***
– Охрана останется в замке, пока нас не будет? – поинтересовалась Лайя, попутно копаясь в маленькой сумочке в поисках мобильного телефона. – Разумеется, Лайя, – Влад поправил запонки, а потом чуть одёрнул пиджак и двумя пальцами заправил тёмно-синий платок за воротник рубашки. – Она следит за всем замком. К тому же, я нанял нового дворецкого, чтобы ребятам не приходилось лишний раз блуждать по коридорам. Бёрнелл победно вытащила сотовый, набрала номер Рокуса и длинные гудки слишком громко раздались из трубки. Стандартный рингтон пронёсся из комнаты парня до их ушей и художница закатила глаза – недоумевала, как можно было не взять с собой телефон, если она все уши прожужжала о том, что с утра улетит в другую страну. – Новый дворецкий? – удивилась девушка. – Кто? – Антон. Если я найду его внизу, познакомлю вас. На улице вокруг машины Басараба собралась целая куча. Разглядев макушку сына, Лайя прибавила шаг и обняла его со спины. Большие по сравнению с её ладони накрыли сверху, чуть потягивая за руки вперёд, чтобы брюнетка прижалась ещё сильнее. Юноша с улыбкой обернулся через плечо. – Где ты была? Всё утро ждали в твоей комнате. – Я готовилась к перелёту, – первое, что пришло в голову. Влад не сдержал улыбки, затаскивая чемоданы в багажник. – Ты почему без телефона? Я звонила. Но ответ она пропустила мимо ушей, взглядом уперевшись в девушку с кучерявыми пышными волосами. Она скромно улыбалась, стоя чуть поодаль от занятого хвальбой транспорта Ноэ – они с его владельцем были заняты обсуждением возможностей машины. Такого занятого, что аж забывшего представить новую жительницу замка сразу. – Мар.. – Мири, – быстро перебил Локид, моментально отвлёкся от разговора. – Мириам, Лайя. У тебя всё такая же плохая память на имена? Бёрнелл натянуто улыбнулась. – Да, снова забыла, прости. – Здравствуйте, королева, – кивнула гостья и уже хотела поклониться, но бес вовремя уцепился за её локоть и поднял вверх. – Королева? – приподнял брови Влад. – Мири из другой страны. Работает всего лишь около полугода в нашей компании. Она только учит язык, путает понятия, – отмахнулся блондин. – Ты хотела сказать начальница. Лайя незаметно покачала головой. Маракс стояла перед ней собственной персоной, и притащил её сюда собственный друг. У тёмных всё настолько плохо, что Ноэ согласился впустить в их дом члена суда? Зачем им вообще суд? У нечисти такой переполох, что он перестал иметь какое-либо значение. «А может, они просто стараются сбежать из кипящего котла?» – озадачилась девушка. – Здравствуй, Мири. Рада видеть тебя.. снова. – Я подумал, что, раз дворецкого больше нет, Мириам сможет заменить его, – Локид стойко выдержал вопросительный взгляд подруги. – Не знал, что Влад уже нанял Антона. Но вдвоём легче и проще в такие тяжёлые времена, правда? В своё время Маракс хорошо подсобила Лайе. Скорее, на её реакцию больше повлияла неожиданность и неподготовленность видеть лица из времени, когда девушка принадлежала к тому обществу. Когда она ещё имела весомую ценность для пандемониума и решала многие глобальные проблемы. Погрязла и увязла во всём ей новом и неизведанном настолько, что будто бы была настоящей частью всего этого. Но Бёрнелл знала – не была. Её дом здесь, и сколько бы времени она ни провела в том мире, секунда в замке значила для неё больше нескольких веков в непроглядном мраке и тьме. Однако, девушка далеко не глупа. Сопоставляла факты, недавнее приглашение в совет и ответное молчание брюнетки – и вот, пожалуйста, перед ней появляется Мириам. И явно не полотенца в ванной комнате менять и приносить по утрам богатый завтрак на подносе. По приезде из Прованса Лайю обязательно ждёт разговор. А Прокул и правда не растерял своей хватки – помнил, кто помогал ей во всех делах и непременно это использовал. – Правда, – кивнул Влад, на лице – одобрение. Открыл дверь машины, приглашающе кивнул на сидение. – Пора. Бёрнелл оставила на щеке Рокуса виноватый поцелуй вместе с обещанием вернуться как можно скорее. Отвлекла Сандру от изучения какой-то книги, с которой она не расставалась всё утро, крепко-крепко к себе прижала. Удержалась от того, чтобы вместо объятий дать Ноэ хорошую затрещину, а это было самой тяжёлой задачей. Они сели в автомобиль ровно в тот момент, когда вновь полил дождь и из замка выбежал опоздавший Лео. Посигналив ему на прощание, двинулись по дороге, неотрывно следя за тем, как дворники сметают капли с лобового стекла. Машина свободно рассекала как всегда пустую дорогу, сырыми колёсами рисуя на ещё не потемневшем асфальте узоры шин. – Недавно я нашёл браслет на территории замка. Мне показалось, что кто-то пробежал у забора, и когда мы с Лео пришли, там лежал только он. Я совсем не подумал, что это могло быть ваше украшение, и отдал для расследования. Вы не теряли? У него и правда вылетело из головы. После разговора с другом на балконе, его голову прострелила такая простая мысль: вдруг кто-то из девушек оставил браслет? Однако, с Лайей построить дружеского диалога не выходило, а Александру Ноэ попросил пока что не тревожить – была чем-то обеспокоена или просто не хотела никого видеть, кто знал? Украшение казалось ему таким знакомым, будто совсем недавно изящно висело на тонкой бледной руке. Мужчина нашёл в смартфоне фотографию и протянул Бёрнелл. – Нет, – качнула головой Лайя, рассматривая крупные рубины по окружности. – Точно не мой. Возможно, это действительно Сандры, она обожает подобную бижутерию. Я отправлю ей фотографию. – Хорошо, – Влад благодарно кивнул головой. Времени до отправления оставалось не так много, и всё равно у девушки внутри словно трепетали бабочки. На счету осталось всего-то ничего, от неё практически не зависело ни одно из жизненно важных условий. А ответственность за происходящее всё равно давила на искалеченные плечи.***
Прованс встретил жарким климатом взамен на пасмурную погоду. Ещё спускаясь по трапу личного самолёта, где всё ещё оставалась прохлада и графин с апельсиновым соком и льдом, Бёрнелл расстегнула бежевый кардиган и мысленно поблагодарила себя, что подготовилась заранее и надела кремовый летний открытый сарафан. Мужчина шёл следом, развязывая платок на шее, скинул пиджак и снял с полу расстёгнутой кипенно-белой рубашки большие солнечные очки в серебристой оправе в форме мягкого квадрата. Лайя приземлила на голову небольшую соломенную шляпку, обёрнутую над полями чёрной ленточкой, и вот – как будто прибывшие с северного полюса коллеги превратились в туристов, направляющихся на пляж. Однако, Марсель явно приготовил для них не просто полежанки на песке. А если быть точнее – не сам город, а Влад. – Добрый день, Антонио, это – мисс Бёрнелл, – поздоровавшись с личным водителем, Басараб открыл дверь, дожидаясь, пока девушка сядет в машину. – Можно просто Лайя, – улыбнулась та, мягко положив руку на плечо русоволосому. – Тони, – не растерялся юноша, захлопывая багажник. Влад опустил голову, из-под очков кидая на него неоднозначный взгляд, и широкая белозубая улыбка Антонио растаяла на губах, сменившись кряхтением и хмурым выражением лица. Художница с укором повернулась к Басарабу, но тот, не обращая внимания на выходки девушки, захлопнул дверцу автомобиля и обошёл его заднюю часть к своему месту. Здание аэропорта, загораживающее остальной город, отделяло парковку и взлётно-посадочные полосы высокой стеной. Словно они находились на отдельном острове, где сводящий с ума морской воздух окружал отрывок Прованса, а насыщенный влажный приятно затруднял дыхание. После горной местности Румынии и повышенного содержания кислорода Марсель казался удушающим. – Скажите, Антонио, Вы – местный? – как только автомобиль отъехал от аэропорта и водные пейзажи замелькали за окном, к сожалению, затонированным, Лайя завела разговор. Не сидеть же в тишине. – Да, я живу в Марселе всю свою жизнь, мисс, – кивнул парень, в отражении зеркала встречаясь с глазами Бёрнелл. – Прованс – удивительное место, вы запомните нашу область на всю жизнь. На деле художница не посещала именно южную часть Франции, хотя была наслышана о её красотах – особенно о лавандовых полях, что прославились своей неотразимостью и фиолетовой роскошью, что отпечатывались в голове океаном оттенков и ароматом нежности и спокойствия. О пахучих виноградниках, оливковых рощах, впечатляющих холмах и очаровательных разноцветных аккуратных домиках. – Не сомневаюсь в этом, – посмеялась девушка. Нашла ладонью напряжённую руку Влада и накрыла своей. Ответ не заставил себя ждать – перевернул и переплёл пальцы, поглаживая большим гладкий выступ кисти. – А что Вы считаете самой выдающейся достопримечательностью? – Наш маршрут на сегодня – самый оптимальный выбор для вас. Мистер Басараб составил замечательный план на такое короткое время, – отозвался Антонио, не отвлекаясь от дороги. – Маршрут? – воскликнула темноволосая, повернув голову к мужчине. Он оторвался от просмотра видов и лёгкая улыбка на мгновение бабочкой села на его губы и тут же вспорхнула, кажется, насовсем вылетев в окно. «Из-за чего так загружен?» – расстроенно задумалась, стискивая в свободной руке маленькую сумочку. – Да. У нас есть несколько часов до приёма. Думаю, тебе не захочется сидеть в номере отеля. Восхищение Лайя передала через нежность взгляда. Через стискивание его ладони, довольное ёрзание по сиденью и отразившееся на лице предвкушение предстоящего пути – любила узнавать что-то новое, и пусть за её существование брюнетку было трудно чем-то удивить, у Влада всё равно всегда получалось. Даже в чём-то обыденном он мог найти непознанное, неизведанное. Или, может, он сам был для Бёрнелл настоящей тайной, которую хотелось веками хранить в глубине своей души. Это она и сделала. Посвятила загадке рода Дракулы всю свою жизнь. – Приехали, – спустя некоторое время машина остановилась у высоченного здания, практически не имеющего стен – только огромные панорамные окна. Девушка вылезла из автомобиля, не отрывая взгляда от настоящего произведения архитектурного искусства, душой уже вошла внутрь и рассмотрела город с высоты птичьего полёта. Влад забрал багаж, о чём-то договорился с Антонио и тот, согласно кивнув, вернулся на своё место. Пропустив Лайю вперёд, к дверям, которые швейцары уже любезно открыли и с самым приветливым выражением лица ожидали, пока гости войдут, Басараб вошёл следом и оставил сумки у ног беллбоя. Вокруг всё блестело чистотой и роскошью, приятно пахло жасмином и чем-то терпким – идеальное сочетание, поэтому девушка довольно повела носом. Пока Влад разбирался с портье и документами, Бёрнелл прошла дальше, где стены и диванчики медового цвета магнитом привлекали внимание, белые длинные вазы с живыми растениями в хаотичном порядке занимали места в углу и по периметру, со вкусом расставленные прозрачные столики предлагали к прочтению последние выпуски французских журналов. – Лайя, – негромко позвал Влад. – Пойдём? – Да, конечно, – кивнула та. – Не успел сообщить, что у нас один номер на двоих, – неловко потер область над щекой пальцами. – Если тебе некомфортно, можем поискать другой отель. Девушка зашла в лифт. – Мне не привыкать спать с тобой в одной кровати, – в ожидании уставилась на мужчину. – Естественно, если ты не будешь ко мне приставать.. – Ну что ты? – положил руку на сердце, другой нажал на отметку «70». – Как я посмею без твоего согласия? – Семидесятый? – невольно проигнорировав высказывания Басараба, Лайя ахнула. – Невероятно! – Уверен, там восхитительный вид.***
Насладившись буйабесом в одном из центральных ресторанов Марселя, Бёрнелл была готова ехать хоть на край света. Безусловно, она бы поехала и без обеда, но Влад настоял – художница совсем ничего не ела кроме стакана сока в самолёте и риск упасть от голодного обморока ещё до приёма его не радовал от слова «совсем». К тому же, кухня Прованса имела свои отличительные особенности, и мужчина не мог пройти мимо традиционных блюд и не угостить ими Лайю. Обычно мужчина летал по делам в различные страны в одиночестве, с кем бы он ни связывал свою жизнь. За исключением Лео, который нечасто радовал своим присутствием друга: Нолан плохо переносил перелёты, но если места стояли мучений и страхов, рыжеволосый, скрипя зубами и сердцем, соглашался на поездки. Но только длительные. Теперь же на расстоянии вытянутой руки рядом с Владом сидела поразительная девушка, проявляющая заинтересованность ко всему живому и неживому нового места, и этим покоряла сердце брюнета ещё больше. Она завороженно слушала его рассказы о Франции и легенды Прованса, словно в голове у себя записывала каждое его слово и потом прокручивала миллионы раз. Правда, куча вопросов достаточно его утомляли, а были они абсолютно по каждому поводу. – А куда мы сейчас едем? – наконец, поинтересовалась Лайя, отлипнув от окна и подсев чуть ближе к Басарабу. Его рука скользнула на стройную талию. – В Кассис. Ранее это была обычная рыбацкая деревушка, да и, в принципе, сейчас ощущения и атмосфера там не поменялись. Шарм простой и красивой природы цепляет. К тому же, там чисто и довольно завораживающе, – пояснил Басараб. – Там мы сходим на одну водную экскурсию. – Водную? – с тревогой спросила девушка. – На чём? – На парусной яхте. Всё в порядке? Лайя кивнула. И всё же беспокойство не покинуло её: сидела натянутая, как струна. Влад из снов помнил, что та девушка, копия Бёрнелл, не умела плавать и предпочитала не контактировать с водой, но также необъяснимо к ней тянулась, словно бы её среда обитания – и есть вода. Та, что могла её убить и в то же время безоговорочно спасала. С морем у брюнетки были действительно особые отношения. Любить убийственную красоту дикой недоступной природы – не первый опыт для неё. Лайя живёт с этой привязанностью с самого рождения, ещё когда описания водных просторов красочно передавали учителя и наставница. Когда она окуналась в воспоминания и шёпот матери твердил: море – вестник. Оно послушно, если искренне его любить. Оно радостно, если его уважать. И смертельно, если однажды его обмануть. Доверие – хрупкая вещь. И если его разбить, придётся безвозвратно отдать часть себя, чтобы по миллиметру выстроить новое. И всё равно оно будет не такое крепкое, как раньше. – Я буду ждать вас здесь же, – осведомил Тони, и Бёрнелл в своих мыслях даже не заметила, как они подъехали в нужное место. Порт Кассиса представлял собой открытую местность и широкое, будто бы бесконечное море, выходящее из маленького полукруга в безграничные территории. У пляжа толпились лодки, катера, яхты и надувные плоты – широкое разнообразие, а также кучи людей в очереди на рассадку и экскурсии. – Каланки? – с надеждой спросила брюнетка. О национальном парке Прованса гудели все туристические журналы, которые в своё время девушка читала и выбирала места, которые она могла бы посетить. – Да, – Влад уверенно держал путь к краю, к забронированному им транспорту заранее. Он приятно её удивлял: договорился обо всём загодя, и всё же был готов рискнуть на случай, если Лайя отказалась бы ехать во Францию. Идея о туризме и изучении мира пришла в голову художнице только когда она потеряла девяносто процентов своей жизни у тёмных, по локоть в грязи и крови, но добившаяся высот. Высот, с которых хотелось упасть и разбиться – во время полёта её поймал Ноэ и вытолкнул назад, иначе она бы тут не стояла. И сейчас, когда ей предлагали вновь окунуться в ту атмосферу, тело била мерзкая дрожь и к горлу подкатывала тошнота. Теперь, когда у неё был Влад и своя семья рядом, меньше всего хотелось с ними расставаться. «Так будет всегда, да? – задавалась вопросом. – Когда я будто бы счастлива, всё вокруг поднимает бунт против моего спокойствия» Даже ветер кричал: ты создана не для любви. Для боя и сражений, для страданий, для войны. Для мирной жизни – нет. – Ты голодна? – как только яхта тронулась в направлении бескрайних вод, а Лайя облокотилась на нагретые солнцем глянцевые поручни, Басараб остановился рядом. Слегка склонившись из-за роста, локтями нашёл опору. – Здесь включена еда, поэтому.. – Нет, спасибо. Мы же только поели. Они плыли быстро: пляж исчезал из виду, сменяясь провансальскими фьордами, помесью камней и растительности – будто символ восстания зелени, даже через камень они упорно цвели и радовали глаз. Кристальная, бирюзовая вода, рассекаемая яхтой, завораживала – можно было рассмотреть каждую ракушку, водоросль и понаблюдать за юркими рыбками, будто бы пытающимися их перегнать. Казалось, что они на мели, но на деле глубина была поразительной. Свежий ветер заглушал слова, но впечатлительность девушки даже не собиралась притормаживать, она восхищалась всем, что видела, и Влад просто не мог не улыбаться и не соглашаться с её словами. Тогда-то Бёрнелл и пришла прекрасная идея. – Извините, – махнула рукой официанту, подкидывающему в ведро с вином лёд. – Вы не могли бы нас сфотографировать? – Что? – переспросил Басараб. – Лайя, я не люблю фотогр... – вздохнул, когда она, невзирая на его слова, обвила руками мужскую талию и носом провела по контуру колючего подбородка. – Ладно.. Брюнет даже улыбнулся. Даже искренне. Но отпускать из объятий девушку отказался. Хоть и не признался, но возможности иметь совместную фотографию на самом деле обрадовался. В конце концов, пора разбавить стенд с кубками и поставить несколько рамок. Где-то у него была парочка и с Лео. – Ты ведь заранее забронировал эту поездку? – Бёрнелл положила в сумочку мобильник и вновь подняла голову. Рукой придержала шляпку, чтобы её не снесло порывом. – А если бы я не поехала? – Тогда я бы стоял тут один, – Влад фалангами пальцев ласкал лицо напротив. – И вспоминал тебя. Лайя рассмеялась, подаваясь навстречу нежным касаниям. – Самыми «хорошими» словами? – Да, – широкая улыбка пробудила в художнице что-то давнее, знакомое. А потом исчезла и позволила серьёзности завладеть моментом. – Я бы тосковал. Она не ответила. Да и, в целом-то, было нечего. Лишь привстала на носочки, медленно закинула ему за шею руки и дразняще, испытующе оставила несколько поверхностных поцелуев на его губах. И каждый раз, когда мужчина был готов их углубить, девушка невзначай отстранялась – между устами у них пристраивалось солнце. Такой маленький, золотистый шарик, своим жаром опаляющий оголённые участки кожи, умещался между их лицами, будто бы не имел никакого веса и объёма. У Влада на влажных губах горел огнём вкус Лайи. Полыхали вовсе не прижигающие прямые лучи, не высокая температура под сорок градусов, не раскалённый воздух. Полыхали его чувства, пламенем жаря всё вокруг до критической отметки. Он взрывоопасен. Ещё чуть-чуть, и напряжение выльется до самой крышки и лопнут на редкость прочные стенки. Басараб пылко развернул девушку спиной к поручням, обездвижил и с двух сторон закрыл проход руками. Брюнетка будто бы только этого и ждала – сама притянула к себе мужчину. И они оба растворились в друг друге. Соединились душами, прошли сквозь и вышли за границу миров. Плыли где-то в космосе, всё ещё не выпуская из крепкой хватки, не отстраняясь, не давая даже вдохнуть полной грудью влажный воздух. Они плыли к каланке. Плыли в пространстве. Плыли в обоюдной очарованности. Плыли во взаимном влечении. – Порт-Пин, сэр, – послышалось за спиной. Влад нехотя, с вырвавшимся внутренним разочарованным мычанием, отстранился от Лайи и обернулся. – Стоим пятнадцать минут и плывём дальше. – Задержитесь на двадцать, – таким тоном, что отказать было ошибкой. Бёрнелл повернулась к мужчине спиной, всё так же несильно прижатая к перилам. Левым виском потёрлась об его щёку и немного о нос. – Волшебство, – внутри – восторг. Девушка с упоением рассматривала побережье. Яхта замедлилась, едва качаясь на воде. Высокие скалы белого цвета полукругом обступили пляж, где в чистой, прозрачной воде дрейфовало ничтожное по сравнению с каланками судно. Лазурь воды потихоньку съедала кусочек песчаного пляжа и тёмными пятнами оставляла вновь высыхать под солнцем. На нём было на удивление пусто. Видимо, все туристы уже двинулись дальше или просто ещё не дошли, в любом случае, им необыкновенно повезло. – И впрямь волшебство, – согласился Влад, не отрывая взгляд от темноволосой макушки. И пусть они говорили совершенно о разном, в своей правоте были полностью убеждены. Басараб отправился за бокалами вина, Лайя – рассматривать залив со всех сторон. Прошла к противоположным поручням, взялась за верхний – тот со скрипом сдвинулся с места. Художница продвинула ладонь практически до упора, соскользнула и почувствовала резкую вспышку боли. Невольно вскрикнула, отпрянула и ударилась об Влада, уже нёсшего два наполовину наполненных фужера. Один из них вылетел из ладони, со звонким стуком разбился, волной выливая содержимое на пол кормы. – Что случилось? – поймав Бёрнелл освободившейся рукой, он моментально прижал её к себе, пытаясь балансировать с уцелевшим бокалом и вцепившейся в него брюнеткой. Убедившись, что крепко стоит на ногах – отпустил, носком тёмно-синих летних туфель сдвинул осколки хрусталя подальше и махнул официанту. – Ничего. Я просто.. кажется, порезалась, – подняв ладонь, Лайя больше переживала не за ссадину, а за быструю регенерацию. И за то, как ей нужно будет её завуалировать. – Или просто показалось. Да, наверное.. Всё в порядке. – У тебя кровь на ладони. Как тебе могло показаться? – Влад поймал её руку, крепко стиснул, чтобы не выдернула – а она пыталась. – Чисто.. Он удивлённо поднял на нервно кусавшую губы брюнетку. – Серьёзно, просто царапина, – вздохнула Бёрнелл, вытаскивая запястье из хватки. – Ну же, мне не десять лет, я это точно переживу. Отшутиться – хорошая идея, однако, достойного объяснения девушка не придумала. Через пару мгновений принесли аптечку, и Басараб непреклонно настоял на том, чтобы промыть вымышленный порез. Кроме того, как согласиться, Лайе больше ничего не осталось.***
Просунув в ухо вторую длинную серёжку, непривычно тянущую вниз мочку, Бёрнелл вгляделась в зеркало: получилось сногсшибательно. Серебристые блёстки в дополнение к растушёванным чёрным стрелкам, от рождения длинные, изогнутые реснички и тёмная, бордовая матовая помада под цвет подаренного Владом платья. К нему в самом номере уже лежал небольшой клатч для телефона, денег и ключа на случай, если они с мужчиной каким-то образом разделятся, и босоножки с тонкой полосочкой и широким каблуком: сегодня брюнетка собралась немного выпить, и твёрдая опора ей бы не помешала. Телефон терроризировали друзья, в особенности Рокус, который изрядно переживал об отсутствии информации от матери за последние несколько часов. После экскурсии они прямиком отправились в отель, чтобы успеть собраться до семи вечера и в половину восьмого уже прибыть в написанное место. Поэтому, отделавшись простым «всё под контролем» и парочкой фото, Бёрнелл успокоила сразу всех. Кроме себя, разумеется, потому что волнение завладевало с каждой минутой всё больше. Беспричинное, тягучее, липкое – и с чего бы ей так беспокоиться? Подправив длинные локоны, доходящие до конца груди и даже слегка ниже, Лайя открыла дверь ванной комнаты, которую занимала уже около двух часов, и вышла в свежее помещение в светло-голубых тонах. Под цвет здесь стояли две тумбы с обеих сторон от двухспальной широкой кровати и лежало верхнее покрывало, согнутое около белоснежных мягких подушек. В центре номера располагался тёмно-коричневый столик со стеклянной серединкой и небольшой диванчик молочного цвета. С угловым расположением им повезло – две из четырёх стен были полностью заняты панорамными окнами, перед глазами – простирающаяся уменьшенная версия Марселя, где уже совсем скоро начнут постепенно загораться огни, и если выключить освещение, можно попасть в настоящую сказку. Этой ночью Бёрнелл совершенно точно не отлипнет от окна и будет рассматривать фантастические очертания домов, утонувших в дымке тумана с такой высоты. Комната не пустовала. Девушка на цыпочках прошла до кровати, благо, дверь не скрипела и беззвучно открыла ей путь – Влад уже наслаждался красотами и не сразу услышал, как художница вышла из ванной. Она сунула ноги в босоножки и одним движением щёлкнула застёжку – тогда-то Басараб и обернулся, глазами ища источник звука. За кроватью Лайя упорно искала в клатче свой кулон, а брюнет так же упорно и с восхищением облизывал глазами каждый её сантиметр. Он так и замер на месте – с приоткрытыми губами, позже преобразовавшимися в улыбку. Улыбку, с которой влюблённые мужчины с восторгом смотрят на своих женщин. Как на высшее произведение искусство, неповторимый идеал человечества, прекрасный образ несуществующей в реальности феи. Несуществующей именно до этого момента. У Влада сердце сделало кульбит. Тройной. Пожалуй, вот с кого стоит рисовать картины и вешать их в самых известных галереях. Это правда, но лично ему хотелось оставить её в своей душе и жизни, по утрам любоваться на её спящее лицо, перед сном целовать в нос и однажды услышать её пленительным голосом весть о том, что у них будет крошечная версия их самих. Мог ли Басараб о таком даже мечтать? Он глазами поймал её взгляд, слегка смущённый, но такой дерзкий, уверенный, и в то же время оценивающий его ровно так же, как и он её. С таким же азартом, покорением, Лайя упивалась его элегантностью и изящностью. Пусть мужчина и имел привычку всегда выглядеть по-деловому, сегодня вместо галстука на его шее красовалась стильная бабочка – задняя ткань была чёрной, а передняя, чуть поменьше, белой. Первый шаг сделала Бёрнелл. Грациозно двигаясь, гулко стуча каблуками в полной тишине, она преодолела половину расстояния, прежде чем Влад проснулся и вспомнил о бархатной чёрной коробке в руке. Он готовился к этому моменту несколько дней, но слова, которые он хотел ей сказать, сейчас не шли. Басараб и не представлял, что этот размер платья будет так сексуально облегать её бедра и натягиваться в районе достаточно низкого разреза груди. – Изысканна. Шикарна. Поразительна, – он обошёл её, рукой отодвинул локоны на правое плечо. Открыл коробку, достал кулон с синим драгоценным камнем, обрамлённым серебром. Застегнул крепкую, но тонкую серебряную под цвет обоймы цепочку. Приблизился к самому уху и прошептал. – Непревзойденна. Лайя с замирающим сердцем вскинула руку, пальцами касаясь подаренного украшения и чуть приподняла, чтобы убедиться: не показалось ли ей? Не показалось. Подарок на пятнадцатилетие вновь вернулся к своей владелице, и все пролитые по нему слёзы и вспышки гнева стоили того, чтобы заполучить его назад таким образом. Не выдержав, скупая слеза скатилась по щеке Бёрнелл – она совсем её не ждала. Это – выброс эмоций от сжатого в кулаке небольшого украшения, нёсшего в себе такое большое значение и смысл. – Спасибо.. – выдавила та, украдкой стирая влагу с щеки. Повернулась к мужчине, блестящими глазами выражая самую искреннюю благодарность, которую только могла. – Это – самый лучший подарок в моей жизни. Не соврала. Утеряв синее сверкающее сердце, она словно бы потеряла вместе с ним часть своего настоящего, часть своего света. Света, которого ей сейчас так сильно не хватало. И когда Лайе придётся уехать после возвращения в Румынию, у неё будет это украшение: стоит приложить к рёбрам, где за толстым слоем тела прячется душа, и она заметается, проснётся, почувствует родное. При мысли о том, что совсем скоро она расстанется с мужчиной, внутри всё обрывалось. Ей так не хотелось с ним прощаться – это будет насовсем. Навсегда. Потому что, уехав ради его безопасности, у неё не останется ни одной возможности вновь увидеть его лицо. Она превратится в пыль, он – останется с загадкой, куда подевалась Лайя Бёрнелл и её брат, а спустя несколько лет будет хранить лишь добрые воспоминания о девушке, которую он однажды встретил и полюбил. Как лучшие молодые годы, как чувственные несколько недель. И как одна из больных тем, которые касались его души. А всё потому что Лайя – слабая. Не справилась со своими же силами, не справилась с поставленной задачей, не смогла соответствовать ожиданиям сильной и выносливой, не вытянула ещё пару дней и сдалась. И она зря мучала Рокуса призрачными надеждами. И все эти шесть веков были напрасно прожиты. Увы. Погруженная в размышления о дальнейшем, девушка выпала из настоящего, и когда Антонио притормозил, медленно въезжая на подъездную дорожку, скрипя шинами о гравий, Бёрнелл разглядела огромный трёхэтажный особняк, откуда лилась классическая музыка, а круговая подсветка вокруг бассейна и яркий ослепительный свет из длинных, широких окон позволяли рассмотреть гостей. Собралось уже достаточно: разделившись по маленьким кучкам, они беседовали между собой, потягивая из длинных бокалов, судя по всему, шампанское. Первым из машины вышел Влад. Лайя, поёжившись от прохладного ветра, заполнившего автомобиль, словно осталась в одиночестве. В сладковатом запахе висящих на водительском зеркале ароматизаторов, в дурманящем – своих духов и грубоватом, но мягком и приятном – Басараба. Дверь с её стороны открылась, рука мужчины показалась на уровне лица и, поправив белую шубку на плечах, словно кутаясь в неё от всего и ото всех, Бёрнелл вложила свою нежную ладонь в его. Не удержался – приласкал подушечкой большого пальца фаланги гладких пальчиков девушки. Она ободряюще улыбнулась. В конце концов, сегодня у них план по типу «пан или пропал» – либо они разбираются в ситуации, либо, если всё пойдёт туго, напиваются и уезжают. В целом, никого не ущемляет данный исход событий. – Добрый вечер, мистер Басараб, – кивнула приятная на внешность девушка. Чёрные, как смоль, волосы, уложенные «мокрым» эффектом, впечатляюще сочетались с изумрудным платьем, облегающем все женские прелести – стройная фигура давала возможность выглядеть роскошно. Она перевела карие глаза на Лайю, за секунду, кажется, просканировав весь её наряд и вызывающее выражение лица, удовлетворительно кивнула и расплылась в улыбке. – Мисс Бёрнелл. – Спасибо за приглашение, – держась за локоть Влада, художница отчаянно рылась в памяти в поисках имени и фамилии, но ничего не могла вспомнить. Поэтому постаралась побыстрее отойти и спросить мужчину ещё раз. – Великолепный дом. – Благодарю, – улыбнулась владелица. Она словно бы хотела сказать что-то ещё, но у ворот показались следующие машины, поэтому лишь поджала губы. – Через пару минут будет открытие вечера и к нам присоединится мисс Эмерсон. Хорошего времяпровождения. Ещё увидимся. К счастью, брюнетка пошла встречать гостей. Лайя сразу же двинулась вглубь особняка. – А как её зовут? – практически шепнула на ухо Басарабу. – Я забыла. – Ты не забыла, ты не спрашивала, – напомнил мужчина. – Руби Бэвелл. Начальницы фирмы – лесбиянки, предупреждаю, чтобы ты не удивлялась, когда они внезапно возьмут друг друга за руки или поцелуются на официальной части. – Да ну? – Ну да. Взяв с подноса два бокала шампанского, художница протянула один Владу. – Может, сначала разведаем обстановку? – протянул темноволосый, но Лайя уже сделала внушительный глоток. – Понял, для разрядки неплохо и выпить. Внезапно Бёрнелл осенило. – Руби? – она резко остановилась, и Басараб, рассматривающий гостей, чуть ли на неё не налетел. – Фирма в честь неё, что ли? – Предполагаю, да, – вырулив вправо, мужчина вздохнул. – Назвать компанию в честь любимой женщины – не самая плохая затея. Я бы сказал, блестящая. «В честь любимого мужчины – тоже», – пронеслось в голове девушки. Знал бы Влад, что «Незабудка» была неразрывно связана с ним.. Но он не знал. И, по-видимому, уже не узнает. – «Надеюсь, Ноэ не оставит её на произвол судьбы.. Хотя у него самого дел по горло..» – Мистер Басараб? – раздалось из-за спины, и Бёрнелл обернулась, обнаруживая молодого человека, на полторы головы выше Влада, но настолько худого, что как его позвоночник до сих пор не сломался и держал оборону – большой вопрос. – Безумно рад встрече! – Мистер Тэкери, – с вежливой улыбкой. Сердечно пожал ему руку, свободную положив на спину спутницы, и ведь совсем не чувствовалась его неприязнь к стоящему перед ним человеку. – Мисс Лайя Бёрнелл, моя новая коллега. – Сэмюэль Тэкери, мисс. Очень приятно познакомиться, – галстук будто бы удавкой висел на его шее, и он слегка его ослабил, блеснув глазами из-под прямоугольных очков для зрения. Странно, что при таком количестве денег, которое ей описывал его состояние Влад, он не купил себе новые глаза, а довольствовался старыми, да ещё и мучался, выхаживая по земле с такой тяжёлой ношей на носу. Тэкери был скупым, ядовитым человеком, за деньги готовым пройти по головам своей семьи, и, по сведениям, это и сделал – посадил младшую сестру в инвалидную коляску ради небольшого наследства родственников со стороны и нисколько об этом не жалел, направо и налево жалуясь о больших затратах на лекарства и лечение семнадцатилетней девочки. И плевать ему, что не нужны ей никакие купюры: лишь вновь научиться ходить и посвятить свою жизнь акробатике, которой Эмили так усердно занималась с шести лет. Но Сэмюэль был целеустремлённым и хитрым, его уловки и жестокость служили ему друзьями в мире конкуренции и этим он выгрыз себе устойчивое положение в высшем обществе. Этим и, конечно же, своей безусловной репутацией скользкого человека-хамелеона, отказывать которому означало тут же обрести на своей шее наросты проблем. – Взаимно, сэр, – обворожительная улыбка, которую Лайя использовала в подобных случаях. Но ладонь, к тыльной стороне которой мужчина потянул свои полные губы для поцелуя, дёрнулась. Он остановился, бросив взгляд исподлобья. – Прошу прощения, не люблю такие формальности, – полностью освободившись от хватки демона в людском обличье, Бёрнелл погладила плечо Влада и мелодично рассмеялась. – Право, не стоит. И вправду: тёмные творили безжалостные поступки хотя бы из-за своей беспощадной природы, из-за кровожадности и присущей злобы. Но как должен быть воспитан человек, чтобы, имея в груди бьющееся живое сердце, совершать такие зверские, чёрствые деяния? Были ли у него такие же алчные родители? Они так же отыгрывались на нём за свои неудачи и наплевательски относились к собственному сыну? Что за существо могло заставить его сделать такое со своей семьёй? Тэкери хмыкнул, посмотрел на Басараба, заинтересованного в продолжении событий – тот приподнял брови в ожидании речи. Но Сэмюэль кивнул головой, словно даже не им двоим, а своим мыслям. – До встречи. – Отличного вечера, сэр, – девушка поправила шубку, скатившуюся на локти, и забрала свой бокал шампанского. Влад никак не прокомментировал, с загадочной улыбкой подал посуду: в своём стиле. Пузырьки игристого напитка приятно лопались на нёбе, растекаясь по полости рта кисловатым привкусом. Чувствовался градус, который достаточно быстро брал под контроль разум, но Лайя до начала вечера однозначно не собиралась напиваться – они познакомились только с четвертью гостей, ещё четверть были знакомы или ей, или Владу, ещё четверть не прибыла, а оставшаяся ещё не покорена. Вообще, Бёрнелл думала, что мужчина шутит, когда делился своими намерениями на вечер. Но они оба выполнили свои части – художница пила, ела и оценивала эксклюзивные картины, а брюнет на подкорке записывал имена гостей. Собственно, на её инициативу Басараб не слишком рассчитывал: сразу сказала, что изначально ехать не собиралась и сделала это по доброте душевной. Будущее из них двоих было только у Влада. Поэтому его беспокойства были ей понятны. Мисс Эмерсон, которую Лайя едва разглядела издалека, спокойным и ритмичным голосом провела официальную часть вечера. Высокий пучок пепельного цвета контрастировал с чёрным брючным костюмом, а алые губы выделялись даже на таком расстоянии, на котором стояли гости из Румынии. Благодарности, рассказ основания компании – а дальше уже девушка не слушала, увлекшись рассматриванием работы рядом – выполнение в стиле графики. Чёрно-белое изображение хижины в лесу парило в пространстве на небольшом островке, с низа которого стекали в пропасть крупные капли. Цвета не было, но воображение художницы раскрасило их красным, в цвет крови, крышу разрисовала зелёным прогнившим мхом, разваленный лесной домик с ветхой дверью – в знакомые коричневые и серые оттенки, и откуда-то в зале стало спёрто пахнуть пылью и плесенью. Бёрнелл даже услышала завывание ветра и противный скрип несмазанных петель, начертила глазами дорожку ко входу и клейкое ощущение страха окутало каждый миллиметр кожи: будто бы вернулась на шестьсот лет назад, в бесконечные топи, в убийственную временную ловушку. Брюнетка крепко сжала бокал в руке, словно он мог бы ей помочь вернуться назад, в реальность, вынырнуть из пятнадцатого века в двадцать первый. Помогло. Только не сжатие бокала, а холодное касание пальчиков её локтя, как разряд тока по телу. Лайя дёрнулась в сторону, буквально отшатнулась. Рядом обернулся Влад. Мисс Эмерсон стояла в нескольких сантиметрах от девушки, протягивая руку для пожатия. Сзади подошла Руби, с нескрываемым интересом наблюдая за отразившимся шоком на лице Бёрнелл. На госпожу Лайю Басараб смотрели два разных глаза: один – чёрный, как дым от гари, как обугленные доски некогда деревянной постройки после пожара, как страх. Второй – полностью серый, под цвет волос, с побелевшей радужкой. Левый. Из рук выпал бокал, но звук битого стекла девушка не услышала совсем. – Сеера?