***
Драко любил ночной воздух. Он отличался грубостью, но был гораздо более насыщенным, чем тот, которым дышали сотни людей одновременно. В этом было что-то личное. Единение с природой, наслаждение и в какой-то степени отличное время для медитации. Гермиона сделала из него крайне странного человека. Порой он даже не узнавал самого себя в зеркале. Когда Малфой смирился с неизбежностью своих чувств, его лицо в принципе перестало ему принадлежать. Он то хмурился, что долго не мог её найти, то улыбался от мысли, что непременно скоро её увидит, то был на грани истерики, когда она отвергала его всё грубее и жёстче, но, пожалуй, никогда его лицо не выражало столько чувств одновременно, как пару минут назад. То, что он потерялся в запутанных коридорах, было совсем не удивительно. Драко в принципе больше бродил в своих мыслях, чем осознавал себя в пространстве пустеющей школы. Случайно оказавшись перед внутренним двориком, он почти сразу же опомнился и уже хотел решительно развернуться в сторону спален, когда услышал чьи-то голоса. Малфой не был ханжой, но нахождение студентов вдали от общежитий в такое позднее и неспокойное время действительно могло грозить им нежелательными последствиями. Улыбнувшись своей подозрительности и осторожности, он сделал несколько шагов вперёд, невольно прислушиваясь к незнакомцам. Вскоре стало ясно, что голоса, доносившиеся неподалёку, были женским и мужским, и это только усилило интерес Драко. Очертание силуэтов стало вырисовываться, когда он практически вплотную приблизился к арке. Знакомая тёмная шевелюра Нотта находилась в считаных метрах от не менее знакомой каштановой копны волос. Первой мыслью было прервать их странную ночную беседу. Но Малфой, кажется, пообещал себе, что больше не будет опускаться до грязных выходок, не подумав. Грейнджер точно отдалится от него ещё как минимум на километр, если он будет постоянно нарушать её личное пространство. Успокоить внутренний порыв он смог, но покинуть воркующую парочку было уже не в его силах. Посаженная на надёжную цепь ярость чуть не отгрызла её целиком, когда Тео начал наклоняться к Гермионе всё ближе и ближе. В этот момент Драко мысленно дал Грейнджер шанс. Шанс доказать, что она мудрее и не будет второй раз наступать на одни и те же грабли. Салазар, разве такие идеалистки, как она, целуют занятых парней? Быть такого не может. Но это произошло. Их недолгий, но крайне жестокий поцелуй вытряхнул из Драко всю накопленную на Нотта желчь. Малфой решил уйти прежде, чем будет замечен, но практически с ходу подготовил для мерзавца маленькую месть. «Хочешь играть грязно, Тео?» «Я устрою тебе ту ещё клоаку».***
Самым неприятным на севере Шотландии была погода. Солнце выходило из облаков так редко, что впору было вообще забыть о его существовании. Природа как будто настырно лишала Майкла надежды и света, доказывая тем самым всю безысходность его существования. Его жизнь не была адом, но слабо отличалась от преисподней. Кровожадный босс без сожаления линчевал всех неугодных, и раз уж Майкл однажды попался ему под горячую руку, то решил для себя быть верным во всём. Эта тактика поначалу даже работала. Он заслужил расположение господина, с переменным успехом выполняя мелкие, но при этом весьма неприятные поручения. Чем больше их становилось, тем ожесточённее выглядел господин. И вскоре, обезумев от безнаказанности, он пожелал покончить с призраками прошлого окончательно. Толчком послужила одна несчастная статья, написанная всеми известной Скитер. И как часто это бывает, костяшки домино от малейшего толчка начали падать одна за другой, и каждая, Майкл мог поклясться, била прямо ему в затылок. Эта женщина, что самолично прозвала себя журналисткой, вылила ушат грязных сплетен и других подобных неприятных масс на, казалось, идеальную чету Малфоев. Она вскрыла факты их холодности друг к другу, а также весьма щепетильные подробности о частых отъездах главы семейства. Для непосвящённого читателя парочка таких новостей вряд ли имела существенный вес, но господин жадно цеплялся за каждое слово. В его извращённой голове моментально созрел план. План, который был настолько же безумен, как и его создатель. Когда Флинт впервые посетил их тёмное, забытое богом поместье, он не мог поверить своим глазам. Ему казалось, что все чистокровные волшебники если и не смирились с современной политикой страны, то хотя бы не были так же одержимы, как его господин. Но как же сильно он, оказывается, ошибался. Флинту удалось за несколько месяцев вскружить голову изголодавшейся по мужской близости Астории Малфой, и вскоре он абсолютно беспрепятственно её отравил, а затем бесцеремонно хвастался, что она чуть ли не слизала ядовитое шампанское с его оголённого торса. От этих подробностей его чуть не вырвало. После чего исполнение их дела ненадолго застопорилось. Господин желал как можно безупречнее опорочить Драко Малфоя, поэтому крайне тщательно продумывал каждое своё действие. Майкл непроизвольно заметил, что чем ближе они оказывались к заветной цели, тем сложнее становилось принятие решения. Так произошло и сегодня. Буквально в шаге от долгожданного ареста Малфоя господин передумал и начал резко останавливать свою же наточенную гильотину. Такие люди, давно забывшие о морали, о проблесках сознания, часто путались в собственных умозаключениях. То ли жестокость перевешивала здравомыслие, то ли долгожданный венок победителя всегда становился недостаточно блестящим, когда практически оказывался в руках. О причинах Майклу было неизвестно, но история знала немало подобных случаев, чтобы он мог предполагать о возможных исходах такой ненасытности. Господин пожелал, чтобы Драко не просто оказался в Азкабане, а был заклеймён вместе со своим родом на многие века, как самый неисправимый и грязный Пожиратель смерти. Так и было решено убить их первую жертву, гибель которой должна была позднее привести стражей правопорядка прямо к Малфою. Невинная магла, что лишилась рассудка от бесконечных Круцио в их поместье пару месяцев назад, уже не смогла бы опознать мучителя. — Аврорат забуксует, — медленно пояснял он. — Пока они будут возиться с более важным делом, палочки в Хогвартсе отойдут на второй план. В это время мы подготовим всё, чтобы у отпрыска Люциуса не осталось ни малейшего шанса на спасение. Ему никто не поверит. Майкл молча кивал, потому что уже очень давно перестал даже пытаться воспринимать полученную информацию как адекватную. — В ночь на Хеллоуин мы решим наш вопрос с Золотой девочкой и Малфоем одним ударом. — Позвольте уточнить, — прокашлявшись, осторожно произнёс Майкл, — как именно всё решится? — Он сам её убьёт. Если бы он беседовал с кем-то более разумным и вменяемым человеком, то посчитал бы эти слова злой шуткой. Но, учитывая обстоятельства, Майкл лишь скромно уточнил: — Извините? — Обезумевший от потери отца и жены Драко мучил тёмной магией собственного сына, втайне пытая в подвале своего дома маглорождённую девушку. Оказавшись в Хогвартсе, он продолжил свои пытки на учениках, а следом убил бывшую сокурсницу, которую всегда презирал за чистоту крови, — хохотнул господин. — Новость, достойная первых полос в газетах. Достаточно мощная, чтобы настоящее зло пробудилось вновь прямо за спиной ничего не ожидающей публики.***
С самого утра Хогвартс стоял на ушах. Макгонагалл собрала преподавательский состав на небольшое совещание, но объяснить ситуацию без секретных на данный момент подробностей смогла с большим трудом. Та скудная информация, что доносила до них директор, в полной мере не удовлетворила даже малую часть громадного любопытства. Скорый отъезд авроров из школы вскоре породил самые разные слухи. Гарри тоже не отличался болтливостью. Перед тем, как уехать, он лишь предупредил Грейнджер о небольших трудностях, возникших в городе. На языке крайне обеспокоенного её моральным состоянием Поттера это означало, что кто-то находится в большой беде. Поборов желание расспросить его подробнее, Гермиона начала мысленно собирать воедино крупицы уже известных ей данных. В Хогвартсе остался только патруль — все остальные сотрудники, включая тех, кто был ответственен за проверку палочек, вынужденно покинули территорию школы. Причём делали они это в спешке, ведь толком не закончили работу с классом, который обследовали сегодня ранним утром. Драко подозрительным образом тоже исчез из её поля зрения, но от болтливой Боунс можно было легко узнать, что Малфоя срочно вызвали в Мунго для решения какой-то непредвиденной проблемы. В итоге единственным человеком рядом, кто был в курсе всех её проблем и ситуации в целом, остался Тео, который, судя по не отлипающей от него Сьюзен, совершенно не торопился выяснять с ней отношения. Не то чтобы это сильно расстроило Грейнджер. Вероятно, она бы и сама не захотела обсуждать эту странную вспышку адреналина и паники. Но так откровенно лгать в глаза коллегам Гермиона ещё не научилась, поэтому большую часть завтрака глупо краснела каждый раз, когда её взгляд случайно пересекался с Боунс. Неясно, сработала ли терапия, которую вчера ночью сама для себя назначила Грейнджер или помогло возвращение вредной привычки, но страх повторения панической атаки отошёл на второй план. В школе она действительно чувствовала себя безопаснее, чем в одиноком офисе в Лондоне, поэтому старалась больше не обращать внимания на причудливое переплетение теней в тёмных кабинетах и коридорах. А также, естественно, не засиживалась на рабочем месте до поздней ночи. Сосредоточившись на психотерапии, ей удалось без приключений просуществовать весь последующий день, а затем и практически всю неделю, вплоть до самого возращения Малфоя. Они встретились в коридоре через пару дней после его приезда совершенно случайно, и поведение Драко с самого начала её напрягло. Он улыбался. — Грейнджер! — радостно воскликнул Малфой. — Я соскучился. — Рада за тебя, — буркнула Гермиона и инстинктивно ускорила шаг, прижимая к груди собранную в библиотеке стопку учебников. — Я хотел извиниться за свою реакцию тогда… Помочь? Возможно, она выглядела немного странно, когда после слов Драко резко остановилась и удивлённо посмотрела на него, вскидывая правую бровь. — Помочь? — повторила Грейнджер, до конца не веря в услышанное. — Ну да, учебники наверняка тяжёлые. Если Малфой и нервничал, ожидая её решения, то виду не подал. — Мне нужно в сторону Астрономической башни, тебе со мной не по пути. — Мне всегда с тобой по пути, — запротестовал он и выхватил у неё тяжеленные учебники. — Салазар, Грейнджер, ты точно читать их будешь, а не скидывать на головы недоброжелателям? — Очень смешно, Малфой, — она невольно улыбнулась его замечанию. Ей и по сей день льстило, когда-то кто-то подмечал её слепую любовь к книгам. — Как прошла неделя? — буднично поинтересовался он, после того как они прошли ещё пару пролётов. — Прекрасно, — поделилась Гермиона. — Я почти не выходила из кабинета. Обзавелась тремя новыми пациентами. Драко поджал губы и молча кивнул. — Скорпиус тоже заходил, — словно прочитав его мысли, произнесла она. — Мы в основном просто разговаривали. Он отлично себя чувствовал, разве что очень по тебе скучал. — Так и сказал?! Как ни старался, Малфой не смог сдержать в голосе нотки сильного удивления. — Тебе предстоит это выяснить. — Гермиона поправила волосы, переступая через ступеньку. — Я же должна хотя бы немного соблюдать врачебную тайну. Он рассмеялся, но решил обойтись без лишних комментариев. Его характер резко изменился за то небольшое время, что они не виделись, и, пока они шли до места назначения, Грейнджер, к удивлению, заметила, что совершенно забыла, что рядом с ней находится Драко. В нём как будто совсем не осталось фирменной агрессии и недовольства — даже чёрный юмор стал немного светлее и не так бросался в глаза. Если бы не их странная история, она бы действительно решила, что беседует со старым знакомым после долгой разлуки. — Спасибо, — поблагодарила Гермиона, когда он наконец-то вернул ей неподъёмную стопку. — Не за что. — Малфой склонил голову, впитывая каждый грамм её едва заметного смущения. — Есть планы на завтра? — А, — сглотнула она, поднимая глаза выше, чтобы больше не пялиться на его острый кадык. — Обычно я разбираю бумаги из Лондона по воскресеньям, плюс Мередит попросила связаться с ней. — Понимаю. Послезавтра? Его настойчивость говорила о том, насколько эта встреча для него важна, но Грейнджер решительно не хотела давать ему ложных надежд. — Я не думаю, что… — Я помню, — остановил её Малфой. — Мы не можем быть вместе, это ошибка. Я не приглашаю тебя потрахаться, это просто дружеский ужин. Кажется, на том самом глаголе её уши стали похожи на два спелых помидора, но Гермиона предпочла сконцентрироваться на словах, что он произнёс позднее. — Дружеский ужин? — Верно, два человека наслаждаются вкусной едой и не ненавидят друг друга. — Второй пункт обязателен? — не смогла не пошутить она. — Пока остановимся на первом, — приподняв уголок губ, поддержал её мысль Драко, чем вызвал желание улыбнуться в ответ. Грейнджер потёрла носы туфель о каменные плиты и прикусила губу, чтобы сбавить нервное напряжение от неловкой паузы. — Тогда до послезавтра? — вскоре уточнил он. — До послезавтра. Только когда учебники перестали давить острыми краями в живот и дверь за ней захлопнулась, Гермиона осознала, что только что, практически не раздумывая, согласилась на ужин с Драко Малфоем. На ужин в свой собственный день рождения.***
Тео никогда не нервничал перед занятиями, как в этом году. Даже когда он устраивался в Хогвартс, ему было гораздо легче. Примерно понимая, что именно от него будут требовать, Нотт грамотно распределял время урока и старался не отходить от заданного плана. Но стоило Грейнджер заявить о намерении посетить сегодняшнюю лекцию, как всё начинало непременно валиться из рук. Совершенно не помогали хвалебные отзывы после урока, и уж тем более её заинтересованный вид на задней парте не делал ситуацию проще. Кажется, ничто на свете не смогло бы в принципе остановить эту волну тепла в груди, когда Гермиона беспечно улыбалась ему за спинами увлечённых занятием учеников. Последняя неделя стала для Тео невыносимым вызовом. Малфой исчез из поля зрения, отчего у Сьюзен окончательно развязались руки. Боунс звала его в медицинский блок по поводу и без, а иногда не брезговала послать за ним какого-нибудь студента. Сначала Нотту нравилась эта забавная игра и интригующая вероятность быть пойманным. Однако вскоре свободный дух приключений сменился удушающей атмосферой реальности. До этого Тео ни разу в жизни не оказывался в ситуации, когда не мог продолжить занятия любовью физически. Чёрт, для волшебника его возраста это в принципе было чем-то из ряда вон выходящим. Сьюзен была симпатичной девушкой, гораздо привлекательней половины его бывших. Одна только грудь и та словно писалась с греческой богини, но он просто не мог. Когда это случилось первый раз, он умудрился сравнить цвет волос Грейнджер с Боунс, и весь настрой на секс мгновенно улетучился. Второй раз сама Сьюзен сказала что-то, перекликающееся в его памяти с выражениями Гермионы. Ну а другие случаи стали уже мучительной закономерностью, с которой Нотт совершенно не хотел разбираться. Подобные неудачи в отношениях с Боунс оказались цветочками, ведь параллельно с этим та самая Грейнджер не переставала посещать его занятия. Ей не нужно было даже раздеваться, да что уж там, даже смотреть на него дольше секунды, чтобы он попросту сходил с ума. Увидев её однажды в том дворике беззащитной с собственными переживаниями и болью, Тео больше не мог избавиться от этого образа в своей голове. Он хотел её. Морально и физически, так сильно, что порой не мог вывести на доске простейшее название заклинания. А она, как назло, продолжала находиться рядом, искушать его, неосознанно дразнить ароматом ежевики, в меру короткими юбками и блузками, чей вырез давно стал пропастью, поглотившей всё его внимание. — Профессор! Нотт обернулся и чуть не выронил клетку с пикси, заметив её колыхающиеся от быстрого шага кудри. Ах да, её манера называть его профессором заслуживала отдельного котла в аду.***
Гермиона страстно обожала уроки Нотта. Во-первых, своим стилем он во многом напоминал ей Люпина, который ни одно занятие не проводил без практики и весьма точных замечаний. Во-вторых, ей просто нравилось наблюдать за Тео в роли профессора. Один его образ очень вдохновлял её и заряжал энергией на весь последующий день. Она надеялась, что и её присутствие может как-то обрадовать Нотта, но с каждым новым уроком Гермиона всё больше сомневалась в своей теории. Несмотря на явное воркование со Сьюзен за завтраками, обедами и ужинами, можно было легко усомниться в его подлинных чувствах к Боунс. Грейнджер всё чаще ловила себя на мысли, что Тео словно до сих пор испытывает к ней симпатию. Дело было даже не в том поцелуе, который она, как наверняка и он, посчитала нелепой случайностью, а в том, что именно так, как Тео сейчас, по мнению Грейнджер, выглядел смущённый мужчина. Нотт судорожно поставил клетку на рабочий стол и так же быстро поправил непослушную чёлку. — Гермиона! — попытался спародировать её задорный тон Тео, но вышло не слишком убедительно. — Я решила не пропускать урок второго курса, — пояснила Грейнджер и уже обыденно остановилась у последней парты, чтобы снять мантию. — Ты наверняка помнишь, каким провалом закончилась подобная лекция у Локонса, хочу наверстать упущенное… За своим длинным объяснением она не заметила, как неотрывно Нотт следит за каждым её движением. Изящной спиной, прикрытой полупрозрачной тканью; тонкими пальцами, украшенными незаурядными кольцами. Даже то, как слегка натянулась юбка, когда Гермиона наконец-то разместилась за партой, не укрылось от его блуждающих синих глаз. — …он спрятался под парту и визжал, как… — Грейнджер подняла глаза на Тео и тут же замолкла, столкнувшись с таким пристальным вниманием. — Я… — Да. — Нотт прокашлялся и машинально поправил лацканы пиджака. — Златопуст оказался посмешищем. — С этими словами он развернулся на каблуках и отправился к доске, чтобы вывести несколько важных понятий.***
Первая часть занятия прошла отлично. Теодор старался не отвлекаться на бывшую гриффиндорку, прекрасно выделяющуюся в толпе ещё совсем юных второкурсников. А за содержательным рассказом и вовсе умудрился немного расслабиться. — Кто-то из вас знаком с историей Димфны Фурмаг? — Нотт волнительно потёр ладони друг об друга в ожидании поднятой руки. Урок проходил с учениками Пуффендуя и Слизерина, которые мало отличались активностью в теоретических вопросах, поэтому профессор не стал долго томить студентов. — В семнадцатом веке волшебница Димфна Фурмаг отдыхала с родными в графстве Корнуолл. Во время одной из прогулок женщина была похищена популяцией пикси. После освобождения Димфна обратилась в министерство магии. Как думаете для чего? — Чтобы они истребили пикси? — Чтобы пикси были убиты? — Она хотела компенсацию? С разных сторон посыпалось с десяток предположений, и Тео довольно улыбнулся. — Многие из вас правы. В течение всей оставшейся жизни Фурмаг требовала «гуманно» истребить все виды пикси. — Какой ужас! — воскликнула особо впечатлительная ученица Пуффендуя. — Вы правы, мисс Кинг, это чудовищная просьба. Нотт отошёл к рабочему столу, и жаждущие его одобрения студентки предсказуемо издали блаженные вздохи. Гермиона, которая первые несколько занятий была ничем не лучше юных леди, на этот раз приказала себе ненадолго отвернуться к окну. Годрик, когда-то она умудрялась также вздыхать по Локонсу. Повесив пиджак на кресло, Тео вернулся к клетке, внутри которой вовсю буйствовали маленькие шумные существа. — Мы с вами будем умнее, чем Димфна, и научимся справляться с пикси простыми заклинаниями. — Голос профессора Нотта, как всегда, приятно обволакивал пространство комнаты, пока студенты внимали его словам. — Самый элементарный способ борьбы с пикси — заклинание Заморозки, Иммобулюс. Грейнджер почувствовала лёгкое смущение от воспоминаний о своём детском триумфе. Именно этим заклинанием она однажды спасла бедного Златопуста, примерив на себя роль храброй героини. — Второе заклинание наверняка вас удивит. — Теодор сделал драматическую паузу. — Риктусемпра. Произнеся название заклинания, Нотт мгновенно запустил заготовленную Малфоем ловушку. Прямо в ту же секунду из крошечного замка́ на клетке вылетела сиреневая вспышка, которая ударила прямо в спину ничего не подозревающему профессору. Теодор резко согнулся пополам и разразился звонким хохотом, чем вызвал крайнее удивление у студентов и не на шутку взволнованной такой переменой настроения Грейнджер. К сожалению, у них не было достаточно времени, чтобы выяснить причину странного состояния профессора, потому что пикси практически в то же мгновение вырвались на волю, разлетаясь по разным углам кабинета. Около дюжины голубых созданий окружили и напугали неподготовленных учеников. Кто-то полез под парту, кто-то принялся инстинктивно затыкать уши от их пронзительных криков. Нашёлся лишь ряд отдельных смельчаков, которые попытались прислушаться к совету учителя, но из-за скорости пикси промазали и угодили заклятиями щекотки друг в друга. Небольшое количество созданий, оседлав канделябры на люстрах, оживлённо раскачивало тяжёлые конструкции, страницы из половины учебников уже были благополучно вырваны, а пара скелетов фантастических тварей осталась без своих драгоценных конечностей. В такой суматохе совершенно невозможно было определить точное местоположение Тео, который, кажется, от безудержного смеха успел свалиться прямо на деревянный пол. Гермиона судорожно отмахнулась от пролетающих мимо существ, бросив им на растерзание свою записную книжку, затем достала из мантии палочку и стала выверенно стрелять в нарушителей порядка. — Иммобулюс! — Яркие искры по команде вылетали из её палочки, с переменным успехом попадая в наглых пикси. Её задачей было прорваться к рабочему столу в другом конце класса, чтобы как можно быстрее спасти Тео от бесконечной щекотки. Двое храбрых студентов увидели успехи Гермионы и начали помогать замораживать существ, встающих у неё на пути. — Депримо! — Грейнджер отбросила скамейку, которую успели перетащить пикси, словно нарочно загораживая проход к бедному профессору. Сделав ещё несколько шагов вперёд, она сразу же увидела Нотта, лицо которого от нескончаемых приступов смеха стало абсолютно багровым. — Годрик, — взволнованно вздохнув, Грейнджер тут же опустилась перед ним на колени. — Пикси — синоним катастрофы. — С этими словами она приподняла над ним палочку.***
Инцидент быстро стал самым главным событием ближайших дней. Легенда о грандиозном провале уважаемого профессора Нотта мгновенно разлетелась среди второкурсников, а затем и всех студентов школы. Малфой при этом был очень доволен собой. Поражение Тео на профессиональном поприще подпитывало его изголодавшиеся по детским интригам тщеславие. Поразительно, но он совсем не чувствовал при этом настойчивых угрызений совести. Поставив на место своего друга-выскочку, Драко скорее испытал сладкий привкус возмездия. Нотт уже достаточное время изворотливыми методами подбирался к Грейнджер, и он, безусловно, заслужил такое отношение. Один нехитрый приём, которому его научил на ранних курсах Гойл, — и небесное величие Теодора буквально сравнялось с землёй. В приподнятом настроении Малфой пребывал все выходные, а когда настал день долгожданного ужина, он и вовсе почувствовал себя на седьмом небе от счастья.***
Гермиона намеренно не сообщила никому о своём дне рождения. Все близкие ей люди и без того были в курсе такой знаменательной даты, а некоторые одержимые праздниками друзья вроде Поттеров наверняка даже обводили её в календаре. За одно только утро Грейнджер получила десяток писем от коллег и бывших сокурсников, и, конечно же, как минимум половина этих посланий принадлежала огромному семейству Уизли. Чарли, как всегда, не брезговал огненными метафорами и умудрился засунуть в небольшой конверт маленькую драконью чешую на цепочке, попросив Гермиону носить уникальное ожерелье всякий раз, когда она выходит в свет. Перси осыпал её традиционными пожеланиями, написанными на министерском бланке, а Рональд отличился неуместными комплиментами и сентиментальными воспоминаниями. Едва ли лучше оказалась его супруга, зачем-то решившая написать ей отдельно. Из всех них трогательнее всего оказались Джордж и Молли с Артуром, которые отлично умели задеть её за живое лестными комментариями о ценности её профессии. Гарри и Джинни поздравили её вместе, пообещав на следующих выходных заявиться в Хогсмид, чем только укрепили её подозрения в проблемах на работе у Поттера. Они бы, конечно же, приехали к ней и раньше, но что-то явно пошло не по плану, а что именно, она обязательно выяснит у них при личной встрече. Письма от родителей Гермиона оставила на вечер, решив, что, если ужин с Малфоем пройдёт так же ужасно, как она думает, хуже от наставлений матери ей точно не станет. Сложнее всего было выбрать наряд на это странное мероприятие. Так как это не могло быть свиданием априори, приходить на него в платье она была не обязана. Но, с другой стороны, в собственный день рождения Грейнджер хотела чувствовать себя принцессой. Пусть даже её дворцом сегодня будет скромный бар «Три метлы» в Хогсмиде. Остановив выбор на воздушном тёмно-синем платье по колено, Гермиона была в целом собой довольна. Она дополнила образ лёгким макияжем, серёжками-капельками и серебряными туфлями на каблуке, которые своим отливом подчёркивали маленькие созвездия на шёлковой ткани платья. Несколько раз Грейнджер повторила про себя, что всё пройдёт отлично, а затем вслух обозначила невозможность возвращения этих странных псевдоотношений с Малфоем. Для них этот вечер должен был стать долгожданной красивой точкой, и Гермиона искренне надеялась, что на этот раз точка не превратится в жирный восклицательный знак.***
«Три метлы» предложили им вполне камерный вечер, что было обычным явлением для вечера понедельника. Поближе к бару сидела компания из четырёх человек, справа у стены расположилась влюблённая парочка студентов, а их с Грейнджер столик у окна и вовсе оказался единственным занятым в радиусе пары-тройки метров. Малфой не мог не почувствовать себя кретином после того, как не единожды поправил пустые бокалы, разгладил несуществующую скатерть и как минимум трижды максимально странно застегнул и расстегнул первые три пуговицы на рубашке. Большое счастье, что в своей «пубертатной» фазе влюблённости он не нацепил на ужин в бар чёртов галстук. Абсолютно неважно, что этот синий костюм был лучшим в его коллекции и совершенно не к месту в памяти всплывали восхищения Нарциссы, когда она первый раз увидела сына в нём на праздновании Рождества. Малфой всегда считал себя красивым мужчиной, а уж в этом беспроигрышном образе он ощущал себя на сто процентов привлекательным. Посмотрим, о какой дружбе задумается его страстная Грейнджер, когда бокалы с вином опустеют, а предрассудки в её голове растворятся под безупречным ухаживанием. Салазар, с Гермионой у него был лучший секс в жизни, а они впервые собрались так долго говорить в одежде наедине. Дверь в бар неожиданно открылась, о чём Драко известил лёгкий осенний ветер, просочившийся в помещение. Ткань брюк немного дёрнулась, обдавая напряжённые икры потоком холодного воздуха. Он повернул голову и на мгновение завис, рассматривая Гермиону, как настоящее чудо света. Только она могла быть такой элегантной и простой одновременно. Каштановые кудри ниспадали на плечи, прикрытые изящной тёмно-синей тканью. На платье, как на настоящем ночном небе, расположились десятки созвездий, выполненных из серебряных нитей. Бесподобный внешний вид подчёркивали аккуратные туфли на идеальном для их разницы в росте каблуке. Именно столько нужно было, чтобы для поцелуя ему достаточно было лишь слегка склонить голову. Прогоняя непрошеные мысли, Драко вскочил с места и лучезарно улыбнулся. Грейнджер явно немного стеснялась и нервничала, но от этого была лишь более очаровательной. — Привет, — нежно произнёс он и осмелился оставить лёгкий поцелуй на её щеке. Грудь девушки слегка приподнялась от лёгкого вздоха, и она молча кивнула. Пообещав вести себя как подобает искусному джентльмену, Малфой не посмел отказаться от своего плана и вежливо отодвинул для неё стул. Как бы ни были для «Трёх метёл» нелепы его ухаживания, Драко ещё никогда в жизни не чувствовал, что делает что-то настолько правильное. — Ты прекрасно выглядишь. — Спасибо, — первый раз за вечер улыбнулась она, и сердце от этого невинного жеста автоматически пригрозило выпрыгнуть из груди. Малфой решил сбавить градус напряжения непринуждённой беседой: — У мадам Розмерты новые помощники. Очень милые ребята. — Неужели? — Гермиона действительно выглядела заинтересованной. — Ты уже что-то заказал? — Да, надеюсь, что угадал с выбором. — Драко почувствовал, как температура в комнате резко возросла от её внимательного карего взгляда, сосредоточенного на нём. — Ты любишь мясо с лисичками и гренки? — Ты шутишь? Кто такое не любит! — Кажется, его неуверенность позабавила Грейнджер, и она даже посмеялась. — Я сто лет не ела грибы. — Правда? Выиграв время, пока она обдумывает ответ, Малфой осторожно снял с себя пиджак. Но духота в комнате показалась ему ещё более изнуряющей, когда Гермиона засмотрелась на его руки и плечи, обтянутые простой хлопковой рубашкой, прежде чем начала говорить. — В детстве папа сам собирал грибы и готовил их, — тихо поделилась Грейнджер. — Я помню, как моя подружка просилась ко мне в гости на выходных, потому что знала, что именно в это время он чаще всего баловал нас грибами. — Я не умею готовить, — признался Драко и прикоснулся к ножке бокала, чтобы Гермиона снова перевела взгляд на его длинные пальцы. «Я знаю все твои слабости». — Разве что завтраки.***
Их беседа на деле оказалась гораздо приятнее, чем подозревала Гермиона. Малфой и правда не переходил допустимую черту и старался выглядеть заинтересованным собеседником. Он выслушал историю о старте её карьеры, даже задал несколько уточняющих вопросов, но вот Грейнджер до сих не осмелилась что-то спросить о нём. — Тебя вызывали в Мунго недавно. Что-то случилось? Инцидент, из-за которого Драко не было в школе продолжительный период, был ей менее интересен, чем факты из его биографии, но она посчитала такой вопрос невиннее для их вечера. — А, да. — Малфой слегка замешкался, что было совсем непохоже на его обычное состояние. — Сначала со склада украли слёзы единорога, а потом в Аврорате произошло убийство, и меня попросили лично заняться экспертизой. — Убийство? — голос предательски дрогнул. — Да. — Драко поджал губы, словно почувствовал, как от этой информации может испортится настроение Грейнджер. — Магла, пострадавшая от пыток в начале лета, была убита в своей камере. — Я думала, её должны были перевести в Мунго. — Верно, но Поттер волновался за её безопасность. Видимо, не зря. — Он потянулся к бокалу и сделал внушительный глоток. — Это не сработало, — констатировала Гермиона. — Её всё равно убили несмотря на то, что она находилась под защитой Аврората. — Послушай, — тяжело вздохнул Малфой. — Я думаю, Поттер расскажет тебе всё в мельчайших подробностях, давай не будем говорить об этом сейчас. Ей действительно не хотелось портить праздничный вечер размышлениями о чьей-то скоропостижной смерти, но это было не в характере Грейнджер — отворачиваться от проблем. Она уже хотела возразить Драко, когда в баре внезапно появились новые гости. Голова инстинктивно проследила за входом в помещение, где уже толпились Теодор Нотт и Сьюзен Боунс. Лицо брюнета тут же вытянулось от вида на крошечный столик, разделяющий Малфоя и Грейнджер. Из-за оцепенения он не сразу двинулся с места, когда Боунс начала тащить беднягу за рукав коричневого пальто. Неясно, что было в голове у Сьюзен, но в практически пустом зале она умудрилась выбрать место, чуть ли не вплотную прилегающее к их с Малфоем столику. Серьёзно, если бы Драко отодвинул стул на полметра дальше обычного, то мог бы легко задеть спину девушки. — Так на чём мы остановились? — не выпуская из поле зрения Теодора, спросила Гермиона.***
С той самой минуты вечер явно пошёл не по плану. Казалось, что Боунс была единственной, кто настырно не замечал такого странного стечения обстоятельств. Она не стесняясь ласкала руку своего парня, чуть ли не подпрыгивая от смеха каждый раз, когда Нотт комментировал что-то с совершенно безэмоциональным выражением лица. У Малфоя, в свою очередь, сколько бы он ни пытался, так и не получилось в полной мере вернуть внимание Грейнджер. Он мог поспорить, что от вида на вульгарные заигрывания Сьюзен глаза его спутницы темнели, идеально контрастируя с цветом её платья. — Я прошу эльфов мне дрочить, — смело заявил Драко, будучи на сто процентов уверенным в том, что Гермиона опять его не слушала. — Интересно, — машинально ответила она, буквально пялясь на шумную парочку сквозь него. — Грейнджер! — чуть громче обычного произнёс Малфой. Гермиона мгновенно отвлеклась от наблюдений за Тео и посмотрела на Драко с лёгким волнением. — Прости, пожалуйста, — сразу же извинилась она. — Ты что-то сказал про эльфов? Он не смог сдержать истеричного смеха. — Думаю, ты уловила самую суть. Может быть, ты хотела бы о чём-то меня спросить? Ей стало жутко неудобно перед Малфоем, который на сто процентов не заслуживал к себе такого отношения. Этот мужчина, изменившийся за последние месяцы, вероятно, куда больше, чем подозревал, не должен был довольствоваться таким сухим безразличием. Она не планировала делать ему больно сегодня, боли в их жизнях и без того было предостаточно. — На самом деле, — Грейнджер неловко поёрзала на стуле, всем нутром ощущая необъяснимое желание оказаться за другим столиком, — мне очень приятно было с тобой ужинать, но мне кажется, что это бесполезно. — Бесполезно? Нотт почему-то резко поднялся с места и зашагал в сторону уборной. Драко проследил за его удаляющейся фигурой и заметил, что паникующая Боунс практически сразу побежала за ним, наконец-то оставляя их наедине. — Драко. — Смело взяв его холодные руки в свои, она погладила бледную кожу большими пальцами. — Сегодня мой день рождения. — Глаза Малфоя тут же округлились, и она подумала, что, скорее всего, никогда не видела у него такого искреннего удивления. — Я согласилась провести этот день с тобой, потому что отчасти тоже чувствую себя виноватой. — Почему? — его голос слегка охрип от её нежных касаний. — В какой-то степени я использовала тебя. Радужки в его глазах словно покрылись льдом, ещё больше подпитывая серебряное свечение. — О чём ты говоришь? — Я использовала тебя, чтобы забыть тебя же. И поверь, я знаю, как ужасно это звучит. — Грейнджер резко захотелось осушить свой бокал до дна, но она не собиралась отпускать его руки. Она слишком хорошо знала, как важен в подобных разговорах тактильный контакт. — Забыть меня? — Драко отлично понимал, к чему она ведёт, но желание услышать от неё заветные слова стало практически маниакальным. Салазар, он всегда был слишком жадным. — Скажи это, Грейнджер. Я хочу услышать. Сердце заколотилось громче обычного, когда то, что она должна была сказать ему ещё двадцать с лишним лет назад, вырвалось наружу. — Я любила тебя. — Гермионе казалось, что её душа ненадолго отделилась от тела, наблюдая за всем этим безумием со стороны. — Я любила тебя с торжественного бала, с твоего первого танца с Панси Паркинсон. — Она сглотнула, не давая слезам пробиться наружу. — Я любила тебя, когда дружина во главе с тобой охотилась за отрядом Дамблдора. Я любила тебя, когда твой отец пытался убить нас в Отделе тайн. Я любила тебя даже тогда, когда ты принял метку Пожирателя смерти и провёл подельников Волдеморта в Хогвартс. Я любила тебя, когда лежала на полу в собственной крови, когда твоя тётка заносила надо мной нож. Я любила тебя, когда ты улыбался мне с обложки газеты, обнимая свою новоиспечённую жену. Я любила тебя так долго, что не помню времени, когда тебя не любила. — Она с трудом поборола дрожь в губах. — Это правда была любовь. В «Трёх мётлах» повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь медленным дыханием обоих. Если не приглядываться, могло возникнуть ощущение, что никто из них вообще не дышал, скрупулёзно изучая глаза друг друга. Грейнджер смотрела на него настойчивее, чем когда-либо до этого. Ей стало неожиданно легко — легко настолько, что не нужно было убегать от собственной реакции и чувств. Она в кои-то веки испытала истинное облегчение, признавшись в самой большой своей тайне. В сущности, неважно, сколько близких знали о её любви, если этого до сих пор не знал он. Гермиона понимала, что Драко не глупый и, скорее всего, догадался обо всём сам. Возможно, намного раньше, когда она по недвусмысленной причине извивалась на столе в его гостиной. Но, судя по тому, как долго он молчал сейчас, Малфой не был до конца уверен в своих догадках. — Я не знаю, что сказать, — вскоре заговорил он, и она почувствовала, что его ладони наконец-то потеплели. — Я не могу сказать, что ты должна была признаться раньше, потому что я не знаю, как бы отреагировал тогда. — Думаю, негативно, — предположила Гермиона с грустной улыбкой на лице. — Прости, но я больше не… Я не чувствую этого. Драко отстранился от неё и усиленно потёр виски пальцами. — Ты не хочешь попробовать? — осторожно уточнил он после ещё одной нервозной паузы. — Мне страшно, что не получится, и мне кажется, что я… Мне нравится другой. Если до этого Драко считал себя побеждённым, но не сломленным, то теперь он полностью ощутил себя проигравшим и раздавленным. — Это смешно, — с тоской заявил он. — Просто невероятно смешно. Грейнджер решила, что им нужно поскорее заканчивать диалог, пока Малфой окончательно не закрылся. Они могли бы обсудить это всё чуть глубже, но не сразу после того, как информация вылилась на него, подобно ушату холодной воды. — Я понимаю, что не могу повлиять на тебя. — Ты уже повлияла, Грейнджер. Достаточно сильно повлияла. — Чувства нельзя включить и выключить, как свет в комнате. — Эти слова не были попыткой оправдаться. Она просто делилась тем, что однажды помогло ей самой. — Возможно, ты вошёл в комнату слишком поздно, когда там уже было темно. Он прислонился к спинке стула и принялся без энтузиазма наклонять бокал над столешницей. — Так, значит, мы разминулись, — подытожил Драко.***
Несмотря на настойчивые заверения Блейза, что она лезет не в своё дело и измена жены — последнее, о чём прямо сейчас хотел бы узнать Малфой, Дафна воспользовалась первой же возможностью поехать в Хогвартс. В том письме, которое Забини получила от Драко, вполне чётко прослеживались его намерения разузнать о ситуации с Асторией. И она не могла ему отказать. Он и без того так долго слепо доверял супруге, которую с удовольствием осыпал комплиментами во время званых ужинов. Каким бы холодным бараном ни был Малфой с женой наедине, Дафне не представлялось возможным ненавидеть его из-за романа собственной сестры. Романа с отвратительным Маркусом Флинтом, чьё лицо уже неделю красовалось на странице с разыскиваемыми преступниками. Прежде чем обо всём узнает Аврорат, Забини хотела рассказать всё, что смогла узнать, лично Драко. Для этого она сняла комнату в «Кабаньей голове» и собиралась с утра пораньше наведаться в любимую школу.***
Они закончили вечер практически одновременно со Сьюзен и Теодором, хотя пришли как минимум на час раньше них. После того как Малфой заплатил за ужин, Гермиона ещё больше окунулась в самобичевание и практически утонула в собственных нравоучениях с головой. Отказываться от отношений с ним оказалось гораздо сложнее на практике, чем она подозревала. Возможно, если бы не глупая реакция на Нотта в последнее время и запутанная ситуация в магическом мире в целом, она бы даже поддалась на его уговоры и подписалась на эту авантюру. Но сейчас Грейнджер чувствовала, что от её поспешного решения могло пострадать слишком много невинных людей. Прошло чересчур мало времени, и ещё не во всех аспектах жизни она нашла долгожданный покой. Запах мокрой листвы после прошедшего дождя заставил её сделать глубокий вздох. Они шли бок о бок с Драко в сторону замка и почти покинули территорию Хогсмида, когда он неожиданно остановился, кинув беглый взгляд за спину Грейнджер. — Я так ничего тебе и не подарил. — Оу. — Гермиона на секунду опешила и прикусила и без того истерзанную губу. — Это лишнее, правда, ты же заплатил за нас в «Трёх мётлах». Малфой улыбнулся, как будто она действительно сказала что-то забавное. — Оплатить ужин — это не подарок, это воспитание, — объяснил он. — Я о настоящем подарке. — Мне не нужно… — Ты никогда не знаешь, что тебе нужно, — сразу же перебил он. — Сзади, в десяти метрах, идут Боунс и Нотт. — Драко увидел, как она пытается обернуться, и резко схватил её за руку. — Не шевелись. Я поцелую тебя и посмотрю на его реакцию. — Что?! — Не глупи, я дружу с ним с раннего детства и знаю, как он выглядит, когда ревнует, — несмотря на очевидное безумие своего предложения, Малфой говорил весьма уверенно. — Он нравится тебе. Ты хочешь знать, насколько твои чувства взаимны? Все инстинкты кричали, что Драко что-то задумал и она должна непременно отказаться, но от выпитого бокала вина любопытная гриффиндорка внутри натурально прыгала от такой счастливой возможности. — К чёрту… Гермиона даже не успела дёрнуться, когда он молниеносно вовлёк её в медленный горячий поцелуй. Правой рукой Малфой своевольно зарылся в каштановые кудри, а другой властно притянул девушку к себе за талию. Она почувствовала его мышцы сквозь тонкую ткань рубашки и пожалела, что он ещё не носил пальто. Жар от его тела сквозил знакомыми ей силой и подчинением. Той самой горькой смесью, что уже несколько раз склоняла её к необдуманным поступкам. Драко наслаждался всяким касанием, всяким вздохом, который умудрялся поймать, и, когда звук шагов поблизости усилился, он стремительно ворвался языком внутрь, ощущая, как каждый дюйм кожи дёргается от пронзившего его электричества. Грейнджер чувствовала приятный вкус брауни, который они пробовали перед выходом, и кислый привкус вина, что смешивался с опьяняющими действиями Малфоя. Он, как всегда, целовался великолепно, и внизу живота она ощущала призрачный отклик, который вполне мог перерасти во что-то большее. Когда их языки сплелись, Драко застонал, посылая по коже приятные вибрации. Они просачивались куда-то глубоко, сквозь сознание, отключая последнюю способность твёрдо стоять на ногах. Ей отчаянно не хватало воздуха, и холодный вечерний ветер казался насмешкой над покрасневшими от возбуждения щеками. Отстранившись первым, Драко осторожно приложил свой лоб к её. Его дыхание было сбитым, а ритм сердца — таким же неустойчивым, как у неё. Впервые после того, как их губы столкнулись, она открыла глаза, надеясь, что Малфой, в отличие от неё, хотя бы видел ту самую парочку. — Он застыл, а Сьюзен убежала вперёд, вытирая слёзы, — прошептал он. Её губы покалывало от поцелуя, а рассеянный взгляд наконец-то встретился с его. — С днём рождения, Грейнджер.