***
— События обретают стремительный характер, я боюсь, что школа небезопасна. Гермиона смотрела на хмурое лицо Поттера, которое выражало уже привычную для неё смесь безмерного сочувствия и заботы. — Ты потратил полчаса своего рабочего времени на пустые уговоры. Я не покину замок, — отрезала Грейнджер. — Мы до сих пор не приблизились к личности нападавшего. Мучитель Дороти Льюз может находиться в этих стенах, — продолжал настаивать Поттер. — Я всегда доверял твоей интуиции, но сейчас не лучшая идея показывать характер. — Показывать характер?! — Наступили опасные времена, Гермиона. Я даже не смог вырваться на твой день рождения из-за недавнего убийства. Чудо, что я успел к тебе перед утренним собранием. Это не шутки. Она лишь громко фыркнула. Естественно, Кингсли давил на Поттера, как и вся верхушка министерства. Им нужно было немедленно найти виноватого, доказать, что волшебный мир снова находится в безопасности. Вот почему Грейнджер не пошла в политику и не стала строить карьеру в высших эшелонах власти. Там не было места истине. Чиновники выбирали то, что выгодно, а не то, что должно, и никто бы не дал ей гарантий, что она бы работала по другим принципам. Вздохнув, Гарри опустился перед ней на одно колено и взял её руки в свои. — Я не могу обеспечить тебе защиту от этих людей, пока ты здесь, — его тон был почти отеческим. Он говорил с надрывом — как всегда, когда оказывался в тупике. В эти моменты Гермиона чувствовала непреодолимую тягу помочь ему чем угодно. Хотя бы на долю секунды облегчить ношу, которую Поттер нёс на своих плечах с самого младенчества. Гарри был достоин жизни; не выживания, не страдальческих попыток провести на этой земле ещё один день, а полноценной, настоящей жизни. — Здесь есть люди, которые могут обо мне позаботиться. — Кто? — Поттер не скрывал скепсиса. — Невилл? — предположила она. — Невилл будет часто пропадать в Аврорате, пока мы не поймём, где ещё можно достать пизонию бруновидную для создания бомб. — Вы же вышли на Новую Зеландию? — Это тупик. — Гарри прижался лбом к их скреплённым рукам, и его тёмные волосы пощекотали её кожу. — Мы изучили всех, кто покупал портключи в Новую Зеландию, но там нет никого подозрительного. — Дай мне этот список. Поттер снова посмотрел ей в глаза. — Зачем? — Возможно, я узнаю чьё-то имя. Через меня прошло много пациентов и их родственников, с моей фотографической памятью я могла бы поискать что-то необычное. Кивнув, Гарри медленно поднялся на ноги. — Невилл не сможет тебя защитить, и даже не думай говорить мне, что постоишь за себя сама. — Как насчёт Нотта и Малфоя? Мы вроде не чужие люди. «Язык одного из них даже был вчера у меня во рту», — любезно съязвил внутренний голос. — Теодор и так много делает по моим приказам, а Малфой… он слегка неуравновешен. Несмотря на осторожность, с которой Гарри произнёс это, в ней моментально вскипела злость. Она так долго пыталась докопаться до истины и подобрать к Драко ключик, что её откровенно взбесили такие легкомысленные предположения на его счёт. Малфой был неуравновешен, но абсолютно так же, как и все. Их молодость была хуже, чем дорога испытаний в «Выжить любой ценной», а нынешние события казались не менее кошмарными, потому что в новом мире — в мире, который они построили на доброте и высших моральных ценностях, — не могло возникнуть новое зло. Но, вопреки всему, оно возникло, возродилось из пепла, мрачнее чёрного феникса. Оно стояло прямо на пороге, и сын Драко чуть не сгорел несколько месяцев назад в собственной спальне из-за влияния тьмы, что становилась всё сильнее и сильнее. После теракта в Косом переулке, после отважных попыток Малфоя остаться в здравом уме и твёрдой памяти она бы никогда не назвала его неуравновешенным. — Малфой проходит у меня медикаментозный курс. Он в полном порядке. — Погоди. — Поттер поднял руку, словно отгоняя от себя поспешные предположения. — Ты хочешь сказать, что он пьёт таблетки? Таблетки, которые прописала ты? — Боже, Гарри, давай ты не будешь делать из этого новость года. Он пьёт таблетки, а не раскапывает мамонтов, что в этом такого? — Просто, — его глаза бегали по её лицу в попытках предугадать возможную реакцию на следующие слова, — Малфой никогда бы не стал принимать таблетки от психотерапевта, если бы им не была ты. Грейнджер приоткрыла рот и позволила себе грустный вздох. Гарри снова был прав, как бы ей ни хотелось верить в обратное. Драко бы не стал ничего пить, если бы между ними не возникло особой связи. Более того, Малфой ясно дал ей понять, что у него есть чувства и он готов бороться за их будущее, несмотря на ту пучину сомнений, которая затягивала её саму. Если бы все проблемы можно было решить белой капсулой с кислым порошком, жизнь была бы куда проще. — Я не стану комментировать его решение. — Между нами не было секретов, — напомнил ей Поттер. — Всё, что тебе нужно знать, я сказала. Малфой может обо мне позаботиться, а помимо него, на подхвате есть Тео и Невилл, и это даже не полный список. Гарри мотнул головой вместо того, чтобы продолжить бессмысленный спор. — Джинни хочет сделать праздничный ужин, но о датах пока говорить рано. Она любила Джинни, любила её домашнюю выпечку, но последнее, чего Гермионе хотелось сейчас, — это задуть свечи на площади Гриммо, когда в их мире и без того стало ужасно не хватать частички чистого света. — Поймай их, Гарри. Ты лучше всех, кого я знаю. Грейнджер не лукавила: Гарри был единственным человеком, способным ставить приоритеты других выше собственных, и именно таких самоотверженных людей боялись ублюдки вроде Пожирателей смерти. Эгоизм настолько отравил их души, что они не могли здраво оценить всё, на что готов был пойти Поттер ради победы. Гарри точно польстила её поддержка: он покачался на носках и поджал губу, скрывая тень улыбки на своём лице. — Ты тоже лучше всех.***
Чем ближе Забини была к медицинскому блоку, тем сильнее запах снадобий бил по её рецепторам. Она хорошо помнила, каким было это место при Помфри. Стерильным, одиноким, пронизанным болью и томительным ожиданием возвращения к прежней жизни. Не существовало ничего хуже для активного подростка, чем пустая палата и горькие микстуры, которыми необходимо давиться строго по расписанию. Каблуки стали цокать чуть громче из-за плитки, появившейся под ногами, когда Дафна попала в палаты. Она с осторожностью осмотрела пустые больничные койки, боясь потревожить больных или раненых студентов, но обнаружила лишь заправленные голубой простынёй кровати и зеленоватые шторки, отодвинутые в сторону. — Я могу вам чем-то помочь? Из каморки к ней навстречу шла роскошная девушка с огненными волосами; несмотря на потухший взгляд и грустную улыбку, Забини сразу же обратила внимание на впечатляющий внешний вид новой медсестры. — О, Дафна? — спросила незнакомка, подозрительно осматривая её. Забини правда пыталась в ответ предположить, кто стоит перед ней, но в голове, как назло, стало пусто. — Сьюзен Боунс, — помогла ей она. — Мы учились вместе, только я была на Пуффендуе. — Сьюзен, — с облегчением вздохнула Дафна, припоминая рыжеволосую студентку, которая изредка садилась за первую парту с Грейнджер. — Прости, дети и муж окончательно высосали из меня серую жидкость. Боунс повеселела от шутки, хотя синяки, которые оккупировали нижнюю часть её глаз, не обещали испариться так же быстро, как испорченное настроение. — Мне нужен Драко. — Мистер Малфой? — саркастично уточнила Сьюзен, будто называть блондина по имени было табу, которое она всегда мечтала нарушить. — Да, — ответила Забини. Боунс обернулась в сторону каморки и безразлично пожала плечами. — Он внутри. Если позволишь, я вас оставлю. — Конечно. Сьюзен безрадостно отправилась в сторону коридора, оставляя Дафну наедине со своими мыслями. Судя по всему, обучение новой медсестры в Хогвартсе проходило не слишком гладко. Впрочем, Забини не сказала бы, что ожидала чего-то другого. Из Малфоя никогда бы не получился хороший педагог — не с таким эго и тотальным отсутствием терпения. Она подошла к двери с мутным стеклом сверху; внутри было подозрительно тихо, и, только прислушавшись, Дафна смогла уловить лёгкий шорох пера по пергаменту. Прочистив горло, она занесла руку над деревом и аккуратно постучала. — Ты совсем из ума выжила? Будешь стучать в свой собственный кабинет?! — рявкнул Малфой, и Забини сразу поняла, что он обращался к бедняжке Сьюзен. Ей не приходилось видеть Боунс за работой, но никто не заслуживал к себе такого отношения. Она распахнула дверь раньше, чем Драко продолжил тираду, и усмехнулась, когда увидела удивление, отразившееся на его вечно каменном лице. — Дафна? — непонимающе уточнил он. — Что ты здесь делаешь? Внутри неё сражались две крайности. С одной стороны, она могла тут же выпалить всё как на духу или же, с другой, сначала притвориться случайной гостьей. К счастью или к сожалению, её никогда не устраивали варианты, лишённые риска. — Ты хотел узнать больше об измене Тори, и я решила, что лучше поговорить об этом лично. Малфой тяжело выдохнул и отбросил перо на стол. Он не обратил внимания на то, в какое безобразие превратился документ от капающих на него чернил, и тут же приложил ладонь к щетине. Забини не торопилась, так что дала Драко время, пока его пустой взгляд бродил по тёмным деревянным половицам и шкафам с зельями. — Если ты не готов… — Я готов, — немедленно перебил он. — Просто… я не ожидал увидеть тебя так скоро. Она кивнула, но чувствовала себя откровенно неуютно на пороге его временного кабинета. — Это сложно, Даф, — добавил Малфой. — Можно? Драко любезно указал ей на стул напротив себя. Когда она наконец-то села и положила руки на колени, её сердце стало биться чуточку медленнее. Всё-таки основной страх Дафны был связан с первой реакцией Малфоя на её визит, и та оказалась поразительно выдержанной, несмотря на ту резкость, которую она себе позволила. Через несколько секунд, которые они провели в гробовом молчании, Драко опустил руку в карман своего накрахмаленного халата и достал неприметную баночку. Забини не хотела выглядеть поражённой тем, что он принимает какие-то медикаменты, но просто не могла не проследить за его действиями. Отточенными движениями Малфой высыпал на ладонь одну неприметную капсулу и положил её между губ. После того как Драко протолкнул внутрь таблетку и разжевал её, он стрельнул в Дафну своими внимательными серыми глазами. Она тут же с облегчением выдохнула, заметив в его взгляде здоровую осознанность. Если бы Малфой принимал что-то запрещённое и опасное, ей бы пришлось смотреть в расширенные безумные зрачки. Так ведь? Чёрт, она знала об этом слишком мало. — Ну. — Что «ну»? — Спрашивай, я же вижу, что ты хочешь. Забини прикусила язык, но её любопытство нельзя было удержать так просто. — Ты пьёшь таблетки? — Это не наркотики, — презрительно отмахнулся он, отчего её рот испуганно приоткрылся. — Я и не думала… — Брось, — грустно усмехнулся Драко. — Всё было написано на твоём лице. Она неуверенно поёрзала на стуле. Ей не хотелось врать Малфою, но после всего, что произошло с его семьёй, после того, как он долгое время страдал алкогольной зависимостью, и тем более после того гнева, который он регулярно спускал на окружающих, словно бешеных собак, Дафна не могла не предполагать худшее. — Давай ты просто начнёшь говорить, — помог ей выкрутиться Малфой. — Из того, что я прочла в письме, я поняла, что тебе уже многое известно. — Недостаточно. Ты уже выяснила, кто он? Забини поджала губы, но сразу же увидела, как Драко ловит её на этом жесте. — Плохая идея утаивать от меня подробности. Я всё равно узнаю, — предостерёг он. — Это Маркус Флинт. На лице Малфоя заиграли желваки, а дыхание стало более рваным. Когда он вновь заговорил, Дафна напряглась в ожидании пламени ярости, что просто обязано было вырваться из тлеющих углей обиды в его глазах. — Так себе выбор. Забини даже не смогла моргнуть, пребывая в шоке от того спокойствия, с которым прозвучали его слова. — Это всё? — А что? Я должен взять у него автограф? — Просто ты… «Просто прошлый ты разнёс бы этот кабинет в щепки», — так и не смогла произнести она. — Как долго это длилось? — Судя по дневнику, около полугода, вплоть до её смерти. Драко постучал пальцами по краю стола, а затем посмотрел куда-то вбок. Забини всё ещё слегка опасалась за его состояние, но, справедливости ради, Малфой до сих пор не дал повода усомниться в его адекватности. — Я помню этот период. Она была холодна со мной на Рождество. — Он печально улыбнулся. — Я, может быть, никогда не показывал этого, но мне нравилось её внимание, нравилось, когда она подходила ко мне без спроса, обнимала за плечи. В эти моменты ты понимаешь, что кому-то нужен. А в тот сочельник она даже не пыталась вытащить меня из кабинета. — Ей не казалось, что она тебе нужна, — тихо добавила Дафна. — Естественно. После рождения Скорпиуса мы целовались, как пенсионеры, в уголки губ и только тогда, когда того требовали мероприятия. Неудивительно, что ей так казалось. — Они проводили время в отеле «Плаза» в центре. — Её любимый, — заметил Малфой. — И как часто? — Всю весну. Сначала он ухаживал за ней, а затем… Драко сжал руку в кулак и прикрыл глаза. На какое-то время Забини почудилось, что прежний Малфой вернулся и сейчас всё содержимое несчастного стола содрогнётся от его удара, но он медленно расслабил руку. — Они виделись за несколько дней до того, как её здоровье резко испортилось. — Ты думаешь, он отравил её? — Я не знаю, — честно призналась она. — Это даже не моя тайна. Я могла бы показать дневник в Аврорате, но вдруг пресса узнает? Будет скандал, а я не хочу порочить имя Тори. — Маркуса ищут, и, если я не ошибаюсь, для него уже предусмотрена высшая мера наказания. — Драко склонился ближе к Дафне и потянулся рукой к её плечу. Его тёплая ладонь медленно огладила напряжённые мышцы. — Я не могу поверить, что это ты, — призналась Забини, не замечая, как по правой щеке скатывается слезинка. — Ты изменился. — Я хочу, чтобы это было правдой. Малфой отстранился и поправил полы медицинского халата. — Мне есть ради кого меняться.***
Паркинсон покинула бар позднее запланированного. Собеседование с новыми танцовщицами для клуба неожиданно перетекло в полноценную вечеринку с алкоголем и громкой музыкой. Она, конечно же, славилась большим профессионализмом в своей сфере и старалась не сближаться с сотрудниками, так как это всегда было чревато последствиями. Но только отказывала себе в веселье Панси всё ещё с большим трудом, особенно сейчас, когда передышка была жизненно необходима. Они выпили парочку коктейлей, станцевали под хиты двухтысячных, и Паркинсон в кои-то веки смогла на мгновение забыть о нависшей над ней угрозе. Последнее время она регулярно просыпалась посреди ночи, мокрая от кошмаров, и даже верные слуги Поттера не внушали ей должного спокойствия. Кстати о её друзьях-мракоборцах. Выйдя под холодный моросящий дождь, она огляделась, но улица была абсолютно пуста. Это было как минимум странно, ведь двое коренастых брюнетов обычно не отходили от неё ни на шаг. Паркинсон достала палочку, хотя и считала эту меру излишней, учитывая полное отсутствие реальной опасности. Никто до сих пор не пытался на неё напасть или напомнить ей о долге — убить Грейнджер. По большей части её страхи были либо надуманными, либо гиперболизированными. Требование охраны у Поттера — это всего лишь подстраховка. Так она предпочитала себя успокаивать. Укореняясь в своих доводах с каждым шагом, Паркинсон пошла в сторону ближайшего поворота. Её авроры вполне могли отойти покурить, к тому же она действительно отсутствовала слишком долго, а в баре было более чем безопасно. Когда она заглянула за угол, Панси увидела тёмный переулок и маленькую точку света в десяти метрах от неё, которая освещала часть мрачной облупленной стены. Здесь дорожка была значительнее грязнее, чем на центральной улице, поэтому Паркинсон пришлось терпеливо слушать, как её новые французские туфли купаются в грязи. Остановившись возле двух больших бочек, чьи ёмкости местные трактирщики наверняка использовали для выдержки коньяка, она подняла с земли древко, на кончике которого сиял крошечный огонёк от Люмоса. Волшебники очень редко теряли свои палочки, тем более ещё тёплые от выпущенного заклинания. Панси покрутила в руке находку и остолбенела, увидев узорчатую рукоятку, чей рисунок был высечен прямо в дереве. Такой смелый дизайн был редкостью, и она сразу же узнала в палочке оружие одного из своих мракоборцев. Пульс подскочил стократно, но Паркинсон всё ещё чувствовала, что может себя контролировать. Она резко повернулась в сторону, чтобы как можно быстрее покинуть безлюдный переулок и найти подмогу, но вдруг ощутила на своём предплечье чью-то грубую хватку. — Помогите! — инстинктивно выкрикнула она, когда незнакомец прижал кожаную перчатку к её рту, пресекая дальнейшие попытки позвать на помощь. Он с такой силой толкнул её к кирпичной стене, что из глаз брызнули искры. — Панси, Панси, зачем же так сопротивляться? Сквозь боль, которая прямо сейчас распирала её макушку, она всё же смогла распахнуть глаза. Кривая, несмотря на недавно сделанные зубы, улыбка Флинта оказалась в разы холоднее, чем её тело, окоченевшее от ужаса. — Разве так разговаривают со старыми друзьями, — цокнул он и вдавил её своим тяжёлым телом в острые края кирпича. Паркинсон была уверена, что из-за его чёрного пальто никто бы не заметил их, просто проходя мимо. Она не могла издать ни звука, а древко аврора вместе с её собственным уже валялось на земле. Она так привыкла к своей безупречной охране, что напрочь растеряла боевые инстинкты. Хотелось пнуть Флинта в пах, заставить его корчиться от боли, но Панси была слишком слаба и слишком умна, чтобы позволять себе идти на такие риски. «Он не убьёт меня. Пока жива Грейнджер, он не убьёт меня. Я всё ещё ему нужна». — Ты так громко думаешь о том, как я тебя прикончу, — кровожадно усмехнулся он. — Мне даже неловко, что в твоих глазах я такой злодей. Промычав ругательства, Паркинсон ощутила, как слёзы неумолимо скапливаются в уголках глаз. Не хватало только заплакать перед этим ничтожеством. — Тише, — успокоил он, и палец его правой руки стёр свежую дорожку влаги с щеки. — Я не убью тебя, но ты доставила нам много проблем. Она дёрнулась от его прикосновений, но Маркус и не думал убирать свои мерзкие пальцы, от которых даже через кожаную перчатку разило гнилью. — Зачем нужно было сообщать обо мне Поттеру? Ты не подумай, мне нравится, что моё лицо теперь расклеено на всех столбах в городе, но, Панси… Аврорат бессилен, к чему эти иллюзии? У неё получалось лишь невнятно стонать, из-за чего Флинт всё-таки решил сжалиться. — Веди себя тихо, иначе мне придётся применить силу, — предупредил он, показательно тыча ей в рёбра своим древком. Ей ничего не оставалось, кроме как беспомощно кивнуть. Она хотела знать хоть что-то. Может быть, дополнительная информация как-то поможет Поттеру. Может быть, ещё не всё потеряно. — Что ты сделал с ними? — сиплым от волнения голосом спросила Паркинсон, когда он отстранил свою руку от её рта. — С твоими новыми друзьями? — Они просто охраняли меня. Маркус закатил глаза, а затем заговорил так, будто эти слова не имели веса, не стоили чьей-то жизни: — Убил. Обоих. К горлу подступила тошнота, когда Флинт стрельнул взглядом в сторону бочек. Она не обратила внимания, что было за ними, потому что отвлеклась на палочку. Он удостоверился, что Паркинсон смотрит, и с размаху пнул по старому мокрому дереву. Левая бочка упала и покатилась в сторону противоположной стены, а Панси увидела четыре ноги по колено в узнаваемых высоких сапогах с нашивками Министерства магии. Отсюда она не могла увидеть их тела и лица, но этого зрелища хватило, чтобы липкий ужас пробрал её до самых костей. — Гораздо важнее, что сделала с ними ты. Сквозь слёзы Паркинсон не удалось чётко увидеть эмоции на его лице, но она решила, что это к лучшему. — Ты обрекла их на смерть, — нравоучительно подчеркнул он. — Неужели грязнокровка так тебе дорога? — Флинт погладил её по голове, напоминая о саднящей ране на затылке. — Не глупи. Убей её до Хеллоуина — и никто больше не пострадает. Панси обречённо закрыла глаза, всхлипывая от панической безысходности, а когда открыла, то уже стояла одна в пустом переулке и с двумя трупами у своих ног.***
Гермиона отправилась в кабинет ЗоТИ сразу после обеда, хотя, если учесть то количество еды, что ей удалось с боем протолкнуть в рот, это едва ли можно было назвать полноценным приёмом пищи. Ей не терпелось увидеть Тео. Он не пришёл в Большой зал, и Винки любезно поведала ей, что приносила сэндвичи ему в кабинет. Боунс же сидела через несколько человек от Грейнджер и почему-то выглядела так, словно ещё не оправилась от тяжелого траура. Вероятно, не каждый бы заметил эти незначительные перемены, но с её лица исчез здоровый румянец, а в глазах поселилось столько досады и боли, что её бы сейчас не спасли даже макияж и укладка. Гермиона искренне старалась не смотреть на неё, чтобы лишний раз не привлекать внимание после вчерашнего, но любопытство сжирало Грейнджер изнутри. «Нотт почему-то не обедает вместе со всеми, на Боунс лица нет, а Малфой сидит в конце слизеринского стола и жадно поглощает пудинг, словно не ел его сотню лет». Что бы это всё ни значило, ей были нужны ответы. Немедленно. Она резво постучала в дверь, но не получила ответа. Тогда Гермиона уже смелее дёрнула за ручку, пока та не поддалась. Если Теодор не заперся, значит, он не против гостей. Звучало как хлипкое оправдание, но этого сейчас было более чем достаточно. Грейнджер осторожно заглянула внутрь и, увидев Нотта, скрупулёзно изучающего пергамент за учительским столом, разрешила себе войти. Дверь с лязгом вернулась на место, и из-за громкого звука Тео наконец-то поднял глаза. На нём были квадратные очки в чёрной оправе. Если не приглядываться, можно было подумать, что это обычные очки для чтения, но Гермиона всё же увидела на линзах лёгкий сиреневый отлив. Будто внутри стекла перетекала магия. — Гермиона? — Прости. — Грейнджер неуверенно потёрла запястье. — Я войду? — Да, конечно. Нотт говорил без свойственного ему задора в голосе, но не грубил. Гермиона приняла это за хороший знак и продолжила свой путь до первого ряда парт. Это было её негласное место. Грейнджер облокачивалась бёдрами о стол, и с такого угла ей открывался лучший вид на профессора Хогвартса. Будь его кабинет театральным залом, она бы заплатила вдвое больше за места в первом ряду у самой сцены. — Ты уже говорила с Поттером? — спросил он и снял очки, которые, по правде говоря, уже начинали ей нравиться. — Да. — Странно, — задумчиво произнёс Тео. — Тогда почему ты ещё здесь? Его рубашка была закатана у локтей, и, когда он сложил перед собой руки, десятки вен, словно тонкие электрические проводки, выступили одновременно, намертво примагничивая её взгляд к себе. — Как видишь, никто не может повлиять на мои решения, — ответила Гермиона, заставляя себя смотреть исключительно в его глаза. Синие, глубокие. Чёртова Марианская впадина во плоти. Легче не становилось. — Он прав, в школе небезопасно. — Нигде не безопасно. В центре Косого переулка взорвали бомбу, моя практика в десяти минутах ходьбы оттуда. — Гарри в силах предоставить тебе охрану, — справедливо заметил он. — Такую же, как здесь, в Хогвартсе? — парировала Грейнджер. — Это всё бессмысленно, тут есть т… Она остановила себя на полуслове, а затем продолжила более размеренным тоном: — Тут есть люди, которые могут обо мне позаботиться. Тео кивнул и, видимо ощущая небольшую неловкость между ними, стал внимательно разглядывать убранные в сторону очки. — Они не для зрения. — Что? — Очки. — Он скромно улыбнулся. — Я видел, как ты их изучала. Это очки с самыми обыкновенными стёклами. Я накладываю на них чары, когда мне нужны особенные свойства. — Потрясающе, — оценила она, потому что и правда считала это гениальной идеей. Тот факт, что мозг Нотта всегда работал на полную катушку, просто не мог не завораживать. — Что ты делал с ними сейчас? — Я изучаю способность чернил китайской каракатицы. Они исчезают спустя время, и мне хотелось проверить, действительно ли не видно следов от нажима пера. — Ты сделал из очков лупу? — Почти микроскоп, — усмехнулся Нотт. — Зато я увидел очертания слов, а значит, чернила не настолько гениальны. Гермиона прикусила нижнюю губу и покачала головой на его энтузиазм. Неужели она так же безумно выглядела в глазах Гарри и Рона, когда преподносила им очередной занимательный факт, вычитанный в старинном фолианте? — Для чего ты их изучал? — Они стали популярны на чёрном рынке. Учитывая нашу ситуацию, стараюсь следить за новинками в индустрии зла. Она рассмеялась, очередной раз попадаясь на крючок его очарования. Теодор с обожанием наблюдал за тем, как она тает перед ним. Если бы Грейнджер не знала о его ловеласском прошлом и настоящем, то решила бы, что правда его привлекает. — Поттер не сказал, когда продолжат проверять палочки? — Сказал, но с этим есть проблема. — В чём дело? — Нотт нахмурился. — Из-за недавнего убийства в камере Аврората Кингсли и другие высокопоставленные чиновники бросили все силы на розыскные мероприятия внутри министерства. — Любой мракоборец может проверить заклинания в древке, это чушь. — Они считают, что в Аврорате крыса. Во время проверки в Хогвартсе могут подставить невинного человека. — Если это будет студент из влиятельной семьи… — Будет скандал, — закончила за него Гермиона. Тео вздохнул и поправил упавшую на глаза чёлку. Он выглядел так же недовольно, как и она, когда услышала эту новость двумя часами ранее. — Но что теперь? Как узнать, кто мучил Льюз? Гермиона пожала плечами. — Теперь это будет сделать сложнее. — Сплошные тупики. Уверен, эти гниды прямо сейчас насмехаются над нашей беспомощностью. Руки свело от желания прикоснуться к нему, обнять его. Ей хотелось подойти ближе; разделить этот печальный момент вместе; сделать хоть что-то, что обычно делают друзья. Но сколько бы они с Тео ни договаривались, их романтическая история не была закончена, и они не могли двигаться дальше без оглядок на прошлое. Это была иллюзия, как и её попытки подавить в себе чувства, которые с каждой секундой, проведённой наедине с ним, становились всё более сокрушительными. Она слишком хорошо помнила, как вчера не могла отвести от Нотта взгляда. Как позволила Малфою себя поцеловать, чтобы узнать его реакцию; чтобы понять, что она ему тоже небезразлична. «Какая складная выходит дружба, где один над другим ставит подобные душераздирающие эксперименты». — Наверное, мне лучше пойти. — Гермиона увидела, как его лицо тут же помрачнело ещё сильнее. — К тебе может зайти Сьюзен. Тео отпустил язвительный смешок: — Думаю, больше она ко мне не придёт. Не в её правилах было развлекаться неуместными сплетнями, но Грейнджер уже и без того по уши погрязла в их с Боунс отношениях. Хотела она или нет, их спектакль с Малфоем вчера явно сыграл не последнюю роль в том, что Нотт не разговаривает со своей девушкой. К тому же он, кажется, и не собирался ничего утаивать. — Почему же? Руки Теодора жили своей собственной жизнью, когда он начинал нервничать. Сейчас она видела, как напряжённо он прокручивает в правой ладони любимые карманные часы. — Мы расстались, — сухо прокомментировал он, дотошно сканируя её лицо. Точно так же профессор смотрел на своих боевых манекенов, на шкафы с боггартами, на существ, которые выводил на проекторе, и на загадочных тварей, заключённых в клетках. Он смотрел так, словно уже её раскусил. — Неужели? — хрипло спросила Гермиона. — Интересно. — Он улыбнулся, но отвернулся прежде, чем она успела распознать характер этой улыбки. — Так ты удивлена, что мы расстались? Ответ застрял где-то в горле, поэтому она продолжала наблюдать за ним, как выброшенная на берег рыба. Может быть, рыбак на этот раз будет милосерден и отпустит её. — Не утруждайся, — наконец добавил Нотт. Он говорил куда-то в пол, но она всё равно отлично расслышала каждое слово: — Глупо полагать, что что-то временное когда-то станет постоянным. Их со Сьюзен пара не выглядела временной мерой, но Гермиона осознала, что до этого момента и не пыталась понять, что именно Теодор вкладывал в эти отношения.***
— Митч, зайди ко мне, — попросил Гарри, специально оставляя дверь кабинета открытой. Утреннее собрание с Кингсли и сотрудниками со специальным доступом, как всегда, прошло ужасно. Министерству нужен был козёл отпущения и желательно как можно скорее, а Поттер хотел найти реального преступника — причём, судя по уликам и общей цепочки событий, работал тот не один. Как, позвольте спросить, они должны были искать подозреваемых, когда на каждом шагу появлялись новые запреты и нюансы, которые «находятся в исключительной юрисдикции Визенгамота»? Неудивительно, что в таком бардаке за полвека расцвели целых два тёмных волшебника. Это была максимально комфортная среда для их обитания. По сути, закон только мешал Гарри действовать, тем самым предоставляя роскошное количество времени его врагам. — Сэр. Поттер поднял тяжёлую голову, облокачиваясь на стол кулаками. У него серьёзно складывалось ощущение, что десятки вампиров одновременно пытались высосать из него последние остатки крови. — Ты нашёл список, который я просил? — сразу спросил Гарри, чувствуя, как мигрень снова возвращается. — Да. — Парнишка суетливо протянул ему бумаги. Чёртов список. Гарри был уверен, что не найдёт там ничего полезного. Всего с конца войны портключи в Новую Зеландию выписали двумстам волшебникам, и все они были с безупречной репутацией и образцовыми заявлениями. Поттер был без понятия, что именно хотела найти здесь Гермиона. — Извините, — отвлёк его Митч, неловко переступая с ноги на ногу. — Что ещё? — устало поторопил его Поттер. — Вы просили список послевоенных перемещений, но я поручил в архиве захватить и военное время. Ему не понравилось, что неопытный стажёр вдруг полез туда, куда не следовало, но, с другой стороны, крайне лицемерно было бы в случае Гарри ругать сотрудников за самодеятельность. Если бы он в молодости соблюдал все предписанные ему правила, то вряд ли бы дожил до совершеннолетия. — Ближе к делу. Митч осторожно отодвинул первый лист в сторону, чтобы Поттер увидел последние имена в таблице. — Информация неточная, так как получена в основном из журналов продаж в Лютом переулке. По понятным причинам законные перемещения во время войны были редкостью. — Стажёр указал на подозрительные совпадения. Одно и то же имя фигурировало на странице с изрядным постоянством вплоть до момента ареста всей верхушки Пожирателей смерти. — Икарос, — зачитал Гарри. — Почему это имя кажется мне знакомым?***
Гермиона выскочила в коридор и, пройдя несколько метров, приложила руку к груди. Её сердце истошно билось о грудную клетку, а дыхание всё никак не хотело успокаиваться. Тео совершенно не помогал: он не открывался ей, постоянно говорил загадками, что-то вечно скрывал. Нет, она любила тайны, но не до такой же степени! Ей казалось, что их общение превратилось в негласную борьбу, кто лучше спрячет от другого суть. Он правда был хорошим человеком, возможно, неидеальным, но Грейнджер не хотела его терять. Её устраивала дружба, должна была устраивать, в конце концов, у неё был немаленький опыт сокрытия чувств. Она не понаслышке знала, каково это — заталкивать свои желания в самый тёмный угол, откуда лишь изредка доносился молящий крик, распознать который могла лишь она одна. — Грейнджер. Гермиона подпрыгнула на месте, а затем увидела полы белого халата справа от себя: её дотошно разглядывал Малфой, величественно облокотившись о стену. — Драко… — Грейнджер замялась, откровенно не понимая, куда должна себя деть. На ужине она призналась Малфою, что любила его долгие годы, смогла сказать, что больше не ощущает этого, но при этом в конце вечера они уже страстно целовали друг друга. И плевать, что изначально мотивацией была постановочная сцена для Боунс и Нотта. Грейнджер не являлась профессиональной актрисой, а значит, и поцелуй для неё оставался крайне интимным жестом, даже если он не подразумевал под собой ничего серьёзного. — Ты какая-то загруженная сегодня, в чём дело? Она оглянулась, но из-за обеденного перерыва в коридоре было по-прежнему пусто. Ученики явно не спешили на занятия почём зря. Отойдя от прохода, поближе к Драко, Гермиона неуверенно заправила прядку за ухо. — Я действительно немного загружена. Ко мне утром приходил Гарри, и мы поговорили. Не скажу, что разговор был приятным. — Ох уж этот Поттер и его речи о великом и ужасном, — усмехнулся Малфой. — Он всегда всё преувеличивает. Вот увидишь: неделя-другая — и все последователи Тёмного Лорда окажутся за решёткой. — Откуда такой оптимизм? — с улыбкой спросила она, наблюдая, как свет от факелов играет на его платиновой чёлке. — Я понял, что не могу всё контролировать. — Невероятно. — Грейнджер приложила палец к губам. — Что же на тебя повлияло? Малфой сглотнул и несколько долгих секунд смотрел только в её глаза. Его зрачки постоянно перемещались, будто он не мог до конца решить, что именно ему стоит ответить. Она никогда не видела Драко таким растерянным и уязвимым. Если постараться, все эмоции можно было прочитать на его лице. Сначала сомнение, потом восторг, внезапно взявшая грусть и затем смирение, от которого разгладились даже самые глубокие морщинки между бровей. — На меня повлияли многие вещи. Нет ничего конкретного. Гермиона поджала губу и кивнула. Почему-то она ожидала услышать нечто более личное, но с чего она взяла, что Малфой намерен и дальше с ней откровенничать? — Ты была у Нотта? — неожиданно сменил тему Драко. — Да. Зубы с силой впились в нижнюю губу. Последнее, чего ей хотелось, — снова заводить разговор о Нотте с ним. — И как успехи? — Ты правда хочешь знать, какие у меня успехи с Тео? Малфой лишь закатил глаза. — Ну конечно хочу. Я вчера применил все свои таланты на благо ваших отношений, — любезно напомнил он, вгоняя её в краску. — Ты хотел дать нам с тобой шанс, — в явном смятении заметила Грейнджер. — Зачем тебе помогать мне сближаться с Ноттом? Это бессмыслица. В мотивах Драко всегда было тяжело разобраться, но сейчас его расспросы буквально загнали её в тупик. К чему весь этот напускной интерес, если Малфой всего сутки назад был готов начать с ней встречаться? — Я решил отступить. Проклятье. Его тон оставался безупречно ровным, отчего распознать в словах ложь было практически невозможно. — Отступить? — Если тебе действительно нравится Тео, я помогу. Она не сдержала истерического смешка. — Ты зря так реагируешь. Вы беседовали сейчас, и что, есть успехи? — Тебя это не касается, — огрызнулась Гермиона. — С чего ты вообще решил, что мне нужна твоя помощь? — Мы отличная команда, — пожав плечами, произнёс он. Они не были командой. Никогда. Грейнджер бы скорее дала голову на отсечение, чем назвала Драко надёжным союзником. — Моё предложение скоро истечёт. — Малфой навис над Гермионой и, подняв правую руку, поднёс ту прямо к её лицу. Холод от его перстней тут же намекнул, какой красной и горячей она была всё это время от обычного общения с ним. Его ловкие пальцы безо всякого стыда забрались чуть глубже и поправили вечно непослушные волосы. Грейнджер не чувствовала себя в безопасности, когда Драко наедине касался её так откровенно. Она боялась его рук, словно на кончиках пальцев могло находиться какое-то вещество, дурманящее рассудок. Он мягко улыбнулся, наблюдая за её дрожащей верхней губой. — Я знаю Нотта лучше, чем кто-либо ещё. Это твой последний шанс. Драко отстранился и, развернувшись, направился дальше по коридору, будто не он только что предложил ей сделку с дьяволом.