Аферисты

      Находиться в доме Эллиа казалось чем-то, чего со мной не произойдет, пожалуй, никогда. И хотя я представляла, что жилище здоровяка будет настоящим олицетворением всех клише о бандитском логове, какие я только могу знать, на деле это оказалась максимально светлая и просторная квартира.       На белом ворсе ковра, положив огромную голову на лапы, лежал чистокровный ротвейлер. На мое удивление, он поглядывал на нас без предвзятой собачьей ненависти, а скорее ленивым безоценочным взглядом. При всем при этом что-то подсказывало — стоит хозяину отдать приказ, и животина уж точно нас не пожалеет.       — Миленький, — притворно улыбаюсь и нервно отсаживаюсь от собаки подальше.       — Прелестная порода, — сразу же среагировал Ноябрь. Он подошел к псу и нарочито сильно потрепал по голове. Тот виду не подал. — При должном воспитании ротвейлеры — одни из самых послушных и спокойных созданий, но попади такое животное в руки неопытного собаковода… Последствия могут быть весьма печальны.       — Занимательно, — дал знать Александр.       С самой первой секунды его настроение едва ли светлее грозовой тучи. Что прилично так разнится с предвкушением, с каким он на эту же встречу ехал. Интересно, что его так смутило.       — Знал, что вы оцените, — улыбнулся Эллиа.       — Кто сказал? — Нильсен снова сложил руки в своей излюбленной позе и слегка прищурился.       — То есть, пока и этот пес на тебя не сорвется, ты не успокоишься, да? — теперь уже возникаю я.       — Оставим это, маленькая Харрис.       Фыркаю и отворачиваюсь. Значит, как я один раз оступилась, так сразу «Халк», а как на него вся дворовая свора собирается — это можно.       Теперь вдвойне надеюсь, что этот пес укусит его за задницу.       В комнате повисла тишина. Острая и гнетущая. Если бы меня спросили, в какой момент от начала всей этой истории я чувствую себя наиболее некомфортно, то я бы, не задумываясь, выбрала этот.       Во-первых, мы все еще не помирились с Евой, и хотя то, что произошло, вряд ли можно назвать нашей ссорой, разговаривать со мной сестра пока не расположена. Во-вторых, потому что отношения Александра и Эллиа даже с натяжкой приятельскими не назовешь. А в-третьих, потому что этот главарь игорных заведений умудрился притащить на встречу еще и Сэмюэля Макото. Каким образом — остается загадкой.       Действия, совершенные нами ранее — вместе и по отдельности — привели к одному очень логичному итогу: мы не доверяли друг другу. И уж тем более никто из нас особенно не планировал становиться большой и классной командой. В этом сестра была права.       — Я хочу предложить вам дело, — задумчиво протянул хозяин квартиры, не прекращая поглаживать пса.       — Кто сказал, что на него согласятся?       Я не ожидала что Сэмюэль так скоро позволит себе заговорить. И, судя по всему, не я одна. Александр уже давно не сводил с него взгляда. Под стать привычке: нахального и насмешливого.       — Я еще не сказал, в чем оно заключается, — ухмыльнулся Ноябрь, — кто знает, вдруг мне удастся вас удивить?       — В таком случае, выкладывайте сразу, — настороженный голос Рэйчел предельно ясно обозначил и ее позицию.        Эллиа окинул зал общим взглядом и медленно поднялся, отряхивая ладони от собачьей шерсти. Он видел, чувствовал наше настроение, как заправская ищейка. Он наслаждался им.       — К чему спешка? — поинтересовался Ноябрь. — Для начала давайте найдем ту самую точку соприкосновения, благодаря которой некоторые наши интересы пересекаются.       Ева звонко хохотнула и достала из-за пазухи любимую фляжку.       — Только не говори, что тоже ищешь скрывшуюся в осенней ночи девушку, а не то наш дипломат умрет от ревности и вызовет на дуэль.       Скулы Макото стало видно отчетливее.       — Попрошу с уважением, — едва процедил он.       Сестра театрально поправила одежду и подняла фляжку выше:       — Как скажешь, малыш. Ее здоровье! — не меняя улыбки, она сделала несколько средних глотков. На заинтересованный взгляд Эллиа сразу ответила, закручивая крышку обратно: — Просто чай по старинному рецепту.       — Неужели водка, — довольно пробасил тот, — ты ведь у нас девочка с русскими корнями?       Она цокнула и грациозно выпрямилась.       — Ты ж моя сладкая стереотипная зайка, — слегка потянулась, — я похожа на человека, который пьет водку на важных встречах? Разумеется, это коньяк.       — А ты нравишься мне все больше, — моментально парировал Эллиа.       И только Линд решила прекратить этот обмен любезностями громким хлопком в ладони. Она придирчиво отряхнула колени, словно на них собралась воображаемая пыль, и демонстративно прокашлялась, ни на кого не смотря.       — Ну да, — поправился Ноябрь, — о нашем деле.       — О, уже «нашем», — додумать не успеваю, как говорю это.       Чем я умудрилась заразиться от них всех? Игривой язвительностью?       — Я думаю, что о нашем, — подчеркнул здоровяк, — но обо всем по порядку. Давайте для начала обозначим, кто есть кто. В загадки по ролям в детстве не играли? Ну знаете, все эти: кто-то из нас ищет пропавшую девушку, кто-то пытается обезопасить себя, кто-то поддался на чужую манипуляцию, а кто-то… — на этом моменте он отчего-то особенно внимательно взглянул на Рэйч, которая сразу сжала ладони, не изменяя строгой маске, — просто хочет все исправить, не так ли?       Манипуляция? Стоп, что исправить? Какого хрена опять все в тайнах? Они без них общаться вообще умеют?       — А кто-то углядел для себя выгоду! — стараюсь сохранить трезвость мышления. С непонятками мы еще разберемся. Наверное.       — Что есть, то есть — мужчина размял шею и приподнял бровь, — что?       — Ничего, — резко цепляю пальцами рукав и отворачиваюсь в сторону, невольно поймав сосредоточенное внимание Александра. К черту.       — Мне нужен доступ к камере хранения, которую арендовал Коллинз, — вот теперь уже в лоб ответил мужчина, — и я подумал, что вам это тоже будет интересно.       Как я говорила? Каркас палатки? Если то, что происходит — это палаточный каркас, то здоровяк, не знаю по какой причине, уверенно забил первый клин.       — Разве она не была пуста? — уточняю почти хриплым голосом.       Эллиа картинно посмотрел на часы. Как по наитию вспоминаю слова Александра «Причина в том, что они кое-что ищут». «Что-то», что могло оказаться только у Коллинза, из-за чего он резко сорвался в Лондон. А еще это «что-то» объединяет всех нас. И если я не последняя дура, то это может быть лишь одна вещь.       — Ожерелье… — медленно протягиваю, не особенно веря в свою же теорию, — ожерелье, с которым Хлоя в тот день скрылась, верно же?       Сэмюэль нервно встрепенулся на моих словах. Он посмотрел на совершенно расслабленного и спокойного Александра, а затем взгляд его стал суетным, не верящим. И снова подозрительным. Но Сэм интересовал меня мало. Больше показалась странной реакция Рэйч. Она усиленно отворачивалась в сторону.       — Кадоганы отправились в Сидней, потому что там был Коллинз, — продолжаю. — Они были уверены, что ожерелье у него. А после он стремительно рванул в Лондон. Точно не без их участия. Он не живет дома, оглядывается на каждом шагу. Они ведь отпустили его, потому он им что-то пообещал, да?       — Верная мысль, — Эллиа задумчиво перебрал пальцами воздух, оглядываясь куда-то почти за спину, словно по привычке. Догадливая Ева с ухмылкой протянула ему собственную флягу. Он признательно кивнул. — Благодарю. Издержки профессии: не привык находиться дома. Но не будем об этом. Поговорим о Коллинзе. Он действительно что-то пообещал.       Интонация, с которой мужчина сказал это слово, сбивала с толку. Он мог бы назвать вещи своими именами, но вместо этого… Назвал их максимально пространно.       А почему молчит Нильсен?! У него же что ни день, то кульминация!       Мысли продолжали крутиться в моей голове, будто маленькие рабочие шестеренки. Теперь уже нельзя отрицать, что и Кадоганы замешаны в этом деле. Только вот… Зачем им самим эта побрякушка? И как она, черт возьми, оказалась у Коллинза?       — Ничего не выйдет, — лениво и с легкой иронией протянул Александр, — не знаю, что там тебе нашептали братцы на ушко и каких золотых гор пообещали, но Коллинз ничего им отдать не сможет. Бедолага чист.       — Так уж и чист? — Эллиа сощурился.       — По крайней мере, предложить ему нечего, — отрезал Нильсен, — все-таки сотрудничали. Я его знаю.       Тон, с каким он произнес последнее слово, показался мне максимально жестким. Слишком жестким.       — А если не так хорошо, как ты думаешь?       Ноябрь медленно постукивал указательным пальцем по фляжке. Размеренно. Пропуская такт.       — Мне не понятно, — Сэм вписался в диалог настолько неожиданно, что я едва не вздрогнула. Почти ведь забыла о нем. — Что тебе самому нужно от этой вещи — это раз. Зачем было звать кого-то еще — это два.       Эллиа прошелся до конца комнаты, сел в кресло и тихо присвистнул, призывая пса. Тот поначалу резко подскочил, но, распознав настроение хозяина, позволил себе лениво, по-собачьи потянуться и затрусил совсем неспешно, периодами отряхиваясь и почесывая по пути задней лапой большое коричневое брюхо.       — Мне не нужна эта вещь, — ответил мужчина, — я хочу забрать лишь то, что принадлежит мне самому. Если, конечно, Коллинз выполнил свою часть сделки. А вот вы сможете узнать друг о друге кое-что интересное. Как вам игра? — и он моментально добавил следом в сторону Сэма: — Особенно ты, друг мой, ты будешь просто в восторге.       Дипломат поморщился. Задумчиво сжал руки, но потом посмотрел на нас поочередно. Я проделала примерно тот же трюк.       Нильсену затея, очевидно, не нравилась, но он сосредоточено размышлял, упершись взглядом в пушистый белый ковер. Рэйч осторожно следила за ним, но лишь временами. А вот о Еве такого сказать точно нельзя. Она расслабленно покачивала стопой, ожидая, пока остальные примут окончательное решение, совершенно не заботясь о том, пойдет оно в разрез с ее интересами или нет. Будто уже что-то знала наперед, но мне не сказала.       И вот именно эта реакция, именно ее поведение и заинтересованность в предполагаемой сделке…       Мне совершенно не нравятся!

***

      « — Так ты со мной или нет? — Ева еще раз грозно повторила, когда я замешкалась на крыльце.       Сжимаю ладонями небольшую походную сумку. Ногти царапают грубую ткань ручки, пока я неуверенно поглядываю на почтовый ящик. Быть может, стоит дождаться того самого дня?       — Да, просто… — из дома доносится громкий грохот. Значит дядя Остин уже проснулся. — Ев, мой день рождения через неделю и…       Сестра задержала дыхание и покраснела. Сильно, как делает это, когда чем-то очень недовольна. Грохот усилился, послышался звук чего-то разбившегося, возможно, вазы.       — Через неделю его заберут, и что тогда?       Ящик манит меня, будто моих мыслей достаточно, чтобы в нем что-то появилось. Глупо. За столько лет ни единого письма, ни строчки. А ведь я и сама пыталась.       — Серьезно? — Ева как всегда слишком очевидно читает мои мысли. — Ты что, правда ждешь, что какая-то богатая тетка из пригорода Лондона о тебе вспомнит?       В груди сжимается. Может, и так, может, мне это нужно?!       — Нет, — вместо этого отвечаю. — Не жду.       Из дома отдают звуки телевизора. Дядя нашел выпивку и еще минут десять будет приходить в себя, а затем… Возможно, хватится нас. Решать надо быстро.       — Конечно, ждешь, — теперь она ядовито усмехнулась, — не прячь свой негодяйский взгляд, я видела, что ты держишь ее адрес в книге!       — Откуда…       — Думала, что я такая дура? Какое счастливое объявление: семья Харрис воссоединилась!       — Ева, я надеялась, что она поможет нам, — голос срывается. Несправедливость, с какой сестра меня обвиняет, совсем не позволяет сдерживаться. Хочется высказаться. Громко и предельно ясно.       — Тебе поможет! Тебе, но уж точно не мне.       Злость подбирается к вискам, и голова начинает болеть. Меня ужасно бесит, что в который раз она так себя ведет.       — А если и так, — я устала оправдываться, — неужели я бы тебя оставила?       Ветер коснулся моих щек. Отвлекаюсь, наблюдая, как он колышет ветви деревьев и слегка кренит бутоны тюльпанов на моей клумбе. Сестра больше не спорит.       — Мать позвонила мне всего один раз. Примерно через месяц после ухода. Знаешь, что она сказала? — голос Евы тихий и немного хриплый. — Да, незадолго до того, как ее тело вынесло на портовый берег. Она сказала, что устала.       Мы никогда не говорили об этом. Тема самоубийства ее матери была табу в нашем доме и не упоминалась моим дядей даже тогда, когда он напивался совсем крепко.       — Я не хочу ждать, пока устану, Агата. Не хочу.       Не дожидаясь моего ответа, она развернулась и продолжила твердый шаг. Спокойно и равнодушно. А передо мной осталась правда, неоспоримая и до жути надоевшая».       — Рэйч, ты помнишь, что там было с этими… — Александр отнял от руля одну ладонь и нетерпеливо щелкнул в воздухе, — банкирами?       Именно его щелчок вывел меня из череды воспоминаний.       План Эллиа, который был озвучен нам после, выглядел максимально чудаковатым, но более странно оказалось то, что на него согласился Александр. С насмешкой, да, с показательным превосходством, тоже да, с написанным на лице «вас всех ждет фиаско», и это тоже, но он согласился.       Согласился и Сэмюэль, хоть совершенно не сразу и выразил это странным способом.       Ну, как выразил. Скорее, злобно выпалил парочку слов в самый последний момент, когда Александр, заявив, что у него чрезвычайно важное дело, собрался уже было уходить, но театрально остановился под конец и с наглой мордой всучил Макото небольшой пластиковый пакет с какими-то проводами внутри.       «— Барни, я чуть не забыл вернуть это тебе, — произнес он, наслаждаясь, что глаза консула едва ли не почернели от нарастающей злости. — Еще раз спасибо, что дал погонять авто, но впредь прячь прослушку тщательнее.       — И как она там оказалась? — сыграл теперь уже и сам Сэмюэль.       — Я не представляю, — пожал плечами Нильсен и нахально подмигнул, — но ты не переживай. Если так хотел получить от меня интервью, тебе достаточно попросить.       — Учту это, — Сэм грубо выхватил из его рук пакет, — когда увижу тебя на судебной скамье».       — С банком в порядке, мы уже подписали контракт, — Рэйчел залезла в телефон, листая электронные документы, — а что?       — Не помнишь, компания D&D, они ведь договорились о займе?       Линд недоверчиво качнула головой и перешла в телефонные заметки.       — Новички?.. Да, кажется, да, — она остановилась на конкретной странице, — мы обсуждали это на приеме у того мецената, помнишь?       Александр снова щелкнул пальцами, теперь совершенно победно. Иногда мне казалось, что он вообще на дорогу не смотрит, рискуя и своей несуразной жизнью, и нашими заодно.       — Супер, — бросил мужчина, — позвони этому… Как его… В банке был такой активный из отдела продаж…       — Адамсон?       — Точно, Адамсон, — Александр отвлекся, оглядываясь на заднее сиденье, где мы и находились, — набери его, пожалуйста, пусть притащит свою тушку сегодня на Стамфорт-стрит.       Он вернул внимание на дорогу как раз в тот момент, когда я уже хотела было вмешаться и заставить сделать это силой, а заодно прекратить рассекать, как заправский герой эпических кинолент. Рэйчел недоверчиво зашла в список контактов.       — Ты уверен? Мы ведь не договаривались о таком.       — Рэйч, не зуди, — Нильсен повел плечом, — они сказали, что я могу обращаться в любое время. Им тоже, в конце концов, немалую выручку делаю.       Девушка набрала воздух, вероятно, рассчитывая еще раз возразить, но в итоге глубоко выдохнула.       — Сколько еще ехать? — резко поинтересовалась.       На этот раз Александр посмотрел через зеркало заднего вида.       Ну понятно, опять я тут лишняя. Не хочет говорить при мне.       Не знаю, действительно ли этот придурок увидел мое возмущение, или его так смутило, что я сложила руки, наглядно незаинтересованно отворачиваясь к окну, но поспешил все-таки объясниться:       — Никакого криминала, крошка енот, не дуйся заранее, — швед улыбнулся, — обычная сделка с партнерами. Надеюсь.       — О, ты в чем-то не уверен? — сдуваю челку. Аж настроение поднялось. — Ну снег пойдет, не иначе.       Автомобиль неспешно притормозил, и Александр расслабленно провел ладонями по рулю. Прокашлялся.       — Не всегда все происходит так, как хотелось бы мне, — ответил, но отчего-то я не уверена, что именно на этот вопрос.       За окном вижу знакомые улочки моего же двора. Удивленно оглядываюсь, когда становится ясно, что ни Александр, ни Рэйчел выходить из авто не собираются.       — Да-да, — подметил швед, — мы быстро прижмем убегающих покупателей, а ты пока подожди здесь.       От слова «убегающие покупатели» я отчего-то представила реалистичную картину, как Нильсен бежит за несчастными бизнесменами, размахивая по пути своим дипломатом, и невольно чихнула от смеха. По его укоризненному взгляду стало понятно, что примерно что-то такое он в моем смешке и разглядел.       Александр перекинулся рукой через спинку автокресла. Сегодня он действительно подготовился заранее, надел лучшую светлую рубашку еще и галстук нацепил. На соседнем же сиденье аккуратно уложил подготовленный пиджак.       — Не переживай, крошка енот, — подмигнул он, — скучать особенно не придется.       — Вот уж на что не жаловалась, — открываю дверь и легко выпрыгиваю из салона, отходя на приличное расстояние, прежде чем развернуться и проследить, как эти двое скрываются за поворотом.       И только когда это произошло, я с какой-то непонятной осознанностью заметила, что едва ли не впервые в жизни Нильсен не стал оставлять за собой последнее слово.

***

      «Деньги лежали передо мной, как запретный библейский плод. Сорок тысяч фунтов. Блестящая случайная ставка. Мы не заработали и не украли их. Мы не копили их месяцами лишений. Двадцать пять на красный, и вот у нас есть средства, чтобы жить безбедно не меньше пары лет.       Деньги казались чем-то нереальным. С тех самых пор как мы приехали в Лондон, удача особенно нам не улыбалась. Я не чувствовала, что наша жизнь уже изменилась, потому что сорок тысяч фунтов лежали не на крутом золотом счете в банке. Они расположены в обычной дорожной сумке в богом забытой квартире не лучшего района Лондона. Да ведь у нас даже дверь едва держится, и взломать ее может любой!       Часы громко отсчитывали оставшееся для меня время. Путали мысли. Шептали едва ли не в унисон с самым настоящим дьяволом на плече. Она их не заслужила… Она просто кинула фишки на клетку в последний момент… Она могла не выиграть…       Сжимаю в ладони письмо из университета.       Будь как будет.       Хватаю обшарпанную дорожную сумку и еще одну, точно такую же, но уже давно подготовленную, и едва слышно покидаю квартиру.       Прости, Ева… »       В квартире раздается трель ненавистного дверного звонка. Откидываю книгу, в которой так и не получилось спрятаться от размышлений, и поднимаюсь с дивана. Конечно, придурок говорил, что они будут быстро, но закончить все свои мега-супер-пупер важные дела меньше, чем за час… Что ж, вполне себе достойно комплимента.       А за что мне его хвалить, если он тут к чертям не сдался?       В целом, верное замечание. Так что торопиться до двери не буду. А вообще, если честно, я ждала от его прихода чего-то более интригующего, даже не знаю… Чего-то в духе умилительного идиотизма.       И поскольку заглядывать в глазок смысла нет, сразу щелкаю замком и тяну входную дверь на себя.       Агата, все-таки ты с приветом.       Заглядывать в глазок смысл был. Еще какой смысл. Потому что вместо привычной шатенистой макушки негодяя я вижу аккуратную рыжую прическу и знакомую кожаную куртку.       Громко хлопаю дверью обратно.       — Какого черта? — как героиня тупой комедии, произношу шепотом и куда-то в сторону.       Что здесь забыл один из Кадоганов? Откуда он вообще знает, где я живу? И что мне теперь с этим делать?       Звонок повторяется. Все также громко, но уже повежливее. Судорожно поправляю волосы и оглядываю свой внешний вид в зеркале на стене. Хорошо хоть не переодевалась в домашнее, а то ведь совсем бы…       Ладно, главное — сохранять спокойствие.       Снова открываю дверь, на этот раз с достаточно располагающей улыбкой. Точнее, я надеюсь, что она такая, а не как у человека, который только что сделал пять пластических операций на исправление формы челюсти.       — Я надеялся, что прием будет теплее, но… Ее хотя бы не закрыли перед моим носом насовсем, — он улыбнулся, будто растерянно.       — А, эм. Ну, да, — теряюсь и говорю уже на автомате, — привет, Кристофер. Ой, нет, я хотела сказа…       Он сразу прерывает последующее извинение:       — Все хорошо, отличное начало, — кивает в подтверждение слов, — как раз хотел избавиться от формальностей.       — Все равно прости, я просто не ожидала, что ты…— выдыхаю, пытаясь подобрать слова. — Я не ожидала, что это будешь ты.       Он игриво оглянулся по сторонам.       — Ждала кого-то еще?       Ага, как раз не хватало, чтобы он понял, с кем я тут живу последние пару дней.       — Нет! Нет, я вообще никого не ждала, — от того, насколько активно пытаюсь его убедить, не верю самой себе. — Так какими судьбами?       Он качнулся и спрятал ладони в карманы, с интересом оценивая мою взволнованность. Выждал несколько секунд, прежде чем сам задал совершенно новый вопрос:       — А как ты поняла, что это я?       Слова моментально вылетают из головы. И правда, как?       Вышло-то само собой.       По какой-то причине у меня не возникло сомнений, что если кто из братьев и придет ко мне домой, то будет это непременно Кристофер. И нет, не то чтобы я к этому готовилась. Совершенно очевидно же, что не подозревала об его приходе. Но все-таки это почему-то стало предельно ясно с первой же секунды.       — Не знаю, если честно, — пожимаю плечами, — просто поняла, что ты — это ты.       — Понятно, — на секунду собирается с мыслями, — не очень удивлена, что я так по-свойски?       — Ты чего, нет конечно!       Удивлена, еще как!       — Не хочешь прогуляться? — в изумрудных глазах напротив абсолютная прямота. — Вечер чудесный.       Если ты пытаешься уложить меня в могилу уже сейчас, поздравляю — у тебя прекрасно получается!       Мысли принялись суетно съедать меня. С одной стороны, Александру это может не понравиться — все, что не согласовывается с ним заранее, всегда подвергается жесткой критике, это я давно усвоила. Да и ключей у него от моей квартиры нет…       Но… Что-то тут не так. Как в слишком добродушном поведении Кадогана, так и в его предложении. И при всем при этом, я ведь могу… Ну, не знаю… Что-то выяснить у него, наверное.       — Почему так внезапно? — цепляю пальцы рук.       — Разве? — снова вопросом на вопрос. — А я думал, что мы уже обо всем договорились. Это я о твоих семейных связах.       Тяжелый обух Сиднейских воспоминаний ударил по голове. Точно. Аукцион, разговор и… предложение.       Черт с ним, с Нильсеном, на улице подождет, не так уж и холодно.       Хватаю с настенного крючка джинсовку и накидываю ее на плечи. Сначала мы разберемся с моей жизнью, а уж делишки Александра подождут. В конце концов, может, мне и не придется вести никакое расследование, и он с чистой душой избавится от необходимости контактировать со мной.       Рука вздрагивает, когда я тянусь за своей любимой белой сумочкой. Стало как-то обидно. Заранее.       Так, Агата, ты еще ни с кем не увиделась, так что нечего заранее представлять, с какой легкостью этот швед свалит в закатную полосу.       — Идем, — мило улыбаюсь, выправляя прядь волос из-за ворота.       Прости, Алекс, но для меня это важно.       Уже спустя какой-то час мы проходили мимо самой обычной афиши кинотеатра. На мое удивление, это была именно инициатива Кристофера. О которой, собственно, я и узнала не раньше, чем две минуты назад.       — Не любишь кино? — поинтересовался, вышагивая по еще мокрому от дневного дождя тротуару.       — Не сказала бы, — широко развожу ладони и ловлю теплый вечерний ветер.       Наступающий весне на пятки июнь уже отчетливо ощущался в воздухе. Его атмосфера проникала в небольшие улицы и таяла желтым светом все позже загорающихся фонарей. Даже в нетерпеливых сигналах с автострады чувствовалось уже почти наступившее лето. Прохладный, в меру сыроватый, интригующий промозглым утренним туманом Лондонский июнь. Я скучала.       — Тогда что не так? — он останавливается, но пока не обращает внимания на яркие вывески, рекламирующие тот или иной фильм.       Переминаюсь и прячу взгляд, наоборот, делая вид, что плакаты заинтересовали меня максимально сильно. Поведение самого Кристофера — вот, что не так. Не смотря на то, что обе наши предыдущие встречи он также был максимально учтив, но сегодня… Что-то странное в его манере общения.       — Я могу говорить честно? — на всякий случай уточняю, хоть и знаю какой будет ответ, поэтому задаю вопрос, едва ловлю утвердительный кивок: — Не слишком ли ты дружелюбен?       На мгновение Кристофер задумался и отвел взгляд, пытаясь осмыслить услышанное, а потом опустил плечи и рассмеялся.       — Так вот в чем дело, — он подошел ближе и так же, как и я, обратил внимание на говорящие вывески, чтобы сгладить атмосферу. — Давай для начала выберем фильм? Я сто лет не был в кинотеатре. Честное слово.       На последнем предложении он приложил ладони к груди, уверяя, что ни в коем случае не блефует. И хоть я не привыкла, что подобные люди, с которыми, как выразился Александр «надо голову включать», могут вести себя настолько расслабленно, решаюсь довериться. Не убьет же он меня в этом кинотеатре?       А здесь и второе удивление: выбор пал на комедию. Вот уж чего не ожидала. Кадоганы и комедия? Это как тропики и снежные фигуры. Но как бы я ни пыталась найти в поведении мужчины притворства или игры, их я упорно не видела.       Когда ведет себя наигранно Александр, тут все понятно — он сразу становится слишком активным. Именно так обычно я и нахожу подвох в общении с этим человеком. Но Кристофер… С Кристофером все совершенно иначе. Он достаточно внимателен, спокоен и вовлечен в абсолютно любую тему, чтобы можно было с уверенностью судить — он не врет.       И я уже было расслабилась, когда в зале погасили свет и попросили выключить мобильные устройства, но едва послушно потянулась за телефоном, чувство вины и сомнений вновь захлестнули меня.       На экране всплывает номер Александра, подсвечиваемый в беззвучном режиме.       Неужели он уже ищет меня?       Бегло оглядываюсь. Стоит ли дать Кристоферу понять, что я отойду на телефонный звонок? Пожалуй, не стоит.       — Все хорошо? — замечает мое беспокойство.       — Да, прекрасно, — сбрасываю вызов и убираю телефон в сторону, удобнее устраиваясь в мягком кресле.       Надеюсь, ты догадаешься не ждать меня сегодня. А особенно под моей дверью.       Отвлекаюсь на большой экран, где разворачивается увлекательная презабавная история о семейной поездке на курорт, которая обернулась настоящими приключениями в доисторических джунглях, куда они попали из-за какого-то пещерного портала во времени.       Может, у Александра с Кадоганами и есть какие-то свои терки, но я уже давно никому не была так благодарна, как Кристоферу сейчас, потому что действительно смогла выкинуть из головы все лишнее, пока глава экранного семейства с громким презабавным криком пытается выкинуть трюк с катанием на лиане. Сцена вышла настолько смешной, что я едва не уронила с колен ведерко попкорна, когда пыталась смахнуть в уголках глаз подступившие слезинки.       Хотя это не единственное, что так сильно меня взволновало. Второе замечание я сделала уже вслух, когда мы вышли из кинотеатра на совсем почти ночную улицу.       — Кристофер, вот уж не знала, что ты смеяться умеешь, — я все еще широко улыбаюсь, чувствуя, что после похода в кино внутри расходится что-то теплое и очень приятное.       Мы взяли небыстрый темп, прогулочным шагом двигаясь по улице. Интересно, что это та самая улица, на которой не так давно произошло сколько событий и по которой я неслась от Александра с украденным письмом в руках. Совпадение?       — О, нет, неужели я создаю такое впечатление? — наигранно удивляется и тут же строит уже совсем невообразимо-театральную рожицу.       Пожимаю плечами и поправляю прядь волос за ухо.       — Я думала… Не пойми неправильно, но мне казалось, что люди вроде тебя только о работе и думают.       Он останавливается и серьезно щурится, заметно раздумывая о чем-то. За ним останавливаюсь и я.       — Агата, — почти растерянно отвечает, — я ведь не злодей какой-нибудь. Я просто бизнесмен, — слегка поправляется, — ну, точнее, мы с братом. Ох уж эта типичная семейная черта, все время забываю, что у меня есть брат.       — Да уж, — легкий смешок в качестве поддержки.       — Тешу себя лишь мыслью, что я такой не один.       — Что?       Я и сама не поняла, почему эта фраза так смутила меня. Словно… Словно он точно говорил о нас с Евой. Сомнение укололо куда-то ниже легких, а затем неохотно отступило. Нет, точно ведь нет.       — Ничего, это я так, — он прячет руки за спину, пытливо разглядывая меня, — может быть, хочешь еще куда-то сходить?       Фокусирую взгляд за его спину, где первой зеленеющей листвой раскинулся уже слишком хорошо знакомый Грин-парк.       Оно, может, конечно, и глупость, но попытка того стоит.       — А давай по парку прогуляемся, — так же, как и он, убираю за спину ладони, придавая жесту максимальную схожесть.       Кристофер оглядывается, уточняя:       — По этому?       Подхожу ближе, соглашаясь.       — Угу, ты же сам сказал, что хочешь поговорить. Думаю, спокойнее места мы уже не найдем.       Он качнулся, задумчиво прикусив нижнюю губу, внимательно оглядел кроны деревьев, наблюдаемые отсюда, и согласился:       — Что ж, хорошо, — первый развернулся в нужную сторону, — парк, так парк.       Из сумки послышалась вибрация мобильного телефона. Отвлекаюсь и проверяю: опять Александр. Уже пятый звонок, судя по пропущенным сверху.       Нильсен, чтоб тебя, не мешай. Меня не съели!       — Это что-то важное? — Кристофер и тут как тут. — Если я не вовремя, ты только…       — Я же сказала, что нет, — говорю слишком эмоционально для своей улыбки, но умолкаю, пока выключаю телефон совсем, — не важное. Все в норме, просто… кое-кто… Ай, забудь.       Мы подошли к светофору, дожидаясь перехода. Молчаливое спокойствие, с которым Кристофер принял мой ответ, понемногу сгладило во мне бурю эмоций. Может, он не хочет ссориться, а может, он просто хороший парень. В любом случае, я благодарна, что докапываться до меня не стали.       — Так что ты хотел мне рассказать?       В спину ударяет легкий порыв ветра. Я оттягиваю диалог, не спешу начинать, оставляю эту возможность собеседнику. Я ведь так долго ждала: письма, слова, крохотной информации. И вот он передо мной — человек, во власти которого дать мне желаемое. Но я ужасно волнуюсь, а что самое неприятное, еще и плохое предчувствие не дает покоя. Я попросту не верю, что все так легко.       — Ну да, да… — ответил Кристофер, — Аннет Сильвер-Харрис… Знаешь, а ведь мне действительно интересно… Как ты поняла это?       Мы переходим на уже знакомую песчаную дорожку. Я не просто так решила дойти до парка. Когда мы были здесь последний раз, я так и не поняла, какие выводы сделал Александр. Он не поделился ими. И хоть понимаю, что, возможно, это попросту бессмысленно, но по смутному капризу души хочу проверить все сама. Тем более что идти-то не так много: метров через триста поворот, за ним еще, а там и моя цель.       — Что именно?       — Что я не Эдвард, — снова подчеркнул еще более заинтересованно, — ты ведь не гадала.       Качаю головой и честно задумываюсь. Нет, не гадала. В чем-то он прав.       — Знаешь, наверное… Наверное, потому что ты пришел ко мне домой, — поднимаю взгляд и ловлю его удивление, — Эдвард ни за что бы так не сделал, разве нет?       Кристофер не ответил мне. Его шаг не замедлился, но движение плеча было достаточно говорящим за себя. Он хотел, чтобы я продолжила. Что и делаю:       — В тот день на аукционе, Эдвард просто хотел посмотреть на меня, верно? Это ведь ты обо мне рассказал. Не знаю, что ты ему наговорил, но… Наверное, были веские причины. Ну, мне так кажется.       Крис несильно рассмеялся. Мы прошли уже порядка ста метров ближе к повороту. Нужно успеть, пока волнение не выдало меня с головой.       — Да, но что ему помешало бы прийти самому?       — Время, — мой ответ настолько скор, что сама ему удивляюсь, — Эдвард ценит время. Его не было, когда вы приходили на встречу с Александром, он не тратил бы и минуты лишней для разговора со мной. Не думаю, что он стал бы проматывать время на то, чтобы прийти ко мне на чашку чая, а особенно если это не гарантирует, что мы о чем-то вообще договоримся.       — Хорошо, очень хорошо, — довольно хмыкнул собеседник, — но разве только это?       Делаю вид, что задумываюсь, но на самом деле хитро и наглядно улыбаюсь. Что-то в этой Кадогановской обаятельности есть, ладно, так и быть.       — Нууу, думаю еще и тот факт, что тебе было бы приятно снова увидеться, уж точно подчеркнул эту теорию.       Агата, да ведь ты флиртуешь!       — И то правда, — подтвердил Кристофер, — очень даже приятно.       Я не спрашиваю, отчего. Хотя признаться, это льстит. Но сейчас совсем не время, того и гляди, Нильсен опомнится и пойдет искать меня по всем городским закоулкам, хотя… На что я надеюсь? Да и не надеюсь вовсе, больно надо.       — Мой черед, — перехватываю инициативу, как палку в детской игре, — почему ты узнал меня? Тогда, в отеле.       Вот теперь пульс учащается. Тревога подступает к груди и сжимает самую глотку. Я хочу и одновременно боюсь услышать ответ от него.       — Фотография, — мы проходим поворот. Пока никакой реакции на маршрут. — Увидел на одной из встреч. Ты на ней моложе, возможно, лет восемнадцать или вроде того, но… Все такая же.       — Неужели? — понимаю, что ничего громче шепота издать не получается.       Фотография… Откуда? Какая? Где она ее хранит? В письменном столе? Или, может, в одной из книг? Или в какой-нибудь папке, где…       — Все так, Агата, — еще раз подтверждает. — Так что, думаю, теперь ты понимаешь, почему нам было бы приятно устроить вашу встречу. Мне вот кажется, все это время она очень переживала, что ты не хочешь ее видеть, так что…       — Что? Не хочу видеть? Кто сказал?       На смену волнения приходит глобальное, подавляющее чувство несправедливости и обиды. С чего она взяла, что я не хочу ее видеть? Неужели дядя Остин настолько дал это понять?       Кристофер заметил перемену в моем лице и остановился как раз под мягким светом фонаря. Возможно, чтобы лучше видеть. А я вижу только тот самый обелиск. Он буквально в нескольких шагах.       Ты потом подумаешь, держи себя в руках. Осмотри хренов памятник.       — Агата, — мужчина осторожно выдохнул, прежде чем приступить к теме, — я понимаю. Я все понимаю, но тебе не стоит делать какие-то выводы заранее. Поговорите с ней, я уверен, что есть о чем.       — Когда?       Возможно, это прозвучит грубовато, но я не могу ждать. Я, как ребенок, которому пообещали новую игрушку, а теперь крутят ее на витрине и не разрешают трогать руками.       — Всему свое время. Обещаю, что мы обязательно это устроим. Но нужно подождать, Агата. Нужен подходящий момент.       С чего он говорит так вкрадчиво? Зачем повторяет мое имя? Утешить хочет? Так не нужно.       — О чем ты говоришь, какой момент? — мне уже почти хочется плакать от нетерпения. Натурально и навзрыд. Почему они все время лишь обещают?       Не вздумай! Ты подумаешь об этом, когда будешь дома, поняла? А сейчас не вздумай!       Прохожу мимо него, хватаясь ладонью за обелиск и делая вид, что хочу прийти в себя. Да, мне это и так не помешает, но сначала я должна заполучить хотя бы эти ответы. Начнем с малого. А уже потом…       Я поберегу эмоции до момента, когда лично спрошу ее об этом. О том, почему она не написала ни одного ответного письма. И почему так вышло с моими родителями.       Но на первом месте сейчас недосказанность от Нильсена. Она поближе будет. Например, что же он такого тут нашел в тот раз. Провожу ладонью по шершавой поверхности памятника. Я думала, что он из камня, но похоже, что точно нет. Странный материал.       — Агата…       Голос Кристофера теряется где-то позади. Надеюсь, я не выгляжу под стать шпиону, потому что совершенно уже не уверена в своих актерских способностях.       Из-за отсвета фонаря на поверхности памятника пляшет тень, которую отбрасывают ветки и еще мелкие листья деревьев. Тени мелькают, то появляются, то пропадают. Кроме одной, различаемой несмотря на темноту. В отличие от десятков пляшущих темных точек эта, одна-единственная, остается статичной. Она совсем внизу, и признаться, настолько мала, что я бы и не увидела, если бы не стала вглядываться.       — Агата, кажется, холодает, давай я провожу тебя, — я не обращаю внимания, что Кристофер произносит это как-то… Спокойно. Без тени волнения и учтивости.       — Да, сейчас я, — делаю глубокий вдох для честности, — уже успокаиваюсь.       Провожу ладонью по холодной мокрой плите, двигаясь вниз, еще и еще, пока пальцы не нащупывают небольшую, почти незаметную для глаза в этой темноте пробоину. Шероховатую, неровную, уходящую, как царапиной, сколом ниже.       Неужели это сделала пуля? Настоящая?       А ведь очень похоже. И Александр не мог этого не заметить, с его-то проницательностью. Совпадений не бывает. Таких совпадений не бывает.       Все встало на свои места: скорее всего, в Хлою кто-то стрелял.       От нарастающего сердцебиения становится трудно дышать, потому что сейчас я особенно сильно понимаю, как она, должно быть, себя чувствовала в тот день. Отчаянная и одинокая, под дождем, в этом мрачном безлюдном парке, где тебя никто не услышит. А если и услышат, то могут и не успеть. Подтверждая мою тревогу, где-то далеко предостерегающе каркает глупая ворона.       А ведь здесь и сегодня совсем никого нет.       — Пора.       Вздрагиваю, с трудом подавляя вскрик, едва слышу максимально отчужденный голос, а широкая мужская ладонь твердо ложится на мое плечо.