***
Когда до посадки оставались считаные минуты, обстановка резко накалилась. Краем глаза Грейнджер замечала знакомых волшебников с их детьми. Те уже порядком опаздывали, в спешке пересекая платформу с сумками наперевес. В их числе оказались ворчащая на ходу Дафна и притихший Блейз, который, видимо, в кои-то веки освободился от своей важной работы, чтобы проводить детей. Ребекка и Чарли Забини отправлялись на четвёртый курс, Скорпиус, Альбус и Роза — на третий, Джеймс — уже на пятый. Так вышло, что практически все завели семьи в разное время и почти никто из их детей не учился на одном курсе. Вражда между факультетами, по рассказам Минервы, с каждым годом была всё менее заметна. Но маглорождённые на змеином факультете до сих пор были редкостью. Пять лет назад на Слизерин поступила девочка без магических корней, и эту новость осветили без преувеличения во всех газетах. Не прошли мимо даже такие далёкие от классических репортажей издания, как «Ведьмин досуг» и «Спелла». Пожалуй, для всего магического сообщества Великобритании подобные случаи каждый раз были знаменательным событием. — Как бы я ни хотела, чтобы ты осталась, ты уже опаздываешь, — произнесла Джинни, переводя взгляд на большие вокзальные часы. — Поверить не могу, что снова сажусь в этот поезд, — Гермиона сделала несколько вдохов, восстанавливая дыхание. — Вдруг я провалюсь? — Ни один спиногрыз понятия не имеет, кто такие психотерапевты, — хитро заметила Джинни. — Если хочешь, можешь хоть сальсу перед ними станцевать. Никто не почует подвоха. Грейнджер посмеялась над этой чересчур неуместной шуткой и повернулась к Поттер, чтобы обнять её. Она бы с удовольствием попрощалась и с Гарри тоже, но он, кажется, намертво прилип к вагону, куда села Лили. — Прошу тебя, не глупи, — прошептала Джинни, положив подбородок на её плечо. — Ты же умная.***
Обычно из взрослых на Хогвартс-экспрессе путешествовали только продавщица сладостей, машинист и главный смотрящий, но в этом году всё было иначе. Поезд вообще был как никогда переполнен, и в общих вагонах с трудом находилось свободное место из-за увеличенного набора первокурсников. Теодор считал всё это каким-то злым заговором, так как просто не мог иначе объяснить, почему именно он сменил престарелого Хагрида на посту, провожающего в добрый путь первокурсников. Видимо, чтобы жизнь мёдом не казалась, ему также заранее сообщили, что вместе с ним в школу поедет Гермиона Грейнджер, которая как минимум полгода будет занимать пост штатного школьного психотерапевта. К тому же и в медицинском блоке Хогвартса ожидалось пополнение: Помфри наконец-то решила, что ей надоело мучить себя и детей, и отправилась на заслуженную пенсию. Её место должна была занять мифическая незнакомка, которую всему необходимому будет обучать ответственное лицо из Мунго. Итого ещё плюс три человека в его некогда пустое купе. В общем, не поезд, а магазин сладостей перед Рождеством — кого здесь только не было. Нотт устало вздохнул, прежде чем попасть во второй вагон к префектам. Даже здесь его ожидали дополнительные трудности, ведь с этого года у Гриффиндора и Слизерина обновился состав старост и теперь весь груз ответственности за львиный факультет возлёг на плечи проказника Джеймса Поттера и стесняшки Дороти Льюз. — Профессор Нотт. — Дороти вскочила со своего места и с придыханием посмотрела на преподавателя, который только что вошёл к ним в купе. — Мисс Льюз. Девушка моментально покраснела — вероятно, от волнения, — а Джеймс почему-то тихо усмехнулся. — Вы проверили студентов? Все на своих местах? — Да, — судорожно подтвердила Дороти и дрожащими руками провела по форменной юбке. — Всё в порядке. Тео смертельно устал за последний час и оттого просто не мог нормально проанализировать поведение студентки. Он кивнул и достал из переднего внутреннего кармана крошечный блокнот, чтобы поставить в длинном списке дел одинокую галочку. — Прекрасно. Следующим на очереди было купе слизеринских старост. Прошлые студенты, которые занимали этот почётный пост несколько лет, очень нравились Нотту. Два парня, которые жертвовали ради ночных обходов дополнительными тренировками по квиддичу, заслуживали как минимум звезду Мерлина за такой бескорыстный труд. Теперь же ему предстояло встретиться с задирой Джейкобом Розье и маглорождённой Моникой Стоун, на которую и была вся надежда в этом взрывоопасном тандеме. — …дрянь, — услышал обрывок фразы Тео, когда приблизился к двери. Он нашёл в себе остатки терпения, чтобы постучать, прежде чем зайти в купе. На него устремились два взгляда сидящих друг напротив друга студентов. Яростный взгляд Стоун и самовлюблённый — Розье. — Джейкоб, ты в курсе, что твою ругань слышно даже в коридорах? Парень неумело изобразил сожаление и начал оправдываться: — Простите, сэр, я ударился о столик и не сдержался. Моника показательно фыркнула и отвернулась к окну. — Боюсь, что, если вы не прекратите унижать свою коллегу, вам придётся столкнуться с чем-то пострашнее, чем обычный кусок мебели, — прозрачно намекнул Тео, и уши Розье автоматически покраснели. — Я понял, — буркнул парень. — Вот и славно.***
Из письма Макгонагалл Гермиона знала, что должна была ехать не одна, но прошло уже полчаса после отправления, а компанию ей по-прежнему составляла лишь лампа, что скрипуче покачивалась от ритмичного движения состава. Погода за окном, как назло, располагала к умиротворению, заставляя её провалиться в царство Морфея. Суровые тёмные тучи, которые затягивали небо над Лондоном с самого утра, наконец-то разразились дождём. Мелкие капли липли к стеклу и быстро струились вниз, оставляя длинные прозрачные дорожки. Грейнджер любила дождливую погоду и всегда находила в ней что-то особенное. Идеальное время, когда можно было подумать о себе, покопаться в своих переживаниях и добраться до истины. А ещё шум дождя лучшего всего подходил для прочтения книги и выполнения уроков. Настоящая сказка для интровертов. — Не помешаю? Сначала ей показалось, что до купе наконец-то добрался Тео, но, когда она увидела в проёме Драко с лаконичным чемоданом в руках, все мысли тотчас вылетели из головы. — Ты меня пугаешь, — усмехнулся Малфой и, войдя внутрь, одним движением закинул багаж на верхнюю полку. — Неужели я настолько безнадёжен, по твоему мнению? Она еле поборола желание протереть глаза, чтобы убедиться, что присутствие блондина ей не почудилось. — Драко? — Мне больше нравится, когда ты произносишь моё имя с придыханием. Попробуй ещё раз. Сощурив глаза, Гермиона сложила руки на груди, как будто пыталась укрыться от его оценивающего взгляда. Но Малфоя, кажется, совершенно не беспокоил этот жест, и, разместившись ровно напротив неё, он продолжил нагло её рассматривать. Кожаные туфли на каблуке, едва заметные тонкие колготки телесного цвета, серая юбка в клеточку и лёгкая блузка, наполовину скрытая бежевым жакетом. — Мило. — Драко сложил ногу на ногу, и от неё не укрылось, как задумчиво при этом он перекатывал перстень на правой руке. — Образ строгой училки. Тебе идёт. Она молилась, чтобы жар, так не вовремя приливший к щекам, остался незамеченным. — Надеюсь, ты захватил халат, потому что в этом костюме ты совсем не похож на колдомедика, — съязвила Грейнджер и заставила себя отвлечься от его дьявольски привлекательных рук. — Я его взял, — спокойным тоном произнёс Малфой, словно её слова никогда не смогли бы его задеть. — Могу надеть его прямо сейчас, если ты так хочешь. — Не хочу, — скорее себе, чем ему, ответила девушка. — Я бы тебя тщательно осмотрел. — Его зрачок захватил почти всю серую дымку вокруг и напомнил ей омут памяти, в котором при желании она могла забыться. Но желания не было. Гермиона обязана была держать себя в руках и не поддаваться на его чёртовы провокации. Однако ей всё равно пришлось поёрзать на месте, чтобы унять усилившуюся внизу бесконтрольную пульсацию от его слов. — Извините. Они одновременно выдохнули, как будто потушили вскипевшее в венах возбуждение, затем со слегка растерянными лицами обернулись на вошедшую в купе девушку. Кареглазая рыжая волшебница, примерно одного с ней роста, но с гораздо более внушительного размера грудью, смотрела на них и искренне улыбалась. Грейнджер сначала обрадовалась знакомой и тому факту, что больше не будет находиться наедине с Малфоем, но неожиданно занервничала, когда задумалась, что их новая попутчица могла подумать о чём-то непристойном. — Сьюзен! — воскликнула Гермиона и сразу же осознала, что сделала это намного громче, чем планировала изначально. — Получается, ты заменишь Помфри? — Гермиона! — так же эмоционально поприветствовала её Боунс. — Всё верно, эти негодники теперь мои. Девушка закинула свою аккуратную походную сумку наверх и села возле Грейнджер. После нескольких секунд непродолжительных объятий с бывшей участницей отряда Дамблдора, Гермиона наконец-то вспомнила, что Сьюзен толком не поздоровалась с сидящим напротив Драко. — Я отвлекла тебя, прости, — извинилась она и посмотрела на притихшего Малфоя. — Мы же не одни. — Я в курсе, — непринуждённо бросила Боунс. — Драко Малфой, буду рада работать с вами. Сьюзен протянула колдомедику руку, и Грейнджер успела заметить, как скривилось его лицо, когда он неохотно её пожал. — Вы будете моей практиканткой? На удивление, Гермиона не испытала никакого укола ревности — то ли потому, что Боунс была абсолютно безразлична к Малфою, то ли из-за того, что сам Драко выглядел несчастным. — Громко сказано, но да, — ответила Сьюзен, но даже не попыталась продолжить беседовать с ним. — Гермиона, ты, наверное, слышала, что я уехала в Париж сразу же после войны. — Доходили слухи, — призналась Грейнджер. — Решила вернуться? Боунс всегда была очень энергичной девушкой и по прошествии стольких лет словно совсем не изменилась. От неё по-прежнему исходили волны открытого и активного человека, и она постоянно пыталась усесться поудобнее на сером диванчике и не скрывала своего феноменального оптимизма. — Да! Я кем только не пыталась работать, но в последние годы начала заниматься волшебной медициной, — с горящими карими глазами поделилась Сьюзен. — В общем, пять лет медицинского колледжа среди педантичных и безумно привлекательных французов — и я здесь. — Как здорово! Драко, кажется, не был с ней согласен: он брезгливо отодвинулся ещё ближе к окну. — Вы тут! Вся компания уставилась на дверь, которую раздвинул вечно занятой профессор. Тео практически не смотрел на Малфоя и сразу повернулся к девушкам: — Мы точно едем в Хогвартс, а не на неделю моды? Гермиона и Сьюзен широко улыбнулись на его комплимент, а мужчина напротив тихо чертыхнулся.***
Джеймса уже натурально тошнило от бесконечных вздохов Дороти о профессоре ЗоТИ, и спустя час он всё-таки не выдержал и покинул купе, чтобы немного проветриться. Он просто поражался, как бывший слизеринец и такой внимательный взрослый мужчина не видит очевидной влюблённости своей ученицы. В любом случае, это было совершенно не его дело. Тем более не одна Льюз пускала слюнки по Теодору Нотту — иногда казалось, что каждая уважающая себя студентка Хогвартса хотя бы раз давала волю влажным фантазиям о привлекательном профессоре в костюме-тройке. Скривившись от собственного описания, Поттер остановился недалеко от выхода из вагона. Здесь до Джеймса доносился стойкий запах железа от шпал и мокрой земли от проливного дождя, который вперемешку со свежестью вызывал у него чувство ностальгии и умиротворения. Поттер не успел в полной мере насладиться этими ощущениями, когда услышал звонкий пронзительный крик позади себя. Вероятно, сказалось воспитание в семье аврора, потому что инстинкты заставили парня немедленно кинуться на подмогу. Он притормаживал у каждого купе, но ничего нового так и не смог услышать. Его поиски завершились почти у самого дальнего купе, которое было отведено слизеринским старостам. С такого близкого расстояния Джеймс легко мог определить, что кричала именно девушка, поэтому не дал себе ни секунды на промедление. Распахнув полупрозрачную дверцу, он сразу же увидел Розье, стоящего над сокурсницей и наставляющего на неё палочку. Девушка забилась в угол дивана, но оказалась достаточно храброй, чтобы вытащить древко для самообороны. — Что тут происходит?! Джейкоб обернулся на Поттера, но не удосужился опустить древко. — А, это ты, Джеймс, — непринуждённо произнёс Розье, продолжая размахивать перед носом Моники своим оружием. — Просто развлекаемся со Стоун. Игра называется «Грязнокровка и Пожиратель». От этого тошнотворного заявления чаша терпения мгновенно переполнилась, и гриффиндорец резко дёрнулся в его сторону. — Убери палочку, ублюдок, — приставив древко к виску слизеринца, чтобы тот наверняка его почувствовал, прошипел Поттер. Он не понимал, откуда в нём возникло столько отвращения к Джейкобу. Джеймс всегда знал, что он типичный выродок из семьи чокнутых псов. Тот редкий случай, когда родословная двадцати восьми для кого-то до сих пор важнее разума и здравой логики. «Горбатого могила исправит» — кажется, как-то так о подобных потерянных глупцах отзывалась тётушка Петуния. — Ты что творишь, Поттер? — Розье ощутимо растерял уверенности, оказавшись на мушке, и теперь говорил немного осипшим голосом. — Она просто тупая магла, ты же должен понять. Ему захотелось ударить слизеринца, когда растерянное лицо Моники снова попало в поле зрения. — Либо ты убираешь палочку, либо я отдаю фрагмент воспоминаний, где ты называешь Стоун грязнокровкой, директору. Плечи слизеринца тут же опустились под страхом последствий, и он неохотно спрятал древко за пояс школьных брюк. Щуплый брюнет без своего оружия выглядел так жалко, что Джеймс не сумел сдержать победной ухмылки. — Пойдём, Стоун, доедешь в нашем купе. Моника обычно была остра на язык, но сейчас она без лишних комментариев быстро вскочила с места, чтобы прошмыгнуть за спиной Поттера к выходу в коридор. Один Мерлин знает, чем этот придурок ей угрожал. — Ещё раз услышу о подобном — вырву твои аристократические яйца без предупреждения. С этими словами Джеймс гордо направился вслед за девушкой.***
— Это так странно, все мы в одном купе, — неожиданно заявил Тео спустя пару часов их напряжённой поездки. За это время Гермиона позволила себе трижды посмотреть на угрюмого Малфоя, облокотившегося о холодное стекло окна, один раз заговорить с Сьюзен о её парижских приключениях и прочитать половину небольшой брошюры о школьной психотерапии. — О чём ты? — поинтересовалась Боунс, которая даже не пыталась скрыть интереса к брюнету напротив. В отличие от явного отвращения, граничащего с лёгким равнодушием, в отношении Малфоя, Сьюзен испытывала к Нотту более тёплые чувства и охотно общалась с ним, переглядываясь по поводу и без. Сначала Гермионе было тяжело в это поверить, потому что Тео ни разу не общался при ней с другими девушками в подобном ключе, и она понятия не имела, как он обычно себя ведёт с противоположным полом, но как будто бы так и выглядела взаимность. С ней он всегда был порядочен и учтив — просто феноменальный джентльмен, которого только поискать, — и Грейнджер никогда не задумывалась, на ком были отточены эти безупречные манеры. Абсурд или нет, но, судя по всему, он действительно не особенно сопротивлялся вниманию Боунс, потому что язык тела этих двоих натурально кричал, норовя пробить её барабанную перепонку, о том, что они безумно хотели сблизиться. Практикантка пошловато улыбалась брюнету каждый раз, когда вагон ритмично покачивало; в ответ он бродил голодным взглядом по её телу, словно она была последней пищей на Земле, а он не ел несколько дней. Гермиона прокляла всё на свете из-за того, что так хорошо разбиралась в поведенческой психологии. — Хагриду обычно не с кем было пообщаться, а у меня собралась целая компания, — с радостью пояснил Тео, а Боунс покраснела так, как будто он уже упал перед ней на колени. — Я сама захотела поехать на поезде, Минерва предлагала мне камин, — вмешалась в беседу Грейнджер, чтобы хоть как-то спасти купе от этого надвигающегося гормонального цунами. — А что так? Пока она лично не увидела серые глаза Малфоя, изучающие её в ответ, она не могла поверить, что он и правда осмелился заговорить с ней прилюдно. — Я скучала по этой атмосфере, — поделилась Гермиона. — Шотландские пейзажи, сладости, размеренный стук колёс. Драко неожиданно улыбнулся её сентиментальному признанию. — А я решился в последний момент, но тут неплохо. На душе стало ощутимо теплее оттого, что хоть кто-то в радиусе нескольких метров не плевал на её присутствие. — С моими бесконечными пересадками не было другого выхода. Хотя втайне я тоже скучала! — звонко произнесла Сьюзен и, вытащив рыжие волосы, частично застрявшие под воротом блузки, кокетливо посмотрела на Тео. — Каково это — быть профессором? Гермиона была вынуждена отвернуться к окну, чтобы закатить глаза.***
Песня: O Children — Nick Cave & The Bad Seeds Потолок Большого зала отражал реальную погоду за окном, подобно искусному зеркалу. И сейчас над всеми присутствующими простиралось ясное ночное небо Шотландии. По рядам прокатились волнительные перешёптывания, когда шляпа начала свою традиционную песню. Каждый год её текст отличался от предыдущего, поэтому Гермиона тоже с замиранием сердца принялась слушать сочинение этого удивительно фамильярного кусочка ткани. Прошло уже столь много лет, Что мог забыться сей блистательный квартет. Решила рассказать я в песне О четырёх волшебниках без лишней лести. Забрёл из северных земель храбрец, Отваги с доблестью отец. Могучий Годрик Гриффиндор, Прославил благородства взор. С ним рядом шла малютка Пенни, Чья доброта и верность только крепли. Сказала смело Пуффендуй: «Будь терпелив и в ус не дуй». Не обошлось тогда без тёмной ночи, Так нарекли у Салли очи. Угрюмый, грозный Слизерин Был горд собой, честолюбив. И в хитрости не знал он равных, Покуда цель важнее лени всех бесславных. Ума Кандиды Когтевран Страшился каждый мальчуган. Была красноречива и мудра Волшебница со знаменем орла. Искали долго чародеи путь, Чтоб их никто не смог надуть. Тогда и появилась я, Здесь главная для вас судья. Не бойтесь, подходите ближе И постарайтесь быть потише. Я всё сама вам расскажу И от сомнений всех спасу. Шляпа закончила петь, и Большой зал вспыхнул громкими аплодисментами. Не удержалась даже Грейнджер, которую после семичасовой поездки в купе с двумя слизеринцами и чрезмерно общительной знакомой не интересовало ничего, кроме мягкой постели и одиночества. Несмотря на то, что ей нравилось находиться здесь, за преподавательским столом рядом со Сьюзен и Ноттом, и смотреть на напуганных детишек, которые сидели совсем близко к подиуму и ждали своей очереди на распределение, она чувствовала, что больше не является частью этого праздника. Студенты практически не притрагивались к еде, потому что просто не могли оторваться от возбуждённой беседы со старыми друзьями после долгожданной встречи, а вот её друзья и её прошлое остались за несколько тысяч километров отсюда. Единственный человек, который плотно ассоциировался с Хогвартсом и был сейчас здесь, сидел на самом дальнем краю слизеринского стола. Минерва предложила Малфою поставить стул рядом с Боунс, но он быстро отказался, сославшись на своё мизерное участие в жизни школы. Гермиона знала, что это не совсем правда: Драко, скорее всего, просто не хотел привлекать к себе лишнее внимание, но никак не стала ему мешать. Они были не в тех отношениях, чтобы она могла раздавать ему непрошеные советы. А в каких они, собственно, вообще были отношениях? Грейнджер надеялась, что, когда она окажется в школе и будет буквально заперта в ограниченном пространстве, что-то непременно прояснится между ней и этими двумя мужчинами, но пока становилось только сложнее. Показное игнорирование Нотта стало выглядеть как искреннее безразличие, отрешённость Малфоя сменилась несвойственной ему общительностью, а неожиданная четвёртая фигура на доске в виде Сьюзен Боунс принесла за собой крайне неутешительные выводы. Тео всегда казался Гермионе истинным романтиком и прекрасным кавалером — современное слово «парень» или «бойфренд» совсем не ложилось на этот вышколенный образ воспитанного по высшим стандартам аристократа. О нём неизменно хорошо отзывалась Дафна и другие его близкие. Пожалуй, единственным, кто говорил о Нотте чётко и ясно, без лестных эпитетов, был Малфой, однако по объяснимым причинам они практически не обсуждали с ним Тео. Но сейчас у неё было ощущение, что она воспринимала всю информацию об этом мужчине неполноценно. Гермиона задумывалась, как такое вообще могло произойти. Ей было не так мало лет, и она была достаточно мудра, чтобы видеть в людях недостатки и слышать опасные тревожные звоночки, но, сколько ни пыталась присмотреться и прислушиваться, Теодор неизменно выглядел безупречно. Гермиона не могла признаться себе в том, что всё это время носила розовые очки. Возможно, поэтому она не осмелилась заглянуть под стол и проверить, почему сидящий по правую руку от неё Нотт всё это время глаз не сводил с подозрительно притихшей Сьюзен. Она останется в неведении не ради него, но хотя бы ради себя. — Лили Поттер! Объявленное имя крестницы дало ей необходимую передышку. Грейнджер посмотрела впёред, на стол, где сидело всё меньше студентов с напуганными лицами. Большая часть первокурсников уже знали, на какой факультет они отправятся, и в воздухе наконец-то чувствовалась лёгкая эйфория вместо томительного гнёта ожидания. Девочка одним глазком успела взглянуть на Гермиону, затем залезла на высокий деревянный табурет. Ровно так же, как целую вечность назад происходило с юной Грейнджер, Макгонагалл надела на её рыжую макушку большую сердитую шляпу. С этой стороны Гермиона не видела лица крестницы, но по тому, как девочка ссутулилась и опускала плечи, можно было легко догадаться, что она почти не дышала, ощущая на себе магические свойства предмета. — Умная девчушка, — начала вещать шляпа, важно причмокивая. — Столько храбрости и чести. Ты могла бы больше лгать, чтобы всех важнее стать. Голова девочки приподнялась: видимо, Лили хотела возразить что-то против размышлений распределительницы. — Но ты не хочешь лгать, — более гнусаво заключила шляпа, — хочешь смелостью сверкать. — Собрав всю мощь своего голоса, она торжественно выкрикнула: — Гриффиндор! Овации стола львиного факультета были оглушительны, и Гермиона еле заставила себя не заткнуть уши от этого звонкого гула. Неужели это всегда было настолько громко? Аплодируя распределению крестницы, Грейнджер наблюдала за Джеймсом, который радостно подпрыгнул со скамейки, чтобы лично встретить счастливую сестру. — Снова Поттер и снова Гриффиндор, — послышалось с дальнего конца учительского стола. — Одному Альбусу не повезло. — Вы не правы, Трелони. — Даже не глядя, она могла определить сахарную речь Горация Слизнорта. — Альбус Поттер у нас отлично себя чувствует. — Посмотрим, что скажет шар, — не унималась взбалмошная профессорша. — В этом году я наконец-то смогу лично посмотреть на мальчика. «Старая извращенка совсем не изменилась», — подумала про себя Гермиона и запила гнев щедрым глотком вина из железного кубка. — Мисс Грейнджер! Гермиона чуть не поперхнулась, когда Трелони зачем-то обратилась к ней. Ей пришлось отодвинуть стул назад, чтобы увидеть профессора Прорицания, сидящую через четыре человека от неё. — Я не успела с вами поздороваться! Какая жалость. — У меня есть для вас предсказание, оно пришло ко мне вчера и унесло с собой весь сон, — она как будто жаловалась, рассматривая бывшую студентку через огромные телескопы, на то, что не выспалась из-за своих бредовых приступов медитации. Грейнджер почувствовала, как становится жарко от смеси выпитого вина и стыда за этот неловкий разговор, который невольно подслушивала целая толпа профессоров. — Хорошо, поговорим потом, — попыталась избавиться от неё Гермиона. — Не затягивайте. Тёмный принц ради вас может растопить своё грубое сердце, если вы не укроетесь от него в туманных объятьях ночи. Тёмный принц — Нотт? Ночь — Малфой? Или наоборот? По спине скатилась холодная капелька пота, и Грейнджер дежурно кивнула старой шарлатанке. Она всё надумала. Это может относиться к чему угодно. Даже гороскопы более точные. Гермиона успела перебрать целую сотню причин, по которым могла не верить болтовне Трелони, пока шляпа заканчивала церемонию.***
Малфою было безумно весело. Пожалуй, он ни разу не испытывал столько положительных эмоций сразу, когда учился здесь. Ему и правда нравилось всё это. Тот факт, что он сидел с другими слизеринцами, а не краснел, как Грейнджер, на виду у всего зала за профессорским столом. Милые перешёптывания подростков о планах на квиддич. Сдержанная, совсем не такая, как у Гриффиндора, непоказушная радость, когда к ним направляли очередного первокурсника. Драко не мог поверить, что ощущает себя здесь как дома. Он никогда не скучал по школе. Место, которое хранило в себе столько скверных воспоминаний, не могло вызывать чувство тёплой ностальгии, но, оказавшись тут спустя столько лет, Малфой всё-таки нашёл причину для радости. Невозможно было отрицать, что частично его окрылённому состоянию способствовало присутствие Грейнджер. Их новые отношения и статус в старых стенах школы были подобно глотку свежего воздуха. Это всё вызывало в нём зудящее нетерпеливое желание поскорее начать работать здесь. Понять, каково это — встречаться с ней каждый день в коридорах не для того, чтобы накричать или унизить, а чтобы нагло флиртовать, заставляя строгого психотерапевта неконтролируемо краснеть на глазах любопытных учеников. Ну и конечно, его не могло не радовать поведение Теодора. Драко старался унять проклятое злорадство и напомнить себе, что они всё ещё были друзьями, просто не в лучшем периоде их отношений, но у него не получалось не ликовать внутри от поведения старого доброго Нотта, профессионально кадрящего девушку. Непонятно, что он нашёл в этой крикливой Боунс, но Малфой был счастлив за него, если она наконец-то отвлечёт его от Грейнджер. Тео никогда не отличался постоянством, и эта странная ситуация с Гермионой сильно удивляла Малфоя. Паркинсон словно что-то сломала в нём. Если бы он размышлял, как Грейнджер, пользуясь максимально заумными терминами, то мог бы предположить, что она нанесла ему какую-то психологическую травму или другую хрень, повлиявшую на его доверие к противоположному полу. Вероятно, это был какой-то извращённый вид мести, ведь эти одноразовые девчушки стали единственным, чем довольствовался его друг-отшельник на протяжении последних десяти лет. — Спасибо за речь, мисс Боунс! — Величавый голос Минервы снова окутал зал, подобно большому тёплому покрывалу. — Перед тем как вы приступите к прекрасным блюдам, приготовленным нашими трудолюбивыми эльфами, я бы хотела сделать ещё одно объявление. Драко почувствовал, как волнение усилилось в несколько раз, и выпрямил спину, чтобы получше видеть стойку, за которой вещала Макгонагалл. — Я не буду скрывать от вас, что для магического мира снова настали непростые времена. И я предлагаю показать нашим предкам, что мы умеем учиться на ошибках прошлого. — Директор сделала драматическую паузу. — Никто в этой школе больше не будет одинок, никто не будет мириться со своими проблемами. Теперь каждый сможет получить поддержку у человека, который будет добр и беспристрастен. Малфой не любил высокопарные речи, но с последним предложением был полностью согласен. Гермиона была именно такой: доброй и беспристрастной. Люциус перевернулся бы в могиле, услышав сейчас его непрошеные мысли. — У маглорождённых есть колдомедик, который занимается лечением через диалог, — как можно проще объяснила Минерва. — Он нужен, чтобы вылечить наши души от терзаний, и теперь такой появился и у нас в школе. Прошу любить и жаловать, психотерапевт Гермиона Грейнджер. Сочетание этих букв всегда работало как часы — абсолютно безукоризненно. Драко показалось, что на этот раз крики и аплодисменты были настолько громкими, что заставили затрястись кованые решётки на окнах. Даже призраки остановили свою миграцию по залу и зависли у дальней стены, чтобы заворожённо наблюдать за ней. В такие моменты её волшебные таблетки не работали и организм гонял кровь по венам совершенно лихорадочно, так быстро, что пульсировали виски. Никто и ничто на этом свете не мог вынудить его так долго и так неподвижно разглядывать кого-то — разве что грёбаное Остолбеней, — но она… она перекрывала лёгким кислород, словно ей нужно было лишь одно нажатие кнопки. Она почему-то могла всё.***
Грейнджер наслаждалась вечерней прохладой, окутавшей каменные стены замка, и своей заслуженной минутой славы. Студенты, по первому ощущению, приняли её очень радушно, хотя больше половины из них впервые слышали о роде её деятельности. Она была уверена, что логика скоро перекроет сомнения и у её кабинета соберётся очередь из желающих поделиться с ней наболевшим. Гермиона сумела отбросить все переживания о Теодоре, потому что решила, что с неё на сегодня уже достаточно. Завтра будет совещание с профессорами и напряжённый первый рабочий день, а сейчас она просто девушка, которую волнует только хороший сон. Грейнджер даже не сразу услышала позади себя чьи-то аккуратные шаги, подчинившись усталости. Она обернулась на источник звука и тут же начала анализировать своего преследователя. В такой час в коридорах замка уже не должно было быть студентов, и догадка оказалась верной: за ней шёл не ученик. Навстречу расслабленно двигался высокий мужчина, в тёмной мантии, со светлыми волосами и отдающим серебряным блеском взглядом. Судя по его удовлетворённой улыбке, именно она была целью его ночных прогулок. — Уже поздно, — неожиданно заметил Малфой, когда остановился перед Гермионой на расстоянии вытянутой руки. — Не боишься ходить одна? Хоть Грейнджер и была сбита с толку, она не подала виду и приподняла правую бровь, сместив вес на правую ногу. — Мне стоит напоминать, что подростком я не боялась даже огромной смертельно опасной змеи, ползающей по канализации? — Храбрая Гермиона Грейнджер, — с насмешкой заключил Драко. — Уже поздно просить автограф? Усмехнувшись, она отвела глаза к потолку. — Решил меня преследовать, Малфой? — спросила она в лоб, чтобы поставить на место его раздутое самомнение. — Ищу свою комнату. — Разве ты не должен… — Ночевать в медицинском блоке? — закончил за неё Драко. — Должен, но я не буду спать с Боунс в одной комнате. Опасаюсь, что храпит она так же громко, как говорит. Гермиона не смогла сдержать ядовитой улыбки, столь стремительно возникшей на губах, когда услышала нечто гадкое про докучавшую ей весь день Сьюзен. Малфой не удивился её реакции, но решил использовать это в свою пользу: — Слышала, что шляпа однажды ошиблась при распределении? Глаза Грейнджер загорелись, как было каждый раз, когда речь шла о каком-нибудь научном факте или познавательной заметке. — Да, но это всё глупые слухи, — тоном отличницы поправила его Гермиона. Малфой показательно хмыкнул и почесал щетину. — Я думаю, она была не права и насчёт тебя. Она удивлённо уставилась на него в ожидании объяснений. — Я видел, как ты закатывала глаза в купе, — в своей искусительной манере излагал Драко. — Ты возненавидела старую знакомую, но скрыла это от неё. Очень по-слизерински. Ей стало стыдно за то, что она глупо спалилась перед ним, но уж точно не за то, что испытывала к Боунс ненависть. — Тебе показалось. — О, нет, — Малфой усмехнулся её жалкой попытки солгать. — В чём причина? Не понравилось, как Нотт флиртовал с ней? Гермиона ощутимо напряглась после того, как услышала фамилию брюнета, и посмотрела на Драко с искренним замешательством. — О чём ты? Это она строила ему глазки. Тео, конечно, был не святой, но Сьюзен точно начала первая. На этот раз Малфой не сдержался и от души посмеялся над её реакцией: — Тебе сколько лет? — Она нахмурилась ещё больше. — Он клеил её, как и сотню до неё. Тео — самый заядлый бабник, которых видывал этот свет. Неужели не ясно? Перед глазами словно рухнул театральный занавес. Она смотрела на Драко, как будто он нёс сущий бред, и пыталась осознать, что только что услышала. Злости на себя и ситуацию скопилось слишком много, чтобы просто продолжать стоять здесь и мило беседовать с Драко. Нотт не мог настолько быстро о ней забыть. Как же его амортенция? Вдруг она просто увлечение. Он хотел затащить её в постель. — Поверить не могу, что девушки такие доверчивые, — добавил Малфой и сделал это очень зря, потому что в этом мире было крайне мало вещей, которые могли бы посоперничать с гневом обманутой женщины. — Астория тебе изменяла. Подавись.