Звон январских бубенцов

Комната перед глазами рябит помехами, сознание плывёт. Конечности затекли — ему бы пошевелиться, да вот совсем не хочется, и даже вязкое головокружение, засевшее в висках, вовсе не склоняет на боковую. В теле, переливаясь и смешиваясь в причудливые формы, сосуществуют безразличие с болью. Боль. Помнится, сколько живёт, всегда было больно, а ещё помнится, сейчас всё не так плохо, как когда-то раньше. Легче от этого не становится. Он опускает глаза вниз, на собственные руки, испачканные в крови, размазывает алую влагу меж пальцев. Действие бездумное, абсолютно бесполезное, но красный хотя бы привлекает внимание, отвлекая от желания уснуть. То, что спать нельзя, он почему-то сейчас убеждён. Отклоняется назад, твёрдый кафель встречает холодом ноющий тяжестью и болью затылок. Вспышкой перед глазами проскальзывает что-то — что-то далёкое, незнакомое, но тёплое и бесконечно светлое, мягкое. Коротко звучит и тут же угасает звон бубенцов, невесомым эхом разбиваясь о стены сознания. Потом снова пустота. Только боль, белый свет и собственная кровь на руках. И почему всё это не заканчивается? На улице темно, погода как будто бы успокоилась, во всяком случае, метель больше не пытается закинуть вышедшим на улицу ребятам в лицо разом килограмм снега. Просто беснуется рядом, но не кидается, будто понимает, что им и так тяжело. Чимин молчит. Мыслей в голове столько, что кажется, начни думать хоть одну, и голова вскипит. Всё сейчас, всё происходящее, так далеко от их привычной, спокойной и совершенно обычной жизни, что не укладывается в голове. Чимин не до конца даже понимает, во сне он или в реальности, всё смазано немного и так же немного трясёт, происходящее больше походит на кадры какого-то кино, кино, в котором главным героем по ошибке стал Чимин. Хочется кричать, а ещё лучше — просто открыть глаза, чтобы обнаружить, что последние несколько часов были просто страшным сном. Идущий рядом словно в прострации Сокджин цепляется носком ботинка о снег, спотыкается и чертыхается себе под нос, и Чимин автоматически придерживает его под руку, за что получает благодарный взгляд. Старший после видения похож на амёбу, такой же мягкий и вот-вот распадётся на две части, но при этом ни разу не менее упрямый: Хосок настаивал на том, чтобы оставить старшего отдыхать в общежитии, но даже почти десятиминутные переговоры никакого результата не принесли. Идёт теперь, на этом же самом упрямстве на ногах и держится. — Как ты? — спрашивает Чимин негромко, непонятно зачем стараясь спрятать этот короткий диалог в воющей метели. Сокджин бледно улыбается, бросив тёплый взгляд на Чимина. — В порядке, — отвечает. — Лучше ты скажи, как ты, — продолжает, смотря внимательно. Чимин сбивается. Он не уверен, как он себя чувствует. Применимо ли к нему вообще сейчас это слово. Помимо того, что всё это просто нереально, где-то внутри ещё что-то есть. Маленький зверёк, он юлит и тревожится, из уютной норки вышел и беспокойно бегает по кругу, чтобы потом замереть и в одну точку уставиться. Этот зверёк чувствует: Юнги где-то рядом, ему нужна помощь, и ещё не поздно его найти, но не поздно лишь пока, а потому нужно торопиться. Себя этот зверёк не чувствует, как не чувствует и Чимин, а потому отвечает: — Нормально. Сокджин усмехается — в интонации веры столько же, сколько и бодрости, то есть абсолютный ноль, — протягивает руку и кладёт Чимину на плечо, сжимает ободряюще-успокоительно. — Мы найдём его, — говорит спокойно. — Обещаю. Зверёк в груди Чимина вскидывается с надеждой. Он поднимает голову, смотрит большими глазами на старшего. — Ты видел?.. Сокджин качает головой. На губах улыбка. — Для этого не нужно видение. Я просто знаю. Чимин замирает, бегая взглядом по лицу старшего. Несмотря на усталость, заострившую его черты, лицо Джина сохраняло необъяснимую безмятежность. И, смотря в него, Чимину самому странным образом часть этого спокойствия передалась. Да, ситуация странная, непонятная, безвыходная. Но они справятся. Разве у них есть другие варианты? И Чимин улыбается слабо, с проблеском надежды на пересохших губах, и хочет поблагодарить старшего за ободряющие слова — когда налетает плечом на внезапно замершего впереди Чонгука. Отлипнув, Чимин выглядывает из-за плеча младшего. Процессия остановилась. Они стоят перед зданием-коробкой, практически такой же, как их собственное общежитие, только рядом с этим на вывеске крупными буквами указано, что это — часть жилого комплекса для обслуживающего персонала. Чимин поднимает голову, вглядываясь в окна. Почти все тёмные, но где-то на общем сером бетонном полотне ещё вырезаны неровные оранжевые прямоугольники. Хосок оборачивается к ним и оглядывает, переминаясь с ноги на ногу, он как будто не уверен, что делать дальше. — Ну, — за завыванием ветра неуверенных речей совсем не слышно, но общий настрой читается прекрасно. — Это здесь. Ребята переглядываются, кажется, никто из них не представлял, что делать по прибытии. Стоило ли им зайти? Или Хосок мог зайти туда один? Они так и не знали, кто этот друг и почему он всё это время находился на базе. Они даже не знали, что он вообще был. Наверное, они бы так и стояли, не решаясь зайти, но дверь открывается, отъезжая, и наружу высовывается смуглое лицо с кустистыми бровями, нависшими над прищуренными глазами. Эти глаза обводят всю их замершую компанию и останавливаются на Хосоке, после чего в них мелькает узнавание, и они становятся чуточку больше в своём удивлении. — Хосок? — раздаётся хриплое. — Ты что здесь делаешь так поздно? Хосок на это усмехается слишком нервно и неловко, но при этом всё равно радостно и широко. — Аджосси, привет! Мы можем зайти? Короткое сомнение проскальзывает на лице мужчины, он мельком оглядывает всю честную компанию у Хосока за спиной, но после улыбается широко и добродушно: — Конечно! Только не шумите, ребята спят перед ночной сменой. Он прикладывает карту к ридеру, снова открывая дверь, и ребята прошмыгивают в коридор один за другим, и сразу же сворачивают и следуют за удаляющейся вглубь по коридору полусгорбленной спиной. Снег тает и стекает с подошв, оставляя следы, и Чимин некстати думает, что они ужасно невежливо себя ведут, что надо бы надеть тапки или в крайнем случае снять обувь, но его осторожно подталкивает Джин, и он идёт, отбросив в сторону эту мысль. Доходит почти до конца коридора и, когда перед ними открывают дверь, вместе со всеми забивается в комнатушку, явно не рассчитанную на одновременное нахождение в ней больше трёх человек, но куда деваться. Чимин неловко озирается, подмечая оранжевое освещение и простую застеленную кровать. — Проходите, присаживайтесь, — говорит хозяин комнаты. Он выглядывает наружу, бегло осматривает коридор и наконец закрывает дверь. Протискивается между Тэхёном и Намджуном и разворачивается к скучковавшейся у входа компании. На секунду повисает достаточно неловкая тишина, во время которой ставший до остроты цепким взгляд хозяина комнаты вонзается в ребят и, удержавшись секунды две-три, переходит на другого. Когда такой же взгляд замирает на Чимине, его мурашки пробирают, собираясь полуболезненными иголочками на затылке. Только сейчас закрадывается мысль, что они пришли к незнакомому человеку в его жилище, совершенно не думая, а можно ли этому человеку доверять. Да, он вроде как друг Хосока, вот только почему про этого друга они слышат впервые? Чимин сглатывает, когда острый взгляд впивается в него, и, замерев, смотрит, как мужчина переводит глаза на Хосока… В тот же момент взгляд его жёсткий внезапно смягчается, за ним и лицо, и вскоре посреди комнаты стоит уже не угрожающего вида уголовник, а обычный добродушный мужчина средних лет. — Хосок, — тянет он приветливо. Протягивает руки, подходя ближе, и Хоби охотно шагает навстречу, отвечая объятиями на объятия. Чимин не уверен, стоит ли ему напрячься или облегчённо опустить плечи, поэтому находит глазами Тэ. У того тоже взгляд ошалевший, так что ответа для себя он так и не находит. Мужчина тем временем отстраняет от себя Хосока, смотрит ему в лицо с такой теплотой и любовью, будто Хосок ему сын по меньшей мере. — Рад тебя видеть, — продолжает мужчина, разглядывая Хосока. — Вас что-то совсем замуровали, я тебя даже мельком не видел. Как ты? — Я тоже скучал, дядя Со, — улыбается в ответ Хосок, но отстраняется и серьёзнеет, так что мужчина тоже перенимает всю серьёзность ситуации. — Но у нас к тебе дело… Суть в том… — Они что, нашли тебя? — перебивает Со, он резко бледнеет. Чимин удивлённо распахивает глаза, переглядывается с Тэ, мгновенно напрягаясь. Нашли Хосока? Кто? — Нет-нет-нет! — Хосок машет руками, нервно улыбаясь. — Я в порядке, дядя, не переживай, — Мужчина вроде успокаивается, но смотрит всё равно настороженно. — Вообще-то… это касается нашего друга… — Хосок медлит, он явно не знает, как правильно объяснить всё. Молчание затягивается. Чимин начинает нервничать, взволнованный зверёнок в нём беспокойно мечется, бьёт по бокам тяжёлым хвостом. Времени мало, они не могут тратить время на объяснения. Нужно быстрее, быстрее. — Его похитили и держат где-то здесь. Сокджин видел, что вы можете помочь! На бесконечно долгие мгновения вокруг повисает тишина, во время которой Со, весь подобравшись, вновь осматривает каждого присутствующего. Он будто пытается разобраться, шутка это или нет, но когда видит серьёзность на лицах ребят, вновь обращается к Хосоку. — Сокджин? Это тот ваш?... – Хосок кивает. – А он уверен, что тут помогу я? — голос звучит осторожно, взгляд — чистое замешательство. Мужчина снова оглядывает собравшихся. — Я только уборщик… Чимин едва не задыхается, взгляд отчаянный напрявляется на Сокджина. Спокойный ответный взгляд отзывается болью. Как?.. Не может быть!.. Джин всё-таки ошибся… Как же… В ушах звенит, он ничего не слышит, хотя старается вроде сосредоточиться на гулком, взволнованном эхе голосов, что доносятся словно сквозь слой ваты. Тело слабеет, Чимин чувствует припадочную, мелкую дрожь в руках и, крупно вздрогнув, обхватывает себя за плечи. Всё как будто меркнет, света всё меньше… — Чимин? Чимин! Он реагирует не сразу: взволнованный возглас слышится отдалённо, словно и обращаются вовсе не к нему, и даже когда поверх собственных рук ложатся чужие, встряхивая за плечи, голову поднимает не сразу. Но всё же поднимает, и тогда видит перед собой Тэхёна, чей встревоженный взгляд выхватывается сквозь мерцание лампы. — Смотри на меня! — голос всё ещё трудно различим, но Чимин цепляется за него, как цепляется кончиками пальцев за руки лучшего друга, с абсолютный отчаянием заглядывая в глаза. Воздуха не хватает, он панически пытается вздохнуть снова и снова, но Тэхён останавливает его: — Дыши со мной. Медленно. Давай — вдох! — Чимин слышит собственный задушенный хрип. — Выдох! — Чимин выдыхает. Они дышат на счёт снова и снова, пока Чимин не возвращает себе контроль. Постепенно реальность становится чётче, как и голоса вокруг, Чимин слышит баситый голос Со, негромко переговаривающийся с Хосоком. – … так что мне правда жаль. Я же всего лишь убираюсь и выношу мусор, я ничего такого… — мужчина запинается, точно что-то вспомнив, и Чимин вместе со всеми обращает взгляд к нему. Со хмурится, взгляд задумчиво затуманивается. — Что? — спрашивает, заволновавшись, Хосок. — Со, если вы знаете хоть что-то, пожалуйста… Мужчина качает головой. — Я не уверен, что это что-то стоящее, — он отводит сомневающийся взгляд в сторону, пересекаясь глазами с Чимином. Надежда болезненным тисками сжимает сердце в груди. — Пожалуйста, — просит Чимин. Лицо против воли искажает болезненная грамаса. — Даже малость, хоть что-то, прошу… Мужчина отводит взгляд, тяжело вздыхая. — Ладно, — произносит он, кладя руки на бёрда. Медлит, прежде чем поднять взгляд на Хосока. — Есть кое-что странное, что я заметил… Процессия движется спокойно, в мрачном молчании преодолевая преграды в виде запорошенных снегом дорог. Никто не говорит ни слова; кажется, у них просто нет для этого ресурса. Обессилевший Чимин идёт в сопровождении Тэхёна и макнэ, Хосок боится даже думать, что такое с Паком было: перед глазами всё ещё свежа картина панически мерцающей комнаты и меняющихся локаций. Кажется, он никогда не забудет, как они в один момент оказались посреди чёртового дворца, среди кучи вельмож и, Хосок готов поклясться, те люди видели его, видели их! Что бы это ни было, Паку лучше не повторять такое снова. Иначе кто знает… Хосоку бы не хотелось застрять где-нибудь на несколько столетий позади. История никогда не была его сильной стороной. Рядом пристраивается чья-то фигура, аккуратно берёт Хосока под руку. — Милый мой, — ненавязчиво начинает Сокджин, и одно это не предвещает ничего хорошего, — скажи мне, а что это за друг такой, который всё это время был на базе и про которого ни один из нас до сих пор понятия не имел? Хосок сглатывает. — Это… — И ещё, — сверкнув глазами, не даёт договорить Джин, — что за «они», которые могли тебя «найти»? У тебя есть проблемы, а я о них не знал? Хосок передумал, он будет учить историю. Отправьте его назад, хоть в Корё, хоть куда, лишь бы подальше от такого Сокджина. С другой стороны, не то чтобы он не думал, что такого не случится, когда вёл всю их компанию к своему бывшему телохранителю. — Джин, — начинает осторожно, — только не злись, пожалуйста, ладно? Сейчас не время, я обязательно всё расскажу позже, я ничего не пытался от тебя скрывать, просто… — Пауза. Тяжкий вздох, и сразу следом честный ответ: — Просто я уже и сам забыл, что это часть моей жизни, пусть и прошлой. Он видит, как удивление вспышкой проскальзывает на лице пытавшегося оставаться серьёзным Джина. Кажется, такого ответа от младшего он не ожидал. В итоге, коротко поджав пухлые губы, он кивает, после чего продолжает идти рядом, как будто ничего и не было. Хосок не может не выдохнуть с облегчением. Честно, ситуация и так довольно напряжённая, и ему бы совсем не хотелось прямо сейчас начинать выяснительные разборки с собственным парнем. Достаточно того, что он ведёт их всех не пойми куда, по наводке от друга, который сам о ситуации понятия не имеет. Не то чтобы кто-то из них вообще понимает, что происходит. До сегодняшнего дня он, хотя и привык к постоянной слежке и наблюдениям, к секретности и осторожности, с которой подходят к содержанию их отряда, и помыслить не мог, что может быть что хуже, что-то жёстче и настолько бесчеловечней. Слова Чимина всё ещё эхом звучали в голове, и хотя Хосок уверен, что тот и сам знает не всё, сказанного было достаточно, чтобы побежать по коже неприятные мурашки, а уж рассказы про лишение сна и пытки лишением воздуха так вообще вытащили наружу детали собственного давно забытого прошлого. И вот вопрос: если люди, схватившие Юнги, настолько жестоки, то как они, недоученный отряд людей Икс, смогут им противостоять? Они же не спецназ, что они могут вообще? Но затем Хосок случайно касается взглядом Чимина, его скованной напряжением спины, смотрит — и вспоминает Юнги. Мрачного бледнолицого парня, облачённого в чёрное, одним своим видом говорящего, что к нему лучше не подходить. Человека, который уснул калачиком на краю кровати, прикосновение к которому могло вызвать сильнейший эмоциональный ожог, а вызвало — умиротворение, комфорт, и звон бубенцов на самом краю осознания. Вспоминает — и ведёт ребят дальше, стиснув зубы. Они не должны оставлять этого парня. Мин Юнги подобной участи не заслужил. Учебный корпус выплывает на них из темноты с неумолимой неспешностью, за это время каждый из ребят может рассмотреть здание в подробностях. Из-за того, что все они посещали уроки в нём по пять дней в неделю в течение минимум полугода, осознание, что перед ними и есть та самая обитель зла, где удерживают и пытают людей (минимум одного), происходит тяжело. Простое квадратное здание на эту роль совершенно не подходит. Те, кто здесь обосновался, явно знали, что делали. Думая об этом, Чимин едва держит себя в руках. Его потряхивает мелкой дрожью. В голове, среди бурных тревожных мыслей, перед внутренним взором мечутся воспоминания о тёмном уголке, где укрылся от всего мира Юнги. О дурацких коробках, сваленных в углу, с английскими словами и изображениями лабораторного оборудования. Если бы он тогда знал… — Как мы туда попадём? Вряд ли нас пустят с главного входа. Джин? Слова Тэхёна звучат как сторонний шум, Чимин почти даже не вникает в смысл. Перед внутренним взором слишком много всего, чтобы осмыслить ещё и это. — Почему ты решил, будто я знаю? Я уже всё рассказал, — парируют в ответ. — Ну, не знаю, — в голове Тэхёна столько сарказма, что можно утонуть. — Наверное, потому что из всех нас видения видишь только ты. — Так, отставить срач, — голос Намджуна звенящ и отрезвляющ. Чимин смотрит, как Джин и Тэхён сверкают друг на друга глазами, но лидера слушаются. — Хосок, сможешь закрыть нас, как в прошлый раз? — Он-то, допустим, сможет, — железный голос заставляет вздрогнуть. Чимин напрягается, зашуганно бегает по округе, пока, вздрогнув от внезапного движения, не замечает, как от стены учебного корпуса отделяется невысокая и знакомая фигура. — А вы, можно подумать, знаете, куда идти? — Сонсэним? — в голосе Хосока отчётливо слышна паника поверх сосредоточенного испуга. — Что вы здесь делаете? Фигура Игнес Берга тем временем приближается к ним, останавливается в паре шагов от лидера. Жгучий карий скользит с одного лица на другое, после чего женщина усмехается. — Молодцы, бдительность сохраняете. Не зря Шихёк вас учил, — с губ снова срывается короткий смешок, и она поднимает в воздух раскрытые ладони. — Можете расслабиться: я своя. Судя по напрягшемуся рядом Тэхёну, сжавшему его плечо, тот женщине совсем не верит. Если быть честным — Чимин тоже. В темноте улиц не слышно лишнего шороха; кажется, сейчас даже снег и ветер затихли ненадолго, чтобы всем участникам было слышно каждое до единого слова. Дети столпились кучно, каждый рядом со своим партнёром, и, возможно, Игнес их переоценивает, однако те странным образом выстроились именно так, как и следовало: близко к напарнику, но в контакте с остальными. Так, как и требуется для команды. После слов Игнес ни один из них не сдвинулся с места, они лишь настороженно замерли, похожие на стайку оленят, при том, что в глазах у каждого читается отчётливая решимость и готовность — сражаться или защищаться. Всё-таки слов недостаточно, чтобы они начали ей доверять. И это правильно. — При всём уважении, — заговаривает Ким Намджун, он спиной заслоняет всех остальных, — Мы не в той ситуации, чтобы доверять на слово. Игнес улыбается, пока под рёбрами искрится нечто, похожее на смесь гордости и довольства. Что за алмаз эти ребята? При том, сколько упущено времени, как команда они всё равно находятся на колоссальном уровне. И если сейчас, при всех недочётах, они зашли так далеко, что бы они сделали, будь у них полный карт-бланш и должная поддержка? И тот факт, что их обучение так долго откладывалось, формирует определённые вопросы к вышестоящему начальству… Впрочем, и без этого можно было догадаться, откуда у всей этой чертовщины ноги растут. Вздохнув, под настороженные взгляды залезает рукой в карман, достаёт телефон и делает два движения по сенсорному экрану. Замирает, слушая, как в тишину улицы врываются завывания ветра в динамике. «Что это значит, командующий? — собственный голос в динамике чужд и холоден, и это даже странно, ведь она отчётливо помнит ту панику, что взметнулась в груди в тот момент. Игнес видит, как встрепенулись дети, обострив и без того воспалённое внимание. — Почему вдруг такая спешка?» В ответ — отчётливый усталый вздох. «Понятия не имею, Игнес. Мы только что получили письмо от администрации президента Пак Минчоля с информацией о прекращении сотрудничества, нашу просьбу о переговорах оставили без внимания, попытки выйти на связь с президентом результата не дали. Не знаю, чем это закончится, но наша задача сейчас — сохранить личный состав. Поэтому, Игнес, просто уезжайте, вы слишком ценный сотрудник, чтобы потерять вас в каком-нибудь госперевороте» Тишина, повисшая в динамике, как чёрная дыра затягивает в себя все звуки вокруг. Игнес буквально слышит напряжение, что заменило собой всё остальное. «Я не могу вернуться. У меня остались дела» Женщина видит, как вскидывают головы потрясённые дети перед ней. Губы против воли складываются в ухмылку: да, она сама от себя не ожидала. Как и её начальство, впрочем. «Что? Как это понимать, Игнес?» «У меня есть сутки, верно? — голос на удивление непоколебим. Игнес бы восхитилась, но лишь сама себе удивляется. Добровольно остаться здесь, без поддержки, бс мизернвм шансом на успех. Инстинкт самосохранения отшибло, не иначе. — Значит, я могу за это время завершить некоторые свои дела. Если же не свяжусь с вами после… можете считать, что у вас больше нет агента» Гневный крик в телефоне гасится прерванной записью. Игнес молча убирает телефон. — Что это значит? — как и в прошлый раз, за всех говорит Намджун. Игнес видит его замешательство. Пожимает плечами. — Только то, что прямо сейчас я действую независимо от интересов какой-либо страны. И это единственное, что я могу объяснить, потому что остального сама не понимаю, — говорит честно, абсолютно открыто, на равных общаясь с группкой разновозрастных детей. Ещё один программный сбой. — В вашем правительстве творится какая-то херня, и у меня есть серьёзные основания полагать, что Мин Юнги имеет к этому отношение. Так что я хочу помочь, хотя совершенно не понимаю почему вдруг. Повисает тишина, во время которой лидер переглядывается с ребятами, а те между собой. Будь другая ситуация, Ингес бы дала им больше времени, но сейчас… — Было бы здорово, чтобы вы решили быстрее, — говорит, вновь привлекая к себе внимание. — У меня, конечно, есть сутки, но что-то мне подсказывает, что события разворачиваются гораздо быстрее, и вряд ли нас любезно подождут. Пауза. Снова переглядки, в процессе которых Намджун смотрит по очереди на каждого, отдельно почему-то задержав взгляд на Чимине. Получив от него короткий кивок, снова обращается к Игнес. Её даже на секунду берёт дрожь от спокойного и уверенного: — Мы согласны. Секундное облегчение, после которого ухмылка расползается шире по лицу. — Отлично. Тогда делайте так, как я скажу. Гул шагов в пустом коридоре неприятно отдаётся в ушах. Чимин жмётся к Тэхёну, пугливым взглядом провожая каждую выскакивающую из-за поворота камеру. Игнес Берга же идёт так уверенно, словно она здесь хозяйка. Спину держит прямо, сворачивает уверенно, игнорирует камеры, будто их и нет здесь вовсе. И Чимин бы понял, если бы на них был скрывающий полог, но ведь нет, она сама запретила Хосоку его использовать. Чимина знобит и лихорадит, он совершенно не представляет, чем всё это закончится. Когда, в очередной раз свернув, они натыкаются на целый коридор дверей с различными техническими обозначениями, Чимин к этому совершенно не готов. Игнес же, остановив их напротив одной из дверей, бегло оглядывает и инструктирует: — Стойте спокойно и не высовывайтесь. Что бы я ни говорила, никаких действий не предпринимать. И ни звука чтобы, — на секунду замолкает, оглядывая, считывает с напряжённых лиц понимание и командует: — Заходим. Она распахивает дверь, с широкого шага заходит в небольшое помещение, где из всей мебели лишь стол, компьютер и пара шкафов, находит глазами сотрудника, сидящего за компьютером и сразу же уверенно напрявляется к нему. Чимин вместе с остальными неуверенно забивается тоже. — Я привела. Пропускай быстрее, начальство ждёт. — Прошу прощения? — спрашивают, оторвав взгляд от экрана; на лице сотрудника очевидное недоумение. Он смотрит на Игнес снизу вверх с подавляемой опаской. Игнес же в раздражении закатывает глаза. Сотрудник смотрит с непониманием. Чимин и компания, впрочем, тоже. — Только не делай вид, что не знаешь, о чём я. Давай, не тупи, мне нужно в лабораторию. Тебе нужно всего лишь открыть дверь, дальше я уж сама как-то справлюсь. — Прошу прощения, — вновь пытается вмешаться сотрудник. С каждой секундой этого короткого диалога он выглядит всё более сбитым с толку. — Но вы… кто? Игнес зрыкивает. Громко, злобно, отчего у Чимина мурашки бегут по коже. — Ты издеваешься надо мной? Не знаешь кто я? — выкрикивает яростно, так, что Чимин вздрагивает. — Скажи ещё, что не знал, что тебе поручено встретить меня вместе с этим вашим суперотрядом, – она пренебрежительно взмахивает в их сторону. – Ты принципиально действуешь мне на нервы, солдат, или в силу тяжёлого слабоумия? Лицо сотрудника заливает краска. Чимин видит, как борется внутри него замешательство и уязвлённая гордость, желание замять ошибку и важность соответствия процедуре. В конце концов он смотрит на Игнес, создав на лице подобие бесстрастности, сообщает как может невозмутимо: — Прошу прощения, мне нужно связаться с начальством. Игнес ухмыляется. — Ну свяжись. И получи нагоняй. Сотрудник её игнорирует, тщательно выискивая номер в телефонном списке, кажется, теперь ещё больше заинтересованный в том, чтобы кому-то доложить. Сердце пропускает удар, Чимин быстро оглядывается на Хосока и других ребят. В широко открытых глазах тех та же напряжённая нервозность. Что теперь делать? Они в ловушке? Чимин оборачивается назад, наблюдает за действиями сотрудника с паникой в широко открытых глазах. Он едва не вздрагивает, когда кто-то толкает его в спину. Дёргано оборачивается, чтобы обнаружить сзади Тэ. Друг смотрит на него большими глазами, переводит взгляд в сторону стола и одними губами шепчет «телефон». Чимин понимает всё слишком быстро, кивает и, едва сотрудник поднимает трубку и заносит руку, чтобы набрать номер, посылает яростный, отчаянный импульс. Искрит проводка, лопается лампочка, погружая комнату во тьму, Чимин слышит возглас, короткую борьбу — и вздрагивает, когда яркий луч света направляется на него. — Что ж, молодцы, среагировали быстро, — замечает Берга. В темноте её лицо сильнее обострилась, обтёсанное ярким светом карманного фонарика, теперь в ней стало ещё больше от кошки. От пантеры, если точнее. — пожалуй, Шихёк вас чему-то и научил. И всё же на будущее: дела идут тем лучше, чем меньше вы создаёте шума. Я бы вырубила его и без светового шоу. А теперь придётся ждать, когда заработают генераторы и взламывать компьютер. Мы до сих пор не знаем, где вход. Чимин виновато тупит взгляд. Игнес же обводит глазами их всех, перескакивая светом фонарика с одного на другого, пробегается по бледным лицам словно сканером. — Все целы? Зайдите внутрь и закройте дверь, не хватало ещё, чтобы нас прямо здесь поймали. Ребята слушаются, несогласованной в темноте гурьбой распределяясь по маленькой комнатушке. Чимина пихают в бок, слышится короткая ругань, а потом тяжёлый грохот, заставивший Чимина вздрогнуть, а свет фонарика — метнуться в сторону звука. — Намджун, ну твою мать, — раздаётся усталое сокджиново из мрака, когда свет фонаря выхватывает распластавшуюся на полу фигуру. — Отвали, Джин, — пыхтит тот, немного неуклюже поднимаясь на ноги, опираясь рукой о стоящий рядом шкаф. Удивительно, как он не стукнулся о него головой, когда падал. — Посмотрел бы я на тебя, когда… Договорить он не успевает — его резко уводит в сторону, и тяжёлый грохот раздаётся повторно. И на этот раз, прежде, чем свет фонарика вновь находит неуклюжего лидера в темноте, в ней же взгляды присутствующих выхватывают нечто другое. — Это… — Тихо! — строго шикает на Хосока Игнес. Свет вздрагивает, под звуки шагов приближаясь к темнеющему пустотой проёму. — Что ж, похоже, электричество вы всё-таки не зря отключили: вход обесточен и открылся вручную. Нас сегодня просто сказочно везёт, — заключает она негромко. Потом оборачивается, командует твёрдо: — Потарапливаемся, времени мало. Идите позади и внимательно следите за ситуацией. Если что-то случится, разрешаю применить способности. Вперёд. Они заходят, и практически сразу за ними закрывается потайная дверь, а над головами вспыхивает яркий свет. Чимин вздрагивает, на секунду дезориентированный, промаргиваясь и осматриваясь вокруг. Глаза болят от яркости и непередаваемой, как будто светящейся белизны, как в каком-нибудь научно-фантастическом кино. Или как в воспоминаниях Юнги. — Это… — он хватает Тэхёна за руку, смотрит в лицо широко раскрытыми глазами, сердце стучит где-то в горле, — это здесь! Юнги где-то рядом! — Тишина! — грозно командует Игнес, сверкнув глазами. — Чон Хосок, полог на нас, быстро! Хосок рядом с Сокджином вздрагивает и торопливо концентрируется. На короткую секунду уши Чимину словно закладывает ватой, Чон кивает, и Игнес снова осматривает всех ястребиным взглядом. — Теперь слушайте внимательно. Сейчас находим комнату управления, если получается находим Юнги через камеры, если нет – делимся на группы и ищем наугад. Соорудников и охрану стараемся избегать, если не получается, нейтрализуем и идём дальше. Всё поняли? Тогда… — Сонсэним, — осторожно перебивает, смотря куда-то в сторону, Сокджин. Игнес пронзает его взглядом, и он указывает вперёд. — Возможно, это там. Взгляды всех одновременно обращаются в том направлении. Чимин едва сдерживается от вскрика, когда видит в отдалении слепяще белого коридора человеческую фигуру, облачённую в тёмный костюм. Она стоит, смотрит в их направлении, но с места не двигается. Сердце на секунду испуганно сбивается, и лишь потом Чимин вспоминает, что они под иллюзией. Через секунду, кажется, это осознают и остальные. — Хорошо, — возможно, Чимину мерещится в голосе Игнес облегчённый выдох. — План всё тот же. Начинаем. В коридоре пусто. Хоть так посмотри, хоть эдак. Кинув последний взгляд в сторону выхода (или входа, кому как), мужчина возвращается в помещение. Дверь за ним закрывается, практически сливаясь со стеной. — Ну что там? — спрашивают сразу же, едва только он возвращается к рабочему месту с тысячей мониторов. Напарник смотрит цепко, малость взволнованно. Мужчина небрежно пожимает плечами. — Да говорю же, ничего там нет, просто техника сбоит после отключения. У нас ведь такое уже было пару раз. — Всего один, и тогда причина была в Пак Чимине, — хмурясь, поправляет его напарник. — К тому же, тогда у камер галлюцинаций не было. — Ага, она всего-то моталась из стороны в сторону, — фыркает пренебрежительно. Затем склоняется ближе, рукой опираясь на стол. — Да говорю тебе, ничего серьёзного. Я проверил, ничего там нет. Давай не лебези, до конца смены пара часов, дай закончить с чистой совестью. Второй мужчина хмурится, недоверчиво смотрит другому в лицо снизу вверх. Недолго колеблется, прежде чем сказать: — Я всё же предупрежу охрану, пусть будут начеку. Лишние проблемы не нужны. Второй стонет, закатив глаза. — Блять! Вот что ты за человек такой, Донсу! Неудивительно, что у тебя до сих пор девушки нет, ты же… Договорить он не успевает, его обрывает медленно открывшаяся в коридор дверь, за которой не оказывается никого, всё та же набившая оскомину пустота. Мужчины хмурятся, настораживаясь. — Это ещё что за?.. И снова слова оказываются недосказанными, когда буквально из воздуха образуется женская тень и, в секунду оказавшись рядом, быстро и чётко бьёт ребром ладони мужчину в шею. Пока тот падает, отключившись, второй судорожно хватается за рацию и нажимает кнопку связи, но внезапно его с силой бьёт головой об стол. Ослабшее тело бесполезной грудой оседает на столешнице. Секунду после не происходит ничего, а после воздух чуть рябит, и становятся видны семь фигур. Игнес Берга осматривает их всех, задерживается взглядом на одном. — Ким Тэхён, мои поздравления, применять способность в экстренных ситуациях ты явно умеешь, — коротко смотрит на остальных, после чего разворачивается, нависая над экранами. — Что ж... теперь давайте искать вашего Мин Юнги...