***
Скорпиусу стало плохо прямо на уроке Прорицаний. Сначала он подумал, что причина такого странного состояния кроется в специфических благовониях профессора Трелони, ароматами которых доверху был окутан кабинет, но, когда он вышел из её кабинета весь бледный и мокрый, страх за своё состояние только усилился. Еле добравшись до подземелий, мальчик рухнул в родную кровать и принялся наблюдать за тенями на потолке в надежде набраться сил. В ушах стоял шум, в висках нещадно пульсировала кровь, и через некоторое время у него резко закружилась голова. Стоило ему привстать на локтях, как вся комната начала медленно расплываться. Он пытался не паниковать, пытался потереть кончики ушей, вспомнить другие рекомендации мисс Грейнджер, но тело едва ли его слушалось. В голове было так пусто, что Скорпиус с трудом осознавал, как долго он находится в этой комнате, так что о том, чтобы составить логичный план действий, речи и вовсе не шло. К галлюцинациям в виде танцующих свечей и качающегося балдахина присоединились искажённые звуки. В спальню мальчиков кто-то вошёл, но ему показалось, что знакомый скрип двери превратился в оглушительный крик чаек. — Кто-о-о з-здесь? — неразборчиво спросил Скорпиус. Его губы напоминали бесформенное нечто. Кровать прогнулась, но он в упор не видел человека перед собой. Каштановые волосы. Слизеринская форма. А вот лицо... оно было окутано светло-розовым искрящим туманом. Кто бы его ни нашёл, он был обязан ему помочь и отвести в медицинский блок, но вместо этого блондин почувствовал грубый толчок в грудь и следом — удар в лицо. На этот раз открыть глаза не удалось, и Скорпиус потерял сознание.***
Гермиона спускалась из совятни, прислушиваясь к голосам студентов в коридоре, которые так же, как и она, немного опаздывали на ужин. Она надеялась, что не встретит никого из преподавательского состава по дороге, особенно одну дурную на голову дамочку с пристрастием общаться со стеклянными шарами и остатками кофе на дне кружки. Возможно, это были её единственные преданные собеседники, но она не собиралась искать поводы для сочувствия столь надменной персоне. — Добрый вечер, мисс Грейнджер! — Здравствуйте! Она любезно кивала ученикам, которые пробегали мимо неё в сторону Большого зала, даже не пытаясь запомнить их лица. Однако Гермиона не могла не почувствовать приятное чувство, разливавшееся в груди оттого, что хоть кто-то из них удосужился притормозить беготню и поздороваться лично. — Добрый вечер. Тяжёлый тембр не был похож на классический мальчишеский голос, и она обернулась, преисполненная любопытства. — Оу, профессор Нотт. — Она замедлила шаг и дождалась, когда он догонит её и окажется справа. — Мне льстит, что ты обращаешься ко мне официально, — признался Тео, — но мы вроде не чужие люди. Она прикусила губу, и Нотт жадно проследил за этим невинным жестом. Это было настоящей дикостью. Те эмоции, которые пробуждались в нём, стоило лишь оказаться рядом с ней, были совершенно нетипичны для такого опытного мужчины. Ему не удавалось должным образом контролировать мимику, а проклятые мурашки, оккупирующие его широкую спину, вели себя невероятно нагло, заставляя неуместно вздрагивать. Он замучился ругать себя за то, что не может нормально придерживаться ни одной выбранной стратегии, потому что забывал обо всём, стоило ей оказаться в пределах видимости. — Прости, я, кажется, привыкла, — улыбнулась она, и он почувствовал на себе гнетущую тяжесть. — Как первый рабочий день? — Замечательно. «Я трахнул твою знакомую», — эхом отразилось в голове. Он не первый раз вёл себя гадко, но почему-то сейчас ему резко захотелось покаяться, как будто они стояли в храме на исповеди и от этого зависела его дальнейшая жизнь. В этом была, несомненно, заслуга её очарования и характера: неспроста такая отважная девушка выбрала не работу в Аврорате, а службу людям и борьбу с их внутренними демонами. — Я была на уроке у Невилла, — поделилась Гермиона и, на мгновение смутившись, заправила выбившийся локон за ухо. — У меня что-то вроде проекта: я посещаю занятия и смотрю, как ребята работают и общаются. — Здорово. — Его, без сомнения, привёл в восторг такой чуткий подход, но неправильность происходящего всё ещё сводила его с ума. — Можешь заходить ко мне в любое время. На её лице промелькнуло замешательство. — Я имею в виду на урок, — дополнил Тео, чем снова вызвал у неё лёгкую улыбку. Какой же он кретин. Нет, он просто не сможет. После того, что случилось с Боунс, нужно было срочно менять правила игры, а лучше — поскорее её заканчивать. Какой из него мачо, когда он становится таким жалким под её откровенным карим взглядом, неотрывно изучающим его лицо? Тео устал. Теперь это стало очевидно. Он однозначно нравился Сьюзен, и она была куда более интересной и привлекательной, чем изначально показалось в поезде. Нотт достаточно сильно уважал себя и Гермиону, чтобы суметь вовремя прекратить творить то, о чём точно потом пожалеет. Она не подпустит его к себе, потому что всё давно кончено. И так поступают нормальные люди. Они бросают начатое, когда не видят в этом смысла. Теодор тоже потерял всякий смысл бороться, когда их отношения превратились в глупую перестрелку колкостями и абсолютно нелепые разговоры. Вероятно, они могли бы начать что-то заново, но ей это было не нужно. У него появилась та, которая правда желала его внимания, а значит, пора наконец выбросить глупые мечты о прекрасном. Вера в то, что между двумя людьми должна существовать некая таинственная связь, однажды уже сыграла с ним злую шутку. Да, у Грейнджер были те качества, которые он всю жизнь искал в девушках. Она действительно подходила ему по увлечению театром, любовью к книгам и сотне других незначительных мелочей. Но если бы мир был настолько логичен, в нём бы не существовало магии. А он как раз таки был долбаным волшебником. — Я думаю, нам пора зарыть топор войны, — предложил Тео и смело протянул ей руку. Она посмотрела на него с небольшим сомнением, но всё-таки пожала ладонь в ответ. — Я скучала по нашему общению, — отозвалась Гермиона и машинально опустила взгляд на его небрежно заправленный ворот рубашки. Если бы перед ней стоял любой другой мужчина, Грейнджер не обратила бы на это никакого внимания, но речь шла о Нотте, чьи манеры и чувство стиля могли посоперничать с поведением самой королевы Англии. Любопытство взыграло до такой степени, что Гермиона решилась на невинное замечание. — У тебя неровный ворот, — осторожно намекнула она, и Тео, к удивлению, отреагировал нервознее, чем она рассчитывала. Не сбавляя шага, он попытался выпрямить рубашку и поправить рваными движениями злополучный клочок ткани. Пока Нотт отважно боролся с воротом, Грейнджер следила за его красивыми пальцами и напряжённым лицом. Через какое-то время глаза машинально упали на участок шеи, приоткрывшийся в результате его неаккуратных действий, и она увидела то, что заставило её тут же отвернуться. Это была всего лишь розовая губная помада. Слегка заметный след. Но холодная дрожь по телу прошла такая, словно это был смачный засос, а они состояли в серьёзных отношениях. — Так лучше? — поинтересовался Тео, вырывая её из пугающего помутнения рассудка. — Да, отлично. Они теперь коллеги. Просто коллеги. — Ты тоже прекрасно выглядишь. Его улыбка и преступно обольстительные ямочки не помогли сбавить градус напряжения, но Гермиона не собиралась больше утаивать от него свои мысли. В конце концов, её секреты и нескончаемое самобичевание уже испортили однажды их слабую, только зарождающуюся связь. — Помада на шее тоже смотрится неплохо, — шутливо заметила Грейнджер. Тео волнительно поправил чёлку, напомнив ей стеснительного подростка, которого застукали с сигаретами. — Что ж, да, — признался Нотт, — кажется, я не умею соблюдать профессиональные рамки. — Ничего, Сьюзен милая, — соврала она, с интересом изучая свои чёрные туфли. — Да! Я тоже так считаю. Он выдохнул с облегчением, когда получил от Гермионы настолько сдержанную реакцию, однако девушка аж до самого Большого зала была вынуждена уверять себя, что действительно поступила правильно.***
Малфой уже не чувствовал такой бешеной энергии, которая преследовала его с самого больничного крыла. Он, как обычно, сидел на самом краю слизеринского стола и молча наблюдал, как учащиеся рассаживаются, занимая свои привычные места. Гермиона ожидаемо опаздывала, что, естественно, его порядком раздражало, а вот отсутствие Скорпиуса серьёзно обеспокоило. По опыту учёбы здесь Драко знал, что студенты обычно передвигаются по школе небольшими группками, но сейчас все однокурсники сына, включая Тириона, который зашёл в зал последним, уже сидели за столом Слизерина. Пустое место Скорпиуса возле Альбуса постоянно притягивало его взгляд. Драко не хотел показаться каким-то обезумевшим отцом, но спустя двадцать минут затяжной внутренней борьбы он всё-таки сдался и решил выяснить, в чём дело. В голове крутилось лишь одно имеющее значение заключение: Если со Скорпиусом произойдёт что-то ужасное, он себе никогда этого не простит. Быстро поднявшись со скамейки, он, кажется, напугал сидящего напротив пятикурсника, чей сдавленный кашель сигнализировал о неудачной попытке проглотить тыквенный суп. Его высокая фигура между факультетскими столами не осталась незамеченной не только для студентов, которые отвлеклись от трапезы, но и для преподавательского состава. Ради такого непривычного зрелища они прервали жаркую дискуссию и теперь дотошно следили за его перемещениями. Малфой остановился напротив Альбуса и Тириона, и мальчики одновременно подняли головы, откладывая в сторону столовые ложки. — Мистер Малфой, — радушно поприветствовал его шатен, но затем, скривившись, приложил ладонь к правой щеке. — Тирион, — интеллигентно улыбнулся Драко, не желая показаться грубым, — не знаешь, где Скорпиус? — Боюсь, что нет, сэр, — с сожалением ответил мальчик. Малфой недовольно сцепил челюсти, анализируя все места, куда теоретически мог отправиться Скорпиус. — Ему стало плохо на занятии профессора Трелони. — Голос Альбуса был таким тихим, что Драко еле расслышал информацию. — Плохо? — Малфой старался не вести себя как мать-наседка в припадке, но был слишком близок к этому состоянию. — Он сказал, что неважно себя чувствует, и пошёл в подземелье. Тирион внимательно слушал рассказ Поттера, но на его лице не было ни сожаления, ни удивления. Для мальчика его лет он показался Драко подозрительно безэмоциональным. — Думаю, я должен его навестить, — сказал Малфой и посмотрел на Альбуса с благодарностью. — Спасибо за помощь. Поттер сжал губы и кивнул, прежде чем возвратиться к своему полуостывшему супу.***
Гермионе пришлось отскочить от Тео как минимум на метр, чтобы между ними мог пробежать неожиданно покинувший зал Малфой. — Драко! — окрикнула его она, но он не обернулся, уносясь дальше по коридору. — Что это с ним? Грейнджер пожала плечами и напряжённо сощурилась. — Думаю, сейчас узнаем. Когда они с Тео распахнули парадные двери, сильнейший запах свежеприготовленных блюд и различных специй показался почти завораживающим. Столы ломились от разнообразия предложенных закусок, а во рту моментально скопилась слюна, напоминая девушке, что она не ела уже более шести часов. Все студенты давно разместились за своими столами и безостановочно стучали приборами. Кто-то периодически поворачивался к соседу, чтобы что-то прокомментировать. С непривычки Гермионе стало неловко проходить мимо ужинающих студентов. Словно она опоздала на лекцию и каждый присутствующий смотрел на неё с презрением, ведь, в отличие от неё, у них нашлась возможность прийти вовремя. Конечно же, это было откровенной чепухой и происками её неугомонного подсознания. Во-первых, она даже не являлась их педагогом и вряд ли кого-то из них всерьёз волновало, когда психотерапевт Грейнджер приходит на ужин, а во-вторых, по правое плечо шёл многоуважаемый профессор, который ловил каждый без исключения любопытный взгляд, подобно огромному магниту. Даже реакция на её прошлые героические подвиги не могла соперничать с тем количеством томительных вздохов, которые звучали вслед Нотту от краснеющих студенток. — Ты местный Клуни? — не сдержавшись, пошутила Гермиона. — Клу… что? — непонимающе уточнил Тео. — Это магловский актёр, долгое время считался безоговорочным секс-символом. Он усмехнулся и, кажется, умудрился слегка покраснеть, прежде чем посмотреть на неё из-под опущенных век, приподняв подбородок. — Второй комплимент за день, — не смог не заметить Нотт. — Мне стоит беспокоиться? Лицо Грейнджер, как и его секундой ранее, слегка залилось краской, но, на её счастье, они уже подошли к подиуму, и Тео отвлёкся для того, чтобы помочь ей забраться туда на каблуках. Гермионе стало максимально неуютно от осознания, что в этот момент на них устремилось бессчётное количество глаз жаждущих сплетен студентов, но нахождение неподалёку уверенного в себе мужчины в элегантном костюме-тройке сильно облегчало её муки. К тому же ей в чём-то повезло, и новоиспечённая подружка Нотта до сих пор не заявилась на ужин. — Добрый вечер, — поздоровалась Макгонагалл, предварительно обмакнув рот салфеткой. — Вы сегодня припозднились. — Простите, директор, — поспешила ответить Гермиона, со скрипом отодвигая массивный деревянный стул. — Я всё ещё привыкаю к новому ритму жизни. Минерва приняла её аргумент, склоняя голову вправо, и отложила салфетку под тарелку, чтобы посмотреть на Тео, который только что лениво устроился рядом с Грейнджер. — А вы, профессор? — Пожалуй, мне тоже нужно время, чтобы привыкнуть, — воспользовавшись правдоподобной версией Гермионы, высказался Нотт. Послышался высокомерный хмык, и она инстинктивно нашла глазами Трелони. — Ложь вредит любому коллективу, — тонким голоском поучала профессор Прорицания. — Многие из нас носят очки, но мы же не слепые. — Извините? — обратился к ней Тео. — Ну что вы, не извиняйтесь, — саркастично произнесла Трелони, хотя сарказм для неё был не манерой речи, скорее основой существования. — У всех нас есть потребности. Да просто быть не может, чтобы эта стерва действительно что-то умела. Грейнджер схватилась за ложку, чтобы приступить к трапезе и не попасться за откровенным подслушиванием. — Мне кажется, я не понимаю. — Не притворяйтесь, профессор Нотт. Скрыть что-то от всевидящего ока не в ваших силах. Что за чертовщина? Грейнджер готова была поверить в то, что эта мымра сумела разглядеть через десятисантиметровые линзы след от помады на шее Нотта, или в то, что старая карга занимается вуайеризмом и прислушивается к каждому шороху в замке, но только не в то, что неизвестные силы напели ей про секс Тео и Боунс. Полная нелепица. — Директор! Директор! Отвлёкшись на громкие крики в конце зала, Гермиона тут же подняла голову. Хромая походка Филча с годами стала выглядеть ещё более жалко. Теперь он уже, без всяких преувеличений, походил на потасканного жизнью старикашку. Седые волосы ниспадали на его плечи и покачивались от быстрых ковыляний в сторону учительского стола, а на лице расцвела борода, которую никто в здравом уме не назвал бы изящной и ухоженной. Из нескольких тонких волосков вечный блюститель порядка сплёл весьма экстравагантные косички. Кажется, последний раз такие были в моде во времена викингов. — Мистер Филч! Минерва встала из-за стола и, бегло оглядев толпу встревоженных учеников, направилась навстречу хранителю ключей. Информация, которой с ней делился Филч под громкие обсуждения студентов, точно не была приятной. Её невозможно было услышать, но осунувшееся от ужаса лицо Макгонагалл говорило куда громче слов. — Профессор Нотт, мисс Грейнджер. — Директор поправила очки-полумесяцы и вытянула и без того длинную шею. — Пройдёмте за мной.***
Драко не был в этом месте порядка двадцати лет, но тот холод, который источали стены родного подземелья, всё равно отозвался приятным шёпотом прошлого. Он помнил здесь каждую укромную нишу, каждый поворот, но, увы, не знал нынешний пароль для входа. Злость на свою непредусмотрительность заставила Малфоя дважды сжать руки в кулаки, но если раньше он по старой привычке скорее выплеснул бы гнев физически, то сейчас ему не захотелось вытворять ничего подобного. Либо таблетки Грейнджер всё-таки имели положительный эффект, либо он сам перерос эти варварские методы смирения с проблемами. — Мистер Малфой! Драко на мгновение показалось, что голос окликнувшего его парня был ему смутно знаком. Оглянувшись на спуск, он увидел, как Джейкоб Розье соскочил с последней ступени каменной лестницы. Он был почти идентичной копией дяди. — Джейкоб, — Драко убрал руки в карманы и выпрямился, словно хотел продемонстрировать отпрыску настоящего чудовища своё физическое превосходство, — почему ты не на ужине? — А вы? — Парень самодовольно оскалился. — Тыквенный суп, на мой взгляд, подходит лишь для корма свиней. Блондин выдохнул в попытке успокоить всплески раздражения. — Ты знаешь пароль? — Малфою не хотелось проводить ни секунды лишнего времени с неприятным мальчишкой, поэтому он кивнул в сторону выхода, поджимая тонкие губы. — Никто не может войти в общежитие Слизерина, кроме самого слизеринца, — важно проинструктировал Джейкоб. — Боюсь, что не могу помочь вам, сэр. Этот картавый звук «р» заставил Драко скривиться. Его сын лежал там совсем один и, вероятно, мучился от нестерпимой боли, пока этот выскочка смел с ним пререкаться. — Послушай сюда, парень. — Он цепко схватился за тёмную мантию Розье, заставляя брюнета встать на носки, и позволил серебру в глазах окончательно расплавиться от ярости. — Если ты не проведёшь меня внутрь, я стану твоим худшим ночным кошмаром. Отпустив его, Малфой медленно расслабил правую руку и брезгливо вытер её о штанину. — Пароль — «Лги во благо», — буркнул Джейкоб и, подобно истинному пресмыкающемуся, прилип к каменной стене. Драко было всё равно, какое мнение о нём составил Розье, поэтому он без зазрения совести отправился к своей главной цели.***
Грейнджер кое-как поспевала за быстрым шагом Минервы, чья решимость в таком возрасте не могла не изумлять. Макгонагалл всегда была идеальным примером для подражания: сильная, уверенная и прагматичная. Пожалуй, именно уважение к этой удивительной женщине сделало Гермиону такой, какой она была сегодня. Без чуткого наставника рядом довольно легко потерять заданные ориентиры, и Грейнджер искренне наслаждалась тем, что в это непростое для волшебного мира время могла снова черпать мудрость у любимого профессора Трансфигурации. Тео не проронил ни слова с того момента, как они покинули Большой зал, и их стремительное приближение к медицинскому крылу замка намекало, что в ближайшее время ничего не изменится. — Дороти Льюз, — начала инструктировать их Минерва, лёгким взмахом древка распахивая широкие двери помещения. — Ученица пятого курса, староста Гриффиндора. Гермиона посмотрела в сторону больничных коек и заметила, как Сьюзен крутится вокруг пострадавшей. — На девушку напали сегодня среди бела дня. — Жажда правосудия сочилась из каждого произнесённого директором слова. — Нужно срочно выяснить, кто это сделал. — Вы сообщили аврору Поттеру? — после долгого молчания уточнил Нотт. Макгонагалл повернулась к нему и посмотрела с фирменным укором. — Естественно. Мистер Поттер прибудет завтра, — отчеканила женщина и со вздохом оглянулась на поникшую студентку. — Пока разберитесь сами. Нам нужно знать о происшествии всё. Грейнджер кивнула и двинулась к кушетке раньше, чем Минерва покинула крыло. Директору было необходимо уладить заминку на ужине, пока по замку не поползли опережающие здравую логику слухи. — Мисс Льюз лучше не беспокоить, — вмешалась Боунс, останавливая их двоих в считаных метрах от кровати. — А как мы тогда должны что-то выяснить? — Вероятно, её вопрос мог прозвучать чуть более терпимо, но от одного взгляда на эти рыжие кудри и румянец крайне очевидного происхождения волосы на затылке автоматически встали дыбом. Тео удивился такой резкой реакции Грейнджер, но тут же собрался и поспешил нормализовать беседу: — Сьюзен, — он приподнял уголок рта, и Гермиона заметила, как плечи медсестры послушно опустились, — мы поговорим с ней несколько минут. Обещаю, хуже не станет. Как бы её ни раздражала приторная речь Нотта, направленная в сторону этой девушки, результат такой мягкой просьбы не заставил себя ждать. Обдумав слова Тео и волнительно прикусив губу, Боунс всё-таки пропустила их к отдыхающей на кушетке Дороти. Как только они оказались под жёлтым свечением больничной лампы, можно было довольно чётко разглядеть тёмные синяки под глазами девушки и неестественно бледный цвет её кожи. — Дороти, — осторожно обратился к ней Тео, и, к удивлению, даже такое предсмертное выражение лица сменилось дружелюбным. — расскажешь нам с мисс Грейнджер, что с тобой произошло? — Они не придут снова? — дрожащим от волнения голосом спросила Льюз. Гермиона почувствовала, как грудную клетку сжало в тиски, и попыталась не выдать свою реакцию. — Ты видела их? — продолжил ненавязчивый допрос Нотт. Дороти помотала головой, не поднимая ту с подушки. — Может быть, слышала? — Я шла к Хагриду по просьбе профессора Лонгботтома. На тропинке возле Запретного леса кто-то накинул мне на глаза слизеринский галстук и наложил на меня Силенцио. — Это мог быть твой сокурсник? — присоединилась к диалогу Гермиона. Льюз задумалась и машинально поправила концы льняного одеяла, которое закрывало её почти по грудь. — Думаю, нет, он был сильно ниже меня. — Мы накажем его, не сомневайся, — уверил её Нотт. — Что произошло дальше? — Я… — Девушка сглотнула и уставилась в потолок. — Он был сильнее. Возможно, я была не только под Силенцио. Мы оказались в глубине леса, где нас уже кто-то ждал. — Второй студент? — Грейнджер специально немного зашла за спину Тео, делая вывод, что вид профессора влияет на неё более успокаивающе. — Нет, это был его отец, — сразу же ответила Дороти. — Они изменили голоса, но он точно разговаривал с отцом или кем-то взрослым. — На территорию замка попал посторонний, как это возможно? — прошептала Гермиона на ухо Нотту, чтобы Льюз не смогла её услышать. — Именно он применил на мне Круцио. — Дороти неожиданно прокашлялась и схватилась за горло. — Мне тяжело дышать, когда я вспоминаю, простите. После этого она начала всё больше задыхаться, и Боунс подбежала к ним, чтобы прервать этот жуткий рассказ.***
Скорпиус чувствовал себя прекрасно, на самом деле куда лучше, чем когда-либо. Как только он открыл глаза, мир вокруг расцвёл новыми красками. Такого необычного прилива сил у него давно не было. Энергии скопилось столько, что организм подтолкнул блондина поскорее встать, словно издеваясь над его стандартной неторопливостью. В общей комнате никого не было, зелёноватые лампы на цепях освещали пустые чёрные диваны и по обыкновению влажные от проходящей над подземельем реки стены. Под звуки потрескивающих дров в камине Скорпиус прошёл дальше к выходу, но не успел дотронуться до нужного камня, когда на него налетел обезумевший отец. — Салазар! — воскликнул Драко и сразу же схватился за плечи сына. — Это ты?! Мальчик рассматривал отца с выпученными глазами и наверняка выглядел так, как будто увидел восьмое чудо света. — Как ты вошёл?! — Я… — Малфой сделал паузу, явно не желая делиться с сыном щепетильными подробностями. — Это неважно. Тебе лучше? Скорпиус недоверчиво сузил глаза, но понял, что должен поскорее ответить, пока отец ещё стоит на ногах в таком обеспокоенном состоянии. — Намного, — признался он. — Наверное, я просто отравился. — Я так рад, что с тобой всё в порядке. — Драко прижал светлую макушку сына к груди и добавил чуть тише: — Я испугался за тебя. Для кого-то сказать подобное было обыденностью и совсем не значительным действием, но для Малфоя это было сравнимо с отважным рыцарским подвигом. Зачем такому, как он, пещеры с огнедышащими драконами, когда гораздо сложнее побеждать самого себя.***
Нотт позвал её к себе в кабинет, чтобы обсудить услышанное, но, если быть совсем честной, обсуждать что-либо после того, как Гермиона на протяжении десяти минут смотрела в глаза этой несчастной девочке, не хотелось совершенно. Она не понаслышке знала, как влияет на организм заклинание Круциатуса. В зависимости от силы и длительности применения волшебники получали совершенно разные недуги — вплоть до тех, что были несовместимы с жизнью. Родители Невилла потеряли рассудок, десятки отважных борцов Ордена жили с постоянным тремором и другими приступами, а кто-то остался калекой, жизнь которого теперь навсегда была ограничена четырьмя стенами и страшнейшими воспоминаниями. — Её не хотели убить, — словно прочитав её тревожные мысли, высказался Тео. — Она в ужасном состоянии, но мучили в полсилы, скорее всего… — Хотели напугать, — закончила за него Гермиона. Нотт вздохнул и открыл кабинет, приглашая её внутрь. Вечером тут не было привычных ей лучей полуденного солнца. Впервые Грейнджер попала в учебный класс ЗоТИ, когда единственным источником света осталось чарующее оранжевое пламя факелов, развешанных вдоль каменных стен. В такой атмосфере все размещённые здесь экспонаты и предметы для обучения казались ещё более зловещими. Тео остановился у своего рабочего стола, позади которого мелькали скелеты различных магических тварей. — Присядешь? Это было слабо похоже на вопрос, потому что Нотт сразу же взмахнул палочкой, наколдовывая для неё стул. — Ты думаешь, взрыв и пытки Льюз связаны? Грейнджер села перед ним в ожидании ответа. — Считаю, что между всем подозрительным должна быть связь, — поделился Тео. — Но выбор Дороти в качестве жертвы немного странный. Она полукровка с Гриффиндора, для таких маньяков на Слизерине учится более очевидная цель. — Моника Стоун? — Да, она. — Нотт просиял, словно восхитился тем, что она так быстро ознакомилась с положением дел в школе. — Довольно милая девушка, — заметила Гермиона и инстинктивно перевела взгляд с Теодора на первый попавшийся в поле зрения предмет: кажется, это было нечто похожее на ловец снов. — Жаль, что она страдает от предрассудков. — Она твоя маленькая копия. Нотт произнёс это заявление намного тише, чем предыдущие, и тембр его голоса заставил нервные окончания вспыхнуть от неконтролируемой жажды прикосновения. Так случалось постоянно, когда они общались чуть ближе, чем сейчас. Он умел грамотно расставлять сети и не давал всего желаемого сразу — только то, что могло завлечь достаточно сильно, чтобы она сама попалась на крючок. — Потому что умная? — уколола его Грейнджер, помогая себе вернуть контроль над ситуацией. Нотт сел в кресле поудобнее и сложил руки в замок. — Не просто умная. Она любопытная, не боится высказать своё мнение, ей всё равно, что подумают окружающие, — Тео перечислял факты один за одним, как самые элементарные в мире вещи. — Её может разозлить только несправедливость и ложь. Когда она радуется, почему-то старается это скрыть, как будто считает, что недостойна этих эмоций. Обычно ты так же стыдишься улыбаться, хотя эти крошечные веснушки созданы, чтобы под ними расплывался румянец. Гермиона упустила момент, когда сухая характеристика студентки превратилась в водоворот личных деталей о ней самой. Теодор даже не отворачивался, словно говорить подобное ему было ни капли не неловко. — Она сложная, но именно это отличает её от остальных. — Мне… — она замотала головой, теряя себя в реальности, — мне пора идти. Тело само подняло её на ноги и понесло в сторону двери, пока сердце содрогалось в конвульсиях от неожиданного русла, в которое перетёк их диалог. — Грейнджер! Она проигнорировала его настойчивый крик и прикоснулась к ручке двери. — Гермиона! Грейнджер замерла и повернула голову так быстро, что могла потерять равновесие, если бы всё ещё не прислонялась к деревянной поверхности. — Послушай, — спокойнее произнёс он и медленно направился ей навстречу. — Я правда не хотел напугать тебя. — Я не напугана! — запротестовала Грейнджер. — Я не понимаю, почему ты так себя ведёшь, — признался Тео с нескрываемым отчаянием. — Я не понимаю, почему ты запрещаешь себе что-либо чувствовать, почему шарахаешься от выяснений отношений, как от огня. Ты и Малфой… — Он вздохнул, не обрывая зрительный контакт. — Для меня это слишком. Это выше моих сил. — Тогда не пытайся понять, — попросила Гермиона, и он точно услышал эту явную мольбу, ведь его лицо ещё больше потускнело. — Я не могу, я пробовал. — Нотт замер в трёх метрах от неё, оставляя между ними приличное расстояние. — Он мой лучший друг, но я не могу сказать, что я за вас счастлив. Гермиона заставляла себя дышать, чувствуя, как живот скручивает от переживаний. Она приготовилась сказать что-то в ответ, когда он вновь заговорил: — Знаешь, я был с тобой несправедлив. Я много думал о том, что произошло. Переживал, злился, не буду скрывать, одно время я тебя ненавидел. — Я понимаю… — Нет, дай мне договорить, прошу. — Она неосознанно кивнула, и он сразу же продолжил: — Потом я задумался, почему это случилось, и понял, что в этом есть и моя вина. Панси была единственной, кого я так сильно любил. Я правда старался, я встречался потом с другой прекрасной девушкой, а затем, пожалуй, с десятками тех, чьи имена не могу вспомнить, но ничего не вышло. До самой встречи с тобой ни одна не заставляла меня чувствовать себя таким окрылённым и… уязвимым. — Последнее слово далось Нотту особенно тяжело, и она осознала, что больше не может испытывать к нему ненависти. Даже те крупицы, что не смыло после их первой попытки всё уладить, рассеялись под его новым признанием. — Мне жаль, что я не рассказал тебе всего этого раньше, и мне жаль, что мы поговорили только после того, как ты заметила на мне помаду другой девушки. Но вот он я. И я неидеальный. Она облокотилась на дверь спиной, анализируя сотню вещей, что могла бы сказать. Но в общей массе не находила ни звука, который был бы сейчас уместным. — Ты ничего не должна отвечать, — убеждал её Нотт. — Я просто захотел внести немного ясности. Истерический смешок автоматически сорвался с её губ, и Тео взволнованно поправил свои тёмные волосы. — Между нами намного больше общего, чем ты думаешь. — Голос то и дело дрожал, пока Гермиона пыталась высказаться. — Всю свою жизнь я думала, что люблю одного человека и никто не сможет сравниться с ним. Ужас, возникший на лице Тео, был настолько красноречив, что Грейнджер поспешила подтвердить его догадку: — Всё верно, это Малфой. — Нотт отшатнулся от этих слов и присел на первую попавшуюся учебную парту. — До этого все мои отношения и свидания блекли на фоне той боли в груди, которая преследовала меня с самой школы. Но ты всё изменил. — Она посмотрела в его глаза, где огонь надежды наконец-то погас, соприкоснувшись с тёмно-синей гладью осознания. — Ты был первым, кто отвлёк меня; первым, кто смог пробиться через эту броню и найти в моём разбитом сердце хоть что-то целое. Гермиона замолчала, вынуждая Нотта сделать следующий шаг. — Но этого было мало? — Впервые в его спокойной речи промелькнул намёк на злость, но Грейнджер не собиралась больше врать. — Да. И я должна была довести всё до конца, прежде чем пытаться построить с тобой отношения. Тео вздохнул и несколько секунд таранил взглядом витражные окна замка. — Теперь ты с ним. Значит, всё не так уж и плохо кончилось. Это была безликая констатация факта, но Гермиона видела, как его грудь вздымается от томительного ожидания её ответа. — Наверное. Теодор выглядел невероятно уставшим, когда заставил себя встать с парты и подойти к ней ближе. — Я думаю, теперь я понимаю. Ещё никогда она не чувствовала с ним такого эмоционального единения. Они простояли так, друг напротив друга, максимум несколько минут, что обманчиво показались вечностью. У каждого была своя кровоточащая рана в груди, но никто не предпринимал попыток остановить этот поток отчаяния. Возможно, когда-нибудь она упадёт в обморок от недостатка крови, и, возможно, тот, кто выстрелил в неё, так и не достанет из неё свою свинцовую пулю. Но в эту секунду Гермиона чувствовала, что она такая не одна, и это единственное, что имело значение.