастлив. Он начал задаваться вопросом, была ли его семья права. Возможно, это путешествие самопознания не приносило ему того счастья, о котором он думал. Или, может быть, дело было просто в том, что именно Оливера ему недоставало. Однако он усомнился в своей новой оценке, когда позволил Оливеру затащить его на футбольную тренировку. На улице было холодно, и Перси дрожал в своем толстом шерстяном джемпере. Его лицо подмерзло, но он слышал, как люди в команде усердно тренируются. Рядом с Перси на скамейке сидел энергичный парень по имени Ли Джордан, настоявший на комментировании тренировки для Перси, ибо в противном случае ему было бы «скучно до чертиков, приятель». Ли Джордан. Имя было знакомым, и Перси потребовалось мгновение, чтобы узнать в нем одного из мальчиков, с которыми Фред и Джордж делили общежитие в школе. Он задавался вопросом, что молодой человек делал на футбольной тренировке Оливера, но решил не вступать с ним в диалог. Ему нравилось быть в компании, и ему нравилось быть рядом с Оливером. Он не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то приглашал его куда-то только для того, чтобы он был там (иногда он думал, что его семья пытается поддерживать связь только потому, что он — ее часть). Ли от возбуждения дрыгал ногой, из-за чего сиденье Перси ходило ходуном. — Захватывающая игра, тебе не кажется? — Перси мог сказать, что Ли был взволнован. О чем, он не был уверен. — А Оливер отличный игрок, да? В голосе Ли послышались игривые нотки, которые заставили Перси задуматься. — Так ты мне и сказал, — ответил он гудящим голосом. — Ему это определенно нравится. Это вызвало у Ли смех. — Он тоже нашептал тебе об этом? Что я говорю — конечно, нашептал. Их разговор продолжался еще несколько минут, а затем внимание Перси переключилось на Оливера, который, подбегая, выкрикнул его имя. Сильные, мускулистые руки обхватили Перси, он сморщил нос и мягко толкнул мужчину в грудь. — Ты вспотел, — сообщил он Оливеру, стараясь не ухмыляться. — Ты примешь душ, как только мы вернемся домой. Дом. Вот чем стала квартира для них обоих, не так ли? Дом. Ответный смех Оливера заставил Перси расслабиться. Он позволил низкорослому мужчине взять его за руку и увести с трибуны, пробормотав короткое прощание Ли. Перси и Оливер направились к машине Оливера, и Перси терпеливо подождал, пока Оливер бросал все свое снаряжение в багажник. А потом они поехали. Перси откинул голову на спинку сиденья и глубоко вдохнул. Солнцезащитные очки сидели у него на носу, защищая светочувствительные глаза, но он ощущал, как на скулах зудят первые признаки солнечного ожога. Обычно он был бы крайне раздосадован этим, но сегодня его не беспокоило ничего, кроме счастья. Оливер действительно все изменил. — Спасибо, что пришел на тренировку, — подал голос Оливер через несколько минут их поездки. — Я знаю, что ты не самый большой поклонник игры и что Ли иногда немного перебарщивает, но для меня очень много значит, что ты пришел. — Разумеется. — Перси улыбнулся и пожал плечами. — Ты невероятен. Это правда. — Он сделал паузу. — Мне даже не нужно видеть игру, чтобы понять это. — Это… это так мило с твоей стороны. — Оливер казался взволнованным, но довольным. — Спасибо, Перси. Они погрузились в уютное молчание, и Перси понял, что мог бы провести так остаток своей жизни. Эта мысль сразу же заставила его напрячься от паники. Он так долго боролся за то, чтобы оставаться свободным, ни на кого не полагаться, никому не открываться, так долго… Но Оливер изменил все это. Перси не хотел быть уязвимым ни для кого. И все же… Он втянул в себя воздух. Он не был обязан Оливеру ничем из своего прошлого или неуверенности. Он мог просто жить счастливо в настоящем, не так ли? Именно эта мысль побудила его протянуть руку и положить руку на плечо Оливера, чья рубашка все еще была влажной от пота. Он старался говорить как можно спокойнее и беззаботнее, даже когда на его щеках появился румянец. — Оливер, — тихо сказал он, — я хотел спросить, не хочешь ли ты сходить со мной куда-нибудь сегодня вечером? Он почувствовал, как мышцы Оливера напряглись под его пальцами. — Сходить? Как… куда сходить? Перси подавил ухмылку. — Как свидание, — уточнил он. — Я бы хотел пойти с тобой на свидание. — Я… Черт, Перси, я за рулем, и этот разговор отвлекает. Да. Я хочу пойти с тобой на свидание. — Великолепный, радостный смех вырвался из горла Оливера. — Забавно, я думал, что я буду тем, кто задаст тебе этот вопрос. Верно. Перси фыркнул. — Но ты слишком медлил с этим, не так ли? — Это Перси Уизли, все в порядке, — тихо сказал Оливер с тихим благоговением. — На шаг впереди всех остальных. Одна из рук Оливера взъерошила рыжие кудри Перси, и по нему разлилось тепло, которого Перси никогда не знал. Он почувствовал, что его видят и слышат, и внезапно его захлестнуло осознание того, что он нравится Оливеру. — Тогда что мы будем есть на ужин? — спросил Оливер, и Перси слышал улыбку в его голосе. — Что-нибудь итальянское? Индийское? Китайское? Подавив смех, Перси покачал головой. — Что захочешь. — М-м-м, ты можешь пожалеть об этом к концу вечера. И Перси рассмеялся. Он нежно сжал плечо Оливера, чувствуя беспокойство и волнение по поводу этого нового события. Даже некоторую нервозность. Он мог бы это сделать. Его телефон завибрировал у него на коленях — входящий звонок. Все еще ухмыляясь, Перси извиняясь похлопал Оливера по плечу и ответил на звонок. В трубке зазвучал голос Билла. И он дрожал. — Перси, ты должен вернуться домой. Фред в больнице, он ранен, и мы не уверены… Врачи не уверены… Мобильный телефон Перси упал на пол машины.***
Оливер не мог слышать разговор, но он услышал сдавленный вздох Перси и увидел, как мобильный упал. Его карие глаза расширились, когда он перевел взгляд с дороги на своего… — Соседа по комнате? Парня? — и становился все более обеспокоенным. Глаза Перси были скрыты за солнцезащитными очками, но Оливер видел, как кровь отхлынула от его лица. — Перси? — Он попытался, вздрогнув от тревоги в собственном голосе. — С тобой все в порядке? — Я… — Руки Перси дрожали, когда он наклонился, его дрожащие пальцы скользили по полу, пока он искал свой упавший мобильный телефон. Оливер быстро огляделся в поисках оного, затем схватил его и вложил в руки Перси. Поднеся его к уху, Перси продолжил разговор. — Что случилось? — Оливер услышал, как он спросил. Последовал приглушенный ответ, а затем Перси потребовал: — Напиши мне адрес. Я буду там, как только смогу. Желудок Оливера сжался. Что-то подсказало ему, что они отменят свое свидание сегодня вечером. Перси повесил трубку. Он выглядел крайне потрясенным. Решив, что он официально слишком отвлекся, чтобы вести машину, Оливер съехал на обочину, а затем повернулся к своему спутнику. — Перси, — заговорил он с ним тихим голосом, — в чем дело? Перси снял солнцезащитные очки и ущипнул себя за переносицу. — Фред болен, — почти простонал он. — Я не могу… Я не могу позволить себе билет на самолет. Эти слова были полны ужаса, и грудь Оливера сжалась от этого явного признака страдания Перси. Он судорожно сглотнул. — Куда тебя отвезти? «Домой» — было ответом. Но не в их квартиру, а рядом с домом детства Перси, в больницу. Поездка туда на машине заняла бы почти целый день, а наступил уже поздний вечер. И если Перси не мог позволить себе самолет… Тишину нарушил негромкий звон — Оливер предположил, что адрес, который просил Перси. Он посмотрел на Перси, увидел, как мужчина дрожит от подавленных рыданий и паники, и в нем появилась решимость. — Назови мне адрес, — приказал он. — Я отвезу тебя туда. Мы поедем сейчас. — Ч-что? — Брови поднялись в направлении Оливера. — Это так далеко, а ты все еще не переоделся. И уже почти ночь… — Пустяки. — Его тон не терпел возражений, и, хотя Перси выглядел так, будто хотел поспорить, он сдался. Оливер ввел адрес в навигатор, и они тронулись к пункту назначения. Он все еще был весь потный, уставший после тренировки, и они не ужинали. Но Оливер послушно вел машину всю ночь, останавливаясь только при необходимости, и поощрял Перси несколько раз быстро вздремнуть. Он пытался не обращать внимания на то, как Перси беспокойно переставлял всякую всячину в машине, когда не спал: пустые кофейные чашки, которые Оливер еще не выбросил, старые компакт-диски, случайные клочки бумаги. Он попытался дать Перси пространство. Но, возможно, это было не то, в чем нуждался Перси. — Ты не должен был этого делать, — хрипло сказал ему Перси в какой-то момент. Ночь вокруг них была черной, и только несколько звезд усеивали небо. — Это… слишком, Оливер. — Нет, не слишком, — твердо возразил Оливер. — Я обещаю тебе, что это не так. Я хочу это сделать. Его заявление было встречено молчанием. Затем Перси, его обычно уверенный в себе голос дрожал и напряженно, выпалил: — Я не разговаривал с Фредом больше года. Ах, так вот что его грызло. — Почему? — медленно и осторожно спросил Оливер. — Мы не поладили. — Руки Перси были крепко сжаты на коленях, его дыхание очень тщательно контролировалось. — Я не… На самом деле я не такой, как мои братья и сестры. Фред и Джордж всегда были моими полными противоположностями. Оливер был не настолько глуп, чтобы предположить, что эту информацию Перси сообщил несерьезно. У него не было собственных братьев и сестер, но было несколько двоюродных братьев, которых он время от времени видел в детстве, и все они были чрезвычайно непохожи. Он знал, что у него и близнецов была общая подруга — Анджелина, — но это было все, что он действительно знал о них. — Я гораздо серьезнее, чем моя семья, — продолжал Перси. — Я больше заботился о школе. Я не принимал участия в их розыгрышах. Я получил скучную, однообразную работу, и у меня хватило наглости полюбить ее. — Я не нахожу твою работу скучной… Перси поднял руку, чтобы заставить его замолчать. — Я хочу сказать, что мы были словно масло и вода. Им нравилось дразниться, и поэтому, когда я ушел из дома… Я просто отстранился. Билл и мои родители — единственные, кто пытается поддерживать связь. — Он колебался. — И теперь Фред, возможно, не… Он может и не… — Эй! — Оливер протянул руку и взял одну из рук Перси в свою. Он поискал, что бы сказать, что-нибудь, что не было бы пустым обещанием, но ничего не нашел. Он судорожно сглотнул. — Мы доберемся туда. Ты увидишь его. — Нет… — В этом тоне было столько отвращения к самому себе, что Оливер нахмурился. — Они еще не знают, насколько серьезны травмы. Он не… Он не умрет. — Голос Перси был сух. — Но я действительно не хочу воссоединяться из-за трагедии. На это он ничего не мог сказать. Какие слова утешения были бы уместны? Оливер понял, что лучшее, что он мог сделать, — это быть рядом. Он сжал руку Перси и продолжил движение. Ему повезло, что дороги были пусты, потому что его внимание было сосредоточено на другом. — Что случилось? — тихо поинтересовался он, нахмурив брови. Он почти не ожидал, что Перси ответит — да, они были готовы к свиданию несколькими часами ранее, но это не означало, что Перси внезапно выложит ему все. Перси все же ответил, хотя и шепотом. — Автомобильная авария. Он может… — Дрожь пробежала по телу Перси, и Оливер почувствовал, как его сердце немного разорвалось. — Он может лишиться руки. — Он будет жить, — слабо возразил Оливер. Однако Перси вздрогнул, и Оливер понял, что сказал что-то не то. Он выругался. — Я не имел в виду… Я… — Я знаю, что ты имел в виду. Ты прав, все могло быть намного хуже, но… — Нет, — прервал Оливер, чувство вины затопило его. — Ты имеешь право чувствовать то, что ты чувствуешь. Я не хотел преуменьшать это, просто… утешить тебя. Но я этого не делал, не так ли? Черт. К его удивлению — и огромному облегчению, потому что его смущение достигло ранее неизвестных высот, — губы Перси дрогнули в слабой улыбке, когда он услышал неуклюжие извинения Оливера. — Я знаю, — хрипло сказал он. — Ты не представляешь, как это меня радует. — Он сделал паузу, затем добавил: — Ты не представляешь, как ты меня радуешь. При этих словах карие глаза Оливера загорелись, когда эта… эта эмоция захлестнула его. Была ли это любовь? Он еще не был уверен. Все, что он знал, это то, что он хотел держаться за мужчину рядом с ним, держаться и никогда не отпускать. — Ты тоже делаешь меня счастливым, — прошептал он, но Перси уже спал.***
Ранним утром следующего дня они добрались до фермы, где вырос Перси. Оливер был измотан — на самом деле, очень измотан, — но все равно ухмыльнулся, когда его потрепанная машина ехала по подъездной дорожке Уизли. Они будут жить на ферме вместе с остальными членами семьи, дежуря у постели Фреда. Мать Перси — Молли, вспомнил Оливер, — встретила их у двери. — Мальчики, — выдохнула она, увидев их со слезами на карих глазах, — я так рада вас видеть! Перси, дорогой, позволь мне взять эти сумки. А ты, должно быть, Оливер? Матриарх Уизли внезапно обратила все свое внимание на Оливера, даже когда она заключила своего сына в крепкие объятия. — Большое тебе спасибо за то, что привез Перси сюда, — поблагодарила она его, еще крепче прижимая Перси к себе. Перси выглядел слегка смущенным долгими объятиями, но его руки поднялись, чтобы неловко ответить на них. Молли продолжила: — Это действительно было так мило с твоей стороны, дорогой. Но держу пари, вы оба устали! Входите, давайте… Перси отпустили неохотно, и Оливер задался вопросом, была ли большая часть ее эмоций вызвана тем фактом, что она не видела этого сына больше года. Как бы то ни было, он вежливо отвернулся, когда она вытерла слезы. — Билл и твой отец сейчас с ним, — тихо сказала она Перси. — Все остальные уже в кроватях. Твоя старая комната готова для тебя. Я уверена, ты помнишь, как… — Да, спасибо, мам. — Перси слегка улыбнулся ей, затем жестом пригласил Оливера следовать за ним. — У нас найдется еще одна кровать для Оливера?.. — У нас есть раскладушка, — ответила Молли, виновато глядя на Оливера. — Я могу поискать надувной матрас, но я, честно говоря, не знаю, куда Артур его подевал… — Все в порядке! — Оливер быстро успокоил ее. Честно говоря, он достаточно устал, чтобы валяться на лестнице. — Я могу лечь на диване, если придется, миссис Уизли. — Определенно нет. — Она выглядела потрясенной самой идеей заставить гостя спать на диване, и Оливер подавил улыбку. Затем ее лицо смягчилось, и она ласково похлопала его по плечу. — И зови меня Молли, дорогой. Затем он заметил, что пальцы Перси вытянуты, его рука зависла рядом с его рукой. Оливер поднял руку так, чтобы кончики их пальцев соприкоснулись, и рыжеволосый мужчина обхватил пальцами бицепс Оливера. Он наклонился к уху Оливера. — Я буду спать на раскладушке, — прошептал он. — И не спорь, ты ехал всю ночь. Оскорбленный Оливер открыл рот, чтобы сделать именно это — он ни за что не выгонял Перси из своей постели, — но его прервал зевок. Ухмыляясь, Перси потянул его за руку и повел в дом, попрощавшись с Молли. Спальня Перси находилась на втором этаже. На самом деле рядом с кроватью у дальней стены стояла раскладушка, но больше ничего не было в плане декора. Однако Оливера это не удивило: Перси не любил то, что он называл «бессмысленными безделушками». Готовый наконец-то отдохнуть, Оливер направился прямиком к койке, но Перси резко протянул руку, чтобы остановить его. — Ложись на кровать, — настаивал он. — Я собираюсь посмотреть, не отведет ли мама меня к Фреду… Я пока не собираюсь спать. Беспокойство, отразившееся на лице Перси, убедило Оливера не спорить. Без особых колебаний он подошел к более высокому мужчине и крепко заключил его в теплые объятия. — Береги себя, — пробормотал он в шею Перси. Затем, вспомнив, что он не принимал душ со вчерашнего утра и что от него, вероятно, воняло, он застенчиво отошел. Губы Перси были плотно сжаты, и Оливер понял, что другой мужчина пытается сдержать слезы. — Спасибо, — все, что сказал Перси, прежде чем покинуть комнату. Постояв там еще несколько мгновений, беспокоясь о человеке, который стал многим для него за такой короткий промежуток времени, Оливер рухнул на кровать, не потрудившись сначала принять душ, раздеться или даже залезть под одеяло. Через несколько секунд он уже крепко спал.***
Было странно вернуться в дом своего детства, но еще более странно было осознавать, что Оливер спит в его постели. Но эта забота была не тем, о чем Перси сейчас думал, он был почти полностью сосредоточен на том, чтобы добраться до Фреда. Его сердце болезненно-виновато заколотилось, когда он подумал о своем младшем брате на больничной койке. У него совершенно не находилось слов, чтобы выразить свое сожаление. Он был виноват перед близнецами, он знал это. Он бы признался в этом в одно мгновение. Но его гордость едва не стоила ему отношений с братом. Что, если бы Фред не пережил катастрофу? Перси вздрогнул при этой мысли. Ему нужно было увидеть своего брата. А потом… Потом он мог бы извиниться перед остальными членами семьи за то, что был таким упрямым. Через несколько минут после того, как Перси покинул свою комнату, он оказался за дверью спальни Чарли. Кончиками пальцев он провел по деревянной двери, такой знакомой и такой чужой одновременно, а затем набрался смелости постучать. Он услышал, как открылась дверь, а затем до него донесся сонный голос Чарли. — Перси? Ты не должен быть здесь. Во всяком случае, не раньше, чем через несколько часов — Билл сказал, что тебе нужно ехать сюда. — Но я уже здесь, — ответил ему Перси с легким нетерпением. — Пожалуйста, Чарли, ты можешь отвезти меня в больницу? К… К Фреду? — Перси… — Пожалуйста. — Перси слышал отчаяние в своем собственном голосе, и, хотя он ненавидел показывать эту слабость, с этим ничего нельзя было поделать. — Чарли, я все испортил в прошлом году, ясно? Я… Я должен все исправить. Грубая мозолистая рука легла на плечо Перси. — Хорошо, — согласился Чарли, — хорошо. Просто дай мне забрать свои ключи. Самое замечательное в Чарли, размышлял Перси, было то, что он задавал мало вопросов и был человеком дела. Но, к сожалению, он также любил разговоры по душам. — Итак… Ты сказал, что приехал сюда. Мама упомянула о госте. Это твой друг? — Сосед по комнате. — Ответ Перси был кратким, и его губы сжались после того, как он его дал. Он знал, к чему приведет линия допроса Чарли… И, хотя предположения Чарли были технически верны, он не хотел, чтобы его допрашивали. — Ах, сосед по комнате. — Черт возьми, Чарли, заткнись, прошу тебя. Ответный смешок был таким же бесящим, каким был всегда. Перси помнил. К счастью, вскоре после этого они прибыли в больницу. Билл поприветствовал их, его голос был немного напряжен, и лишь малая часть слов дошла до Перси. С его рукой все будет в порядке. Фред был слабым и уставшим, но должен был полностью восстановиться. Облегчение, которое испытал Перси, было огромным, и он подумал, что может рухнуть от его тяжести. Его подвели к постели Фреда, его рука крепко сжала бицепс Чарли. Наконец Чарли осторожно провел его через дверной проем и пробормотал: — Вот и все, Перси. Он очнулся. Перси отошел в сторону, чтобы Чарли мог закрыть дверь, оставив Перси одного в комнате с братом, с которым он в свое время почти не общался. Он нервно заерзал на месте. Он несколько раз открыл и закрыл рот, но не произнес ни слова. — Кровать примерно в десяти шагах вперед. Три налево. Твой путь чист. Голос Фреда — более слабый, чем Перси привык слышать, — испугал его. Перси медленно вытянул трость и последовал указаниям брата. Он не останавливался, пока его голени не коснулись края кровати. — Как ты себя чувствуешь? — Его голос был жестким и тихим, и с кровати донеслось тихое фырканье. — Думаю, примерно так же хорошо, как ты и ожидал. Перси вздрогнул. — Фред, я… я… — Он с трудом сглотнул. Его руки дрожали. — Я так испугался. Тишина. Тяжесть момента наполнила комнату, душа Перси, пока он ждал какого-то ответа от своего брата. Он принял бы что угодно: крик, шепот, сардонический смех — все, что угодно. — Я тоже испугался. — Признание было почти неохотным. — Не из-за несчастного случая. Ну, да, из-за несчастного случая. Это было ужасно. Но я подумал… Я подумал, что ты можешь не приехать. Чувство вины сдавило грудь Перси, отчего стало трудно дышать. Но как бы ни было больно это заявление, как бы сильно он ни чувствовал, что заслужил его, он был зол, что Фред поверил в это. Он был зол, что в глазах брата вина лежала полностью на нем, он считал это его ошибкой. Не он один разрушил их отношения. И не ему одному пришлось извиняться. Тем не менее он должен был сделать это первым, но сразу сообразить это было трудно. — Конечно, я бы приехал! — огрызнулся он, но его голос дрогнул. Его руки сжались в кулаки, и он не был уверен, дрожали ли они из-за того, как сильно он их сжал, или из-за отчаяния, которое почувствовал при словах Фреда. — Как ты мог даже подумать, что я не приеду? — Я не знаю! — Фред горячо парировал, и, хотя эта ситуация была ужасной, Перси был рад, что вспыльчивый характер Фреда никуда не делся. — Ты ушел из дома, и это выглядело так, будто ты исчез с лица земли. Тебя просто не было. И ты так и не сказал, почему. Перси пришел не для того, чтобы спорить. И он не стал. Но старые привычки умирают с трудом, и Фред точно знал, на какие кнопки нажимать. Они вернулись к той же схеме, что и в детстве. — «Почему»? Все, что ты когда-либо делал, это говорил мне, что я скучный, или зануда, или чопорный — почему бы мне не захотеть уйти от этого? Почему я должен хотеть продолжать это слышать? — Он сердито скрестил руки на груди, расстроенный тем, что снова почувствовал себя восемнадцатилетним, его самооценка снизилась, и ему предстояло войти в мир, в котором ему нужно было доказать, что он не слишком слаб, чтобы справиться в одиночку. — Тебе всегда удавалось заставить меня чувствовать себя дерьмово, — продолжил он шепотом. — И… И я люблю тебя, правда, но я не мог бы так жить. В течение нескольких напряженных мгновений ни один из братьев не произнес ни слова. Это было так странно, ведь они молчали, потому что не могли быть полностью открытыми друг с другом. Это так жалко, подумал Перси с немалой долей отвращения к себе. Абсолютно жалко. И все же вырвавшиеся из его груди слова были таким убедительным доказательством. — Я никогда не имел в виду этого всерьез, — сказал ему Фред, слегка кашлянув. — Ты должен это знать, Перси. Ты чертовски гениален, даже если такой придурок иногда. И не смотри на меня так, мы Уизли, мы все придурки. Что ж, Перси вынужден был признать это. — Ты всегда считал себя выше нас, понимаешь? Гений семьи, и ты это знал. Ты цеплялся за это. Это раздражало. И невозможно было тебе соответствовать. — Фред сделал паузу, а затем снова заговорил голосом более измученным, чем Перси когда-либо слышал в своей жизни. — Мама и папа всегда так гордились тобой. Перси шумно втянул носом воздух. Все эти годы… За все эти годы он ни разу не подумал о том, что поддразнивания его братьев могли быть вызваны ревностью. Весь его гнев внезапно показался таким бессмысленным. — Я… — Перси провел руками по волосам, откинув голову назад и прерывисто выдохнув. — Я всегда хотел вписаться в общество, как ты. Тебе так легко заводить новых друзей — таких же людей, как ты, — но для меня это почти невозможно. Он не знал, как еще это сказать, слов не хватало. Перси прикусил язык и постучал тростью по полу, что он делал, когда волновался. Его язык отяжелел от слов, которые он не произносил все эти годы, но он знал, что больше не может прятаться от Фреда. Ради всего святого, ему было двадцать шесть — пришло время повзрослеть. — Я рад, что ты в порядке, — прошептал он, нарушая тишину. Прерывистое рыдание сорвалось с губ Фреда. — Я рад, что ты здесь. Так или иначе, он был прав.