***
Первый день. — А потом, потом он прикинь, что сказал… — активно жестикулирую, мешая Еве застегнуть на мне витринное платье. — Не вертись ты, — шикает сестра, резко и грубо дернув собачку, чтобы молния сошлась. — Ай, Ева! — в порыве та случайно прищемила кожу у шеи. — Я тебе сказала: не вертись, — с этими словами она повелительно развернула меня, критично оценивая внешний вид, — слишком розовое, но для тебя, пожалуй, что и сойдет. — Не понимаю, зачем мне платье, если мы не собираемся оставаться тут надолго, — развожу ладони, надеясь, что сестра передумает со своей идеей импульсивных покупок. Тем более что она еще и платит. Девушка подняла бровь, собирая оставшуюся одежду, которая не прошла жесткий отбор. По ту сторону примерочной было слышно, как одна из покупательниц громко ругается с персоналом, настаивая, что одежда слишком маломерит и на самом деле у нее размер XS. — Кто тебе сказал? — насмешливо поинтересовалась Ева. — Но, в любом случае, не сейчас, так потом пригодится, я бы еще джинсы новые посмотрела, а то твои, уж прости, как с блошиного рынка. — Ну, спасибо, — морщусь, выходя за ней из кабинки. — А насчет поездки… Странно же, разве нет? У этих двоих явно есть своя жизнь, зачем бы тащить в нее нас с тобой? — Глупая! — сестра мельком оглянулась на меня, но сразу же замолчала, яро кинув одежду на стойку кассирши, которая немало оторопела от такой наглости. Поглядывая едва ли не с обидчивой услужливостью, сотрудница пробила товар, позволяя Еве расплатиться, после чего с таким же противоречивым взглядом упаковала покупку в бежевый бумажный пакет. — Ждем вас снова, — на кривом, проглатывающем гласные австралийском английском вежливо проговорила она. Ева не ответила, уверенно двигаясь к выходу и меня за собой увлекая. — Мы здесь не потому, что так уж сильно кому-то нужны, — процедила она, надевая солнечные очки, пока я отплевывала попавшие из-за ветра в рот волосы, — не знаю, что там насчет ангелочка, которая вчера вызвала синдром диатеза у целого района своей любезностью, но хахаль твой уж точно не просто так спохватился. Зуб даю, что нас намеренно удерживают в поле зрения. — Да не мой это хахаль! — грубо вырываю пакет, уходя вперед. Однако смутное поверхностное сомнение еще шевелится внутри, позволяя понять, что сестра не так уж и не права. Нет, не насчет хахаля, а насчет его мотивов. Нильсена, мотивов Нильсена. Не хахаля. В памяти услужливо всплывает брошенная фраза: «Мисс врунишка, после нашей последней встречи с тобой мог попытаться связаться некий Кристофер Кадоган». А ведь и правда.. Третий день. — Ева, если тебе не сложно, не могла бы ты прекратить курить? — забравшись с ногами в кресло, Рэйчел забавно морщилась, пытаясь углубиться в чтение книги, пока сестра наплевательски дымила на открытом широком балконе. В ответ на замечание Ева показательно громко открыла банку с пивом, один дьявол знает, когда купленным. Понимая, что никакой реакции не последует, Рэйч, кажется, заинтересовалась мной. — Как продвигается? — спросила она, смотря, как я трачу последние нервные клетки, чтоб не поджечь в сердцах пятый лист задачи, которую пришлось решать по требованию Нильсена, отчего-то решившего, что это обязательная часть посвящения. — Ужасно, — честно признаюсь, понимая, что все катится в тартарары, и я уж точно допустила где-то ошибку. Задания были странные: необходимо найти правовую лазейку в предполагаемых ситуациях, явно кричащих криминалом. Что-то в стиле: «создать картину идеального преступления». Не то чтобы я гений юриспруденции для таких вещей. Первые две задачи были решены подозрительно легко, третья далась мне только в течение часа, на четвертую потратила весь оставшийся день, а пятая и вовсе грозилась свести меня с ума. — Может, тебе помочь? — добродушно предложила девушка, на что активно качаю головой, не очень-то доверяясь. Нет, мне нравится Рэйч, очень нравится, она вообще кажется тут единственным адекватным человеком. Но несмотря на это, если Александр каким-то чудом прознает о подмоге, того и гляди, чего хуже придумает. — Смотри, как бы еще и тебе не досталось, — иронично усмехаюсь, нервно обводя текст в строке, — но за предложение спасибо. Линд смиренно махнула рукой. — Насмешила, — достойно приняла она отказ, — он один, а нас трое… — девушка покосилась на балкон, где Ева сделала показательно затяжной глоток пива, — ладно, двое с половиной. Да и вообще, я же говорила, что уж ко мне ты всегда можешь обратиться… С балкона послышался явно специальный кашель. Оглядываюсь, наблюдая максимально демонстративную картину: сестра не просто потушила сигарету — выкинула ее с балкона, после чего достала из пачки новую, наглядно поджигая ее и затягиваясь. Гадать не стоит, для кого игра. — Хотя иногда некоторым из нас помощь требуется больше… — пробормотала в итоге Рэйч, возвращаясь к книге. Четвертый день. — Ты должна была решить их вчера, — Нильсен и не взглянул на принесенные ему результаты, — новые на тумбе, решаешь заново. — Да ты сам шлялся черт знает до скольки, это какого дьявола я должна была… — возмущенно всплескиваю руками, готовая откровенно скормить ему эти бумажки. Он сухо щелкает пальцами, остро оглядываясь на меня. Снова этот урок на эмоции. Да, я злая. Злая, потому что он подонок! Опускаю плечи, удерживая над собой контроль. — Хорошо, может, тогда расскажешь, где ты шатался… ой, извини, где ты занимался важными деловыми делами до четырех утра? Александр, который уже было отвлекся на небольшой ежедневник, что-то в нем фиксируя, резко остановился, вскидывая прыткий взгляд. — Проследила точное время? — заинтриговано поинтересовался. — Ну прямо-таки идеальная ревнивая жена… Агата, отрежь себе язык сама — легче будет! — Чутко сплю, — едва не дергая глазом, процеживаю, — дверью меньше хлопать надо. Он оглянулся в сторону выхода из кабинета, вероятно, прикидывая расстояние в квартире. Расчеты точно не мне на руку сыграли, судя по чужому саркастичному недоумению. Но дальнейших теорий мужчина высказывать не стал. — Кабинет был не заперт, мисс Чуткая соня, — усмехнулся, наконец, — я не запрещал оставлять на столе. Ну уж нет. Если он так, то и я не иначе. Еще условия мне диктовать тут будет, ага, сейчас. В один шаг приближаюсь и шумно опускаю на поверхность стола решенные задачи. — И к чему это? — лениво интересуется. — О чем ты? — строю ехидный взгляд. — Они тут все время лежали, сама не понимаю, зачем ты меня звал… Вот теперь Нильсен, похоже, действительно впечатлился, по крайней мере, издал небольшой тихий смешок, разглядывая листы. — Хорошо, за сообразительность плюс, — подвел он итог, тщательно изучая ответы, — но вот ошибку ты прикрыла очень плохо, так что… Задание на тумбе. Вот как, значит? Забывшись, легким взмахом скидываю со стола статуэтку, заранее зная, что мое поведение ни к чему хорошему не приведет. — Продолжишь так себя вести, и я ужесточу методы, — холодно заметил Нильсен, — нельзя же все время отыгрываться на мебели. — Это как? — опираюсь о столешницу обеими руками, глядя прямо на него и открыто иронизируя. — Сканвордов подкинешь? Швед неспешно поднял взгляд, задумчиво сменив положение и оценивая мою неприкрытую уверенность в его бездействии. — Ева надолго ушла? — неожиданно поинтересовался. — Я откуда знаю? — фыркаю, отвернувшись. — Она ни перед кем не отчитывается. Тут, конечно, вру. Брошенное с ее стороны перед уходом: «Я тебе не деревенщина, ходить без маникюра» не сказать, чтобы совсем оставило меня без ответа. С коротким «Что ж, ясно», он медленно приоткрыл ящик в столе, нашаривая что-то одной рукой. Что именно, я так и не смогла заметить, поскольку после успешного нахождения вещь была оперативно спрятана в карман. После же он поднялся со своего места, протягивая мне ладонь. — Можно? — безобидно интересуется, поставив меня этим в тупик. Осторожно и максимально недоверчиво позволяю взять себя за руку, не очень понимая, зачем меня ведут на открытый балкон. — Что? — не выдержав, все-таки интересуюсь, когда мы оба оказались на открытом пространстве. Нильсен выдержанно, словно хищник, подходит вплотную, не сводя загадочного взгляда. Я же, наоборот, делаю шаг ближе к перилам, стараясь не дышать, чтобы совсем не потеряться. Уже хочу задать второй вопрос, но не успеваю. Ловкое движение руки и мое запястье в одну секунду приковано к балконному металлическому ограждению непонятно откуда взявшимися настоящими наручниками. — Рехнулся?! — яро и одновременно тщетно дергаю кистью. — Подумаешь над своим поведением, — равнодушно осаживает, — будет время поучиться спокойствию. — Да ты просто придурок! — все еще дергаю рукой. — Я позову и меня отпустят! Мужчина, ухмыльнувшись, опускает голову, а после подходит ближе, заставляя буквально вжаться в чертово ограждение, и мягко проводит ладонью по предплечью, отчего охватившее смущение разрослось совсем, хоть до последнего и не показываю вида, надеясь поразить наглеца своим бесстрашием. — Рэйчел на важной встрече, Евы дома нет, ну и кого ты звать собралась? — наклоняется вбок, цепко выискивая в моем лице малейшую реакцию. И еще более самоуверенно добавляет: — Надеюсь, тебе хватит сообразительности не собирать на шоу всю улицу и не выставлять себя в глупом свете? Молчу, яростно прожигая его взглядом. Вдоволь насладившись негативом, Александр неспешно протягивает ладонь, убирая прядь волос за ухо, заставив меня автоматически дернуться. Затем приблизился еще сильнее, отчего слегка нервно сглатываю, чувствуя его дыхание. Сердце глухо и предупредительно ударяет, пытаясь удержать меня на хрупком плоту рациональности. — Время усвоить урок, — тихо произносит, а не успеваю вдохнуть, пока почти зачарованно смакую в голове хрипловатый низкий тембр и усиленно отталкиваю мысли о неоднозначности положения. — Побудь хорошей девочкой и подумай как следует. Если бы он сейчас услышал мое сердцебиение, я бы опозорилась на всю оставшуюся жизнь. Но вместо этого швед отдаляется с наглой улыбкой, даруя моей душе настоящее облегчение и возможность снова праведно разозлиться. Даже неуспешно попытаться пнуть его. Неуспешно, потому что мерзавец уверенно отошел подальше, планируя совсем покинуть комнату и оставить меня одну. — Когда я тебе как следует отомщу, ты будешь молить о пощаде, понял?! — бросаю напоследок, когда он совсем скрылся в коридоре. — Надеюсь на это… — ехидный голос из глубин квартиры убедил, что клич был не напрасен. Десятый день — Агата, я очень рада, что в этом доме стало тише, но тебе не кажется, что это уже перебор? — Ева, которая принесла ужин в комнату, озадачено потрогала мой лоб, оценивая на предмет горячки. — Что тебя смущает, я понять не могу? — Например, что ты уже второй день не выходишь из комнаты? — убедившись, что температура у меня в порядке, сестра громко выдыхает, облегченно потянувшись к любимому пластиковому стакану с трубочкой, в котором, охлаждая неизвестный мне напиток, плавали кубики льда. Затем ловит мой взгляд, поясняя: — Лимонад, не будь, как моя бабуля… — Здесь я хотя бы в безопасности, — бурчу, хватая с тумбочки полотенце. — Спасибо, но я потом поем, резко в душ захотелось. Конечно, я рада, когда Ева не ведет себя, как обиженный жизнью ребенок, но вот такая показательная забота убивает еще сильнее. Что угодно, но не серьезные разговоры о жизни, точно не сейчас. И уж совсем ни слова о шведе, которого и так хочется повалить, связать, а затем замучить до посинения. Хотя бы полотенцем отстегать или в угол поставить, чтоб ему пусто было! Еще бы найти его слабое место… Как он там сказал, Ахиллесову пяту? Задумчиво откидываю одежду, пробуя воду на тепло, после чего полностью встаю под душевой поток, закрывая глаза и разминая шею. Хороший душ всегда помогал думать. Вот и сейчас совсем теряю счет времени, пока позволяю себе разомлеть от комфорта. Может, стоит сделать что-то совсем неожиданное? Что-то... Кожу резко обжигает почти натуральный кипяток. С громким криком отпрыгиваю, почти запутавшись в идиотской шторе для ванной. Вслепую дергаю ручку смесителя, надеясь заглушить это безобразие, но совсем бесполезно. Горячая вода и не думает меняться. Выругавшись, как приличным девушкам не пристало, вырубаю напор совсем, злостно вылезая из душевой и запахиваясь в халат. Осторожно выглядываю в коридор, ожидаемо заслышав доносящийся из гостиной звук открытого крана. Ну конечно! Кто-то балуется с холодной водой, вот меня и окатило! Только кто? Уверенным шагом выхожу в общую комнату, где, как оказалось, собрались все — Ева лениво листала журнал, полулежа на диване, Рэйчел, заметившая мой приход, почти виновато и беспомощно пожала плечами, обратив мой взгляд в кухонный уголок, где все это время действительно нагло был открыт кран с водой. Рядом, облокотившись о гарнитур стоял Нильсен, увлеченно копающийся в телефоне. — О, все-таки вышла? — самодовольно отметил он мое присутствие. — И двух дней не прошло. Не пытаясь унять бушующий внутри ураган, сжимаю ладони в кулак. Могу предположить, что я сейчас максимально похожа на ведьму, со своими взъерошенными волосами и звериным взглядом. — Судя по эмоциональной окраске, все-таки сдаешься? — Александр складывает руки, свысока оглядывая мое положение. — Согласен, некоторым и вовсе не дается прятать мысли. Унимая нервный тик от его поведения, стараюсь сосчитать до десяти. Прячу руки за спину, медленно и с огромным усилием строя улыбку. Утешает разве что поддерживающий взгляд Рэйч, которая незаметно показала большой палец для ободрения. Я еще докажу тебе, докажу! — Всего лишь хотела сказать… — на удивление, голос меня слушается. — Спасибо за ужин. — Это ты в душе резко решила поблагодарить? — интересуется, явно довольный неожиданной темой. — Ага, где заказал? В ресторане? — обращаю внимание, что даже Ева удивленно выглянула из-за журнала, шокированная столь спокойным диалогом. — Сам приготовил, — бросил настолько обыденно, что не могу не оглянуться на Линд, тут же кивнувшую в подтверждении слов. Вот это открытие, так он не только выводить из себя умеет? Лишь сейчас замечаю, что рукава черной Нильсеновской рубашки и впрямь сильно закатаны, оголяя красивую линию запястья. На секунду задумываюсь о том, что такое зрелище можно было и не пропускать, но тут же одергиваю себя. Пауза и так затянулась достаточно. Ну же, Агата, скажи хоть что-то… — Молодец, — не думая, выпаливаю, — очень умелые руки, главное, все таланты не закапывай! И только когда сестра иронично чихнула в смешке, Рэйч с бегающим взглядом уткнулась в ноутбук, а взгляд шведа стал совсем уж вопросительно-уточняющим я поняла, что сморозила что-то извечно глупое. И прежде чем Нильсен успеет похвастать острословием, а остальные заметят нахлынувшее на меня смущение, стремительно ретируюсь обратно, сильнее сжимая полы халата. Пятнадцатый день В любой киноиндустрии любят ставить «день икс», когда планы главного героя обязательно сбываются. Мой «день икс» проваливался раза три, а вчерашний инцидент со швырянием ножа в кабинете и вовсе едва не вернул двухнедельные старания на первичный старт. Однако, хорошо все обдумав и приняв совет насчет «пересечения границ», не могу не согласиться, что все это время действовала не в полную силу фантазии. А фантазия-то у меня точно хорошая. — Так, постой, давай еще раз, — Ева трижды попыталась понять мою просьбу, но в итоге все-таки достала из мини-бара в гостиной небольшую бутылку ликера, едва не обнимая ее от отчаяния, — ты хочешь, чтобы я завтра уговорила святошу на прогулку? Меня просишь?! — Ева, ну, пожалуйста, ну очень надо, — умоляюще складываю руки, оглядываясь, чтобы убедиться, что нас не слышат. Сестра тоже оглянулась за компанию, прежде чем продолжила сопротивляться идее: — А можно не включать меня в ваши весенние игрища? — язвительно поинтересовалась она, не глядя откручивая крышку. — Если нужно место — найдите другую квартиру. — Ева! — А прости, да, — она отпила ликер, энергично замахав ладонью, — забыла, что мы на другом континенте. Хорошо, ваши осенние игрища… Строго осаживаю девушку критичным взглядом, на который та обреченно поморщилась, картинно упав на диван, но продолжая ровно удерживать бутылку. — Да куда мне, по-твоему, с ней идти? — продолжила сестра возмущения. — В воскресную церковь на службу? — Куда угодно, но только тогда же, когда и он уедет, — усаживаюсь на Еву сверху и жалобно строю глаза, как когда-то в детстве. Оружие, которому противиться сестра совсем не может. И окончательно это подтвердил сокрушительно-мрачный звук поражения, который она издала. Завтра… Завтра я заставлю этого придурка не просто испугаться, он у меня на коленях заползает!***
Идея моего «дня икс» пришла совсем недавно. На днях Александр целую вечность провел на телефоне, созваниваясь то с одним, то с другим партнером и строя едва ли не дружескую «случайную заинтересованность» их последними клиентами. Не знаю, что именно он умудрился узнать, но в один момент стал ужасно взвинчен и накручивал в кабинете десятый километр, ходя из стороны в сторону. Возможно, в этом не было ничего странного, но чутье никак не хотело отпускать ситуацию, я чувствовала, что узнал он что-то интересное, что наверняка связано с целью нашего приезда, хоть и совершенно не то, что хотел откопать. А после и вовсе почти час спорил с Рэйчел на родном языке, так что все попытки подслушать с треском провалились, да еще и дверью по уху едва не схлопотала, когда мужчина покидал кабинет. Ситуацию спасла моя великая внутренняя актриса, делающая вид, что вообще я мимо проходила, а в коридоре цветы красивые. К счастью, швед не обратил на меня внимания, поскольку в тот же момент словил новый телефонный звонок и резко сменил направление, сразу же скрывшись в спальне. Вышедшая за ним Линд имела честь наблюдать, как я, подобно великому шпиону, прислушиваюсь уже у этих дверей, и снисходительно покачала головой на мою жестикуляцию в просьбе не сдавать. И только благодаря ее снисходительности я смогла обрывочно услышать что-то вроде «Кент-стрит» и «три часа». Храни господь английский в Австралии. Кент-стрит совсем недалеко, а значит, и вернется наш гений сарказма наверняка скоро. Лишь бы дома никого не было. Нужно ли оценивать мое ликование от согласия Евы помочь? А ведь она истинно молодец: едва часы пробили три часа, знаменуя начало обратного отсчета, сестра максимально чинно поднялась с дивана и, по-королевски сложив ладони, неспешным шагом подошла к ошарашенной Линд, греющейся на балконе остатками осеннего солнца. — Ни слова, — сразу же выставила она ладонь вперед, пока Рэйч ничего, собственно, и сказать не успела, — без траты лишнего времени. Я и ты идем на прогулку. Это через меня вселенский мессия приказал, не моя идея. Линд, предварительно поперхнувшись, оглянулась на меня, стоящую все это время у открытых дверей из гостиной. Потом снова на мою сестру. — Совсем плохо, да? — сочувственно поинтересовалась девушка настолько соболезнующим тоном, что и предположить было невозможно, шутит она или нет. Ева поначалу напряглась, но после усиленно расслабилась, продолжая непонятного рода концерт: — Или выполняешь требование вселенского господина, или я начинаю читать похабные стихи. Поверь, барби, таких слов ты точно не слышала. Рэйчел снова посмотрела на меня широко открытыми глазами, но я легко пожимаю плечами, мол, я не я, знать ничего не знаю, и вообще, еще не до конца проснулась. Вот на мне халат, смотри, какой красивый. Специально комплект выбирала. Поспать жаркой австралийской ночью. В итоге грозный «вселенский мессия» оказался страшнее, и благородная адвокатская душа согласилась сопроводить Еву на прогулку, а я едва удержала хитрейшую улыбку, потирая ладони, как истинный злой гений. Не то, чтобы у меня возникла супер неповторимая гениальная идея — идея-то была нагло украдена из киношки — но уж очень мне показалось это… Красивым? В прикроватной тумбе нашей комнаты уже несколько дней валяется новенький не вскрытый шприц, который и должен представить собой особую опасность для воображения Александра. Если нож не впечатлил, что ж, попробуем другими методами… — Нужно, чтобы он поверил в игру, — убеждаю себя перед зеркалом, — будь беспощадна, Агата. Помни, игра! Поправляю одеяние, еще раз сомневаясь в адекватности этой части идеи. Можно было, конечно, надеть что-то поприличнее, чем халат, но если швед попытается схватить или удержать, выскользнуть из легкой атласной ткани для побега будет легче. С футболкой или платьем так не прокатит. Возвращение Нильсена медленно, но верно приближалось. Когда прошло не меньше часа, понимаю, что самое время для финальной подготовки. Первым делом он, конечно же, пойдет в свою спальню — это я давно проанализировала — так что и прячусь именно в ней. У него настоящий пунктик на переодевание в свободную одежду после возвращения с официальных встреч. А жаль, потому что в галстуке… Так, женщина, ты угрожать идешь или куда? Сжимаю крепче в руке шприц, заранее подготавливая к действию и набирая воздух. Так проходит пять минут… десять… На двадцатой слышен звук открывающейся двери, затем тишина… Воздух становится тяжелее, наверное, это я перестаю потихоньку дышать, поскольку не слышу хлопка закрытой двери. Но нет, вот и он, тихий, едва слышимый отзвук. Удивлен? То ли еще будет? Прислушиваюсь, ожидаемо различая тихий твердый шаг. Судя по всему, противник озадачен и точно ждет подвоха, но, к моему превеликому счастью, уж наверняка не того, какой подготовила я. Сердце начинает бешено колотиться, поскольку сама все еще не верю, на какой отправилась шаг для того, чтобы раз и навсегда поставить Нильсена на место. Только бы руки не дрожали… Около самой двери мужчина замер. Уже представляю, как осторожно он коснулся дверной ручки и крепче сжимаю в напряженных пальцах свое подобие оружия. Пульс ощутимо заходится, даже дыхание совсем задерживаю. Дверь открывается медленно, подобно театральному занавесу. Вот он — мой шанс! Моментально разворачиваюсь, резко прислоняя острый шприц к шее вошедшего, и едва ли не восторженно ловлю чужой удивленный взгляд. Не просто удивленный — ошарашенный! Ну точно не ожидал! Ну и кто из нас победил?! Моя улыбка превращается в язвительную, почти змеиную ухмылку. Александр предусмотрительно не двигается, только краем глаз поглядывая на то, как я удерживаю его в подчиненном положении. Внутри меня поднимается огонь из целого спектра эмоций, главная из которых: ядовито-приятное самодовольство. — Умно, — хмыкает, делая провальную попытку шага. Провальную, потому что стоит ему хотя бы на миллиметр двинуться вперед, острый шприц сильнее впивается в нежную кожу шеи, лишая такой возможности. — Как тебе воздушная эмболия? — наслаждаюсь каждым словом. — Говорят, мучительная штука… Я, конечно, не пробовала, — приближаюсь к нему, не расслабляя запястья, — но ты же поделишься такими яркими впечатлениями, не разочаруешь? Строю сострадательный взгляд, немного надувая нижнюю губу. Как же я скучала по своей маленькой роли. Задержанный снова пробует взять положение в свои руки и двинуться вперед, но я сильнее вгоняю иглу, заставляя его шикнуть и остановиться. — А-а-а… — сладко, почти напевно протягиваю, наклонив голову и не без удовольствия наблюдая, как он нервно сглатывает, — игра только началась, давай не будем портить ее лишними… как ты говорил? Сантиментами? — И что дальше? — подхватывает мой игривый тон, словно и сам довольствуется положением вещей. — Ну, заставишь ты меня упасть на этом самом месте синим и страшным, дальше что? Чего ты этим добьешься? Безразлично пожимаю плечами и элегантно закусываю край нижней губы, проводя свободной ладонью по его напряженному торсу, польщенно ловя обрывочный вздох. — Тебе-то какая разница, если ты этого не застанешь? Наслаждение властью точно застилает глаза, но я и вовсе не собираюсь этому противиться. Несмотря на то, что в поведении пленника я совсем точно вижу свою победу, хочется большего. Этого уж точно мало. Мельком оглядываюсь в сторону, приказывая ему сменить положение. Александр слушается, не сводя заинтересованного взгляда. Ему приходится идти спиной, а я настолько увлекаюсь картиной, что едва-едва спасаю его от падения на собственную кровать, в последний момент хватая за галстук и останавливая. Подхожу ближе. Сердце отдает выше ключиц, чувствую себя странно. Странно, потому что нескрываемый интерес в глазах мужчины меня… Заводит? Агата, ну-ка соберись. Ты так далеко зашла, не можешь ты проиграть только от того, что… О боже... Что держишь в руках власти наглого шведского придурка... — Что дальше? — хитро интересуется, замечая мою растерянность. — Стой на месте и не вздумай дергаться, — холодно отрезаю, подходя совсем вплотную, настолько, что снова чувствую приятное мятное дыхание. Если еще пару минут назад я была игрива, то могу поклясться, сейчас мое настроение уж точно убийственно сосредоточенное. Я хочу не просто поставить его в беспомощное положение, о нет. Я хочу им воспользоваться, теперь уж я это поняла. Интересно… как отреагирует, если… Слегка приподнимаюсь, обхватывая кончик его нижней губы и закрывая в наслаждении глаза. Он рвано выдыхает, но держится, а вот меня заносит. Точно заносит. Провожу по мягким губам кончиком языка, а затем дразняще прячу, легко, почти поверхностно втягивая нежную кожу и прикусывая. Поднимаюсь еще выше, теперь уже полностью приникая к чужим губам, а после позволяю и свои приоткрыть, но поцелуй не углубляю. Истязаю, знаю, что истязаю… Одна моя ладонь свободна, и я мельком касаюсь напряженного предплечья, почти интимно впиваясь краем ногтей в кожу, но сразу нежно поглаживая. Желая его добить, коротко останавливаю слышимый вздох. Это сработало: Александр резко и сильно подается вперед, почти схватив меня. Желание почувствовать его ладони едва не берет вверх, но, вовремя опомнившись, снова жалю в шею иглой. А чтобы точно понял, что шутки плохи, меняю положение шприца и держу почти у подбородка, тем самым очерчивая границу. — Нет, — ставлю тон строже, — ты забываешься. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, часто дыша. В голубых глазах мечется искра недовольства вперемешку с поражением и… восхищением? — Хорошо, твоя взяла... — тихо произносит. Гордо вздергиваю подбородок. Свое я получила, и, казалось бы, самое время уйти, наслаждаясь маленькой, пусть и вымученной победой, но вот я не хочу. Воспоминание поцелуя в парке настойчиво жжет внутри, поэтому… Поэтому мне, как капризному ребенку, хочется еще… еще хотя бы разик… Касаюсь его губ совершенно открыто, без всяких игр, жадно и нетерпеливо. Плевать, что подумает… Алекс отвечает моментально, хватая меня за плечи и удерживая. Настолько внезапно, что я теряюсь, роняя злосчастный шприц на пол. Мы словно боремся друг с другом, а он точно ведет в этой битве, требовательно покусывая мои губы и не позволяя оторваться даже на секунду, чтобы глотнуть хоть каплю воздуха. От этого голову потихоньку кружит, и я обессилено упираюсь обеими ладонями в широкую мужскую грудь. Глубокий страстный поцелуй становится совсем сумасшедшим, что ударяет в сознание огромной и такой ощутимой надписью «стоп!», особенно, когда я уже совсем поддаюсь, практически обнимая его за шею. Это осмысление отрезвляет, словно пощечина, и я сильно отталкиваю Александра, заставляя упасть на кровать, а чтобы вновь построить границу, не думая, стопорю легким движением поднятой стопы, которой упираюсь в его торс, мешая двинуться вперед. Легкая ткань халата картинно съезжает, оголяя бедро, на что стараюсь не обращать внимания. — Хватит с тебя, — ставлю приговором, пряча за спиной дрожащие ладони. Что ж с ним никак не получается спокойно?! — А ты сама в этом уверена? — нагло интересуется, касаясь кончиками пальцев моей лодыжки и медленно проводя вверх почти до бедра, заставляя тело предательски среагировать. Однако, все еще увлеченная самолюбованием, я лишь капризно дергаю плечом. Не знаю, к чему это приведет, но… — Ты разве пытался переубедить? — с вызовом поглядываю сверху, не без наслаждения отмечая еще больший интерес, нежели ранее. Аккуратные пальцы неспешно оглаживают внутреннюю сторону бедра, на что я стараюсь не поддаваться, хотя внизу понемногу накатывает задушенное многолетним ожиданием желание. Уже давно не получающее разрядку тело вероломно требует продолжения. Возможно, что-то такое отразилось и в моих глазах, поскольку швед почти победно улыбнулся, словно у меня на лбу было написано, чего я сейчас хочу. — Я в принципе могу… — поднимает типичный нахальный взгляд, от которого именно сейчас внутри прошелся приятный озноб. Агата, еще секунда, и ты сделаешь непоправимое. Медленно возвращаемся на обе ноги и уходим. Не слушая внутренний голос, полный праведного разубеждения, этой же стопой толкаю мужчину в грудь, заставляя упасть на кровать, и в одну секунду оказываюсь сверху, крепко удерживая его бедрами. — Смотри, как легко тебя развести, — играючи провожу пальцами по ткани жилета, ощущая поднимающееся во мне возбуждение, — мне кажется, что это тянет на вторую победу, не думаешь? — С чего ты так самоуверенна, — указательным пальцем швед сильно ослабил галстук, снимая его совсем. Поначалу мне видится, что это я такая красотка, раз он дышать не может толком. Но в том была огромная ошибка. В своем самовосхвалении я совсем забыла, что имею дело не только с противником сильным, но еще и непредсказуемым. В мгновение Нильсен крепко хватает меня и, удерживая за плечи, меняет наше положение местами. Пока же я пищала свое справедливое «Эй!», мои запястья были повелительно подняты над головой и туго перетянуты злосчастным галстуком. — Но признаюсь, у меня еще осталась парочка вопросов, — проводит пальцами по моей талии, а я едва не закрываю глаза, слабовольно готовая на все. Тело настолько горит, что если он хотя бы случайно прикоснется ко мне не там, где надо… Я ведь и поддаться могу. Черт бы побрал его… Ну почему просто нельзя слушать мозг?! Александр между тем, наоборот, как специально касается теплой ладонью внутренней стороны бедра, вызывая приятную дрожь, поднимающуюся выше. Прикусываю губу, прогибаясь и позволяя ему невесомые желанные прикосновения, слабо задохнувшись, когда рука остановилась, почти коснувшись моего белья. — Кажется, ты все-таки очень хотела оказаться в моей спальне, — не то спрашивает, не то утверждает, вызывая в где-то в отдаленных закромах моей души остатки гордости. Зарядившись настроением еще побороться за честь, обхватываю его торс бедрами, сильно прижимаясь и накреняясь, чтобы он упал рядом со мной, после чего снова оказываюсь сверху, показательно удерживая связанные руки ладонями на его шее. — Это, конечно, не брачная ночь, но придушить могу, — едва удерживая дыхание, угрожаю, чуть прижимая его шею, зная, что оба мы в эти слова сейчас не верим. — Я тоже люблю, когда девушки сверху, — снова демонстрирует ухмылку, — смотри, мы просто идеально подходим друг другу. — Всегда так утешаешься, когда тебя используют? — величественно поглядываю сверху вниз, заходясь от смущения, увлечения и возбуждения единовременно. Опасно. — Смотрите, у нас тут и кошечка проснулась, — кажется, мой вопрос совсем его не задел, — а что ты будешь делать сейчас? Легким движением он развязывает пояс халата и тянет ткань вниз, оголяя меня. Теперь и вовсе предстаю почти в одном белье. Из плюсов — хотя бы в красивом белье. Но, учитывая, что руки все еще на его шее, да и вообще связаны, я никак не могу поправить одежду. Ну и черт с ней. — Нравится? — равнодушно интересуюсь, готовая ловить выпрыгивающее сердце. — Нравится, — отвечает с вызовом. Понимаю, что и в таком положении он все еще остается главным, поэтому решаюсь слегка сменить тактику. Наклоняюсь максимально близко, обнимая связанными руками за шею с другой стороны, и прижимаюсь всем телом. Именно в этот момент я понимаю, что его ладони свободно и медленно поглаживают мою талию, изредка сжимая ее. Не особенно понятно, что с нами сейчас происходит и как до такого дошло, но, черт возьми, если я сейчас же не получу этого мужчину, то умру горькой, неудовлетворенной жизнью. Невесомый аромат мяты смешивается с крепким и более тяжелым парфюмом. Мягко провожу кончиком носа по щеке, с наслаждением вдыхая. — Скажи, — шепчу, закрыв глаза и дерзко прижимаясь, понимая, что это точно заводит его, поскольку внизу определенно чувствовалась ответная реакция, — каково это, терпеть поражение, м? Он тихо выдыхает, почти касаясь меня в новом поцелуе, и сильнее сжимает ладони на талии. Все еще не понимаю, почему никто из нас не заканчивает происходящее. Ладно, я, кажется, во сне головой приложилась, но он-то почему меня на место не ставит? — Скажу, лилла каттен, — останавливается всего на секунду, — что очень даже приятно. Провались все в ад! Его губы кажутся мягкими до головокружения. Наверное, я совсем с ума сошла… Неважно, сейчас все неважно, просто хочу этого, ужасно хочу. Тело пульсирует от шеи и до кончиков пальцев от каждого движения. Мы легко приподнимаемся, не останавливая поцелуя, наоборот, углубляя его, делая более напористым. Чужие ладони с жадностью исследуют мое тело, мягко проходят по спине, ненавязчиво остановившись на замке бюстгальтера, словно спрашивая разрешения. Не зная, как по другому выразить согласие, я крепко льну к его телу, изощренно изгибаясь, зная, что задела чувствительный участок внизу и он явно прочтет это как одобрение. С едва слышным придыханием Алекс отрывается от меня, переходя на шею, плечи… ниже к ключицам и еще ниже, в забытье покусывая нежную кожу, что позволяю, перебирая пальцами пряди его волос. Швед приподнимается, готовый снова коснуться моих губ, и со второй попытки расстегивает почти ненавистную застежку белья, оставив его держаться на лямках. Уже почти чувствую его ладони, поднимающиеся к освобожденному участку кожи, нетерпеливо подаваясь навстречу, когда входная дверь в квартиру громко хлопает, уведомляя нас о приходе двух других жителей квартиры с прогулки. В одну секунду мы застываем на месте, оба широко распахнув глаза и с частым дыханием, как преступники, пойманные с поличным. Ладони мужчины опустились до рамок приличия и крепко сжались. Я, в свою очередь, тщетно надеюсь унять нервную дрожь. — Черт! — спешно проговариваю, точно зная, что не у меня одной такие мысли. Кажется... нет, мы определенно точно в дерьмовом положении…