Звон январских бубенцов

Редкие снежинки срываются с неба неторопливо, плавно. Их медленный танец завораживает, как всегда, но успокоения не даёт. Чимин задерживается взглядом то на одном ледяном комочке, то на другом, а думает совершенно не о них. Хотелось бы, чтобы снежная красота эта леденящей своей грацией засела в голове, убирая всё лишнее. Но весь разум Чимина поглощает туман неопределённости и сомнений, а с ним в мыслях нет места чему-то другому. Всё, что можешь в тумане — тонуть и барахтаться, беспомощно погружаясь на дно. Чимин вздыхает про себя, отворачиваясь от окна и обращая внимание на происходящее внутри. Когда грустные мысли одолевают слишком сильно, лучший вариант — переключение. В кафе, расположенном на территории военной базы, многолюдно, — перерыв же — но при этом удивительным образом тихо. Чимин обводит бездумным взглядом пространство, задерживаясь то на тарелке с рамёном за соседним столом, то на самгёпсале на следующем, то на стакане в собственных руках. Желудок крутит в голодном спазме, и Чимин поспешно делает глоток. — Шихёк до сих пор не вернулся? — спрашивает, обращаясь к Тэ. Тэхён, до того с аппетитом запихивающий в себя очередной кусочек кимпаба, замирает, не донеся кусок до рта. Чонгук, сидящий рядом с ним, замирает тоже, смотря попеременно на Тэ и на Чимина. Кажется, у него даже уши приподнялись в настороженном интересе, ну точно кролик. Но Тэ лишь вздыхает, откладывая еду, и говорит то, о чём они оба и так в курсе. — Не знаю. Чимин вздыхает, отворачиваясь. Тревожно. Очень тревожно. От куратора Бана нет вестей со вчерашнего дня, с тех пор, как он внезапно сорвался с их тренировки. И это не так бы и пугало, если бы Тэ знал хоть что-то. Но Тэхён не знает, и от этого всё становится только хуже, ибо тот всегда знал или хотя бы предполагал, где может быть куратор. Его всезнание — это основа, нерушимая аксиома, дарящая спокойствие. А теперь её нет. Туман неопределённости подкрадывается снова, Чимин чувствует холодные пальцы на своих плечах — и резко поднимается. Он не позволит бездействию поглотить его липкой тревогой. — Я подожду в аудитории, — говорит он Тэ. Тот бросает на него удивлённый взгляд, но кивает. — Проследи, пожалуйста, чтобы этот болван не опоздал, — говорит уже Чонгуку, за что получает ботинком по ноге от лучшего друга. — Всё, не порчу вам свидание, — подняв руки в примирительном жесте, издевательски пропевает. А потом с удовольствием слышит возмущённое «эй!» от Тэхёна и наблюдает вспыхнувшие уши Чонгука. Разворачивается с чувством выполненного долга и направляется к выходу. Настроение поднимается с отметки «всё хреново» до «терпимо», губы трогает лёгкая улыбка. Дверь за спиной с лёгким стуком закрывается, Чимин делает два шага и замирает, глубоко вдыхая, прикрывает глаза. Холодный воздух щиплет щёки и ледяными иголочками жжёт лёгкие, забираясь, кажется, оттуда прямо в тревожно замерший разум. Становится немного, самую чуточку легче, и Чимин снова чуть улыбается, открывает глаза. Белое небо обнимает его своей необъятностью, даря успокоение. Где-то в отдалении, на самой переферии маячит чёрная тень. Что? Чимин резко оборачивается, напряжённо хмурясь, вглядывается в пространство вокруг себя. Но никого не видит, и нет даже намёка на чёрный в этом монотонном серо-белом пространстве. Парень выдыхает, сокрушённо качая головой. Совсем перенервничал, уже со стресса мерещится всякое. Нужно идти в класс, пока не опоздал. Поведя плечами, стряхивая с плеч налипшую стужу и полуреальное видение, Чимин быстрыми шагами направляется по улицам мимо однотипных жилых корпусов к учебному полигону. — Вот же пидр! — выдыхает вслед другу Тэхён, возмущённо алея ушами, яростно запихивая в рот кимпаб. Он не выглядит недовольным, но Чонгук всё равно чувствует это смущающее неудобство, повисшее между ними. Он прокашливается, неловко прочищая горло. — Прости, хён, — виновато бормочет он, опустив голову. — М? За фто? — чавкая, спрашивает Тэхён, изумлённо вскидывая бровями. Чонгук неопределённо ведёт плечом. — Ну… Чимин-хён сказал… — А! — тут же перебивает его Тэ, махая на него палочками, — Да забей! Мы так дурачимся, ты чего! Чонгука почему-то это совсем не убеждает. — Ты выглядел смущённым… — Вовсе нет, — уверенно возражает Тэхён. — Не думай об этом. Лучше… — он подхватывает палочками кусочек кимпаба и подносит прямо к губам Чонгука. — Открой рот, — просит он, очаровательно улыбаясь своей невозможной улыбкой-сердечком. Чонгук вспыхивает, кажется, до самой груди. Он буквально чувствует, как адски горит кожа на щеках, на лбу и даже на шее, и ненавидит себя за собственную очевидность. Его разрывает от стремления сбежать подальше сию же минуту и вместе с тем схватить предложенный кусочек с протянутых палочек. Тогда будет и правда совсем как свидание… От этих мыслей он вспыхивает лишь сильнее, и отводит взгляд, сбегая от ситуации, ища глазами, на что отвлечься, когда… — А это там разве не куратор Бан? Тэхён распахивает глаза и резко оборачивается в направлении чонгукова взгляда, мгновенно отвлекаясь. Чонгук выдыхает облегчённо и разочарованно одновременно. Мужчина сидит у самой стены, спиной откинувшись на спинку стула, и, хотя лицо с такого расстояния разглядеть сложно, Тэхён задумчиво тянет: — Знаешь… А ведь правда он. И резко поднимается, решительно направляясь в ту сторону. — Хён, куда? — моментально пугается Чонгук, подрываясь следом. Сотрудники базы, сидящие за своими столами, провожают их внимательными взглядами, от которых неловко. — Поздороваться, конечно! Ответ без тени сомнений, таким тоном, будто это само собой разумеется: приставать к человеку во время еды. Тэхён движется вперёд с решительностью танка, его прожигающие взгляды, сыпящиеся со всех сторон, похоже, вообще не смущают, он их кажется вовсе не замечает. Чонгук следует за ним, смущённо озираясь, стыдясь за двоих. — Привет, ПиДи! Давно не виделись! — приветствует Тэхён радостно, совсем не регулируя громкость. Чонгук втягивает голову в плечи, взглядом пытаясь извиниться перед всеми посетителями разом. — Привет, дети, — выдыхая, здоровается куратор Бан, и звучит он настолько устало, что Чонгук невольно оборачивается. И тогда видит. Куратор выглядит не просто усталым — он вымотан. Он весь осунулся, щёки и глаза впали, заостряя обычно округлое лицо. Он как будто совсем другой, совершенно чужой человек, сложно поверить, что они виделись с ним буквально день назад. Что могло случиться за такой короткий срок? — Как ты? — понизив голос, осторожно спрашивает Тэ. Улыбка исчезает с лица — он тоже явно заметил чужое состояние. Шихёк кидает на него усталый взгляд и несколько раз коротко и часто кивает, выдавливая из себя улыбку. — Нормально, — отвечает он. — Просто устал. — Что-то случилось? Мы можем помочь? — спрашивает Тэхён, и у Чонгука мурашки по телу от его тона. Он раньше хёна таким серьёзным никогда не видел. Но Шихёк лишь качает головой, кривовато улыбаясь. Смотрит благодарно. — Вы поможете, — отвечает он, и Чонгук с Тэхёном одновременно навостряют уши, подаваясь вперёд, — Если будете усердно учиться, — заканчивает, и Чонгук сдерживает разочарованный вздох. Тэ же, наоборот, вполне красноречиво возмущается. — Ты знаешь, что я имею в виду! Шихёк снова улыбается, и, может, Чонгуку кажется, но улыбка его в этот раз чуть ярче. — Я знаю, Тэ, — отвечает ласково, — но прямо сейчас ты ничего не можешь сделать. Только заниматься. Кстати, разве у вас не занятия сейчас? На этих словах Чонгук вздрагивает. Вот чёрт, он же обещал Чимин-хёну, что они не опоздают. — Да, точно, нам пора! — выпаливает он, хватая Тэхёна за плечо и утягивая к выходу. Но Тэ не двигается с места, и Чонгук оборачивается. — Когда тебя ждать? — спрашивает серьёзно, смотря прямо в глаза. У Чонгука от одного только наблюдения подобной дерзости мурашки. Но Шихёк не злится, вместо этого слегка поджимая губы и отводя взгляд, как будто на несколько секунд уходя в себя. — Зависит от… Обстоятельств, — уклончиво заканчивает он, возвращая взгляд. — Я делаю всё возможное, но не всё в моих силах. Кое-что зависит и от других. От каких таких загадочных «других» он не уточняет, но Чонгук всё же не настолько маленький, и эвфемизм к слову «начальство» улавливает моментально. И он уже снова собирается потянуть Тэхёна прочь из кафе, когда тонкий сигнал телефона заставляет их всех вздрогнуть. Куратор Бан лезет в карман, проверяя входящий вызов. Едва он видит номер, с лица стекает всё остаточное благодушие, и он поднимает на детей твёрдый взгляд. — Вам пора, — настойчиво подталкивает он, твёрдостью взгляда давая понять, что в этот раз возразить не получится. Чонгук кивает, рвано кланяется, поспешно уводя Тэ прочь. В этот раз хён не сопротивляется. Когда за подопечными закрывается дверь, Шихёк вздыхает и принимает вызов на разрывающемся стандартной мелодией агрегате. Отвечает, стараясь приглушить голос — он всё же здесь не один. — Да? — выслушивает неразборчивый ответ в трубке. — Что? — резко переспрашивает, перебивая лепечущего сотрудника. Сжимает пальцы на трубке, сдерживая рвущиеся наружу ругательства. Голос что-то оправдательно бормочет. — Я же сказал, оставьте его в покое! — выкрикивает яростно, и все в кафе поворачиваются в его сторону. Шихёку плевать, но голос он всё же понижает. — Нет, никакого медпункта. Обойдёмся без транквилизаторов. Просто оставьте у меня, скажите, я сейчас приду. Не трогайте его, понятно? Я скоро буду. Кладёт трубку и тяжело выдыхает, прикрывая глаза. Выдохнув, поднимается, подхватывая со спинки стула чёрное зимнее пальто, и направляется к выходу, провожаемый сотней внимательных взглядов. Маленький класс забит звуками под завязку настолько, что они прорываются даже через плотно закрытую дверь. Это обнадёживает: раз ребята шумят, значит, учитель ещё не пришёл, а значит, не сильно они и опоздали. У самой двери Чонгук осторожно высвобождает из захвата руку Тэхёна. Кончики ушей краснеют, когда он понимает, что всё это время фактически держал старшего за руку. Пусть и не так, как хотелось бы, но всё же… Сам Тэхён настолько погружён в себя, что, кажется, даже их прибытия не замечает. Чонгук снимает куртку, оставляя её на крючке, а Тэ так и стоит, хмурясь и заламывая брови. В другое время Чонгук бы не мешал хёну думать, но сейчас они рискуют опоздать. Поэтому он расстёгивает на старшем куртку и, стянув за плечи, водружает на крючок. Вспоминает про обувь и присаживается, чтобы снять. Развязывает шнурки на обоих, а когда начинает бережно стаскивать первый кроссовок, Тэ, наконец, отмирает. — Ты что?.. Не надо, я сам!.. — пытается возмущаться он. Но Чонгук, алея щеками, уже снимает кроссовок и ставит на обувную полку, а после настойчиво стягивает и второй. Свои он, поднявшись на ноги, неуклюже стаскивает, наступая на пятки, и быстро кидает на полку рядом с тэхёновыми, после чего хватает того за руку и, избегая взгляда, затаскивает в класс. Общий гвалт наваливается с мощностью цунами, закладывая уши и на мгновения дезориентируя. Причём, как становится понятно позже, весь этот шум исходит преимущественно от одного человека — а именно от Хосока и его иллюзии. Тот сидит, забравшись с ногами на парту, играя в ладушки с огромной пушистой хаски. При каждом соприкосновении ладоней и мохнатых лап раздаётся не то грохот, не то треск, от которого болят уши. Но стоит двери за спиной у младших захлопнуться, и Хосок оборачивается, собака с хрустом лопается, и всё мгновенно стихает. Чтобы в следующую секунду взорваться с новой силой. — Наконец вы здесь! Чонгук, ты нам нужен! — восклицает Сокджин облегчённо. Старший хён склонился над Намджуном, и Чонгук отмечает для себя вжатую в плечи голову их негласного лидера. Тэхён выпутывает руку из его и направляется к спящему на дальней парте Чимину. Чонгук вздрагивает, отвлекаясь, но не успевает ничего сделать, когда Джин нетерпеливо прикрикивает: — Ну, иди же! И макнэ, встрепенувшись, направляется к ним. — Что случилось? — Как всегда! — возмущаются в ответ, театральным жестом указав на очевидного виновника перепалки — на Намджуна. — Этот болван уничтожил парту! Только теперь Чонгук замечает, что парты перед Намджуном и правда нет. Совсем. Только вдавленный линолеум свидетельствует о том, что здесь вообще когда-то что-либо стояло. Намджун направляет на макнэ виноватый взгляд и складывает руки в умоляющем жесте. — Гуки, пожалуйста, сделай что-нибудь, пока профессор Чхве не пришла! Чонгук вздыхает, оглядываясь по сторонам, цепляя взглядом парту, за которой рядом с Чимином примостился Тэхён. Оглядывает, подмечая детали, и прикрывает глаза, визуализируя то, что должно получиться в итоге. В голове возникает отполированная, красивая 3D-модель, в точности такая, как и задумано — но слишком идеальная, таких в реальности быть не должно. Поэтому Чонгук мысленно добавляет пару сколов и вмятин на деревянной поверхности, местами облупляет краску на железном каркасе. Когда парта кажется ему достаточно правдоподобной, Чонгук вытягивает руку перед собой. Задумывается над материалом. Для деревянной поверхности выбирает обычное ДСП, — на мгновение чувствуя под пальцами шершавую поверхность спрессованных опилок, — а для каркаса обычное железо. Выдыхает, сосредотачиваясь. Начали. Кончики пальцев охватывает мелкое безболезненное покалывание, оно постепенно покрывает всю руку, пока не добирается до плеча. После минуты непрерывного воздействия покалывание становится сильнее и болезненнее. Он закусывает губу, стараясь держать руку прямее. В момент, когда рука уже горит от долгой неподвижности, он чувствует, как облегчение волной прокатывается по всему телу, и открывает глаза. Парта стоит, ровно такая, какой Чонгук её и задумывал. Он довольно улыбается, ставит ровнее, пододвигает ко всё ещё побитой собакой смотрящему Намджуну. — Ты же золото наше, — благодарно выдыхает Сокджин, ласково трепля младшего по волосам. Тот лишь смущённо улыбается. — Ты в порядке? Ты побледнел, — смотрит обеспокоенно, внимательно оглядывая. Теперь, когда старший спросил, Чонгук замечает, что его слегка ведёт: парта это вам не цветок и не волейбольный мяч, Чонгук редко делает что-то настолько большое, в своих тренировках он пока без лишних усилий может сделать лишь что-то размером с крупного откормленного кота, а то, что он сделал сейчас, как ни крути, явно больше. — Я о нём позабочусь, — непонятно когда оказавшийся у макнэ за спиной Хосок мягко обхватывает того за плечи и настойчиво направляет к одной из парт. Сокджин провожает их цепким взглядом и удовлетворённо кивает, усаживаясь рядом с Намджуном. Хосок усаживает Чонгука в другом конце класса, оглядывается на Сокджина с Намджуном, вздыхает и в конце концов садится в рядом с макнэ. — Ты как? Принести воды? — интересуется хён, оглядывая младшего с головы до ног. Чонгук лишь качает головой, сглатывая. Само пройдёт, что он, маленький, что ли, чтобы так с ним носиться? Хосок смотрит недоверчиво, но больше не лезет, устремляя взгляд в сторону. — Спасибо, — тихо благодарит он. Чонгук удивлённо оборачивается. — Без тебя кто знает, как бы всё это закончилось. Не думаю, что было бы что-то серьёзное, но… Сокджин в последнее время ужасно нервничает. Чонгук кивает согласно. С того момента, как куратор Бан ушёл на задание, все немного не в себе, но Сокджин больше всех. Неясно, приходили ли к нему новые видения с тех пор, или одного хватило, но с каждым днём он только больше нервничал и, хотя держал себя в руках, стал очень дёрганым и раздражительным. — Обними его, — советует Чонгук. Хосок резко оборачивается к нему, во взгляде ошеломлённое удивление. — Объятия всегда помогают, — поясняет на потрясённый взгляд. Хоби кидает сомневающийся взгляд на Сокджина, что засел за парту с видом неприступного ежа. Он уже собирается что-то ответить Чонгуку, когда дверь открывается, и в аудиторию вплывает строгого вида женщина лет сорока пяти, плотно упакованная в облегающую чёрную юбку и белую классическую рубашку. — Приветствую всех, — чопорно здоровается она, проходя к кафедре, даже не оглядываясь. Раскладывает тёмные папки по столу в одной только ей известном порядке, после опирается о столешницу. — Давайте нач… — Где куратор Бан? Чонгук вздрагивает. Вопрос звучит так внезапно, что он на секунду пугается. А потом удивляется, когда понимает, что вопрос задал не Тэхён, — от него можно было бы этого ожидать, — а Сокджин. И говорит не вежливо, как стоило бы со старшими по возрасту и положению, но по сути требуя от учителя ответ. Профессор Чхве недовольно хмурится и поджимает губы. — Возможно, вы забыли, — медленно начинает она. — Куратор Бан ведëт у вас только практические занятия. Странно с вашей стороны ожидать его появления на лекции по истории. Давайте нач… — Я спросил у вас не это, — второй раз перебивает Сокджин, провоцируя яростный взгляд со стороны профессора Чхве. Тем не менее, он выдерживает его, продолжая спокойно. — Я хотел узнать, где сейчас находится куратор Бан. Поскольку вы коллеги, я предположил, что вы можете знать причины его отсутствия. Чонгук смотрит на встрепенувшегося и навострившего уши Тэхёна, обменивается с ним непонимающим взглядом. Точно, они ведь не успели рассказать остальным, что видели куратора в кафе. Но теперь уже поздно, если они влезут в разговор, профессор только сильнее рассвирепеет. Но ответ заставляет Чонгука удивлённо нахмуриться и снова переглянуться через несколько парт с Тэхёном. — Куратор Бан взял отпуск за свой счёт, — чеканит женщина сурово и непререкаемо. — На данный момент он находится за пределами базы и занимается своими личными делами, время его возвращения мне неизвестно, — она хмурится, оглядывая присутствующих недовольным взглядом. — Допрос окончен? Тогда я начну. После этого профессор Чхве наконец садится в кресло и, придвинув к себе одну из папок, открывает её, начиная лекцию. Чонгук в замешательстве. Как куратор Бан может быть за пределами базы, если он был в кафе меньше получаса назад? И если он здесь, почему не ведëт занятия?