Отчаяние – неизменная часть жизни.
Оно вездесуще, всепроникаемо, всепоглощающее. Каждый человек на протяжении всей жизни ходит по тонкой прямой, по обоим сторонам от которой виднеется скалистая пропасть, заполненная этим чувством, сладким голосом зазывающая сделать шаг в сторону. Грубо говоря, вся жизнь – это борьба с отчаянием и взращивание защитных прутьев надежды, которую постоянно нужно подпитывать и поддерживать в себе. Внешний мир опасен не больше внутреннего; ты сам себе самый страшный враг.
И что самое худшее: отчаяние заразно.
Именно поэтому Эвет сейчас чувствовала внутри сгусток чужих эмоций и чувств вперемешку со своими. Он накапливался, обрастал новыми и новыми мрачными мыслями, распространяясь внутривенно с огромной скоростью.
Эвет тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.
В спортзале уверенно держался запах пороха, разбитых костяшек и взорвавшегося терпения. Кажется, кто-то кого-то ударил, и тот потерял сознание, остальные же взъелись и переговаривались между собой, срывая голос и кусая губы. Эвет чувствовала их эмоции, но происходящее вокруг мало заботило её. Единственное, что удерживало в этом мире сейчас был холод электронной карточки на ладони, которая непрерывно показывала один и тот же набор букв.
«Моё имя».
И правила, бесчисленное, как казалось Мацу, множество этих пунктов с ограничениями. На переносице образовались складки, Эвет сжала похолодевшие пальцы и царапнула ногтём злосчастный экран. Он остался полностью невредимым, Монокума не соврал.
— Он без сознания, что делать?!
Эвет наконец-то обратила внимание на сложившуюся ситуацию, убрав гаджет в задний карман своих брюк. Макото лежал без сознания, с покрасневшей щекой, вокруг него кружились одноклассники, несдержанно ругаясь, в частности на Мондо Оваду. Междоусобицы между настолько уникальными всегда неизбежны.
Эвет подошла ближе к толпе, вспоминая горшечные цветы у себя в комнате. Их лепестки не меняли оттенков, у них не возникало желания рвать на себе волосы, они никогда не хотели выбраться из-под небесного купола у себя над головами. Цветы не стремились к свободе, они не были переносчиками негативных чувств и переживаний.
Цветы совсем не такие, как люди.
— В «Пике Надежды» есть общежитие, почему бы не найти и не отнести его туда?
Мацу узнала этот голос и быстро повернулась в его сторону. У Эвет хорошая память, особенно на плохие вещи. Кёко Киригири уже успела стать плохим воспоминанием, а это имя оставляло на языке привкус её личного аромата.
Аромат же до жути нейтральный, не выражающий ничего конкретного; с лёгкой цветочной ноткой, но очень далёкой. Словно источник запаха находится за сотни миль и учуять его никак не получалось.
Челюсть напряглась, зубы заскрипели, эмаль грозилась серьёзно пострадать.
«Всё-то ты знаешь».
— Спасибо, Кёко! Не подскажешь дорогу?
Эвет проводила взглядом Чихиро и Мондо, который нёс пострадавшего Наэги у себя на спине.
— Пошли исследовать школу? — послышалось где-то возле уха.
Эвет поймала улыбающийся взгляд голубых глаз Аой своим и развернулась к подруге всем телом. Лицо она держала довольно неплохо, не считая легкой дрожи в коленях, из-за которой Асахина вечно переносила вес тела с одной ноги на другую. Ответная улыбка Эвет скользнула взглядом куда-то в сторону, заметив перешёптывающихся Саяку и Джунко.
— Пойдём, возьмём их с собой?
То, насколько скрытно они оглядывались по сторонам каждый раз выглядело даже забавно, но Эвет весело не было. Она чуть ли не подлетела к девушкам, демонстративно влезая в их разговор.
— О чём болтаете? — в ответ оправдание, мол, "ни о чём серьёзном", — Пойдёте с нами исследовать школу?
— Да, мы с вами! — Джунко радостно вскинула руки и направилась к выходу бок о бок с Аой, но от прытких глаз не укрылось напряжение в области позвоночника.
Эвет расправила плечи и двинулась следом, не спуская с них глаз. Дыхание чудом восстановилось, и теперь вместо хриплых и рваных вдохов были вполне нормальные и размеренные. Но чужие разговоры эхом стучали в ушах, отчего Эвет снова тряхнула головой, рыжие прядки разметались по лицу.
«Нужно прекращать это».
Первое, что так навязчиво бросилось, стоило только выйти за двери спортивного зала, были металлические пластины, что всё так же закрывали окна. Металлом разило повсюду, Эвет немного скривилась, но поймала себя на мысли, что стала привыкать к такому ненавистному ей запаху.
— Теперь понятно, для чего они тут, — тихо, словно боясь быть услышанной, сказала Саяка.
— Есть же какой-то способ их снять... — Аой почти вплотную подошла к окну, рассматривая могучие винты по краям.
Эвет подошла следом за ней и присела на корточки, заглянув прямо под пластину. Ни намёка на солнечный свет или хоть какое-то пространство между железом и окном.
— Намертво, — Мацу провела ладонью по тупому углу железа, после поднялась на ноги.
— Ну как-то же её сюда привинтили! — почти простонала Асахина, ударяясь затылком о стену.
— Я сама понятия не имею, как это возможно, — Эвет отряхнула руки, словно после пыльной работы.
— А если бы мы все-все вместе потянули бы за эту железяку... — мечтательно протянула Джунко, притрагиваясь к несдвигаемым болтам, — Хотя, до командной работы нам далековато.
Эвет практически почувствовала, как между ними четырьмя свистнул морозный порыв ветра. Такие обычно тихо завывают себе под нос осенью, сквозняком врываясь в неплотно закрытые окна. Но тут они были под слоем железа, а загнанные в угол души - как раз нараспашку.
В затылке резко запульсировала боль, вынуждая зажмурить глаза.
— И не говори, — Аой грустно отвела взгляд, — Хотя бы этот Бьякуя. Что значит это его «Я пойду один»?! — она возмущённо надула щёки.
Уголки губ Эвет дрогнули, словно призрачное воспоминание проскочило под её веками.
— Полностью согласна.
— И почему отпрыски богачей всегда вырастают такими ублюдками? — устало проворчала Джунко, но что Эвет вскинула бровь, открыв глаза.
Саяка шумно втянула воздух и не больно ударила Эношиму по руке.
— Не говори так, не все же!
Эвет удивлённо склонила голову на бок, наблюдая за видимым напряжением между одноклассницами. Почему они ведут себя так?
— Эй, Чихиро! — Мацу резко развернулась, застав напуганную одноклассницу врасплох, — Как там Макото?
Фуджисаки мелко дрожала, крепко сжав подол своей широкой юбки в руках. От неё пахло ромашковым полем, огромным букетом этих по-детски невинных цветов и мутной тайной, успевшей собрать на себе пыль.
— Мондо положил его на кровать в комнате, — голос Чихиро был неровным, будто она сейчас расплачется, — Д-думаю, ему уже лучше.
Эвет краем глаза заметила, что внимание некогда враждующих девушек переключилось на Чихиро.
— А пойдёмте посмотрим общежитие! — инициативно выкрикнула Эношима, указывая пальцем в глубь коридоров.
— Звучит как хорошая идея, — Эвет несколько раз похлопала в ладоши и плотно сцепила руки в замок за спиной. Фраза, сказанная её подругой плотно взялась на горло.
Коридоры становились то шире, то уже, либо же это мимолётный обман зрения. По пути встречались незамысловатые классные комнаты, обычные, словно и нет у них прямой задачи изолировать учеников. Странные рисунки на досках казались ещё более несуразными исходя из ситуации, и всегда сопровождались следами металлического запаха.
Саяка, будучи не особо разговорчивой, после их маленькой перепалки с Эношимой и вовсе молчала. Её глаза помутнели, зрачки могли вот-вот вытечь из радужки прямиком на белки; по крайней мере, так показалось Эвет. Её руки не могли найти себе места, то и дело мучая переднюю прядь волос или сминая ткань юбки.
«Что с ней?»
— Ребят! — Эвет слегка вздрогнула от неожиданности, ведь Саяка не говорила слишком долго, — Я посмотрю на столовую и догоню вас, — она невинно улыбнулась, подтянув съехавший чулок.
— Ты уверена, что хочешь пойти одна? — Аой обеспокоенно сложила руки на груди, — Я не уверенна что это... безопасно.
— Не переживай, — Эвет ловко влезла в поле зрения Асахины, хватаясь за рукав блузки Саяки, — Мы пойдём вместе. Обещаю с нами всё будет в порядке, девочки могут дать отпор в случае чего.
Эвет шутливо изобразила несколько боевых приёмов, заметив, как губы Аой растянулись в искренней улыбке. Мацу легко выдохнула, и когда все остальные отправились изучать именные таблички на дверях, взглянула на Саяку. От неё пахло недовольством вперемешку со сладковатым запахом гербер и лака для волос. Саяка предпочла бы идти одна.
До столовой они добрались в тишине, весьма тяжёлой, как кому-то могло показаться, но Эвет была спокойна. На её лице держалась самодовольная улыбка, она легко распахнула двери кафетерия, взглянув прямо в глаза своей спутницы. По-прежнему туманные. Мацу пропустила подругу в помещение первой, не сводя с неё глаз.
Зайдя в столовую, Эвет ощутила терпкий аромат кофе и наспех приготовленного завтрака перед занятиями. Было бы даже уютно, да только потолки слишком высокие, отчего Мацу поёжилась, чуть спрятав голову в плечах. Слишком просторно, слишком много воздуха.
Столы, стулья, всё как и должно быть в столовой. Гладкие, сделанные качественно, не последним мастером явно. Эвет заметила в глубине комнаты небольшую дверь, несколько секунд задумчиво смотрела на неё.
«Это кухня? Если есть кухня, то там должна быть еда».
Саяка призрачно осматривала обои с незамысловатым узором, в то время как Эвет, постукивая подошвой ботинок о кафельный пол, зашагала к манящей двери, всё ещё оборачиваясь на свою спутницу. Скрежет: споткнулась о выступающую плитку — а нечего по сторонам глазеть, — тихо выругалась и, наконец-то, добралась до своей цели.
Кухня оказалась меньше главного помещения, отчего Эвет облегчённо опустила руки по швам и быстро переступила её порог. Свободное пространство больше не давило, воздуха меньше и дышать им проще. И только потом на глаза попалось бесчисленное множество разных продуктов. Кажется, звук ударившейся челюсти об пол привлёк незваных гостей.
— Подростки нынче такие падкие на еду... — за спиной раздался писклявый, нечеловеческий голос, словно у аниматора на празднике с очень маленькими детьми.
Эвет тут же развернулась торсом назад до болезненного хруста, чувствуя, как её ноги застывают, примерзают к земле. Глупый человеческий инстинкт – замирать. Но сзади никого не оказалось; чёртов Монокума.
— Пу-пу-пу, запасы еды пополняются ежедневно, так что голодными не останетесь, — теперь источник голоса прозвучал из кухни, совсем рядом, и Эвет, хмыкнув, развернулась обратно, пытаясь почувствовать немеющие ноги.
— Её тут с головой хватает на шестнадцать человек. Возможно, хватало бы и персоналу, жаль только, что его тут нет!
Эвет открыла рот, желая что-то сказать, но язык так и не смог обвести очертания букв и она молчала. Молчала, смотря в неживые механические глаза напротив. Жарко, очень жарко в области висков, в области затылка. Пусто, пусто в голове и душе, изнывающая пропасть.
«Да кто ты, чёрт возьми, такой?!».
Протяжное скольжение по плитке, из-за дверного косяка вылетает Саяка, но со всей своей скоростью всё равно не успевает. Монокума исчезает, поднимая за собой ниоткуда взявшуюся пыль. Кашель вырывается из горла, стоит только сделать маленький вдох.
— Это был он? — судорожно откашливаясь, спросила Майзоно.
— Да, — сказала Эвет, прикрывая рукой рот и нос, — Сказал, что запасы еды тут обновляются автоматически каждый день.
Пыль то ли опустилась, то ли, как этот мишка, исчезла вовсе. Теперь Саяка с неподдельным удивлением вглядывалась в контейнеры с овощами, и с ещё большим – на прилавок с мясом. Между бровей Эвет залегла складка.
«Еду могли отравить».
— И откуда тут столько продуктов... — протянула Эвет, подойдя к широкому холодильнику. — В любом случае, голодная смерть нам не грозит.
— Эх, это точно, — Саяка устало выдохнула и облокотилась на столешницу позади себя.
— Быстро бегаешь, — лицо Мацу опаял холодный воздух и она протянула руку, пытаясь что-то взять внутри холодильника, — Не голодна?
— Думаю, немного, — Майзоно ещё раз осмотрела кухню, о чём-то думая, — Наверное, столовая закрывается ночью именно потому-что еду "обновляют".
— Нужно иметь много финансов, чтобы организовать всё это, — неожиданно, медленно, выделяя каждое слово небольшой паузой, промолвила Эвет, — Похоже, люди при деньгах всё-таки часто оказываются плохишами.
Саяка окаменела, внутри неё словно остановились все жизненные процессы, и даже выдоха после вдоха не последовало. Мацу сжала в руке холодную бутылку йогурта и развернулась: синие глаза вновь утратили четкость, блуждая где-то в своих воспоминаниях и далёких фантазиях. Эвет поднялась и резко захлопнула холодильник, отчего Майзоно дёрнулась, а её взгляд обрёл контуры. Сработало.
— Просто, ты ведь знаешь, что у меня есть поп-группа? — кивок. — Одна из наших девочек была богата, очень богата, — Саяка сглотнула. — Но она никогда не была плохим человеком! Наоборот, она всегда финансово помогала нам и нашей группе. Правда, иногда диктовала свои правила, — тихий смешок. — Но всё равно оставалась очень хорошей.
Эвет исподлобья наблюдала на тем, как Майзоно нервно теребила манжеты, кусая нижнюю губу до багровых следов.
— Надеюсь, они сейчас в порядке, — почти прошептала Саяка.
Мацу скучающе перекидывала бутылку с одной руки во вторую, слегка повела бровью, заметив, как напряжены икры подруги. Воздух потяжелел и Эвет вглядывалась в полоски на чулках, пытаясь понять, о чём думает Саяка. Скучает?
Боится?
— Я думаю, с ней всё в порядке, — Мацу тепло улыбнулась, подошла ближе, но всё равно оставалась на ощутимом расстоянии. — Знаешь, богачи всегда диктуют собственные правила, прям как здесь. Важно всё же потакать им, но не слишком, — Саяка подняла взгляд, Эвет продолжала улыбаться. — В пределах разумного. Не терять себя.
Какое-то время они стояли в тишине, но абсолютно недолгое. Майзоно вдруг сократила мизерное расстояние между ними, схватив Эвет за плечи, сжимая их чуть сильнее, чем требовалось. Эвет разглядывала её фарфоровое лицо сначала несколько испуганно, но отойти не поспешила. Кажется, обе понимали, к чему завернул разговор.
— Я не собираюсь убивать.
Вопреки подрагивающим губам, слова звучали довольно четко и стойко, годы проведённые у микрофона хорошо прослеживаются в твёрдо поставленной речи. Наложить бы под голос музыку, да заслушаться можно.
— Обещаю, — Саяка слегка тряхнула одноклассницу.
Былая мелодичность туманом растворилась в голове у Эвет. Странное чувство на секунду скрутилось в животе, тут же поднимаясь к горлу, обрастая там густым комом. Эвет захотела его выкашлять, выплюнуть небрежными словами, но он сковал голосовые связки.
Мерзко, вязко, противно.
— Верю, — речь была хриплой, Эвет заправила кулон под ворот футболки, смотря на Саяку немного другим взглядом. — Будешь йогурт?
***
— Слу-ушай, никогда не думала изменить имидж? — Джунко небрежно рассматривала ткань чёрной рубашки со внешней и внутренней стороны.
Эвет раскинула руки в стороны, позволяя лучше себя оглядеть. Под низом оказалась пастельная футболка, чистая, без принтов, плотно заправленная в громоздкие штаны. Эношима отпустила рубашку и присела, кажется, пытаясь сосчитать все карманы на нижнем элементе одежды.
— А что, всё так плохо? — Эвет покружилась вокруг своей оси, игриво качнув бёдрами, на что Джунко громко прыснула.
— Нет, ну зачем тебе столько карманов, а? — она попыталась отстегнуть один из них.
— Когда работала таскала там всякие инструменты, ножи, — Мацу опустила руки, когда Джунко выпрямилась, и засунула их в одни из многочисленных карманов.
— Ножи? Звучит жутко!
Эвет обиженно отвернулась, сложив руки на груди. Вот уже минут пять она пытается отвести Аой и Джунко на общее собрание в столовой, но разговоры о моде и всяких стереотипно дамских штучках оказались интереснее. Было бы даже непринуждённо, если бы не прицел камеры, который въедчиво целился прямо в них, готовясь выстрелить в любой момент.
И Эвет не сомневалась, что такое оружие окажется огнестрельным.
— Спортивная одежда, вообще-то, удобнее любой другой, — Аой язвительно показала язык.
— Не понимаете вы всей прелести платьев и юбок, чёртовы пацанки, — Джунко надула губы и они с Аой начали немую перепалку, показывая друг другу гримасы.
— Платья мне никогда не шли, сколько не носила, — Эвет громко откашлялась в локоть, чем привлекла внимание. — Мы идём на общий сбор?
В коридорах общежития пахло по-особенному, не так, как в обычных, коих по всей академии тысячи. Пахло тепло, пахло
домом, хоть они здесь точно впервые. Воздух тут согревал отдельные уголки души, внутри что-то необычно трепетало и Эвет не могла это объяснить. Становилось хорошо-хорошо.
Но душевное спокойствие вдребезги разбивалась о скалы металла, когда в барабанных перепонках зазвучал механический смех и страх закрался под каждую мышцу, неприятно покалывал и пёк изнутри. Что-то неприятно кольнуло в затылке и Эвет со льдом в глазах посмотрела на дверь перед собой. Вдох-выдох, не время для эмоций.
— Вы же ещё не видели столовую? Она огромная, вам понравится!
Но стоило только дверям скрипнуть, как перед компанией девушек выскочил парень, размашисто жестикулируя, отчего даже Эвет, стоящая позади всех, отшатнулась.
— Вы опоздали на две минуты! Очень неприличная черта характера, не допускайте такого больше!
Ноздри расширились, губы чуть искривились, как будто на языке вертелся неприятный, противный вкус. Льдинок в янтарных глазах стало больше, они готовы были сыпаться из них дождём.
«А ты в развитии, видимо, опоздал».
— Извини, мистер Староста, — Эвет проскользнула мимо Аой и Эношимы, столкнувшись взглядом с чужими, алыми, полными амбиций и бесстрашия глазами. — Прости, что мы не такие
гении как ты и секунда в секунду приходить не можем.
Эвет сделала "щенячьи глазки" лицезрея то, как напряглись мышцы на чужом лице. Губы, как и кулаки, оказались плотно сжаты, словно сдерживали потоки огненной агрессии, чтобы не плеваться ею, словно дракон. Киотака молчал, но делал это особенно зло и обиженно, поэтому Эвет поспешила уйти, невольно прикрываясь руками.
— Я не гений! Так может каждый, и вы можете! — взвыл он напоследок.
«Его это задело».
Мацу схватилась за стоящий в стороне стул и с громким скрипом его ножек о плитку перетащила ближе к столу, да так, что на полу однозначно остались следы.
Собрание шло своим чередом, долго и нудно. Хотелось прикрыть глаза, представить море и уплыть, а лучше - утонуть к чертям. Взгляд скользил от человека к человеку; в их компании было явно заметно пропажу. Пропажу в лице Кёко Киригири, отчего Эвет спокойно не сиделось. Руки то оказывались в карманах, то в волосах, но на столе, но нигде не находили себе места.
— Как думаешь, — рядом послышался чей-то тихий, даже печальный голосок. — С Кёко всё в порядке?
Чихиро сидела совсем рядом, всего нескольких сантиметрах. Выглядела она поспокойнее: костяшки больше не белели, русая макушка не пыталась спрятаться в блузке. Но её взгляд окутывал теперь другой страх, вернее сказать, и не страх вовсе. Волнение.
«Как бы с нами всё было в порядке».
— Я уверена, она цела и невредима, — Эвет потрепала одноклассницу по голове. — Кёко не из тех, кто даст себя в обиду.
На щеках Фуджисаки залегли красные тени и она спешно отвернулась, бормоча себе что-то под нос. Эвет тоже отстранилась, теперь вглядываясь в собственные руки на столе, будто пытаясь что-то отыскать в росчерках вен на запястье. В них пульсировало неопределённое чувство.
Скрип двери не заставил встрепенуться или взмыть вверх со стула от неожиданности. Эвет ждала, ой как ждала её появления, ждала пустого запаха и пустых блеклых глаз перед собой. Киригири заставила долго подождать.
— Вы тратите время на переговоры впустую, — зашагала она легко, почти невесомо и почти бесшумно.
Почти, потому что чужие недостатки никогда не укроются от богатых на критику и соперничество глаз. Невысокий каблук слишком резко стучал, словно из него хотели выбить всё ненужное; получалось. Ни единой эмоции, ни единого зажима, одна лишь пустота шлейфом.
Эвет оглянулась и поняла: немногим было дело до этого. Немногим.
На поверхность стола, тихо шелестя, опускается листок, Эвет первая приподнимается и смотрит: карта. Серые чернила расписывали план школы и Мацу была готова поклясться, что это точная копия Пика Надежды. Она выучила эту карту как стишок в первом классе – зазубрила.
— Это значит... — Макото схватился за капюшон своей кофты, снова и снова бегло осматривая листок.
— Мы находимся в «Пике Надежды», — как приговор.
Эвет не уверена, можно ли столько раз вспыхивать гневом за день и не вредно ли это для нервных клеток. От других она чувствовала отторжение, неверие, а от себя – чистую злость. Обида, страх.
Но всё победно застилал слой гнева.
«Значит, уроды из этой школы держат меня взаперти».
Запахи, Эвет чуть ли не впервые проклинала своё острое обаяние, ибо черепушка трещала по её тонким швам не только от эмоций, но и от них в придачу.
Индивидуальность людей иногда завораживала, а иногда пугала, ведь каждый пах абсолютно по-разному. Но ничто не пугало сильнее, чем отсутствие запаха.
— Хорошая работа, — слащаво промолвила Эвет, откинувшись на спинку стула.
Киригири молчала. Как неожиданно.
***
Глаза закрывались, ресницы, казалось, прилипали друг к другу и это подливало бензина в огонь раздражения. Сном Эвет всегда пренебрегала, считая человеческую потребность банальной слабостью. Но на уступки своему организму иногда всё же приходилось идти.
И, чёрт, как же хотелось спать. Столько всего нужно обдумать.
Челюсть сводил зевок, но Эвет не открыла рот, затолкав его обратно в горло, стоило ей только увидеть чужой силуэт, неспешно удаляющийся в свою комнату. Она прислонилась к своей двери пытаясь разглядеть табличку и лучше бы она этого не делала. Уже тошнит от этого имени.
Эвет вваливается в свою комнату, наслаждаясь запахом внутри — родной, мягкий, если бы к нему можно было прикоснуться. Заслоняющий мысли, кроме одной, которая должна была быть вписана в Библию.
«Твоя скрытность тебя погубит,
Кёко».
