Remember

      В квартире было очень тихо и почти во всех комнатах было темно; временами тишину нарушало тиканье часов и негромкий лай собак за окном. На кухне горел свет, а за столом сидели Люк и Юджин – спокойные на вид, со стороны они казались застывшими на месте статуями, что отгородились от всего мира за невидимой стеной. Поскольку мама Люка задерживалась на работе, ребята смогли спокойно обо всём поговорить и теперь пытались как-то переварить всё, что услышали, что сказали, и что вообще произошло или могло произойти. Прежде чем приступить к непростому разговору, Юджин, по просьбе спортсмена, оповестил маму где и с кем находится, почему не вернётся домой и что всё в порядке и ехать за ним не стоит. Все эти мысли были изложены в текстовом сообщении и отправлены матери, после чего юноша отключил телефон.       Этот разговор им обоим дался непросто, и поначалу Юджин не мог ни слова из себя выдавить, но потом его медленный и сдержанный (и даже по началу сухой и холодный) рассказ перерос в плач и множество слов сожалений и извинений. Пряча лицо в ладонях, подросток хотел провалиться сквозь пол и как мантру повторял "прости", словно надеялся так избавиться от осевшей в душе грязи и почувствовать себя лучше, но, почему-то, это не помогало. Смотреть на одноклассника было жутко стыдно и очень страшно, ведь увидеть в этих глазах вместо привычного тепла отвращение и ненависть, – хуже боли, которую приносит лезвие. И эта ноющая боль ран после пореза лишь детский лепет, по сравнению с возможной реакцией друга на то, что случилось три года назад. Может, он уже жалеет, что отговорил его прыгать? Эта проскочившая мысль только подливает масла в огонь, и Юджин уже срывается с места, чтобы схватить вещи и уйти, как его неожиданно останавливают.       Над ним же не будут издеваться?       И какая-то часть юноши начинает раздражённо возмущаться, напоминая, КТО всё-таки перед ним стоит. И тогда парня окутывает стыд за свои мысли, чувство вины усиливается – разве можно думать так о человеке, который всё это время пытался быть рядом и старался сделать всё, что было в его силах? Люк, не подозревающий об очередной внутренней борьбе друга, осторожно приподнимает его лицо и заглядывает в карие глаза, пытается понять, что делать дальше. А Юджин, заметив в глазах друга лишь тревогу и искреннюю боль, поджимает губы. За него и правда переживают, он действительно важен.       — П-прости меня... — полушепотом повторяет юноша, чувствуя себя настоящим идиотом, не заслуживающим такого хорошего отношения.       — Юджин, — как можно успокаивающе произносит Люк, всё ещё пытаясь отойти от услышанного. — Пожалуйста, не извиняйся. Ты ни в чём не виноват. — спортсмен бережно обнимает друга и, почувствовав на своей спине его руки, аккуратно проводит ладонью по мягким волосам Юджина. — С тобой поступили ужасно, воспользовались твоим доверием. Этот… — назвать Джека человеком и уж тем более дядей язык не поворачивается, но и прибегать к нелестным выражениям в присутствии юноши не хотелось. — Этот человек использовал ваши доверительные отношения в своих целях, и твоей вины в этом нет. Пойми, ты был ребенком, и он воспользовался этим, воспользовался своим положением. Вся ответственность лежит на его плечах и он должен ответить за это.       Подбирать слова оказалось непросто, и голова будто бы набита ватой; сказать хотелось многое, но уложить всё в предложения не получалось – слов слишком много, да и шок ещё не прошёл. Узнать, что случилось с Юджином три года назад и осознать, через что ему пришлось пройти (да и сейчас приходится)... Люк не до конца отошёл от того, что увидел в метро, что же говорить про это?       Чтобы Юджину стало легче, спортсмен дал ему стакан воды и проводил до ванной, после чего они вернулись на кухню, но уже не для разговоров, а чтобы успокоиться и переварить всё, что произошло. Вскоре в прихожей послышалась возня и негромкий женский голос; Люк переглянулся с Юджином и, кивнув ему, отправился встречать маму, а сам юноша с опасением и неловкостью поглядывал в сторону двери. Как-то неудобно их стеснять своим присутствием, подумалось Юджину и он устало выдохнул.       «И Люка своими выходками напугал и... Проблемы свои ему на плечи вывалил. – подросток трет лицо, пытается придать ему спокойный или хотя бы уставший вид, чтобы не портить им настроение своей кислой физиономией. Особенно Люку, которому пришлось всё это выслушивать. – Свалился же на их голову!»       — Юджин, как я рада тебя видеть! — выводит из гнетущих мыслей мягкий и немного уставший женский голос. — Знаешь, мне звонила твоя мама – она очень переживает, поэтому просила перезвонить, как только я буду дома.       Перед Юджином стояла невысокая, полненькая женщина, смуглая и с чёрными волнистыми волосами, достающими до плеч и несколько взъерошенными (ветром?), небольшие густые брови изогнулись в немом вопросе, тёмные глаза смотрели с непривычной теплотой и беспокойством – видимо, звонок его мамы не слабо встревожил женщину; пухлые губы изогнуты в доброй улыбке, а на круглом лице, под левым глазом находится аккуратная родинка. Поначалу парнишка растерялся и не знал, что ответить, от чего сердце в волнении ускорило ритм, потом внимание подростка привлёк вошедший в комнату Люк с двумя пакетами в руках, которые он поспешно поставил на стол. Заметив на лице Юджина потерянность и страх, женщина решает продолжить:       — Юджин, я правда рада вновь видеть тебя, но твоя мама волнуется. — лицо становится серьезным и женщина наклоняется вперёд, вглядывается в бегающие карие глаза подростка. — Я не злюсь ни на тебя ни на Люка, но давай договоримся, что наши следующие встречи будут проходить в спокойной обстановке, хорошо? — получив в ответ положительный кивок, она вновь улыбается и, выпрямившись, достает телефон. — Вот и прекрасно, сейчас я позвоню твоей маме. — взгляд перемещается на спортсмена. — Люк, пожалуйста, разбери пакеты.       Когда женщина выходит в коридор, Люк, не сразу, принимается раскладывать продукты, поглядывая на задумавшегося друга и тоже о чём-то думая. Сморгнув, Юджин смотрит на Люка, потом на пакеты, и решает помочь парню, чтобы хоть чем-то занять себя и не чувствовать себя обузой.       — Д-давай... Давай я помогу? — юноша сталкивается с внимательным взглядом темных глаз и ему кажется, что вот-вот он получит отказ, но одноклассник только согласно кивает, видимо, не замечая причин для этого.       — Юджин, — женщина возвращается, когда ребята уже разобрали один пакет, и протягивает подростку телефон, — она хочет поговорить с тобой.       Юноша не торопится брать телефон, почему-то боясь услышать мамин голос, но в итоге принимает девайс и покидает комнату. Проводив гостя взглядом, женщина смотрит на сына и замечает его волнение.       — Дорогой, — зовёт сына женщина, и когда он обращает на неё безмолвный взгляд, она касается его плеча и уголки её губ едва заметно приподнимаются. — Я понимаю, ты переживаешь. Мне тоже неспокойно с того, что происходит, но мы же не можем просто вмешаться, верно? — Люк смотрит на неё печально, после чего соглашается и опускает взгляд, в котором женщине удается разглядеть что-то ещё, помимо грусти и переживаний. Она решает спросить об этом чуть позже, чтобы не давить на парня и не стеснять их гостя неподходящими сейчас вопросами. Поцеловав Люка в висок, утешающе хлопает по плечу. — Давай будем верить в лучшее и что всё скоро наладится. Правда, для этого необходимо что-то делать, да? — тихое "да" в ответ и женщина тормошит коротко стриженные волосы сына и принимается разбирать оставшийся пакет. — Вот и славно! С завтрашнего дня и приступим.       — П-прости, пожалуйста, ещё раз. — виновато произносит Юджин, после чего прощается с матерью и отключается. Возвращаться на кухню он не торопится, стоит в прихожей и безучастно смотрит на время, прокручивая в голове всё, что сегодня произошло. Это давило и будто бы не позволяло расслабиться; чувство вины так и норовило шепнуть на ушко, что Юджин не имеет права на спокойствие, раз так сильно растормошил всех, кто его окружает, и доставил им немало хлопот. Остановить поток губительных мыслей было непросто, и единственное, что помогло прийти в себя, – это понимание, что он не дома и доставлять хозяевам этой квартиры ещё больше неудобств как-то не хочется.       — Не хочешь отужинать с нами, Юджин? — интересуется мама Люка, когда подросток заходит на кухню и возвращает ей телефон. Этот вопрос удивил юношу и даже застал врасплох, поэтому ответить на столь обычный вопрос не получилось; не ожидавший такого (и забывший, что нужно есть), Юджин стоял как вкопанный и смотрел то на Люка, то на его маму, не в силах открыть рот. Наверное, поесть он и правда не прочь, но согласиться составить им компанию было как-то неловко и страшно, поэтому за парня решил его измученный голодом живот, что подал протяжное и очень громкое урчание.       — Если... Если только н-немного. — смущённо и вынужденно соглашается Юджин, замечая строгий и, всё же, недовольный взгляд спортсмена, от которого невольно становится стыдно: Люк не раз становился свидетелем голодных обмороков и головокружений друга, да и в большинстве случаев первый, кого видел Юджин, когда приходил в себя, был именно Люк, поэтому вполне естественно, что он будет недоволен подобным. И ведь одноклассник окажется вдвойне прав, если предположит, что и этим днём юноша толком ничего не ел.

***

      Плотные занавески на окнах не пропускали в дом солнечный свет и от этого возникало ощущение, что дом погрузился во тьму; тишина давила и сводила с ума, собственные мысли казались невыносимым роем пчёл, слишком громким в этой тишине; время от времени её нарушали неспешные шаги, скрип дверей и шкафчиков, которые хоть как-то разбавляли весь этот шум и смягчали пытку. Атмосфера, которая и до этого утра была тяжёлой, сегодня нагнетала сильнее обычного, и когда-то приятный и спокойный дом казался чужим и холодным, стал очередной "копилкой" болезненных чувств. Всё это не то, чего они хотели... Возвращаться сюда было грубой ошибкой. И торопиться с переездом – что тогда что сейчас – тоже. Разглядывая фотографии, найденные Юджином, Кэтрин всё больше в этом убеждалась и от этого становилось хуже.       А ведь скольких проблем можно было избежать, будь она внимательнее.       Если бы она не действовала на эмоциях, то не совершила бы так много ошибок.       Если бы она была нормальной матерью, а не зацикленной на себе эгоисткой, то и с Юджином сейчас всё было бы в порядке.       На глаза случайно попадается та самая фотография, на которой запечатлены счастливые и такие невредимые, целые дорогие люди... Милая Сьюзан, её замечательные детишки – Финли и Татум, Юджин. Такой весёлый, открытый ребенок с искренней улыбкой. И рядом с Юджином тот, кто стёр его улыбку, кто был всем, человек, который сломал всё, что было ценным и дорогим, – Джек.

Да никаких проблем, дорогая! Ты же знаешь, как мальчишка ко мне привязан.

      Он знал, как Юджин был привязан к нему, видел, как мальчишка тянулся к нему, и всё равно сделал это.

Очень славно... Даже, скажу, незабываемо. Верно, Юджи?

      Воспользовался их доверием и замечательными отношениями. С её слепого согласия издевался над Юджином.

С ним что-то случилось, Кэти? Я уверен, скоро всё прояснится, Кэти. Возможно, его проблемы не такие уж и серьезные?

      Он ведь смотрел им прямо в глаза и врал. В глаза улыбался, а за спиной продолжал ломать их сына, добивал, пользуясь безнаказанностью и неприкосновенностью.       Кэтрин раздражённо захлопывает альбом и быстрыми шагами направляется на кухню, чтобы выпить воды, но стоило ей открыть дверь, как она застывает на месте от увиденного: пустая бутылка спиртного покоится на столе, за которым, подперев рукой голову, сидит пьяный супруг и крутит такую же пустую рюмку в свободной руке; пустой взгляд затуманенных глаз утонул в единственной одинокой капельке на дне рюмки. Мужчина что-то бормочет себе под нос, совсем не замечая онемевшей от этой картины супруги. Кэтрин сжимает ручку двери, ощущая, как внутри начинает клокотать злость, натягивая измотанные нервы и выжигая остатки спокойствия; дыхание становится тяжелее и чаще, женщина напряжённо стискивает зубы, не позволяя себе сдвинуться с места. Достаточно только шага, чтобы потерять контроль над теми жалкими крупицами терпения, что сохранились только чудом.       — Тим, ты же говорил... — на горло что-то давило и Кэтрин опасалась, что может расплакаться в любой момент. От этого понимания хотелось смеяться, громко и ненормально, отчаянно. Кажется, она размякла за те спокойные дни и теперь не способна держать себя в руках. — Говорил, что НАМ нужно прийти в себя. Что МЫ с этим справимся, Тим. И где же теперь МЫ? А? — голос начал дрожать и срываться на рыдания, Кэтрин уже было плевать, что всё размыто из-за подступивших слёз и что её сковала мелкая дрожь. Она смотрела в мужские глаза и не могла признать, что поверила этому бесхарактерному человеку. — Неужели всё закончилось в этой жалкой бутылке? Тим, я устала тащить всё на себе, я устала вытаскивать тебя из твоей боли и не получать ничего в ответ.       — Кэти, всё... — язык заплетается и с трудом позволяет изложить все мысли. — Всё нормально. Я совсем немного, для передышки выпил. Я контролирую себя.       — Ах, правда? А мне от этого легче? — безумная улыбка кривит черты женского лица, и от этого болезненного выражения мужчине становится не по себе. — Три года назад над нашим сыном надругались, из-за чего нам пришлось переехать туда, где издевательства над ним продолжились, но уже другими людьми. И всё это время мы не знали, из-за кого наш ребенок чуть не наложил на себя руки, из-за кого вся спокойная жизнь покатилась в тартарары. — этот низкий голос пробирал до костей и пугающим образом заставлял сознание Тима проясниться. В его карих глазах пропала мутная пелена и проклюнулись острые чувства, притупленные спиртным. — И спустя столько мучительных лет мы узнаем, что это был твой замечательный брат! — только слова супруги резали по старым ранам не слабее острого ножа, вскрывали когда-то зажитые шрамы и доставали из них всё тщательно запрятанное и давно сгнившее: боль, страх, отчаяние, бессилие... Это отрезвляло и заставляло чувствовать то, от чего он всё это время убегал и прятался. То, через что Кэтрин проходила не раз, из-за чего она не могла уснуть и не могла жить.       А он, как последний трус, бросил её одну справляться с этим кошмаром.       Если ему трудно вытерпеть этот ад даже минуту, что же тогда говорить о Кэтрин, которой пришлось с этим просыпаться изо дня в день?       Что говорить о Юджине, совсем мальчишке, которому пришлось терпеть всё это в постоянном одиночестве, страхе и постоянной боли?       — Знаешь? Мне плевать. — отвлекает от угрызений совести блеклый голос супруги. — Но я не хочу, чтобы Юджин видел всё это. Я не хочу чтобы он, как и я, испытывал ещё и твою боль, и нёс её в себе. Поэтому, ты уж постарайся, пожалуйста, привести себя в порядок и избавиться от этого мусора до его возвращения.       С этими словами Кэтрин покидает кухню, оставляя дверь открытой.       Проснулся Юджин где-то в десять утра, ближе к одиннадцати, и не сразу смог вспомнить, где находится, но стоило окинуть небольшую комнату внимательным взглядом, как воспоминания вчерашнего дня начали одно за другим всплывать в сознании: Джим и Рей, что выскочили из-за угла так резко и неожиданно, после чего бесцеремонно сжали его с двух сторон; ничего не понимающая, но заинтересованная толпа, учителя, мадам Рене и перепуганные друзья; метро, где свести счёты с жизнью не позволил Люк и который не оставил его одного, разговор на кухне... Сначала юноша пугается, а потом теряется, не зная, как быть и как теперь смотреть другу в глаза. Но углубиться в переживания и самоедство не даёт так кстати появившийся в гостиной спортсмен, что привлек внимание парня одним своим приходом.       Юджин вскидывает голову резко, напряжённо, чувствуя, как сердце в ужасе ускоряет ритм, но довольно скоро успокаивается. Они смотрят друг на друга долго и молча, так внимательно, что юноша даже забывает, о чём переживал минуту назад. Игра в гляделки оказалась затягивающим занятием – искать в глазах собеседника ответы на ещё не заданные вопросы или просто понять, что он испытывает, оказывается, очень интересно. Юджину удалось отыскать в темных глазах друга всё те же волнение и боль, тепло, а вот что смог найти спортсмен, наверное, навсегда останется загадкой для парня. Люк, мягко улыбнувшись, подходит к дивану и присаживается слева от одноклассника, продолжая смотреть в немного сонные глаза юноши.       — Доброе утро. — решает первым нарушить молчание Люк, обдумывая каждое слово и неторопливо произнося его. — Выспался? — в ответ следует запоздалый, робкий положительный кивок, которого оказывается вполне достаточно. — Как себя чувствуешь?       — Н-нормально, спасибо. — лепечет Юджин, поражаясь такому спокойному поведению, словно ничего и не было. Но это на первый взгляд, – достаточно заглянуть в глаза, чтобы увидеть его переживания. — А ты как?       — Всё нормально. — кивает спортсмен и тут его взгляд цепляется за царапину на правой ладошке друга, на которой парень задерживает внимание; это не укрывается от глаз Юджина и он спешит спрятать правую руку. Только Люк успел разглядеть шрам, которого до этого не было, и поджал губы. Юноша был готов услышать в свой адрес недовольства и упрёки, поэтому начал мысленно готовиться к этому и пытался сформировать примерные ответы на примерные вопросы, но с большим удивлением услышал: — Можно мне обнять тебя?       Это было так неожиданно и так осторожно произнесено, что первые мгновения Юджин лишь поразительно смотрел на спортсмена и пытался понять, не ослышался ли он, но время шло, а Люк продолжал терпеливо ждать ответа и смотреть всё так же мягко и заботливо, от чего тянуть с ответом было как-то неловко и неправильно, поэтому подросток неуверенно выпаливает "можно", всё ещё ожидая грубой встряски за сделанное. И опять ожиданиям не суждено оправдаться: вместо неприятных оплеух и грубых слов следуют аккуратные, бережные объятия, и на затылок ложится юношеская ладонь.       — Пожалуйста, не причиняй себе вред. — полушепотом произносит Люк и прикрывает глаза. — Не изводи себя из-за этого человека. Мне больно видеть тебя таким... — толстовку на спине сжимают руки юноши и спортсмен еле ощутимо проводит по волосам ладонью. — Знай, что ты не один, что я рядом и всегда готов выслушать тебя. Или просто сидеть вот так столько, сколько необходимо. Хочу чтобы тебе стало лучше и чтобы ты улыбался не потому что так кому-то нужно, а потому что этого хочешь ты.       И после этих слов время будто бы остановилось. Осознать и уж тем более принять услышанное оказалось трудно, – мозг наотрез отказывался обрабатывать эту информацию, относясь к ней скептически. И ведь поверить в то, что эти слова сказаны искренне и ты действительно заслуживаешь нечто подобного, очень сложно (и это ещё мягко сказано), когда сам себе внушил обратное.       Юджин долго не мог нормально вдохнуть, потому что в горле образовался ком, и юноша боялся вновь расплакаться перед спортсменом. Утомлять друга своими истериками и соплями (и, возможно, отпугнуть этим) не хотелось, поэтому парень поспешно утирает слёзы и делает несколько глубоких вдохов, прежде чем отстраниться от Люка и виновато заглянуть ему в глаза. Юджин не знал, что говорить и как себя вести, поскольку никогда в подобной ситуации ещё не был; рвущиеся наружу извинения пришлось заглушить, чтобы не надоесть ими однокласснику, который, между прочим, просил больше не извиняться. Но что говорить кроме пустых извинений?       — Спасибо ..что ты рядом. — находит что сказать Юджин, стараясь перестать выглядеть виновато и затравлено, и вновь замолкает. На этом его словарный запас и заканчивается, отчего подросток чувствует себя глупо и как-то неправильно, – пока Люк старался подбирать слова, чтобы его утешить, Юджин не может и трёх слов найти, чтобы отблагодарить друга.       Люк снова отвечает улыбкой, чем даёт юноше понять, что всё нормально, он его понимает и не требует ничего в ответ. Ему просто важно быть рядом. И от понимания таких, вроде бы, очевидных вещей, становится легче, спокойнее, и Юджин, всхлипнув, слабо улыбается. Возможно, Люк сказал бы что-то ещё, или же они бы продолжили молча смотреть друг на друга, если бы не привлекающий внимание хлопок в ладони и следующий за ним женский голос:       — Пора завтракать, мальчики. — оповещает ребят женщина, с улыбкой глядя на них, после чего, поставив руки в бока, продолжает: — После этого мы отвезем Юджина домой. — заметив, как лицо вышеупомянутого изменилось, спешит предупредить: — Отказы не принимаются. Мы волнуемся за тебя и хотим быть уверены, что ты благополучно добрался до дома.       Юджину остаётся только неловко улыбнуться в ответ и молча проследовать на кухню. После завтрака, как и планировалось, они уселись в машину и отправились к Юджину. Стоило юноше оказаться на заднем сиденье, как перед глазами тут же начали мелькать ужасные воспоминания – один кадр за другим, они проносились с такой четкостью, что на мгновение парню показалось, что это повторяется вновь, или что он всё ещё находится в этом аду... Но вот знакомый голос, такой встревоженный, выводит Юджина из этой мучительной пучины прошлого, и юноша смотрит на взволнованного друга.       — Тебе плохо? — интересуется Люк, разглядывая побледневшее лицо одноклассника и переживая за его состояние.       — А, нет-нет, всё нормально. Прости, — он тут же прикусывает язык, понимая, что вновь начал извиняться. Да и в это жалкое "всё нормально" вряд ли теперь поверят. Захотелось вновь попросить прощения за такую явную ложь и очередное извинение, благо Юджин вовремя опомнился. — Это не серьёзно, мне быстро полегчает, правда. — и ведь снова ложь, снова попытка отвести от себя внимание. Можно утешать себя глупыми фразами, что это ложь во благо и чтобы Люк не переживал, но по темным глазам спортсмена всё яснее некуда: ложь во благо не работает и парень начинает переживать сильнее, чувствует себя беспомощным и неспособным даже просто поддержать. Тяжело выдохнув, Юджин смотрит на Люка: — М-можно взять тебя за руку?       Вместо слов юноше протягивают руку и он, благодарно улыбнувшись уголками губ, сжимает своей миниатюрной ладошкой ладонь спортсмена и пытается успокоиться и расслабиться; вскоре это выходит и Юджин даже засыпает, но безмятежным этот сон не был – вновь пустые обещания и теперь пугающий смех, неправильный взгляд мужских глаз и неправильные слова. Это похоже на замкнутый круг и он из раза раз проживает этот день; каждый раз, когда открывает глаза, оказывается в машине наедине с ним и вновь переживает этот ад. Эта пытка кажется бесконечной, пока чей-то тихий голос не звучит около уха и не возвращает в реальность. Очнувшись, Юджин в страхе отстраняется от парня, испуганно смотрит на него и пытается успокоиться и понять, что всё хорошо.       — Мальчики, у вас всё нормально? — спрашивает женщина, замечая что, что-то не так.       — П-просто кошмар. — спешит ответить юноша, поднимая на женщину растерянный взгляд. Подобный ответ, не соответствующий виду парня, женщину не устраивает и она сначала хмурится, но быстро смягчает черты лица.       — Давайте-ка остановимся? — предлагает женщина, возвращая взгляд на дорогу. — Заодно заедем на заправку. Вы подышите свежим воздухом, а я куплю воды.       — Неплохая идея, мам. — поддерживает маму Люк, чуть крепче сжимая ладошку друга.       Облокотившись о машину, Юджин трет лицо и давит на глаза до ярких пятен, старательно отгоняя кошмары и пытаясь привести себя в порядок. Хотелось бы вытравить из головы эти моменты и этого человека, но сейчас это кажется таким невозможным и невыполнимым, что хочется сразу же опустить руки, но когда на плечо ложится рука спортсмена и юноша сталкивается с мягким взглядом, становится легче дышать. Осознание, что он не один, начинает потихоньку приживаться в сознании и помогать справляться с минутами, которые необходимо пережить. Слабая улыбка на бесцветных губах, и Юджин касается ладони Люка. Вот к ним подходим мама парня и протягивает юноше бутылку с водой.       — Тебе лучше? — интересуется женщина и Юджин, заглянув в её тёмные глаза, понимает, что этот вопрос задан не для приличия, а из искреннего беспокойства. Во взгляде черных глаз можно было с лёгкостью найти тепло, заботу, волнение, а губы изогнуты в лёгкой полуулыбке, от которой становилось спокойнее. Женщина терпеливо ожидала ответа, прекрасно видя состояние подростка.       — Д-да, спасибо... — благодарит юноша, принимая бутылку и запинается, понимая, что не помнит её имени, а спросить у Люка он как-то не додумался. — Мэм.       — Можешь звать меня Мартой. — с лёгкостью отвечает женщина. — Что ж, сейчас ещё немного постоим и можно продолжить путь!       Юджин не смог удержаться от улыбки, мысленно понимая, что находиться в такой спокойной и комфортной обстановке, среди понимающих людей, слишком непривычно и странно. Нет натянутых до напряжения нервов и неудобного молчания, нет непонятного страха и этого вечного ожидания, что вот сейчас что-то произойдет. В машине Люк вновь протянул Юджину руку и парень, видимо, не ожидающий этого, сначала теряется, но потом смущённо вкладывает руку в ладонь спортсмена. В глазах друга читалось уверенное и успокаивающее "ты в безопасности, я рядом", отчего непривычные чувства усилились и почти заглушали страхи и переживания.       Звонок в дверь заставляет сердце ускориться, и Юджин нервно сжимает руки в замок; готовится вернуться в холодные и мрачные стены дома, где вместо непривычного спокойствия обитает родное напряжение. Не проходит и минуты, как дверь плавно открывается и перед юношей предстает знакомая натянутая фигурка матери, её уставшие глаза и едва заметно дрожащие руки. Кажется, она вновь не спала всю ночь, проскальзывает понимание в голове парня и он снова чувствует вину – из-за него мама вновь не могла уснуть, пока он спокойно спал. В зелёных глазах мелькает нечто отчаянное, но в то же время перемешанное с облегчением и измученной радостью, и женщина мгновенно падает на колени и прижимает сына к себе. Кэтрин утыкается в волосы подростка и делает глубокий вдох, чувствует родные нотки и закрывает глаза, забывает о немых зрителях этой сцены.       — Юджи, что-то случилось? Почему ты не вернулся вчера домой? Почему не отвечал на звонки? — чуть отстранившись, начала осыпать сына вопросами, вглядываясь в его карие глаза. — Я же так испугалась! Чего себе только не напридумывала!       — Прости... — только и произносит Юджин, опуская глаза. Кэтрин на это молча смахивает челку с лица сына и поднимается на ноги, её взгляд обращается на женщину и на розовых губах проступает слабая, благодарная улыбка.       — Марта, спасибо тебе. Я не знаю, как благодарить тебя.       — Ну, скажи спасибо моему сыну, – это он привёл к нам Юджина. — после этих слов благодарный взгляд Кэтрин достается и спортсмену. — А я всегда рада Юджину, как и тебе, кстати. И в качестве благодарности хочу попросить тебя о встрече в удобный день – выпьем по чашке кофе и поговорим. — взгляд становится странным, очень внимательным и немного взволнованным, – Кэтрин узнает его и понимающе кивает в ответ. — Думаю, нам это необходимо.       — Конечно, дорогая. — соглашается Кэтрин, уже обдумывая примерный разговор со старой подругой.       Они прощаются и, прежде чем Марта и Люк скрываются в машине, спортсмен напоследок дарит Юджину уверенный и теплый взгляд, от которого парню становится спокойнее и он молча кивает в ответ. Это будет сложно, даже очень, но он постарается. Ради Люка, ради друзей, ради родителей.       Потому что иначе ему не выкарабкаться.