***
Каждый волен жить так, как считает нужным. Решать, как ему поступить сегодня, что нужно сделать сейчас, а с чем можно повременить. Другой вопрос в том, что именно влияет на наш процесс принятия решения. Раньше Драко всецело опирался на мнение отца. То, что говорил ему Люциус, определяло его цели и стремления, и, сколько бы Малфой ни сопротивлялся, для него в то время не существовало никаких альтернатив. Когда отца не стало, альтернатив, наоборот, стало слишком много, отчего его начало штормить из стороны в сторону. Тогда рядом оказались мать и понимающая Астория, которые не позволили ему свернуть на неправильную дорожку, и он был искренне благодарен каждой из них за тёплую руку на плече, во многих ситуациях дававшую необходимое равновесие. Пускай гораздо позднее, чем должен был, но Драко всё-таки научился принимать важные решения самостоятельно и балансировать без сторонней помощи. Безусловно, на него по-прежнему влияли различные внешние факторы, но он чувствовал себя вполне мудрым человеком, способным отвечать за свои поступки. Так и было. Ровно до того момента, когда он, сам того не замечая, превратился в глупого раба собственных эмоций. В чёртового узника её карих глаз и мелких веснушек вокруг носа. Его хвалёной концентрации не хватало даже на то, чтобы сделать никчёмный глоток кофе, не глядя, как она инстинктивно фырчит в ответ на болтовню Трелони и Слизнорта, которые, кстати, не затыкались ни на секунду, после того как покончили с основным блюдом. Наконец, она не выдержала и, аккуратно сложив приборы, поднялась с места, направляясь к выходу. Гермиона всегда выбирала дорогу между столом Гриффиндора и Когтеврана, словно ей было комфортнее ходить по привычному маршруту и ненадолго погружаться в ту атмосферу, которой когда-то была перенасыщена её жизнь. Малфой вскочил, двигаясь параллельно её семенящему шагу. Ему удалось перехватить её за локоть только у самого выхода, и мужчина искренне гордился тем, что не прикрыл глаза от наслаждения , когда почувствовал манящий аромат её духов. — Драко! Этот возмущённый тон соперничал по привлекательности только с её высокими стонами. — Тише. — Он завёл её в небольшой выступ с окном и скамейкой под ним, где было достаточно безлюдно, чтобы они могли поговорить без свидетелей. Грейнджер оглянулась и несмело опустилась рядом на тёплую поверхность дерева, нагретую щедрыми лучами осеннего солнца. — Зачем так сопротивляться? — спросил Малфой и важно сложил ногу на ногу, довольствуясь своим уловом в виде бегающей от него Грейнджер. — Я не сопротивлялась, — тут же возразила она. — Ты весь день меня избегала, — заметил Драко. Гермиона прикусила губу, как делала всегда за недостатком аргументов. — Я не избегала, просто были дела. Между прочим, это ты убежал вчера с ужина как ошпаренный. Скривившись, он обратил суровый взгляд к окну. — Скорпиусу стало плохо. Грейнджер сжалась, мысленно жалея, что умудрилась спросить о настолько некорректной вещи. — С ним всё в порядке? — Волнение невозможно было контролировать, особенно после того, как она увидела последствия произошедшего с Льюз. — Да, — заверил Драко. — Он даже не помнит, как вернулся в подземелье. Ему стало лучше после короткого сна. — Хорошо, — прокомментировала она и принялась плавными движениями разглаживать ткань на юбке оттого, что рядом с ним теряла всякое ощущение уюта. Через мгновение Малфой снова обратился к ней, но на этот раз с привычной насмешкой: — Ты стесняешься моей компании? Песня: A Window to the Past — John Williams Она подняла глаза, смутившись от столь неожиданного вопроса, и увидела, как бледная рука Малфоя медленно приближается к её лицу. Драко бережно заправил за ухо прядку, предварительно пропустив её между пальцами. Гермиона прикрыла глаза, чтобы почувствовать былой трепет от его прикосновений. Руки Малфоя были такими же холодными, как и всегда, — те же твёрдые подушечки пальцев и уверенные движения, — но больше не было той самой дымки очарования, что поглощала её ядовитым паром, утягивая прочь из реальности. В его глазах она не увидела удивительного океанского шторма или плотных грозовых туч — это был просто серый цвет, который со временем приедается, если его ничем не разбавлять. — Что с тобой? — Драко как будто распознал её непривычную холодность. Впервые рядом с Малфоем она начала переживать не за свои чувства, а за его. — Я… Ощутив стремительные уколы в сердце, она сжалась, не в силах произнести больше ни единого слова. Они вонзались в неё один за одним, словно кто-то выпускал невидимые стрелы прямо в душу. Гермиона ярко переживала каждый выстрел. Мокрую рубашку Гарри от солёных слёз, когда она жаловалась ему на поведение Драко в гостиной Гриффиндора. Своё пепельно-серое лицо, когда Малфой шагнул в объятия Волдеморта. Бурную истерику под горячими каплями в душе после того, как они вместе застряли в лифте её офиса. Их секс на грани с ссорой, от которого сам мир вокруг разлетался на осколки вместе с драгоценным сервизом. Постоянный уход от ответов и пустые глаза Драко, стоило ей лишь задуматься об их совместном будущем. И, наконец, неожиданный приезд в Хогвартс — тот единственный поступок от него, который не ощущался как предательство и попытка утопить её в отчаянии. Слишком больно. Он всегда был для неё воздухом, но сейчас стало слишком больно дышать. — Мне кажется, мы должны остановиться. — Этот шёпот прозвучал для Драко громче оглушительного крика, заложив уши звенящим эхом. — О чём ты? Гермиона выдохнула, но не стала отворачиваться. Мечты о будущем с Малфоем растворялись сами по себе под гнётом тяжёлых мыслей, всплывающих в её сознании всё чаще и чаще, словно она никогда не размышляла об этом иллюзорном замке в облаках, который сейчас сгорал прямо на глазах. Его острые шпили наклонялись, потеряв опору, и щепки заполняли воздух вокруг, подобно чёрному беспроглядному куполу. Когда-то она видела в этих стенах себя, наблюдающую свысока за городом, счастливую рядом с ним, но теперь те нещадно покрывались пламенем. — Это не мы, Малфой. — На вкус слова были как сажа, осевшая после пожара. Если что-то и могло напрячь Драко окончательно, так это его фамилия, прозвучавшая из её уст отрешённее некуда. — Мы не вместе, — проглотив горечь, продолжала Гермиона. — Ты не должен делать всего этого. Ты свободен и можешь вернуться в Лондон. Она собственноручно взвела курок. Он просто молчал. Грейнджер терпеливо ждала от него ответа, но Драко не собирался отвечать. После самой долгой в мире паузы она поднялась, чтобы уйти раньше, чем пожалеет о своём решении. Когда Гермиона сделала несколько шагов в сторону, послышался шорох его мантии. Обернувшись, она наткнулась на его грозную фигуру с сомкнутыми бровями и выражением лица, которого никогда не видела прежде. Приставила дуло к виску. — Ты не поступишь так. — Голос Малфоя дрогнул, и этот звук, вероятно, будет преследовать её даже после смерти. — Ты была права, когда говорила, что я трус. — Он сделал шаг вперёд, и расстояние сократилось до несчастного метра. — Я правда боюсь. Боюсь, что ты уйдёшь от меня. Боюсь, что я никогда не смогу тебя обнять и поцеловать. — Земля медленно уходила из-под ног. — Я боюсь, что умру, если не буду с тобой. Пистолет выстрелил, но не в неё. — Ты… — вздохнула Гермиона, чувствуя, как неизбежно теряет сознание от нехватки воздуха. Она не заметила, как перестала дышать. — Не смей! — выкрикнула Грейнджер и взмахнула рукой, когда он попытался подойти ещё ближе, видимо испугавшись, что она и вправду упадёт в обморок. — Не подходи ко мне, — тише повторила Гермиона. — Ты даже представить не можешь... Ты… — запиналась она, потому что не могла проконтролировать вскипевшую в венах ярость. — Слишком поздно, Малфой. С меня хватит этого кошмара. Стук её каблуков бил набатом в висках, пока Драко стоял один в свете яркого солнца. Лучше бы сейчас гремел гром.***
Ближайшим уединённым местом на её пути оказалась ванная старост, и Гермиона, обладая сейчас привилегированным статусом в школе, беспрепятственно туда вошла. В воздухе наверняка приятно пахло благовониями, но она не чувствовала ничего из-за заложенного носа. Грейнджер была вынуждена отворачиваться от каждого проходящего мимо ученика, чтобы никто случайно не заметил этих постыдных слёз. Когда руки коснулись холодного мрамора раковины, она ужаснулась столь сильному контрасту. Кожа буквально горела, свидетельствуя о крайне болезненном состоянии. — Чёртов эгоист, — простонала Гермиона, открывая краник с холодной водой. Комната немного кружилась перед глазами, поэтому Грейнджер долгое время не осмеливалась отнять от поверхности обе руки. Её накрывало с ног до головы мучительной дрожью, которая просто не давала прислушаться к пульсу и сориентироваться во времени. Она не могла поверить, что высказала всё прямо ему в лицо. Человеку, на которого первые годы даже не способна была смотреть дольше нескольких секунд. Он, безусловно, вырос и, конечно же, изменился — плечи стали шире, черты лица острее, — но Гермиона чувствовала себя так, как будто только что покончила со своим детским обидчиком. Выплюнула в него всю желчь, обнажив собственные внутренности. Кровь закипала в венах, когда она отошла от раковины на метр и начала растерянно осматривать стены в ванной. Грани были нечёткими. Камень переливался от света в окне, но эти блики способны были свести её с ума. Они кружились вокруг, сверкали, а мурашки в глазах только множились. Мысли превращались в песок, ускользая прямо сквозь пальцы. Стало невероятно страшно, что она никогда не соберёт его вновь. «Никогда. Никогда. Никогда», — стучало в висках подобно оглушительному звону колокола. Гермиона отчаянно дёрнулась к воде и в иррациональном страхе набрала в ладонь необходимое количество, но так и не смогла сбрызнуть лицо. Руки её не слушались, и Грейнджер ничего не могла с этим поделать. Ей не нужны были подтверждения, чтобы понять, что с ней происходит. У неё начиналась паническая атака. Нужно было срочно её остановить. Она увидела перед собой мыло, чью-то забытую заколку для волос, стрельнула глазами выше и заметила несколько разноцветных полотенец. Гермиона жадно цеплялась за эти образы. Схватившись за скользкое мыло, она несколько раз помяла его в руках, затем переключилась на поток воды, концентрируясь на малейших ощущениях. Вода холодная, мыло теплее. Раковина твёрдая. Полотенце мягкое. Одного тихого журчания было вполне достаточно, чтобы услышать хотя бы какой-то чёткий звук. Реальность возвращалась к ней фрагментами и паника начинала постепенно отходить на второй план. Голос подсознания становился тише с каждым повторным анализом пространства. Всё тише и тише. Тише и тише. Только одно чувство всё ещё вырывалось из привычной картины мира, но Гермиона не боялась его, потому что могла безошибочно распознать. Оно было сильнее страха за себя и своё будущее, и его стоило опасаться не ей, а другому человеку. Вспомнив его серые глаза, Гермиона почувствовала отмщение.***
— Ты придёшь ко мне после отбоя? — Сьюзен нагнулась над его столом с лукавой улыбкой на лице. Тео усмехнулся такой откровенной заинтересованности и отложил пергаменты. Посмотрев прямо ей в глаза, он нарочно проигнорировал приоткрытый медицинский халат, из-под которого, без всяких сомнений, выглядывали притягательные формы девушки. — Возможно, — не менее плутовато ответил он. — Ты вчера так и не пришёл. — Боунс надула губы, как обиженная школьница. — Тебе не понравилось? — Всё было прекрасно, — пресёк её волнения Нотт. — Я просто заработался. Это была почти правда. Они действительно собирались обсуждать с Грейнджер исключительно рабочие вопросы и покушение, но в итоге единственным профессиональным участником их беседы остался его кабинет. В остальном они общались не менее оживлённо, чем близкие друзья за бокалом приятного кисло-сладкого вина, совершенно позабыв о своей главной миссии. С Гермионой было невероятно просто разговаривать, потому что не приходилось скучать, уточнять что-либо и комментировать глупые темы. Диалог протекал практически без раздумий, словно они общались подобным образом постоянно. — Ты улыбаешься, — отвлекла его от мыслей Сьюзен. — У тебя очень красивая улыбка. Тео прокашлялся, чтобы скрыть от неё смятение, как будто она могла уловить причину. — Спасибо, — коротко поблагодарил он. — Занятие уже скоро начнётся. Она без лишних слов соскочила со стола, считывая его недвусмысленный намёк. — Увидимся, — попрощалась Боунс и вскоре скрылась за дверью. Облокотившись о спинку кресла, Нотт тяжело выдохнул. Он пообещал себе быть максимально вежливым и тактичным с Сьюзен, не позволять ей хоть на мгновение усомниться в его чувствах, но, когда сомневался он сам, выполнять обещание было сложнее. Дверь распахнулась, и Теодор уставился на нежданного гостя. До урока было ещё целых пятнадцать минут, а на первое занятие никто никогда не приходил заранее. Грейнджер смотрела на растерянного Нотта, который, кажется, совсем не ожидал увидеть её здесь. Тем не менее его острые черты лица почти сразу разгладились, а в глазах засверкали привычные озорные блики. — Гермиона? — Я рано? — всё ещё хриплым от недавней истерики голосом спросила она. Он нахмурился, словно заподозрил в этом тоне неладное. — Конечно же нет. Тео не заметил, как вскочил с мягкого сиденья, чтобы проследить за её плавной походкой между двумя рядами парт. — Я могу поприсутствовать? Её голос звучал так, словно она минуту назад кого-то хоронила. Даже если в его планах не было видеть её на сегодняшнем занятии, он едва ли смог бы отказать. — Естественно, — Нотт улыбнулся в надежде, что она, как всегда, подхватит его настроение. — Присядешь? Грейнджер осторожно сняла мантию и повесила её на спинку первого попавшегося стула. Ему следовало отвернуться, но эта ярко-красная юбка была кошмарно притягательна. Он всё ещё оставался мужчиной, а Гермиона — девушкой, какие бы границы ни были начерчены. — Можно прямо сюда. — Тео почувствовал, как от волнения стало жарко, и указал на рабочий стол. Перекатив между пальцами манжеты, он краем глаза увидел, как Грейнджер легкомысленно облокачивается бёдрами прямо о столешницу вместо того, чтобы сесть на его место. — Я имел в виду… — Нотт склонил голову. — Впрочем, неважно. Как тебе удобно. Впервые с момента прихода она улыбнулась, и его тотчас покинули все сомнения. Теодор устроился слева от Гермионы и схватился за ближайший фолиант, чтобы она не ощущала себя неловко в этом гнетущем молчании. — Зачем тебе двое часов? — внезапно спросила она, и настырный проказник внутри него без скромности отметил, что Грейнджер его разглядывала. — Ах это. Он поднял правую руку, на который красовалась сувенирная модель часов без циферблата, но со стрелками и довольно любопытными указателями «Да» и «Нет», расположенными внизу и вверху. — Это подарок Дафны на мой прошлый день рождения, — ответил Тео, и Гермиона пристроилась вплотную к нему, чтобы разглядеть надписи. — Смысл в том, что стрелки идут в своём непредсказуемом темпе и, когда ты в чём-то сомневаешься, можно посмотреть, на что указывает главная стрелка. — То есть если она направлена на «Да»… — То нужно согласиться, — закончил за неё Нотт. — Никогда не понимала такие безделушки, — призналась Гермиона. — Но тебе идёт всё странное. Теодор приподнял правую бровь, то ли восхитившись комплиментом, то ли удивившись замечанию. — Я имею в виду все эти скелеты драконов, трясущиеся шкафы, фантастические твари в клетках, — с придыханием пояснила она, словно правда завидовала тому, чем он занимается. — Тебе идёт быть немного чокнутым. — Миледи, — заговорщически произнёс Нотт и, отбросив книгу на стол, опёрся о левую руку, — вам явно не хватает уроков лести, — прошептал он почти у самого уха, отчего её позвоночник против воли выпрямился ещё больше. Она сделала короткий вздох, но вместо кислорода получила чрезмерную дозу дурманящего парфюма. — Да. — Гермиона соскочила со стола так быстро, что неловко качнулась на каблуках. — Прости. Я думаю, я…— Её глаза судорожно забегали по кабинету. — Я думаю, мне лучше занять место на последней парте. — Скоро придут ученики, — помог ей выкрутиться Тео, но не мог не заметить, как неистово колотится собственное сердце.***
Когда Сьюзен вернулась в медицинский блок, её застала фигура напряжённого наставника. Драко сидел за единственным столом в каморке и смотрел на неё с такой злостью, что его лицо впору было использовать в качестве маски на Хэллоуин. Она уверена, награда за самый страшный образ безоговорочно досталась бы ему. — Ты где шляешься? Чувство такта Малфою было не занимать, но даже от него такая резкость прозвучала чрезмерно дико. — Я отошла ненадолго, — с предосторожностью ответила Боунс, как будто пыталась утихомирить оскалившуюся собаку. — Дороти под зельем, ещё не скоро проснётся. Он усмехнулся, но это был совсем не тот добродушный смешок, который обычно проскальзывает в диалогах у нормальных людей. — Значит, можно её бросать? Давай всех пациентов накачивать Зельем сна без сновидений, чего мелочиться? Боунс облизнула сухие губы и отвернулась от него, потому что эти серебряные, как острый кинжал, глаза, просто невозможно было выносить дольше нескольких секунд. — Нечего ответить?! — напирал Малфой. — Пошла вон! Просто возмутительно. С ней никто не общался так уничижительно, как этот белобрысый выскочка. Какую бы субординацию она ни обязана была соблюдать, у всего должен быть предел разумного. Расправив плечи, Сьюзен резко шагнула вперёд, чем смогла удивить даже настолько разъярённого Драко. — Я вам не девочка на побегушках! Прекратите со мной так общаться! Он изогнул шею и поражённо на неё уставился. — Как так? — спросил Драко, как будто его напор был не очевиден. — Вы бессердечный эгоист, который привык тыкать всех носом, — с выдохом произнесла Боунс. — Нахождение с вами в одной комнате уже пытка! Малфой сжал руки в кулаки и тяжело сглотнул. Словно её слова действительно причинили ему боль. — Тогда проваливай наконец!***
Грейнджер натурально потряхивало от этого дня и бесконечной эмоциональной нестабильности. В последние несколько месяцев она словно сидела на качелях, которые постоянно подбрасывали её вверх, лишая возможности почувствовать под ногами твёрдую землю. Жизнь на самом деле была бесконечно несправедлива к таким, как она. Недостаточно просто существовать как честный и добрый человек, чтобы взамен получить нечто не менее правильное. По иронии судьбы Гермиона всегда получала только неправильное. Поступление в волшебную школу, а не в обычную, куда пошли все дети из её района. Дружбу с двумя оторвами, которым были чужды любые нормы поведения. Чувства к самому мерзкому мальчишке, которого не спасали от образа маленького дьявола даже белоснежные ангельские волосы, и так далее по списку. Её история была окутана чёртовыми полумерами и серой моралью, и каждый раз, когда она пыталась остановиться на чём-то конкретном, выровнять свою жизнь и стать такой же, как все, её мир очередной раз содрогался, чтобы она вновь страдала от испытаний. Диалог с Малфоем должен был избавить её от двадцатилетнего осадка невзаимных чувств, и он правда это сделал. После того, как она проревела в ванной старост практически всё время между завтраком и занятиями, ей больше не мерещились несчастные глаза Драко. Но ей явно было не положено насладиться долгожданным глотком свободы, потому что то, как её тело в последнее время начало реагировать на присутствие Тео, было в корне ненормальным и не могло не настораживать. Гермиона всегда считала его симпатичным мужчиной, иначе бы никогда не согласилась пойти с ним на несколько свиданий, но теперь мозг с особым упоением подталкивал её к нему, как будто Нотт был спасательным кругом, а она — несчастной утопающей. Грейнджер уверяла себя, что это чепуха и лишь глупая ненависть к Боунс или стресс перед серьёзным разговором с Малфоем, но его губы, почти коснувшиеся её шеи двадцать минут назад, до сих пор ощущались в воздухе смертельно притягательными. Куда более заманчивыми, чем должны были быть у просто друга. Она несколько раз потёрла кожу рукой, чтобы не чувствовать в том месте проклятых покалываний, но всё было тщетно. Возможно, потому, что всё это время Гермиона сидела на его лекции и не могла не слышать его приятный, ласкающий слух тембр. Годрик, дай ей сил, потому что профессор Нотт, по всей видимости, действительно был находкой для Хогвартса. Теодор с таким энтузиазмом беседовал с учениками, что она сама постоянно невольно проваливалась в дискуссию, не замечая, как начинает улыбаться от этих зачастую неуместных шуток. — Какими бы милыми ни казались эти существа, их красный колпак отнюдь не дань моде, — продолжал лекцию Тео, расхаживая мимо строчащих на пергаментах студентов. — Кто мне скажет, почему у карликов такое яркое одеяние? Прикусив губу, Грейнджер с усилием пригвоздила руку к парте. По необъяснимой причине она жутко хотела показать профессору, что знает материал. Почему-то получить похвалу от такого энергичного преподавателя казалось ей высшей ценностью. Его насыщенно-синие глаза внимательно искали добровольца, и вскоре он случайно наткнулся взглядом на неё. Тео сразу же заметил её очаровательные сжатые губы и небольшой румянец, но быстро отвлёкся, когда недалеко от Грейнджер руку поднял старательный когтевранец. — Мистер Томсон. — Нотт прокашлялся, и она победно усмехнулась. Да, она не должна была наслаждаться тем, что заставила Теодора, состоявшего в отношениях с Боунс, стушеваться, но тёмная сторона в ней в честь этого зажгла на своей половине звёзды. — Точных данных на этот счёт нет, но Жиг Мышьякофф оставляет небольшую пометку. — Третьекурсник взял паузу, но усилившаяся со стороны Пуффендуя болтовня и не думала прекращаться. — Принято считать, что их красные колпаки окрашены кровью убитых людей. — Верно! Десять очков Когтеврану! — громко похвалил Нотт, перебивая серый шум, исходящий от неусидчивых учеников, и удалился в сторону учебной доски. — Теперь обсудим, чем опасны эти кровожадные существа. Грейнджер напрочь прослушала начало нового подраздела, потому что, кажется, только что абсолютно и бесповоротно присоединилась к фан-клубу профессора. На его уроке она чувствовала себя словно на отдельной планете, вращающейся лишь вокруг весьма определённого солнца. Если бы в её школьные годы преподаватель ЗоТИ в шёлковой жилетке одним ловким движением убирал палочку за пояс не менее элегантных брюк, чтобы ещё больше закатать рукава рубашки, оголяя сексуальное переплетение вен на предплечьях, она бы никогда не сдала даже простейший СОВ. Как его вообще можно было слушать, когда он так склонялся над партой, сверяясь с материалом? Превосходно, теперь она пялится на его задницу. — Красные колпаки стали серьёзной проблемой для Хогвартса после магической войны. — Нотт выпрямился и, взмахнув древком, нанёс на доску несколько тезисов. — Эти свирепые создания живут в норах в местах бывших сражений, где когда-то была пролита человеческая кровь. Раньше в Запретном лесу была гораздо более скудная популяция, но сейчас их количество неуклонно растёт. Теодор дал студентам немного времени, чтобы они записали теоретический материал, и снова взглянул на неё. Гермионе стало неловко за то количество непристойных мыслей, которым она дала волю, пока он просто вёл свою лекцию, поэтому она чуть не провалилась под парту от стыда, когда Нотт ей незатейливо подмигнул.***
Если организм Грейнджер переключился между этими двумя бывшими слизеринцами практически по щелчку пальца, то её уставший от этой неопределенности мозг уже посылал сигналы тревоги. Она искренне обрадовалась, когда занятие подошло к концу, несмотря на то что никогда в жизни не слышала, чтобы кто-то рассказывал про красных колпаков настолько захватывающе. Гермиона выскользнула из класса раньше, чем Теодор это заметил, и направилась сразу на совещание, куда с минуту на минуту должен был подойти Гарри. Шанс увидеть лучшего друга именно сейчас, пусть и при крайне неприятных обстоятельствах, заманчиво маячил на горизонте. Ей срочно нужно было выговориться, потому что эти гормональные американские горки скоро сведут её далеко не молодую психику в могилу. — Мисс Грейнджер! Во имя святой Морганы, чем она заслужила всё это. — Профессор Трелони, — почти прошипела Гермиона, когда старушка удивительным образом догнала её. — Вы довольно медленно ходите. Нужно просто считать до десяти. В конце концов, до нужного кабинета максимум двадцать метров. Один. — И опять это бледное лицо, — профессор на ходу оценила её с ног до головы. — Хотя, пожалуй, это не единственная проблема. Два. — У вас явно проблемы со сном, — не унималась старушенция. — И в личной жизни. К чёрту математику, она невыносима. — Профессор Трелони! — горячо воскликнула Грейнджер. — Я правда не очень хорошо себя чувствую. «И не отвечаю за свои поступки». — Не могли бы мы поговорить попозже? «Иначе я точно придушу вас». — Как же вы тогда собирались присутствовать на совещании? — учтиво подчеркнула профессор. — В любом случае я принесла вам несколько своих фирменных трав. Гермиона увидела впереди открытую дверь нужного учебного класса и взмолилась всем богам, чтобы они успели дойти до того, как она сорвётся. — Это особая смесь для прояснения сознания. — Старуха буквально всучила ей первый мешочек. — Её нужно пить перед сном. Просто добавляйте в чай. Стиснув мешочек в руке, Грейнджер с неприязнью сунула его в карман мантии. «Эта трава будет последним, что она осмелится выпить в своей жизни». — А это просто чёрный чай. Не пожалеете. Гермиона уже пожалела, что встретила её в коридоре, но чай был не самым плохим даром от такой свихнувшейся на экспериментальных отварах женщины. К счастью, пытки закончились, когда профессор фактически забежала в кабинет вперёд неё. Так активно передвигаться в её возрасте разве не вредно? — Грейнджер! Она подпрыгнула от резкого крика Драко. Не стоило ожидать от него понимания и мгновенного принятия её слов, но, судя по его стремительной походке, он готов был чуть ли не на убийство. — Грейнджер, — повторил он, на этот раз максимально сократив расстояние между ними. — Нам надо поговорить. — Нам не о чем говорить, Малфой. — Гермиона нашла в себе остатки самообладания, чтобы не обнять себя руками от этого промозглого, как мокрый снег осенью, взгляда мужчины. — Это не тебе решать, — отрезал Драко и грубо схватил её за локоть. — Что ты себе позволяешь?! — пискнула она, но вырваться из его хватки было совершенно невыполнимой задачей. — Только не туда! Малфой! Он зажал рот Грейнджер рукой и толкнул её в маленькую подсобку. Здесь было темно, поэтому она успела дважды запнуться обо что-то, пока Драко протискивался внутрь. — Будешь кричать, наложу Силенцио, — прошептал он и, дождавшись её кивка, отнял ото рта ладонь. Гермиона чувствовала его сильные руки чуть ниже плеч. Он не давил, но держал её достаточно крепко, чтобы она не могла двинуться. Хотя, учитывая площадь этого помещения, максимум, на что она могла рассчитывать, — это один шаг вперёд, который неизбежно столкнул бы её с грудью блондина. — Я не буду играть по твоим правилам. Понятия не имею, к чему ты успела привыкнуть в своём мире добрых мальчиков, но я не добрый мальчик. — Грейнджер обречённо прикрыла глаза, хотя из-за кромешной темноты и без того не могла ничего увидеть. — Я не подчиняюсь никому, кроме себя. Гермионе так хотелось возразить Малфою, дать ему пощёчину или сделать что-то ещё более безумное, но она сдержалась, чтобы дослушать его до конца. — Ты сделала меня зависимым. — На этот раз она почувствовала дыхание Драко прямо на своей макушке. — И даже я себя больше не контролирую. Она бы наверняка испугалась, если бы не видела этого человека сломленным и безвольным чаще, чем хотела бы. — Драко, — осторожно произнесла Гермиона, — мы не можем быть вместе. — Ты ошибаешься, — тут же запротестовал он, — и я докажу тебе это. Малфой так резко открыл дверь подсобки, что её пронзило ослепительно-ярким светом из коридора. Дав себе несколько секунд, чтобы отдышаться, она неохотно отправилась за ним.***
Гарри не снял кожаный аврорский плащ вовремя и теперь мучился от адской духоты в кабинете. По спине текли ручейки пота, а лицо неестественно покраснело. Окно открыть он не мог, потому что Минерва, как назло, выбрала старое крыло замка, где в половине случаев конструкция ставней не позволяла распахнуть даже форточку. Вцепившись двумя руками в кафедру, Поттер склонил голову, чтобы не наблюдать за переживающими профессорами. Как минимум половина из них учила его когда-то и принимала у него выпускные экзамены. Не отвечать этим людям, когда они отчаянно ждали от него комментариев, оказалось настоящим вызовом совести. Минерва в принципе хотела отложить это заседание, но внутренняя интуиция подсказывала Гарри, что промедление в сутки может слишком дорого им обойтись. — Господа и дамы! Долгожданный голос Макгонагалл привлёк его внимание, и он снова поднял голову. В крошечном учебном классе с трудом уместился весь преподавательский состав школы, включая колдомедика Драко Малфоя, застывшего с каменным выражением лица у дальней стены, и его подруги Гермионы Грейнджер, которая едва уместилась третьей на узкой скамейке рядом с Невиллом Лонгботтомом и Батшедой Бабблинг, нарочно оставляя место возле профессора Трелони впереди пустым. — Мистер Поттер прибыл к нам не по счастливой случайности. — Минерва поправила свою тёмно-фиолетовую мантию, прежде чем оглянуться на него. — Думаю, лучше всего, чтобы он рассказал вам всё сам. Гарри незаметно кивнул директору и обвёл глазами притихших волшебников. — Друзья, — он заставил себя собраться с мыслями, — мы с вами снова стали свидетелями ужасных событий, которые могут вскоре превратиться в очередную катастрофу, если не помешать зачинщикам. — Поттер ещё сильнее сжал деревяшки и посмотрел на Гермиону, чья поддержка была заметна без всяких слов. — К сожалению, эти происшествия не остались вдали от Хогвартса, и вчера днём на ученицу Гриффиндора было совершенно нападение. — Напряжённый шёпот смерчем пронёсся по кабинету. — С применением Непростительного. Дав преподавателям осознать сказанное, аврор продолжил: — Эти люди возомнили себя вершителями судеб. Они не терпят маглорождённых и покушаются на тот светлый мир, что нам удалось построить. Наша главная миссия — остановить преступников и положить конец бесчинствам. Взрыв в Косом переулке и пытки над Дороти Льюз лишь крупицы того ужаса, который они для нас приготовили. Поттер явно делал гораздо больше пауз, чем планировал, потому что произносить подобные речи о новой угрозе было личной трагедией для такого, как он. Все эти люди и их родители уже поверили однажды в долгожданное спасение, когда молния отпечаталась на лбу годовалого мальчишки, и теперь они снова должны были довериться его словам и не воспринять эти негативные изменения как поражение и несбыточные надежды. — Мисс Льюз рассказала представителям Аврората достаточно подробностей, чтобы поймать шпиона среди учеников. Мальчик, который привёл Дороти в глубь Запретного леса, — ученик Слизерина. Мы проверим палочки каждого ученика на применение ряда конкретных заклинаний, начиная со второго курса. Пока попрошу вас быть бдительными. Девушка отважно боролась и смогла ударить своего похитителя в челюсть. Студент не мог обратиться в медицинский блок, а значит, наверняка до сих пор страдает от боли. — Поттер вздохнул. — Я верю в вас всех. Мы победили зло однажды и сделаем это снова. Тишина прервалась громкими аплодисментами от Грейнджер, которой было совершенно всё равно на мнение окружающих. Вскоре к ней присоединился Лонгботтом, а затем все профессора по цепочке поддержали выступление Гарри. Начало было положено.***
Гермиона нещадно кусала губы, ожидая Поттера в коридоре и, когда друг наконец-то вышел из класса, тут же направилась к нему. — Гарри! — Гермиона! Они тепло обнялись и отстранились лишь для того, чтобы посмотреть друг другу в глаза. — Спасибо за всё это, — смущённо поблагодарил Поттер. — Твоя речь была великолепна, — перебила его сомнения она. — Мы победим. Всегда побеждали. Лицо аврора внезапно стало растерянным, и он судорожно поправил очки, обдумывая свои слова. — Ты должна знать кое-что. Разум советовал ей довериться Гарри, но паника вдруг начала вырываться наружу с каждой новой секундой ожидания. — Ко мне приходила Панси Паркинсон. От имени скандальной волшебницы сразу же стало не по себе. Брови сложились домиком, образовав небольшую морщинку. — Тебя хотят устранить, — произнёс Гарри максимально тихо, отчего сложилось ощущение, что ей это только почудилось. — Устранить? — надломленно уточнила Грейнджер. Внутри затухла последняя свеча терпения. — Маркус Флинт приказал Паркинсон убрать тебя с дороги. Ярко-зелёные глаза друга впились в её, источая искреннее сочувствие. — С какой дороги, Гарри?! — Голос невольно подскочил на последнем слоге. — Мы ещё не знаем, но всё выясним. — Он взял её ладонь в руку и прислонил к своей груди, замечая внутреннюю борьбу девушки. — Флинта ищут мои лучшие сотрудники. Когда дыхание Гермионы выровнялось, он услышал новый вопрос: — Зачем это Паркинсон? Поттер вздохнул и, отпустив её, устало потёр глаза. — Без понятия, — признался он. — Вдруг это ловушка! Она имела право на такое предположение. Чёрт, он думал об этом всю ночь и раннее утро, но выбора, кому доверять, сейчас просто не было. — Она говорит, что ей угрожали, — пояснил Гарри. — Ей нужно избавиться от тебя, или избавятся от неё. Грейнджер начала быстро перемещаться между Поттером и ближайшей стеной, обдумывая всё, что только что услышала. Поверить в такую откровенность от Панси, когда где-то в замке поджидал предатель, казалось абсолютно невыполнимой задачей. — Почему я? — Не знаю. — Что она хочет? — Защиту. — Это сказал лично Флинт? — Да, он приезжал к ней в Германию. — Кто ещё знает? — Только моя команда. — Зачем… — Стоп, — Гарри резко прервал этот поток вопросов, которыми она забрасывала его, как из пулемёта. — Если я сказал, что разберусь, я разберусь. Гермиона облокотилась спиной о холодный камень и измученно прикрыла глаза. — Почему опять я? На этот раз у Поттера не было ответа, и он сделал два шага вперёд, чтобы повторить позу Грейнджер. — Постоянно задаюсь этим вопросом, — произнёс он, вспоминая их фирменную шутку. — Я хотела рассказать тебе, что с Малфоем всё кончено, — с ещё по-прежнему сомкнутыми веками поделилась она. — Он что-то сделал? — Гермиона правда ценила Гарри за старания, но он всё равно общался с ней, как суровый отец, когда речь заходила о Драко. — Нет, это что-то сделала я. Она повернулась к другу и наткнулась на его замешательство. — Я ничего не смыслю в чувствах. — Если я посоветую сходить в библиотеку, ты меня убьёшь? — с улыбкой пошутил Поттер, за что мгновенно получил удар в бок. — Я при исполнении, дамочка! Гермиона продолжала отправлять кулаки в грудь другу, пока они оба заливались хохотом. Прямо сейчас ей не хватало именно этого. Пускай дружеская поддержка только у них выглядела как бои в курятнике, но девушка наслаждалась каждым мгновением беззаботности. — Именем Аврората! — пародируя грозный тон, уворачивался Гарри. — О, Годрик, заткнись!