Аферисты

      — Сними с меня это! — резко дергаю руками, попадая мужчине прямо в нос.       — Да что ты… — едва не выругавшись, он уклоняется, избегая нового удара, — спокойно… успокойся, говорю тебе!       Но я не слушаю. Брыкаясь, как пойманная обезьянка, вырываюсь из чужих рук, несмотря на то, что швед с завидным упорством пытается освободить меня от узла. А громкий хлопок чей-то двери из коридора сразу добавил еще ускорения.       — Что за наказание? — Александр ловит меня на середине пути, когда я начинаю потихоньку уползать с кровати. — Сейчас, погоди секунду!       Несильно тряхнув для успокоения, он аккуратно высвобождает мои ладони. Почувствовав, наконец, волю, случайно ударяю Нильсена коленом в живот и громко падаю с кровати, прячась в шкафу. Не знаю, зачем. Выглядит он безопасно.       — Куда полетела-то? — нагоняет ироничный шепот, когда я уже практически спряталась.       — Нет меня, — машу рукой из неудобного положения, — нет!       Нильсен пытается подойти ближе. Он протягивает ладони к дверцам шкафа, едва удерживая улыбку.       — Нет меня, я сказала! — отхожу глубже в гардеробную, почти прищемив ему пальцы.       Со стороны гостиной или коридора раздается достаточно узнаваемый шум, очень похожий на разбитую посуду или вазу. Знать не хочу, что именно Ева и Рэйчел не поделили на этот раз. Александр учтиво постучал в дверцу.       — Ты не можешь прятаться там вечно, вылезай, — еще смешливо напоминает.       — Я все могу, — грубо отрицаю, потихоньку оглядываясь и пытаясь разглядеть содержимое каморки.       Хлопок в коридоре звучит вновь, в этот раз еще и громче. Хоть бы двери не сломали.       — Лучше сходи, проверь, что там случилось, — повелительно добавляю, ни капли не смущенная своим положением, — о, и воды принеси, пожалуйста.       — Серьезно думаешь, что я тебя сам не вытащу?       Шиплю, пытаясь застегнуть верхнюю часть бюстгальтера и при этом не покраснеть. Предательская застежка никак не дается, так как в гардеробе еще и тесно, но не Нильсена же об этом просить, честное слово.       — Слушай, — с небольшим выдохом произношу, совсем отчаявшись, — ты намеков не понимаешь? Дай мне две минуты, будь добр!       Несколько секунд мужчина молчит, словно мысленно ставит мою несчастную судьбу на весы правосудия и решает, что со мной делать.       — Ладно, неугомонная женщина, — смилостивился наконец, а после, подумав, добавил, — ты только особо там не барахтайся… а то личинки моли на голову упадут. Или паучья кладка.       — Что?! — едва не взвизгиваю, готовая уже выпрыгнуть из этого шкафа.       Сквозь узкий проем замечаю, что швед поганенько так улыбается, поэтому выпрыгивания с недозавязанным халатом отменяются. Разве что сильно пинаю дверь.       — Чтоб на тебя потолок свалился! — докрикиваю вслед, явно не снижая его прекрасное настроение от моего поведения.       Едва за мужчиной закрывается дверь, облегченно выдыхаю и покидаю свое убежище, разминая спину. Звуков из коридора вроде как не слышно. Но сейчас это не самое важное — первой целью будет переодеться. Это же надо было додуматься ничего не поддеть под халат! И кто придумал эту тупую идею?!       Да ты сама и придумала…       Ай, к черту! Хватаю с вешалки плотную черную толстовку с непривычным для образа Алекса принтом «Парка Юрского периода». Времени поправляться нет совсем, поэтому сразу залезаю в широкую вещь и снимаю совсем ненавистный расстегнутый бюстгальтер, который откидываю куда-то ближе к шкафу. Потом уберу, сейчас вообще не до этого. Облегченно выдыхаю и опускаюсь на пол, скрестив ноги.       Нильсен вернулся довольно скоро и, на удивление, воду принес. Не только воду, но еще и сладкую булку.       — Последние новости: эти двое повздорили, — он моментально хмурится, заметив, во что я одета.       — Одолжила, — отвечаю на немой вопрос и принимаю щедрый паек, делая внушительный укус, — шего пошшорились?       С недобрым «мда» Алекс садится рядом ровно в таком же положении. Я аж чуть не поперхнулась, настолько это показалось… Ну, не знаю… Мы как два старых добрых приятеля, честное слово.       — Хочешь узнать, сходи сама на поле боя, я не готов, — поднимает вверх обе ладони, подчеркивая, насколько в их распри лучше не лезть.       — Шу шоть штото?.. — договорить не получается, и я отвлекаюсь на стакан воды, запивая слишком большой кусок.       — С набитым ртом не говори, — категорично осаживает собеседник, — не знаю, потом выясним. Еще и я под руку попал, так что жуй и не жалуйся.       Понемногу улыбаюсь от понимания, на что пришлось пойти Нильсену, чтобы добыть мне угощение. Ладно, это выглядит даже мило, тут соглашусь.       — Так понимаю, в люди нескоро выходить собираешься? — интересуется, пока я запиваю последний кусок, качая в подтверждение головой.       — Я не дура, чтобы появляться перед Евой в таком виде, — в один момент вся прежняя неловкость возвращается. — Ой, ты не поймешь, да и вообще… Обычно я так не поступаю!       — Так, это как? — взгляд мужчины все еще суров. — Не крадешь чужую одежду?       — Ты же понял, о чем я, — уже подумываю, что оно того не стоит, но все же решаюсь. — Я просто перенервничала. Не думала, что… Что вот так все обернется.       — Никто не думал… Стащить чужую толстовку — истинное зло! — издевательски кивает, на что так и хочется по лицу зарядить.       — Да замолчи ты, честное слово… А будешь острить на эту тему, то в один день проснешься евнухом, понял?!       Александр почти усмехнулся от моего гневного взгляда, но угроза оказалась существенной, поэтому он лишь многозначительно кашлянул. Затяжная пауза взяла неловкий оборот.       Если прямо сейчас не свести тему, шутка выйдет дурной, думай Агата, думай!       Выход пришел с самой неожиданной стороны: из коридора донеслось подозрительно-громкое Евино «Я за сигаретами», в довесок к которому она не менее шумно постучала по закрытым дверям.       — Смотри-ка, могла не прятаться, тебя очень быстро раскрыли, — швед хитро поглядывает в мою сторону.       — Неужели проболтался?! — кидаюсь к двери и прислушиваюсь, как шаги сестры отдаляются, в итоге стихая окончательно.       — Мог бы, конечно, — заинтересованно бросает в ответ, — но возможности не представилось. Не быть тебе шпионкой, ясно же, что в чем-то прокололась.       Осторожно высовываю нос из комнаты, чтобы убедиться, что Евы действительно нет на горизонте, после чего возвращаюсь.       — Глупости, — подбираю халат, полностью готовая ретироваться, но останавливаюсь в последний момент под уж очень намекающий вопросец в глазах, — позже толстовку свою получишь, спасибо, что выручил, и все такое.       Из комнаты в комнату буквально перепрыгиваю, подобно самой настоящей грациозной лани. Никогда не знаешь, когда праведный сестринский дух вернется, поэтому медлить нельзя совсем. Оглядываюсь последний раз, сама не особенно понимая с какой целью — возможно это внутреннее чутье, но почему-то мне совсем неспокойно. В какой-то степени наглый швед прав, и от Евы можно ожидать чего угодно. Только вот открытие меня поджидало совсем иного рода: в углу комнаты лежит небрежно брошенная большая мягкая игрушка утконоса. Желтая такая, с ярким оранжевым клювом, ну или что это там.       Интересные дела.       Подхожу ближе, чтобы рассмотреть вещицу. Ну как есть, самая обыкновенная игрушка. Такие еще на всяких ярмарках бывают. Странная до ужаса.       — Чучело какое, — усмехаюсь от вида криво пришитых черных глаз-пуговиц.       — Мне тоже не нравится, — подпрыгиваю, моментально оборачиваясь и роняя плюшевое безобразие. Нильсен был прав: ни в какой магазин сестричка и не думала ходить.       Хочу было сказать хоть что-то, но голос не слушается. Так и продолжаю растерянно таращиться из середины комнаты, пока Ева, нервно дернув плечом, не проходит мимо меня, обращая взгляд в окно на вечерний пейзаж. Настроение ее едва ли солнечнее грозового дня.       — Из тира притащила, — она складывает руки, — гениальнее мест не придумалось как-то, знаешь.       — Оу, ну… да, понятно, — начали не с трепки, уже хороший знак. — Неужели выиграла?       — Эта выиграла, — грубо отрезает, — она у нас, оказывается, имеет разряд по стрельбе, как тебе сюрприз?       Казалось бы, ничего подозрительного, но я в секунду потерялась от информации. Рэйчел имеет разряд по стрельбе? Почему это кажется… странным совпадением?       — А потом она почему-то решила подарить его мне, — Ева не обратила внимания на мою растерянность. — Мне, представляешь?! Я ей кто?       Теперь понятно, из-за чего ссора могла произойти. Вот уж что Ева терпеть не может, так это чье-то покровительство, а особенно когда этот же человек ее и обошел.       — Вы поэтому так рано вернулись?       — Что, помешали? — девушка язвительно оглянулась.       — Ева, я…       — Еще и обмануть меня пыталась, самой-то не стыдно?       — Но… как?       Сестра иронично округляет глаза а после кивает в сторону мобильника, что так и лежал все это время на тумбочке. Краснею. Ну да, так просто, что и ребенок догадался бы. А ведь я и не подумала! Что теперь ей сказать?       — Теперь они не нравятся мне оба, — сухо бросает она.       — Ев, послушай, это не…       — Неважно, — сестра сильно сжимает ладони. — Дело не в этом, Агата. Они ведь нас с тобой поссорят. Вот увидишь, крупно поссорят.       Экран упомянутого телефона загорается уведомлением. Медленно подбираю мобильный и присаживаюсь на край кровати.       — Нет, Ева, — пытаюсь вставить слово, пока открываю сообщение, — поссоримся мы с тобой или нет, зависит только от нас. А чтобы этого не случилось, нам нужно…       Резко замолкаю, едва открываю уведомление, оказавшееся весточкой от Нильсена. Лицо наливается краской, и я с трудом удерживаю тон голоса, когда продолжаю:       — Вместе держаться, — заканчиваю фразу, всеми силами надеясь, что сестра не обернется и не увидит этого позора.       Если я и подумывала о том, что готова начать общаться с шведом более доверительно, то, очевидно, напрасно. Сейчас я осознаю, что забыла в комнате мерзавца очень такой важный предмет: бюстгальтер! А тот любезно и оригинально напомнил, отправив фотографию лежащей на полу у шкафа вещи. Да еще и смайлик прикрепил в сообщении. Умереть со стыда можно!       Это провал, Агата!

***

      — Я же сказала, что никуда не пойду, — сестра равнодушно нажимает кнопку блендера, тем самым мешая мне или Рэйч продолжить диалог. Овощная смесь постепенно превращается в неприятно-зеленого цвета жижу.       Линд на секунду хмурится, видно, тоже не остыв до конца от вчерашнего дня, но моментально берет себя в руки и не просто дожидается, пока моя эта намешает свой витаминный смузи, да еще и и ближе подходит, мягко кладя ладони на кухонный гарнитур.       — Да, но ты уже одета… — она с намеком кивает в сторону свободной экипировки девушки, которая действительно как будто готова на выход: поверх безразмерной белой футболки с ярким принтом уже накинута джинсовка, удачно сочетающаяся со свободными светлыми джинсами. Ну один в один мадам из восьмидесятых!       — Если я куда-то и собираюсь, еще не значит, что с тобой, — Ева хмуро хватает из шкафчика бутылку, наполняя ее полученным напитком.       Адвокат не унимается, ее будто радует такое поведение. Она совсем расслабляется, облокотившись о гарнитур и сложив ладони.       — А вот Агата пойдет, — с хитрецой косит взгляд, — точно не передумаешь?       Сестра интенсивно потряхивает бутылку в руках, смешивая содержимое, и равнодушно проходит мимо собеседницы. Если бы не свежая память о разбитых вазах, я бы и не сказала, что их поведение чем-то отличается от обычного.       — Прости, барби, спасение пони отменяется, — хватает с кресла подготовленную сумку и, не глядя, швыряет в нее напиток, — вечером встреча чуть более важная.       — Это с кем же? — теперь и я вовлекаюсь, поскольку никаких встреч у Евы быть попросту не может.       Она же с натяжной улыбкой показательно достает из тканевой сумки небольшую фляжку.       — С женским алкоголизмом, — категорично отвечает, кидая фляжку обратно.       — Ты же только что огурцы молола, — замечание Линд следует практически вдогонку уходящей Еве.       — Одно другому не мешает, — точкой в диалоге становится громкий звук закрывающейся входной двери.       Рэйчел повернулась ко мне и по-детски забавно хихикнула. Не суть, как знаю, что на все это можно ответить, поэтому просто подбираю с дивана подготовленный кардиган, надевая поверх легкого платья. В город постепенно приходит мягкая прохлада, поэтому предусмотрительность сестры сработала и здесь: именно она потребовала взять с собой хоть что-то теплое.       — А он точно нас не потеряет? — речь об Александре, которого так и не было с самого утра.       — Агата, ты какая-то мнительная, — юрист подбирает в коридоре ключи, выпуская меня первую, — двадцать первый век на дворе, телефоны помнишь?       — Да, ну да, да… — мнусь, перебирая край кофты, пока девушка закрывает дверь.       Нет, меня не заботит, что Нильсен нас потеряет, просто… Мы так и не поговорили со вчерашнего вечера, а теперь я чувствую себя еще глупее. Не приносит ночь никаких советов. Уже не говорю о том, что когда с утра полезла к нему в комнату искать вчерашнюю потерю, то хоть и нашла вещь ровно там, где ее оставила, но рядом лежала говорящая записка: «И тебе доброго утра, прогрессивная ты Золушка», с красиво уложенной поверх нее конфетой, видно, чтоб меня окончательно добить. А с другой стороны… Да ну его к черту!       Правильно! Так и надо! Ты еще и разоткровенничалась. Наверное, последние мозги потеряла…       Хорошенько вдохнув полной грудью и потянувшись, решаю, что подумать о мелочах можно и потом. Лучше бы понять, куда мы идем, ведь Линд ни словом не обмолвилась об этом. Хранила загадочное интригующее молчание до последнего, несмотря на то, что я буквально засыпала ее вопросами, как нетерпеливый ребенок, которого первый раз ведут на экскурсию.       — О, местный парк, — почти хватаю ее за ладонь, довольная своей догадкой, когда мы, наконец, подошли к протянутому входу в туристический объект. Я видела его на картах, но не думала, что придем именно сюда.       Ну, парками меня не удивишь, но все лучше, чем дома.       — Королевский ботанический сад, — Рэйчел гордо возводит указательный палец, как если бы сама была основателем сквера.       Ну сад, так сад, разницы особой нет.       Не успеваю додумать мысль, как уже хочу забрать слова. Разница есть. Преогромная такая разница. Я привыкла к мрачным Лондонским паркам с их готической атмосферой, привыкла к серому небосводу, к аристократической сдержанности дизайна и едва ли не по линейке расчерченным песчаным дорожкам. А это… Это же настоящий рай. Нет, правда.       — Ух ты… — только и получается вымолвить, потому что я совсем не знаю, куда смотреть.       Все такое… Яркое, красочное… Чистейшее голубое небо с изредка проплывающими завитками облаков, широкие участки зеленого газона, высокие, утопающие в листве деревья и, конечно же, целое море разнообразных цветочных композиций. В воздухе особенно чувствуется передаваемый с теплым ветром сладчайший аромат уже затихающего цветения.       — Рада, что нравится, — спутница довольно складывает ладони, — давно хотела прогуляться, но Алекс до последнего строил буку.       — В каком смысле? — хмурюсь, но Линд ни капли не меняется в лице, словно то, о чем она говорит, само собой разумеющееся.       — Кофе? — не то предлагает, не то меняет девушка тему, направляясь к одному из фургончиков неподалеку.       — Не расскажешь, да? — удивляться уже вроде как и нечему.       — Два капучино, пожалуйста, — не спрашивая, она самостоятельно платит за оба напитка, после чего возвращается ко мне, — а для тебя эта информация что-то поменяет? Ну вот и я так думаю.       В других обстоятельствах я бы, возможно, и продолжила допытывать, но девушка настолько милая и спокойная, что и на секунду не могу разозлиться. Совсем не получается.       — Ладно, — играючи округляю глаза, поглядывая, как бариста управляется с заказом, — давай по-другому. Что насчет этого места? Ты разве уже бывала тут?       — А как думаешь? — кажется, что Линд и лукавство во взгляде — вещи абсолютно неразделимые. — Ладно, ладно, бывала я здесь, бывала, конечно же. С Алексом не только на краю света окажешься, в ад и обратно съездишь на выходные.       Заинтересованно наклоняюсь вбок, всем своим видом показывая, что готова слушать эту увлекательную историю. Рэйч снисходительно покачала головой и взяла паузу, дожидаясь, пока напитки будут готовы, и лишь после этого продолжила наш диалог.       — Держи, любопытное создание, — протягивает стаканчик. — Я не потому вытаскиваю его из всех передряг, что уж очень люблю свою работу. Нет, люблю конечно, но где это видано, чтобы юрист везде и всюду за клиентом шатался, верно?       — Меня спрашиваешь? — едва не кашляю от того, что из-за вопроса я поперхнулась напитком.       — Мысли твои озвучиваю, — рассмеялась девушка, — признайся, думала же об этом? Вот, то-то же. Эта история не на сегодня, но как-нибудь обязательно к ней вернемся, обещаю.       — Почему не сегодня? — могу поклясться, девушка все больше меня удивляет.       — Потому что ты наверняка хотела поговорить о чем-то другом, — отпивая напиток, Линд еще раз посмотрела на меня, — но я, конечно, могу и ошибаться.       Вот уж действительно дьявол в юбке. В хорошем смысле. Ходячий пример того, что мысли некоторые люди читать все-таки умеют.       — Ты ведь о Еве, да? — спрашиваю напрасно, ответ и так известен. — Тоже не расскажешь, почему вы поссорились? Она упорно молчит, вообще говорить на эту тему не хочет.       — Мы не поссорились, Агата, — адвокат неспешно выдохнула, подбирая слова, — просто Ева… У нее не так много ценностей, чтобы потерять главную из них. Понимаешь?       Ценности? Главную из них? Точно, вчерашний вечер!       Все встает на свои места. Рэйчел обыграла ее, и теперь Ева наверняка сильно злится от того, что осталась где-то на втором месте.       — Думаю, да — киваю, но почему-то кажется, что юрист совсем не поверила. Решаюсь еще раз попробовать. — Александр говорил, что ты… Что ты… эм… Слушай, а как ты вообще поняла, что она разозлится? Я понимаю, слона под покрывалом тоже трудно скрыть, но все-таки? Вы же не так много общались?       Собеседница испытующе смотрит на меня, но ответ все же дает:       — Ева сама заявила об этом в день нашей первой встречи, помнишь?       Честно задумываюсь, пытаясь вспомнить, что такого произошло в день встречи, где сестра опять пыталась показать всем и вся, что именно она хозяйка положения.       А, да, есть такое. Она же сделала замечание, когда они на шведский перешли. Наверное, об этом.       — Она на самом деле не такая, — вру с честнейшим лицом. Поправляюсь: — Хорошо, она такая. Но ее есть за что любить, правда.       — Верю, — Линд кивает. — Прогуляется и успокоится, знаю.       — Знаешь? — а вот это для меня открытие. Ева действительно чаще остального успокаивается длительными многочасовыми прогулками либо бегом. Несмотря на ее пристрастие к вредным привычкам, полезные предпочитает ничуть не реже. Вот и сегодня, не удивлюсь, если вообще ночью домой придет.       — Алекс такой же иногда, — Рэйч снова возвращается к стаканчику, в задумчивости прикусив пластиковую крышку, — как представится трудная задачка — может часами по улицам шататься. Однажды я ловила его в Хельсинках целых два часа. Все улицы объездила, а он, зараза такая, лежал под дождем на какой-то скамейке. Хотел он, видите ли, и конкурента обойти, и клиенту контракт дороже состряпать. Представляешь? Вообрази, какую картину я увидела: дождь, Алекс на скамейке с лицом вечного мученика и рядом под козырьком дома бездомный, укрытый газетой. Так последнему хоть ума хватило спрятаться от непогоды, а этому проходимцу нет!       Игривое воображение сразу же подкинуло в мыслях картину, и я, не удержавшись, открыто рассмеялась, отчего едва не расплескала кофе.       — Нашел выход в итоге?       — Нашел, нашел, — с недобрым прищуром от воспоминаний подтверждает она, — у конкурента был прокол с техникой безопасности. А клиент щепетильный. Повезло, в общем. Ну что? Так и будем о скукоте говорить или наконец позволим себе отдохнуть?       А ведь она права. Не знаю, что так сильно меня расслабило: солнечный день, красота пейзажа или очарование самой Линд, но я катастрофически не желаю думать о делах. Задорно киваю и, сразу как в доказательство щурясь и прикрываясь ладонью от слепящих лучей, обращаю внимание на стаю птиц, летящих со стороны залива. Уверена, что нас ждет прекрасный день.       Путешествие не закончилось в парке. Рэйчел не успокаивалась, пока самолично не отвела меня посмотреть на мост Харбор-Бридж, и мы не прогулялись по району Рокс, а после я и не поняла, как так вышло, что мы вовсю поедаем мороженное с видом на прекрасную набережную, где первые отголоски заката понемногу касались поверхности воды.       Как же правильно, что я взяла кардиган.       Именно благодаря ему я совсем не чувствовала вечерней прохлады и могла спокойно гулять, хоть всю ночь напролет. И я уже готова была поделиться этой мыслью со спутницей, но совсем застыла, поймав ее меланхоличный взгляд куда-то вдаль.       — Все хорошо? — вопрос возник сам собой.       — А? Да, я… Да, — девушка подходит к ограде, опираясь на нее, и не отрывает от залива взгляд, — задумалась, не больше.       Присоединяюсь, оглядываясь на темную в вечернем свете заката гладь воды. Совсем рядом заиграли уличные музыканты. В сочетании с шумом воды, звуки улицы и музыкальных инструментов очаровывают окончательно.       — Да… — произношу на выдохе, потому что и сказать больше действительно нечего. Мир выглядит безмерно огромным, но в то же время будто помещается на ладони. Сотни домов, тысячи окон, завораживающие огни… В груди сжимается.       Внезапно на талии ощутимо и щекотно сжимаются чьи-то сильные пальцы. Громко вскрикиваю, глуша этим даже себя, и резко оборачиваюсь. Позади не кто иной как придурок Нильсен, черт знает как здесь оказавшийся. Мужчина моментально накрывает уши ладонями, но поганой улыбки не стирает, откровенно забавляясь моим поведением. Давно я его таким счастливым не видела, только вот справедливого гнева это ни капли не умаляет.       — Совсем сдурел?! — насколько хватает сил, ударяю обеими ладонями в плечи. — Я тебя сейчас в океане утоплю, идиот!       — Это что-то новое, а как тащить до туда будешь? — нагло улыбается, вызывая желание ударить куда как посильнее.       — Да как ты вообще тут ока… — замолкаю, так как понимание приходит достаточно быстро, чтобы я сразу оглянулась на Рэйчел.       — Он попросил, — она беззащитно поднимает вверх обе ладони.       — Почему нельзя было просто… — и тут не договариваю, прекрасно все осознав.       Какая забота, ну, надо же! «Тебе может быть не комфортно дома, поговорим-ка на улице», — ну просто гений, а не человек.       — Многоуважаемый серый кардинал? — с особенным почтением мужчина обратился в сторону Линд, которая всем поведением обозначила, что о нем думает, но безоговорочно намекнула, что уже уходит. Правда, предварительно все-таки толкнула негодяя в плечо. По-дружески тепло, совсем не так, как делаю это я.       Когда ее хрупкая фигура оказалась на приличном расстоянии, швед повернулся ко мне.       — Прогуляемся? — слишком любезно для самого себя интересуется.       — Уже нагулялась, как видишь, — не злостно, скорее просто из принципа складываю руки, но Александр тут же мягко расцепляет их, увлекая меня за собой.       — А мы тихонько, — убеждает, действительно переходя на максимально неспешный шаг.       — Кто бы сомневался, — бурчу, но бурчу для проформы.       — Ну что за капризный котенок, — судя по настроению, точно чем-то доволен, — лучше расскажи, понравился ли тебе город?       Нет, не могу. Что-то тут не так. Останавливаюсь, пока не отнимая руки, но смотрю на него очень пристально.       — С чего такая забота, а?       — А какую надо? — посмеивается и специально щелкает меня по носу, заставляя поморщиться. — Не думаю, что у тебя еще будет время ознакомиться с туристическим маршрутом, поэтому рекомендую наслаждаться моментом сейчас.       Поднимаю вопросительный взгляд, молча требуя ответа.       — Скорее всего, это наша последняя неделя в Сиднее, — он не упрямится, до чего удивительно, — по крайней мере, я надеюсь на это.       Мелодия, которую играют уличные музыканты, сменилась. Швед оглянулся на них через мое плечо, а затем резко задал совсем уж неожиданный вопрос:       — Ты танцевать умеешь? Ну, вальс там, самое простое.       Активно качаю головой, на что Александр протягивает ладонь, которую, конечно же, брать не спешу. Он укоризненно наклоняется так, что подчиниться приходится.       — Запомни: ведет всегда мужчина, — поучительно и требовательно произносит, увлекая меня на два шага за собой, — нет, подпрыгивать не нужно. И отскакивать тоже. Это не фокстрот, а ты не горный козленок.       — А ты не буддистский монах, — язвительно кривлюсь, пытаясь неуклюже подстроиться под движения, — что за тайны мироздания?       Алекс внимательно смотрит за моими ступнями, оценивая, насколько я схватываю заданный шаг. Судя по довольному хмыку, схватываю не так плохо, как могло бы быть. Через несколько минут берет больше и делает неожиданный шаг в сторону, о котором я очень вовремя смекаю, отрывая одну ладонь и разворачиваясь, правда, в конце неудачно спотыкаюсь и почти падаю.       — Коллинз приехал в Сидней не только в прятки играть, — ловит меня и продолжает, как ни в чем не бывало, — он теперь, если можно так выразиться, разорен. Ты мне на ногу наступила. Вчера я виделся с его потенциальным покупателем.       — Покупателем? — говорить и подстраиваться под его шаг единовременно не самая легкая задача.       — На вторую наступать тоже не надо, держись плавнее, — говорит, а я все не могу расслабиться, чтобы позволить ему действительно вести. Тело ужасно скованно. — Он искал человека, который сможет в короткий срок и без шумихи выкупить его детище, а нашли его самого. Иронично не правда ли?       — Ты говоришь про того… — отвлекаюсь, чтобы ойкнуть, потому что случайно ударяюсь носом в плечо мужчины.       — Ритм, каттен, держи ритм, — он строг, но строгость какая-то напускная, — и спину, если получится.       — Ты говоришь про Криса… Кристофера? — поправляюсь, едва вижу раздраженный взгляд. А спину честно выпрямлю.       И правда, какой еще, к черту, Крис?       — Про него тоже, — кивает. — Так, давай попробуем не говорить о делах, расслабься, пожалуйста. Представь, что это игра. Музыку слышишь? Вот и двигайся, как чувствуешь.       Он легко отстраняет меня, чтобы дважды заставить покружиться, а после разворачивает спиной к себе, направляя в движении, пытаясь устроить так, чтобы я сама продолжила жест. Мне совершенно неясно, о чем Александр сейчас думает. Он обнял меня крепче, и я едва не застыла, почуяв тот самый аромат парфюма, что был вчера. Мы так близко друг к другу, что взаправду становится неловко. Ловлю заинтересованные взгляды прохожих.       Ну ладно… Ладно… Попробуем.       Изящно разворачиваюсь, но понимаю, что вот-вот упаду, поэтому делаю несколько шагов назад, не отрывая при этом от партнера взгляда. Александр моментально схватывает движение и легко кладет мне ладонь на плечо, как бы заранее страхуя. Этого хватает, чтобы я также успела ухватиться за него и вместо провального падения, всего лишь красиво наклонилась.       Как игра… Точно, игра на доверие.       Мелодия становится громче, будто своими действиями мы обратили внимание и музыкантов, а я совсем забываю, что на нас смотрит все больше прохожих. Чувствую в себе что-то новое, что-то совсем легкое. Не замечаю, как сама беру мужчину за ладони, сначала отстраняясь, а затем прижимаясь. С каждым движением мне все интереснее, что он сделает в этот раз, чтобы выровнять нас обоих. Кружась, мы проходим мимо друг друга, и я снова ухожу, игриво поглядывая и ускоряясь, стоит ему приблизиться ко мне, словно заставляя догнать, прежде чем позволю поймать себя.       Мужская ладонь мягко касается моей талии, и мы по инерции продолжаем шаг, делая его совсем широким, я увлекаюсь настолько, что совсем не могу сдержать улыбки. Словно лечу. Не знаю, как это выглядит со стороны, но у меня все сжимается от неясного едва ощутимого чувства волшебства, распространяющегося в каждой клетке тела.       Александр отпускает мою талию, и мы хватаемся за ладони, обходя друг друга на расстоянии, а затем приближаясь. Он словно бы хочет обнять меня, но я, все еще игриво уворачиваюсь, не расцепляя рук, при этом почти смеясь. Последний раз неспешно развернув меня, швед усмехается, заметив, насколько я довольна собой. Несмотря на все мои ошибки, выглядели мы хотя бы красиво. Сердце заходится от смены ритма и движений.       — Видишь, у меня почти получается, — приподнимаю подбородок, действительно чуть-чуть расслабившись. Мы заканчиваем танец медленно, почти без запинки, разве что я слишком резко прихожу в себя и снова ударяюсь о чужое плечо.       — Получается, — кивает, увлекая меня ближе к ограждению набережной, — и получится лучше, если не будешь так резко задумываться. Но мы потренируемся, потенциал есть, и то хорошо.       — Задумалась от того, что ты так и не ответил, — нахожу самый подходящий момент, чтобы уйти от смутившей меня темы и вернуться к интересующей.       Нильсен разминает запястья, серьезно взвешивая мысли. После же, наконец, возвращается к теме:       — Так и быть, я все-таки тоже обещал. Начнем с того, что братьев Кадоган двое. Там, конечно, и одного с головой хватает, но как уж вышло, — даже в такой серьезной теме остается в своем репертуаре. — С одним тебе выпала честь познакомиться, скоро и со вторым выпадет. Как уже знаешь, «отдыхать» Коллинз поехал именно от них подальше, но это не все. Оказалось, что еще и ждал покупателя, от сделки с которым тоже отказался в последний момент. Сказал, что планы изменились, и компанию продадут с молотка. Организаторов аукциона угадаешь?       — Но зачем Кадоганам его компания? И… почему они тогда просто ее не купят сами?       — Потому что продадут нужному человеку и за нужную сумму. Это ведь подарок.       — Подарок?       — Именно. Прекрасный подарок, к которому нельзя придраться. Одному весьма крупному чиновнику.       — Поняла, — прерываю его, — интересная такая коррупция… Аукцион ведь удобен, никто не будет задаваться вопросом низкой стоимости, верно? То есть будет представление? Но как они этого добились?       — Свои методы давления, понятное дело, — судя по улыбке, моя догадливость мужчине нравится. — Но это не имеет значения. Важно то, что я раздобыл приглашение на это небольшое мероприятие для своих. Недешево, но, думаю, стоимость себя оправдает.       — Погоди, а что… зачем… ты хочешь сам перекупить?       Александр укоризненно нажимает указательным пальцем на мой лоб, за что чуть не огребает по руке.       — Эта голова только что светила знаниями, куда дела их? Не смотри на меня, как дикая кошка, не хочу я ничего перекупать. Зачем мне его фирма? Я хочу знать, какие будут дальнейшие действия братьев, а ты мне в этом поможешь. Раз уж у нас полное доверие.       — Так мы не ради Коллинза приехали, а ради Кадогана? Кадоганов, точнее. Стой! А ты сам догадывался о чем-то подобном?       — Мой ты маленький Ватсон в платье, — качает швед головой, — ты забываешь, что я тоже собираю ответы. Но любая информация лишней не будет, тем более когда ты знаешь причину, по которой эти двое прессовали именно бедолагу Коллинза, а теперь еще и последнее у него отняли, чтобы урок преподать.       — Какова же причина? — с прищуром смотрю на него, всей душой чувствуя, что тут скрывают новую недоговорку.       Александр отворачивается в сторону океана, поглядывая, как солнце совсем скрывается за горизонтом, а после с возвращается с необъяснимо-хитрым выражением лица.       — Причина в том, что они кое-что ищут.       — И ты, разумеется, ничего не расскажешь, да?       — Всему свое время, маленькая Харрис, — он протягивает мне руку, намекая, что мы возвращаемся в сторону дома, — тебе будет гораздо проще выполнить задачу с очаровательным непониманием происходящего в этих больших наивных глазах.       Ладонь, которую я уже почти было положила в ответ, чтобы опереться, тут же поднимается в воздух, нещадно ударяя наглеца. Ну это же надо было так вечер испортить! Хотя, чего уж, ладно, пусть живет, я привыкла. Но для профилактики ударяю еще раз.       — Придурок, ты!..       — Ага, который тебе чуть-чуть нравится, — без всякой двусмысленной подоплеки заявляет.       — Разве что самую малость, — соглашаюсь, пока опираюсь на его руку, — когда я не хочу тебя убить.       Не удивлюсь, если еще пара недель такого сотрудничества действительно сделают нас друзьями.