Их судьбы связаны

За последние две недели после их возвращения в Лондон не было ни дня, когда Грейнджер могла расслабиться. Паника не стихала даже во сне, даже в собственной квартире, где Гермиона уже много лет чувствовала себя в безопасности. Решение навестить Джинни было спонтанным и немного эгоистичным, ведь, пока не дошла до состояния крайнего отчаяния, Грейнджер будто нарочно избегала встреч с лучшей подругой. Гарри был как никогда прямолинеен и холоден, отстраняя её от расследования, но в тот момент Гермиону заботила лишь ложь Нотта, который своей великолепной запиской поставил на уши весь Аврорат и чуть не объявил себя в международный розыск. Тео, конечно же, оправдывался и извинялся, говорил, что всё спланировал ради её же безопасности, только Грейнджер умела за себя постоять и больше всего на свете ненавидела, когда её считали слабой и немощной. Она решила побыть в городе и отправиться в Хогвартс позже, а Нотт, передав наконец всю добытую информацию Гарри, вернулся в школу под пристальное наблюдение стражей правопорядка. Им с Тео опять пришлось взять небольшую паузу, но этих пауз как будто и так было слишком много, особенно для их неокрепших отношений. Гермиона чувствовала, что Нотт ей нравится, сильно нравится. Когда они ночевали на какой-то соломе в холодной хижине посреди Новой Зеландии, Грейнджер представляла себя с ним во всех возможных ипостасях: нервной дочерью при знакомстве Тео с её родителями, счастливой невестой у алтаря в окружении самых близких и даже растроганной матерью на руках с их ребёнком. И Нотт подходил везде и был везде абсолютно безупречен. Его бы без кастинга взяли в любую рекламу семейных товаров, потому что он выглядел так, словно родился для этой роли. Гермиону не переставал мучить вопрос, почему тому же Малфою она могла простить гораздо большее, а Тео при малейшей оплошности сразу становился мишенью для её гневных стрел. Она будто вымещала на нём собственную неуверенность; это не было нормально ни тогда, когда его обманом поцеловала Панси, ни недавно после танца со Сьюзен, ни сейчас, ведь он, вероятно, хотел сделать как лучше. Но больше всего её заботило не это. Первое, о чём они узнали, прибыв в министерство, была смерть Панси Паркинсон. Какой-то газетчик кричал об этом происшествии, как об очередной сенсации, радостно размахивая свежим номером «Пророка». Гермиона хорошо помнила момент, когда лицо Тео потрескалось от скорби. Он схватил у несчастного парня газету, жадно вчитываясь в заголовок. Даже её собственная реакция вдруг отошла на второй план — Грейнджер не могла отвести взгляд от Нотта, который читал об убийстве бывшей возлюбленной. Об убийстве той, кому приказали прикончить Гермиону. Лишь через несколько долгих минут Тео вручил выпуск растерянному газетчику и посмотрел на Грейнджер со смесью грусти и сожаления, а затем он долго рассказывал про свой гениальный план, про записку для Флинта, которой пытался спасти их обеих. Жаль, что к этому моменту Гермиона была слишком потрясена происходящим, чтобы внять его словам. Они не поссорились, не кричали друг на друга, а просто молча взяли перерыв. Но осадок остался отвратительный. Грейнджер чувствовала себя абсолютно опустошённой, и, когда Гарри отчитывал их обоих в своём кабинете, она не ощущала ничего, кроме безграничной усталости. Если бы кто-то в тот момент мог заглянуть в её душу, он бы услышал одинокий шум ветра, за которым не было ничего. После всего этого кошмара Грейнджер не отпускали сомнения, что от неё по-прежнему что-то скрывают, что ей банально перестали доверять. И у неё был повод так думать. Драко Малфой не выходил на связь уже две недели, не отвечал на письма и, по словам пугающе скрытной Минервы, всё это время не появлялся в Хогвартсе. Случилось нечто ужасное, и об этом точно знал её лучший друг. Оставалось лишь нервно догадываться, что могло произойти на самом деле, или брать, наконец, всё в свои руки. — А вот и кофе. — Джинни поставила перед ней большую кружку, из которой струился пар. Миссис Поттер не умела заваривать тот невероятно вкусный чай, которым её любезно баловал Гарри, а от алкоголя Гермиона отказалась намеренно. Ей казалось, что остатки светлого разума от спиртного окончательно помутнеют. — Спасибо. — Мы не виделись несколько месяцев, а у тебя всё то же лицо, — озадаченным материнским тоном отчитала её подруга. — Какое лицо? — Это выражение, будто ты пытаешься скорбеть и бороться одновременно. — А что мне ещё делать?! — неожиданно вспылила Гермиона, но, увидев испуганный взгляд Джинни, осеклась. — Прости. Я не успеваю вздохнуть, как всё становится только хуже. — Зарывшись в волосы, она стала активно тереть пульсирующие виски. — У нас появился подозреваемый, но недостаточно улик. Паркинсон убили, но это не значит, что они не попробуют добраться до меня снова. Теодор решил обмануть меня в самом начале наших отношений, а Малфой… а Малфой словно сквозь землю провалился. А мой самый близкий друг, с которым мы спасали грёбаный мир, перестал мне доверять. Скажи мне, Джинни, какое у меня должно быть лицо? Джинни придвинулась к Грейнджер и осторожно обняла её за плечи. — Давай по порядку. Гарри запретил мне лезть в детали дела, но вы же подозреваете неизвестного родственника Яксли? Гермиона с удивлением прищурилась. — У моего мужа хаос в документах, и он часто берёт их на дом, — усмехнулась она. — Любопытство не грех. — Ты права. Этот родственник забрал Тириона, внука Корбана Яксли, к себе, но единственный законный опекун мальчика абсолютно чист. К тому же он маглорождённый, а тот, кто стоит за терактами, — явный маглоненавистник. — Может, спросить самого Тириона? В каком возрасте его отняли от матери? — Два года, — поджав губу, ответила Грейнджер. — Но даже если бы он помнил, у Гарри бы не получилось допросить ребёнка без должных доказательств. Как ты понимаешь, Анна Яксли из Новой Зеландии не будет разговаривать с аврорами и не может доказать своё родство с сыном. — Мне очень жаль. Я не знала, что тогда убили всю семью. — Никто не знал, — с досадой заключила Гермиона. — Я подозревала, что люди будут сходить с ума после обретения власти, но ни Икарос, ни Лисандра не были преступниками. Единственное их преступление — это родство с Яксли. Сын не должен отвечать за грехи отца. Грейнджер видела, как Джинни нервно сглотнула, словно они обе подумали о другом человеке с непростым прошлым и непростым отцом. — А Лисандра? Она была его женой? — Люциус прямо на суде назвал её слабохарактерной маглолюбкой. Они были трусами, спрятавшимися в другой стране, но точно не заслуживали смерти. Гермионе было тяжело вспоминать о диалоге с Анной; о той, кто просто полюбила неправильного человека. К счастью, Джинни не собиралась позволять тишине поглотить их долгожданную беседу. — Что насчёт Теодора? Когда вы пропали, тут случился настоящий хаос. Ещё немного — и об этом узнали бы родители, а ты знаешь маму… Гермиона ужаснулась от мысли о несчастной Молли, которая собирает весь клан Уизли в «Норе» и, словно генералиссимус, командует собственной рыжей армии отправляться на поиски. О своей родной семье Грейнджер старалась сейчас не думать. После возвращения памяти мать и отец стали невероятно далеки от волшебного мира, и она никогда не рассказала бы родителям о новой опасности, которая в очередной раз нависла над их любимой дочерью. Пусть лучше они оба будут подальше от неё и в неведении, но в безопасности. — Прости, Джин, — неловко извинилась она. — Когда Тео предложил сбежать, я думала о двух днях наедине с ним, а не о десяти сутках вдали ото всех, во время которых мы продолжали расследование. — У тебя явно страсть к психопатам слизеринцам, — подшутила Поттер, и Грейнджер чуть расслабилась. Ей важно было знать, что у Джинни не осталось никаких скрытых обид на неё. — Это правда. Я оказалась абсолютно беспомощна перед их сумасшедшей харизмой. Подруги засмеялись вместе, и Гермиона запечатлела в памяти этот беззаботный фрагмент своей жизни. В последнее время количество таких воспоминаний начало преступно сокращаться. — Вы общаетесь с ним? — осторожно уточнила Джинни. — Я имею в виду… он дважды обманул тебя. «Трижды», — подумала про себя, Грейнджер. — Думаю, ему сейчас не до моих обвинений. Тео надеялся спасти и меня, и Панси своим остроумием, но в итоге его бывшая сейчас мертва, а я… Мне нужно время. — Гарри говорил о ней, — тоскливо пробормотала подруга. — В каком смысле? — Паркинсон ходила к нему в офис множество раз, и, помимо угроз Флинта, они обсуждали войну. — О боже… Что она сказала? — Я думаю, Панси была несчастна. Грейнджер удалось лишь понимающе кивнуть. Она плохо знала Паркинсон, а то, что знала, всегда рассматривала исключительно в негативном ключе. У неё не было ни единой возможности как-либо проникнуться к слизеринке пониманием, и теперь Гермиона чувствовала, что упустила возможность разобраться в сути, в её реальных тайнах и мотивах. Вся глубина личности Панси скрывалась за мощным щитом эгоцентризма, и Грейнджер прекрасно отдавала себе отчёт, что, скорее всего, ей бы не удалось его пробить. Если и было что-то, что она усвоила за годы работы психотерапевтом, так это то, что некоторые люди жили и умирали в панцире, так и не выглянув на свет. — Джинни, я редко прошу тебя о чём-либо, но… — Гермиона вздохнула, ощущая тупую боль в теле; внутри неё будто была одна большая рана, которая всё никак не могла зажить, — мне нужно знать… — Флинт под домашним арестом, — перебила её Джинни. — Он не может навредить тебе. — Ты знаешь, что я хочу спросить не о нём. Она молча наблюдала за тем, как подруга тянется к кружке кофе и делает два больших глотка, будто в напитке была изрядная доля спирта, а не бразильский кофеин. — Я была изначально против. Ты должна знать. — Изначально против чего? — Теперь Грейнджер сидела на краю дивана, балансируя на грани терпения. — Пойми, Гарри хотел как лучше, — снова стала увиливать Джинни. — Драко жив? Гермионе казалось, что внутри оборвался канат и все конечности вдруг ослабли. Он не мог умереть. Чёрт возьми. Ему было запрещено умирать. — Он жив, всё в порядке, — сразу же успокоила её Поттер. — Тогда где он? — уже грубее напирала она. Джинни тут же отвела глаза, но Гермиона схватила её за руку. — Где он? — сурово повторила Грейнджер. — В тюрьме. — Какого чёрта!

***

— Какого чёрта! Это невозможно есть! Драко поморщился от визгливых криков сокамерника и повернулся на другой бок. Его мало волновала сегодняшняя стряпня. Будет ли слишком драматичным сказать, что он уже был сыт всем этим по горло? Ему пришлось пережить здесь тринадцать ночей, и из приятного было лишь то, что его чаще, чем других преступников, выводили на допросы. Во время таких прогулок Малфой мог проветрить голову от затхлого воздуха тюремных помещений и немного размять затёкшие из-за постоянного сидения конечности. С ним всегда разговаривал Поттер, который каждый раз отправлял Драко обратно в камеры со словами, что пока ничего не может сделать. Его лицо постоянно менялось, и иногда Малфою казалось, что вот-вот — и Поттер объявит ему хорошие новости. Такие, впрочем, и правда были. В первый день его пребывания здесь Грейнджер с Ноттом наконец-то вернулись в Лондон. Драко мог бы сказать, что не сомневался в её безопасности, но кто будет лукавить с такими красноречивыми мешками под глазами? Поттер был немногословен, сообщая этот прекрасный факт. Он кратко передал, что Гермиона дома и находится под надёжной охраной. А вот где они были и что будет с мудаком Флинтом, он так и не сказал. До Малфоя в итоге просто дошли слухи. Расследование группировки новых Пожирателей смерти оставалось приоритетным, поэтому авроры шептались о нём на каждом углу. Драко слышал обрывки речей от ночных сторожей, когда засыпал; от проходящих мимо следователей, пока его вели на допрос. Малфой мог похвастаться отличными аналитическими способностями, поэтому быстро сложил в уме Новую Зеландию, бомбу, в составе которой была эта редкая трава, и путешествие двух голубков. Вероятность того, что Нотт возомнил себя рыцарем и утащил её на другой конец света, подсунув записку, стремилась к стратосфере. И видимо, сделал он это не зря, раз арестов за последние дни стало гораздо больше, а Панси Паркинсон почти как месяц была мертва. Они что-то нашли в тех лесах, что-то помимо пизонии бруновидной. Возможно, даже свидетеля. Но всё ещё оставался вопрос, какого хрена он сам до сих пор сидел здесь, если Гермиона могла рассказать обо всём Поттеру. Грейнджер прочитала его от корки до корки, как любимую книжку, и в жизни бы не поверила в историю о пытках маглы, издевательствах над Скорпиусом и прочих ужасных вещах (которых он не совершал!). — Малфой! Аврор остановился у их камеры и постучал дубинкой о железную дверь. Словно без этого тошнотворного звука Драко бы никогда не встал с пропахшей сыростью кровати. — Малфой, подъём! Он с неохотой приблизился к отверстию и заставил себя посмотреть в сторону стража правопорядка. — Тебе письмо. — Мужчина просунул конверт между прутьями решётки, и Малфой немедленно кинулся за ним. Скорпиус ещё не знал, что его отец проходит подозреваемым по такому ужасному делу. Драко настоял, чтобы это держалось в тайне столько, сколько возможно, но регулярно переписывался с Дафной — с той, кто была на данный момент его единственной связью с внешним миром. Забини не пускали пообщаться с Грейнджер, а разглашение другой информации могло стоить Малфою немедленной отправки в Азкабан. Все письма изначально читали, перед тем как передать арестованному, а значит, они не могли рисковать, но он хотя бы был не одинок. Написать Нотту он, естественно, даже не додумался. Драко развернул конверт с уже повреждённой печатью и сильно удивился, когда увидел всего три слова, написанные кривым почерком. «Сороки» проиграли «Осам». — Что за хрень, — поморщился Малфой, вертя в руках записку с тупым результатом какого-то недавнего матча по квиддичу, но затем всё стало ещё хуже, потому что он странным образом порезался о края конверта. Кровь капнула прямо на название знаменитой шотландской сборной, и текст вдруг начал меняться на глазах. Драко испуганно оглянулся на сокамерника, который в данный момент спал сладким сном, и снова посмотрел на письмо. Тирион убьёт Скорпиуса, если ты не признаешь вину. Кровь застыла в венах от ужаса и тотальной беспомощности, сковавшей, казалось, каждый нерв в его теле. Когда буквы снова исчезли, Малфой уже обронил конверт на пол, погружаясь в череду сумасшедших догадок, терзающих мозг. Тирион был лучшим другом Скорпиуса, почему он вообще должен был причинить ему вред?! Если только… Тирион являлся сиротой, но что, если это всё изначально было ложью? Вдруг в Новой Зеландии жил реальный родственник этого мальчика? Его сын был в катастрофической опасности, и никто не мог ему помочь. Драко провёл по острой щетине рукой и снова наткнулся на свежую рану. Тот, кто прислал письмо, был силён в магии крови, а главное, имел доступ к крови семьи Малфой и хорошо ознакомился с близким кругом его сына. И это были только явные и неоспоримые предположения. Он попытался снова капнуть кровью на записку, но та больше не менялась. Этого хватило, чтобы Драко рухнул обратно на кушетку от абсолютного бессилия.

***

Гарри выглядел бледным и отстранённым, когда она ворвалась в его кабинет. Несколько авроров позади активно пытались её задержать и успокоить, намекая на сильную занятость начальника, но Гермиона и слышать ничего не хотела. Как он мог?! Как он мог, чёрт его дери?! — Гарри! Мужчина моментально вскочил с места. Он несколько секунд таращился на неё, складывая в голове факты, а затем грубо махнул рукой, приказывая подчинённым за спиной Грейнджер убираться. Так даже лучше. Хотя Гермиона готова была побить его и при свидетелях. Дверь захлопнулась, оставляя друзей наедине, будто знаменуя этим хлопком начало тяжёлого разговора. Это было похоже на стук судебного молотка, только в комнате были лишь они вдвоём и их болезненно ковыляющая совесть. Грейнджер еще никогда не была настолько зла на Гарри. Она не могла поверить, что он так с ней поступил. Как он мог утаить от неё подобное? После всего, через что они прошли? Как он мог арестовать Малфоя за её спиной? После всего, что он знал о её неразделённой любви? — Гермиона. — Поттер до сих пор стоял и смотрел на неё, но она пригвоздила его взглядом обратно к стулу. — Что Малфой делает в тюрьме? — Ты должна… — Я ничего не должна. Повторяю вопрос. Что Малфой делает в тюрьме? Гарри позволил себе три быстрых вздоха и, как всегда, безрезультатную попытку пригладить воронье гнездо на голове. Грейнджер села на единственный свободный стул, стоящий посередине небольшого кабинета, не сводя с Поттера взгляда. — Маркус Флинт предоставил нам доказательства причастности Малфоя к группировке новых Пожирателей смерти. Его свидетель подтвердил издевательства над Скорпиусом Малфоем, а проверка палочки зафиксировала использование проклятья Круциатус. Это был набор каких-то звуков, а не ответ. Поттер не мог говорить это серьёзно. Всё звучало как грандиозно тупой вселенский заговор. — Что? — в ужасе переспросила она. — Мне жаль, но Говард Лойд взялся за него лично. Ей стало мерзко от одного имени этого лицемерного судьи. В Визенгамоте его прозвали ночным кошмаром Пожирателей смерти. Все, кто попадал на скамью подсудимых в его смену, независимо от степени причастности к делам Волдеморта отправлялись либо в Азкабан, либо к дементорам без следствия и адвокатов. Гермиона хорошо помнила, как почти двадцать лет назад молилась всем известным ей богам, чтобы Драко судил не он. — За две недели я не смог подтвердить ни одного его алиби. На момент убийства девушки в Аврорате Малфой покидал Хогвартс, и в остальные даты они… — Гарри, ты же не серьёзно, — перебила его Грейнджер. — Он не убийца, Мерлин. Он бы никогда не обидел Скорпиуса! Как ты можешь! — Ты необъективна, — резко оборвал её Поттер. — Все, с кем я общался, подтвердили мои догадки. У него скверный, если не больной характер. Он крушит мебель, когда зол, и не умеет контролировать гнев. Малфой чуть не убил Флинта в атриуме! Я еле смог добился молчания прессы. — Флинт отморозок, — не уставала перечить ему она. — Это не смущает Говарда Лойда? — У Флинта нет метки, и он главный свидетель против Малфоя. Не мне тебе рассказывать, как долго Говард точит на Драко зуб. — Откуда в тебе столько недоверия?! Ты не веришь моему слову?! — Малфой применил Сектумсемпру! Грейнджер поджала губу и до боли сжала кулаки. Она хорошо знала, что значило это проклятие для Гарри. Оно было олицетворением слабости в его глазах; той мерой, которую он считал непростительной. — Ты допросил всех, кроме личного психотерапевта подозреваемого? С губ Гарри сорвалась горькая усмешка. — Ты самый заинтересованный в мире психотерапевт. — Я врач! Поттер открыл правый ящик стола и поставил перед ней белую пластмассовую баночку. — Ты сама выписала ему таблетки! Кто знает, может, он не пил их регулярно и срывался! Увидел на улице маглу, решил её попытать. Вернулся домой и проклял Скорпиуса, вызвав у него приступы, и на сладенькое оставил любимую школу. Кому мне верить, Гермиона? Фактам или тебе? Как он смел сомневаться в ней, сомневаться в Драко? Это было низко и подло. Сколько бы ошибок Малфой ни совершил в далёком прошлом, Гарри не должен был относиться к нему предвзято. Неужели для Гарри Драко был не лучше Икароса и его жены? Что произошло с миром, который они когда-то называли процветающим будущим? Гермиона не планировала говорить Поттеру и кому-либо об этом секрете. Но он вынудил её, усомнившись в её компетентности и рассудительности. И это сделал человек, который избежал смерти множество раз именно благодаря этим небезызвестным её качествам. — Это плацебо! Малфой пил пустышки! — выкрикнула она, сглатывая горечь предательства. — Я дала ему витамины, понятно?! Он принимал витамины! Все его успехи в терпении — это его личные заслуги! Сумасшедший здесь только ты! Гарри тупо моргал, глядя на подругу детства и переваривая услышанное. — Ты врёшь, — недоверчиво прошептал он. Видимо, не только она умудрилась сорвать голос. — Проверь сам. Отправь его таблетки на экспертизу. — Это ничего не меняет. Гермиона едва не закатила глаза. — Мистер следователь, не кажется ли вам странным, что мой пациент, который активно шёл на поправку и налаживал отношения с сыном, начал убивать людей? Какой у него мотив? — Ненависть к маглоро… — Я целовалась с ним. — Лицо Гарри будто по команде перекосило. — Мы занимались сексом множество раз. И знаешь, Драко не жаловался на мою кровь. — Ты можешь быть исключением. Страсть… она… — Он предлагал мне отношения. Мы можем играть в эту игру вечность, и ты проиграешь, Гарри. Гермиона сглотнула, из последних сил контролируя дыхание. — Ты проверил Тириона? Анну Яксли? Тех, кто мог желать Драко зла? — Я не… — Поттер так сильно нахмурился, что его лицо стало похоже на сплюснутую консервную банку. — Чего ты хочешь? — Увидеть его. Немедленно.

***

Поттер заставил её ждать целых полчаса. За это время Гермиона изучила каждую надпись на табличках с грамотами в его кабинете, со скепсисом проанализировала собрание книг в маленьком офисном шкафу и даже успела с ностальгией окунуться в прошлое из-за парочки прекрасных колдо на рабочем столе. Вот здесь они сидели счастливые возле Чёрного озера, оставив школьные сумки где-то позади. Рон и Гарри так и не удосужились открыть учебники, зато широко улыбались подбежавшему с колдоаппаратом Криви. Она фырчала, оглядываясь на парней, но в самом конце всё равно сдалась, с теплотой приобняв их за плечи. А на этом их втроём запечатлели на свадьбе Билла и Флёр. Колдо было сделано за несколько часов до того, как им сообщили о крахе Министерства магии и они начали свои мучительные поиски крестражей вдали от остальных орденцев. Гермиона смотрела в основном на Рона, с которым давно не поддерживала близких отношений. Они были идеальным примером того, как двое друзей, на мгновение возомнив себя чем-то большим, потеряли связь, которую не всем в жизни удаётся обрести. Теперь оставалось лишь горько вспоминать о том, каким прекрасным другом был Уизли, но больше всего её мучило осознание собственного эгоизма. Если она до сих пор страдала от своих чувств к Малфою всего несколько месяцев назад, то на что Грейнджер рассчитывала тогда, в юности, когда раны на её сердце, оставленные высокомерным слизеринцем, были ещё совсем свежи? Митч проник в кабинет начальника тихо, чтобы случайно не потревожить Гермиону, но она, наоборот, вздрогнула от его незаметного появления. — Всё готово, я могу проводить вас. Гермиона убрала рамку обратно на стол и отправилась вслед за аврором. Они пересекли длинный мрачный коридор и остановились у третьей с конца двери, возле таблички: «Допросная». — Соседняя дверь — наблюдательная комната. Обычно за допросом следят через зачарованное стекло, но мистер Поттер просил заверить, что ваша беседа с мистером Малфоем останется конфиденциальной. — Благодарю. Было приятно, что Гарри пошёл на такой шаг, несмотря на их явные распри. Всё-таки что-то не менялось: её слово для него по-прежнему имело значительный вес. Гермиона вошла внутрь с чёткой мыслью, что её сердце уже несколько секунд как перестало биться, но, увидев наконец-то Драко и его серые ясные глаза, она снова почувствовала в груди заветные удары. — Грейнджер?! Он явно был удивлён её визиту, её же скорее расстроил его внешний вид. Малфой выглядел по-настоящему уставшим: его костюм помялся, рубашка была расстёгнута чуть ли не на половину пуговиц, а щетина стала ещё заметнее, чем прежде. Представитель одной из самых могущественных волшебных династий сидел сейчас с бледным синяком под правым глазом. — Как ты? — было первым, что взбрело ей в голову. — Как видишь, не очень, — съязвил Драко. И его поведение ни капельки её не задело. Лучше, чтобы он вёл себя как обычно, даже если на «как обычно» им не приходилось надеяться. — Расскажи мне всё. Она села на стул по другую сторону стола, но Малфой продолжал молчать. Тогда Гермиона взяла его за руки, и в ответ на этот жест он крепче сжал челюсти. К удивлению, Драко сидел сейчас без наручников, но она всё равно заметила красные следы от них на его кистях. Видимо, Гарри решил, что она снесёт это здание к чертям собачьим, если увидит на Драко кандалы. Это было не так уж далеко от истины. — Мы одни? — Да, я… я не знала, что ты здесь. Гарри скрывал от меня твой арест, и я вроде как устроила ему взбучку. Малфой ухмыльнулся, будто в мельчайших деталях представил, как она кричит на Поттера и яростно размахивает руками. — А Нотт? — Драко прищурился. — Не знаю, мы не виделись эти две недели. — Вы были в Новой Зеландии? Почему-то посвящать Малфоя в подробности было немного неловко. Совсем не из-за их новых отношений с Тео — речь ведь шла о деле, по которому Драко проходил подозреваемым. Но даже в собственной голове это оправдание звучало для Грейнджер крайне неубедительно. Она нервничала, потому что была в Новой Зеландии с его лучшим другом, в то время как он остался совсем один. — Да, Тео повёз меня туда в целях расследования, — поделилась она, и, судя по задумчивому лицу Драко, он явно не был осведомлён о деталях. Куда ему. Он же, по мнению Поттера, причастен к этим преступлениям. — Вы искали растение, которое использовали для бомб? Она кивнула, сглатывая. — Но нашли что-то ещё, верно? — Анну Яксли. Она была женой сына Корбана Яксли. — У Икароса была жена? — удивлённо спросил Драко. — И сын. — Тирион, — шёпотом догадался он. — Откуда ты… Драко перехватил её руки, не давая договорить, и взволнованно уставился в зачарованное зеркало за её спиной: — Нас точно не подслушивают? Его пальцы были такими же твёрдыми и холодными, как раньше, но теперь источали тепло совершенно другого характера, которое Гермиона не чувствовала от этого человека прежде. Оно было похоже на электрические импульсы, безболезненные, но очень сильные. — Точно. Гарри пообещал мне, — взволнованно подтвердила она. Драко понадобилось ещё несколько нервных минут на обдумывание решения, прежде чем он наконец заговорил: — Я никогда никого не пытал. Ты должна мне поверить. Ты веришь? — Да, — не думая выпалила Грейнджер. Хоть в чём-то она была сейчас уверена на сто процентов. — Мне прислали записку с угрозой. Я не знаю, от кого она, но на ней магия крови, и… там сказано, что Тирион убьёт Скорпиуса, если я не сознаюсь во всех преступлениях. Записки больше нет, я не знаю, как доказать… — Но Тирион ребёнок! Как такое возможно?! Ей пришлось вдохнуть ртом, чтобы сдержать гнев. — За ним стоит кто-то могущественный. Точно не маглорождённый опекун. Кто-то желающий меня уничтожить. Гермиона прикусила губу, пытаясь вникнуть в услышанное. — Твоим делом в Визенгамоте заинтересовался лично Говард Лойд. — Это не совпадение. Ему наверняка заплатили. — Но кто? Икароса и Лисандру убили при задержании, Анна вообще не в себе, у опекуна идеальная репутация. Флинт? — Это объясняет кровь. Её он мог каким-то образом забрать у Астории, а редкое растение для бомб — когда отнимал у неё сына. — Она бы сказала, если бы его забрал Флинт. Она была знакома с ним, к тому же тебе не кажется… — Что Флинт — пешка? Кажется. Гермиону мучила тысяча вопросов одновременно. Ей хотелось спросить, за что он чуть не убил Маркуса? Что связывало Люциуса и Корбана? В конце концов, как Драко думал выкручиваться, но вместо этого она решила подумать и прийти к нему позже с подготовленным планом. — Когда тебе нужно сознаться? — уточнила она, заставив Малфоя непонимающе изогнуть бровь. — В записке не было указаний. Думаю, на заседании суда через неделю. — Мы придумаем с Тео план. Выловим их из логова. — На живца, — поддержал он, несмотря на очевидные риски. Она поджала губы, понимая, что не в том положении, чтобы отговаривать его от этой опасной затеи. Да, Драко мог пострадать, но, если они не атакуют первыми, он вряд ли останется в живых. В лучшем случае его поцелует дементор, а в худшем он не дотянет до суда. Песня: Этажи — Дорогой Дневник — Скорее всего, Поттер больше не даст нам поговорить, — немного хрипло произнёс Малфой, и этот необычный тон сразу привлёк её внимание. — Ты прав. Гарри ещё слушается меня, но нам не повезло, ему больше не тринадцать. Драко улыбнулся её шутке, но менее нервным выглядеть не стал. — Я не хочу нагнетать, но ты сама понимаешь, что это может быть наш последний… Она резко приложила палец к его губам, не дав договорить. Теперь Гермиона напрочь забыла, как должны работать её лёгкие. Голос дьявольски дрожал: — Не говори так. Мы ещё увидимся. Это не конец. Убрав палец от его губ, Грейнджер всё ещё чувствовала, как горит её кожа там, где она только что его касалась. — Что мне сделать? — Драко на секунду отвернулся, громко выдыхая через нос. — Что мне сделать, чтобы вернуть тебя? Его слова, как всегда, были острее любого лезвия и тяжелее сотни библиотечных книг. Она сжалась от пронзительного взгляда, от ощущения невидимой вуали, которой они закрыли их от остального мира. — Всё сложно. — Не сложнее, чем мне сейчас, — тут же возразил Малфой. И с ним было трудно не согласиться. — Ты моё прошлое, — попыталась объяснить Гермиона. — Тео — будущее, а я в настоящем. Гермиона проследила за тем, как белая рубашка на его широкой груди натягивается от тяжёлого вздоха. — Меня убивает то, что у нас даже не было шанса. Знаешь, как меня прозвали газетчики после войны? Конечно, она знала. Грейнджер вырезала каждую заметку о нём, как полагается самой одержимой фанатке на свете. — Мальчик, у которого не было выбора, — будто достав кусочки из тех самых газет, вслух прочла она. — Дурацкое прозвище, — горько прокомментировал Драко. — Но ублюдки были правы. У меня и сейчас его нет. — Ты ошибаешься, выбор есть всегда. Ты прямо сейчас его делаешь. Мы поймаем всех, кто за этим стоит, убережём Скорпиуса и всех остальных… Гермиона так и не договорила — потянувшись через стол, он заткнул её порывистым поцелуем. Она закрыла глаза, словно хотела поставить реальность на паузу, отмотать их диалог хотя бы на несколько минут назад, прекратить думать… «Просто, чёрт возьми, почему это не может быть всего лишь сон?» Малфой целовал её жадно, глубоко, а Гермиона позволяла, проваливаясь с ним в самые настоящие зыбучие пески. Её руки каким-то образом нашли его плечи, чтобы остервенело в них вцепиться, а его язык уже активно боролся с её собственным. Отшвырнув стол в сторону, Драко силой усадил её к себе на колени. Ему нужна была с ней вечность, но он цеплялся за жалкие мгновения. Ещё одно касание губ. Ещё одна попытка намотать её кудри на пальцы. Ещё одно воплощённое в жизнь желание. Они отстранились друг от друга практически одновременно, жадно глотая воздух, и на Грейнджер сразу же накатил весь ужас происходящего. Сознание возвращалось к ней фрагментами. Она даже не заметила, когда Малфой вытащил блузку из-под пояса брюк, и, судя по горящим губам, помады на ней больше не было. Что с ней было не так?! Вскочив на ноги, Гермиона так и не отважилась посмотреть Драко в лицо. Ей не нужны были ещё большие доказательства собственного провала. Она и без предсказаний Трелони отлично знала, в каком находится дерьме.