***
— Ева, я понимаю, что твое время — это самое драгоценное, что только может быть во вселенной, но, пожалуйста, ради всех святых, отвлекись от своей приставки! Сестра безразлично кивнула, сильнее сжимая губами палочку от леденца, который мучила уже порядочное время. — Три часа назад она сказала, что идет на рекорд, так что я бы не надеялась, — Рэйч кокетливо откусила печенье, болтая в воздухе стопой. — М мгмгм мгмгм мм мгмгмг, — Ева закусила зубами пластик, резко нажимая на кнопки джойстика. — Что? — когда она говорит, я и так всегда слышу что-то нечленораздельное, но это уже окончательно клиника. — Она сказала, что мне слова не давали, — мягко вмешалась Линд. — Мгмгм мгмгм, — сестра ухмыльнулась, едва не выронив чупа-чупс. В нахальном тоне, с каким она это промычала, угадывалось такое четкое «Верно, Барби», что уж это я переспрашивать не стала. Удерживаю переносицу кончиками пальцев, чтобы отвлечься от увиденной картины. Я и так пока не отошла от шока с той самой секунды, как дверь в квартире Евы открыла Рэйчел. И что в квартире не было привычного бардака. — А вы неплохо поладили, — заметил Александр. Красноречиво оглядываюсь, надеясь, что он закроет эту тему, пока Ева не исправила ситуацию чисто из вредности. В целом, она может. — О, в этом нет ничего такого, просто… — Мгг м гмг гмгмм мгмггммгм мгмгм? Нет, это уже ни в какие рамки! Резко поднимаюсь и протягиваю ладонь, отнимая у сестры леденец, из-за которого она говорит хуже годовалого ребенка. — Мммммм! — Ева пищит и почти падает, пока я тяну за палку в свою сторону. — Хватит! Издеваешься ты, что ли, над нами?! — забираю чупа-чупс под не менее обиженный детский взгляд. В итоге желание доиграть пересилило в девушке, поэтому она сдалась, и конфета была отвоевана, а затем победно выброшена в мусорку. — До чего ты вредная, просто агрр, — она сильно ударила по кнопке, из-за чего авто на экране свернул с трассы и картинно улетел в ближайший кювет. — Ну вот, из-за тебя я проиграла! Довольна? — В принципе, да, — не знаю, от кого я подхватила это дерзкое настроение, но на душе действительно легче стало от того, что сестра, наконец, отвлеклась. Ева обреченно упала на мягкий пуфик, раскинув руки. Игра перестала ее волновать. — Что дальше? — еще лежа на широкой подушке, она слегка подвинулась и теперь смотрела на нас вниз головой. — Ну, узнаете вы, что там на этой флэшке, и что с того? Оглядываюсь на Александра. Мной движет уже чистый интерес, но вот что он на это скажет? Вместо того, чтобы ответить на этот вопрос, Нильсен задает совершенно новый: — Вы проследили за Коллинзом? — он перекинулся через плечо Линд, поглядывая на ее телефонную переписку, за что схлопотал ладонью по лбу и был вынужден отодвинуться. — Еще раз так сделаешь... — предупредила блондинка. — Но ведь они согласились? — придурок улыбнулся так, что мне самой захотелось его ударить. Рэйч округлила глаза и отсела подальше. — Согласились, — ответила она, — получишь ты свой код, — и девушка еще раз вздохнула. — Ты в курсе, что я отмотала на юридическом не для того, чтобы покрывать твои кри… — Tillräckligt, — Александр сказал едва слышно, но настолько твердо, что Линд сразу прикусила язык, так и не закончив фразу. — О, какое напряжение, — язвительно расплылась сестра. — Ева, — пытаюсь осадить ее и заодно напомнить, что мы не в дурацкие игры на приставке играем. — Что? — та приподнялась на мягком пуфе и с вызовом посмотрела в ответ. — Мне надоело делать вид, что мы классная команда, пока эти двое опять что-то умалчивают! Не пора ли поговорить, как взрослые люди? Линд поморщилась и покачала головой. Но спорить с девушкой не стала, тем более что на такую реакцию Ева завелась еще больше. — А почему вы все так на меня смотрите? — она развела руками. — Мы в лучшие друзья не записывались, так, может, хватит собираться кружком, будто отправились в скаутский поход и делимся впечатлениями? Ладно эта, — она с легким прищуром кивнула в сторону Линд, — с ней все понятно. Выглядит, как брошенный питомец, и ведет себя, как ма… Ева осеклась. Сжала ладони и мягко, фальшиво улыбнулась. — Как глава местной банды клининга, — заменила так и не высказанное слово. Самое удивительное, что вместо того, чтобы обидеться на это откровенно-неприятное замечание, Линд отчего-то смешливо чихнула в чашку. Сестра закатила глаза и опустила плечи: — Спасибо, что помогла прибраться, — процедила она, обращаясь к блондинке, — но еще раз тронешь мои вещи, и вместо великодушной ночевки получишь в нос, понятно, Барби? — Понятно, грязнюшка, — Линд улыбнулась до того мягко, что я сама чуть не поперхнулась от фразы, сказанной ею, и интонации, с которой она ее произнесла. Она ей прозвище дала?! Ева дернула плечом, но не столь же резко, как это делает, когда бывает действительно в бешенстве. Охотно верю, что Рэйч все еще не так уж ей и нравится, но то, что она смягчилась — могу биться об заклад. — Давай короче, — Александр сложил руки, прерывая диалог, — что именно тебе не нравится? Что мы работаем попарно? — Мне не нравится, что ты вертишься около моей сестры! — она произнесла это неожиданно громко, почти с криком. — Ева! — Молчи, глупая! — огрызнулась, не смотря на меня, и снова обратилась к шведу. — Достаточно коротко?! Александр легко усмехнулся. Ни капли волнения. — Предельно, — подтвердил, — только какое это к тебе имеет отношение? — Эй, пого… — пытаюсь было вмешаться, но резко поднятая рука мужчины останавливает меня на полуслове. Какого хрена он не может просто сказать обратное?! А самое поганое, что я понимаю, с чего сестра решилась начать этот диалог. Это все рюкзак. Чертов рюкзак, который она забыла в Сиднее и который я сегодня ей вернула. И хоть я постаралась, чтобы его содержимое ни капли не отличалось от прежнего, рука моя предательски дрожала, когда я отдавала вещь. А Ева не дура. Далеко не дура. — И это спрашиваешь ты? — девушка усмехнулась, сложив руки точно также, как и сам Нильсен. Мужчина театрально оглянулся, будто выискивая рядом еще кого-то. — Ну, похоже, что я, — пожал плечами. — А я не позволю ей оступиться на таком человеке, как ты! — сестра почти шипит. — Понял?! В комнате повисает гнетущая жесткая, почти ощутимая тишина. — О как, — абсолютно спокойный ответ шведа, — интересная зона ответственности. Ева сглатывает слюну и крепко сжимает ладони. Ее глаза сухие, но теперь совершенно красные. В ушах эхом отдает ее ответ. О чем она, черт возьми, говорит? И она поняла. Поняла, что сказала. Она сильно сжала челюсти, часто дыша. Сестра качнула головой, но больше не продолжила. На миг оглянулась на Линд каким-то странным, почти беспомощным взглядом, который сразу сменился гневным и презрительным, и резко направилась прочь из комнаты. — Ева! — пытаюсь хотя бы как-то ее остановить, но напрасно. Забыв про легкую куртку, девушка покинула квартиру, хлопнув входной дверью. В груди осталось копошиться странно-гадкое ощущение. — Я поговорю с ней. Когда вернется. Тонкий голос Рэйч особенно непривычно прозвучал в почти наэлектризованном воздухе. — Нет, все… — Агата, — Линд мягко поднялась и опустила ладонь на мое плечо, — сейчас ты не сможешь ей помочь. — А ты будто сможешь, — горько усмехаюсь. Звучит не очень. — И я не смогу, — согласилась она. — Но в отличие от вас, мы с ней не особенно близки. И не будем. — И чем это успокоит? — не особенно верю в успех такого подхода. — У тебя когда-нибудь бывало, что хочется выговориться чужому человеку? Тому, кто не полезет лет через пять припоминать твою же слабость? — Линд хитро подмигнула, что-то словив в моем лице. — То-то же. Сейчас ей очень нужен именно такой человек. Чужой. Рэйч протянула ладонь, почти схватив новое круглое печенье, но сжала пальцы в кулак еще на полпути и перебрала в них сухой воздух. Особенно довольной от сказанного она не выглядела. — Что? — не могу успокоиться от этой перемены. — Просто… — сначала девушка задумалась, но тряхнула головой, прикрыв глаза, — забудь. Не суть. Александр прошел по комнате, осторожно отодвинул штору и заглянул в окно. Квартира Евы находится на втором этаже, поэтому небольшая улица с этого ракурса просматривается прекрасно. — Оставим это на потом. Он сказал это достаточно сдержанно и так… флегматично. Словно примерно такого исхода и ждал все это время. Хочу было подойти, чтобы тоже посмотреть вслед сестре — в том, что он выглядывал именно ее уход, я не сомневаюсь — однако мужчина сразу развернул меня обратно за плечи, настойчиво увлекая обратно. — Ну так что там с нашим австралийский птенчиком? — он усадил меня на диван, обращаясь при этом к Линд. Это он так сейчас его завуалировано страусом назвал? Брыкаюсь, отталкивая Нильсена. Потом с ним еще разберусь. Сейчас мне интересно, что скажет Рэйчел. Сама она опустила голову на ладони и устало потерла лоб и переносицу. — Камеры хранения на Блумсбери Сквер Гарден, — ответила девушка. — Едва он высадился, первым делом отправился туда. Я бы даже сказала, что он очень торопился. — Что он там оставил? — свой голос слышу будто со стороны, слишком живо вспоминая карту города. Не так уж и близко тащиться именно в этот район. Особенно от аэропорта. Линд задумчиво пошевелила пальцами, пожала плечами, но ответила: — Ничего. — Как это? Мне не особенно нравится отвлеченный взгляд Нильсена в окно, как и то, что он совершенно не задает вопросов, будто и так лучше всех все знает. — Вот так, — девушка переложила чай и печенье на поднос, убирая со стола, — он взял электронный ключ от камеры, заплатил и ушел. — И… Это все?! Меня понемногу злит, что абсолютно все, что происходит, никак не складывается… Ну вот как в один единый пазл. Будто все, что мы узнали, связывает уникальная, но совершенно неуловимая деталь. И без нее информация попросту распадается, как палатка, от которой потеряли каркас. — Есть кое-что еще, — Рэйч начала осторожно, отчего повернулся даже Александр, наконец-то отвлекаясь от окна. — С того момента, как он приехал в Лондон, стал жить в отелях. Он не поехал в особняк. Нильсен хмыкнул и прищурился. — Живет в отеле, ты хотела сказать? Линд покачала головой. — Нет, в отелях, — она произнесла это тверже, — и если бы… Признаться, если бы не подозрительность Евы, которая решила с утра пораньше продолжить за ним слежку, мы бы так этого и не узнали. И я вовсе не уверена, что сейчас он снова не перебегает с места на место, но только вот… — Вам тоже нужно иногда отдыхать, понял, — мужчина прервал ее, и, мне показалось, что сама она выдохнула действительно облегченно. Еще и слегка осунулась, что было совершенно не свойственно. Так вот почему Ева позвала ее. Они постоянно следили за Коллинзом. Острое, как ядовитый шип, чувство вины моментально кольнуло меня. Не то, чтобы мне было в чем винить себя перед сестрой… Но ведь всего на минуту… На какое-то мгновение... Я подумала о том, что она лишняя.***
Если я и предполагала, что сюрпризы закончатся ровно на том самом моменте, когда Ева ушла, а мы смогли узнать хоть что-то, то я очень крупно ошибалась. Не успеваем мы переступить и порог уже моей квартиры — действие, которое я уже вовсю сопровождала мечтами о том, что буду вышвыривать Нильсена из окна — как мой телефон в очередной раз напоминает о себе гаденьким таким звонком, не предвещающим совершенно ничего позитивного. Также, как и номер Эллиа на экране. — Да, — отвечаю сразу, пытаясь не замечать пытливый интерес Александра к происходящему. — Добрый вечер, мисс Харрис, — вкрадчивый и мягкий голос мужчины на той стороне связи совсем не внушает доверия. — Надеюсь, вы хорошо долетели? — Более чем, — отворачиваюсь, чтобы не видеть настойчивого взгляда шведа. — И да, приношу извинения, но я не буду интересоваться тем же. Мне как-то все равно. Несмотря на то, что собеседник меня не видит, не могу удержаться от улыбки. Которую, правда, моментально прячу обратно, едва подмечаю, что кое-кто по фамилии Нильсен этим явно доволен. У-у-у, придурок, чему радуешься?! — А кусаться вы стали явно увереннее, — довольно протягивает Эллиа, — или кто-то помог вам обрести эту уверенность? — Нет, просто вы больше не устрашаете, — честно усмехаюсь. Негодник Нильсен разве что утренний свет не излучает. Отхожу еще дальше. Вот же бесит! — Прекрасно, мисс, просто прекрасно. — Угу, так вы закончили петь дифирамбы, или мне поставить телефон на удержание, пока ваш резерв льстивых фраз не исчерпает себя? Ноябрь тихо, но четко рассмеялся. Натурально слышу, как он постучал ногтем по дубовой поверхности своего стола. Помогите, кажется, я сама в Еву начала превращаться. — Вы же помните, что задолжали мне чаепитие? — Я? — почти неподдельное удивление в голосе. — Мистер Ноябрь, вы что-то путаете. Я не обещала вам никакого чаепития… Кто же это был?.. Хм.. О, я знаю, это был некий Нильсен! Оглядываюсь, понимая, что довольная морда придурка уже вовсю отсвечивает с моего дивана. Опять! Опять он на моем диване! — Трубочку не передать? — спрашиваю единовременно с попыткой пнуть шведа и прикусываю язык, по небольшой паузе понимая, что сказала глупость. Ага, еще бы этот так не ухмылялся! Пинаю еще раз. Основательнее. Мерзавец ловит меня за стопу и тянет на себя, заставляя потерять равновесие и упасть к нему на колени, а поскольку я все еще удерживаю телефон, то ударить его просто не выйдет. — Не нужно, — настроению здоровяка можно позавидовать, — я сторонник личных бесед. — О, кто бы сомневался, — краснею, потому этот идиот Александр хоть и не распускает руки, но смотрит в упор с легкой ухмылочкой. — Надеюсь, вам будет удобно завтра вечером? — Совершенно нет. Говорю это из чистой вредности, отчего-то заранее чуя ответ от Ноября, который действительно получаю: — В таком случае, жду в пять, — поскольку я не могу сорвать злость на Эллиа через трубку, то заряжаю свободной ладонью по лбу Алекса. А дальше тишина, знаменующая, что собеседник положил трубку. Откладываю телефон в сторону и разминаю ладони с многозначительным выражением лица, как бы намекая, что ближайшая груша для битья сейчас буквально подо мной. — Только не говори, что мое сердце будет разбито, — предупреждает с такой серьезной миной, что я чуть не прыскаю со смеха и великодушно решаю, что раньше времени дурака можно не убивать. Просто добрая сегодня. — Вдребезги, — отталкиваюсь от него, чтобы подняться на обе ноги, — здоровяк сказал, что нашел тебе замену и надеется, что ты не станешь заедать от горя шампанское мороженым. На пару секунд мы смотрим друг на друга, а после Нильсен закрывает в насмешке глаза, из-за чего я захожусь несерьезным хохотом. Теперь в этой квартире два дурака, а не один. Я заразилась от него придуршеством. — Не хочешь мою квартиру освободить? — расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки, пока иду в кухонный уголок, чтобы налить себе воды. — Ты знала, что у тебя очень удобный диван? — отвечает, вместо того чтобы понять намек. — Без тебя он намного удобнее, — игнорирую и тянусь за графином. — Неужели? — следует за мной, недоверчиво поглядывая, как я стараюсь отвлечься на воду. Выдыхаю и опускаю плечи. Поговорить, так поговорить. — Слушай, чего ты хочешь? — ставлю чашку обратно на стол. — Ты ведь не просто так второй день здесь ошиваешься, а Рэйчел… — Не просто так держит Еву под присмотром, — кивнул Нильсен, — верно, и что? — И ты вот так открыто говоришь об этом? — Ну ты явно не дурочка, чтобы не понимать таких простых вещей, — пожимает плечами, — смысл отрицать? — Ну, спасибо! — также складываю руки. — Не верю, что говорю это, но проблема не в тебе, а… — О, теперь мы общаемся методом «клише»? — поднимаю брови, силясь не улыбаться. — И не во мне, крошка енот. Мужчина делает еще шаг вперед, его голос звучит совсем мягко, поэтому я слегка отстраняюсь, чтобы не потеряться. — О нет, не говори, что Рэйчел — исчадие зла, — картинно поднимаю руки к груди. Александр снисходительно округляет глаза. Отвечать не спешит, но уже и не нужно. Я понимаю. Ева. Концерт, который она сегодня устроила, все еще крутится в моей голове. — Послушай, — хватаюсь ладонями за край столешницы, царапая ее поверхность, — Ева обычно не такая уж и…. Ладно, хрен с ним. Да, она перегнула палку, но… Она просто… Она… Ногти сильнее впиваются в стол. К горлу подступает горечь. Я никогда не думала о контроле со стороны сестры как о чем-то, что мешает мне жить. Но сейчас, когда я говорю об этом с Александром, да еще и так спокойно… Почему это выглядит совершенно в другом свете? — И как часто она перегибает палку? — интересуется без укора, но и без сочувствия. Скорее, действительно для понимания. — Достаточно, — отворачиваюсь, но сразу возвращаю взгляд. — Забудь. Правда. Это все из-за меня. Ну, что она сорвалась на тебе. — Интересно, — еще шаг ближе. Словно пытается прочитать меня. — Я выдала нас, когда отдавала ей сумку… Ну… ты понял. Это же ее сумка. Это невозможно. Почему он так спокоен? Цепляю пальцами края рукавов и закусываю губу, чтобы не чувствовать себя совсем виноватой. С этим тоже нужно покончить. — И… Знаешь… Забудь о том, что было, — вскидываю ладонь, прежде чем он ответит, — погоди! Пока ты не скажешь еще что-то, позволь мне объяснить. Я была на эмоциях, и я… Если будешь издеваться, я тебя убью, но мои последние отношения были лет пять назад. Считай, что ты просто под руку подвернулся. Как бы грубо это ни звучало. Швед даже в лице не поменялся. Но хотя бы в его глазах не было осуждения. Это успокаивало ровно до тех пор, пока он совершенно межу делом не уточнил: — Зачем в таком случае ты так об этом переживаешь? — склонил голову набок, наблюдая за мной. — Что? Это, признаться, не совсем то, что я ожидала услышать. Мужчина взъерошил свои волосы. — Ладно, котенок, по душам, так по душам. Я сказал тебе, что мы можем об этом поговорить, но если ты сама захочешь. Могла не поднимать эту тему, и все осталось бы там, где осталось. Зачем ты так переживаешь о том, чтобы оправдаться в произошедшем? Не для себя ли? Опускаю голову. Он прав. — Но ведь я поступила необдуманно! — цепляюсь за остатки совести, как могу. — Даже если так, — он не спорит. И очень странно, что сейчас рядом с ним я чувствую себя совсем несмышленой. — Мне казалось, что ты достаточно большая девочка, чтобы самостоятельно устанавливать границы во взаимоотношениях. Я ошибаюсь? Настолько взрослая, что завела единственный серьезный роман втайне от сестры. А все оставшееся время не позволяла себе даже интрижек, боясь, что… Что случайная связь перерастет в нечто большее. Ничего на свете я так не опасалась, как увлечься кем-то. Возможно, не только из-за Евы. Возможно… потому что я просто не готова. Возвращаюсь к Александру. Он очень близко, совсем рядом, но с ним не страшно. Кажется, словно я и впрямь могу открыться. Он выглядит кем-то своим. Синяя рубашка, накинутая поверх белой футболки, смотрится едва ли не также хорошо, как привычные официальные костюмы, при этом добавляя в образ мужчины что-то приятно-домашнее. Ему вообще все идет. Я это давно уже поняла. — Знаешь, — набираю для храбрости воздуха, — может, ты и прав, но среди тех людей, которые мне встречались, мало кто хотел бы стать просто… Мало кто хотел бы несерьезных отношений. Мужчина повел бровью и приподнял уголок губ. — Ну, для этого нужно заявлять людям о своих желаниях, крошка енот, — теперь его улыбка выглядит совсем волнующей, Александр подходит еще ближе, я почти чувствую его дыхание. — Давай попробуем сейчас: чего бы ты хотела? Тон, с которым он задает этот вопрос, мне предельно понятен. Прямо сейчас я могу оттолкнуть его или просто уйти. Я могу сказать, что не хочу видеть его, и я уверена, он уйдет с таким же спокойствием. Я могу навсегда поставить точку в этой истории. И я знаю, чего я хочу. Не думая, обнимаю шею мужчины, ловя губами его дыхание и сильно прижимаюсь, чувствуя мягкий ответный поцелуй. Александр не дотрагивается до меня, отчего я начинаю ужасно волноваться, потому что кажется, что вот-вот он оттолкнет и все закончится. Что я буду полной дурой, которая совершенно неверно поняла его слова. Сердце бешено ударяет по ребрам, добивая пульс в голове. Но когда я слышу его прерывистый выдох, то расслабляюсь. И в этот раз что-то совершенно по-другому. Он какой-то другой. Словно более... Уверенный. Медленно, но ощутимо прикусывает мою нижнюю губу, ласково проводит кончиком языка. В голову ударяет, как от хорошего вина. Наконец, я чувствую, как руки мужчины мягко проводят вниз по моим предплечьям. И, кажется, он удерживает что-то еще. Что-то знакомое. Никак не могу понять. — Посмотрим, насколько шелковой ты можешь быть, — тихо шепчет в губы и, пока я теряюсь, одурманенная происходящим, осторожно заводит мои запястья за спину. Я не задумываюсь, что он там делает. Просто касаюсь губами его шеи и едва не вздрагиваю от трепета в животе, когда на мои действия мужчина реагирует новым вздохом. Его кожа очень теплая… И такая… Бархатистая. А еще у Нильсена безумно приятный парфюм. Если бы я могла, я бы полностью растворилась в нем, настолько от этого аромата сносит крышу. Не сдерживаюсь и легко кусаю мужчину, оттягивая тонкий край кожи. — Не сегодня, каттен. Если бы я успела заметить его победную улыбку, то спохватилась бы быстрее, когда запястья за спиной оказались резко перетянуты, похоже, что моим же полотенцем. — Эй! — неуверенно возмущаюсь и полностью теряюсь, едва заглядываю в голубые глаза напротив. — Мы так не договаривались! Нильсен улыбается. Так, как умеет именно он. Нахально и тепло одновременно. — А о чем мы договаривались? — прижимает меня ближе к кухонному гарнитуру и медленно снимает с моей рубашки дизайнерскую ленту на воротнике. Поганец! — Что все будет так, как захочу я, — задыхаюсь. — Не волнуйся, лилла каттен,— на глаза опускается шелковая ткань, перекрывая весь дальнейший обзор, а затем его голос у самого уха, — очень скоро ты обязательно скажешь, чего хочешь. Резкое движение, и я уже понимаю, что сижу на одной из кухонных тумб. И хорошо. Потому что еще минута, и я бы точно упала на этом самом месте. Меня немного злит, что теперь я не вижу Александра и не могу пошевелить руками. Злит и одновременно... Заводит? Агата, ты скатилась! Я часто дышу, часто и прерывисто, взволнованная этой неизвестностью. А если расслабляюсь, то плохо и урывками, потому что все происходящее выглядит какой-то странной безумной игрой, правила которой мне незнакомы. Ладони мужчины проходят по моей талии, высвобождая заправленную рубашку поверх брюк. Там, где только что были его пальцы, проходится жар. — А теперь о твоих желаниях, — медленно протягивает, кажется, расстегивая пуговицы на моей рубашке, — возможно, ты хотела бы остановиться? Если этот урод улыбается, я прибью его ночью сковородкой! — Только посмей,— говорю громче, чем планирую. Чувствую, как он отпускает края рубашки, уже совсем расстегнутой, и неспешно опускается к застежке брюк. Невольно вздрагиваю, но держусь, не показывая смущения. — Какая послушная девочка, — довольно замечает. Легкое касание, мурашки от кончиков его пальцев на моей коже и глухой звук упавшей на пол ткани. Облизываю пересохшие губы. Я беззащитна. Полностью беззащитна перед ним сейчас. Тело сводит приятным напряжением. Александр проводит подушечками пальцев по животу, опуская их ниже, а вслед слышу и его тихое дыхание. Чужие губы почти касаются кожи, я сжимаю ладони. Из-за того, что я его не вижу, волнение намного сильнее. — Что ты делаешь? — сколько ни пытаюсь не выдавать в голосе дрожи, все напрасно. Ловкие пальцы хватают край тонкого белья и медленно, очень медленно тянут его вниз. Внутри меня поднимается хаос. Все слишком спутано. И слишком интригующе. — Тебе не нравится? — мужские руки ложатся на бедра. Хватаю ртом воздух, когда он разводит их шире. — Нильсен, — выплевываю почти жалобно, — ты подонок! Сильно вздрагиваю от легкого укуса на внутренней стороне бедра. Физически осознаю, что лицо сильно покраснело, когда в голову приходит понимание, в каком мы сейчас оба положении. — Ты действительно так думаешь? — хитро интересуется. Пальцы касаются нежной кожи и легко проскальзывают вниз по складкам. Пульсирующая тяжесть поднимается к животу. — Да…. Нет… — дергаю руками и запрокидываю голову. Ненавижу его, Господи! — Так да или нет? Он нажимает на чувствительную точку, и я уже почти хриплю, с трудом удерживая стон. Из вредности. Глупая, неправильная ошибка. — Да… нет… Да! — Содержательно, котенок. Мужчина хватает бедра, сильно сжимая их, и я не удерживаю громкий вскрик, когда чувствую кожей что-то мягкое и влажное. Неторопливое движение, кидающее меня в настоящий дикий жар. О нет.. Он… что…. Я думала, что сильнее сердцебиение уже не зайдется, как и скручивающееся в узел желание внутри меня. Но я ошибалась. Боже, как ошибалась. — Чтоб тебя!.. — это единственное, что я могу проговорить, когда Александр надавливает на клитор, а затем сразу же легко всасывает его. Я уверена, что он опять включил это гребанное самодовольство, пока уже расслабленный язык медленно проходится кругом или восьмеркой, или… черт его дери, он знает, что он там делает, из-за чего я просто не могу удержать собственный голос. Возбуждение очень сильное, даже с завязанными глазами я вижу пелену и впиваюсь ослабевшими пальцами в ладони, царапая кожу. Горячая волна расходится от касаний, уходя в бедра и живот, отчего их сильно сводит. Сейчас точно задохнусь. Снова дергаю руками, не в силах смириться с тем, что не могу ничего сделать. Я полностью в его власти, и я, чтоб его, натурально погибаю. Лицо ужасно горит, у меня нет воздуха, а еще… А еще мне совершенно стыдно и хорошо от этого стыда одновременно. То, что делает Александр, сводит меня с ума. Это так непривычно и пошло, что… я хочу больше. Я даже не знала, что во мне это есть — такое бесстыдное влечение. К дьяволу приличия, хочу только одного — чтобы этот швед ускорился, потому что, видят все святые, если он продолжит мучить меня и дальше, я не вынесу этого. Я хочу, чтобы он освободил меня, хочу зарыться ладонью в его волосы, вот сейчас, когда он добавляет к действию и пальцы, а я протяжно стону так, как ни разу в жизни еще этого не делала. И снова... И снова... Александр резко прекращает свои действия, из-за чего я всхлипываю, неконтролируемо качая головой. — Так чего ты хочешь, лилла каттен? — голос чуть ближе, понимаю, что он приподнялся, и это подтверждается, когда мужчина несильно прикусывает мою шею. Упрямо сжимаю губы. Не потому, что не хочу давать лишний повод позлорадствовать, а потому, что я боюсь того, что могу услышать из собственных уст. — Ну же, — шепот совсем рядом с ухом, пока аккуратные пальцы медленно распределяют внизу влагу. Медленно и непристойно. Если я сейчас попробую что-то сказать, у меня сердце выпрыгнет, пощади… — Ну! Алекс надавливает на клитор, и я снова всхлипываю, почти с писком. Тихо и рвано. Уши и щеки горят огнем. — Боже… Тебя… Тебя! — наудачу опускаю голову, надеясь, что упаду на его плечо, и, к счастью, угадываю. — Умничка. Он хватает губами кончик моего уха и резко меняет темп пальцев, вызывая последний сдавленный крик, потому что дальше я уже ничего не могу сделать. Тело сводит мощной судорогой, и в глазах под повязкой едва ли не белеет. Дрожь повторяется, я слабо покачиваюсь вперед, пойманная Александром, и… расслабляюсь, прерывисто и часто дыша. Какое-то время мы не двигаемся. Я еще прижимаюсь к нему, опасаясь, что если он сделает хотя бы шаг назад, то точно упаду с этого дурацкого гарнитура. — Алекс, — невнятно мычу в его плечо, — руки… Нильсен усмехается и осторожно снимает повязку с моих глаз, заставляя щуриться от света, а затем также бережно освобождает запястья. Он по-прежнему молчит. Хоть и не показывает этого внешне, но… Я и не знала, что он умеет волноваться. Но, возможно… Возможно, он прав. Это ведь даже не отношения, так почему нет? — Если ты думаешь, что после этого я не построю баррикаду из подушек, то очень ошибаешься, — с трудом проговариваю. Александр поправляет прилипшую к моему лбу прядь волос. — О, мне разрешили остаться на ночь, — нагло улыбается, зная, что уж сейчас я ему точно не врежу. — Я сегодня добрая, — обнимаю его, чтобы лучше держаться, — но восемьдесят процентов дивана мои. Так и быть, можешь уместиться на оставшихся двадцати. Теперь мужчина рассмеялся уже открыто. — Двадцать процентов? Это же грабеж! Требую пятьдесят. Я слышал, что еноты могут умещаться в норах и поменьше. Кривлюсь, возвращая себе привычное настроение. — Двадцать пять, а если бы не твои тупые шуточки, предложила бы тридцать! — Сорок — последнее предложение. — Тридцать пять, — я уверена, что это не азарт, а просто истерика от навалившихся событий за последнее время. Точно не азарт. Швед сдается: — И как ты собираешься высчитывать тридцать пять процентов от дивана? — интересуется. Пожимаю плечами. — Какая разница, если ночью я тебя с него все равно полностью выпну… — Ну попробуй, храбрый котенок, — в который раз щелкает меня по носу, — а уж я посмотрю на эти попытки… Посмотришь, посмотришь. С высоты напольного покрытия. Проказническое предвкушение побеждает во мне и заставляет забыть о гонках за информацией, ссорах с сестрой да и вообще обо всех произошедших событиях. Сейчас я не хочу о них думать. А придурка пну обязательно. Вот как заснет… Непременно пну.