Захваченная

Чистая и переодетая Мерида отклонила несколько предложений заплести влажные волосы и сейчас просто медленно прохаживалась с Астрид, её дочерью и Громгильдой. Дракон скакал вокруг, время от времени обнюхивая кудри и отпрыгивая назад. — Драконы, — девушка смеясь показала на свою голову. Волосы уже начали покрываться ледяной корочкой вдали от нагретого источниками воздуха. — Волосы. Нравятся. — Да, — улыбнулась Астрид, как и она, неся меховую накидку в руке. — Кажется, цвет сбивает их с толку. Мерида нервно втянула воздух, когда Громгильда чуть не врезалась огромной головой в щёку, жадно принюхиваясь, потом снова ускакала. Поначалу она боялась Змеевиков, помня о ядовитых шипах, с грозным лязганьем вонзавшихся в несчастных солдат, и мучительной смерти, которую они приносили. Но Громгильда не спешила приближаться, и это дало обеим время немного привыкнуть, а её игривый характер успокаивал принцессу. — Неугомонная, — вздохнула Астрид. — Я на ней уже давно не летала, и она хочет держаться поближе и в тоже время хочет двигаться... Тяжело это. Не вполне разобравшая слова Мерида промычала с умным видом. — Иккинг ещё не учил тебя летать? — вопрос сопроводился жестами. Девушка помолчала. — Драконы? — Да. — А. Нет. — А ты хочешь? Мерида задумалась над странным вопросом. Та самая молодая её часть, которая жила более лёгкой жизнью и пережила намного меньше кошмаров, кричала, прыгала и вопила «Да! Да! Да!», но сейчас она боролась с мыслями о полёте. Свобода была сладостным побуждением, но и опасным подарком. Она стала по-настоящему несчастной, желая только одного — сбежать, и вот у неё появились крылья. Скользкая дорожка, слабая надежда, зарождавшаяся в груди, когда она думала о том, как соберёт свои вещи, сядет на спину Соласты, устремится в небо, растворившись в облаках, словно шёпот ветра, и ни разу не обернётся назад. Будь у неё шанс, она боялась, что могла бы им воспользоваться, послав к чёрту их народы и соглашение. — Всё в порядке, — Астрид похлопала её по руке. — Мне несколько лет тоже было сложно. После того, как видел, на что они способны, ну… — она провела по переливающемуся узору на крыле. — Нелегко забыть, как они опасны… Мерида кивнула, слушая тарабарщину вполуха. — И всё же, — женщина ещё раз вздохнула, глядя на жёлтые бегающие глаза драконихи. — Нет лучшего подарка, чем их доверие. А полёт? Не сравнимо ни с чем на свете. Принцесса едва заметно улыбнулась. Мысли её были не в этом мире. — Давай, — Астрид взяла её за руку. — Иккинг ждёт тебя. Она закатила глаза: — Волнуется. — Хм? А, да, Иккинг за тебя. Вздох девушки сказал больше, чем миллион слов, и светловолосая рассмеялась: — О, я знаю! — протянула она. — Клянусь, он никогда не признает, что просто не может что-то не контролировать! Вежливая улыбка дала Астрид понять, что она распиналась зря. Чувствуя себя глупо, она потянула Мериду вверх по холму к дому. Прежде чем они оказались в пределах видимости, та с досадой закуталась в плащ, несмотря на румяные щёки. — Иккинг волнуется. Астрид рассмеялась снова. Вскоре обе не без удивления обнаружили свободный от драконов и людей дом. Девушка пригласила мать с дочерью внутрь, усадив первую у очага, и принялась разжигать огонь. В Данброхе её не окружало много чреватых женщин, а эта была здоровой и крепкой, чтобы выносить ребёнка до срока, но мороз не мог быть полезен никому в таком положении. «С другой стороны, — фыркнула Мерида про себя. — здешние, наверно, созданы из льда и пламени, в таких-то условиях». Согретая, переодетая и разморённая малышка со свежевымытыми, расчёсанными и заплетёнными волосами примостилась рядом с Астрид. Мерида порхала вокруг, пытаясь задавать гостям правильные вопросы, потому что не знала, действуют ли здесь те же, что и в родном замке, обычаи. — Пить? Воды? — показала на кухню. Её заверили, что всё в порядке, но пальцы всё равно неуверенно сцепились. — М-м… Еда? — Всё хорошо, правда, — Астрид указала на место перед собой. Она слышала, что в находившемся южнее мире в это время намного теплее. Эрет сетовал, что летние налёты были почти знойными и влажными, с туманом, плесенью и сырой жарой, от которой портились кожаные изделия и ржавел металл. Принцесса казалась вполне выносливой, но вряд ли привыкла к стремительно падавшим температурам. Чуть больше месяца осталось до Сногглтога, самой тёмной и холодной поры в году. — Ох… — женщина потянулась к синякам на чужой руке. — Что ты делала? Мерида вдруг спрятала их, неоднозначно посмеявшись. Заинтригованная, Астрид повторила вопрос, и от неё снова отмахнулись. — Иккинг не будет волноваться? Аквамариновые глаза напоминали ледник, шторм пробуждающегося океана. — Нет. Что бы она ни делала, Иккинг об этом знал. У него новых синяков не наблюдалось, так что пострадал не он. Было бы гораздо хуже, если бы она в негодовании била по стенами и стволам деревьев. Нет, Астрид в своей жизни наносила достаточно ударов, чтобы понять разницу между неодушевлённым предметом и плотью. Принцесса набросилась на кого-то с кулаками, хотя в деревне почти не появлялась. Она собралась уже продолжить выпытывать, когда распахнулась дверь, явив освежившихся, весёлых и сорящих шутками Иккинга, Беззубика и Плеваку Рыгучего. — О мой Тор! — Плевака схватился за сердце, будто его туда ранили. — Иккинг, мы случайно забрели в Вальгаллу! Я вижу не одну, а целых трёх валькирий! Оживившаяся Зефир с визгом бросилась к нему, чтобы её усадили на плечи. Иккинг сжал плечо Мериды, мягко поцеловав в щёку, и поприветствовал Астрид, даже не удостоив ту приличным взглядом. Двое светловолосых викингов внимательно следили за движениями Хэддоков. Слабое оттягивание волос — явно вопрос: «Без косичек?». Дёрганье плечом, очевидный ответ: «Больше похоже на меня». Плевака проглотил вертевшуюся на языке колкость из-за нежности на лице Иккинга, подбрасывая ребёнка, словно тот весил не больше молоточка. Астрид улыбнулась, увидев, что их всё-таки не одна бумажка связывает. — Всё нормально? — тихо спросил он. — Да, — натянула улыбку она. — Хорошо, — ещё одно сжатие. Мерида едва не наклонилась, чтобы почувствовать резкий сладковатый запах железа и сохранившийся на волосах аромат зелени, когда он шагнул в сторону кухни, обращаясь к гостям по поводу ужина и холла. Спину стягивали узлы, живот сводило судорогой от напряжения и боли, которой она никогда раньше не испытывала. Девушка постаралась не вертеться на месте, скрестив ноги у лодыжек, и размеренным дыханием попробовала остудить кровь и жар на щеках. Она поймала ясный ледяной взгляд Астрид, чей приподнятый уголок рта говорил о некоем знании, понимании, которое хотелось рассмотреть и подвергнуть сомнению. — Голодна? — манерно, с хитринкой в голосе, как некоторые из придворных дам, спросила она, и Мерида попыталась понять. Желудок снова свело, и она подумала, не начинается ли это лунная кровь, выругавшись про себя. — Да, — Мерида облизнула губы и беспечно пожала плечами, но Астрид уже почти скалилась, как проглотивший что-то маленькое и беззащитное дракон. Девушка изобразила молчаливое спокойствие, посмотрев на огонь. Стало вдруг слишком жарко, кожа горела, и она встала, на ходу поправляя платье не по размеру, чтобы найти на кухне мужа. Тот самозабвенно пил из кружки, как она полагала, подаренный эль, заглатывая так быстро, что на подбородок упала пара капель. Мерида заворожённо смотрела, как они стекают по двигающемуся кадыку и чуть не споткнулась, облокотившись о длинный стол и притворившись, что ушибла палец на ноге, когда глаза остановились на ней. Юноша выгнул бровь, но она сделала вид, что ничего необычного не произошло, и подошла к нему, хлопнув в ладоши: — Ночная Фурия. Соласта. — Дневная Фурия. Беззубик Ночная, Соласта — нет. Он запомнил выбранное имя после прибытия на остров, довольный их растущими узами. Мерида пыталась объяснить значение и была совершенно уверена, что Иккинг ничего не понял, не зная, что потом он нашёл его в словаре и решил, что это действительно то, что надо. — Поздно. — Да, банные дни всё тормозят… — вздохнул он. — Мы пойдём, не бойся. Может, даже немного полетаем. — Полетаем? — она не делала этого с тех пор, как здесь приземлилась, и сама удивилась, как сильно жаждет ощутить трепавший волосы ветер и увидеть звёзды, которые словно могли раздробить своей близостью. — Ты хочешь? — Мерида кивнула, разминая пальцы. — Ладно, только недолго. Холодно. Она закатила глаза и почти что топнула ногой: — Рано холодно. Поздно холодно. Всегда холодно, муж. Иккинг испустил смешок: — Твоя правда. И так будет ещё несколько месяцев. С тихим рычанием девушка наполнила его кружку, желая успокоить огонь внутри. Усмехнувшись, Иккинг убрал упавшие ей на лицо пряди, находя всё розовое, красное и яркое необычайно манящим. Она определённо была из племени драконов, хотя и выросла так далеко от Варварского Архипелага. Казалось, порежься она, кровь будет такой же чёрной, как у дракона, кожа — такой же толстой, зубы и ногти — такими же острыми. Ему нравилась её живость, свирепость, дикость — она была отдельным видом, и он готов был добавить в Книгу Драконов целый новый класс, посвящённый только ей. Впрочем, что-то в ней кричало о классе Загадочных, все секреты были сокрыты в таинственном языке и колких глазах. — Голодна? — спросил юноша, и она вдруг выплюнула недошедший до горла эль, закашлялась и заколотила себя по груди, каким-то чудом став цвета своих волос. — Порядок? — Д-да! — взвизгнула Мерида, поморгав увлажнившимися глазами. Она похрипела, прочищая горло, и продолжила пить. — Порядок? — повторил Иккинг, подходя вплотную и наклоняясь к лицу. — Да, да, всё отлично! — отмахнулась девушка. — О-о, бедная маленькая принцесса, — поддразнил он, зная, что тон выдаст его с потрохами. — Ты похожа на одно из яблок, которые так обожаешь, — потянулся, чтобы ущипнуть и пощекотать рёбра, ухмыляясь её визгам. — Не начинай! — раскудахталась Мерида. — Угомонись, животное! Они стали по разные стороны стола, сдерживая смешки. Иккинг сделал обманное движение влево и поймал рванувшую в обратную сторону на полпути, засмеявшись, когда её ноги взлетели вверх. — Попалась! — но он быстро понял свою ошибку, стоило Мериде коснуться ногами пола, раскачать его как ни в чём не бывало и повалить на спину. Из лёгких вырвался резкий выдох, Иккинг вскрикнул в лёгкой панике, когда она опустилась на него, увернувшись от щекочущих пальцев, и прижала его руки, тяжело дыша, полная жизни и довольства. — Думал, что лучше меня, парень? Ха! — в глазах проскочила та же искра, словно она сорвала яблоко с дерева самой Идунн и отважилась вернуть его богам. — Подумай ещё. Иккинг не смог сдержать шокированный смех, когда она сжала бёдра вокруг талии, не давая двигаться, и послала свою триумфальную улыбку. — Хорошо, хорошо! Ты победила! Я повержен и сдаюсь! Послышалось громкое откашливание, о оба повернули голову, чтобы увидеть Плеваку и Астрид, ставших в дверном проёме со сложенными руками. Мерида слезла, пихнув его в колено, и юноша, поморщившись, последовал её примеру. Жена смотрела куда угодно, но не на его старых друзей, а Иккинг слегка безнадёжно пожал плечами. — Развлекаетесь? — не преминула поддеть Астрид. Он перевёл взгляд на девушку, подчёркнуто игнорируя остальных. — Всё лучше, чем кричать друг на друга. — В своё время и это придёт, — хихикнул Плевака. — Если ещё не пришло! — О, ещё как, — Иккинг хотел снова до неё дотронуться, но она так ударила по протянутой руке, что хрустнули костяшки, и он тут же замахал конечностью. — И да, не исключено, что повторится! — Что ж, рада, что она не вырывает тебе руки, чтобы ими же тебя избить. — Я бы не ставил ей это в вину, — Иккинг улыбнулся Астрид. — Я знаю, что вы говорите обо мне, — проворчала Мерида. — То, что я не понимаю, не значит, что это не видно по вашим самодовольным лицам! — О чём она толкует? — Плевака поковырялся в ухе. — Клянусь, этот язык звучит так, будто кто-то подавился драконьим навозом! — Злится, что мы её обсуждаем, — Иккинг потянулся к её скрещенным рукам и снова получил. Астрид бросила взгляд на Плеваку, даже не став прятать улыбку, потому что для неё внимания уже не осталось. Она оказалась абсолютно права — Иккинг без труда улавливал маленькие подсказки и намёки принцессы. Он читал её выражения лица, движение бровей, линию плеч, наклон бёдер в ту или иную сторону. В том, что касалось молчания, он был знатоком. Казалось, пара была создана в золотом обеденном зале Одина. Иккинг ещё трижды отдёргивал руку, но вскоре его настойчивость оправдалась, и принцесса возвела очи горе. Он наклонил голову — мне жаль, она хмурилась ещё мгновение и наконец вскинула руки в отчаянии — забудь! Юноша поцеловал её в уголок губ, и она оттолкнула от себя довольную мину, тщательно вытираясь рукавом. — Ты глянь! — Плевака ткнул его локтём в бок. — Не думал, что ещё увижу тебя таким… вертлявым, смеющимся, беззаботным. Иккинг всё ещё избегал зрительного контакта с ними. — Да, ну… Должен же я быть счастливым в свой медовый месяц? — Не когда тебя принудили к браку. Или я что-то пропустил? — Эй, я, между прочим, согласился, — вступился он. — Я мог сказать нет, но хотел принести нам хоть какой-то мир. Мы это заслужили, сейчас у нас есть всё, что хотим и что нужно. В набегах смысла больше нет! Он прижался губами к нетронутым костяшкам Мериды и улыбнулся выступившему румянцу. Насколько же далеко он распространялся, если даже бледные ноги украшал такой живой розовый цвет? В этот раз Плевака с Астрид обменялись более тревожными взглядами. — Иккинг, — начал кузнец и кашлянул, когда в ответ услышал лишь мычание. — Иккинг! — Что? — Астрид едва не покраснела от силы желания в тёмно-зелёных глазах с широкими зрачками. — Что конкретно отец сказал тебе перед свадьбой? Юноша шумно выдохнул, одной рукой взъерошив волосы, а другой схватившись за кружку. — А-а… «Слушай сюда, сынок, мы слишком много потеряли в этом проклятом высокогорье. Я ходил говорить с королём, у которого есть дочь твоего возраста, и если вы поженитесь, насилие прекратится. Сможешь это сделать?» — он сделал пару глотков и передёрнул плечами. — Как я мог отказаться? — Да, но разве он обещал, что её земли будут последними? — Я… Что? — Иккинг, Стоик уже составил карту, — Астрид с готовностью взяла всё на себя, увидев, как Плевака опускается на ближайший стул. — После окончания зимы мы идём на Юг. Как пройдёт гололедица. Мгновение Иккинг был мучительно спокоен, затем взорвался: — Что?! Все подпрыгнули. Астрид потянулась к нему, но он уже выскочил за дверь, позвав Беззубика. Обернулся лишь, когда его по имени позвала выбежавшая в морозную темноту супруга. — Останься! — распорядился он, взмывая в небо. Она смотрела вслед удалявшемуся силуэту, гадая, что могла сделать не так.

***

— Спокойно, дорогуша, — Плевака потянул её обратно в дом. — Всё хорошо. Просто маленькое недоразумение. Ты говорила, голодная? Давай-ка что-нибудь сообразим. Астрид с дочерью закутались в накидки. Мерида почувствовала себя невероятно грубой и покраснела, сокрушённо извиняясь за неудобства. — Не переживай, — молодая мама взяла её за руку у выхода. — Мы увидимся очень скоро. Попрощайся, Зефирка. Девочка сонно заморгала: — Смешно разговариваешь, но ты мне нравишься. Мама сказала, мы должны о тебе заботиться. Ты здесь одна и тебя надо защищать. Мерида уставилась на неё в непонимании, и Астрид прикрыла глаза. Зефир глубокомысленно погладила её по руке: — Не бойся, мы с тобой! Астрид нервно рассмеялась, не уверенная, поняла что-то принцесса или нет. — Идём, солнышко, оставим Хэддоков одних. Скажи пока! — Пока-пока! Дверь открылась, и Мерида устремила глаза в небо, следя за Змеевиком и выискивая Иккинга. — Холодно сегодня, — Плевака опять потянул её назад. — Зайди, девочка. Иккинг обрушит гнев Хель на нас обоих, если заболеешь. — Иккинг? — всё, что поняла. — Он скоро вернётся. Поищем лучше хлеба. И мёд, я помню, где-то был кувшин… Ага! Мерида опёрлась о стол. Сердце до сих пор колотилось от жестокости на лице мужа. Быстрое изменение взгляда, его открытость, заставили дрожать от странного предчувствия. Даже когда он был особенно сильно раздражён, зол и взбешён, она ни разу подобного не замечала. Он выглядел так, словно мог по-настоящему кого-то ранить, уничтожить что-то в яростном порыве. Такого она не видела, даже когда он вложил ей в руки клинок и предложил желаемую месть на ужасном гэльском или отчитывал её на острове Вопля Смерти. Он выглядел люто. Опасно. Мерида знала этот гнев, чувствовала его бог знает сколько — наверное, годы, с тех пор, как начался весь этот ужас. Девушка ненадолго задумалась, куда гнев делся — когда-то она так пылала от него, что, казалось, могла сама извергать огонь, теперь, живя на Олухе, чувствовала, как он всё больше и больше угасает. Не только к местным, которых она постепенно узнавала, но и к тем, кто остался дома. Ещё недавно она ненавидела свою семью, мать и отца, пожертвовавших её счастьем, но со временем стала с большей ответственностью относиться к участию в войне. Гнев сменился целеустремлённостью, решимостью найти то устойчивое место, чтобы встать и заявить о себе. Она была чем-то большим, чем раньше, тот же душераздирающий зов судьба стучал в крови и отдавался в ушах, пока она терялась в догадках, от чего Иккинг так быстро разъярился. Пока Плевака возился на кухне, Мерида вспомнила о своём драконе в тёмном лесу, в тысячный раз за этот месяц пожалев, что не располагает такой свободой, чтобы делать что хочется. Почему-то она сомневалась, что сможет просто так выйти, чтобы викинг бережно и быстро не притащил её обратно, как Фергус. — Так, посмотрим, — крякнул Плевака, сунув ей в руки эль. — Чем будем ужинать? Ах да! — он вернулся к очагу, неся хлеб, сыр и прочее на протезе, который вдруг стал сервировочной доской. Любопытно было узнать, откуда он вообще взял новую насадку, но спросить не выходило. — Присоединяйся! — потребовал мужчина, и Мерида медленно, но повиновалась. — Не беспокойся, дорогая моя, иди-иди! Иккинг скоро будет... — она взяла немного хлеба и села возле огня. — Как устроит старику разнос, так сразу... Плевака вздохнул, глядя на растерянное лицо, погладил её по голове и приготовился к долгой ночи. Жуть-Титан выхватила хлеб из-под носа, и он принялся громыхать и гоняться за мелочью, только чтобы девушка улыбнулась.

***

Из-за пульсировавшей в ушах крови Иккинг ничего не слышал, даже суровые северные ветры не могли усмирить его бешенство. Отца не было ни в его в старом доме, ни в Большом Зале и ни в каком другом месте, о котором юноша сейчас мог подумать. Он некоторое время полетал кругами, пока не попросил Беззубика вызвать Крушиголова с помощью силы Альфы, догадываясь, что наездник от него недалеко. Не стоило удивляться, правда не стоило. Стоик не мог просто оставить без дела свой молот, но Иккинг полагал, что после трёх лет, проведённых в порочных боях с кланами Хайленда, он понял, под какой Хулиганы могут оказаться угрозой. Войны отняли больше драконов и викингов, чем всем хотелось признавать, и победа без привлечения наёмников и союзников с других островов была обеспечена не за раз-два. Неоправданное возвращение к набегам и сражениям без восстановления численности оставит Олух открытым для нападения, что грозит междоусобицами и лишением средств к существованию одним махом. — Будь ты проклят, папа, — прошипел Иккинг. Ярость согревала, но на руках чувствовались жгучие укусы холода. Судя по колебаниям Беззубика, очень скоро пойдёт снег. Никогда, ни единого дня он не думал, что отец будет страдать алчностью. Глупостью — да, твердолобостью — во имя Тора, да, но не вопиющим пренебрежением другими в отчаянной тяге к благам и средствам. Иккинг любил его, несмотря на царившие между ними когда-то злобу и разочарование, и верил словам о том, что причина расширения границ — обеспеченные всеобщая сытость и занятость, но обещания новых вторжений уже сидели у него в печёнках. «Там». Беззубик двигался, как водяная змея, извиваясь всем телом, пока не достиг уступа высоко над деревней. Отец имел склонность приходить сюда подумать о ценностях, которые хочет сберечь, его дракон тоже любил высоко забраться и смотреть на всё сверху. Завидев рогатый шлем, он спикировал, шум крыльев Ночной Фурии был словно смертельная песнь сирены в ночном небе. Беззубик приземлился с неповторимым изяществом, бесшумный, вибрирующий опасностью, и Крушиголов низко поклонился. Стоик почти не поворачивал головы. — Сынок! Что ты здесь делаешь в такой?.. — Скажи, что это неправда, — Иккинг соскочил вниз, готовый к бою. — Скажи, что ты не говорил о летних набегах. Скажи, что Астрид ошибается. На миг он опешил, но быстро загорелся: — Астрид права. Летом будут новые набеги, как в прошлый и позапрошлый раз. Нам нужно!.. — Нам ничего не нужно! — жаль, что с собой не было отчётов, чтобы это доказать. — Ресурсов более чем достаточно, мы связаны с каждым крупным торговым портом как единственные производители железа Громмеля в Архипелаге. Мы ведём торговлю со всеми крупными и мелкими островами, казна полна до краёв, а теперь ещё и будем получать из Данброха поставки со стеклом, очищенными металлами, льняными тканями и столько шерсти, что можно покрыть весь этот остров! Поэтому просвети меня, отец, что именно нам нужно? — Не говори со мной в таком тоне! — О, вот оно что! — Иккинг вскинул руки, шагая из стороны в сторону. — Когда логика подводит, бросаешься грубой силой! «Я твой отец, Иккинг, ты должен слушаться, Иккинг!». Но знаешь, я уже взрослый и разбираюсь со всеми твоими книгами, у меня есть жена, о которой нужно заботиться, и тысячи драконов, которые так или иначе зависят от меня. — Не угрожай мне, сын, — Стоик придвинулся вперёд, сверкая глазами. — Нет! Ты не угрожай мне! Это безумие закончится сейчас. Нам всего хватает. Мы всё берём и берём и потом почему-то удивляемся враждебности, которую порождаем. Это было рискованной игрой с самого начала, но мы сумели удовлетворить союзников и теперь закончили! Ты слышишь, закончили! — И скажи мне, о великий мудрец Иккинг, что произойдёт, когда мы прекратим совершать нападения? Они останутся довольны с тем, что есть? — У нас были и взлёты, и падения, этого следовало ожидать! Но если продолжим в том же духе, всё может обернуться крахом! Мы потеряли сотни воинов, папа, и ты хочешь... Чего? Помчаться на Юг, за пределы Хайленда в надежде, что там есть чем поживиться? Пожертвовать ещё большим числом викингов? Оставить Олух, наших жён и детей беззащитными? — ...детей? — глаза вождя радостно засияли. — Иккинг... Сынок! — Что? — выплюнул юноша, но сразу понял, что сморозил. — Пап, нет! Мы... Я... Она об этом даже не слышала, я не это имел в виду! И не о ней сейчас речь! Никаких набегов этим летом, я серьёзно. — Мы обсудим всё позже, когда немного остынешь, — вздохнул Стоик. — Ты в этих вопросах хуже матери. — Мы обсудим всё сейчас. В следующий месяц ты поговоришь с советом и положишь этому конец. Я не стану больше это терпеть. — Осторожней, — умудрялся смеяться над ним отец. — Можно подумать, что ты и правда мне угрожаешь. — Угрозы пусты, — Иккинг расправил напряжённые плечи. — Я даю обещания. Посмеешь летом устроить налёт... и пойдёшь без драконов. Беззубик прикажет им всем улететь так далеко, что ни один из нас не сможет до них добраться. Мы застрянем на этом острове, на Меридиане Мучений, вдали от союзников и налаженных связей, без надежды вернуть всё, что было. Если ты это сделаешь, я утащу всех нас на дно. — Посмеешь?!. — С тяжёлым сердцем, — поклялся он так тихо, что оба слышали, как поднимается ветер. — Я подпишу нам приговор, прежде чем увижу, как ты уничтожишь нас. — Ты ведь только что это решил, верно? — О чём ты? — Раньше тебя всё устраивало, — Стоик двинул покрытым плащом плечом. — А сейчас, когда рядом лежит тёпленькое тело девчонки, которая жила за тридевять земель отсюда!.. — Не приплетай сюда Мериду! — Ты ещё не конунг! — взревел отец, и юноша на секунду снова стал маленьким и беспомощным. — Ты будешь меня уважать! Или, клянусь Тором, я!.. — Ты что?! — Иккинг встретил его взгляд. — Что ты сделаешь?! Побьёшь меня? Отнимешь мой дом, жену и дракона? Выберешь другого наследника и восстановишь против меня совет? За кем, ты думаешь, пойдёт больше людей, Стоик Обширный? Человеком, который ведёт всех на гибель, или победителем Красной Смерти и первым, кто оседлал и приручил дракона? С каждым мгновением они всё сильнее выходили из себя, даже сбилось дыхание. — Тебе лучше сейчас уйти. — А тебе лучше обдумать своё решение, папа. Может, я и не ношу корону и никогда не удостоюсь такой чести, но драконы следуют за мной и Беззубиком до конца. Если ты подумал хоть на секунду, что я не буду делать так, как лучше для всех, ты глупец. — Не забывай, с кем разговариваешь, парень. — Нет, ты не забывай. Собери совет. Останови набеги. Я даже готов дать ещё один стимул. Слова дали силу. — И что же ты готов предложить ценнее золота и драгоценных камней? — Маму, — почти ласково произнёс Иккинг, наблюдая, как лицо напротив обнажает обычного человека с разбитым сердцем. — Что ты сказал? Валка… Юноша скрёб ногти один о другой, ладони совсем онемели, но он был полон решимости. — Маме очень нравится Мерида, знаешь ли. Конечно, сначала её разозлил брак без толики любви, но она быстро это приняла. Научила её многим вещам, помогла с языком. Ты знал, что она говорит по-эренделлски? — Я… — И… ну, — он вздохнул. — Она хотела вернуться, помочь Мериде, но зареклась, что ноги её здесь больше не будет. Разумеется, пока мы продолжаем завоёвывать. Стоик замер, заметно побледнев. — Ты возил её в пещеры? — Ты же не думал, что я не представлю молодую жену родной матери?.. — кажется, работало. — И Валка сказала… сказала?.. — Сказала, что подумает над возвращением, — возможно, он слегка преувеличил. Валка говорила о визите, но не обещала остаться. — Когда прекратим, ясное дело. Вождь заскрежетал зубами, как дикий Змеевик: — Я не передумаю. Мы выступаем летом. — Тогда делай это сам. — Ты остаёшься? — Нет. Я возьму Мериду и всех драконов до единого на этом острове и других с собой на Драконью Гору. Ты больше никогда не увидишь ни Крушиголова, ни кого-то похожего. Наступила мучительная тишина. — Бросишь свою деревню, свой род, свою жизнь, — прошептал Стоик сквозь ветер. — Ты и правда весь в мать. — Спасибо, — хоть это и не было комплиментом. Отец покачал рыжеватой головой, бросив взгляд на сверкающую чешую Громорога. — Твоя взяла, сын. Но почему мы не идём, скажешь всем ты. — Скажу, — ответил он в спину. — И со мной согласятся! Стоик хохотнул: — Увидим. Только не надо приползать ко мне, когда твоя мечта рассыпется. Его дракон с грохотом сорвался с уступа и устремился ввысь. Иккинг с Беззубиком следили за их движением, пока не начал большими, тяжёлыми хлопьями падать снег. Зима вступила в свои права, и Олух готовился к буре.

***

Они ввалились в дом мокрыми и замёрзшими от снегопада. Плевака едва оторвал глаза от потрескивающего очага, а укрытая тяжёлым мехом Мерида даже не дёрнулась на стуле. Её умиротворённое лицо немного успокоило, и в последний момент Иккинг пересилил желание до него дотянуться. Он остро нуждался в прикосновении, но ледяными руками точно разбудит, а лишний раз тревожить без умения доходчиво ей что-то объяснять не хотелось. — Надеюсь, всё прошло хорошо. — Так и б-б-было, — Иккинг затрясся и зашипел, срывая пострадавшую рубашку, чтобы согреться. — Хотел бы я с-сказать, что не-не-не могу ему верить, но это будет л-ложью. — Снег начался. — Зима п-пришла окончательно, — он растёр руки. — Нет пути н-назад. — Ты думал об этом? — это был не укор. На всём острове Плевака один мог заглянуть в мысли изобретателя, разбирая их на части. — Конечно думал, — он присел рядом с наставником, оборачиваясь мехом. — Мама дала мне шанс остаться с ней и королём. Выразить трудно, как я хотел им воспользоваться, но не могу оставить Олух. — То есть не можешь оставить всё в руках Стоика. — Я боялся, что он это сделает, — тихо согласился Иккинг. — Но думал, что у меня будет больше времени. Три года, потихоньку пытаться... восстановить себя и своё положение и укрепить то, что мы имеем. Папа не сдурел, но что-то им движет, и я не знаю, что именно. То, что ты говорил мне в Данброхе, было правдой. Это всё моя вина. — Так, сынок, — Плевака стукнул его по спине единственной рукой. — Этого я не говорил. — Знаю. Никто из нас понятия не имел, что всё так обернётся. Сначала Красная Смерть, потом Вигго, потом Драго... Беззубик привлёк драконов своей силой, — при звуке своего имени дракон поднял голову и, не дождавшись продолжения, с фырканьем улёгся обратно. — Олух был и остаётся слишком маленьким, чтобы в одиночку нести такую ношу. Нам нужно было разветвиться, захватывать и поглощать. Поэтому, когда папа в конце концов сказал это вслух, я даже не стал спорить. Но, — Иккинг посмотрел на огненные волосы Мериды, — у нас всё есть. Или я... или я что-то упустил? Мои цифры неверны? Он скрывает от меня что-то, что я не учитываю в расходах? — Хм-м, — задумался пожилой человек. — Может, всё и не так просто. Иккинг тихонько рассмеялся: — А что здесь вообще простого? Раньше были… полёты на драконах, строительство фортов на заброшенных островах и попытки сделать мир лучше. Теперь… Моя мама жива, но ушла. Моя первая любовь замужем и со вторым ребёнком на подходе. Я обвенчан с женщиной, которая не понимает, что я к Хель несу, не говоря уже о незнакомой для неё культуре. Раньше я переживал только за себя: ну, знаешь, чтобы не затоптали викинги или драконы во время нападения. Теперь вокруг меня столько разных мирков… — От тебя многого хотят, — ответил Плевака спустя время. — Это не честно, но такова часть взросления. Он слушал лишь краем уха. — И отец настаивает на выполнении супружеского долга, а она даже смотреть на меня не может, чтобы не дрогнуть! И он ждёт детей, как будто… как будто мы будем знать, что с ними делать! — Можно подумать, он сам знал! — кашлянул кузнец. — Всему своё время, Стоик понимает. Пока не заморачивайся над этим. Но… Ох, нет, не надо мне этого говорить. — Что? — Иккинг стал сверлить его взглядом. — На сегодня хватит с меня секретов. — Просто хотел сказать, что девочка не так уж тебя и боится, и всё! — Плевака пожал широченными плечами. — Видать, неплохо провели время. — Я!.. — голос сорвался, и он проклял себя вместе с богами. — То есть… да, стало лучше, чем было. Но не… — он со вздохом покачал головой. — Не там ещё, а? — старик засмеялся над смущённым лицом. — Всё хорошее приходит со временем. — Да, и подходит к концу, — съязвил Иккинг, уронив голову на руки. — Теперь мне нужно сообщить совету, почему мы не выдвигаемся летом. — И как, ты думаешь, это пройдёт? — С Астрид и Рыбьеногом? Отлично, они станут на мою сторону. Слюнявый и Сигрид устроят собственную войну. Молчун Свен… возможно, будет колебаться, я не знаю, как поживали его овцы последние пару лет. — А я? — подшутил Плевака. — Разрываться между лучшим другом и мальчишкой, которого считаешь сыном? — он ухмыльнулся. — Это молот и наковальня, старина. — Согласен, — для верности ещё разок стукнув юношу, Плевака распрямился — спина заиграла шокирующей какофонией хлопков и тресков, заставив поморщиться. — О-ох, эти старые косточки однажды откажут. — Успокойся, пока не начал собирать их, как Костолом. — Ха! — он накрыл плечи меховой накидкой. — Должен признать, мне бы так подошло, — махнул протезом. — Позже поговорим, сынок. Постарайся сегодня об этом много не думать. Утро вечера мудренее. Иккинг кивнул. Дверь хлопнула, и Мерида заворчала во сне от громкого звука. Здесь спать ей нельзя. Можно отнести её наверх, но если проснётся, отправит обоих вниз по ступенькам. Разбудить — значит испытывать чужой гнев, но, по крайней мере, обойдутся без сломанных костей и разбитых лбов, так что он несколько раз ощутимо встряхнул её, позвав по имени. — Я внимательно слушала, мама, честно!.. — девушка вскочила, и они столкнулись лбами с полным муки криком. — Почему всё время?.. — Чёрт тебя побери! — застонала Мерида, держась за голову. — Прости, прости! — пролепетал он, приподняв её подбородок. — Больно? Плохо? — Представляешь?! Я знала, что голова у тебя крепкая, парень, но Боже мой!.. — Прости, дай посмотрю, — Иккинг наклонил её лоб чуть ближе к очагу. Волосы словно вбирали в себя свет от огня. — Завтра синяк будет. Здорово, теперь подумают, что я тебя бью. Ведомый желанием, юноша поцеловал ушибленное место, и она подавилась воздухом, обвив пальцами его запястья. Он отстранился, увидев, как её глаза переливаются тысячами фракталов. Она была тёплой в его руках, взгляд зацепился за голый под покрывалом торс, зрачки стали большими, как речные булыжники. Когда Иккинг наклонил её голову, то готов был поклясться, что именно она прижалась к нему губами, и он выдохнул, направляя их умелой рукой, затем поднял Мериду, проглотив панический возглас, и сам опустился на стул, усадив её на колени. Он был усталым и разочарованным, ему нужно было за что-то бороться, и она станет его причиной. Ради неё он, приверженец всего правильного и справедливого, готов был враждовать со своими людьми, положить свои победы к её ногам. Иккинг сжал девичьи бёдра, показывая движения, пока его рот пожирал её. Мерида охнула, почувствовав, как натягивается ткань штанов, и он дразняще раскрыл её губы языком. Она была напряжена и нерешительна, но не убегала, и он продолжал настаивать, требовать, желать. Ну же, убеждал он, играя с нижней губой, здесь только ты и я. Девушка заскулила, подавшись к нему бёдрами, огонь пылал в её крови, волосах и во всём, чего она касалась. Она его обожжёт, несомненно, к утру он окажется заклеймённым отпечатками ладоней, следами когтей и волдырями. Руки легли на её зад, но двигалась она без всяких указаний. Она была явно несдержанной, дикой и беззастенчивой, и, получи он доверие, смог бы научить её многим вещам, которые не имели ничего общего с драконом, но сами по себе являлись языком. Задыхаясь, Мерида запрокинула голову, Иккинг осыпал шею долгими, томными поцелуями. Она задрожала и напряглась, отталкивая его и дары, но, почувствовав укус на жилке, потрясённо выдохнула, и он едва не застонал от прилива жара между её ног. Юноша сделал это снова, она содрогнулась с закрытыми глазами, заставив подавить победную улыбку и снова потянуться к губам, чтобы продолжить разжигать пламя. Он хотел её горячей, плавящейся, прикоснуться к бело-голубому сиянию самого мощного класса Кочегаров, ужасающему жару, способному превратить металл в лаву и отделить плоть от кости в мгновение ока. Мерида не понимала, что происходит, она ни разу в жизни ничего подобного не чувствовала. Её никогда никто не целовал, пока Йен не прижался к ней липким ртом в день свадьбы. Он делал это ещё несколько раз перед битвой, и она сама целовала его в лоб, когда он умер, но такого не было и в помине. Иккинг определённо испытывал на ней какие-то чары викингов, она словно могла стрелять молниями и огнём, как Беззубик, как Соласта. Было больно, она тряслась и задыхалась, будто тело и не принадлежало ей. На миг она пришла в себя, попыталась отстраниться и прояснить мысли, но он впился зубами в шею, и ей показалось, что сейчас она упадёт и протечёт сквозь половицы. Из горла вырвался звук, высокий, с придыханием и совсем не знакомый. Что-то было зажато между ног и давило на ту чувствительную точку, которую принцесса игнорировала и ненавидела большую часть жизни. Быть женщиной — не весело, не выгодно и не легко, и она проклинала своих собратьев в килтах за все их свободы, которые они заслужили лишь тем, что прятали под клетчатой материей. Напряжение внутри нарастало, она в очередной раз подалась вперёд, срывая чужой выдох. Они ловили ртом воздух, глядя друг на друга, голубизна и зелень, земля и море, и ей хотелось спросить, что это было. Терзавшие её губы стали розовыми и влажными, а руки покоились на прежнем месте, словно оно принадлежало ему. «Потому что так и есть». Сдерживая крик, девушка отпрянула от него, едва не угодив в очаг от спешки. Иккинг откинул голову на спинку стула, и она с грохотом повалилась на пол. С болезненным стоном он встал, и огонь осветил очертания мужественности в узких штанах. Господи… Для человека весьма скромной комплекции там он был не таким уж и маленьким. Её лицо, и без того горевшее, казалось, вспыхнуло. Но смущение очень легко переросло в ярость. А как же твоё «ждать»? Мерида всем своим видом выражала осуждение. Иккинг встретил её взгляд и с трудом пересилил лезущую ухмылку. Непохоже было, чтобы я тебя заставлял, принцесса. Она зарычала, испытывая искушение расцарапать его лицо, но колени настолько ослабли, что нельзя было сдвинуться с места. Они до сих пор дрожали от ласк, Мерида ощущала липкое тепло, которого не понимала и не хотела понимать. С собранными остатками достоинства она поднялась на ноги, держась одной рукой за накидку. — Плохо, муж, — прошипела девушка, смело зашагав к лестнице. Оставайся здесь, потребовала, ткнув пальцем для пущего эффекта. Я так не думаю. — Иду, милая, — издевался сразу последовавший за ней Иккинг, проведя по чувствительной линии позвоночника и наблюдая, как она пошатывается и почти падает у кровати. Теперь Мерида была пугливой, нервничая из-за того, что они после такой близости окажутся вдвоём под тёплыми одеялами. Он слишком устал, чтобы хотя бы попробовать не пялиться, как принцесса возится со шнуровкой и вылезает из слишком маленького платья. Мерида мешкала, чувствуя на себе горячий взгляд, тщательно прикрывалась, прежде чем надеть сорочку. Что-то в её боязливости заставило прийти в себя, вернулись сострадание и честь. Всё-таки она была неопытна и всё ещё примирялась с чувствами, которые испытывала. Локоны уже были в относительном порядке, но он молил их потрогать, подойдя сзади и вздохнув от небольшого прыжка и настороженного лица. — Ты в порядке? — спросил он, искреннее беспокоясь. Мерида повела плечом, сказав то самое слово, отдалённо похожее на «да». Юноша потёр затылок, сразу разогревшийся от ладони. — Я не хочу… — он ещё раз вздохнул. Я не хочу вынуждать тебя убегать от меня. Мы враги, она фыркнула, откидывая назад непослушные пряди, я всегда должна бежать. Не всегда, большим пальцем он поглаживал её ладонь сверху вниз. Я не хочу пугать тебя. Рыжая бровь поднялась вверх. Чего же ты хочешь? Иккинг улыбнулся, чувствуя некую беспомощность рядом с ней, такой резкой, опасной, драконоподобной, и дёрнул плечом. Чтобы ты дала мне шанс? Огонь в ней полыхал, он почти видел это в глазах, трепещущих, как пламя свечи. Мерида сглотнула, почти незаметно сжимая скулы, и взглянула на него так, словно не знала, хочет ли поломать его на мелкие кусочки, оттолкнуть как можно дальше или скрыться самой. Он ждал, держа её за руку, со всем терпением, на которое был способен. Хорошо, губы задумчиво поджались. Я дам тебе шанс. В груди драконьим огнём расцвела надежда. Большего он не смел просить у человека, которого столького лишил, но хотел вернуть всё что мог. Девушка вздохнула, устроив голову у него на груди, и Иккинг не мог не почувствовать облегчение. Он обнял её, такую же напряжённую и полностью выжатую за день, который, казалось, никогда не закончится, уткнувшись носом в кудряшки у виска. Обещаю, я не дам тебе об этом пожалеть. Мерида повернулась так, что ухо прижалось к месту, где бешено стучало сердце. Хотелось знать, что он имеет в виду, чего хочет от неё на самом деле, что надеется получить. Она обратила на него оценивающий взгляд в попытке разобраться в его неряшливой и беспорядочной голове. Он усмехнулся, проведя носом по щеке и заставив её закрыть глаза, оба наклонились, чтобы губы сошлись, как приплывший в пристань корабль, как закладка фундамента дома, как вправленные кости, подлинные, твёрдые и… Беззубик распахнул дверь, и чета вздрогнула. Иккинга схватили за протез и опрокинули на пол — дракону сейчас явно нужно было больше внимания. Он рассмеялся в потрясённом раздражении, когда его лизнули от пупка до носа и покрыли липкой слюной Ночной Фурии. — А-а, — юноша с отвращением потряс руками под хихиканье Мериды. — Ну брат! Сколько раз я должен повторить, что это не отмывается?! Беззубик свесил язык, довольный результатом. Пока Иккинг спускался вниз за водой, Мерида задумалась, удастся ли всё-таки попасть в источник.

***

Снег немного сбавил обороты, но не прекратился даже на утро, и Мерида чувствовала себя ужасно из-за оставшейся в обрыве в полном одиночестве Соласты. Она подняла мужа в ранний час, не обращая внимания на открытый смех, облачилась в самую тёплую одежду и обувь и вытолкала его через заднюю дверь. Иккинг прихватил немалую корзину, не зная, может ли дракониха ещё охотиться на обитателей озера, к тому же надо было извиниться за своё вчерашнее отсутствие. Он к погоде уже был готов, но её предупредить не смог, и девушка, выйдя на снег более фута высотой, ахнула от резкой перемены пейзажа. Не преобразившаяся страна чудес, не ледяная россыпь на деревьях, ничего похожего на то, что Мерида видела раньше. Обильные плотные сугробы, все звуки, даже драконьи крики, приглушались почти до тишины. Рука соскользнула с косяка, пока она пыталась понять, что может прорваться через такой покров, как им двигаться и как долго это продлится. Он будет ей выше колен? По пояс, плечи? Накроет ли с головой к тому времени, как зима окончательно закончится? — Холодно? — подначивал Иккинг, и она замахала руками в поисках подходящего объяснения кучи снега, которая появилась за ночь. — А-а… Большой! — Ага, — согласился он, посмеиваясь над озадаченным лицом. — Зима пришла. — Больше? — О, дорогая жена, это только начало. Да, больше. Тёплые океанские воды растопят это за неделю, но ещё не вечер. Вот придёт настоящий мороз, замёрзнет фьорд и будут все страдать до самой весны. Мерида повернулась к нему с отвисшей челюстью, и он снова засмеялся: — Давай, принцесса! Иккинг помчался вперёд, Беззубик по умолчанию — следом. Закрыв дверь, девушка побежала за ними, и вскоре они уже визжали вместе, словно маленькие дети. Он пресёк несколько атак жены и дракона, загнал их в лес, и осторожно пробрался к укрытию Дневной Фурии по протоптанной широкими лапами тропе. — Где? — Мерида заволновалась, поскользнулась и с воплем приземлилась возле озера. Не успел Иккинг испугаться, она рывком оказалась на ногах и позвала своего дракона. Ничего не добившись, обернулась к нему. — Иккинг? — Она где-то здесь, — заверил он, соскользнув вниз и чудом не угодив в снег сам. — Без паники. Мерида позвала ещё раз, боясь, что дракона засыпало и он замёрз до смерти или улетел, бросив их на этой земле. А могут вообще драконы замерзать? Беззубик был тёплым на ощупь, словно покрытая кожей живая печка, а Соласта с ним была, похоже, близка по виду. Другие виденные ею драконы, летающие, отдыхающие, трудящиеся и бегающие по острову, выглядели невозмутимыми, если не слегка замедлившимися от холода, но это им не мешало. Она задрала юбку, радуясь хорошо отталкивающей воду шерсти, протопталась по снегу, как сумела, и позвала снова. Дракон не появился. Она опять обратилась к Иккингу. — Успокойся, — посоветовал он. — Беззубик? Ночная Фурия не была следопытом, и снег мог заглушить еле уловимый запах оставленных самкой следов. Со свистом втянув носом воздух, Иккинг положил руки на пояс и стал думать, что могло бы произойти, если бы её увлёк за пределы Олуха брачный сезон — только так получилось бы обойти приказы Альфы. Но и это казалось маловероятным: связь в пещере была настолько реальной, что Иккинга бы повергло в шок то, что Дневная Фурия не раздумывая покинула Мериду. А если так, возникнет множество проблем — Мерида останется без дракона, который будет защищать её в его отсутствие; предательство, безусловно, причинит боль, и он даже не сможет объяснить, почему дракон улетел и вернётся ли, а разбитое сердце девушки убьёт его. Снег позади Мериды вдруг сам по себе зашевелился. Иккинг моргнул и увидел два голубых глаза — дракон обладал способностью маскировки, как Разнокрыл. Первой мыслью было окликнуть жену, но тут он заметил игривые покачивания Дневной Фурии, которая стряхивала с тела снег и готовилась к прыжку, подняв хвост. После прошлой ночи он пришёл к тому, что справедливость есть справедливость. Мерида испуганно вскрикнула, полетев лицом в снег. Соласта нависла над ней, по-своему веселясь, как Беззубик, и принялась бодать девушку, когда та поднялась, давясь и отряхиваясь. С заалевшим лицом она рассмеялась и раскрыла объятия. Дракон, похоже, не заинтересовался и с урчанием нанёс ещё один удар. Мерида как ни в чём не бывало продолжала смеяться, обвивая руками белоснежное тело, и Соласта, взвыв от досады, встала на задние лапы и подняла её над озером. Ледяная корка не выдержит, если отпустит. — Эй, нет-нет-нет! — вмешался Иккинг, неуклюже пробираясь через сугробы. Почуяв его дух, Дневная Фурия отскочила от воды и бросила принцессу перед собой, всем естеством выражая угрозу. Озорной настрой испарился, на смену пришла одна жгучая ненависть, и единственной, кто хоть немного мог к ней приблизиться, была Мерида. — О, спокойно, девочка, — девушка заговорила на родном языке, осторожно проводя по блестящим спинным пластинкам. Крылья трепетали и расправлялись, увеличивая расстояние между двумя людьми. — Слушай, он, конечно, придурок, но ты не можешь его съесть! Беззубика отношение к наезднику не обрадовало, и он вышел навстречу самке с гудящими энергией шипами. Отступившая Соласта последний раз возмущённо прошипела, потом зарычала, повернулась и, хлопнув хвостом по чужой морде, с Меридой в лапах прыгнула на ближайшую ветку. — Постой, постой! — Иккинг растерянно наблюдал за тем, как дракониха оборачивает вокруг Мериды ошеломительные крылья. Беззубик заскулил, потирая нос, и юноша пожал плечами. — Точно, брат, это… — он почесал подбородок. — Э-э… Мерида? — Да?! — крикнула она изнутри защитных оболочек. Так чувствует себя птенец в яйце? На месте её удерживали все четыре конечности, руки были свободны, и девушка прощупывала внутреннюю сторону крыльев. Мягче тончайшей кожи, испещрённые сине-зелёными венками. Исследования вызвали щепотку, существо пробила дрожь, и на неё вдруг уставился один крупный глаз. — О-о, бедняжка! — Мерида сдержала смешок. Глаза Соласты были лазурного оттенка, ободок вокруг зрачка — серый. Настоящий небесно-голубой, а по внешнему краю — цвет яйца малиновки. — Всё хорошо?! — не унимался Иккинг внизу, и Мерида ещё раз ответила утвердительно, радуясь окутывающему её теплу. — Беззубик, — выдохнул он. — Спусти её, а то у меня сердце не выдержит! Бросив на друга обречённый взор, дракон приблизился к женщинам и опасливо тронул образованный кокон. На него резко зашипели, острая мордочка скрылась за изгибом крыла. Беззубик прыгнул на их ветку — та задрожала, вызвав у Мериды смех, а у Соласты — недовольный рык — и начал трясти. — Беззубик, нет! Она сейчас сломается!.. Дракону хватило наглости сделать оскорблённый вид за миг до того, как она треснула. Встряхнувшись, он издал эхом призывный клич и встал на задние лапы в надежде что-то сообщить. Мерида опять рассмеялась, только рыжие волосы были видны, как кровь, стекающая по белой коже Дневной Фурии. Иккинг решил, что самое время пустить в ход главное оружие, сбросил с плеч увесистую ношу и позволил содержимому рассыпаться у ног. Драконы тут же переключились на рыбу, и доволен он был лишь с пару секунд, пока Соласта не уронила Мериду прямо в когти Беззубика. Это было спланировано, но сердце Иккинга заколотилось сильнее, чем он сам бы признался. Девушка болталась на шее зверя, пока он не опустился на все четыре лапы. Она погладила его по голове, почёсывая отростки, и тот заурчал от удовольствия. — Вы оба как большие чешуйчатые коты! — хихикнула Мерида, когда Беззубик подставил брюхо её властным рукам. Иккинг обошёл настороженно наблюдавшую за ним Дневную Фурию, вернувшись к своему дракону. — Всё хорошо? Ты в порядке? — он проверил её на предмет царапин и уколов. — Да в порядке, глупенький! — Мерида потрепала его по щеке, и он закатил глаза, но почувствовал себя немного лучше. — Иккинг... Холодно, — вздохнула она, глядя на дракона. — Знаю, давай я отведу тебя обратно... — Соласта. Холодно. — Она дракон, — пояснил Иккинг, когда до него дошёл смысл сказанного. Беззубик и один по дому передвигался не с таким уж удобством, кто знает, как поведут они себя вдвоём? — Ей здесь не холодно. — Иккинг! — заныла девушка. — Больше! Плохо! — Драконы, вероятнее всего, будут мигрировать южнее. Прямо перед Сногглтогом. — А? — она непонимающе покачала головой. Он накрыл ладонями её плечи. — С ней всё отлично, клянусь. Кто здесь драконий эксперт? Она надула розовые щёки, здорово его рассмешив. — Хорошо? — Мерида оглянулась на шипевшую и скалившуюся на второго поедателя рыбы Соласту. — Хорошо, правда, — повторил он. Неправильно бросать самку на день без еды, но это останется на его совести. В следующий такой раз Беззубику нужно будет взять её с собой на охоту. — Летать? — Эм-м... — дела и требовавшие исполнений обещания не ждали. — Я не знаю, Мерида... — Пожалуйста-пожалуйста! — один из тех редких случаев, когда она умоляла. Мерида посмотрела на него полными надежды бирюзовыми глазами, и он сделал вид, что крепко задумался. Признаться, он ещё злился на Стоика, и тому не мешало бы осознать всё, что сын сделал для него. Согретая драконами принцесса не дрожала, а они, конечно, не прочь были размяться. — Ну-у… Мерида вздохнула, подобрала юбки и зашагала к Соласте, словно собиралась вскочить на неё и взлететь самостоятельно. Мысль привела Иккинга в ужас, он сгрёб её в охапку, чуть было не отправив их в снег. — Ладно! Твоя взяла! Прошу, не пытайся сама с ней справиться… Она снова показала на Соласту: — Летать? — Эй, погоди, — юноша внезапно занервничал. — Хочешь… научиться ею управлять? — Да! — активно закивала. — Летать на драконе. Беззубик, ты. Я, Соласта. — А, ну… Иккинг действительно планировал её учить, но в данный момент к такому не был готов. Он не мог не переживать, захочет ли сам дракон, чтобы его оседлали, и не сбросит ли её в море или на колючие ветки. — У Беззубика есть сбруя, седло, — он указал на соответствующие предметы. — Я их сделаю, но ты не сможешь летать, ни за что не держась. Пришлось повторить всё ещё раз, пока не дошло. — А, — со скорбью протянула Мерида. — Лошадь. — Да! Да, как у лошади! — он потянул себя за косички, успокаиваясь. — Скоро, хорошо? Я пойду в кузницу вечером, обещаю. Можешь пойти со мной и посидеть с Плевакой. Девушка повела плечами. Иккинг притянул её к себе и ухватился за скачущего на месте Беззубика. Хотя и знал, что потом об этом пожалеет, посадил её впереди, чтобы могла держаться за металлические кольца, как будто сама управляла. Всё же Мерида понимала, что у неё нет никакого контроля и только благодаря связи со своим наездником дракон знал, в какую сторону поворачивать, но оценила жест и наклонилась вперёд (неосознанно надавив на лобковую кость, и он прикусил кулак, чтобы не застонать в голос). — Я видела, какой ты быстрый, так что лети быстро! — сказала она Беззубику, надеясь, что он поймёт. — Соласта! Давай с нами, девочка! Самка облизнулась, избавившись от блестящей рыбьей чешуи и понятливо заворковала. — Вперёд, друг! — голос звучал хрипло, и Иккинг прочистил горло. — Полетели! Они растворились в небе, и только шум крыльев нарушал тишину раннего утра.