***
Висевший на стене череп, крепко прибитый к стене, устрашающе поблёскивал синеватым цветом пустых глазниц. Он идеально вписывался в атмосферу кабинета советника – словно лишь сочетание серебряного и насыщенного синего, вырезанные скелеты красовались на спинках стульев, ножках стола и даже на небольшом зеркале в углу. В нём не было надобности, лишь интерьер для вида, ну и небольшой подарочек для дам, достаточно часто посещавших покои Септентриона. Брюнет вовсе не страдал от недостатка женской ласки, и это придавало ему небывалой уверенности и высокомерия. Пыльно-серые тумбы, со вкусом расставленные по контуру кабинета, служили подставками для антиквариата и старинных предметов, явно потребовавших с парня попотеть, чтобы заполучить уникальные вещи тёмного мира. Однако, их прикосновенность требовала уточнения – мало ли, какие тайны несут в себе эти загадочные раритеты? Глаза Лайи нечётко упёрлись в плавающий наверху сверкающий сгусток, напоминающий по форме некрупную рыбку – именно эта отличалась от всех и по размеру, и по виду. Она неспеша рассекала потолок, словно плавала в настоящем аквариуме, бойко и смело, будто совершенно точно знала, куда плывет и зачем. И девушка ей бы позавидовала, будь она в здравом уме и хорошем физическом состоянии. Позавидовала бы, потому что сама она теперь не знала, куда ей идти и что делать, и если днём ранее она расплывчато представляла своё будущее, то теперь вместо этого в голове зияла дыра, и заткнуть её пока что нечем. Госпожа не знала, состоится ли их сделка, раз Сеера мертва, вернутся ли Влад и Лео, избавится ли она от тьмы, а главное – сможет ли она самостоятельно теперь даровать сыну бессмертие? Увидит ли его? Вернётся ли домой? Вопросы всё больше растягивали и так пухнущую голову, что рука автоматически потянулась ко лбу, меж прохладных пальцев пропуская спутанные пряди волос. – С пробуждением, леди, – откуда-то справа. Лайя вздрогнула и наконец огляделась – не приснилось. Черепа, синий свет и три пары глаз. Она мертва? – Не пугайтесь. Вы у меня в гостях. Моё имя – Септентрион. Темноволосый парень с причудливым узором на лице, совсем не уступающим по необычности недавнему знакомому Ноэ, галантно поклонился и протянул руку помощи девушке. Та приподнялась на локте, игнорируя широкую ладонь на уровне носа и настороженно взглянула на блондина – усмехнулся, словно другого не ожидал. – Лайя, – растерянно прошептала художница, неловко повела плечом под проницательным взглядом пожилого мужчины в самом дальнем углу стола. – Можно мне воды? – Разумеется, – кивнул хозяин и спустя пару секунд перед госпожой повис гранёный стакан. – Спасибо, – голова девушки расходилась по швам, виски пульсировали, вытанцовывая бешеную чечётку, а комната плыла, словно она и сама оказалась в аквариуме. – Что произошло? Обратила внимание на стол – над серединой висела раздробленная маленькая вещица, похожая на фишку. Сама поверхность была разрисована светящимися беспорядочными линиями, меняющими своё движение. Они, словно змеи, извивались и переплетались, сворачивались в клубок с различной скоростью. – Что ты помнишь? – подал голос Локид, развернулся к ней передом и скрестил руки на груди. – После того, как мы поговорили про Сееру. Лайя помнила накрывшую её с головой злость, сбивающий с толку страх и забирающуюся внутрь без спроса ненависть. Первобытную, животную ненависть обманутого человека, ненависть из-за потерянной веры, из-за лжи и за то, что она в неё так легко поверила. Помнила то, как перестала контролировать происходящее и как погрузилась во тьму, слышала неразборчивые голоса и звуки. И если ядовитый, кашляющий смех был направлен в её сторону, она бы это приняла. Потому что заслужила. И потому что сама же хотела засмеяться над своей доверчивостью и наивностью. – Практически ничего. Только тебя без сознания, – почти честно. – Где ты встретилась с Сеерой? – до этого молчавший мужчина вышел из тени на свет. Его морщины и дряблая кожа так сильно напоминали старуху, отчего по коже госпожи пробежали мурашки. – В Валахии. Она истребляла наш народ. – И ты решила его спасти? – ухмыльнулся тот, словно это было так банально и заезжено, что даже неинтересно. – Нет, – не отрывая глаз от пронзительных напротив, брюнетка нисколько не сжалась. И этому же удивилась сама. Ей не было страшно. Ей впервые было на всё безразлично. – Я пришла к ней по личным причинам. Она дала мне бессмертие и силу. Я её не просила. Мне нужно было другое. – Что? – Септентрион сел рядом на мягкий пуфик. Вытянул ноги, выдвинул скрытый от глаз ящик стола и достал ещё одну похожую фишку. Лайя взглянула на Ноэ. Парень задумчиво, молчаливо смотрел в ответ, не шевелясь и не выказывая никакого желания в выпытывании правды. У Локида всегда были свои рабочие методы, и если ему захочется, он обязательно узнает всё, что его интересует. Но сейчас он не хотел узнавать. Бес уже знал. И потому придал значение подавленному состоянию госпожи, нервно сжимающей ладонью висящий на поясе мешочек. – Ладно, хватит. Не допрос здесь, – недовольно выгнув бровь, он шагнул в сторону девушки и крепко сжал её локоть. Возмущённое начало фразы Прокула, удивлённое лицо советника, синевато-серебристый сливающийся узор комнаты – всё это утонуло в пространстве, замещаясь вытянутыми деревьями и журчащей рекой поодаль. Лайю закрутило, невидимая рука стиснула шею, не позволяя дышать, и лишь когда та твёрдо ощутила под ногами траву и землю, а в глаза настойчиво бился солнечный свет, который художница была бесконечно рада чувствовать, смогла глубоко вздохнуть. Почти захлебнуться свежестью её родного мира. Госпожа изумлённо взглянула на жмурящегося Ноэ – тот в непривычно нормальном облике, вместо накутанного в плащ с меховой накладкой стоял в чёрном походном костюме и лёгкой продолговатой накидке с капюшоном. Заделанные в средний хвост пепельного цвета длинные волосы покоились на правом плече. А глаза всё те же – один притягательный зелёный, а другой умиротворяющий синий. – Мам! – дрожащий голос сбоку заставил, казалось бы, навсегда остановившееся сердце Лайи вновь лихорадочно забиться. Она резко развернулась и протянула руки к бегущему к ней в объятия со всех сил маленькому мальчику. Следом быстрым шагом шёл Симион, то ли с тревогой сведя брови на переносице, то ли со счастливой улыбкой – сквозь пелену слёз брюнетка не разобрала. Она сцеловывала капли с влажных щёк сына, крепко-крепко прижимала тело ребёнка к себе и ни за что больше не желала отпускать. Рокус замертво вцепился в плечи матери – как ему её выпустить из ладоней? Вдруг она снова не предвещающим беды утром исчезнет из своей кровати? – Я так рада вас видеть, – искренне призналась художница, другой рукой накрывая тыльную сторону кисти Симиона. – Я больше никогда так не буду делать, – сквозь рыдания мальчик вновь уткнулся в шею девушки. – Только больше не уходи! Пожалуйста.. – Всё хорошо. Я здесь, – шепотом, с горечью. С виной. – Больше не уйду, ладно? Ноэ помрачнел. Наверное, потому что на секунду почувствовал себя на месте рыдающего ребёнка. Только он дождался своей матери, а Локид – нет. Ни матери, ни отца, да и дед не слишком радовался его существованию. У беса не было семьи. Никого, кроме себя самого. И, наверное, была ещё одна причина, по которой он так сильно ненавидел людей. Потому что отчасти им завидовал. – Он не хотел уходить. Я всё рассказал ему.. потому сидел здесь. Ждал тебя. Художница поджала губы, кивком одобряя поступок мужчины. – Спасибо, Ноэ, – Лайя повернулась, всё так же сильно прижимая к себе мальчика. – Ноэ? – из-за девушки выглянул Симион, с удивлением оглядывая блондина. – Симион? – ничуть не меньше удивился тот, и, словно по команде, они оба шагнули навстречу и со смехом обнялись. – Какими судьбами? – А ты как тут оказался, негодник? – мужчина похлопал по плечу Локида. – Как вы встретились? Нечего тут стоять, пошлите в дом. Заодно расскажете. Госпожа улыбнулась уголком рта. Конечно же, такая же озадаченная, как и все присутствующие, но ощущавшая спокойствие и уют. Ощущавшая себя умиротворённо. Дома.***
Румыния, наши дни.
Чуть прикусившая губу Лайя старательно выводила на полотне идеально красивые черты не менее прекрасного мужчины. Она прорисовывала изгиб каждого его волоса, каждую морщинку, даже не поглядывая на живую натуру чуть поодаль, точно зная, какую и где нужно добавить. Она лишь стреляла в него восхищённым взглядом, как только Влад ненадолго отвлекался, поглядывая на часы, или засматривался на поистине восхитительный пейзаж. Задерживалась на губах, которые так долго не целовала и в мечтах терзала их своими. Брюнет, конечно же, это чувствовал. Её выразительный, грустный взор, подпитанный по непонятным для него причинам тоской масштабов их огромной вселенной. Бёрнелл была подавлена, задумчива, её терзали неведомые ему мысли, а его – всё более путающий секрет этой загадочной девушки, который ему не дано самостоятельно понять. А не самостоятельно Басараб не умел. Бессонная ночь и пару кружек кофе, которые он впервые за долгое время приготовил сам, давали о себе знать: мужчина периодически засыпал, чуть ли ладонями не ловя свою будто бы налившуюся свинцом голову. Вчера Влад встретил рассвет в своём кабинете у открытого окна, озябшими пальцами сжимая уже остышую кружку с напитком. Он мыслями был где-то в другом мире, а глазами не мог оторваться от встающего солнца, озаряющего темноту ночного неба. Наверное, потому что яркий полукруг, рвущийся ввысь сквозь мрак и абсолютную непроглядность, напоминал ему Лайю. Она так же ворвалась в его жизнь, отгоняя все прошлые сомнения и страхи, освобождая место для новых, полностью забирая его разум в свои владения. Он не сопротивлялся. Чувствовал её тёплое присутствие внутри себя и с благодарностью позволял ей остаться, зная, что, возможно, она была одним-единственным светом. Светом, который своими лучами зажигал на непоколебимом небе яркие звёзды. – Влад, ты в порядке? – не выдержала Бёрнелл, с беспокойством оглядывая уставшего мужчину напротив, когда он в очередной раз чуть не упал с кресла. – В полном, – кивнул Басараб, пальцами массируя переносицу. – Просто плохо спал. Художница опустила глаза на баночки с краской, покусывая внутреннюю сторону щеки в размышлениях. А потом принялась поочерёдно их закрывать. – Завтра продолжим. Думаю, тебе стоит отдохнуть, – застучала кисточкой по баночке, и краска разводами прошла по чистой, недавно смененной воде. Влад спорить не стал. Поднялся, размеренным шагом приблизился к столу, отделяющему от него девушку, и попытался заглянуть за мольберт. Лайя панически замахала руками, разворачивая полотно пустой стороной к мужчине и возмущённо пискнула. Она никогда и никому не показывала неготовую версию своих картин. А Влад, конечно же, никогда её не слушал – и был одним из двух единственных в своём роде исключений из всех её правил. – Нет! – отодвинув работу на безопасное расстояние, Бёрнелл продолжила складывать принадлежности. – Почему нет? – с улыбкой спросил брюнет и облокотился локтями на деревянную поверхность хлипкого стола, лицом становясь чуть выше уровня лица сидящей перед ним художницы. – Там ведь я. – Обязательно покажу, как закончу! Басараб, не двигаясь, молча рассматривал девушку, пристально исследовал завитые передние пряди, не вошедшие в высокий пучок, перевязанный атласной лентой изумрудного цвета. И отмечал, как красиво на ней она смотрится. Лайя и сама по себе была для него той, на ком любой отвратительный наряд может превратиться в самый желанный – собственно, как и любая вещь. Потому что в добрых руках любой злой предмет теряет свою силу, а она такой и была – доброй, лучезарной, притягивающей. Неистово манящей, словно магнит. И его прямо сейчас к ней влекло. И ему стало резко безразлично на все внутренние переживания касательно её тайн. Девушка была полностью соткана из тайн – и что тогда? Бёрнелл, увлечённая своими делами, взяла измазанную бежевой краской кисточку рабочим концом вверх и неловким движением руки случайно провела прилично толстую полосу по лицу Влада. Он от неожиданности часто заморгал. – Ой, – втянув голову в плечи, медленно опустила испачканную принадлежность в воду. Поджала губы, чтобы не рассмеяться прямо в голос. И не выдержала. – Прости, я не специа... Влад с лёгкой усмешкой снял верхний, ещё не засохший слой с щеки и мазнул пальцем по носу Лайи, оставляя продолжительную бежевую дорожку. Она моментально собрала глаза в кучу, пытаясь оценить ущерб, но смех мужчины отвлёк её от важного занятия. – Прощаю. Бёрнелл приблизилась, останавливаясь в паре сантиметров от носа Басараба. Коротко клюнула в него своим, оставляя на самом кончике маленький, ровный бежевый кружочек и положила подобородок на свои ладошки. В глазах брюнета запрыгали бесенята – умоляли нанести ответный, решающий удар, подталкивали к действию, и мужчина охотно подчинился их напору. Влад подался вперёд, в миллиметре от распахнутых для него губ задержался, чтобы взглянуть в пьяняще очаровательные глаза, и без отлагательств погрузился в омут забытья. Он чувствовал лишь подушечки её хрупких пальчиков, дразнящий и выбивающий из обыденного строя горячий язык, виртуозно поднимающий в его теле зверское желание заполучить её всю. Желание слиться с ней в единое целое, позволить раствориться в его руках и загореться жарким огнём от искрящихся чувствами поцелуев. Брюнет словно падал с обрыва, летел вниз на бешеной скорости, но держал её лицо в своих ладонях, а значит, ему всё нипочём и под силу, ему всё подвластно, лишь бы она не переставала быть рядом. Но нежность и ласковые поглаживания Лайи действовали на него словно успокоительное. Словно погружали его в завораживающий, блаженный сон – но это была реальность и от этого становилось только лучше. Девушка не смогла сдержать улыбки ему в губы, нехотя отодвинулась, в подёрнутыми дымкой вожделения зрачках видя самое любимое место на всём свете. Она навсегда хотела бы остаться отражением в его глазах. – Немыслимо, – прошептал Влад, указательным пальцем заделывая кудрявый локон за левое ухо Бёрнелл. Он выпрямился, осторожно за руку потянул её на себя, чтобы преодолеть смехотворную преграду между ними. – Что? – поинтересовалась художница, поспешно обходя стол и спустя мгновение уже оказываясь в плену рук мужчины. Басараб сделал пару шагов назад, чтобы из тени выйти на греющие лучи солнца, окрасившего комнату в насыщенные малиновые цвета. Потом ещё – и упал в широкое кресло, а Лайя уютно устроилась поперёк на его коленях. – Немыслимо, как незаметно ты сводишь с ума. Тихий, мелодичный смех художницы мёдом влился в его уши, а запах карамели пропитал, кажется, уже весь замок. Он совсем не удивился тому, что она теперь полностью его заполняла: ароматом, мыслями, желаниями, ощущениями, снами. Не удивился и тому, как божественно она выглядела в шафрановом свечении зарева – Лайя и была богиней. И смотрел он на неё, как на богиню. Богиню, которая беспощадно проткнула его сердце своей стрелой. Богиню, которая давала ему полную свободу и в то же время не отпускала. Богиню, которая при своём отсутствии вызывала у него катастрофическую нехватку. Богиню, которая зачем-то ему лгала.***
Сандра лежала в гамаке в тени деревьев, обложившись тремя книгами – читала целый вчерашний день, пыталась найти в библиотеке что-то ценное, старинное. Симион не раз говорил ей, что в Валашском замке есть стоящие прочтения фолианты, что он сам лично поручил Владу спрятать их в место, где случайно найти их не получится, и в то же время они были бы доступны. У девушки разузнать местоположение реликвий не вышло, и она размышляла о том, как ей их заполучить. Воспоминания об отце щемящей радостью отдавались внутри, вытаскивали наружу кучу счастливых моментов, которые ранее кроме боли и слёз больше ничего не приносили. Но колдунья выдержала. Она выстояла свирепую тоску, прожила столько, что отец обязательно бы ей гордился, будь он жив. Но Симион не был, и уже давно – тяжёлая жизнь и нежеланный дар обошлись ему слишком дорого. Однако, Александра никогда не противилась своей судьбе и высшим силам, которые носила уже достаточно долго. Настолько, что иногда они были ей в моральный вред. Девушка видела смерть. Последние несколько недель ей снился мужчина без лица среди своей же запёкшейся крови на зелёной траве в неестественной, обезображенной позе, истерзанное тело едва походило на человеческое и когда-либо живое. Его измучали, над ним издевались и в конце безжалостно убили. Сандра устала плакать. Она который день не высыпалась, не вылезала из библиотеки, не могла нормально поговорить с подругой и даже Рокуса не посвящала в своё состояние, пусть они и рыскали в её поисках большую часть дня. Как бы по-детски это ни звучало, она пряталась, хотела спокойствия и тишины. И чтобы эти страшные, пугающие кадры наконец вымылись из памяти и оставили её в покое. Но сегодня ей требовалась помощь Лайи. – Сандра! – Бёрнелл пробиралась сквозь заросшие кусты и отмахивалась от приставучей осы. – Куда ты забралась? Здесь же трава по пояс, как ты нашла этот гамак? – Изучала окрестности, – вымученно улыбнулась девушка. На деле – целенаправленно искала такое место. – Долго искала? Я вроде бы больше не видела здесь гамаков, вот и сказала тебе.. – Не очень. Влад подсказал, как пройти, хотя очень удивился. Держи, – протянула пару книг. – Вообще, я нашла их ещё очень давно, когда.. – она замялась. – ..пришлось много проводить времени в библиотеке и изучать цветы. Сандра бережно положила их рядом с собой, осторожно открывая одну из них. Книги были так стары, но сохранились словно новые – и поэтому Лайя заинтересованно села рядом с подругой. – Я их изучу. Папа говорил, что они очень важны и что для них когда-то придёт время. Сейчас я чувствую, что в чём-то нуждаюсь, – вздохнула брюнетка. – Меня беспокоят видения, я не знаю, что мне с этим делать. Не могу ни о чём думать. Художница с тревогой свела брови на переносице, притянула к себе не возражающую девушку. – Я могу тебе помочь? Книги действительно объёмные, давай вместе их изучим, – предложила Бёрнелл. – Там, за стеллажами, есть один столик. Если мы туда сядем, нас никто не увидит. Позовём Рокуса, чтобы было легче. Сандра благодарно улыбнулась. Ради них девушка и держалась – Лайи, Рокуса и Ноэ. Ради тех, с кем она переживала все худшие события вместе. Тех, кто не давал ей повода думать о том, чтобы остановиться в своём пути. Тех, кто подпитывали силы и кого подпитывала она, и каждый из них ломался. И никого они никогда не бросали в беде. – Вы бы очень сильно облегчили мне задачу.. – согласилась колдунья, спрыгнула с гамака и прижала к себе стопку книг, а оставшуюся забрала художница, в решительном расположении духа направляясь к зарослям за подругой. Она отправила сообщение с просьбой сыну и поспешила догнать брюнетку.***
Сидя в общей гостиной перед камином, вымотанная троица хлебала чай, принесённый, на удивление, одной из служанок, а не Валентином, и смотрела на игривые языки пламени. Лайя укуталась в тёплый плед и поглаживала волосы Рокуса, расположившегося головой у неё на коленях, а Сандра сидела рядом с камином и грела озябшие пальцы о тёплую кружку. Ничего полезного найти не удалось. Брюнетка всё так же расстроенно погрузилась в свои мысли, художница лихорадочно перебирала места, где ещё она могла найти подобные книги, а Рокус думал, как ему помочь и чем. Путных идей не было ни у кого, и поэтому в комнате повисло душащее отчаяние и молчание, и когда в дверном проёме показался Ноэ, его никто даже не заметил. – Вы с чьих-то похорон? – раздался голос, а потом рядом с колдуньей на кресло приземлился Локид. – Кто-то умер? – Пока что нет, – мрачно отозвалась Сандра. – Но это вопрос времени. – Сандра! – нахмурившись, возмутилась Лайя. – Ноэ, у тебя есть какие-то задумки насчёт того, как остановить видения? – Нет! – возразила брюнетка. – Мне не нужно их останавливать. Они не просто так появляются, нужно их разгадать. – Что «нет»? Хочешь умереть от недосыпа? – Рокус принял сидячее положение, и художница поджала под себя ноги, дрожа от беспокойства. Было ли это связано с ней? Или с Рокусом? Или с Владом? Темноволосый мужчина, не имеющий ни лица, ни меток, по которым можно было бы узнать труп. Кто это мог быть? Лайе было действительно страшно. Она боялась ночи, оттого не собиралась ложиться спать. Протянет ли ещё неделю без сна полностью? Сколько протянет Сандра? В голове – миллион вопросов и сомнений и совсем ни одного ответа и опровержения, чтобы убедиться в своей непричастности. И не будет, потому что у Бёрнелл на счётчике остались последние дни. Ещё немного, всего лишь десять дней, и тогда она сможет понять, получится ли сохранить то, к чему так долго шла. Сможет ли? – Как Симион справлялся с даром? – задумчиво спросил бес, закинув ногу на ногу. – Когда мы встретились, он тоже страдал от вещих снов. Не спал, не ел, рылся в книгах – а итог? – кивнул на обнимавшую себя за колени художницу. – Вот, сидит. – Эй! – Ноэ прав, – согласился Рокус. – Нечего искать в книгах. Нет толку. Это логично, что тебя мучают грядущие события. Скоро нам с Лайей придётся отвечать за пять лишних жизней. А страдала почему-то Сандра. Хотя юноша уже давно был готов к расплате – столько раз представлял, что однажды они вдохнут свободной грудью чистый воздух и наконец-то начнут отмечать на своих лицах первые морщинки, праздновать дни рождения и знать, что они имеют хоть какое-то влияние на тело и жизнь. Но годы летели, при обычном раскладе все трое должны были давно уже почивать под несколькими метрами земли, их бы обязательно вспоминали добрым словом исторические валашские книги и славили величие семьи Влада Басараба Дракулы, но вместо этого вокруг выстраивали кучи теорий и тайн о загадочной смерти господаря и быстрой смены власти. Сближение с Османской империей, поклонение владыки Раду чужим землям – а о предательстве собственного брата ни слова. Рокус помнил своего дядю весёлым и душевным человеком, который часто с ним нянчился и обучал боевому искусству, читал добрые сказки и закладывал основы политики. Он часто ему говорил, что выше семьи и близких людей не стоит даже власть и жажда мести, и сам бесстыдно порвал свои же шаблоны. Он порвал ещё и две невинных жизни, которые просто хотели счастья, ради своих целей. Стоили ли они того? Юноше безумно хотелось посмотреть в глаза Раду и задать этот простой вопрос. Ответил бы на него родной дядя? Он не задал. Скорее потому, что ему было страшно услышать ответ. – Добрый вечер, – первым в гостиную зашёл Лео, следом – Влад. – А мы вас ищем на улице. – Добрый вечер, – слабо улыбнулась Бёрнелл, провожая взглядом Басараба, привлекательно облачённого в чёрную обтягивающую водолазку. – Сегодня достаточно прохладно, поэтому решили погреться здесь. Она в подтверждение посмотрела на горящий камин и натянула плед по самый подбородок. Брюнет сел по другую сторону от Рокуса, закинув руку на спинку дивана. Совсем близко к крепко сжимающим приятную кожу мебели пальцам художницы. По окнам забил дождь впервые за всё пребывание компании в гостях. Лил стеной, смывая с аккуратных дорожек у входа очертания следов человеческих ног, смывая любое доказательство присутствия кого-либо в огромном, величественном замке и закрыл обзор дальше, чем на расстояние руки, плотной завесой отгораживая сооружение от внешнего мира. Сейчас была только комната, тепло, исходящее от огня, кружки чая на стеклянном кофейном столике и сиденья вокруг него, занятые ребятами. Ребятами, у которых в голове крутились свои личные проблемы без намёка на решение. – В этот скучный вечер у меня есть одна замечательная идея, – с хитрым лицом начал Ноэ. Лайя сразу же напряглась. Любая идея беса оборачивалась плачевно в первую очередь для неё – вот же совпадение! Оттого острый, словно нож, взгляд воткнулся в лицо довольного блондина. Он безмятежно улыбнулся, пожимая плечами, и полез в соединённый карман кремового худи. – Знаете, я достаточно давно купил такую штучку, – он вытащил небольшой прямоугольный механизм с двумя лампочками. Бёрнелл незаметно качнула головой и округлила глаза: знала, что у него на уме. Этот детектор лжи Локид забрал с собой из тёмного мира. Хотя это и казалось заманчивым – другие примут за игрушку, недостоверную безделушку, в то время как они смогут узнать некоторые интересующие вопросы.. Темноволосая идти нечестными путями не привыкла. А вот у Ноэ понятие совести не было заложено с самого рождения. – Это – детектор лжи. Рядом хмыкнул Лео, заинтересованно подался вперёд и взял в руки коробочку. От неё тянулся недлинный проводок с застёжкой на пальце. Но девушка знала – это лишь для вида. Бес планировал это заранее и, как и всегда, пришёл во всеоружии. – Не думаю, что это хорошая затея, – признался Влад, и Лайя согласна подняла палец вверх. – Боюсь, он может показать ложную информацию. – Он рабочий, – спокойно произнёс Рокус. – А если и будет барахлить, мы же взрослые люди, понимаем, что это – непрофессиональная вещь, верно? – Само собой! – воскликнул Нолан и протянул коробочку Сандре. – Пробный вопрос тебе. Девушка с энтузиазмом нажала на кнопку включения, надела на кончик пальца колечко и выжидающе взглянула на рыжеволосого. – Ты любишь гранатовый сок. Правда или ложь? – Правда, – улыбнулась девушка, и зелёная лампочка пару раз мигнула. – Это было легко, – прокомментировала Бёрнелл, со вздохом принимая протянутый подругой детектор. – Поверить не могу. Я правда это делаю.. – пробормотала себе под нос та, и Сандра весело хихикнула. Время за игрой побежало быстрее ветра. Они многое узнавали друг о друге, мелочи, и всё же такие значимые – Лайя им придавала куда большее значение, чем очевидным и на первый взгляд важным вещам. Человек состоит из его ежедневных ритуалов, из того, что он предпочитает на завтрак, во сколько ложится спать, какие книги читает по вечерам на веранде под пение птиц и читает ли вообще, какой чай пьёт, когда на улице хлещет ливень и какой расцветки у него пижама. Мелочи наполняют жизнь и превосходят по количеству очевидные факты, они составляют образ человека и вдыхают в него жизнь. Если кого-то безумно любишь, обязательно хочешь знать о нём всё. Даже то, как выглядит любимая игрушка детства. У Влада это была вырезанная из дерева птичка. Она стояла в его спальне на самой верхней полке, вдалеке ото всех, доступная лишь ему одному, скрытая за рамками грамот и выигранными кубками по плаванию, словно в уютном гнёздышке, куда мужчина наведывался, если накатывала тоска. Если накатывали воспоминания о не самом приятном детстве, но таком тёплом и беззаботном, на мягком стуле вокруг большого дубового стола шоколадного цвета с дымящимся брусничным чаем и тарелкой засахаренного мёда под весёлые истории дяди, наконец пришедшего после работы в настроении. У Лео – плюшевая, небольшая игрушка львёнка, доставшаяся от мамы. Она сшила её сама, и он смутно помнил её размеренную, красивую песню под звук швейной машинки, пока рыжеволосый малыш крепко спал в кроватке или, напротив, шумел и раскидывал свои вещи. Мама пахла свежей выпечкой, сладкими мятными пряниками и молочным клубничным коктейлем со сливками, и такой же запах пробуждала в рецепторах потрёпанная детская игрушка на подоконнике около такого же серого зайчика, плотно завешенная узорчатой шторой. – Лайя, – Влад, чуть помедлив, протянул ей детектор. Басараб впервые к ней обратился за этот вечер. – Была ли ты в замке до этого? В гостиной повисло молчание. Бёрнелл нервно качнула головой, взглядом ища ответа в потерянном лице Ноэ и в каменном – Рокуса. Сандра закусила губу, Лео – незаметно подался вперёд, не отрывая глаз от почему-то улыбнувшейся художницы. – Была, – кивнула. Брюнет не шелохнулся, всё так же потирая указательным пальцем подбородок. Загорелась зелёная лампочка. – Когда? – Это уже в правила игры не входит, – напомнил Рокус, привычно сидя меж двух огней. – Лайя имеет право не отвечать. – Имею, но отвечу, – спокойно пожала плечами девушка. – Я была здесь так давно, что кроме стен замка мне ничего практически не знакомо. И это тоже было правдой. Шли годы, менялись владельцы, менялось и окружение сооружения, расположение уличных объектов и природа, неизменным осталось только само здание, его перехватывающий дух и трогающий сердце родной вид. В нём всё ещё чувствовалось тепло некогда дома, но сквозил холодный, промозглый ветер, давая понять, что Лайе здесь давно не место. Без Влада – уж точно. И снова зелёная кнопка. – Лео, – выдержав паузу, Бёрнелл передала коробочку. – Какова причина твоей отстранённости? Он улыбнулся, словно бы этот вопрос от девушки и ждал. Может, ещё потому, что он хотел с ней поделиться этим. Но только с ней. – Начинаем играть по-взрослому? – надел на средний палец колечко. – В моей жизни происходят.. важные и изматывающие события. Я к такому не привык. Не соврал. – Тебе нужна какая-то помощь? – виновато спросила художница, сжимая в кулаке плед. – Просто если вдруг.. – Да, я знаю, вы все всегда готовы помочь, – Нолан сквозь пальцы пропустил густые пряди волос и слегка взъерошил. – Спасибо за это. Эдриан? Юноша принял эстафету. Атмосфера из лёгкой и непринужденной медленно, но верно превращалась в напряжённую и натянутую. Это стало беспокоить даже Ноэ. – Слушаю, – кивнул Рокус. – Правда ли ты брат Лайи? – Лео склонил голову набок. Неудобно. Некрасиво. Но очень любопытно. – По крови – не брат, – честно признался брюнет. – По документам – брат. «Откуда этот вопрос возник в его голове? – обомлела темноволосая. Прокрутила в голове события до непонятной реакции Влада на их сына в ресторане. На то, как он настороженно с ним обходится. – Что у вас на него есть?» Бёрнелл, которой вся эта затея стала напоминать комнату допроса и требования ответов без основания, решила положить очередной провальной задумке Ноэ конец. Хотя бы потому что Рокус вместо передачи коробки поставил её на середину стола и вся компания погрузилась в неловкость и дискомфорт. – Пожалуй, наигрались, – заключила девушка. – Прошу меня извинить, я отлучусь по делам. Никто не возразил. А Лайя только и мечтала – побыстрее оказаться в своей комнате.***
– Почему от твоих идей всегда ущерб нам? – Бёрнелл уже не пыталась ударить беса, просто устало лежала на кровати и вздыхала. – Ну я же не знал, что они могут спросить подобное, – недовольно, но без яда в словах. Хотя очень хотелось, а обвинения были справедливыми. – Ты советоваться пробовал? – прошипела девушка. – Я, конечно, придумаю ещё одну лживую историю, коими поливаю Влада при каждом его вопросе. Разумеется, он мне поверит. Мы выкрутимся. Но, чёрт бы тебя побрал, Ноэ, не мог бы ты не подкидывать нам дополнительных проблем? У тебя есть такая функция? В кресле рассмеялся Рокус. Он уже не злился на Локида, да и в принципе привык ко всем его гениальным замыслам, которые потом оборачивались совершенно не так, как он планировал. Брюнет знал – бес не со зла. Он постоянно хотел помочь и облегчить жизнь, а в итоге.. получалось как всегда. Ещё и от художницы получал по полной программе. – В следующий раз обязательно посоветуюсь, – заверил блондин. – Никакого следующего раза! Внезапно услышав вой сирен, Лайя вскочила на ноги и подбежала к окну, рядом встали Ноэ и Рокус. К воротам замка подъехало несколько полицейских машин и одна – скорой помощи, работники в спешке разбежались по окрестностям замка с оружием наготове. – Что произошло? – растерянно озвучила общий вопрос девушка. Она резко помчалась на улицу, с неприятно клейким чувством страха надеясь увидеть целого и невредимого Влада. Мысленно анализируя ситуацию, понимала, что с ним не должно было ничего произойти за последние несколько часов. И всё же внутри засело плохое предчувствие, в ушах колоколами били слова Сандры о мёртвом темноволосом мужчине и его измученном теле. «Не может такого быть! – невольно плёнка слёз, которую она старательно сморгнула. – Пожалуйста..» Дёрнула ручки входных дверей, налетела на одного из полицейских, моментально промокая под льющими каплями дождя. Сзади её догнали остальные. Мельком заметила прибавившуюся рыжую макушку и обеспокоенную Сандру. Все, кроме Влада. – Мисс, зайдите в дом, выходить на улицу запрещено, – ещё пара работников подошли к толпе, вынужденно загоняя всех назад. – Постойте, что случилось? – Лайя упёрто не хотела сдвигаться с места, пытаясь выглянуть из-за широких плеч офицеров. Она глазами рыскала по площадке перед замком и кроме ряби в глазах от одинаковой формы никого не обнаружила. Панически вцепилась пальцами за локти мужчин. Крупные капли заливали глаза, смешиваясь со слезами неведения и отчаяния брюнетки, и Рокус занервничал, настойчиво останавливая напор полицейских, выставил вперёд руку. Призывал сохранить дистанцию до выяснения обстоятельств. Замок начинал заполняться офицерами, они уже изнутри сгоняли всех слуг и рабочих в одну комнату для безопасности. Всех, кроме пятерых человек, ни под каким предлогом не желающих следовать приказам. – Сэр, убили мужчину, пожалуйста, собе.. Дальше Бёрнелл слушать не стала. Грубо, с нехарактерной ей на первый вид силой девушка толкнула окруживших их работников и побежала вперёд, прямо по лужам и грязи. Ей было жутко осознавать, что она может второй раз увидеть его обездвиженное тело. Что снова прикоснётся к охладевшей щеке, синеватым губам, заглянет в остекленевшие глаза и больше никогда, никогда не получит взгляд в ответ. Ей было жутко, что она снова это допустила. Не уследила, потеряла, позволила судьбе вновь забрать у неё только восстановившееся сердце. Над Лайей кто-то непозволительно грязно издевался, смаковал её горе и скорбь, осквернял и опустошал чистую душу. А от чистоты в ней больше ничего и не осталось. Теперь там серо, тускло и мрачно, там доверху пыль и сажа от всего, что могло и не могло сгореть. Сгорело всё. Без исключения. И ей самой теперь вечно гореть. Потому что она не заслужила Влада. В то время, как мужчина её спасал, она его лишь только губила. – Мисс, туда нельзя, вернитесь, – не пробежала и пятидесяти метров, как ей перегородили путь. Против воли повели назад. – Влад! – громко, мешая с дрожью и накатывающим желанием рыдать. – Влад! Лайя кричала что есть мочи. Насквозь мокрая, трясущаяся от холода и испуга, лишённая возможности проверить всё самой.. Она была в ужасе. Словно в своём самом страшном кошмаре, а память – чертовски мерзкая вещь – как самая бездушная воспроизводила в мельчайших подробностях самый худший день в её жизни. Лайя видела деревянный ящик, слышала тот же шум дождя и чувствовала разраставшуюся тревогу, пятном растекавшуюся по внутренностям, затыкавшая входы и выходы. Она сливалась с дичайшей паникой, Бёрнелл нестерпимо задыхалась: хватала ртом такой свежий воздух и его ни капли не попадало в лёгкие. Ещё немного, и девушка слёту врежется в свой апогей боли и застрянет там, словно в паутине. – Я не могу потерять его ещё раз, – подавленно. В истерике. В бреду, в обречённости, в безрассудстве. И всё равно, кто мог услышать и что подумать. Сейчас существовал только он и то, что его могло больше не существовать. – Прошу! Он не мог.. Полицейские болезненно поджали губы, в нерешимости переглядываясь друг с другом. К друзьям давно подошло подкрепление и они скрылись в замке, хотя колышащаяся дверь всё ещё свидетельствовала о борьбе за право выйти. Вот только Лайя уходить без правды не собиралась. Без него – тем более. – Отпустите её, – родной голос спасительной песней, не терпящей ослушания, окликнул офицеров, прорезая шум дождя. Они в ту же минуту ослабили хватку и темноволосая благодаря неизвестно откуда взявшимся силам побежала прямо ему навстречу. Влад поймал девушку на полпути, так же практически бегом преодолевая расстояние ей навстречу. Она – с покрасневшими глазами, с ноющим сердцем, с упавшим с плеч камнем. В его объятиях, руками нырнула под тёплое кашемировое пальто, ногтями впилась в спину через приятную ткань водолазки. Он – с как никогда огромным облегчением, с непереносимым желанием прижать её к себе, готовый молиться за то, что она жива. Запустил ладонь в её мокрые волосы, большим пальцем стирая с щеки излишнюю влагу. Басараб с ходу врезался в её припухшие губы. Сминал их с жаром, по-хозяйски, извиняясь. А Лайя была не согласна отпускать мужчину куда-либо снова, ей нужно навсегда занять место в его руках. Место у его губ, которые она так пылко, лихорадочно, чувственно целовала, убеждаясь, что с ним всё в порядке, что он жив и прямо сейчас тоже убеждался, что ему не мерещилось. Бёрнелл словно упала с небоскрёба и выжила. Именно так она себя ощущала. – Это не ты, – всхлипнула шёпотом, практически совсем не слышно. – Всё хорошо, – он скинул пальто, укутал в него продрогшую девушку. – Я здесь. Я тебя не оставлю. Слышишь? – Я без тебя не смогу, – всё ещё на эмоциях. Влад вздрогнул. – Не уходи. Он в ней утонул по уши. Носом едва дышал над водой, стоял на носочках на хлипкой дощечке у самого дна и кое-как балансировал. А теперь она треснула, и мужчина полностью, без пути назад провалился в бездонное море под названием «Лайя Бёрнелл». Влад этого хотел. Так сильно боялся. И так же сильно желал. – Ты не будешь. Я с тобой. Брюнет, обнимая девушку за плечи, спешно повёл в замок. Переполоха уже не было – друзья выжидали момент, когда они оба вернутся в дом. – Влад! – радостно воскликнула Сандра. Но потом её улыбка погасла. – А кто тогда.. Басараб нахмурился, ладонью потирая лоб и переносицу. Всё ещё не выпуская из рук потухшую Лайю, дрожавшую, но ни на шаг от него не отходившую. – Валентин мёртв. Лео чуть ли не задохнулся от неожиданности и шока. – Я не мог найти его с утра. Подумал, он уехал в город по делам, как обычно это и делает.. – Нолан сокрушённо потёр виски. Нижняя губа виновато поджалась. – И я не знал. Вайолет нашла его и тут же вызвала полицию. Потеряла сознание от.. вида. Я услышал вой сирен и вышел, сразу пошёл на место убийства. А дальше вы знаете, – Влад сжал ладонь на плече Бёрнелл. Он так сильно перепугался, что там могла оказаться она или кто-то из друзей, что не подумал предупредить остальных. И, увидев труп своего дворецкого, тысячами уколов совести, миллионами укоризненных взглядов дяди в голове мужчина всё равно выдохнул. И пусть после выдоха последовала глубокая скорбь по человеку, который столько времени заботился о своём господине и об огромном замке, ему всё равно стало противно от себя самого. И в то же время спокойно, что сейчас его близкие здоровы и живы. И она – в их числе. – Сколько он пролежал? – спросил Ноэ. – Есть предположения, что с ночи. То есть, убийца орудует ночью. Но я нанял усиленную охрану замка, полиция останется здесь, вам не о чем беспоко.. Ноги Лайи ослабились. Она качнулась чуть вперёд, тут же пойманная Владом. – Тебе нужно отдохнуть и согреться. «А ещё перестать убивать» – пронеслось в голове девушки перед тем, как багровая дорожка пробежала от носа до верхней губы.