День всех слепых

Дым поднимался к низкому бетонному потолку тонкой струйкой. Кернинг на секунду замер, сжав сигарету зубами, и бегло осмотрел вытянувшихся перед ним офицеров комитета. Все в гражданском, лица сосредоточенные. Готовы выполнить любой приказ, не задавая вопросов. Он довольно хмыкнул, сделал глубокую затяжку и, вынув сигарету, заходил перед ними, размахивая дымящей сигаретой перед лицами. — Кто нарушит доверие Президента — совершит государственное преступление. Кто попытается его разрушить, разрушит Конфедерацию, — Кернинг рассмеялся, но смех его был скорее похож на застарелый кашель. — Кто же совершит прегрешение, поплатится своей головой. Это написано в воинской присяге. Я сам это писал, — он затянулся сигаретой, отбросил тлеющий окурок куда-то вглубь бункера и снова закурил. Подумал немного, запрокинув голову, смежив веки. — Все стараются провести, запутать, запудрить мозги и делать, делать свои подленькие делишки! — он опять не то засмеялся, не то закашлял. — Никому нельзя верить. Это первое и последнее правило комитетчика. Твой ближайший друг — это потенциальный предатель. Твой враг — уже предатель. Нужно быть бдительным всегда и везде. Наш милейший толстячок скопил на Земле целую армию, — он остановился перед одним из офицеров и выпустил ему в лицо облачко дыма. Офицер чихнул, а Кернинг прошествовал к своему креслу, стоявшему на небольшом возвышении, откуда он мог видеть все мониторы сотрудников, управлявших операцией. Адъютант принёс блокнот, карандаш и чашку зелёного чая с двумя кусочками сахара на блюдечке. Кернинг нервно постучал карандашом по небольшому столу. — Работаем, работаем, — он опять надолго затянулся сигаретой. — Что там у нас по плану? Операторы бросились к компьютерам, офицеры принялись отдавать команды в гарнитуры. Командующий операцией подошёл для доклада. — Начинаем первую фазу операции «Багровая ночь». На местах сформированы команды профессионалов, все в полной готовности. Через полчаса выдвигаемся на позиции. Кураторы сообщают, что все каратели находятся по указанным адресам. Многие отмечали начало рождественской недели и теперь пьяны. Сначала пускаем газ, потом входит опергруппа и уничтожает тех, кто остался. Самого адмирал-сержанта Шеннона берём живым и доставляем для допроса. Двадцать одна минута до начала... — И чего мы ждём? — Кернинг выпустил колечко дыма в лицо командующему. — Координации групп, сэр, — командующий поморщился. — Должна пройти перекличка, сверка хронометров, уточнение адресов, времени подхода. Каратели рассредоточены по всей Земле. Где-то уже утро, нужно действовать по обстоятельствам. Их больше четырёх тысяч, нам пришлось весь резерв из столицы использовать. — Чёрт, — Кернинг скорчил страдальческое лицо. — Это крайне неудачный момент, — он затарабанил пальцами по столу, сигарета зависла в уголке рта. — Пару батальонов нужно срочно вернуть в столицу. Немедленно. — Но это растянет сроки начала операции, они согласованы вами лично. — Исполняйте, — Кернинг что-то подсчитывал в уме, губы шевелились, сигарета плясала во рту. — И займитесь Шенноном немедленно.

* * *

В холодильнике было пусто. Шеннон достал одинокую бутылку безлактозного молока, неспешно налил себе в стакан, сделал большой глоток. Несколько капель скатились по жирному подбородку и упали на выпирающую грудь, растекаясь влажными пятнами по бежевому мундиру. Он повернулся к противоположному углу. На стуле сидел привязанный изолентой человек и дрожал. Левая рука примотана к стационарной гладильной доске, из вены торчала длинная игла со шприцом. — Бу, — сказал Шеннон мрачно. Человек дёрнулся, глаза расширились от страха. — Ну что, дружок, — Шеннон опустился на табурет, надсадно скрипнувший под его весом. — Коды говорить будем? Или мне задать этот вопрос твоей семье? — он поднял с пола разлетевшиеся фотографии с изображением женщины и младенца в разных позах. — Ты же знаешь, мы детей больше всего любим убивать. Они иной раз так пищат весело, — Шеннон усмехнулся. — И поджаривать их огнемётом тоже здорово. Глазки лопаются, как мыльные пузыри, — он щёлкнул пальцами, и человек забился в истерике. — Я всё скажу, всё, только оставьте мою семью в покое, твари! — Вот умничка, — Шеннон потрепал его по щеке своей жирной ручищей. — Говори. Я запомню. — Коды столичных опергрупп… Человек говорил быстро, захлёбываясь, будто старался избавиться от известной ему информации. Наконец он закончил, выдохся, остановился, тяжело дыша в лицо придвинувшемуся Шеннону. Вдруг лицо его исказила гримаса боли, он подался навстречу карателю, пытаясь оторваться от стула, глаза закатились, и он обвис. Шеннон вытащил окровавленную саблю из живота бедолаги и вытер лезвие платочком. — Какое чудо эта ваша сыворотка правды, — он усмехнулся. — Сэмпер! — Да, сэр, — на кухню вошёл юноша в форме лейтенанта. Увидев истекающий кровью труп, он слегка позеленел. К горлу подступил комок тошноты. — Что, не часто жмуриков приходится видеть в тылу? — Шеннон рассмеялся. — Сообщи всем земным отрядам приказ командующего бригадой: вскрыть жёлтые конверты, — он тяжело поднялся с табурета. — Пора нанести визит вежливости нашему другу-курильщику.

* * *

Молодой эриданин в форме капитана услужливо открыл дверь связного узла перед сестрой Бланж, затем проводил её в кабинку спецсвязи, даже помог ей устроится в неудобном кресле. — Спасибо, молодой человек, — она криво улыбнулась ему. — Вот уж не подумала бы, что буду говорить вам спасибо. Теперь оставьте меня. Мне нужно собраться с мыслями. — Показать, как настроиться на нужный канал, мэм? — Мой приёмный сын был связистом. Вы убили его где-то у Андромеды. Разберусь как-нибудь. — Простите, — эриданин покраснел и поспешно вышел из кабинки. Сестра Бланж включила камеру, поправила седые волосы, глядя на себя в монитор, растёрла ладонями бледные щёки. Положила морщинистые руки на панель и долго сидела, задумчиво глядя на своё изображение, потом встряхнула головой, пальцы забегали по клавиатуре, набирая сложную комбинацию букв и цифр. Выскочило окошко, показывая ленту соединения, экран замельтешил, высветил недовольное лицо пожилого мужчины с усами. — Неожиданно, — мужчина удивился. Голос его оказался скрипучим и глубоким. — Я думал, Ева, что ты бросила все земные дела. Признаюсь, не ожидал от тебя звонка. У вас всё в порядке? — забеспокоился он. — Ты же знаешь, Антуан, — она печально улыбнулась. — Что может быть в порядке, когда нашего мальчика уже нет с нами. Но ты прав. У нас проблемы. У детей проблемы. — У детей? Что-то произошло в приюте? — Приюта больше нет. Его разбомбили каратели по приказу президента. — Что?! — даже на плохом мониторе видно было, как Антуан побледнел. — Этого не может быть! Президент не может… — Может. И мы оба это знаем. Он давно этого хотел. — Да, — Антуан закрыл лицо руками. — Я… — Ты хотел помочь, я знаю. Просто не мог. Ты никогда не можешь. Этот карлик вертит всеми, как хочет. А ты только и можешь, что страдать. — Ты жестока ко мне, Ева. Никогда не хотела входить в моё положение. — А ты никогда не хотел входить в моё. Ну так слушай теперь правду и сострадай, как ты это умеешь. Все дети — мутанты не по воле случая. Это продукт секретной лаборатории под личным кураторством президента. — Это бред! Ева, ты хоть слышишь, что говоришь? Это невозможно! — Ещё как. Проверь по своим каналам. Подёргай за ниточки. Мы вывозим сейчас оставшихся детей на эриданском крейсере. Представь себе, никто не пришёл нам на помощь, кроме них. Насколько же прогнило всё наше общество! — Ева, что ты несёшь? Этого не может быть. — Может. Каратели и весь флот бросятся за нами вдогонку, едва оправятся от шока. Так вот, слушай меня, Антуан, — сестра Бланж подалась к монитору, волосы растрепались. — Если тебе хоть чуть-чуть дорога память о наших отношениях, если всё ещё любишь нашего мальчика, если тебе не наплевать на судьбу детей, и ты хоть на секунду захочешь прекратить это безобразие с мутациями, то сделай уже что-нибудь, наконец! И не прикрывайся своими обязательствами! А не то так и буду до смерти считать тебя ни на что не способной тряпкой! Она хлопнула пальцем по «ESC» и откинулась на спинку кресла перед погасшим монитором.