***
Гермиона зашла в комнату и осторожно прикрыла за собой дверь. Портрет Блэквеллов был на том же месте, очевидно. Родители встретили её тёплой улыбкой, что неизбежно растопило девичье сердце. Им не удавалось полноценно поговорить со дня первого знакомства. — Здравствуй, Гермиона, — Офелия чуть распрямила плечи, трепет читался в её взгляде даже с картины. — Добрый вечер. — Гермиона прошла к середине комнаты, подвинула для себя стул и села, устраиваясь поудобнее. — Ты хотела бы о чём-то спросить нас? — голос Дамайона прозвучал строго и уверенно. Гермиона в очередной раз отметила, что её настоящий отец был полной противоположностью биологического. — Разве я не могла просто захотеть вас проведать? — Ты раньше так не делала. — Дорогой, прекрати попрекать Гермиону, — Офелия чуть сжала руку мужа. — Ты можешь заходить когда захочешь и по любому поводу, Гермиона. Мы рады твоей компании в любое время. Гермиона почувствовала себя отвратительно. Действительно, Дамайон был прав: она не навещала портрет, если только ей не было что-то нужно от Блэквеллов. А ведь им должно было быть довольно одиноко здесь, долгие годы в компании друг друга, хоть Маппа и приходила к ним каждый день, чтобы поведать о новостях магического мира. — Как вы познакомились? Вопрос, казалось, застал Блэквеллов врасплох. Офелии понадобилась пара секунд, чтобы продумать ответ. — Мы были знакомы с детства благодаря нашим семьям. Думаю, во время учёбы в Хогвартсе мы поняли, что это нечто большее, чем дружба. Однако такой выбор дался нам непросто, и это было связано с некими обстоятельствами. — Я должен был обручиться с другой девушкой. Миредия Гринграсс должна была стать идеальной кандидаткой на роль моей жены, но помолвка так и не состоялась. — Ох, не напоминай об этом, — Офелия совсем не аристократично фыркнула, сморщив нос. — Теперь я учусь с её дочерьми, — Гермиона почти закатила глаза при мысли об Астории и Дафне. И если вторая в её видении проявляла хоть какие-то умственные способности, то у младшей не было шансов. — И они также слывут идеальными жёнами для чистокровных наследников рода. — Старая песня, ничего не меняется в наших рядах. И кто же те счастливчики, которым несказанно повезёт взять в жёны девочек Гринграссов? — Не уверена насчёт Дафны, но Астория предназначалась Малфою. — С точки зрения родословной это, признаться, самый удачный вариант. Уверен, что девчонка красива и воспитана. Люциус может не переживать за сына, — мистер Блэквелл задумчиво оглядел пространство комнаты, будто уходя в свои мысли. — Но я не знаю, что стало с их договорённостью после войны. Возможно, все планы отменились, — Гермиона не заметила, как стала теребить край свитера, нервно прикусывая губы. Отчего-то ей не нравилось говорить о предполагаемой свадьбе Драко и Астории. — Ох, милая, к сожалению, такие договорённости не так-то просто отменять. Семьи планируют это ещё до рождения детей и нередко заключают Непреложный обет. — Обет? Ради свадьбы? — она не могла поверить своим ушам. Мир чистокровных семей с каждым разом всё больше поражал её абсурдностью своих правил и взглядов. — Разумеется, потому что самое главное в любом деле — это выгода. Нам повезло, и я отделался только половиной будущего наследства, которое отдал Гринграссам из-за отмены помолвки. Заключи наши родители обет — и выбора бы не оставалось. — Думаешь, Нарцисса и Люциус пошли бы на это? — Офелия взглянула на мужа. — Нарцисса может и нет, но Люциус довольно строг во взглядах. Поэтому я бы совершенно не был удивлён. Гермиону начало мутить. Её злила и печалила собственная реакция. Драко никто ей, он ей не принадлежит. Она всё ещё не имела никакого права чувствовать разочарование и тупую боль от мыслей о его женитьбе на другой девушке. Разве не это их ждёт? Вся эта кутерьма с Блэквеллами и её чистокровным происхождением совсем скоро уляжется, и это станет новой обыденностью. И тогда их не будет ничего связывать. Ему не нужно будет помогать ей, не нужно будет отправляться с ней в поместье и объяснять то, чего она не понимает. Их пути разойдутся сразу после окончания Хогвартса, и не будет никаких причин для их объединения. Думала ли она, что сможет состоять в неком подобии официальных романтических отношений с Малфоем? Нет. Однозначно нет. Потому что это казалось бредом сумасшедшего. Неправдоподобно и неправильно. Такого не могло быть. Противоположности притягиваются, да. Но кто сказал, что после притяжения их не раскидывает по разным углам комнаты? Гермиона знала наверняка, что даже мысли о чём-то совместном погубят её. Потому что она всё ещё девушка, которой хочется верить в сказки об истинной любви. Ей хочется видеть принца на белом коне, который готов положить весь мир к её ногам. Чтобы он любил её больше жизни, защищал, оберегал и заботился о ней. И Малфой едва ли подходил под это описание. Он по-прежнему оставался харизматичным и привлекательным злодеем, которого ни за что не следовало выбирать в любимые персонажи. — Ладно, я всё равно не знаю точно, поэтому оставим это, — Гермиона прервала поток всеобщих мыслей. — На самом деле, я хотела бы узнать, были ли у вас враги? — Вопрос довольно прямой, — миссис Блэквелл стушевалась, застигнутая врасплох резкой сменой темы. — Когда ты богат и успешен, враги будут всегда, Гермиона. На твой вопрос отрицательно не мог бы ответить ни один представитель чистокровной семьи. — Знаю, да, но я имела в виду что-то более конкретное. Может, при жизни кто-то угрожал вам или предпринимал попытки навредить? — Почему ты спрашиваешь? Кто-то угрожал тебе? Удивительно, но в голосе Дамайона слышалась искренняя забота о дочери, разбавленная настороженностью и злостью. Он поклялся себе в тот момент, когда узнал новости о беременности жены, что обязательно защитит её и их будущего ребёнка. И он не простит себя никогда за то, что не смог сдержать обещания. — Нет, я… Моего кота кто-то отравил на торжественном ужине, и я не уверена, что яд предназначался именно ему, — Гермиона сглотнула, потому что говорить о смерти Живоглота по прошествии пары дней было отнюдь не легче. — Даже если он и был целью, то это явно сделали с намерением сделать больно мне. Поэтому я хотела бы узнать, есть ли у вас предположения о том, кто мог бы это сделать? У неё самой вариантов практически не было. Теоретически это мог быть почти любой бывший Пожиратель и сторонник Волан-де-Морта. Ей не хотелось думать, что таким стал бы заниматься кто-то со «светлой» стороны, даже движимый завистью и неприязнью к её новой жизни. Однако конкретные имена и фамилии назвать было трудно, почти невозможно. Из школьных врагов Гермиона бы не кривя душой могла причислить подобный поступок только Малфою. Но по очевидным причинам его из списка подозреваемых она убрала сразу же. — Салазар, это ужасно! Я соболезную твоей утрате, Гермиона. Терять питомцев тяжело, я сама это знаю, — Офелия приложила руки к груди в сочувствующем жесте. — У меня была любимая лошадь, которая скончалась незадолго до твоего рождения из-за старости и проблем с сердцем. И, знаешь, было ощущение, словно я потеряла члена семьи. Я уверена, ты испытываешь то же самое. Мне жаль, что тебе снова приходится проходить сквозь такие испытания. — Всё в порядке, я справлюсь. — Всегда справляюсь. — И всё же меня не перестаёт мучить вопрос, кто мог это сделать. — Мы не можем ответить тебе сейчас. Но если ты дашь нам время, мы постараемся вспомнить всё, что возможно, — Дамайон нахмурил брови, отчего его лицо приобрело ещё более серьёзный вид. — И я дам указания Маппе, чтобы она усилила охранные чары. — Спасибо, я буду рада, если вы что-то вспомните. — Гермиона, если в поместье тебе где-то встретится крошечная дверь, не открывай её. Только сообщи нам об этом. — Что? Какая ещё дверь? — Гермиона искренне не поняла смысла просьбы Офелии. — Ты поймёшь, когда увидишь её. И только тогда мы сможем сказать тебе больше. — Не стоило говорить ей сейчас, — Дамайон укоризненно выдохнул. — Она должна знать на случай, если та появится. — Что вообще происходит? — Разговор напоминал бредни во время лихорадки. — Уже поздно, Гермиона, тебе пора готовиться ко сну. Обещаю, что мы всё расскажем тебе, когда настанет подходящее время. Гермиона ничего не поняла, но время было и правда поздним. Спина немного ныла от недавнего лежания на асфальте, а голову так и клонило в сон. Судя по тону голоса Офелии и Дамайона, они действительно не собирались ей ничего рассказывать сейчас. И никаких моральных сил докапываться до истины в этот самый момент у Гермионы не было, поэтому она лишь обречённо поднялась со стула и произнесла на выдохе: — Хорошо, увидимся позже.***
Остаток новогодних каникул прошёл относительно спокойно. Гермионе удалось несколько дней погостить в Норе, ощутив себя частью тёплой семейной атмосферы и праздничного веселья. Они с Джинни даже выбрались на прогулку по магазинам, прикупив себе немного новых вещей для школы. Уизли не сдержалась и заставила Гермиону купить пару комплектов красивого нижнего белья, аргументируя это тем, что чистокровной волшебнице не пристало носить хлопковые трусы с бантиком и цветными узорами. Грейнджер верила, что сама в состоянии решать, какие трусы ей носить, но иногда спорить с Джинни Уизли было равносильно смерти. Гораздо проще было согласиться и принять её правила игры. Хогвартс стоял на том же месте. Ученики, вернувшись, ощутили себя так, словно никаких каникул и не бывало. Снова занятия, исписанные пергаменты и часы в библиотеке. Гермиона, казалось, была единственной, кому это приносило удовольствие. Особенно после того, что произошло на Рождество. Возвращение к учёбе помогало отвлекаться и заполнять мысли переживаниями о домашнем задании, что было явно лучшей альтернативой. Это был последний год, теперь уж точно, и Гермиона собиралась выжать из этого учебного заведения столько знаний, сколько возможно. — Гермиона, почему ты с первого дня сидишь в книгах? У нас ещё не было ни одного урока, что ты там вообще изучаешь? — Рон раздражённо покосился на неё. Ему действовало на нервы это зрелище. Он хотел спокойно поесть и постараться пережить личный маленький траур. Траур по завершённым каникулам и началу учёбы. — Мерлин, Рон, какая тебе разница? — Гермиона выпила тыквенного сока и пролистнула страницу, даже не удостоив Уизли взглядом. — Я собираюсь заранее прочитать параграфы по древним рунам, чтобы потом не тратить на это время. К тому же я плохо помню некоторые даты по истории магии и потому намереваюсь повторить их вечером в библиотеке. — Как твоя голова ещё не взорвалась от такого количества ненужной информации? — Рон откусил огромный кусок куриной ножки так, что мясо испачкало жиром левую щёку. — Прости? — вот теперь Гермиона отложила книгу и повернулась к нему, взглядом почти пожирая его ровно так же, как он пожирал несчастную курицу. — Ненужную информацию? Вообще-то, если ты не знал, после выпуска нам предстоит найти себе работу. И не какую-то ерунду вроде чистильщика мётел, а нечто действительно достойное. Я бы и тебе настоятельно рекомендовала немного взяться за ум, потому что работодатели не будут принимать к себе кого попало. Человек должен обладать знаниями и навыками, чтобы чего-то достичь в этой жизни, Рональд. — Заканчивайте, ребят, — Гарри наконец отвлёкся от картофельного пюре, закатив глаза. — Давайте не будем ссориться из-за того, кто сколько читает и учится. Гермиона, ты уже переехала в спальню девочек? Поттер был не самым спокойным и уравновешенным человеком, однако в конфликтах между Гермионой и Роном зачастую именно ему приходилось принимать на себя роль человека с холодным рассудком. За годы дружбы он выработал навык смены темы и доработал его почти до идеала. — А, да, я уже перенесла почти все свои вещи. Осталось разобрать некоторые полки, и, думаю, уже завтра я буду ночевать в общей спальне. — И как тебе? Ты рада? — чему был рад Гарри, так это тому, что может спокойно продолжать есть картошку, не выслушивая споры. — Сложно сказать, но думаю, что да. Мне нравилось жить в собственной башне, но в определённые моменты я ощущала себя одиноко и изолированно от остальных. Это наш последний семестр, и я бы хотела провести его поближе к девочкам, потому что после окончания Хогвартса кто знает, когда мы ещё соберёмся все вместе. — Ты права, Гермиона, мне тоже нравится жить в общей спальне. Это весело. Да, Рон? — Гарри чуть толкнул друга в плечо. — Мхм, — Рон только промычал что-то, уже полностью переключившись на ужин. — Тем более, что теперь я по-настоящему была бы одна. И мне кажется, что это не сделало бы ситуацию с ночными кошмарами лучше. Поэтому в башне Гриффиндора мне будет определённо спокойнее. Хоть Живоглот и был всего лишь котом, с ним Гермиона ощущала себя спокойнее. У неё всегда было осознание того, что рядом с ней ночью есть кто-то живой, что она не один на один со своими страхами. Теперь же её ночами ждала только холодная одинокая постель. — Если тебе что-то понадобится, то ты всегда можешь обратиться к нам. Мне бы понадобилось новое сердце. — Спасибо, Гарри.***
«Нужно поговорить».
Именно это сообщение показала карта, что привычным образом начала греть кожу бедра на уровне кармана джинсов. Гермиона остановилась прямо посреди коридора на пути к пока ещё своей башне.«Что случилось?»
Быстро нацарапала пером сообщение и засунула туза обратно, желая поскорее оказаться на месте. С Малфоем они не виделись с того дня, как отправились во Вьетнам. Нарцисса решила погостить у родственников во Францию, взяв с собой сына и новоиспечённую сиделку. Гермиона не была уверена в том, как ей следует вести себя с Драко. Что говорить и что чувствовать по отношению к нему. Его поступок был по-настоящему потрясающим, и она была благодарна ему за это. Кто знает, сколько ещё часов или дней она бы провела на собственной кровати, погружённая в омут печали и боли. Всё, что Малфой делал в последнее время, заставляло женское сердце трепетать запретным теплом. Гермиона не хотела бы выдумывать то, чего в действительности нет. Но, чёрт подери, как же хотелось немного помечтать. Из потока мыслей её вырвал отдалённый звук всхлипов и плача. Коридор выглядел пустынным, но многочисленные ниши и колонны могли с лёгкостью скрыть чьё-то присутствие. Гермиона, повинуясь своей львиной храбрости, двинулась навстречу звукам. — Эй, вы в порядке? — остановившись возле одной из тёмных ниш, произнесла она. — Отвали. Мерлин всемогущий. Этот тон можно было легко узнать по наличию высокомерия, пренебрежения и вечного лёгкого раздражения. Пэнси Паркинсон сидела и плакала буквально посреди школы, а на это обязаны были найтись веские причины. — Пэнси? — Гермиона старалась звучать равнодушно, потому что у слизеринцев какая-то аномальная непереносимость к жалости в их сторону. — Я сказала тебе отвалить, не расслышала? — голос хоть и был слегка сиплым от слёз, но всё равно остался жёстким. — Вали отсюда, Грейнджер. — Не уйду, пока ты не скажешь мне, что у тебя случилось. — Ты идиотка? С чего ты решила, что я стану говорить с тобой? — Ладно, не говори, тогда я просто сяду здесь. После этих слов Гермиона демонстративно уселась на пол, громко опустив сумку, чтобы у Паркинсон не возникло сомнений в её действиях. Та, кажется, произнесла нечто нецензурное, но сделала это вполголоса. — Ты совсем не умеешь свой нос держать на расстоянии от чужих дел? В твою тупую кудрявую башку не приходила мысль, что человеку нахрен не сдались ни твоя помощь, ни твоё сочувствие? — Ну, знаешь, я нечасто видела твои слёзы за все годы обучения, поэтому это должно быть чем-то серьёзным. Вдруг ты после этого отправишься прямиком на Астрономическую башню. Потом я до конца жизни не смогу уснуть, потому что твой неупокоенный призрак будет преследовать меня во снах. — Ты точно идиотка. — Но Пэнси всё же сдержанно улыбнулась, это было слышно в её голосе. — Предлагаю напиться сегодня. — Что? Пэнси звонко рассмеялась, отчего Гермиона вздрогнула. — Да, мне настолько хреново, что я готова напиться с заучкой Грейнджер. Так ты в деле? — Я позову Джинни. — Валяй. — Ладно. — Так просто, — предложение было вопросительным по смыслу, но интонация была совершенно ровной. — Почему бы и нет? Я не против, и Джинни уж точно согласится. — Тогда уходи, — Пэнси шмыгнула носом, — увидимся вечером. — У меня в башне, пока она всё ещё моя. — Гермиона поднялась с места и тут же ощутила знакомое тепло. Надпись на карте гласила:«Выручай-комната через двадцать минут».
Разумеется, до омерзения приказной тон. Гермиона усилием воли заставила себя не скомкать карту в руках, венка на её шее чуть вздулась.«У меня в комнате. Через десять».
Выкуси, Драко Малфой. — Приходи к девяти, я закончу складывать вещи. — Отлично. Гермиона ещё раз окинула Пэнси взглядом, хотя её было почти не видно в темноте.***
Непонятных мыслей в голове этим вечером оказалось слишком много. Черепная коробка почти начала трещать по швам, норовя расколоться пополам и представить розоватую массу мозгов внешнему миру. Странная крошечная дверь, о которой говорили Блэквеллы, не оставляла Гермиону в покое. Она не имела ни малейшего понятия о том, что бы это могло быть. В свободное время остатка каникул она сидела в библиотеке поместья, но так и не нашла ничего, что могло бы хоть как-то приблизить её к ответу на вопрос. Казалось, что ей и правда придётся ждать волшебного появления того самого чуда. Собирать вещи было несложно, но у неё накопилась куча безделушек, которые следовало рассортировать, потому что в общей спальне будет куда меньше места, чем в отдельной башне. Часть вещей Гермиона решила уменьшить, чтобы позже перенести в поместье, остальное же перекочует с ней в новую-старую комнату. Процесс сбора не продлился долго, потому что портрет оповестил о визите Малфоя и Гермионе пришлось открыть ему дверь, пропустив его внутрь. — Я вожусь с вещами сейчас, можешь пройти в мою комнату. Общение было каким-то неловким, потому что после тихого «привет» последовала пауза. Почему всё всегда было таким сложным между ними? — Милая комнатка. — Малфой сел на кровать, с нечитаемым выражением лица поглаживая пальцами гриффиндорский герб на покрывале. — Но одеяло ужасное. — Точно такая же, как у старост, — Гермиона фыркнула и присела на стул, как-то неестественно поправляя волосы. — Что ты хотел сказать? — Как прошёл остаток каникул? — Малфой, — с нажимом и строгостью. Драко прочистил горло, наконец оторвавшись от красных узоров. Он молча сложил руки на коленях, переплетая пальцы в замок. Вдохнул побольше воздуха. Выдохнул. Сама Гермиона в это время не дышала. Предчувствие чего-то нехорошего начало пузыриться во внутренностях, желчью подбираясь к глотке. — Мне нравится Эмили. Какой-то ультразвук наполнил комнату. Или у неё зазвенело в ушах. — Что ты… — Она мне правда нравится. Я… хочу попытаться выстроить с ней отношения. Малфой говорил спокойно и чётко. Так, словно сказанное ничего для него не значило и он был уверен в каждом слове. Гермиона же ярко ощутила спазм в желудке и лёгкое покалывание прямо на кончиках пальцев. Он тебе никто. Ты же сама повторяла это каждый раз. Разве нет? Тогда почему сейчас сидишь с открытым ртом и ноющей болью в груди? Эмили. Та самая девушка, о которой он просил не волноваться. Забавно. — И когда ты это понял? — комната поглощала звуки пуще обычного, или же в женском теле не осталось сил для того, чтобы вытолкнуть слова с полноценной громкостью. — Когда мы гостили во Франции. Я узнал её чуть ближе и осознал, что в ней есть нечто особенное. Раньше я не встречал таких девушек, как она. Драко смотрел куда-то в стену позади, не фокусируя взгляд на чём-то конкретном. — Почему ты решил, что тебе следует сообщать мне об этом? — дрожь в её голосе была постыдной. — Мне показалось, что ты неправильно воспринимаешь наше общение. Я посчитал нужным дать тебе понять, что собой представляют мои намерения. — О, Драко, свои намерения тебе следовало лучше изъяснять чуть раньше. — Гермиона поднялась с места и сделала пару шагов в его сторону. — Например, когда ты подарил мне грёбаное кольцо по индивидуальному заказу. Или, может, когда израсходовал на меня ценнейший портключ? Ах, как я могла забыть. Тебе также стоило более ясно излагать свои намерения, когда ты залез ко мне в трусы! — Не я виноват, что ты позволяешь туда лезть кому попало. И это было крайностью. Той самой чертой, за которую ему не следовало переступать, но он уже сделал шаг в пропасть. Гермиона глотнула ртом воздуха, но тот будто не был насыщен кислородом, потому что она начала задыхаться. — Как ты смеешь? — Я сказал всё, что хотел. Мне пора. — Малфой прошёл к выходу мимо Гермиона так, словно её там и не было вовсе. — Нет, Малфой, — она сглотнула, впившись пальцами в мужское запястье, — знаешь, что я думаю о тебе? — Мне плевать, — Драко напрягся, но не спешил одёргивать руку. — Что ж, тогда тебе придётся уделить мне немного своего ценного времени. — Гермиона подошла к нему вплотную, понизив голос до злобного шёпота: — Я думаю, Драко Малфой, что ты чёртов лжец. — Не неси… — Я не верю ни единому твоему слову, уж прости. И я уверена, что ты выдумал этот спектакль только ради того, чтобы отделаться от меня. Тебе не нравится Эмили и никогда бы не понравилась. Но по какой-то причине тебе понадобилось избавиться от меня в твоей жизни, и ты не нашёл лучшего способа, чем то, что сделал. Браво, Малфой, ставлю десять из десяти за находчивость. Но над актёрской игрой стоит поработать. — Гермиона потянула его руку вниз, чтобы приблизить их лица. — Ты просто жалкий трус, Малфой, если не смог прямо сказать мне. Но ты своего добился, поздравляю, после этого и ноги моей не будет рядом с тобой. Драко позволил себе обдумать услышанное пару секунд, а может, он просто пытался успокоиться. Эмоции на его лице были ещё более скрытыми, чем обычно. По глазам было невозможно определить, что он чувствует. Там виднелся только лёд. — Не знаю, что ты несёшь, Грейнджер, но советую тебе прекратить переносить свои влажные фантазии в реальный мир. — Теперь уже он схватил её за плечи, чуть встряхивая для большего эффекта. — Я сказал тебе ровно то, что хотел. Жаль, что твоё крохотное сердечко разбито, но, думаю, ты привыкла к тому, что в этой жизни не всё бывает гладко. Гермиона ощущала себя в тумане, героиней какой-то сюрреалистичной картины. Очертания предметов начали плыть перед глазами, а ноги уже почти не держали вес собственного тела. Ей хотелось заткнуть уши и забиться в угол. Только чтобы он прекратил говорить эти ужасные вещи. Каждое новое слово врезалось острым ржавым копьём прямо в грудь, пронзая насквозь. — Пошёл вон! Если бы на столе стоял хрустальный бокал, то наверняка разлетелся бы на части. Настолько громкой была брошенная фраза. Гермиона сама не осознавала, что лицо давно стало мокрым от дурацких слёз, совсем не предназначенных для чужих глаз. Для двух осколков льда, которые не желали отражать собой и капли сочувствия. — Ты не слышал? — Гермиона всё кричала, не в силах сдержать поток обжигающей обиды. — Проваливай отсюда! Я никогда, слышишь, никогда больше не хочу тебя видеть! Он вздрогнул, но она никогда бы не заметила этого за пеленой слёз. Её трясло и знобило. Малфой прошёл к выходу и обернулся, бросив последний взгляд на девушку, чьи ладошки прикрывали лицо в отчаянной попытке сдержать рыдания. Вся эта история была ложью. С самого начала.