champagne problems

      В этот раз сон срубил сознание на корню, грубо дёргая переключатель между грёзами и реальностью. Свербящая, почти колющая под кожей тревога иногда всплывала, заставляя глаза дёргаться под сжатыми веками и хмуриться до острых складок. Мозг больше не воссоздавал никаких образов, бросив разум в пустое небытие. Это как находиться под толщей воды, то всплывая ближе к свету, то балластом погружаясь в пучину темноты и холода. Но любой, даже самый глубокий сон не помешает почувствовать кружащую совсем рядом опасность.       В комнате повеяло чьим-то присутствием, покрасневшие от сна глаза распахнулись, тело машинально вскочило, послышался скрип лезвия об железо.       — Доб- эй, эй! — рука с ножом в тот же миг замерла и, проморгавшись, Эвет увидела перед собой знакомый медвежий силуэт. — Я же просто хотел пожелать доброго утра!       Понадобилось около четырёх секунд чтобы окончательно проснуться и понять, что происходит. Ну, для полного понимания понадобится чуть больше времени, ведь до сих пор было неясно, какого беса этот железный конструктор делает тут, в запертой комнате. Быстро сложив нож обратно в своеобразные "ножны" в кулоне, Эвет отодвинулась подальше, к спинке кровати, не сводя глаз с робота напротив.       Продемонстрировала кукловоду своё секретное оружие, замечательно.       — Если бы не увернулся — то пришлось бы тебя наказать за причинение вреда директору! И, весьма интересные вещицы хранишь в кулоне, стоит признать.       — Что ты тут забыл? — охрипшим голосом по слогам проговорила Мацу.       — Ох, знаешь, я хотел вместо школьного объявления разбудить вас лично!       На некоторое время в комнате повисла абсолютная тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием.       — Ну?! — внезапно повысил свой механический тон Монокума. — Где реакция?! Что насчёт там "у-а-а!" или "ты так меня напугал"? Ты робот намного больше, чем я!       Монокума изобразил грусть, поднеся свои металлические лапы к мордочке, утирая невидимые слезинки.       — Но, знаешь, после того, что вы устроили там ночью, я просто не могу на тебя злится, — картина вчерашних событий в голове была ещё свежей и это заставило Эвет скривить губы. — Дам тебе один совет прямиком из моей мудрой пасти: ты уже близка к развилке, умей выбирать.       Рассмеявшись в своей привычной манере, Мономишка развернулся и подался в направление, известное лишь ему одному. Эвет потёрла руками лицо, пытаясь собрать в голове фрагменты произошедшего воедино; взбодрится получилось молниеносно, даже без душа. В животе стянулись ледяные цепи; то ли нервная, то ли предвкушающая улыбка окрасила розовые, слегка покусанные губы.       Сегодня — день икс. Сегодня некая расплывчатая черта должна быть перешагнута.       Вспоминая вчерашнюю ночь, тело вмиг обросло иголками, переходя в боевую готовность. Сейчас они все соберутся в столовой, ещё не зная о трупе и, скорее всего, обнаружив потерю, пойдут в рассыпную её отыскивать. Горло снова укололо сухостью, а привычная пижамная одежда показалась практически удушающе жаркой, отчего Эвет даже оттянула её ворот, холодя кожу. Нужно воспользоваться коротким интервалом спокойного времени и утолить жажду. И еда, нельзя забывать есть.       Со странной ломкостью в ногах и скрипящим на зубах отвержением, Эвет собралась и вышла из своего лежбища, окунув себя в холодную воду и проделав уже привычный путь в столовую. Отворив дверь, Мацу могла поклясться, что её чуть не сбил с ног хлыст ударной волны. Бьякуя Тогами собственной персоной среди простолюдинов, с обеспокоенным лицом и слегка потрёпанным видом, вот же сказка.       Все выглядели поникше, задумчиво и крайне сонно, с тёмными следами на нижнем веке и покрасневшими белками. Видимо, их пробуждение было не менее интересным, чем пробуждение Эвет; Монокума пришёл ко всем. Зачем? По всей видимости, для того, чтобы игра началась слишком резко и неожиданно, холодным ветром в лицо неподготовленным умам. Голову сжала нервная мигрень, заставляя глуповато зажмуриться до цветных кругов перед глазами.       — Эвет! Ты в порядке? — первой на появление Мацу отреагировала, не удивительно, Аой.       — Монокума тоже заходил к тебе? — прохрипел голос Сакуры.       Вот и прямое подтверждение догадке. Эвет односложно отозвалась на оклики, боковым зрением фрагментами собирая образ блондинистого сюрприза. Кислый осадок их вчерашней потасовки застрял где-то в стенках черепа, неприятным привкусом попадая на корень языка. Что бы там ни случилось, сейчас они — партнёры, берегущие общий, одинаково очерняющий обоих секрет. Не впервой, но игнорировать шуршащую у висков неуверенность становится всё сложнее с каждой новой мыслью об их союзе.       Эвет запустила руки в волосы, слегка сжав ещё влажные корни на затылке. Войдя на кухню, желание утолить свои первичные потребности постепенно испарялось вместе с пузырящимся в гудящем чайнике кипятком; теперь даже он вызывал недоверие. Что уж говорить о зёрнах кофе или тостовом хлебе, где от каждой крошки слышался фантомный запах отравы, мгновенно исчезающий, стоит только принюхаться. В такие моменты по венам словно запускают давно известную программу, теперь усовершенствованную, доведённую то ли до идеала, то ли до безумия. Требующую полного подчинения, полного контроля и сосредоточенности.       Чувствуя себя мягкой игрушкой, доверху напичканной ватой, Эвет вышла обратно, бережно держа в руках дымящуюся чашку. Мысли о необходимости еды вытеснил запустившийся режим ожидания, держащий всё тело на низком старте. В их рядах уже яркими искрами прослеживались пробелы; точнее, их смешное количество можно было назвать одним сплошным пробелом. Возможно ли, что одновременно с их делом успели убить кого-то ещё? Например, того непутёвого дежурного или мальчика-счастливчика. Или даже…       Дверь в столовую снова скрипнула, обнажая силуэт вошедшего; Макото всё же жив, но точно так же обескуражен сквозняком свистящей пустотой. Его Эвет могла описать только названием его таланта: без каких либо особенностей и умений он всё ещё на ногах, впечатляет. Будет ли он способен раскрыть дело, не связанное с его эмоциями так сильно, как предыдущее? Бегло пробежавшись взглядом по слегка обелевшему лицу, Эвет зацепилась за оперение чужой стрелы, воткнутой прямиком между его сдвинувшихся бровей. Последовав за направлением, Мацу из под коротких ресниц взглянула на того, кто так усердно высматривает мысли, написанные у Макото прямиком на лобной кости. Что ж, мишень Бьякуи теперь кристально понятна; стоит заняться своей.       — Неужели убийство действительно снова произошло из-за кучки старых воспоминаний!       Эвет высвободила заправленные за уши пряди, позволяя им вихрями спадать на скулы. Их второй мотив действительно специфичен и способен оказать совершенно разный эффект на совершенно разных людях. Был ли он подобран для кого-то лично? Возможно ли такое, что мотив подбирают с целью дёрнуть за ниточки определённого человека, затолкав его на тропинку, на которой поворот назад уже не предусмотрен. В конце концов, вряд ли Аой или Макото в своей биографии то, что необходимо защищать ценой жизни.       — Не будь так уверенна в этом, — Эвет аккуратно взглянула на заговорившего Бьякую через призму своих рыжих волос. — Совершенно очевидно, что кто-то посчитал это важным. Судить чьи-то ценности, основываясь на своей точке зрения… Ты хоть понимаешь, насколько это опасно?       Бровь словно в судороге дёрнулась вверх. Какой-то праздник лицемерия сегодня, не иначе.       Но об этом определённо стоит поразмышлять. Логично будет думать, что человеку, совершившему убийство явно есть что скрывать; даже если убийство произошло под аффектом. Нужно выделить, у кого из одноклассников в перспективе могут быть серьёзные секреты, требующие пролития чужой крови; более того, крови абсолютно беззащитного человека. Отхлебнув напиток, Эвет с трудом сглотнула из-за излишней горькоты, припоминая, что забыла положить в кофе сахар. Разглядывая ползущие по стенкам чашки разводы, она смутно услышала слова Бьякуи о том, что им нужно разделиться через толщу собственных скапливающихся рассуждений.       Кого могли сначала поддеть, используя видео с дорогими людьми, а потом необточенным стеклом вонзить компрометирующую информацию прямиком между рёбер?       Рука, сливающая содержимое чашки в умывальник дрогнула, вспоминая о последовательности своих мотивов.       Право вето и… это. Чего кукловод хочет лично от неё?       Закрутив кран, Эвет поставила чашку на место, тут же придержав, когда та собиралась упасть и вышла в коридор, замечая, что все уже разбились по группкам для поиска пропавших. Выдох свистнул сквозь щель меж зубов; ну и пусть, сейчас нужно сосредоточится на нынешнем положении дел. Кем надо быть, чтобы при таком количестве дополнительной информации и поблажек не суметь вычислить преступника? Точно не тем, кем Эвет себя искренне считала. Пора действовать.       Скрип твёрдой подошвы о пол приближался к проходу на второй этаж. Бьякуя, взявший на себя торжественную роль ведущего этой, по его словам, игры, явно будет ошиваться где-то рядом с местом преступления. Оптимальным решением будет пройти мимо него – вглубь второго этажа, откуда можно будет наблюдать за разворачивающейся картиной издалека. Возможно, к такому выводу придёт и сам убийца; в горле слегка запершило, но кашель так и не вышел за его пределы. Прикасаясь к ступеням, ботинки больше не скрипели, а одежда не шелестела. В ушах застучали фоновые звуки, собранные со всей академии.       По мере приближения запаха хлорки и мешающегося с ней того, к чему категорически нельзя приближаться, Эвет сильнее напрягала все пять чувств, активно потряхивая и шестое. В какой комнате будет лучше всего затаиться: в одном из классов, поближе к раздевалкам? Проскальзывая мимо них, взор ухватился за привычные, оглаженные мягким светом волосы, теперь чуть спёртые у корней; как и предполагалось, он тут. Бьякуя не услышал шагов, но смог отреагировать на ощущение чужого присутствия: как-то слишком резко метнулся прогретым на солнце взглядом и так же быстро остудил его, опознав явно не того, кого ожидал увидеть. Эвет замерла в полушаге, борясь с неосознанной скованностью, пока не поймала момент, когда зрачки Тогами дёрнулись в сторону, показывая направление. «Здесь тебе делать нечего, твоё место там», – прочиталось в переливах на акварельной поверхности его сетчатки.       Сразу последовав по проложенной дороге, Эвет быстро вспомнила, что там находится библиотека. Разбуженное шестое чувство вытачками шелестело о том, что в лёгкие нужно набрать как можно больше воздуха, чтобы в какой-то момент не потерять сознание от его нехватки. Возможно, присутствие Эвет в библиотеке нужно не только потому, что в любом другом месте она будет мешать Бьякуе. Возможно, это лишь засоряющие мозги домыслы, которые выдаёт полу задушенная инфантильная часть; рот заполнился приторно-горьким привкусом недавно выпитого кофе и чего-то ещё.       Как бы то ни было, когда скрипучая дверь библиотеки под руками Эвет открылась практически без шума, абсолютно все процессы в голове приостановились и оказались поглощены пропастью в желудке.       Первое, что даже не бросилось, а влетело в глаза — та самая папка о серийном убийце, открыто лежащая на столе библиотеки. Бьякуя к таким вещам относится бережно и ни за что бы так просто не бросил важную улику. И на образовавшиеся вопросы тут же ответила вторая замеченная вещь: затаившаяся в самом углу Киригири Кёко.       Запасной воздух действительно пригодился. В одночасье из атмосферы будто выкачали весь кислород, оставив её обитателей травиться тухлым углекислым газом. Казалось, что нечто настолько яркое должны были прочувствовать всё в радиусе пятиста километров, но на фарфоровом, отливающем безразличии лице Киригири не читалось смятения. Она не двигалась, но и не замерла — её мышцы находились в привычном расслабленном состоянии, словно совсем не ёё только что застали врасплох за подозрительным занятием. Испещрённые бледными загадками глаза даже не дёрнулись в сторону, не попытались хотя бы боковым зрением определить вошедшего; только плечи в чёрном пиджаке слегка расправились, соединяя лопатки.       Эвет на секунду показалось, что в её голове произошёл разрыв сосудов, провоцируя кровоизлияние в мозг.       Но, нет, она жива и вполне себе смогла услышать разбудивший её от шокового наваждения звук, исходящий от монитора.       — Кхм-кхм, спешу сообщить, что для удобства расследования, все запертые ранее двери теперь открыты!       Мацу пару раз моргнула, чувствуя фоновое жжение в глазах. Ноги вновь ощутили почву, когда короткие ногти указательного и среднего пальца впились в запястье другой руки, спрятанной за спиной. С такими условиями и Бьякуей, стоящим на низком старте, тело найдут через считанные минуты. Вспоминая свои рассуждения о том, что Тогами не просто так своим взглядом проложил дорогу до этого места, в груди словно сдулся воздушный шарик. В них была правда: он указывал на расположение мишени; как всё удачно, однако, сложилось.       После звонкого голоса монокумы висящая тишина стала в разы отчётливее. Уловив это, Эвет красноречиво посмотрела на Кёко, почти естественно склоняя голову набок.       — Что ты тут делаешь? — «мы искали тебя» потерялось в ямках на закушенной губе; в своей обычной манере Эвет никогда бы так не сказала.       Нужно просто придерживаться себя и показывать те черты, которые она уже успела увидеть. Киригири по-прежнему смотрела на раскрытую папку, но уже не читала текст, а, скорее, просто скользила взглядом по своим мыслям.       — Мне нужно было закончить тут дела, — её сухой ответ раздался как всегда неожиданно.       Готовясь тут же притупить вспыхнувшее раздражение, Эвет с удивлением заметила, что кроме этого шершавого трения в груди стало как-то чересчур тесно, словно свободное место заполнило нечто, до этого там не появляющееся. Как бы то ни было, сейчас весь внутренний негатив надо сглотнуть не скривившись: если слишком явно выражать неприязнь, то можешь слишком сильно отпечататься в памяти. Разжав челюсти и повернув тело полностью в сторону собеседницы, Эвет слегка согнула шею, пусть её так и не удосужили ответного взгляда.       — Похоже, нас ждёт нечто действительно серьёзное, — после этой фразы желание прикусить губу увеличилось, ведь в такой навязчиво загадочной манере всегда изъяснялся Бьякуя.       Никакой внешней реакции не последовало, кроме, разве что, небольшой суетливости в пальцах, которые, как показалось, бесцельно перевернули страницу. Фокус внимания Кёко уже давно сместился со чтения, но её восприятие реальности было как никогда стойким. Всегда казалось, что она и не слушала того, что ей говорят, но это не так — простая уловка, чтобы собеседник ослабил свою осторожность. Ноздри расширились и слишком шумно втянули воздух, отчего пришлось замаскировать этот звук шарканьем подошвы по полу.       — Нам нужно найти остальных, — Мацу теперь стояла вполоборота к двери, стараясь не отворачивать корпус. — Не поможешь?       — Я ещё не сделала всё, что хотела тут сделать, — на этот раз ответ не заставил себя долго ждать, будучи коротким и ёмким, почти что заготовленным.       Сдержав в себе презрительных хмык, Эвет окончательно развернулась и, ещё раз мазнув взглядом по папке, скрипнула дверью. Оказавшись вне чужого поля зрения, её брови выпрямились, а их внутренние углы прорезали на коже складку. После общения с Киригири всегда чувствуешь себя то ли высушенным, то ли переполненным; и что хуже, непонятно. Мацу предполагала, какие ниточки её души при этом дёргаются, но вот почему дёргаются с такой силой – непонятно.       В любом случае, почему Кёко вообще читала про Сё? Уже успела увидеть труп? Библиотека тянула к себе, предлагая вернуться, преследуя непонятную цель, но не успела Эвет поддаться соблазну, как мысли раскололись от очередного напуганного крика. Должно быть, уже нашли. Борясь со скованностью в груди, Эвет быстрым шагом пошла на звук, остановившись у женской раздевалки. Макото сорвал голос и под хриплую тишину из раскрытой настежь двери ей в глаза смотрело новое дело: дело об убийстве Чихиро Фуджисаки. По горлу тяжело покатился ком; видеть мёртвое тело ночью и видеть мёртвое тело днём, оказывается, весьма разные вещи. Сгустки темноты не позволяли увидеть всех деталей, от которых сейчас к горлу подступала умело сдерживаемая желчь. И, Господь, почему трупы должны так вонять?       Объявление о находке тела стягивает остальных учеников на место преступления и Эвет сбивает своё дыхание, смотря на мертвое тело выпученными глазами. Уже знакомый хаос запахом, звуком и тяжестью сплетался с их разумом, перебивая собой способность рационально мыслить. Как хорошо, что стрессоустойчивость, это как езда на велосипеде — если хорошо обучишься, то будешь уметь всю жизнь. Взгляд аккуратно бродил по скопившейся вокруг трупа толпе.       — Чёрт... Я не смогла защитить её.       — Ещё одна жертва!       Глаза Киотаки растекались дорожками слёз, застывающих на линии его скул. В зрачках Сакуры читался крах, полный рухнувших пеплом надежд, от искренности которых внутри не могло ничего не дёрнуться. Эвет может видеть очертание копья, пронзившего их в самую открытую, склонную к уязвимости точку; очень вряд ли, что кто-то из них убийца. Конечно, без дополнительной проверки никак, но баллы подозрительности они получают только из паранойи, шёпотом ласково касающейся уха. Косым взглядом очерчивая напряжённую линию челюсти Огами, вслушиваясь в исходящий от неё запах лилий, Эвет почти упустила тот момент, когда прямо возле её головы вздёрнулась знакомая смуглая рука, указывая вперёд.       — Смотрите, на стене...       Признаться, написанная кровью надпись «Кровавая лихорадка» немаленькими буквами не могла долго оставаться вне поля зрения. Слегка двинувшись в сторону от резких движений Аой, Мацу перевела взгляд на стену, закусывая кутикулу на большом пальце; когда смотришь на кровь, сложнее убеждать рецепторы, что не слышишь её запаха. Киригири же совсем недавно убедилась в том, что именно Убийца Сё оставляет после себя такой след. Взгляд быстро нашёл мягкий профиль лица в толпе, пытаясь зацепиться хотя бы за намёки на реакцию.       — Не думаю, что это предсмертное послание. Слишком оно... эксцентричное... — внутри вздулось месиво из разочарования и зачатков обиды.       — Ребят... — подал голос пришедший в себя Киотака. — Мы же где-то уже слышали эту фразу, верно?       Раздевалка на несколько секунд канула в абсолютную тишину, словно все в одно мгновение оказались под водой и эту тишину в порошок стёр испуганный выкрик Ясухиро.       — Убийца Сё!       Солоноватый запах выступившего пота впитался в стены комнаты, становясь её неотрывной частью. Взгляд ещё раз заинтересованным бризом прошёлся по округлённым чертам лица Кёко, чувствуя под собой только лёгкие складки на бледном подбородке. Думает, но не делится мыслями; даже на суде она только и делала, что подталкивала остальных, в частности Макото, к правде, до которой догадалась ещё в самом начале. Эвет и сама невольно нахмурила брови, пытаясь через светонепропускающие шторы заглянуть в чужой умственный процесс дабы понять, как он работает. Разве человеку, который верит только себе не будет проще и надеятся только на себя? Откуда у неё такое особое отношение к правде?       Нос небрежно приласкал новый запах, застывший в дверях. Свои наблюдение пришлось прервать, потому что пришедший человек, как выяснилось, очень важная фигура в этом деле. Токо заслоняла себя тонкими руками и сбивчиво то кричала, о шептала себе под нос что-то нечленораздельное до тех пор, пока не свалилась на пол. Эвет левым плечом почувствовала чужую ухмылку, адресованную бессознательной девушке и и потёрла ключицу, пытаясь согнать оттуда щекотку. К побледневшей Фукаве подлетела Аой, несильно хлопая ту по щекам.       — Ах да, точно. Она же говорила, что от одного вида крови постоянно падает в обморок.       Слово «постоянно», кажется, резануло слух только Эвет. И как такая хрупкая школьница с гемофобией могла перерезать столько мужчин, оставаясь незамеченной? Звучащие в памяти слова Бьякуи казались всё менее правдивыми до тех пор, пока привычный тухлый запах с неприятными оттенками жёлтых роз вдруг не завращался, словно ураган, проходя какую-то странную трансформацию. Кровоток на несколько мгновений замер, ведь на глазах раскрывалось не виданное ранее зрелище: без какого либо внешнего вмешательства запах, исходящий от человека изменился.       Эвет снова поднесла ладонь к губам, чувствуя, что сейчас может снять себе скальп и не почувствовать этого. Она узнала эту вонь, одиноко бродившую по коридорам второго этажа не так давно. Никакие эпитеты не способны описать то, что сейчас улавливал нюх даже через плотно зажатые между пальцев ноздри. Мацу могла поклясться, что от неё череп сейчас штукатуркой стирался и оседал у висков, провоцируя в них болезненные пульсации. Наверное, это то, что чувствуют люди, стоящие возле активно разлагающегося трупа; такой запах весьма подходит серийному убийце.       — Ну давай же, просыпайся! — сидящая на коленях прямо рядом с источником смрада Аой, казалось, ничего не чувствовала.       Не успела Эвет засомневаться в себе, как не-Токо, будто по команде, резво подскочила на ноги, не показывая никаких признаков недавнего обморока. Вылезшие из кос фиолетовые пряди обрамляли лицо, которое совершенно точно не могло принадлежать Фукаве. Слишком длинный язык выглядывал из приоткрытого рта, глаза словно стали моложе и неотрывно смотрели на труп сквозь повисшую перед ними запотевшую призму. Этот человек действительно был другим.       Эвет поборола желание зажмуриться и согнать все на обман зрения, из лекций о психиатрии вспоминая, что такие изменения свойственны диссоциативному расстройству личности. Человек может по щелчку пальца измениться вплоть до внешних признаков, походки, голоса и, как оказалось, запаха. Если брать во внимание, что раздвоение обычно происходит в раннем детстве из-за пережитого насилия, то Убийца Сё мышлением должна быть как минимум на несколько лет младше их всех. Это уже можно было прочитать по её абсолютно хаотичным движениям и по-детски восторженному выражению лица. Ну и ну, кому расскажешь – не поверят.       — Ой… Что с тобой?       Ответом стал странный, отдающий пустым ребячеством и заострённым наконечником кинжала смех. Прохладные мурашки снова огладили предплечья: быть совсем рядом с серийным убийцей, признаться, не самое удовлетворительное занятие. Выплёскиваемая из её расширевшегося рта бессмыслица сменяла лица одноклассников на ещё более недоумевающие, но всё ещё без доли того осознанного ужаса, который могли испытать только те, кто знал правду. Должно быть, Бьякуе было крайне тревожно жить с этим знанием совершенно одному; отчасти поэтому они и развернули эту сцену.       — Она, должно быть, очень сильно ударилась головой, когда падала…       — Мы с Киотакой отведём её в комнату!       Пока время всех остальных терялось на пустые разговоры, источником которых как всегда становился Бьякуя, размышления волнами накрывали друг друга, осматривая подозреваемых. Со счетов спускать никого, пожалуй, кроме Тогами, нельзя. Такие строгие, как под линейку начерченные мысли были отдалённо близки к мыслям какого-нибудь зазнавшегося детектива, отчего губы на пару секунд прижались друг к другу сильнее. Признаться, как бы мерзко от этого ни было, из такой точки зрения можно вылепить самый прочный туннель к правде, без которой, как только что сказала Киригири, дни их будут сочтены.       Наблюдая за чужими скрещенными руками, внимание снова привлекли перчатки – такие выразительные, тёмными пятнами стелющиеся перед глазами. При взгляде на Кёко невозможно не задуматься о них, как об идеальном дополнении к её обвешенного загадками образа; последний гвоздь в гробу, честное слово. Говоря про их предназначение, первым приходит в голову самое очевидное – не оставлять следов своих пальцев, но имеет ли это смысл в их положении? Никто всё равно не сможет снять отпечатки; если, конечно, кто-то не скрыл от них такого умения. Так какой же в них смысл?       Что может быть постыдным секретом Киригири?       Одинокий монолог внутри собственной черепной коробки растягивается во времени настолько, что Монокума успевает передать свой файл и оставить их разбираться с расследованием самим. На руки его принял Бьякуя, и эта роль добросовестного лидера заставляла бережно прикусить кончик языка, чтобы не рассыпаться в насмешках этой наигранной до абсурда ответственности за чужие жизни. Но в моменте одно простое осознание сколом разбитой бутылки полоснуло затылок: все остальные вообще не в курсе того, кто такой Бьякуя. И, вживаясь в свою роль невиновного, она тоже не должна смотреть на такое подозрительное поведение сквозь пальцы.       Сощурив задержавшийся на светлой шевелюре взгляд, Эвет прикрыла грудную клетку скрещенными руками и дождалась момента, когда папка с официальным описанием дела возьмёт кто-то другой. Если он хочет играть в свои бесячие игры то он это получит; только с небольшим напоминанием о том, что главным профессионалом в таких делах всегда был далеко не он сам. А то, кажется, он много чего позабыл из их общего прошлого.       Когда Файл Монокумы оказался в слегка влажный ладонях Макото, Эвет перебросила взгляд через его плечо, слегка прикрывая глаза, чтобы прочесть мелкий шрифт.       «Жертва: Чихиро Фуджисаки. Время смерти: два часа ночи».       В животе осело странное волнение от мысли, что она совсем немного разминулась с убийцей. В любом случае, и преступник, и жертва покинули свои комнаты ночью, нарушив предложенное в их группе правило отбоя. Оно, конечно, не было прописано в их электронных карточках, но значило достаточно много для тех, кто белеющими пальцами держался за коллектив, как за последний полузасохший росток безопасности. Это может пролить крупицы света на произошедшее; глаза снова впились в Сакуру, стоящую на страже мертвого тела.       В конце концов, они с Аой постоянно ошиваются в этой раздевалке. Имеет смысл ставить их под подозрение, как бы их окрашенные простотой лица не отражали бы саму невинность. Это сплюсовывает их баллы, выделяя их крайней подозрительностью.       Дочитав предложенную им информацию до конца, в поле зрения очутилась гантель – самое явное орудие убийства. Ну, это не мешало бы проверить: Эвет присела на корточки рядом с предметом, пальцами оглаживая и запоминая неровную рубчатую поверхность. Попытка приподнять гантель одной рукой увенчалась только напряжённой болью в плече; она весит немало, килограмм пять минимум. Нужно учитывать то, что далеко не каждый из них способен даже поднять такое, не то, что замахнуться и убить. Эвет распрямила ноги, стараясь лишний раз не смотреть на засохшее пятно крови; у Аой руки сильные, натруженные, что уж говорить о Сакуре с её титулом сильнейшего человека в мире.       — Я всегда пользуюсь этой раздевалкой, а теперь она стала местом смерти Чихиро… — голос послышался, по ощущением, откуда-то из потолка, поэтому Эвет пришлось запрокинуть голову, чтобы углядеть поникшее лицо Сакуры.       — Да, это очень неприятно, — уголки губ скривились в тоскливой улыбке, не отражающей особого доверия. — Но, кто знает. Может, её убили в другой месте и перенесли сюда.       Сакура вздохнула с каким-то странным отрицающим звуком и Эвет слегка склонила голову на бок, открывая себе полный обзор на черты её загорелого лица.       — Это бы не составило труда, но всё же… — её глаза сомкнулись на несколько секунд. — Я думаю, что она пришла сюда сама, по своей воле.       — Почему? — периферийным зрением Мацу уловила очертания волнистых пепельных волос и постаралась больше не упускать их из виду. — Я слышала о том, что она хочет стать сильнее, но зачем приходить посреди ночи?       — Я думаю это из-за того, что днём мы с Аой практически всё время находимся тут, — её глаза неосознанно обогнули комнату в поисках ушедшей подруги. — Мы не раз приглашали её пойти с нами, но она ни разу не появилась.       — Получается, она стеснялась настолько, что пошла одна, нарушив правило отбоя? — Эвет приложила большой палец к губам, смутно понимая, к чему клонит собеседница.       — Возможно. Но я не могу представить себе, что она пошла бы куда-то одна, — скрестив руки на груди, Сакура развернулась спиной к охраняемому трупу. — Она специально упоминала, что не может начать работать над собой в одиночку.       Кивнув то ли Сакуре, то ли в пустоту своим догадкам, Мацу аккуратно обошла пятно накапавшей крови, бегло отмечая, что на этом месте ранее лежала голова Чихиро, и наконец-то приблизилась к трупу. Для поступления воздуха пришлось слегка приоткрыть рот: рвотные позывы от такой близости к трупному запаху ёрзали в животе всё сильнее. Так или иначе, нужно убедиться, что рана на затылке по форме совпадает с гантелей, попадающей под описание орудия убийства. Обвив руку вокруг шеи покойной Чихиро, Эвет нащупала влажные неровности и попыталась сравнить их с формой гантели; полное попадание, её точно убили этим. Пошарив руками по остальным частям тела, Мацу сделала широкий шаг назад, облегчённо вдыхая более свежий воздух. С чувствительным обонянием очень тяжело расследовать убийства.       И всё же, что-то не так с этой комнатой. Повторно напрягая все свои шесть чувств, Эвет улавливает только искристое эмоциональное напряжение со стороны Мондо, странный запах ковра, что перебивается надоедливой вонью крови и странный, неуместный плакат, запачканный ей же. Жаль, что до этого в раздевалке никогда не доводилось быть; но есть человек, который должен был заметить эти странности.       — Сакура, — в упор глядящая на труп Огами, быстро обернулась на оклик. — Этот плакат всегда тут висел?       — Я, если честно, на него особо не смотрела, — тем ни менее, при взгляде на стену между её бровей тоже залегла недоумевающая складка. — Но тут есть и другая странность: я совсем недавно пролила на ковёр протеиновый кофе. Там осталось пятно, которого теперь нет.       Несформированные догадки мыльными пузырями появлялись и лопались от малейшего касания руки, пытающейся их поймать. Эвет оглядела помещение ещё раз, замечая толкучку у выхода: Макото, по руку с Бьякуей, который с прикрытыми от самодовольства глазами что-то ему говорит, уходят из раздевалки. Несколько раз недоверчиво моргнув им вслед, Мацу разворачивается и тут же ловит Киригири, склонившуюся над трупом точно так же, как и сама Эвет минутами ранее. Не следует забывать про свою мишень.       Непринуждённость в языке её тела в который раз равноценно удивляет и злит до сверла в направленном на раскрытие лопатки взгляде; никакой реакции, хотя наверняка же чувствует, что за ней наблюдают. Поборовшись с секундной неуверенностью, Эвет преодолевает расстояние между ними и становится по правую руку от своей цели, почти игриво заправляя густую прядь за ухо. И всё равно не обратит внимания, пока с ней не заговоришь.       — Форма раны совпадает с формой гантели, — абсолютная нейтральность в голосе сопровождается изучающим любопытством во взгляде, следящим за каждым движением умелых рук. — Я это проверила. С орудием убийства мы точно не ошибёмся.       — Я тоже так думаю, — бросив какой-то просветлённый взгляд на тело, Кёко садится на корточки рядом со скамейкой, осматривая ковёр.       Эти ловкие движение зрачков точно не могли принадлежать обычному школьнику или даже простому любителю детективных историй. Это нечто натренированное, обточенное долгими годами, закалённое практикой; Мацу осталась стоять, почти завороженно смотря на «мишень» сверху-вниз. Есть в этом что-то околдовывающее, когда человек, как изнеженный солнечными лучами цветок раскрывается у тебя на глазах. Блики желтоватого света стекали вниз по слегка вьющимся на концах волосам, под лампами отблёскивающих нежно-фиолетовым, пока завешенные привычным туманом глаза терялись в белых ворсинках на полу. Эвет попыталась сглотнуть набежавшую на стенки горла сухость и собиралась привычно развеять застелившую их тишину.       — В этом деле очень важно тщательно осмотреть место преступления, — Кёко впервые за всю историю решила взять начало диалога на себя, отчего Эвет едва не поперхнулась набранным в лёгкие воздухом.       — Да… — сделав глупую паузу, Мацу пыталась нащупать в памяти полезные показание, которые ей уже удалось собрать. — Сакура говорила, что совсем недавно разлила на ковер напиток, а сейчас пятна нет.       — Ковёр не чистили, — тут же выстрелила Кёко, как будто строила весь разговор только для того, чтобы высказать это.       Брови снова приблизились друг к другу точно также, как и все клочками оборванные мысли собирались в цветастую кучу. Единственное, что становится понятным: одним местом преступления для качественного расследования не обойдёшься. Улики должны быть разбросаны далеко за пределами раздевалки, но Киригири почему-то никуда не торопится. Более того: ни разу не выйдя из помещения за всё время с объявления о находке тела она ведёт себя так, будто уже побывала везде и сразу, успев собрать ошмётки пазлов в картину на тысячу деталей. Дедукция Кёко словно способна перескакивать сразу через несколько ступеней на пути к ответу не подскальзываясь на своей же спешке.       Она же может оказаться запятнаной? Конечно, как и все они, может, но эфемерный сгусток чего-то, сотканного явно не из логики, отчаянно пульсирует и сопротивляется этой мысли даже сильнее, чем сопротивлялся идее о том, что убийцей может оказаться Аой, Сакура или даже Бьякуя. Эвет привыкла верить себе, поэтому приняла это чувство как факт, пусть и то, что зовётся интуицией, в глазах других было наделено слишком малой силой. Но никто из этих самых других лучше Мацу не знал, что самые сложные в их мире вещи как раз таки шли вразрез с логикой и всякой нормальностью, идущей по руку с ней.       В рейтинге подозрительности Киригири, пока что, оседает в самых низах.       Расфокусированный взгляд снова неосознанно вернулся к плакату; начинало казаться, что под запятнавшей его кровавой коркой скрывается больше правды, чем они все разом смогли вынуть друг из друга.       — Ты на правильном пути, — не разрешив себе вздрогнуть, Эвет повернулась к встретившему её взгляду, смотрящему снизу-вверх.       Возможно, чувство времени окончательно рухнуло под тяжестью мыслительных процессов и Эвет пусто пялилась на плакат настолько долго, что даже Кёко обратила на это внимание; как иначе объяснить эту на голову не налезающую разговорчивость? Захотелось найти ближайшее зеркало и оглядеть себя с ног до головы, чтобы понять, какой предмет одежды можно использовать как амулет, под влиянием которого Киригири балует тебя своим вниманием. С непривычки зудящая шершавость внутри сменяется смолистой гладкостью, отчего хочется тряхнуть головой и привести себя в чувства.       — Как ты думаешь, кто… — договорить Эвет не смогла ещё до того как её перебили, потому что разом сменившееся настроение, теперь больше походящее на подожженный фитиль кольнуло её в самое основание шеи; что-то между ними резко переменилось.       Возможно, воздух потяжелел или температура упала на несколько градусов; Эвет не знала, она просто это почувствовала. Как будто твои ноги только что увязали в теплом пляжном песке, а через секунду ты стопами чувствуешь холодную, омертвевшую землю выжженного поля. Спина Кёко покрылась напряжением, привычная полудрёма ярким всплеском сошла с её лица, обнажая пылающие узоры внезапного осознания с вкраплениями гнева. Это выражение лица полоснуло чем-то отвратно знакомым по пустому желудку.       — Эвет, — внутренности снова волной окатила дрожь. — Ты была в этой раздевалке раньше?       — Нет, не доводилось, — ответ вышел слишком механическим от недоумённости.       — И за время расследования ты не была там? — рука Кёко небрежно, но весьма четко указала на пространство у шкафчиков, куда она уже успела переместиться.       — Нет, я была в других углах, — Эвет повела нахмуренным взглядом вниз, явно пытаясь что-то вспомнить. — А что там?       Киригири не ответила; разве что, едва заметно мотнула головой, опуская тему. Изнутри зачесалось что-то тревожное наблюдая за тем, как теперь изменился её ранее наколотый спокойствием взгляд. В радужке промелькнуло нечто обгорелое и мрачное, не принимающее блики света и вообще какой-либо свет. Это было менее похоже на Кёко: оно в одночасье перекрыло всякий доступ к её запахам, обрезая кружево, сплетённое из собранной о ней информации. Она снова закрылась, причем, с оглушительно громким хлопком. Такое же не происходит без причины? Эвет сделала что-то не то?       Что произошло?       — Так вот, — Эвет тихо прочистила горло, обещая себе вспомнить и подумать об этом потом. — Как ты думаешь, кто убийца в этот раз? Раз уж мы делимся догадками, то я нахожу очень подозрительным Бьякую, потому что…       — Зачем ты мне это говоришь? — Киригири резко выпрямила ноги, едва не создав взрывную волну. — Я имею ввиду, ты сама говорила о том, что не хочешь со мной сотрудничать, пока я не скажу свой абсолютный талант.       Эвет не могла заглянуть в её отвёрнутое лицо, но поймала себя на том, что ни за что на свете не хочет этого делать. Теоретически, это не сотрудничество, ведь по договору с Бьякуей она должна наблюдать за тем, как Кёко ведёт расследование; хотя, на деле, из этого можно извлечь гораздо больше пользы, чем с мнимой безопасности от крыла этого придурка. Киригири не стоит знать ни об одной из этих мыслей.       — Планы изменились, — очистив свой тон от шока и непонимания, Эвет снова стала звучать собой, с привычной ноткой хитрости и отзеркаливания собеседника.       Киригири развернулась обратно, но увела взгляд куда-то в противоположную стену. Её ноги напряглись и Эвет сразу прочитала в этом намерение уйти; причём, не беря никого с собой.       — К сожалению, мне надо закончить дела, не связанные с этим расследованием, — её пальцы огладили юбку, на секунду потерявшись в кармана. — Но я уже успела сказать тебе всё нужное.       И, действительно, Киригири как-то слишком твёрдо зашагала к двери, обрубая всякие надежды задержать или увязаться вслед за ней. Будто знала, что Эвет категорически нельзя терять её из поля зрения; а что, если в действительности знала? Мацу легко тряхнула головой, сгоняя налёт паранойи и чувствуя поднимающуюся к горлу защитную агрессию. Мало ли, что стукнуло в голову. Но этот взгляд полных сухого льда и непонятное желание прекратить расследование на его середине вообще не налезал на голову ни здравого смысла, ни личных ощущений Эвет, к которым она теперь склонялась сильнее.       — Советую тщательнее осмотреть труп, — вопреки всему, Киригири снова остановилась и проронила слова, даже не повернувшись. — И наведаться в мужскую раздевалку. Монокума сказал, что все двери открыты.       И скрылась, так просто. Уже готовая снова вернуться к коллекции мыслей «Киригири-слишком-много-о-себе-думает» Мацу почувствовала на себе капли отрезвляющего прилива. Словно эмоции разом перевернулись на противоположный полюс и стихли, позволяя снова проникаться исчезнувшей за дверями девушкой как диковинным цветком, только-только распускающим свои лепестки. С ватной головой Эвет снова подошла к трупу, даже особо не вникая в забивающую ноздри вонь и внимательнее прошлась руками от макушки, до пят. Дойдя ладонями до пояса и помедлив всего мгновение, Мацу продолжила путь и находка практически обожгла кончики её пальцев. Весь поролон мгновенно испарился из разума, перекочевав в ноги, на которых она практически влетела в открытую мужскую раздевалку, всматриваясь в плакат; такой же неуместный, не принадлежавший этому месту.       Интуиция и правда никогда не подводила.