Пёс войны и шут гороховый

      Мыслям Горо не дали подостыть, в пылу сражений он отвлёкся, от чего его стрела с позором промахнулась, содрав лишь скальп воина комиссии Тенре.       «Соберись.»       Вторая стрела прилетела точно в лоб, пробив бедолаге всю мудрость насквозь. Такое бывает, сегодня армия сопротивления не прошла и шажочка к результату, пришлось уступить свою территорию. Что сказать семьям погибших?       Уже вторую неделю Аратаки Итто мучает нашего Великого Генерала, вот и сейчас он здесь, рядом с ним, когда маленькому военному перевязывают небольшую рану на предплечье.       — Не мешайся, Итто. — теперь он звал его так просто. — Чего ты хотел?       — Я волнуюсь. Волнуюсь за вас.       Реакция была сухой или просто старалась такой быть.       — Я живой, руки, ноги на месте, но если хочешь даровать кому-то свою помощь, помоги лучше ему. — он указал на солдата с бинтами на глазах. — Ему помощь нужнее.       Пришлось Аратаки сжать зубы и подойти к слепому.       — Братан, тебе помочь?       — Да,— ответил раненый,— принеси пожалуйста кусочек дыни, очень есть хочется.       Итто помог, чем смог, и каждый раз возвращаясь к Горо, он получал лишь один ответ.       — Вот тому помощь нужнее.       И так рогатый помог всем, пока просьбы не закончились.       — Всё, теперь точно не отвяжетесь. Горо, Генерал Горо, — начал очень важно Итто. — Возьмите меня в следующий раз.       — Ты хочешь воевать?       — Да!Я хочу защитить ваш...вас..ё, я...       — Цели у тебя расплывчатые. И что же ты будешь делать, когда войско комиссии Тэнре, наставит на тебя оружие? Дашь им щелбан?       — Что? Но я же! Да вы только гляньте на меня! — он стал хвастаться мускулами и кулаками. — Я их забодаю.       Жрица, что делала перевязку, стала посмеиваться от того, как высокий мужчина играл мускулами своей груди.       Горо же мотал головой в отрицании, стараясь игнорировать эти игрища.       — Дурак, знаю я тебя и твой стиль боя, ты не сможешь убить. Ты сможешь лишь покалечить, припугнуть. Недавно мне рассказали один миф, про Красного и Синего О’ни - это помогло мне понять, почему ты отказался стать моим берсерком. Ведь, ты живешь по договору О’ни, ты не причинишь вред людям. А что же изменилось сейчас? Или ты забыл? Без глаза Бога, ты забыл, какого контракта ты придерживаешься? Если нарушишь договор, то предашь не только свой род, но и Властелина Камня-любителя контрактов, который даровал тебе часть своей силы, и ты никогда уже не вернёшь свой геоглаз.       Мужчина совсем потускнел.       — Я хочу помочь вам, я хочу служить вам, хочу...аррр! — Он не мог подобрать слова и совсем как ребёнок, не получивший желанного, обиделся и хлопнул на прощанье дверью. ———       Как странно, Горо поймал себя на мысли что слишком мало скучает по Кадзухе. Для него такая забывчивость была неприятна, и он решил написать письмо своему любимому, дабы просто поговорить, но так и не узнать на какой адрес высылать письмо.       «Кадзуха,» — вывела тонкая рука кистью на бумаге и ещё раз. — «Кадзуха...»       Писатель понял, что не ласкал себя довольно давно, ещё с дня рождения, он оправдывал себя тем, что было просто некогда. Что он просто боялся быть ещё раз пойманным или потому что каждый раз, когда он пытался это сделать, представляя как член входит в него, как только пальцы протискивались в нутро, Горо вздрагивал и непроизвольно вспоминал Итто, его горящие в темноте глаза в тот день, тот позор, который давно было пора забыть. Какое мучение, этот идиот-О’ни, не даёт ему покоя и в кровати. Что же он привязался? И самое главное, как от него избавиться?       «Скорее бы увидеть тебя.» —вывела кисть, промокшая в туше, на письме. — «Скорее возвращайся ко мне, я без тебя не могу.»       И это всё что он заключил в этом худом письме, которое значило для него многое. Аккуратно сложив послание в конверт и привычно поставив печать из бирюзового сургуча, Горо решил подписаться.       «От: Горо. Для: Тебя. Адрес: Там, где начинается свобода.»       Краска высохла, а он за это время успел накинуть на себя хаори, ведь без него гулять ночью было прохладно, тем более, когда живешь на острове, где сыро, влажно и кругом вода.       Куда ушёл генерал в разгаре ночи и для чего? Ответ прост-он хотел отправить письмо.       — Доброй ночи, Генерал. — отдал честь ночной дежурный заметивший его превосходительство. — Разрешите обратиться?       — Разрешаю. —Командующий не любил разговаривать с солдатами так как велят армейские правила, но самим же служащим это нравилось, это приносило им некую уверенность и стабильность.       — Вас сопроводить?       — Нет, в этом нет необходимости, я желаю прогуляться один, вернусь через минут тридцать. Вольно.       Ему вновь отдали честь и отпустили с миром. Вояка направлялся к дереву, особенному для него, но обыденному для других, это дерево располагалось ровно в двадцати шести шагах от моря, а если идти с севера, то пятнадцать шагов от алтаря. Он знал как найти его, только он и Кадзуха.       Хвост вильнул в мимолётном счастье, когда лепестки весенних цветов дерева оттоги, полетели стаей по ветру. Вот оно. То дерево из ветки которого, Кадзуха вырезал для Горо заколку, что до поры до времени красовалась в волосах генерала и та которая бесследно исчезла. Генерал всегда удивлялся тому, как обычная палка смогла раскрыть свою красоту превратившись в аксессуар только благодаря Каэдэхере - Ронину с душой творца. Проведя по древесине ладонью, так нежно, словно касался спины возлюбленного, Горо присел на колени и стал копать голыми руками ямку.       Глупо назвать это привычкой свойственной его виду, но Горо всегда, когда хотел надежно спрятать что-то, то закапывал это в землю. А почему глупо? Потому что это имело совершенно иной смысл. Предание земле значило для него исполнение желания. Сейчас он верил в то, что Кадзуха почувствует слова, которые написаны были ему, почувствует, ибо земля, которой полнится целый Тейват, своим дыханием передаст это послание. Он верил в это, а значит так и будет. Раскопав ямку глубиной в пятнадцать сантиметров, генерал положил в нутро сырой земли конверт и также быстро как раскопал своими лапами, так и закопал.       — Да, услышит меня, Кадзуха. — грязными руками он прихлопывал землю, дабы не осталось горки. — Услышит, что я защищаю его от бед и от хвори, да пусть вернётся он ко мне, каким уходил.       Закрыв глаза, он читал эту молитву, до тех пор, пока не стал замерзать от зябкого ветра. Встав, продрогший встряхнул руки, но те всё же остались грязными, под ногти залезла земля. Было принято решение пойти к воде и очиститься. Сделав лишь шаг по направлению к морю, его ушки уловили шорох позади. Кто-то желал последовать за ним. Непрошеная компания. Горо резко обернулся, рыская глазами среди деревьев. Рука потянулась за спину рефлекторно, но ни лука, ни стрел там не нашла.       «Я слишком беспечен. Как я мог забыть?» — острый взгляд искал причину тревожности. — «Это Фатуи, теперь я точно могу узнать этот тяжёлый шаг. Они пришли за мной, когда я к этому не готов.»       Он знал, что это точно не птичка и не ветер, сейчас его уши подвести попросту не могли. Обнажились острые зубы, Горо стал скалиться и пятиться назад.       — Выходите, я слышал вас! — Горо готов был наброситься и голыми руками, и острыми клыками, разодрать нарушителей, как только они посмеют обозвать его щенком. — Вот он я, так чего вы ждёте?!       Глаза, хорошо ориентирующиеся в темноте, уловили наконец большой и грозный силуэт, показавшийся ему из-за дерева.       — Ой, ай!! Оё-ёй!!! — послышались оглушающие завывания, темный силуэт стал судорожно отряхиваться. — Ах, на моё лицо прилипла паутина, фу, беее...снимите её!       Пёс перестал рычать и отпустил руки, сжатые в кулак, ибо только одному идиоту мог принадлежать этот голос.       — Аратаки, ты что, следишь за мной?       Итто вышел на свет и показал своё бесстыжее лицо, полное отвращения.       — Ай, кажется в рот попала! Тьфу! Тьфу! — Стал встряхивать он с языка паутину. — Тьфу! Угххх!       Подойдя ближе, мужчина наклонился и ещё раз встряхнулся, словно он тут был псом, а не Горо.       — Что ты тут делаешь? — Горо пытался скрыть свой смех, казалось не потешаться над таким бестолковым мужчиной было невозможно, — у тебя ещё на рогах осталось и в волосах...       — Кхе! — закряхтел мужчина и совсем не думая, нагнулся к Горо подставляя макушку так, чтобы тот смог дотянуться и снять с него эту паучью слюну. — Уберите, уберите эту гадость.       Генерал сначала отвёл глаза от такой глупости, а затем всё же решился помочь. Аккуратно и стараясь не пачкать руками, он убирал паутину с наточенных рогов красного О’ни, пока тот ухал и охал.       — Ты ответишь на мои вопросы, безумец?       Аратаки вдруг резко выпрямился, от чего чуть было не пырнул своими рогами от неуклюжести. Благо, Горо успел отскочить.       — Ой! Простите, Генерал! Простите! — он вновь пал низ, словно извиняясь в подчинительном поклоне, — И за то, что чуть вас не поранил и за...уххх, я тут просто мимо проходил и вдруг, вижу, вы тут в земле копошитесь не кость ли ищите, точнее не клад ли ищите, дай думаю помогу! Ладно, нет я...ладно я... — он больше не прятал стыдливое лицо и перестал врать, смотря теперь прямо, — да...я следил за вами.       Недовольный поставил руки в боки, это удивило его.       — Зачем?       — Мне было интересно куда вы идете среди ночи и... одному в лесу опасно.       — Ты думаешь я слабый? Думаешь я не могу противостоять опасности? Я-Генерал Горо.       — О нет, нет, —он стал размахивать руками. — Я просто переживал за вас и честно мне очень интересно, вы-мне очень интересны.       Итто закрыл себе рот ладонью, ибо понял что дал волю своей эмоциональности. Но капитан лишь опечаленно вздохнул.       — Как давно ты следишь за мной?       Решено не врать, а говорить чистейшую правду и только правду, которая давно ещё вертелась на длинном языке.       — Помню, как впервые увидел вас, я редко встречал расу подобную вам, но увидев однажды, я не забывал никогда. Ещё с детства я мечтал что и у меня когда-то вырастет такой же пушистый хвост как у вас, и ушки! Но... — его рука обхватила одно из его особенностей на голове, — но у меня рога...колючие и ужасающие. Хоть сейчас я и рад, что выгляжу таким образом безумно, но всё же, как и в детстве меня интересуют...уши и хвост.       Горо пытался понять, как этот ностальгический порыв вообще связан с его вопросом, но шут продолжал.       — Сначала, я просто с любопытством смотрел на вас, как на нечто иное, противоположное мне. Я колючий и острый, вы мягкий и пушистый. Я-большой, вы-маленький. Простите, я не хочу обидеть вас этими словами...       — Говори Итто, разрешаю. Говори.       — Я-громкий, я-взрыв вулканической горы, я её землетрясение, а вы же, вы-спокойствие той же самой горы, вы-идиллия. Я хотел сказать этим, что мы совершенно не похожи.       — Да, — Горо даже улыбнулся, пряча эмоцию за ладонью, — это точно.       О’ни же приблизился на шаг, почувствовав, что его мысли приняли не в упрёк и не во зло.       — Я начал следить за вами, а затем, по вашему окружению, по людям и то как они воспринимают вас, я понял что мы всё же похожи. Мы оба чудаки. Людям не привычны мы, мы для них почти что изгои, мы им чужие.       — Подожди, — нахмурился, — я спрашивал про то, с каких пор ты следишь за мной. Как только я вышел из дома? На границе лагеря или...       Лицо Итто стало каменным и на удивление серьезным.       — Как только вы прочитали моё имя с анкеты добровольца, как только, я услышал ваш смех. Я думал...вы заметили. Не заметить такого большого меня, ведь не так уж и сложно, верно?       Пришлось ему добавить смешок в конце, пытаясь хоть капли, да разрядить атмосферу чем-то более свежим. Генерал замешкался, его уши прижались к голове, а глаза стали удивлёнными.       — Что? Это...это ведь было два месяца назад...и…! И я думал ты ходишь за мной из-за того, что хочешь помочь!       — Да, я хочу помогать вам, — Итто стал говорить намного тише, — я хочу защищать вас, генерал Горо.       Тот самый Горо вздрогнул, его губы задрожали, он пытался найти более рациональный ответ происходящего. Итто решил помочь ему.       — Вы мне интересны.       Тут щеки генерала стали розовыми, хвост вильнул в право, а затем всё его тело, захотело просто скорее убежать отсюда. Так он и поступил, развернувшись по направлению к морю, Горо спешным шагом, потопал восвояси. Настырный за ним, своим обычным темпом, ведь по сравнению с генералом, он не мельтешил.       Половинка луны плескалась в чёрном зеркале моря, подрагивая и звеня. Угри и крабы, что высовывались из норок, нежились в тишине, но вдруг услышав приближение недругов, попрятались с головою в песок. Где-то взлетела цапля.       Лапы, испачканные в земле, стали полоскаться и умываться, поднимая со дна песок. Холодная вода бодрила и напоминала о том, что происходящее вокруг реально. Итто был хоть и смелым, но порою совершенно не знал, когда именно эту смелость нужно применять, да и так чтобы только хуже не сделать. Мужчина сел на бревно, выброшенное на берег, и смотрел на то, как бойко бьется и пачкается вновь хвост генерала Ватацуми.       — Наверное я напугал вас.       — Очень. Мои секреты должны быть только моими.       — Да, я понимаю. Я-дурак, вы же знаете, я просто хотел узнать про вас больше, но не знал другого пути.       — Значит ты слышал. Слышал о нём?       — Вы говорите о...Каэдэхере Кадзухе? — утвердительного ответа не было и Итто подсобравшись с мыслями решил выложить все карты на стол. — Я знаю, что это ваш возлюбленный, знаю что он покинул Инадзуму, знаю, что его друг погиб, пытаясь сопротивляться воле Сегуна. Я знаю, ибо сам видел, как это случилось, ведь через пару дней пришли и ко мне, дабы забрать мою волю-мой глаз Бога. Аргх, эта чертова ворона Сара, знала мои слабости. Теперь я опустошён, но ха! Поделом им всем! Я всё также силён. Я-был О’ни и им же остался.       Горо решил напомнить о цели, дабы дурачок не отвлекался.       — И что же ты хочешь от меня?       Итто убрал глупую улыбку с лица, смотря в спину маленького генерала.       — Я хочу... — он хотел сказать очень и очень много, но понимал, что покажется безумным, если признается, а пугать, он точно не хотел, — Я хочу общаться с вами, быть с вами...в компании.       — Значит...дружба? Хорошо, Аратаки Итто. Дружбу я смогу тебе дать. Тогда, — Горо обернулся и подарил этому сказочному идиоту, свою искреннюю улыбку. — Тогда, я рад дружить с тобой, О’ни.       Итто дал зубастую лыбу в ответ, ещё не хватало вскочить и крикнуть «Ура! Победа!». Отряхнув руки от воды, Горо подошел ближе к всё ещё по-дурацки улыбающемся мужчине, вставая напротив.       — Не хотел тебе говорить, но... — капитан коснулся белых волос демона, от чего ёкаю захотелось закрыть глаза в надежде что его сейчас погладят, — у тебя паук в волосах.       Послышался вопль на весь Ватацуми, казалось все проснулись из-за пугливого визга О’ни.       — А! — не малое дитё стало отряхиваться. — Снимите его!       — Ахаха! Успокойся, замри и я уберу его. Вот уж не думал, что такой как ты боишься букашек.       — Я не боюсь! Просто я... — когда Итто поднял взгляд, то увидел как задорно и заразительно хохочет генерал. — просто я не люблю когда пауки ползают и... — он стал глазеть на то как виляет хвост Горо, как вздрагивает в смехе обнаженный живот, чуть видневшиеся из под распахнутого хаори, на то как блестят глаза.       Генерал заметив, что мужчина замер, стал искать озорного паука в волосах, всё с тем же смехом.       — Ха, нашёл. — показав его остолбеневшему, он отпустил насекомое на землю и то скрылось в неизвестном направлении с недовольством. — Ещё и паутина осталась. — он продолжил убирать с издёвками. — Ты чего замер? Испугался?       — Да. — Итто решил сохранить иллюзию данной ему только что дружбы.       — Ну ладно, не бойся, ты же взрослый и большой мальчик, для таких как ты, это мелочи.       — Ага... ———       — Готовься! — тетива всего отряда синхронно натянулась прямо в сердце вражеским солдатам. — Пли!       С приказом Генерала Горо, стрелы ринулись, рассекая воздух. Мимолетно слышался свист от их полёта, затем крики тех, кого клюнули эти птицы войны, кого убив, кого ранив. Командующий лучниками сухо смотрел на падших у подножья холма, среди мертвых и живых не было Кудзё Сары, а если её здесь нет, значит и это наступление лишь фарс, лишь поданная салфетка перед ужином.       — Разрешите доложить Генерал, Горо!       — Разрешаю.       — Сражение выиграно, — кланялся ему с подчинением офицер, — мы отвоевали нашу территорию, что прикажите делать?       Горо смотрел на остатки врагов, убегающих с кровавого песчаного берега. Скоро здесь прорастут кравоцветы.       — Ставьте флаги, обозначьте территорию. А затем, возвращаемся!       — Так точно, генерал!       Будучи в кабинете Госпожи, Горо пристально смотрел в одну лишь точку, высверливая дырку в стене. Кокоми чертила новую карту земель, с точностью обозначая территории и советуясь с генералами о дальнейшем наступлении. Всё собрание сидело за роскошным столом-котацу на полу, помещение не было военным, ведь принадлежало храму Ватацуми, здесь пахло благовониями и слышался звон колокольчиков.       — Горо, завтра твой отряд лучников, должен будет напасть с севера Татарасуны. Рассматриваем этот холм, направление ветра подходящее, а с высоты будет...генерал Горо, вы слушаете?       Уши Горо встрепенулись.       — Да, Госпожа. Нам нужно знать время, когда планируется наступление.       — Основной отряд начнёт в десять, вы же начнёте свою операцию примерно в двенадцать, конечно если всё будет по плану. В отряде должно быть двадцать человек. На этом всё.       — Вы думаете, завтра численность Тэнре будет такой же смехотворной, как и сегодня?       — Да, они знают, что нас осталось мало, поэтому хотят добить нас понемногу. Они просто не знают на что готово пойти сопротивление. — Кокоми хоть и говорила тихо, но все её прекрасно слышали, никто просто и не смел шелохнуться и перебить. — Наши солдаты вооружены лучше, чем комиссия Тэнре, только из-за того, что мы воюем не просто по приказу, а ради идеи. Идея-главное наше оружие. ———       Устал, очень и очень устал этот пёс, едва таща свои лапы до своей кровати. Горо просто мечтал провести эту ночь в полной забытье сна, дабы завтра вновь взяться за оружие, рьяно и цепко.       — Здравствуй, Горо! — и тут вот он. Вылезла вместо съедобного гриба поганка. — Вы выглядите уставшим, позвольте я сопровожу вас до покоев? — на вопросы от Итто можно было не отвечать, он всё равно делал то что хотел. — Что завтра снова в наступление? Ох, всё же война эта тяжкая работа, не то что война Жуков....       Горо решил снять обувь, дабы дойти до штаба без боли в ногах. Присев на камень, его шнуровка стала ослабевать.       — Что вы делаете? —любопытный встал на одно колено перед сидящим, дабы лицезреть замученное лицо.       — Хочу дойти босиком.       — Ух ты! — вскрикнул глупый. — Наверное, это какая-то традиция вашей расы, да? Наверное, это связано с тем, что вы на самом деле ходите на четвереньках, но скрываете это от людей и вот дабы хоть немного да освободиться, вы снимаете обувь, дабы...       Итто замолчал не из-за понимания какую чушь он несёт, а из-за Горо, чьи ноги до колена сейчас обнажились и сверкнули в тоске вечера. Остались красные вмятины на изящно маленьких ножках - это следы от шнуров, а на лодыжке были стертые мозоли. Почитателя это не отталкивало, он видел в этих ногах лишь всё то красивое что в них было, их стройность, их миниатюрность. Горо взял традиционную обувь в руки и встал.       — Что-то не так?       — Вам больно?       — Нет...ах.. — Горо мотнул в сторону головой. — на самом деле немного, это из-за того, что весь день на ногах, то по скалам, то по песку. Ладно, идём.       Тут Итто плюхнулся на землю, не боясь испачкаться попой и стал расшнуровывать свои массивные ботинки.       — Я тоже сниму, вы видели какие у меня Гэта? Хожу как на ходулях.       О’ни последовал примеру генерала, а затем встал, отряхиваясь.       — Вот теперь я готов. — Он разминал освободившиеся от оков пальцы на ногах. — Пошлите.       Горо смерил его взглядом.       — Никогда не замечал что у тебя и на ногах ногти длинные и чёрные, это очень...хм, необычно.       — Ах! Ох! — стал постанывать мужчина от освежающего холода идущего с земли. — Как это приятно, теперь почаще это буду делать! — он поравнялся с генералом, продолжая путь. — О! А представляете, как было бы удобно если бы вообще полностью раздеться!       Адекватный думал это была шутка и стал хохотать, но тут Итто стал снимать с себя верхнюю накидку.       — Эй! Ты чего делаешь!?       Аратаки стал посмеиваться, пытаясь снять с себя верхний топ и ремень стягивающий горло на котором когда-то висел глаз Бога. Тут генерал подскочил к дураку и потянул одежду обратно на большую грудь.       — Перестань! Не позорься.       — Не волнуйтесь так, — улыбка была плутовской, — я сниму только верх, я же мужчина и могу себе это позволить.       Горо покраснел и убрал с тёплой груди лапы.       — Ну да...это же ты, думаю никто не удивится.       Аратаки стянул с себя всё что сковывало грудь и плечи, повесив вещи на руку, дабы удобно было нести. А генерал Горо же шёл не оборачиваясь и не сворачивая с пути.       «Если я посмотрю, я себе это не прощу. Не смотри. Не смотри, — молился он в голове. — Не смотри.»       Шутник же был слишком раскован и всегда позволял себе блуждать взглядом по парню без угрызения совести, вот и сейчас он неотрывно смотрит на этот покрасневший профиль.       — Знаете, я верю, что революция закончится в благую сторону. — Аратаки решил сменить тему и сделал это ловко. — Сопротивление может гордиться своей силой и храбростью. Я желаю, чтобы Инадзума не пахла старьем, давно запылившимся на полке, я хочу что-то новое, вот, например, было бы здорово не работать. Хотя я и так мало работаю, но, вот бы разрушить эту систему к чертям собачьим...ой точнее просто к чертям. — он оценил реакцию Горо, что слушал его довольно сухо, смотря только вперёд, — На самом деле я очень хочу вернуть свой глаз Бога, без него я совершенно не ощущаю некоторые эмоции, которые были раньше. Благо, моя банда помогла мне справиться с тоской. Когда эта чернушная Тенгу забрала мою надежду, мои бро рассказали мне о моем контракте с людьми, наверное, поэтому властелин камня, дал мне это благословение? Или всё же потому что я-камень, черт возьми я не разбиваем, силён и внушительно огромен, — он снова стал играть мускулами. — меня просто так не разбить, слышишь Кудзё Сара? — тут его стали распирать чувства. — Ух! У меня с ней ещё будет реванш, я точно добьюсь от неё ответа и тогда, мы сразимся в поединке сумо.       Горо слушал уже более расслабленно, порою губы расползались в улыбке.       — Твой противник Кудзё Сара, как и наш, как думаешь, кто из нас оборвёт ей крылья первый?       — О нет, я не собираюсь портить её чёрные крылья для Тенгу это как для О’ни рога. У нас будет честный поединок сумо, я послал ей письмо, вот жду её ответа.       Генерал нарушил данное себе обещание и взглянул на Итто, тут же цепкий взгляд упал на широкие плечи, на грудь, торс, руки в которых, наверное, так приятно. Мигом отвернувшись, Генерал пытался успокоить свой виляющий хвостик, а стыдливые губы выдали лишь одно.       — Какой же ты глупый, Аратаки Итто.       Они всходили на холм по тропе, когда спелое солнце уже падало в воду, а шум волн становился убаюкивающим. Аратаки задели слова, сказанные ранее. Да, ему слишком часто это говорили, но почему-то слышать это от него было больнее.       — Я...я не глупый. — О’ни встал как упёртый бык, более не желая двигаться с места.       — Я просто люблю дурачиться, я люблю веселье и то, как вы улыбаетесь.       Горо тоже остановился, но не оборачивался.       «Во дурак.» — пищал генерал в мыслях. — «Ты понял, что сейчас ляпнул?»       — Прости, если задел, Итто, — слова разнились с мыслями. — Как ты уже говорил, мы просто с тобой слишком разные и порою я не понимаю тебя, наверное, потому что на меня возложена слишком большая ответственность...быть генералом, воевать, убивать, ждать. Возможно из-за этого моё сердце очерствело, но это не значит, что твои шуточки не смешные и мне не по нраву, нет, — уши Горо опустились, он услышал что Итто подошел ближе, — отнюдь нет, меня хоть чуть, да расслабляет компания с тобой. Ты как день воскресенья, после тяжелой работы, жаль что только один день, а завтра снова становиться серьезным, — тут парень вздрогнул, на его плечи легли большие руки хохочущего Итто.       — Вот и славно! А я то начал думать что плохо шучу, эх пропала моя карьера театрального комика и всё такое... — он перестал касаться генерала и ступил вперёд. — Значит сейчас у вас небольшой выходной? А в выходной знаете, что положено?       Пушистый уже не мог скрывать свои красные щеки.       — Что?       — Есть, спать, есть и спать, ну и есть и спать! Я могу угостить вас своей фирменной якисобой, да, да от великого шефа, от гурмана номер один! То есть от меня.       — Спасибо, Итто, — хихикал он — но боюсь, что если наемся не смогу уснуть, давай ты приготовишь мне якисобу завтра, после того как я вернусь в лагерь, вот тогда я точно проголодаюсь. А сейчас, я очень и очень хочу спать.       Итто кивнул головой в согласии, не переставая улыбаться от того как мило сейчас дёрнулся носик пёсика.       Пришли.       — Добрый вечер, Генерал! — тут же отдал честь патрульный, кланяясь, также, как и все последующие кого встречал Горо на пути.       Ступив на возвышение веранды своего дома, военный смог с высоты посмотреть Итто в глаза, на равных. Брови странной формы слегка приподнялись, ловя синий взгляд.       — Вы всё же хотите есть? По пути и проголодаться можно было...       — Нет, — тихо сказал Горо, — просто почему-то не хочется...       — Что не хочется?       Парень оглянулся, смотря нет ли поблизости солдат что могли их услышать. Поскольку таковых, лишних ушей, не оказалось, он решил сказать.       — Завтра, я не хочу завтра, — признался парень. — Завтра снова мне будет больно, я буду видеть смерть и сам буду её дарить людям, что падут под стрелами моими. Я не хочу, ах Итто, я хочу просто жить, — шептал он, — как сейчас, пока мы с тобой шли и я чувствовал себя обычным. Я хочу смеяться, не чувствовать тоску из-за войны, не чувствовать тоску из-за человека, что так далеко от меня. — он поднял глаза и был слегка опечален тем что сделал этот огненный взор такими хмурыми, — Мне жаль что я не могу всегда радоваться с тобой, Аратаки Итто, я бы хотел быть таким же, как и ты. Но я генерал и эта должность важнее моих капризов.       Мужчина подошел ближе, желая погладить, но боясь, что сделает этим хуже, пришлось воздержаться.       — Я помогу вам.       — Ты уже, Итто, ты уже. Спасибо. Но мне пора, мне нужно быть тем самым Генералов Ватацуми. — Он с почтением поклонился и стал заходить в дом.       — Постойте! — Крикнул Итто, ступая на крыльцо, — Постойте же... — пришлось догнать и встать прямо в дверном проёме, ещё шаг и он нарушит порог приличия, — Воскресенье ещё не закончилось, только вечер.       Горо прошёл внутрь, ставя гетто у входа. Ему хотелось продолжения, но казалось если демон пересечет порог, то наступит конец чему-то очень важному.       — Ты же сам говорил, Итто, есть только два выбора: еда и сон, я желаю второе.       — Можно я... — всё копошился на пороге мужчина. — Можно мне...       Пора бы уже сдаться. Это дружба, не более.       — Заходи, раз так рвёшься.       Итто поставил свои гетто рядом с хозяйскими, а одежду, что держал всю дорогу, просто неаккуратно кинул в угол.       — Вы не думайте, —он начал довольно уверенно, а потом когда вспомнил, когда был здесь в последний раз поперхнулся, — кхе, вы не думайте что...мне...э... — взгляд тут же упал на футон, — я хочу помочь и это не в тягость мне и я готов выслушать вас и...       Воцарилась тишина. Горо снял с пояса украшение в виде месяца, сложив аккуратно в комод.       — Если хочешь помочь, то принеси воды с колодца, нужно омыть ноги, они все в дорожной пыли.       Заикавшийся поклонился и хотел было исполнить желание.       — Подожди, ведро стоит справа от тебя.       Мужчина схватил предмет и выбежал, а хозяин дома же устало вздохнул и сел на стул.       — Зачем я его впустил?       Ведро было поставлено прямо перед обнаженными ногами Горо.       — Благодарю, тебе бы тоже следовало, а то смотри-ка уже на полу следы оставил.       Аратки ойкнул и хотел было уже найти тряпку дабы отмыть грязь с полу, но хозяин остановил его за руку.       — Оставь. Это только моя забота, всё же ты гость. — отпустив, он стал мочить какое-то полотенце в ведре, а затем протянул его О’ни, — Вот держи, присядь на стул и можешь тоже отмыть ноги.       Мужчина принял полотенце и плюхнулся не на стул, а на пол, видимо боялся что раздавит такой маленький стульчик. Сняв перчатки, он стал вытирать себя. Генерал же погрузил медленно в ведро ноги, слегка ахнув от холодка. Итто что до этого с неистовым старанием умывался, вдруг замер с вопросом.       — Холодно?       — Ничего, уже привык.       — Могу я...помочь вам?       — Полы помыть? Не нужно, я же сказал.       — Нет... — Итто пододвинулся ближе. — Я сделаю вам приятно.       Когтистые руки легли на тонкие лодыжки и жар демонических рук, контрастно опоясал Горо. Прошло ровно секунды две, как только рука двинулась к пятке, генерал отдёрнулся, как ошпаренный, чуть было не опрокинув ведро.       — Не надо...-прошипел он. — Не надо.       Шут виновато отвёл взгляд и вернулся на прежнее место, более не смотря в сторону желанного. Атмосфера стала густой и тяжелой. Первый отмывания закончил Горо, вытерев насухо ноги, он отдал слишком не дружеский приказ.       — Когда закончишь, вынеси ведро и вылей, а затем уходи.       Аратаки и шутки придумать не мог, слишком он был сейчас перевозбужденным. Выйдя за дверь с полным ведром, он вылил воду под куст, а затем опешил.       — Мне сказано было вылить ведро и поставить его на прежнее место или...куда его поставить?       Порою его глупость была только на руку. Потоптавшись у порога, он всё же решился и зашёл обратно. Он хотел просто поставить ведро у входа и по-тихому уйти, но сам позволил себе шалость чуть да посмотреть на готовившегося ко сну генерала Горо лежавшего под покрывалом на кровати. Слегка виднелись обнаженные плечи, а также небольшой, но такой сладенький кусочек бедра.       — Ты вернулся дабы забрать вещи? — заговорил с ним хозяин дома, не смотря и не приподнимаясь.       Итто глянул на свои одеяния что он бросил в углу. Да нет, он попросту забыл о них в этой суматохе, сводивший его с ума.       — Д-да. Я заберу и уйду. Если что я ведро здесь оставил и... — он не нашёл в вещах в углу свой ошейник, — а где я оставил...э...ладно, не важно, видимо по пути потерял.       — Он здесь. — проговорил на выдохе Горо.       О’ни поднялся и не сходя с порога, пытался найти свой аксессуар. И вправду, ошейник лежал на полу возле футона. Только вот, один вопрос, как он там оказался? Не генерал же его туда положил? Итто был слишком не уверен в своей дырявой голове и поэтому решил, что сам оставил его там. Сняв с себя гэто вновь, он неуверенно шагнул вперёд. Вновь смерив взглядом оставленный беспризорно ошейник и рядом с ним лежащего полуобнаженного, инстинктивно к горлу подступил ком. Что бы сейчас не случилось, это было бы феноменом, ведь всё что сейчас происходит, уже давняя мечта Аратаки, только вот, у него фантазии не хватило бы на такое буйство. Всё же сглотнув, мужчина подошел к футону и наклонившись, взял свой аксессуар. Плотно сжимались кулаки от напряжения. Он не мог не смотреть, но кажется будет помнить вечно, эти бархатные плечи видневшиеся из-под белого покрывала.       — Мне пора. — сказал он, думая что всё происходящее сейчас это просто разыгранная в голове сценка. Он помнил, всё что ему доступно-это дружба с этим необычайным зверьком. Теперь он боялся действовать сам, вдруг вновь его окатят ледяной водой, — Я пойду. — сказано-сделано, он пошагал к выходу, но как серпом по спине полоснули вдогонку слова.       — Останься.       О’ни остановился и стал вспотевшей статуей, слушая заострёнными ушами что генерал прикажет дальше.       — Мне...мне... — это были всхлипы, кажется Горо плакал и шмыгал носом, обозначив своё состояние упадка. — мне сейчас очень грустно, я был бы рад, если бы ты просто побыл немного здесь,-вздрагивал голос.       Итто обернулся, смотря на сжавшийся комок, кажется в его голове всё же было что-то не так, он неверно понял намёк-это жест дружбы. Видимо ему показалось.       — Аа...хорошо, я же и сам предложил вам подольше задержать день. — мужчина раскрепощено сел возле футона. — Давайте я расскажу вам небольшую историю, она забавная и смешная, вы быстро уснёте.       — Да, я... — голос дрожал, — прости меня, просто сегодня я совсем расклеился. Я должен сдерживать себя.       — Вы просто многое взваливали на свои плечи и не с кем не делились мыслями. Да, вы долго держали всё в себе, то что это всё сейчас вдруг поглотило вас... знакомо каждому.       — Кажется, я теперь понимаю, — шмыгнул он носом, — чем ты так привлёк людей в свою банду. Ты хороший красный О’ни, Итто.       — О! Так вы хотите вступить в мою банду? О, моя банда Аратаки, очень крутая, она славится на весь Тайват и... — он заметил как переменились эмоции слушателя, — и вот вы уже улыбаетесь, как оказалось легко всё...       Горо повернулся, так чтобы посмотреть на мужчину, смахивая слёзы с ресниц.       — Это потому что с тобой невозможно по-другому, с тобой так весело. Я чувствовал, что ты поможешь, но всё же, не мог бы ты рассказать мне ту «забавную» историю, я буду...буду рад ещё немного посмеяться перед сном.       Став вспоминать, Итто понял, что не может ничегошеньки вспомнить, его мысли перемешались из-за открытой шеи генерала, на которую он сейчас вожделенно смотрел, как вампир-девственник. Всё же собрав волю в кулак, он встряхнул головой и нашёл что сказать.       — Я расскажу вам историю про одного необычного быка. Ну, начинал он как и все остальные быки с уровня телёнка. Пил молоко матери, да ноги его длинные хоть и дрожали, но уверенно крепли. Жил он на ферме, среди пастухов, да пастушек, был одомашнен и к корму приучен, был он любим и этим гордился. Но вдруг! — Итто стал громче. — Грянул! Бам! Бом! Бум! Что же такое, малые дети, кто же пугает нас тут? Что за вести? Спрятался наш телёнок, задрожал, грохота испугавшись, а отец-бык ему говорит: «не трясись и не страшись, ведь ты бык! Вот, какие рога у тебя, а какие копыта!».       Слушатель с удовольствием смотрел на взъерошенного О’ни, казалось рассказчика поглощает история, искрами вспыхивали глаза лавы.       — И телёнок окреп, послушал отца, вышел с сарая и глядь! А там оры и крики! Рога и копыта! Телёнок не понял, как так? Почему же на поле, топчут посевы, порода его же, да шерсти другой. То были дикие! Истоптали они и морковь, и редис и пшеницу и рис. Всё испоганили, бесы дурные. — Итто вздохнул и стал задумчив. — Что ж они милые, ужиться никак не могли. Пришёл пастух и пастушка, а нету. Нет ни травушки, нет и сориночки, всё в землю втоптали, а кто, расскажите-ка? Вот те раз, попала под раздачу семья телёнка... Вот те на, виноватые-то в лес убежали, кому раздавать тумака? Выгнали с буйством, семейство родное, да гнобили и били, за что хоть скажи? За то, что порода такая, топтать что попало...только вот, дикие это были, не мы, я не вру. Разница в чем же, тогда? Да ни в чем, ночью не видно различий цветов. Привыкла телёнка семья, жить во дворе, пить, да спать на сене, а в холоде, простыть было просто, раз два и апчи. Так и простудились сородичи. Голодно, холодно и помочь не желают, а телёнок старался. Телёнок помочь пытался и гордость вернуть и поле, и дом. Но слушать вора не хотят, гнать в зашей его велят. Беда за бедой, за раною-рана. Мать вот его захворала, за ней и отец, слегли они оба. Обидно и грустно, вот она-злоба. Телёнок остался один. — Итто опустил руки и задумался, он решил, что выбрал не ту историю дабы рассказать на ночь. Сказка была отнюдь не веселой, или же она раньше была совершенно иной? А сейчас? Сейчас она стала паршивой. Дурацкая история. — Простите, я.... — поспешил он извиниться, не смотря в лицо слушателя. — Там всё хорошо закончилось, просто я рифму как-то не очень подобрал, совершенно что-то другое вышло и...       Его перебило движение белой руки, кисть генерала легла на колено и слегка погладила.       — Я надеюсь, что с телёнком всё стало хорошо и он вырос в большого и сильного быка, похожего на отца и таким же умным, как мать.       Сказочник поднял взгляд и встретился с убаюкивающими голубыми глазами, что шептали ему.       — Прошлое закалило его, хоть его и лишили детства, он не сдался, не стал диким и нашёл счастье. Он умный и самый лучший бык на свете, ведь он знает, как именно найти даже маленький, да важный повод, улыбнуться. — Горо не убрал руку, когда на неё легла большая всепоглощающая ладонь. — Замечательная история, Аратаки, мне она понравилась, но обещай мне, что она закончится хорошо, у неё ведь счастливый конец?       Мужчина нагнулся ближе к футону и еле слышно прошептал.       — Да, я обещаю. —он смотрел на лицо перед ним и ему казалось, что смотрит в воронку под храмом Сангономии, ему было страшно, но он желал прыгнуть в воду, дабы понять что же там? Что за город находится на глубине? — Можно я...можно?       Не догадавшись, генерал был в полусне, еле шевелясь и понимая происходящее.       — Что? — задал он вопрос, хотя следовало бы уже давно, по кодексу чести, выгнать этого О’ни из дому. — Что можно?       — Можно я поцелую вас?       В ответ вздохнули и отвернулись - эти движения уже вызвали холод по спине Итто, а затем и ответ.       — Нет.И разве ты не знаешь правила? О таком нельзя спрашивать.       — Я..я не знал. Я понимаю у вас...ох, простите, но я....       — Да, ты знаешь, — лежавший отодвинулся на другой край, — у меня есть Кадзуха, ты прекрасно всё понимаешь.       Аратаки выпрямился и слегка привстал на коленях, зубы сияли в оскале.       — Да, я знаю, но...но...       — Что но?       — Перестаньте! — Итто был на пределе своих чувств, сегодня его слишком часто подвергали обжигу, — Вы играете со мной? Думаете даже в таких делах мне интересно играться? Нет...нееет. — протянул он долгое «е», — Вы специально, специально играете в поддавки, вы хотите, чтобы я выиграл, чтобы я съел... Съел все ваши белые шашки и тогда, вы выиграете! Я понял, я кажется понял, вы хотите этого, также, как и я, но не хотите, чтобы инициатива была ваша.       — Мне очень жаль, — хвост поджался, — что я не могу ответить твоим чувствам Итто. Я не могу предать того, кого я люблю.       — Но я видел, как вы смотрите на меня, видел, как кокетливы вы и разве то, что было сейчас не...       Итто заскрежетал зубами и сидел так пока не успокоился и не сделал пару ровных вдохов, а Горо кажется решил, что теперь то можно всё. Пора напомнить ему, нужно снова окунуть горящую лаву в холод.       — Кажется ты забыл, в каких мы отношениях. Мы друзья и изначально ими были и будем. Я дал тебе понять ещё в самом начале, Итто. Всё что я могу дать тебе-это дружба. И всё что я говорил, было знаком этого, я лишь хотел поддержать тебя, хотел посмеяться вместе с тобой.       Бык замычал и прикрыл лицо руками.       — Вы путаете меня, но я-упёртый, вы же знаете. Я знаю что чувствую и что вижу и видел я именно это. Я видел проявление...желания.       — Когда?!       Итто нагнулся ближе, ставя одно колено на футон, рукой сжав простынь.       — Прямо сейчас.       — Прошу, оставь меня. — Горо испугался, он потянул на себя простыни и прижал уши, — Мне жаль, что ты понял всё не так, Итто, ты помог мне, я благодарен. А теперь прошу дай мне поспать, а утром, утром мы снова будем друзьями, только, пожалуйста, не трогай меня.       Дьявол дышал нервно и сбивчиво, но он хорошо себя контролировал, всё что было у него дурного от рода ёкаев, подчинялось разуму, поэтому он был красным О’ни-добрым О’ни. Присев обратно, он покорно сложил руки перед собой, смотря на испуганный взгляд щенка.       — Я не ошибся, вы просто не до конца поняли, что же вы в действительности хотите.       — Итто, у меня есть столько забот и ты хочешь добавить ещё и эту. Прошу, оставь меня без неё. Оставь меня, не порть общение.       Мужчина сам иногда удивлялся, как мог в таких стрессовых ситуациях, знать что хочет сказать и сказать это правильно.       — Мне тяжело дружить с вами, не потому что мне не нравится проводить с вами время, нет, а потому что, когда я с вами, мои мысли не о дружбе с вами, а о любви. —Он неотрывно смотрел в округлённые глаза своего любимца. — Когда я вижу ваш хвост, когда вы смеётесь, когда вы случайно касаетесь меня или же когда я вижу вас таким как сейчас, я думаю о том, как сильно и неудержимо я желаю вас. Я не из тех, кто может ловко обманывать, мне и детей порою одурачить нелегко, а тут, тут рано или поздно вы бы всё равно бы узнали. Думаю, вы и уже знали об этом, только зачем-то игрались.       Как быстро сменилась обстановка в этом доме, воздух загустел, стало тяжело дышать и в горле пересохло. Здесь слишком жарко и слишком душно. Здесь слишком много недопониманий.       — Итто, — обратился генерал, который привык к стрессу и похуже этого, но почему-то сейчас не профессионально вздрагивал, — прости. Прости, я не могу принять то, что ты чувствуешь, но я понимаю, понимаю возможно где-то ты видел намеки, но поверь мне, если и что-то было, я делал это не с такой целью. Как жаль что этот вечер закончился так, но я буду помнить, помнить и благодарить тебя за смех мне подаренный. И я пойму, когда ты уйдёшь, не в силах более иметь дело со мной. Это трудно.       Высокий поклонился, как положено истинным японцам, поджав ноги под себя и согнувшись так, что лбом задевал пол.       — Я уйду. — куда-то в землю проговорил грозный О’ни, — Я ухожу.— встав, он смотрел всё также пристально на лежащего под одеялом. — Я уйду, — вновь вторил он, ему не нравилось смотреть на Горо в таком положении, когда сам генерал Ватацуми лежал у него под ногами. Это унизительно для самого Итто. Пришлось отойти ближе к двери. — Но я уйду только на сейчас, завтра я снова вернусь. Я буду с вами, я не убегу из-за маленькой неприятности, из-за маленькой царапинки меня не сломить. — он стал одеваться и наконец накинул на массивные плечи одежду, — Я буду делать всё, чтобы быть рядом с вами, не важно кем я буду для вас, даже если и солдатом или просто надоедливым почитателем, я буду рядом, ведь Я-Аратаки «Завоеватель»Итто!       Генерал слегка приподнялся на локтях смотря на открывающего дверь. Мужчина заметив, что за ним наблюдают, решил ещё больше повыпендриваться.       — И знайте, — говорил он стоя спиной, через правое плечо. — если вы захотите избавиться от меня, то это будет сложнее, чем просто разговор, это будет поединок.       Горо смотрел на него равнодушно и устало.       — Ну ладно, — Итто стрельнул глазами. — Спокойной ночи, генерал Горо, сегодня ночью вы будете думать обо мне.       Ушёл.       Лишенный навеки сна вскочил тут же, смахивая с себя одеяло, как оказалось на нём ничего не было кроме нижнего белья. Он всё также судорожно дышал и хватался за сердце. Подскочив к двери, он закрыл замок, но даже это его не успокоило.       — Что он наделал? —он стал навёрстывать круги по комнате, — Он лишил меня сна.       Имея темперамент стратега, он тут же принялся всё анализировать и строить планы на дальнейшее наступление.       — Я ведь...ведь не давал повода, да? — парень краем глаза заметил себя в зеркале у ширмы и стал рассматривать сбоку. — Я был просто слишком беспечен и... — Он начал себя оправдывать. — Да и кто не обратит внимание на Итто, он слишком громкий, слишком навязчивый и слишком, слишком... — на языке вертелось слово, но высказать он его не мог.       Всё же в зеркале он увидел полуобнаженного себя, с кожей, блестящей от освещающей комнату лампадки, хвост обеспокоенно виляющий из стороны в сторону и чуть взъерошенные волосы. Горо завыл, подбежал и рухнул на футон, зарываясь под одеяло. Разве его друзья видели его так? Разве солдаты или даже сама госпожа Кокоми знают его в таком виде? Нет. Нет. Нет. Такое было дано видеть только Кадзухе. Изменник не мог найти себе оправдание в том, что вместо того чтобы проводить гостя как подобает в парадном, и только потом раздеться и лечь спать, он поступил так.       — Но я же...я же думал он уйдёт, да? А он...       Тут он уже не мог найти себе адвоката. А было это вот как, когда Итто вышел за дверь, дабы вылить воду из ведра, Горо желал что-то очень и очень плохое, что сейчас не хотел вспоминать. Тогда эти желания душили его и всё что он хотел это поскорее заглушить их, поскорее найти способ не остаться одному. Итто вовсе не показалось. Подойдя к валяющимся чужим вещам в углу, Горо для начала хотел аккуратно сложить их, но даже трогать одежду Итто показалось ему опасной ловушкой для себя же. Да, точно, это он-Горо, взял ошейник Аратаки и положил на пол возле своего футона, да это Горо решил, что раздеться будет хорошим способом дабы... дабы что?       — Я не...нет. — он чувствовал себя предателем, последним скотом на земле. — Мне просто было очень и очень плохо и я....       Руки сжали подушку, ноги подмяли одеяло под себя.       — Мне одиноко. Я думал, что сильнее одиночества, что я сильнее плоти, но кажется перед ними я попросту безоружен. Нет, я дал обещание, а значит сдержу слово. Я никогда.       Никогда.