***
Драко заканчивал заполнять отчёт о последнем пациенте, когда в его кабинет ворвалась помощница с каким-то совершенно уродским подносом и антикварными кружками. Они гремели от каждого её неловкого шага, как от небольшой волны землетрясения. — Это что? Малфой не собирался скрывать свои ощущения от этого абсурдного шоу и ещё раз бросил презрительный взгляд на то, что она так старательно втащила в его кабинет. — Я решила, что вам не помешает немного отдохнуть. — Девушка сглотнула, прикусывая свои бледные невзрачные губы. — Это чай с ромашкой. — Чай с ромашкой, — сразу же повторил Драко и сжалился, кивая ей на пустой угол стола. Она зажглась от простого жеста, словно спичка, и поспешила избавиться от этой тяжёлой ноши как можно быстрее. Малфой посмотрел на поднос, подмечая подозрительное наличие двух кружек. — Ты думала присоединиться, верно? Он не хотел злиться, правда не хотел, но её поведение медленно, но верно выводило его из себя. Драко взял эту девушку на работу, потому что Нарцисса убедила его, что должна по гроб жизни какой-то французской знакомой. Устроить её дочь к себе в помощницы было лишь жестом доброй воли, но чем больше времени проходило после этого решения, тем яснее Драко видел истинный план своей матери. Девушка довольно быстро сменила деловой стиль на вульгарные майки и короткие юбки, что для волшебницы должно было быть настоящим кощунством. Она совершенно не разбиралась в специфике своей работы, отчего создавалось чёткое ощущение, что она в принципе никогда раньше не работала. До сегодняшнего дня ей хватало ума хотя бы не высовываться, но сегодня она притащила свою громадную, облепленную узкими брюками задницу прямо в его кабинет. — Послушай меня, Т… — Малфой запнулся, делая вид, что судорожно вспоминает её имя. — Тиффани, — бегло подсказала она. — Точно. Он даже не стал повторять за ней, потому что был уверен, что это имя ему никогда больше не пригодится. Драко на мгновение замер, лениво блуждая взглядом по её нереально «впечатляющему» вырезу и выпирающей груди, затем оторвался и вернулся к её глазам. — Такой вид и такое поведение неприемлемы, если ты хочешь сохранить своё рабочее место. — Но я, мистер Малфой… — Она подняла глаза, как будто пыталась найти на потолке решение. — Вы мне очень нравитесь. Все эти месяцы, что я у вас работаю. Ему было ужасно неприятно слышать её признание: он действительно почувствовал, как в горле моментально собралась вязкая горечь. Салазар, наверное, именно так ощущалась старость или кризис среднего возраста. Перед ним стояла девушка с впечатляющими формами, которая готова была запрыгнуть на него прямо сейчас, а он кривился, словно ему совали под нос просроченный пудинг. Шестнадцатилетний Малфой точно убил бы его сейчас Авадой в голову за такие упущенные возможности. — Мне жаль. — Ему совсем не было жаль. — Это не взаимно. Он вежливо дал ей пару секунд на то, чтобы она могла нелепо отвернуться и смахнуть одинокую театральную слезу. — Я напишу лучшие рекомендации, но ты не можешь больше у меня работать. Драко понимал, что, скорее всего, рушит не только её хрупкое сердечко, но и какие-то грандиозные планы матери с той француженкой. От этого баланса справедливости становилось немного легче. Конечно, Тиффани не ответила ему — она выбежала за дверь быстрее, чем он успел ещё что-то сказать. Хотя, по правде говоря, ему нечего было больше добавить. Вероятно, ей внушили такую чушь о нем и его характере, что у Малфоя бы непременно завяли уши, если бы он стал свидетелем подобных сахарных историй, которые разносила по всей Франции его любимая матушка. На лжи — и уж тем более на договорённости матерей — невозможно построить крепких отношений. Они с Асторией были скорее исключением современного волшебного мира, чем правилом. Но даже в их семье враньё считалось крайней степенью неуважения друг к другу. Он никогда не врал, когда говорил, что она красивая, и, вероятно, она не врала, когда говорила, что любит его. Малфой тяжело выдохнул и измученно облокотился о спинку кресла. Надо же, впервые он надеялся на спокойное, безоблачное рабочее время без гнусных событий и воспоминаний, но ему снова не повезло. Видимо, день, который Драко проживёт без причинения кому-то душевной или физической боли, пройдёт зря. Это уже стало чем-то вроде традиции или расписания: помучиться, взбеситься, наорать на кого-то и в итоге отдохнуть за бутылкой виски на родном диване. Правда, теперь для последнего пункта он бы не ограничился сорокалетним другом и с удовольствием прихватил бы в компанию сигареты Грейнджер.***
— Доброе утро, мэм. Мередит встала с места одновременно с сигналом о прибытии лифта. У неё не было никаких, даже малейших сомнений в том, что пришла именно Гермиона. За время своей длительной работы Мередит выучила её расписание наизусть и особенно хорошо разобралась в её привычках. У Грейнджер всегда всё было разложено по полочкам, и речь шла далеко не только о документах. У неё была странная, но пугающе интересная способность хранить информацию о людях по секциям с пометкой об их приоритетности. Она точно знала, кого хочет видеть, а с кем может увидеться позднее; чётко понимала, с кем ей лучше и вовсе не видеться, и очень дотошно анализировала преимущества и недостатки каждого, кто хоть раз попадал к ней в кабинет. Мередит работала у Гермионы пять долгих лет, и за это время та успела стать для неё мифической предсказательницей с фантастическим умением разбираться в людях. Исключением стали лишь двое мужчин, которые посетили её совсем недавно. Статный блондин, реакция начальницы на которого разительно отличалась от всего, к чему успела привыкнуть Мередит, и милый брюнет, чьё имя она так и не запомнила, заставивший каменную Грейнджер впервые покраснеть у неё на глазах. — Мередит, когда ты называешь меня мэм, я окончательно начинаю представлять себя старухой, — недовольно произнесла Гермиона и остановилась у стола секретаря. — Есть какие-то новости? — Да, вам пришло письмо. — Она достала из крохотного ящика бежевый конверт и протянула Грейнджер. — Незнакомая сипуха всё утро ломилась в ваше окно. Гермиона задумчиво поджала губы, крутя в руках неприметное письмо. Тут даже не было фамильной печати: бумагу запечатали обычным бордовым воском. Это было подозрительно похоже на личную переписку, но точно не на деловое сотрудничество. — Поняла. Проводи ко мне мистера Гранта, когда он подойдет. Мередит кивнула ей и открыла сегодняшнюю страницу с клиентами. Пробежавшись по длинному списку, взгляд невольно упал на подозрительную пометку в самом низу с лаконичной надписью: «Личная встреча».***
***
Гермионе казалось, что она улыбалась, как дура, минимум несколько минут, трепетно удерживая на весу записку от Теодора. Её радость продлилась бы ещё дольше, если бы не события вчерашнего дня, которые всплыли в памяти так скоро и теперь активно расшатывали её и без того дырявую лодку уверенности. Она была похожа на человека, который уже стоял по щиколотку в потонувшей лодке и отчаянно выгребал ржавым ковшиком лишнюю воду. Нужно было продолжать усердно черпать её, несмотря на всю безысходность ситуации, чтобы через считаные мгновения не оказаться на чёртовом дне океана. Грейнджер тоже пыталась всё исправить, но дыр в её лодке было так много, что все старания стали ужасно пустыми и никчёмными. Она чувствовала, как её затягивает всё глубже и глубже, и ничего не могла сделать. Она даже не умела плавать. Гермиона безумно хотела сохранить ту простую, размеренную жизнь, что у неё была, но в то же время она понимала, что совершенно не готова вернуться в серые, лишённые надежды на личное счастье будни. Выбора больше не существовало. С Тео было легко — если не сказать, что очень просто. Они словно были старыми закадычными друзьями, а не новыми знакомыми. Не было никаких признаков неловкости или раздражения. Он прекрасно понимал её интересы, с удовольствием делился своими мыслями и переживаниями и даже довольно неожиданно закрыл глаза на её маленькую трусость в конце свидания. Но Драко достаточно было просто существовать, чтобы нагло выпинывать Нотта из её сознания, души и сердца. Даже внутри неё Малфой был ярым собственником, не умевшим уступать. У настоящего аристократа и высокомерной главы Мунго не было никаких объективных плюсов. Он и не думал разделять её интересы, абсолютно точно не делился своими мыслями и переживаниями и тем более не собирался закрывать глаза на её странное поведение. Напротив, он открывал их максимально широко именно в тот момент, когда Гермиона молилась, чтобы Малфой ничего не увидел. Драко очень внимательно наблюдал за её странной реакцией на его приближение, подозрительным румянцем на щеках и яркими искрами в глазах. Она могла поклясться, что он анализировал всё не хуже опытного сыщика. Она тяжело выдохнула, перебарывая желание хорошенько удариться лбом о поверхность стола. Если разобраться, Грейнджер не сделала ничего преступного и непоправимого вчера, но её все равно мучила совесть. Безусловно, Гермиона поддалась слабости, но это нельзя было расценивать как измену, тем более учитывая тот факт, что они с Ноттом официально не состояли ни в каких отношениях. Они всего лишь сходили на небольшой ужин, и это точно не стоило её моральных терзаний. Гермиона достала чистый лист и пододвинула к себе чернильницу. Стоило сейчас же написать ему ответ, чтобы убедить Тео, что она в нём искренне заинтересована. Дорогой профессор Нотт, Уголки губ невольно поползли вверх от этого милого сочетания. Я тоже нахожусь под впечатлением от нашей прошлой встречи. «Призрак оперы» — настоящая классика, и, если быть откровенной, я очень давно не выходила в люди. С нетерпением жду нашей новой встречи! Передай от меня большой привет Макгонагалл, я сильно по ней скучаю (как и по тебе). Та, кто не может отказаться. ГГ***
У Драко была глупая, но вполне действенная привычка, которая моментально возвращала его в реальность и сбавляла нервное напряжение. И нет, это была не выпивка. Он просто крутил фамильный перстень на указательном пальце, максимально концентрируясь на том, что ощущает. Металл немного сдавливал кожу, а герб на перстне причудливо отливал изумрудным свечением. После десятка незатейливых вращений голова снова вставала на место, и он мог думать трезво. Малфой зашёл в чертовски знакомый лифт и без труда выбрал нужный этаж. Драко неожиданно задумался о том, что по иронии судьбы он точно сейчас не застрянет, потому что на кону была встреча с Гермионой и он ехал к ней один. Иногда ему всерьёз казалось, что он начал понимать правила этой странной игры — или просто становился параноиком.***
Гермиону преследовало мрачное осознание собственной ошибки, пока она копалась в литературе и перебирала свои заметки. Её рабочий стол выглядел как чёртово поле боя. В блокноте слева были исписаны даже края, но ничего не помогало. Любая новая находка снова и снова окунала в ледяную реальность, где Грейнджер в конечном счёте оказывалась не права. Она наорала на Малфоя в первый день их встречи — и не просто наорала, а выкрикнула ему серьёзное, сложно диагностируемое заболевание. Этот факт мучил Гермиону вместе с другими мыслями о Драко довольно долгое время, но сегодня перед его приходом она в полной мере осознала, что ей придётся за это расплачиваться. С каждой минутой у Грейнджер было только больше опровержений своим словам и только больше поводов себя ненавидеть. Она уже поняла, что сделала ошибочные выводы с учётом своих школьные мрачных воспоминаний и нынешний Драко, вопреки надуманному образу в её голове, был гораздо более социализирован. У него получилось построить относительно нормальную семью с Асторией, он с удовольствием помогал своим пациентам и даже помог ей, когда она в этом нуждалась. Из всех открытых источников, что ей удалось найти, было ясно, что ни на одном публичном мероприятии Малфой не вёл себя как замкнутый шизофреник. Всё это подводило её к тому, что у Драко просто акцентуация характера . Она неспроста интуитивно выхватила специальную книгу утром из своей библиотеки, словно уже слышала эти звонкие тревожные звоночки, что посылал ей здравый смысл. Малфой собирался прийти к ней через полчаса, а Гермиона до сих пор сидела вокруг настоящего хаоса из книг и записей. Больше, чем ошибаться, она ненавидела только ошибаться насчёт Драко.***
Малфой набрал немного воздуха, заставляя себя подумать о чём-то хорошем. Он стоял перед дверью её кабинета совсем один, в офисе было темно, а значит, ни одна живая душа, кроме Грейнджер, не узнает о его проблемах. Драко смог вовремя уйти с работы, и миссис Томкинкс уже подложила ему пять резюме кандидатов на должность его нового помощника. Такими темпами он найдёт замену своей любвеобильной секретарше уже через несколько дней. У всех пациентов наблюдались улучшения, а та богатая мымра, похоже, решила испариться, и репутации Мунго больше ничего не угрожало. Он даже смог улыбнуться последней мысли, после чего уверенно нажал на ручку двери. Гермиона сидела за письменным столом, который явно было проще сжечь, чем убрать. Книги сбоку норовили вот-вот с грохотом свалиться на пол, а количество пергаментов на квадратный метр впечатлило даже его, хотя он прекрасно помнил, как усердно она готовилась к СОВ в библиотеке Хогвартса. Её волосы, которые как будто ещё больше завились, липли на лоб от напряжённой деятельности, а щёки немного покраснели, придавая лицу здоровый вид и яркий румянец. Если бы он не угрожал на днях самому себе смертью за подобные мысли, то смело мог бы назвать её красивой. Драко прокашлялся, привлекая к себе внимание, и сразу же пожалел об этом, потому что Грейнджер от неожиданности испуганно подскочила на месте. Она пару секунд смотрела на него, как на инопланетянина, нервно прижимая к груди правую руку.***
— Малфой! — изобразила она максимально дружелюбный тон. — Ты немного раньше пришёл. Я тут… работаю. — Я понял. Можно? Гермиона не стала отвечать, просто кивнула, наблюдая, как Драко направляется к тому самому месту, где в прошлый раз выслушивал от неё целую массу неприятных фактов. Грейнджер закусила губу и схватилась за кожаный блокнот так, как будто он и вправду мог спасти ситуацию. На ватных ногах она прошла к креслам для посетителей и села в соседнее от Драко, заведомо игнорируя свой рабочий стул. — Ты будешь здесь? — удивлённо спросил Малфой, приподнимая левую бровь. — Да, ты пока не мой пациент, так что мы просто поговорим. Она постаралась улыбнуться ему безобидной улыбкой, но Драко, кажется, плевать хотел на безобидность. — Постой, я догадался. Ты боишься, что я психану и уйду? Нервно заправив прядь за ухо, Гермиона посмотрела на него наигранно строгим взглядом, который Малфой мгновенно раскусил. — Нет, я просто не хочу считать тебя своим пациентом, пока мы не поговорим и не найдём твою проблему. — Мою проблему? — тут же уточнил Драко. — Ты вроде бы уже выяснила, какая у меня проблема. Прошло от силы несколько минут после его прихода, а её план уже рассыпался. Что ж, если она действительно собралась падать, то лучше спрыгнуть самой. — Да, но я не могу сказать, что это правильный диагноз, — промямлила Грейнджер и спешно нажала на кончик ручки. — Скажи, пожалуйста, как часто тебя беспокоит твоё состояние? Пульс Малфоя подскочил в несколько раз, словно нарочно напоминая ей, что его ответы в данный момент решали буквально всё. Драко поправил уложенные волосы и посмотрел куда-то в сторону, не замечая подвоха. — В последнее время часто, особенно после того случая со Скорпиусом. Гермиона смотрела на его острый подбородок и небольшую небритость, и ей становилось до мерзости стыдно. Она могла откладывать главный вопрос сколько угодно, но ей хотелось отодрать этот пластырь как можно быстрее. — До этого ты испытывал что-то подобное? Шум в ушах создал идеальный фон для её сбитых в кучу мыслей. Ей нужно было услышать контрольный выстрел; убедиться, что Малфой страдает только на фоне особенно стрессовых ситуаций. — Да, когда мне поручили убить Дамблдора. — Он взял паузу и неожиданно повернулся в её сторону, заставляя сердце трусливо замереть: — И после того, как Белла мучила тебя у меня на глазах. Гермиона сглотнула, разрушая в горле противный ком, но это совсем не помогало. Лучше бы он остановился на первом примере и не продолжал, не заставлял её растеряться. До этой самой минуты она была уверена на тысячу процентов, что Драко было всё равно на её крики и мучения у него в поместье. Она точно никогда бы не догадалась, что это событие входило в список самых ужасных воспоминаний в его жизни. Малфой в самом деле не выдал их Пожирателям, но по факту он не сделал ничего, что можно было бы возвести в ранг особо благородных поступков или счесть за сострадание. Это не означало, что она разочаровалась в нём после войны. Иногда ей всерьёз казалось, что ничто в этом мире не заставило бы её перестать так глупо и так растерянно любить. Даже его начищенные чёрные ботинки в метре от её лица во время адских пыток Беллы не смогли ничего с этим сделать. Тогда Грейнджер была уверена, что он отвернулся специально, чтобы не видеть её наполненных горячими слезами глаз. Гермиона не подумала, что ему тоже могло быть тяжело. Она посчитала, что Драко просто стало противно от её грязного общества и невыносимо громких криков. — Я… — Грейнджер запнулась, пряча лицо за кудрявыми каштановыми прядями. — Эти события: смерть Дамблдора, пытки, война, смерть Астории, приступы Скорпиуса. Как ты справлялся? Малфой ещё не отошёл от прошлого признания, но быстро приготовил для неё новый ответ. Он, должно быть, очень ясно чувствовал в реакции Гермионы максимальную искренность и сопереживание, чтобы лишить её такой же честности. — Никак. Обычно бил что-нибудь, стены, посуду — всё, что видел. — Он поджал губы, поправляя воротник рубашки. — Но после смерти Астории я смог это побороть в себе. Просто очень много пил. Впервые за время их разговора Грейнджер вспомнила, что должна хоть что-то записывать. Она опустила ручку на чистую страницу и сделала несколько пометок под его пристальным наблюдением. Недостаточность самоконтроля, импульсивность реакций?, склонность к алкоголизации. — Спасибо, что отвечаешь на мои вопросы. — Гермиона нашла в себе силы снова взглянуть на него, но не увидела ничего, кроме небольшой нервозности. — Расскажи мне, как меняется твоё настроение в течение дня. Драко задумчиво постучал пальцами по подлокотнику в попытках найти в своём состоянии какую-то закономерность. — На работе мне хорошо, — едва заметно кивнул он, невербально подтверждая правдивость сказанного, — особенно когда мной довольны пациенты. Я очень люблю это чувство победы во всём, чем занимаюсь. Пожалуй, это со мной со школы. Грейнджер улыбнулась на его последние слова, вспоминая, как тайком проникала на тренировки слизеринской команды по квиддичу, чтобы хотя бы краем глаза увидеть его в форме. Малфой всегда был великолепен в своём изумрудном обличье на угольно-чёрной метле. — Отлично. — Она сделала небольшую запись, выводя слово социализация. — А дома? — Дома паршиво, — признался Драко, злобно двигая челюстью. — Обычно Скорпиус не ночует в мэноре, и я пью. Если честно, я много пью вечерами в последнее время, и, кроме этого, совсем ничего не хочется делать. Она закусила губу, подчёркивая в блокноте сразу несколько пунктов. — Какие у вас отношения с матерью? — тихо спросила Гермиона, изучая его бледный профиль. — Нормальные. Неидеальные, но я её очень люблю. — На секунду Малфой сжал правую руку в кулак. — Когда она честна со мной, что бывает редко, мне очень комфортно. — Что насчёт близких друзей? — Они придурки, но мои придурки, — усмехнулся Драко. — С ними всё в порядке. Грейнджер быстро надписала несколько предложений сверху и закрыла шариковую ручку. — Что ты ощущаешь в шумных компаниях? — Люблю слушать и запоминать чужие тайны. Он стрельнул в Гермиону хитрым прищуром, заставляя её смущённо уткнуться в блокнот. — Малфой, я могу назвать тебе то, что увидела, — собравшись с силами, произнесла Грейнджер. — Обычно я так не делаю, но ты не совсем мой пациент, и мне надо признаться. — Она набрала в лёгкие как можно больше воздуха. — Я ошиблась насчёт тебя. У тебя нет расстройства личности. Я спутала это с очень близким, но всё-таки другим понятием. Его брови сложились в грозную линию, что не могло её не настораживать. Она пристально следила за каждым его движением, пока Драко не расстегнул последнюю пуговицу пиджака и не подвинулся чуть ближе к краю кресла. — Я люблю всё знать, — осторожно намекнул он, заглядывая в её карие радужки, как будто действительно понимал, каких адских нервов ей стоило признать свою ошибку. — Пусть больше не будет обманов и секретов, я за честность. Гермиона удивлённо моргала несколько секунд в несчастных попытках сфокусировать зрение на чём-то, кроме его холодных серых глаз. — Хорошо. Я подозреваю у тебя акцентуацию личности. — Она увидела замешательство на его лице и сразу же добавила: — Не пугайся, это просто особенность твоего характера, и она в пределах клинической нормы. Однако из-за чрезмерной выраженности некоторых черт ты становишься гиперчувствительным к травмирующим факторам. Малфой слушал её очень внимательно и лишь сложил руки в замок, слегка склонив голову. — Я дам тебе бланк с вопросами, который поможет мне определить, какие именно черты оказались сильнее. Но я уже могу отметить, что у тебя средняя возбудимость, и это говорит о твоей хладнокровности. Вполне адекватная оценка тревоги и низкая экзальтированность, отчего наблюдается эмоциональная подавленность. После её короткого заявления они просидели в тишине около трёх минут. Гермионе не хотелось считать, но часы в её кабинете стучали стрелками достаточно громко, чтобы ввести всех присутствующих в гипнотический транс. — Наверное, я даже рад, что пришёл, — внезапно нарушил тишину Драко. Она посмотрела на него безумным взглядом, как будто в самом деле услышала нечто дикое. — Теперь я знаю, что не совсем сумасшедший, — улыбнулся он, поворачиваясь к ней вполоборота. — Как ты сказала? В пределах клинической нормы. Мне нравится. Смущённо поправив выбившуюся прядь, Гермиона тихо произнесла: — Я рада, и прости ещё раз. Я была немного не в себе из-за всего, что нас связывало. — Мы все немного не в себе, когда задевают наши чувства. Это делает нас людьми. Малфой произнёс это, казалось, совершенно не задумываясь, и сразу же поднялся из кресла. — Давай твой тест, обещаю случайно не оставить на нём мокрый след от стакана с виски. Она незаметно улыбнулась и тоже поднялась с места.***
— Я проследил за ней до того здания, в которое затем зашёл Драко Малфой. Майкл закончил свой рассказ и ощутил, что изрядно взмок. Его рубашка под тонкими свитерами успела почти насквозь пропитаться потом, но он всё равно намерен был стоять здесь сколько потребуется. — Интересно, но я не думаю, что это важно, — свирепо прохрипел мужчина, перед тем как схватиться за трость дрожащей рукой. — Драко, безусловно, такой же идиот, как и Люциус, но он не настолько глуп, чтобы завязывать отношения с грязнокровкой. Даже если бы у Майкла было своё мнение на этот счёт, он бы всё равно предпочёл засунуть его куда подальше. Перечить этому человеку было сродни спору с кентаврами, поэтому он лишь аккуратно кивнул. — Она не спасёт этого глупого мальчишку. Никто не спасёт.***
Пока Грейнджер искала в этой каше из документов и литературы нужную папку, обстановка в комнате постепенно накалялась. В этом точно не было вины Малфоя, потому что он не проронил ни слова, терпеливо ожидая позади неё. Но она всё равно чувствовала напряжение, как будто кто-то натягивал её нервы, словно тонкую тетиву. Когда Гермиона наконец вытащила нужные бумаги из-под тяжёлого фолианта, она не удержала восторженного вздоха. Грейнджер подошла к Малфою, протягивая небольшую, но вполне увесистую папку с тестом. — Ответь на всё, даже если вопросы покажутся глупыми. — Она потупила взгляд, чтобы снова не замереть, уставившись в его острый профиль. — Хорошо, спасибо. — Драко положил папку под бок и отошёл к двери, но вдруг неожиданно остановился. — И, Грейнджер. Гермиона посмотрела на него и нервно прикусила губу, ожидая продолжения. — Сигареты я не верну. Хитро подмигнув ей, Малфой скрылся за дверью.