Дом солнца

Солнце шагал вдоль моря, перекладывая тяжелую канистру, которую он купил на заправочной станции из руки в руку. Наконец он подошел к выброшенному морем изогнутому бревну, поставил канистру, присел на бревно, как на скамейку, болезненно поморщился. Если сильно напрячь зрение, на другом берегу залива можно было увидеть точку костра. Солнце знал, что там сидит Антон. Знал он и то, что ему сейчас одиноко. И немного страшно. Солнце хотел открыть канистру, но помедлил… он просто сидел, вглядываясь в темноту, пока костер на другом берегу залива не погас. Канистра с бензином всё ещё стояла рядом, он так и не открыл ее. Парень прикрыл глаза, выдохнул, скривившись от болезненного спазма в груди, с бревна пересел на песок, подставляя лицо прохладному ветру с моря, а море шелестело у его ног, бурлило пеной, успокаивало. А потом настал новый день. Солнце с самого утра нещадно припекало и шевелиться вообще не хотелось. Антон и не шевелился — он лежал в гамаке, уставившись в дощатый потолок. — Ты чего тут? — Окси заглянула в сарай, — пошли купаться. — Мне, наверное, вообще лучше уехать обратно в Москву, — глухо пробормотал Антон. Окси присела рядом с ним на матрац. — Из-за Солнца, что ли? — Мне кажется, он просто посмеялся надо мной, — неожиданно признался Антон. — Привез и бросил. А я, как наивный дурак, поверил, что-то себе навыдумывал, как же глупо все. — Да ты что?! Это ж надо такое придумать про Солнце! «Привез и бросил»! Да ты совсем не знаешь Солнце! — Окси возмущённо покачала головой. Антон хмуро посмотрел на девушку. — Ты, что ли, знаешь? — Знаю! — Давно? Окси задумалась и усмехнулась: — Всю жизнь. Затем отвернулась и глухо призналась: — И любила его, кажется, всю жизнь… Ну, обычно, как девушка… А когда ты появился… Мне очень обидно стало. Хотя, если честно, он не говорил мне, что любит, мы даже не встречались. Но я надеялась. До тебя. А сейчас поняла: я могу его любить как друга. Это тоже счастье… Но тебе я не обещаю, что мы подружимся. Понимаешь? Антон медленно кивнул. — Так ты думаешь, что я для него что-то значу? — Он же Солнце, — горько улыбнулась девушка. — Солнце не может греть кого-то одного и принадлежать кому-то одному тоже не может. — Я так не умею, — Антон вздохнул. — Ладно, что, мне теперь сидеть и гадать придет он или нет? — Дело твое, — пожала плечами девушка, — кстати, баба Оля отлично гадает. — Бабушка… — Антон поднялся на крыльцо дома в тот момент, когда старушка вышла из дверей с миской каши, — погадайте мне, пожалуйста. — Что ты выдумал? — строго нахмурилась баба Оля. — Это бабы из деревни ко мне ходят, а ты? Комсомолец, небось! — Мне очень нужно. Баба Оля задумчиво посмотрела на него и кивнула. — Ладно, пойдем, будет тебе гадание. На лавку садись! Антон послушно присел на краешек скобленой лавки у стола. — Руки-ноги не скрещивай! — распорядилась баба Оля, выуживая из сундука темный, вышитый яркими узорами платок, расстилая его на столе. Затем в ход пошли зерна гороха, гадалка рассыпала их на платок, затем достала узелок с диковинными камешками, отполированные морем. Взяла руки Антона в свои, заставив сжать несколько камешков в ладони. — Думай про то, о чем гадаешь, — глухо велела она, не поднимая от стола взгляда. Антон выдохнул, прикрыл глаза, мысленно представляя в своей голове образ. В этот момент баба Оля разжала его ладони, и камешки посыпались на горох. — Нет, все, — внезапно насупилась баба Оля и одним движением собрала платок с горохом и камнями в узел. — Что? — вздрогнул парень. — Ничего! — грубо заявила баба Оля. — Нахер гадание. Не идёт. С сердитым стуком она открыла сундук и швырнула туда и камни, и платок. Антон вскочил. — Как? Почему? — Не идет, потому что! И нечего тут!.. Да и гуси у меня… Баба Оля подхватила с печки миску с кашей и засеменила во двор. — Подождите! — окликнул ее Шастун, выскакивая за ней на крыльцо, — Вы что-то плохое увидели? — но хозяйка дома уже не обращала на него внимание. Трактор, возле которого копошился Армян, внезапно заурчал, громко затарахтел, завелся, и хиппари с криком «Ура» бросились к нему. Как мало людям нужно для счастья. Антон улыбнулся и вдруг, увидев, как к калитке подходит Солнце, бросился к нему со всех ног. Парень выглядел измученным, измождённый, словно несколько часов шел из далека пешком. Антону он даже не улыбнулся. — Ты пришел, ты вернулся за мной? — светился счастьем парень, пытаясь поймать его взгляд. — С чего ты взял, просто шел мимо, — хмуро заметил брюнет, и улыбка сползла с лица Антона. Стало обидно до одури, до жгучего комка в горле, не дающего дышать. — Ты… ты… Почему ты так поступаешь со мной?! Что я тебе сделал! — Антон кричал, пиная, казалось безразличного парня в плечо. — Не смей! Слышишь! Внезапно Солнце молча сгреб его в охапку, прижимаясь ближе, обнимая сильнее. Антон, дернувшись пару раз, затих в крепких объятьях. Тяжело дыша, он слышал, как гулко и быстро бьётся сердце парня напротив, а может это его выскакивает из груди. — Пойдешь со мной? — прошептал Солнце и, отстранившись, посмотрел ему в глаза. — Пойду, — Антон без раздумий кивнул, понимая, что больше на него не обижается. Ведь на ветер не обижаются за то, что он дует, или на снег за то, что он холодный. Вот и Солнце… Быстро темнело. Они дошли до пирса, у которого болтались на привязи несколько разномастных лодок и катеров. Вот и еще один прогулочный катерок пришвартовался к причалу. Его владелец — лысоватый жизнерадостный дядька в тельняшке и «капитанской» белой фуражке на штурвале вышел на берег с громкоговорителем и принялся зазывать клиентов: — Товарищи отдыхающие! Приглашаем вас на увлекательные морские прогулки по воде! Вы увидите незабываемые виды Балаклавского залива! Или, как говорили греки, Лимне Сюмбалон, гавань символов! Мы посмотрим место, где находился Ламос — город великанов-людоедов! Увидим стаи живых дельфинов! Скалу Крест, где приносились кровавые жертвы богине Деве! Записывайтесь, граждане! Завтра только один заплыв! В очередь, товарищи, в очередь! — кричал, зазывал, хотя особого ажиотажа возле него не наблюдалось. — Молодые люди, не желаете прокатится? — окликнул он двоих парней, шедших мимо. — Нет, мы позже, — отозвался Солнце, и жизнерадостный капитан пошел по пирсу дальше, продолжая кричать в свой рупор. Проводив его взглядом, Солнце внимательно посмотрел на Антона. — Хочешь увидеть Дом? — Дом Солнца?! Конечно хочу! — восторженно произнес Антон, и Солнце, лучезарно ему улыбнувшись, потянул его за руку в сторону лодки. — Нет… нет, — Антон понял, что задумал его спутник, но было поздно. Они уже заскакивали на борт пришвартованного катера. И пока лодочник-зазывала занимался окучиванием курортников, Солнце завел мотор. Под винтом вспенилась вода. — Стой! Остановись! Нас же поймают! — выдохнул Антон, вцепившись руками в борт лодки. — Не поймают, — задорно крикнул Солнце, выкручивая рулевое колесо вправо, взметнув при развороте фонтан, лодка стремительно уходила в море. — Нас же догонят! — вновь запаниковал Антон, когда увидел, как на берегу хозяин лодки замахал руками. — Не догонят! — перекрикивая ветер, Солнце прибавил скорости, и лодка, взметая тучи брызг, унеслась за гряду скал. Над морем опрокинулось глубокое небо, подмигивая осколками звезд. Антон и Солнце лежали в лодке, покачиваясь на волнах. С одной стороны их окружала холодная, взбитая лунным светом горная гряда, с другой — простиралась бескрайняя гладь моря. Очень скоро дно лодки мягко ткнулось в песок. Солнце выпрыгнул из катера, подтянул лодку к берегу. — Пойдем. Они шли вдоль берега, мимо бревна, на котором Солнце прошлой ночью сидел в одиночестве. Канистра так и стояла рядом. А чуть дальше, на берегу, у скалы ютился небольшой домик. Его сколотили из разномастных, кружевных от прожорливых жучков бревен, отполированных веток — всего, что вынесло и подарило море. Солнце вошел первым. Зажег расставленные прямо на песчаном полу оплывшие свечи, жестом пригласил Антона пройти. Внутри дом оказался похож на самодельную шкатулку: все его стены густо утыканы обточенными морем, разноцветными стеклышками и обломками раковин. Откуда-то сюда приволокли израненную временем красного дерева кровать с очевидно благородным происхождением, и она заняла почти весь дом. — Так это он и есть — Дом солнца? — Антон с интересом оглядывался вокруг, трогая руками стены, осматривая причудливый потолок, сквозь который виднелись звезды. — Дом восходящего солнца, — поправил его Солнце. — Из его двери всегда виден восход, а из окна — закат. — А почему ты не хотел, чтобы ребята знали, где твой дом? — парень присел рядом возле одной из свечей. — Потому что это их последняя легенда. — Здорово! — прошептал Антон. — Я бы хотел остаться здесь жить. — Это невозможно, — произнес Солнце, внимательно заглядывая в глаза напротив. — Почему? — Потому что солнце здесь не живет… Просто приходит и уходит. — А я знаю, где живет солнце, — Антон улыбнулся и указал пальцем себе на грудь. — Здесь. Дальше слова казались лишними. Антон первым подался вперёд, накрывая губы парня своими, ощущая, как его обнимают, притягивая ближе. В бликах свечей два силуэта сплелись телами. Антон задыхался от чувств, от переполняющих его эмоций, позволил чужим рукам завладеть его телом, наполнить мощной энергией, ослепить яркой вспышкой наслаждения. Сам дарил эмоции, когда, оказавшись сверху, ласкал руками, губами, позволяя проникнуть в себя. Горел и плавился от невероятных ощущений, целовал жарко, временами откидывая голову назад в протяжном стоне. Под его ладонями гулко билось сердце, а ещё длинные пальцы медленно, осторожно скользили по шраму на груди Солнца, шероховатому, пугающему шраму. — Что это? — Антон встревоженно замер, затем наклонился, не дожидаясь ответа, коснулся груди губами, прижался сильнее. Солнце смотрел на него снизу вверх с такой нежностью, словно хотел запечатлеть его образ в памяти навсегда. А потом они долго лежали, обнявшись, лениво целовались, пока сон не сморил их окончательно. В просвет между ветками заглянуло умытое утреннее небо. Еще не совсем проснувшись, Антон потянулся, нащупывая у себя на груди медальон, изображающий солнце. Особенный подарок, сделанный прошлой ночью особенным человеком. Место рядом с ним пустовало, и Антон вскочил на кровати, спешно натягивая на себя одежду. Солнце сидел на берегу. При виде выскочившего из дома Антона, сам вскочил с места. — Я испугался, я думал, что ты ушел, что бросил меня, — выдохнул парень, прижимаясь к нему крепче. — Когда-нибудь — обязательно, — шепнул ему Солнце, обнимая в ответ сильнее. А потом они сидели на песке, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели на бескрайнее море. — Так странно… Я ведь даже не знаю, как тебя зовут, — произнес внезапно Антон. — Тебе нужно знать? — спросил Солнце. — Если это для тебя важно, то меня зовут А… — Нет, — Антон остановил его, — не нужно. — Спасибо, — шепнул Солнце. И они целовались, упав на песчаный берег, не обращая внимания на волны, набегающие на их тела. На небе солнце насколько раз успело смениться луной, сочная голубизна — бархатной чернотой, а Антон и Солнце все не находили в себе сил вернуться. Туда, где так много лишних и лишнего. Система жила своей жизнью. Обсуждать чужое счастье здесь было не принято. Счастье любит тишину. Поэтому все делали вид, что Солнце и Антон только что вышли по незначительной причине и сейчас вернутся. Во дворе у бабы Оли из утащенных откуда-то старых сетей и тюфяков соорудили гамаки. Разморенные валялись, покачивались на них после моря. Кожа у всех уже потемнела, просолилась, волосы выгорели. В душе пел свежий ветерок. Обычно, когда с гор чуть спускалась прохлада, Малой первым начинал скучать по какой-нибудь бурной деятельности. Так было и на этот раз. — Слушайте, пиплы, у системы жрать нечего. Я, например, есть хочу. Пора на «аск». — Можно феньки мои толкануть, — лениво отозвалась Окс. — А что — клёво. Тебе в кайф, а системе польза. И вот компания веселой гурьбой вышла на набережную. А дальше разделились. Окс устроилась у гипсовой статуи пионера с горном — постелила прямо на земле яркую косынку, разложила на ней феньки. Малой и Скелет направились по запаху — к шашлычной. В городском саду на сцене «ракушек» добросовестный массовик-затейник обучал танцам немногочисленных, пренебрегших пляжным отдыхом, отдыхающих. Среди них были несколько чинных старушек с внуками, влюбленная парочка, командировочные, мающиеся с портфелем в ожидании поезда, и трое подвыпивших дембелей, которые томились в поисках приключений, Аккомпаниатор, страдальчески морщась в музыкальных паузах, тайком отхлебывал теплое пиво из бутылки. Малой со Скелетом занимались «аском», или, попросту говоря, интеллигентно попрошайничали. Добродушные, как всегда на югах, подвыпившие сограждане охотно расставались с деньгами, польстившись на артистичное кривляние Малого. А улыбчивый усатый шашлычник вручил Малому шампур с шашлыком. Тот на ходу со Скелетом по очереди, с наслаждением откусывал сочные куски мяса. По лестнице, ведущей с берега на набережную, поднимались Антон и Солнце. Теперь счастья на двоих у них стало столько, что необходимо было выплеснуть его на город, на людей, которым даже не мечталось быть такими счастливыми. Они шли, едва касаясь друг друга кончиками пальцев. Казалось, если прижаться хотя бы ладонью, то произойдет такой силы разряд, что взрыв счастья сметет все вокруг. Вдруг Солнце заметил армяна. Тот сидел на трибуне, выстроенной для зрителей состязаний по водным видам спорта, с совершенно потерянным видом и непрерывно протирал полой цветастой рубашки солнцезащитные очки. За его спиной с вышки прыгали в море сосредоточенные спортсмены. — Подожди меня, ладно? — бросил он Антону, а сам подошёл к товарищу ближе, сел рядом, внимательно на него посматривая. — Солнце, мне в Москву надо, — произнес хмуро, — Машка к телефону не подходит, чую, херня происходит. До матери дозвонился, сказала, оттуда приходили, — мужчина показал глазами наверх, — а билетов, как назло, нет, только до Алушты, а там на перекладных придется добираться. — Я могу тебе помочь? — спросил Солнце. — Да хрен тут уже чем поможешь! — выругался мужчина. И этот ответ Солнце тоже знал заранее, он просто обнял мужчину, ободряюще похлопал по спине. — Вот черт! — смаргивая непрошенные слезы, попытался улыбнуться армян. — Иногда так хочется быть богом!.. Или хотя бы секретарем райкома партии… Они ударили в ладони, прощаясь. Солнце проводил глазами сутулую фигуру друга. И вдруг взгляд его упал на прилепленный к стенду свежий номер местной газеты. На первой полосе газеты была статья о том, что город посетил адмирал Попов, что подтверждала мутная фотография мужчины в адмиральской форме на борту миноносца. Солнце сорвал со стенда и смял газету, бросил ее в урну и пошел обратно к стоящему неподалеку Антону. — Я не хочу возвращаться, — сказал Солнце, помолчав. Антон понимающе кивнул, и они пошли обратно к морю, к общему одиночеству, к безлюдью. Тем временем дембеля, покинувшие городской сад, топали по набережной во всей своей дембельской красе: оформленная согласно армейским понятиям об эстетике форма, долгожданно расхлябанный вид, честно отслуживших «дедов». Их вожак — косая сажень в плечах, чубчик кучерявый заметил Окси и направил свою корму в ее сторону. Свита с готовностью последовала за ним. — Ну, чё, красотка, давай знакомиться! Ефрейтор Комисаренко. — Слушай, иди, куда шел! —посоветовала девушка, складывая в наплечную сумку непролазные фенечки которые она накануне добросовестно плела своими руками. — Оп-па! Не понял! — с претензией уставился на нее дембель. — Что ты не понял? Русский язык ты не понял? Мне уже пора! — Ну, так и я говорю: пора! — дембель отставать не собирался. — Кино-вино-домино, танцы-шманцы-обжиманцы! — и он схватил девушку за руку. — Да отвали ты! — вырвала руку Окси. И тут дембель гневно взревел: — Ты что, блядь, солдатом Советской армии брезгуешь?! — Братан-братан, ты чего? — подскочивший Малой загородил Окс спиной, рядом уже маячил и Скелет, настороженно следя за ситуацией. — Я тебе, сука, не братан! Ты — позор на теле советской родины! И свинцовый кулак ефрейтора сбил хиппи на землю. Окси взвизгнула, а Малой, вытирая выступившую на губах кровь, укоризненно спросил: — Что, братишка, тебе стало легче? — Мне, блин?! — рыкнул дембель. — Мне, падла мелкая, щас так легче станет, что тебя три «скорые» с асфальта не соберут! Драка завязалась на пол набережной: отдыхающие с готовностью поспешили принять участие в бесплатном курортном развлечении. Но вот уже подъехал милицейский «газик» с сиреной. На ходу выскочили милиционеры. Хипари бросились бежать. «Газик» полетел за ними. Антон и Солнце нашли приют на пустынном морском берегу. Они целовались. — Я тебя люблю, — шепнул Антон, задыхаясь от невозможного, переполняющего его счастья. — Я не смогу с тобой остаться, — прошептал ему в губы Солнце. — Я понимаю, — выдохнул парень, внезапно осознавая, что это его мимолётное счастье сейчас буквально самое важное, что есть на этой земле. А потом, обнявшись, они сидели на заброшенном причале, смотрели, как утомляется, розовеет море. — Солнце, откуда у тебя этот шрам? — Это не важно, — выдохнул Солнце, обнимая парня за плечи, — не хочу об этом говорить. — Не хочешь говорить правду? Тогда соври. — Не могу, — тяжело выдохнул парень и перевел взгляд в открытое море, любуясь закатом. А по песчаному пляжу, плача, бежала Окси. — Солнце!!! Я тебя ненавижу! — со слезами закричала она, привлекая их внимание. Антон встревоженно вскочил с места, а Солнце нахмурился. Девушка подбежала ближе и стала в отчаянии колотить его в грудь кулачками. — Ты с ним… А наших забрали! — Окси, прекрати! — попытался остановить ее Солнце. — Пока ты тут с ним… — Окси размахнулась, залепляя парню пощечину. Он стерпел и ее, лишь крепко схватив девушку за плечи. — Не надо, Окс! — повысил голос Солнце, — пожалуйста, — добавил уже чуть тише. Девушка обессилено плакала, повиснув на Солнце. — Их убьют там! Солнце прижал девушку к себе, ловя на себе испуганный взгляд Антона. — Почему ты ничего не делаешь?! — всхлипывала Окси у него на груди. — Ты же всегда знаешь, что делать! Сделай что-нибудь! — Все будет хорошо, — пообещал он, обращаясь к дорогим ему сердцу людям. — Все будет хорошо…