***
— Ну хорошо! — Иккинг осмотрел её наполовину готовую броню, затягивая петли и ремешки, которые крест-накрест пересекали грудь и спускались до самых бёдер. — Меня Соласта не жалует, следовательно убедить её надеть седло должна ты. Он вложил тяжёлую вещь в руки Мериды и был рад, что она ничуть не вздрогнула. Девушка переложила её на плечо, ухмыльнулась и перекинула тяжёлую косу, так что та накрыла линию позвоночника — на этот раз намного туже, и хотелось бы Иккингу сказать, что он наловчился, но в реальности помогла бывшая невеста. Астрид, Плевака, Ворчун и Громгильда держались неподалёку на случай, если Мерида свалится вниз, но на глаза не показывались. — Ты поняла? Хорошо, — он отошёл на безопасное расстояние и сделал приглашающий жест. Мерида громко свистнула, и Соласта появилась из эфира. Эта способность будто бы растворяться в воздухе до сих пор поражала. Они покружились друг вокруг друга в талой слякоти снега последних недель. Девичий смех был светлым, счастливым, и хрипловатая журчащая песня Дневной Фурии отражала не меньшую радость. — Что ж, дурилка, — проворковала Мерида. — Пора полетать! Беготня кругами возобновилась. Принцесса быстро устала и в конце концов решила просто сделать вид, что даже не замечает дракона. Для Соласты это было недопустимо, она замерцала, то входя, то выходя из комуфляжного режима, подобралась ближе и с силой ударила по ногам. С победным «Ага!» Мерида подпрыгнула, и они сцепились в клубок конечностей и воплей, заставив Иккинга прикрыть рукой глаза и попытаться дышать ровно. Вскочив на ноги, с запутавшимися в волосах веточками и листиками и успевшая замараться девушка шлёпнула седло на драконью спину. Соласта взбешённо зарычала и завертелась вокруг своей оси в попытке от него избавиться. — Девочка, тихо! — Мерида обвила руками голову Дневной Фурии и упёрлась ногами в сырую землю, чтобы её не боднули до падения на спину. — Спокойно! Спокойно, Соласта! Самка снова раздражённо зарычала. Вцепившись зубами в болтающийся ремень, она сорвала седло и оскалилась. — Как страшно! — усмехнулась Мерида. — Я Ангуса заставила слушаться ещё жеребёнком — и тебя заставлю! Она бросилась к седлу, перекатилась и, закинув то на плечо, помчалась за Соластой на другую сторону озера. Дракониха размахивала крыльями, в принцессу летела грязь, она плевалась и размазывала её по глазам. — Ты заплатишь за это! — девушка ухватилась за её шею, уронив часть снаряжения, и они вновь сцепились. Соласта перевернулась на спину, оттолкнув Мериду, и Иккинг прикусил костяшки пальцев. Потерявшая равновесие, однако, быстро встала, в который раз подняла седло и пристально посмотрела на дракона. Юноша ударил ногой о землю, поймав себя на подавлении возгласов одобрения. Слишком велико было желание, чтобы всё закончилось полегче и побыстрее. — Давай, Мерида, — бормотал он. — У тебя выходит, она почти на крючке… Давай! — Ну-ка иди сюда!!! Просто нужно было подойти достаточно близко, вот и всё. Так удастся надеть на нового друга творение Иккинга и застегнуть пряжки. Когда больше не за что будет ухватиться зубами, у Соласты попросту не останется выбора, кроме как смириться. Конечно, она будет брыкаться, кувыркаться, шипеть, может, даже ослабеет, как некоторые папины гончие после ошейника, но сомнений не было, что в этом мире зверя надолго удержит очень немногое. Дневная Фурия зарылась в почву лапами, готовясь к атаке, голова опустилась, глаза сузились. Мерида дразнилась, делая финты то в одну, то в другую сторону, пока не бросилась прямо. Она сцепила ноги, повернулась, — отчасти понимая, что дракон намеренно медлит, и задавалась вопросом, почему — с хлопком разместила седло, взобралась следом и обвила руками толстую шею, фиксируя ногами кожаный предмет. Соласта зашлась в таком пронзительном крике, что могло бы разбиться стекло, начала скакать и дёргаться, как необъезженная кобыла, и девушка сжала руки сильнее. — Потише! Потише! — возмущалась Мерида, при этом довольно улыбаясь приятной боли в мышцах. Пальцы едва доставали до ремней перед лапами. Ещё одно взбрыкивание ослабило захват, и она наклонилась вперёд, пытаясь разглядеть, что делает. Дотянувшись, принцесса смачно ругнулась по-гэльски (отец был бы горд, мать бы ужаснулась), и стала бороться с крючками и петельками. Работа была высокоточного уровня, и даже Ад казался легче возни с седлом на этом строптивом существе. — И почему парень не сделал что-то попроще? — пробубнила и тут же исполнилась торжеством, стоило закончить с одним из трёх креплений. — Есть! Заметив изменение правил игры, Дневная Фурия прекратила все свои движения, и Мерида точно так же замерла. Напряжение спало с воплем Иккинга «нет!» откуда-то в лесу, который догадался о намерениях дракона. Прыжок, звук расправившихся крыльев, и Соласта поднялась на послеполуденное небо. Три дракона мигом увязались за ней. Мериду слегка отбросило назад, но ноги крепко обхватывали гибкое тело. Проклиная ледяной ветер, она схватилась за второй комплект ремней за передними лапами, которые не было шанса увидеть, не будучи сброшенной. Она была не настолько глупа, чтобы не понимать, что если всё слишком затянется, конечности онемеют и не будет возможности выиграть бой. Мерида бывала всякой, но большую часть жизни — всадницей и лучницей. Что касается первого, никто, кроме маленькой принцессы Данброха, не осмеливался смотреть свысока на самых надменных тяжеловозов. Многие дрессировщики и укротители сначала смеялись, но когда она пробиралась в загоны и каким-то образом умудрялась сломить даже самых буйных скакунов, приходили в ужас. Она оседлала Ангуса к восьми годам, когда никто не мог даже приблизиться без того, чтобы жеребчик не щёлкнул ровными зубами и не принялся метаться в надежде растоптать. Она совершила невозможное ребёнком, после — уже подросшей девушкой, и совершит это снова здесь и сейчас. Соласта взвыла от слишком сильно впившихся ремней, и девушка промямлила извинения, сжав пальцы, как если бы там была уздечка, чтобы дать дракону надлежащее пространство для манёвра. Едва она успела это предугадать, как белый зверь принялся кружиться и вращаться, в панике то исчезая, то опять появляясь, чешуйки отражали не хуже посеребрённого зеркала Элинор, заставляя его пропадать в свете. — Я сказала… — процедила сквозь зубы Мерида, хватаясь за уже надёжно закреплённую кожаную полоску. — Спокойно! Драконихе, впрочем, было всё одно, она пустилась в дикий пляс, от которого человек едва не свалился вниз, и стала виться, точно пойманный за хвост угорь. Ещё один ремень — и дело сделано, но он был далеко за спиной, и пришлось поворачиваться задом наперёд. Рядом появился Беззубик. Иккинг размахивал руками, активно жестикулировал и кричал что-то против ветра. Мерида молча уставилась на его настоятельные просьбы прыгнуть и позволить ему её поймать. «Я никогда не отступалась, даже когда ездила на коне вдвое больше этой мелкой саламандры!». Принцесса рыкнула, пользуясь отвлечением Соласты на другого дракона, чтобы повернуться лицом к хвосту. Она прижалась к немного широковатому для удобного обхвата телу, которое внезапно изогнулось так, словно было совсем без костей, а зубы потянули за одежду с желанием отправить прямиком на острые камни. — Вот же коза! — засмеялась после визга Мерида в яростном отчаянии, надавив на мягкое брюхо и драгоценные части внутри. Она почувствовала облегчение, когда дракон отпустил её, но запаниковала, когда он обмяк и понёсся в безумном пике. Летели они с такой скоростью, что казалось, вот-вот с головы сорвутся волосы, а воздух выжмут из лёгких. Голубые глаза превратились в драконьи щёлки, обе оскалились, играя в очень опасную игру на проверку прочности. Чешуйки мерцали, наездник с Ночной Фурией то теряли их из виду, то замечали вновь. — Да хватит уже! — Мерида закончила с последней застёжкой, хотя страх и тревога сдавливали горло и делали руки слабыми и скользскими. Справившись с самым трудным, она взялась одной рукой за удерживавшую её в седле защёлку и откинулась на спину дракона, чтобы как следует зафиксировать себя. Противясь желанию зажать тело между ногами в меховой обуви, как с непокорной лошадью, она посмотрела вниз на быстро проносившуюся воду. Отлетели они уже на приличное расстояние, Олух слева от неё был маленьким пятнышком. — Пора сдаваться, девочка, я победила! Теперь... — она подтянулась к передней луке, — поднимайся наверх! Нехотя соглашаясь, Соласта развернула крылья, обеих трепали суровый порыв и скорость. Лицо словно разрывалось на две части, слёзы текли по покрытым грязью щекам. Мерида приняла правильное положение и рассмеялась. — Вперёд! — веселилась девушка, пока они мчались вдоль незнакомых островерхих гор, поворачивая то влево, то вправо, и пролетали через небольшие расщелины. Выбравшись из самой опасной зоны, Мерида уселась поудобнее, и, когда дракон сбавил скорость, расхохоталась под высоко стоящим солнцем довольно, как никогда в жизни. Она склонилась, проворковав похвалу и благодарность в ухообразный отросток. — Сильнее самого Ада, да? Прочнее стали, твёрже камня! Я горжусь тем, что оседлала тебя… Такими застал их Иккинг, пытавшийся следовать за траекторией Дневной Фурии. Когда та стала исчезать с выстрелами плазмы и появляться в другом месте, Беззубик растерялся, и пришлось разделиться. Он прижал руку к груди и вернулся на место в облегчении, увидев Мериду, безбоязненно смеющуюся и сидящую верхом на драконе так, словно делала это столь же долго, что и он. — Один, Тор, Фрейя и Фригг… Бальдр, Локи, проклятый Хеймдалль, — прошептал юноша. — Спасибо всем, кто присматривает за ней. Если она привела с собой своих богов, ваших имён я не знаю, но благодарю вас… — Иккинг! — Мерида помахала ему. — Иккинг! Смотри! — Да, я вижу, — выдохнул. Она снова засмеялась: — О-о, бедненький, волновался за меня?! — Хах, да, — он посмотрел на испачканное в грязи и слезах лицо, дрожащее от холода. — Я сделала это! — Да! — под пробиравшим до костей страхом Иккинг испытывал невероятную гордость. Не просто сделала, проделала в одиночку почти каждый шаг и бесстрашно встретила то, что могло напугать до потери речи. Девушка погладила дракона, заурчавшего от прикосновений. Мерида была сияющей, счастливой, живой, совсем не злая на огонь и попытки ей помешать. Он знал, как она любит лошадей, и те были ручными и мирными по сравнению с животными, которых седлали олуховчане, но, похоже, её всё устраивало, даже с разорванным подолом и испачканной кожей, розовевшей от укусов ветра. Она была блистательной, непреклонной, бесстрашной, и его сердце пело от вида такого открытого счастья. Она соперничала с пробивавшимся сквозь облака бледным солнцем, настолько светилась. — Домой! — объявил Иккинг, и Беззубик велел Дневной Фурии лететь за ним обратно в обрыв. Мерида что-то сказала (Не сейчас, пожалуйста, не сейчас!), но он проигнорировал и направил всех в безопасность. Не обращая внимания на свои трясущиеся ноги, протянул руку спешившейся супруге. К тому, что она вдруг встряхнёт его за плечи, начнёт скакать, смеяться, кружиться вокруг и даже напевать какую-то чепуху, он не был готов. — Я сделала это, сделала, сделала! — возгласила Мерида небесам, потрясая кулаками, будто только что одолела Одина в поединке. Плевака с Астрид вскоре тоже приземлились. Принцесса, по-прежнему улыбаясь, как безумная, закружила кузнеца под локоть, и тот ошеломлённо заворчал. — Пожалей мои старые косточки, дитя! — крякнул он, вовремя удержавшийся в вертикальном положении с помощью ученика. Мерида перешла к следующей жертве, взяла её за руки и запрыгала на месте. — Я сделала это! — Сделала! — Астрид размяла пальцы, вспомнив собственный трепет от первого полёта с Беззубиком. Хотя, судя по тому немногому, что она видела, у Мериды всё было вдвое страшнее — а ведь её Беззубик бросил на верхушку сосны. — Ты летаешь… Громгильда? Хорошо? — напряглась успокоившаяся девушка. — О, ребёнок в порядке! — засмеялась Астрид. — Просто меня иногда подташнивает на такой высоте. Я в порядке, смотри! — она прижала чужую ладонь к своему животу. — Чувствуешь его? Ощутив толчок крошечной ноги или руки, Мерида тепло улыбнулась. Ей смутно помнилось, какое буйство творили в животе матери тройняшки, боровшиеся ещё в утробе. — Сильный, — тихо сказала она, убирая руку. — Да, очень! — оживлённо ответила женщина. — Ладно, леди, — встал между ними Иккинг. — Астрид, тебе нужно возвращаться, пока Эрет не вышел на поиски. Плевака, если тебя не затруднит. — Спрашиваешь. Пойдём, дорогая моя. — Конечно, — двое викингов отправились пешком, следом их драконы. — Увидимся, Мерида! — Что до тебя, — Иккинг покончил с прощальными жестами. — Думаю… сначала ванна, потом спать. — А? Он свистнул: — Беззубик! Горячей воды, будь добр! Земля задрожала от быстроты движений Ночной Фурии. Дракон в прыжке остановился у озера и начал нагревать с помощью плазмы почти замёрзшую воду. Воспользовавшись тем, что девушка отвлеклась, Иккинг схватил её за броню и швырнул напротив Беззубика. Мерида вскрикнула от гнева или досады — точно он не знал, но пообещал принести чистое платье и скрылся в лесу. Юноша оглянулся только раз и увидел, как она выпутывается из кроваво-красной шерсти и отбрасывает её в сторону, полностью представляя ему обнажённую спину. Он ускорился, пока не сделал какую-нибудь глупость. Ну, кроме той, что дал жене дракона.***
Уводить Мериду от Соласты после первого совместного полёта было Хелью в Мидгарде. Она не хотела бросать товарища во временном приюте, Дневная Фурия тоже была хороша со своим вечным ворчанием и щёлканьем, пока Иккинг тащил девушку домой согреться. Даже после тёплой ванны, даже в сделанной им броне, даже в плаще её пальцы приобрели подозрительный оттенок синего на пару с губами, волосы стали покрываться инеем. Ей срочно нужно сесть возле очага. — Пойдём, — возвестил он, сразу же получив в ответ нытьё. — Я знаю, знаю. Давай, мы скоро вернёмся, обещаю. — Иккинг!.. — Я не буду рисковать твоим здоровьем и пока не могу позволить тебе светиться в толпе с новым драконом. Понимаешь? Я обещаю, обещаю, Мерида, но нам надо отвести тебя в дом. Пойдём, прошу, не спорь со мной. Мерида ничего не поняла и только жалобно говорила ему что-то на ухо, пока Иккинг поворачивал их с Беззубиком обратно. Раз или два она упиралась пятками, пытаясь выразить обеспокоенность, но с ним и его драконом ей было не сравниться. Он усадил принцессу возле печи, а сам стал складывать дрова, и она тоскливо покосилась на дверь, словно готовясь улизнуть прямо под носом. — Она в порядке, слышишь? — убеждал Иккинг, положив руки на пояс. — Ты сама-то в порядке? Девушка моргнула красными слезящимися глазами: — Да? — Это вопрос или ответ? — цыкнул он, опускаясь на колени. — Не поранилась? Не больно? — наклонил её лицо в своих согревающих ладонях, заметив маленький синяк на лбу, оставшийся после их позднего свидания. — Нет. — Устала? — сам Иккинг так точно, хотя не он укращал Дневную Фурию. — Нет, Иккинг, — она бессильно вздохнула и надулась по новой. — Я знаю, что ты злишься. — Злюсь?.. — Да, — он потёр виски. — Ты злишься на меня, — вполне обычное явление. — Глупый муж, — Мерида прицокнула языком. Он старался не сверлить её негодующим взглядом. — Ты… волнуешься… — пошли немного нервные жесты. — За меня. Я волнуюсь за неё. — Понимаю, — вздохнул Иккинг. — Поверь мне. Я неделями волновался за Беззубика, хватает ли ему еды, найдут ли его и что тогда будет дальше. Он жил в том обрыве… Боги, кажется, три месяца, — он почесал затылок. — Я прошу у тебя лишь время. Потерпи ради меня. Девушка издала пару выразительных стонущих звуков, зарывшись в подушки, и юноша улыбнулся уголком рта. — Пойдём, моя надоедливая, утомительная, приводящая в ярость жена, — поддразнил Иккинг, не привыкший даже пытаться сквернословить о ней, даже когда его подстрекали наставник или отец, уверенные, что он только и ждёт возможности пожаловаться хоть на что-то. Идея ему была не по душе и это не делало его менее усталым — издеваться, когда она не понимает. — Давай вздремнём. — Давай что? — Вздремнём, — медленно проговорил он, как бы подчёркивая, что это одна из самых важных вещей в жизни. — Пошли. Мерида нахмурилась. — Не смотри так недоверчиво, — Иккинг стащил её за руку с сиденья, повёл наверх и уложил на мягкие пуховые одеяла, подаренные её семьёй. Девушка нерешительно теребила пряди и тёрла одну ногу о другую, пока он не притянул её к себе. — Поспи. Она выдохнула ему в шею, скидывая сапоги и подвернула ноги рядом с его. — Глупый муж. Иккинг согласно промычал, но Мерида уже спала, устроившись со всем возможным удобством. — Глупая, ужасающая жена, — он притянул её ближе, чтобы убедиться, что она в безопасности, что действительно реальна. Свернувшееся тело грелось под его руками, голова была такой же тяжёлой и твёрдой, как и всегда. Она тихонько похрапывала, как делала, когда чувствовала сильный холод. Кожу отметили жестокий ветер и солнечные лучи, что подчёркивала россыпь бледных веснушек на носу и щеках. И он снова вознёс молитвы всем тем, кто мог услышать: «Спасибо, спасибо, спасибо...»***
Иккингу было уже не одну неделю известно, что доверять Соласту одной Мериде нельзя, ещё задолго до того, как ей удалось полетать — вероятно, сразу после встречи этих двоих в мамином пёстром убежище. Не потому что она его бросит, а потому что – он даже не сомневался — ей не хватит сил удержаться перед соблазном полетать, независимо от погоды. Это было настолько очевидно, что даже Плевака его предостерёг — у любого искателя приключений в крови некий зов. И, к сожалению, Иккинг оказался совершенно прав. Он пытался сохранять спокойствие, пытался быть рациональным и снисходительным, старался объяснить её покрывшуюся волдырями кожу и что ей нужно оставаться на земле, но чем больше она причиняла себе вред, тем больше терял терпение. Поднявшись на затёкшие ноги с помощью Эрета, Астрид похлопала его по плечу: — Всё прошло лучше, чем ожидалось! — Всё благодаря тебе, — заверил Иккинг, разворачивая длинный список импорта и экспорта. Слюнявый пробурчал себе под нос что-то желчное, проходя мимо, а Свен выглядел ещё более созерцательным обычного, но не было никаких открытых угроз и криков после его краткого объяснения, почему летом не будет налётов. Он знал, что на мнения можно повлиять, но цифры никогда не лгали. Средств было больше, чем когда-либо, и никакие доводы не могли побороть его данные настолько, чтобы оправдать гибель ещё большего количества драконов и наездников. — Я помогла, как и Эрет, — Астрид победно сверкнула острыми клычками. — Но ты пришёл на взводе и готовый чуть ли не драться с любым, кто посмеет задать вопрос. У тебя что-то на уме? — она со вздохом посмотрела на красноречиво глаголившего мужа, попросив принести ей накидку, и выгнула бровь. — Что на этот раз, о Могучий Властелин Драконов? — Драконов — возможно, женщин — нет, — Иккинг оттянул волосы. — Астрид, я не могу заставить её слушать. — Слушать или понимать? — О, она понимает, — прошипел он. — Поверь. Она может сколько угодно прикидываться дурочкой, но понимает. Астрид хмыкнула: — Кажется, я видела что-то рыжее в облаках на следующий день после того раза. Сразу подумала, что это она. — Она продолжает летать без меня и... Не начинай, ты знаешь, что проблема не в этом! Я ещё не успел сделать ей нормальную броню, она возвращается... — он встал, позволяя себе щепотку слабости. — Я вчера пришёл домой, а она тогда была с закатанным рукавом, и у неё там сыпь от холода, как у младенца. Теперь ещё стала кашлять по ночам. И не останавливается! — А ты остановился? Когда узнал, что на Беззубике возможно летать? — Это другое! — Знаю, — Астрид растёрла виски. — Но не привяжешь же ты её к кровати. Иккинг почувствовал, как брови сами собой ползут вверх, и подруга стукнула его по руке: — Нет. Что насчёт Плеваки, твоего отца, Беззубика? Чтобы кто-то за ней присмотрел? — Она не любит, когда за ней постоянно наблюдают, да и папа с Плевакой заняты. От Беззубика помощи будет немного, он не понимает, как от полётов ей может быть плохо. И она знает, что Дневная Фурия ему нравится, так что убедить его — раз плюнуть. — Немудрено, что Беззубик начал испытывать влечение к дракону очень похожего вида, — Астрид вздохнула. — Что собираешься делать? — Я... — Эрет вернулся, и рот тут же захлопнулся. — Я не знаю, что должен делать. Астрид закуталась в тяжёлую накидку, тихо поблагодарив. — Послушай, Иккинг. Он жестом предложил говорить. — Можешь с ней воевать, а можешь и помогать. Советую последнее, ведь первое только увеличит между вами «боезапас». — Так что? — фыркнул Эрет. — Девчонка горцев вытирает об него ноги? — Не там стоишь, — напомнила супруга, и охотник с понурым видом отошёл к своему месту. Астрид положила руку на ноющую поясницу. — Пойдёшь навстречу, и она прислушается. Попытаешься остановить — нет. Создайте доверие, и если она выйдет за рамки, не будет от тебя это скрывать. Плечи опустились. — Это как с драконами, Ик, — женщина сжала его руку. — Доверься им, и они доверятся тебе. — Они из чешуи, огня и когтей. А она из плоти и крови. — Ну, она всё-таки осознанная и может определить свои пределы. — В самом деле? — жалко пробубнил Иккинг. — Доверься, — Астрид двинулась на выход. — Доверься, и всё получится. Иккинг вышел на улицу вместе с ней, остановивишь в дверях, чтобы кивнуть вождю с его лучшим другом, которые яростно спорили в тёмном углу длинного дома. Наверно, стоило поинтересоваться, что за новая проблема возникла, но у него не было сил. Дома ждала жена. По крайней мере, он на это надеялся.***
— Мальчики? Мальчики, время для занятий! Никакого шарканья маленьких убегающих ног или какофонии приглушённых смешков. Лишь болезненная, давящая тишина. — Где вы? — спросила Элинор у пустоты, брешей в стенах и промежутков, которые когда-то заполняла Мерида. Она знала, что сыновья не уходили далеко за пределы своей комнаты эти последние несколько недель, поэтому не должны были потеряться. — Выходите! — протянула королева, в памяти сразу всплыли многочисленные игры в охотника-следопыта, в которые она играла с первенцем. Она прошлась по кругу с комом в горле и жжением в глазах. — Выходите! Элинор повернулась обратно к холлам семейного крыла. — Мы что, играем? Хорошо, сейчас я вас найду! Она открывала всё больше и больше дверей, заглянула во все королевские покои. — Где вы, маленькие проказники, я вас поймаю! Раздался шорох, и женщина развернулась, стараясь сохранять тон высоким и лёгким: — Где мои маленькие принцы? Я их съем с потрохами, когда отыщу! «Вот!». Она вбежала через дверной проём и набросилась на три маленькие фигурки, обнимая и целуя их в лоб. Мальчики не двигались, не суетились и не сопротивлялись, как будто полностью лишённые жизни, и мать была потрясена тем, что ни одна грязная и липкая рука не потянулась и не оттолкнула её лицо. Она хотела было спросить, в чём дело, когда осознала, где находится. Тройняшки уединились в комнате сестры, такой же пустой и заброшенной, как и весь замок. Сундук остался открытым, как и месяц назад, когда Элинор в спешке собирала вещи и драгоценности. Остались только платья, которые были слишком малы, пара ободранных туфель и маленькие игрушки и подарки, которые не понадобятся ей в новом доме. В крошечном кулачке Хьюберта был зажат деревянный конь, вырезанный из сосны, местами сглаженный от рук Мериды, которые с годами словно и не становились больше. Проведя по кудрям братьев, похожим, но в то же время совершенно не таким, как у старшей, королева едва не задохнулась от беззвучных рыданий и накатывающих слёз. Одна её сторона пожалела, что не повесила замок на эту дверь. Вторая была уверена, что так и сделала. Её дети были слишком умны для своего же блага и слишком решительны, чтобы когда-либо соблаговолить послушаться. — Ах, — Элинор раскачивала их в объятиях. Теперь они едва все умещались в кольце её рук. Скоро наступит время, когда мальчики начнут становиться мужчинами, расти и взрослеть, а все желания и потребности наполнят их ещё большим беспределом. — Я знаю, что вы по ней скучаете. Я тоже скучаю. Очень сильно. Харрис шмыгнул и вытер нос рукавом. — Без неё здесь так тихо, понимаю. Никто больше не хлопает дверями и не топает по половицам, как лошадь, — женщина испустила смешок. — Никто не выкрикивает свои рассказы на весь обеденный зал, лишь бы быть услышанной. Никакого... — тяжело сглотнула. — Никакого хаоса на кухнях, никаких скачек по лесам на клейдесдале. Никаких больше драк с мальчиками-конюхами, никакого расчёсывания кобылок и приручения меринов во время чистки стойл. Никто не кричит на меня с Фергусом, требуя выслушать все замыслы на основе мифа или истории, — она продолжала, хотя более контролируемая и успокоившаяся её часть велела остановиться. — Никто не ведёт в бой взрослых мужчин, не противостоит драконам, словно сама может дышать огнём и истекать серой... Элинор покачала головой и, заикаясь, извинилась перед смотревшими на неё расширенными и испуганными глазами детьми. — Простите, мои родные, — она подняла их на ноги. — Бегите... — А наши уроки? — рискнул спросить Хэммиш, чем заслужил закатывание глаз и затрещину от братьев. — Это неважно, — прогудела мама. — У меня голова кружится, пойду-ка я прилягу. Может, спуститесь и прокатитесь на Ангусе? — Да… — они шаркнули ногами и удалились, а королева вернулась в свою комнату и села на кровать, борясь с потоком слёз. «Всё хорошо», — убеждала она себя. — «Она в порядке. И ты скоро узнаешь это от неё, она просто устраивается и привыкает к новому месту. Потом напишет, что она в безопасности и что всё в порядке. Не мучай себя». Окна затрещали от ветра, и Элинор задумалась о том, что нужно замку для борьбы с суровой зимой, надвигавшейся с Севера, о подготовке к праздникам, об оставшихся членах кланов, которые прибудут на пир. «Мальчикам в этом году понадобится новая обувь и туники», — и в нескольких цветах, если она хотела, чтобы они прослужили целый год. «С Меридой всё просто — ещё стрел», — Элинор со смехом потрясла головой. — «Я схожу завтра в кузню». Она уже прикидывала, сколько дюжин ей нужно, когда пришло ледяное осознание: Мерида ушла и не вернётся домой на Рождество, в таком случае и подарки принять не сможет. Не сможет сидеть с ними за одним столом, пить с отцом виски и смеяться над похабными шутками лордов. Не сможет составить ей компанию в рукоделии или украшении, отправиться в тёмный лес за подходящим для Данброха деревом. Не сможет метаться по кухням в попытке приготовить что-то нечестивое, пока у очага будут жарить каштаны и делиться хорошими историями и легендами. Не сможет присоединиться к ним на ужине, подкармливать под столом братцев и собак, гогоча и превращая формальность в настоящий, полный радости праздник. Элинор охватила истинная, сокрушительная паника, она поднялась, быстро и бесконтрольно дыша. Сердце заколотилось в груди от понимания, что семья основательно разрушена, что стул Мериды будет пустовать на всех будущих гуляниях. «Данброх потерпел полное поражение». Она прикрыла ладонью рот, но ужасный звук, едва узнаваемый, вырвался из горла. «Они забрали всё — прежде всего, моё счастье». Элинор заплакала так горько, что захрустели рёбра, но это нисколько не заглушило болевшее под ними место.***
Мерида мокро кашлянула в кулак и поспешила домой через лес. Иккинг скоро должен был вернуться, и хотелось избежать очередной утомительной попытки её наказать. В гневе его лицо становилось каких-то нелепых розовато-фиолетовых оттенков, он шипел, как наполовину потушенный огонь в очаге, и девушка ненавидела его гортанный язык, когда он причитал так, что ломался голос. Кроме того, ей это до слёз надоедало, и она только беспомощно пожимала плечами и говорила то же, что и всегда, когда он закатывал лёгкие истерики: «Я не понимаю, о чём ты». И, по правде говоря, принцесса знала, почему Иккинг всё больше разочаровывается в ней. По мере того, как простуда прогрессировала, — по её мнению, безбожно — это сказывалось на теле, а он не хотел, чтобы она предстала перед весёлой командой наездников менее чем совершенной, с синяками по всему телу и не до конца зажившей ногой. Уже четвёртую неделю она жила на острове, и они всего дважды трапезничали в Большом Зале, а в остальное время она пряталась на лесной границе. Но Мерида и не испытывала никакого желания общаться с местным людом, кроме, разве что, Астрид и Плеваки, поскольку не собиралась пускать здесь корни и оседать, пусть её и тянуло исследовать. Дикая частичка разума всегда надеялась возвратиться в Данброх, занять принадлежавший по праву трон и с восходом солнца забыть об этом месте как о страшном сне, но было уже слишком поздно. И Мериде было скучно. Страшно, неистово, мучительно скучно. Она так устала от стирки, мытья полов, тарелок и столовых приборов, что хоть в колодец прыгай. Всё, что она делала, это убирала, вытирала, чистила. Стоило отдать должное своему мужу, иногда он помогал, но чаще всего мчался к Стоику разбираться с какими-то делами, и тогда единственной её компанией оставалось грязное бельё. Ненависть к этому невозможно было выразить ни на одном знакомом ей языке. Ей нужны были её конь, стрелы, охотничьи соколы, родина. Она знала, что лишение привычных удобств будет болеть, как удар под рёбра, но и думать не думала, что этот удар похож на потерю конечности. Летать было лучшей частью её дня — и она отказывалась бросать, чего бы это ни стоило. Иккинг пытался, Мерида знала, что пытался. Он приносил домой подарки, безделушки, иногда кувшин мёда, яблоки или свежий хлеб и радостно протягивал ей. Среди предложенных швеёй вещей не было льна или подобных тонких материалов, но тяжёлые, прочные и тёплые ткани диковинных цветов и покроев. Девушке очень нравился тёмно-жёлтый цвет, который матери бы непременно напомнил лошадиную мочу, но от него волосы отливали медью и, признаться, она не возражала против оценивающих взглядов зелёных глаз. Иккинг любил, когда она пользовалась приобретёнными им вещами, носила подаренные ожерелье и кольцо, изготовленные для неё платья, накидки и сапоги, лицо выражало благодарность и удовлетворение. Порой Мерида краснела, а порой вскипала из-за очевидного желания в его глазах и того, что она, казалось, всё больше начинает принадлежать ему, чем себе. Порой ночами она скучала по старым нарядам — только потому, что они целиком и полностью принадлежали ей, их сделали дома и к ним более нельзя было привязаться для ощущения уюта. Но всё же, выйдя за пределы жуткого мороза, она признала, что у Олуха свои достоинства. С каждым днём драконы нравились ей всё больше, особенно Беззубик с её Соластой, осмотрительная Громгильда и постоянно обессиленный Ворчун. Крушиголов несколько пугал, всегда возвышаясь над деревней и глядя на принцессу сверху вниз, когда она проходила мимо или просто собирала снег, чтобы растопить, но это был тонкий вид слежки, менее жестокий и более защитный, что-то вроде быка возле пары тёлок. Мерида до сих пор дёргалась при внезапных криках Ужасных Чудовищ и пузырящегося бульканья Громмелей — она не забыла, какими их раньше видела, но война превращалась в одинокий шрам в сознании. Несомненно, для души это было хорошо, но в груди тяжелело неприятное чувство, будто она делает что-то не так. На крыше Беззубика видно не было, но он уже мог свернуться калачиком внутри. Мерида вбежала через заднюю дверь, стараясь замедлить неровное дыхание, и тихонько прошагала через кухню прямиком к очагу. Не заметив ни мужа, ни тёмного зверя, она подбросила в угли ещё поленьев, чтобы жар затмил просочившийся холод, и принялась следить за тем, чтобы всё выглядело как положено, кашляя в ладонь и делая небольшие круги по этажу. Его этажу. Её? Их? Ей было не до серьёзных умозаключений, когда голова гремела, как барабан, и Мерида заняла ближайшее к огню место на чудном продолговатом стуле с обивкой, плотно завернувшись во что-то похожее на мех яка. Она добавила ещё одно полено и стала дремать рядом с приятно дымящимся пламенем, когда дверь распахнулась, и вошёл Иккинг, оставляя на чистом полу следы грязи и талого снега. Отчасти тянуло сорваться от того, что все усилия пропали зря, но девушка просто пожала плечами — хотя бы будет чем заняться завтра. Да и сапог только один — лишь половина той грязи, которую приносят в дом обычные мужчины. — Жена, — улыбнулся он рыжей макушке, и Мерида равнодушно махнула рукой. Юноша сразу направился к ней, повеяв небесным запахом дракона и прохладной сладостью снега и льда. — Всё хорошо? — Да, — тихо ответила она, и Иккинг окинул её придирчивым взглядом. — Устала? — М-м. Повесив плащ сушиться, он поднялся по лестнице, чтобы снять доспехи, вернулся с новыми мехами, накрыл её и пошёл умываться. Мерида услышала тихое бормотание Беззубику, — один из их односторонних, но странно понятных бесед — и наездник вернулся с кружкой эля. Он был подслащён мёдом и согрет, скорее всего, умеренным потоком из драконьей пасти, и это успокоило болевшее последние три дня горло. Язык нынче служил не так исправно, но лёгкий привкус плазмы подтвердил её догадки. На лоб опустилась чужая рука, и она инстинктивно подскочила. Иккинг промычал, прижимая костяшки к щеке, и девушка едва не вздохнула. — Мерида, — негромко спросил он. — Ты спускалась сегодня в обрыв? — Нет, — солгала не моргнув и глазом. С лицом мученика он вытащил листик из её волос и бросил в огонь. — Стирка на улице, — развела руками Мерида. — Неужели? — она пронаблюдала, как Иккинг топает ко входу, ничего не видя на линии, и поднимает брови. Но не растерялась и показала на очаг: — Давно. — Ну да, и высохла за пару часов от такого огонька? Ты думаешь, я вчера родился? — он с невесёлым смешком всплеснул руками. — Просто скажи мне правду! Мерида цокнула языком, слишком уставшая для препираний: — Глупый муж. — Невыносимая жена, — последовал ответ, от которого она, не поняв, отмахнулась. Иккинг стал перед ней с упёртыми в бока руками. На нём были глубокого тёмно-синего цвета туника, подчёркивающая пронзительные глаза, и обычные штаны. Смотрел он так, словно ослабит болт вот здесь, а там сильнее закрутит винт и сделает себе идеальную жёнушку, которой она должна быть. Только в твоих мечтах, безмолвно издевалась Мерида. Брови вновь поползли вверх, но юноша лишь отнёс на место опустевшую кружку. Она сразу решила, что её оставили в покое, но потом муж сел рядом и открыл какой-то огромный фолиант. Это было… странно. Не так чтобы неприятно, но и не до конца комфортно. Они разделили вместе немало моментов: пытались общаться, ели, пили, спали. Их часто отвлекали драконы, компания или необходимость выполнить то или иное задание, и они могли занять руки и внимание в другом месте. Редко когда они сидели в дружеском молчании, занимаясь лишь тем, что наслаждались обществом друг друга без какого-либо давления. Иккинг что-то чёркал и говорил себе под нос, в то время как Мерида сражалась в обречённой на поражение битве с тем, чтобы вздремнуть. Вздремнуть. Новое слово всплыло в уме от долгого взгляда на танцующие язычки. Ноги разомлённо соскользнули вниз и задели его ногу, на что Иккинг едва обратил взор, прежде чем поднять и положить их себе на колени, натянув одеяло, а уже сверху водрузил книгу и продолжил чтение. Мерида напряглась, но несколько мгновений лицезрения огня под звуки пишущего по пергаменту кончика угля убаюкали. Она не должна была так вымотаться, ведь проснулась уже после того, как Иккинг встал, покинул жилище и занялся деревенскими делами, но всё равно еле оставалась в этом мире. — Устала? — ещё раз спросил он шёпотом. Мерида хотела заговорить, но слова застряли в горле, вместо этого вырвался отвратительный кашель, вынудивший наклониться, чтобы перевести дыхание. Иккинг в панике схватил её за лодыжку и сжал с растущей тревогой, когда приступ не прекратился. Когда наконец удалось сделать глубокий вдох, он склонился над ней, убирая с лица пряди, удерживая голову прямо и пытаясь поймать взгляд слезящихся глаз. — Мерида? Мерида, посмотри на меня, — хотя девушка точно не знала, чего он хочет или просит, посмотрела на него. — Проклятье… Ты всё-таки заболела. — Нет, — заявила она скрипучим и хриплым голосом. — Обманщица, — цыкнул Иккинг. — Надо бы позвать Готти… Он не горел желанием ставить Мериду в такое положение. Старушка была любопытной и совала длинный нос куда не надо, а его новобрачная отвечать за себя в таких вопросах не могла. Пока принцесса не начнёт кричать и брыкаться, Готти, не исключено, просто поднимет ей юбку, чтобы проверить, не беременна ли она, даже не беспокоясь о жаре. — Слишком долго в небе, — втолковывал Иккинг. — Ты слишком много находилась на холоде. — М-мф, — проворчала девушка, прислонившись к нему и почти не слушая. — В кровать, жена моя, — юноша начал выпутывать её из кокона, и Мерида захныкала, полусерьёзно отбиваясь. К несчастью для неё, последние несколько лет он управлялся со свежевылупившимися Жуткими Жутями и Змеевиками, так что ему не составило труда поднять её и провести по ступенькам. Стоило открыть дверь в спальню, их собственная Жуть, которую Мерида в конце концов назвала Эйденом, прыгнула Иккингу на плечо, и он спросил сам себя, как долго она уже здесь сидит. Мерида была так слаба, что присела на сундук и начала снимать платье через голову без единого взгляда на второго человека в комнате. Он удерживал взор исключительно на лице, помогая натянуть ночную сорочку и забраться в меховое гнездо. Эйден соскочил и свернулся возле неё довольным котом. Мерида дрожала, с благодарностью принимая естественное тепло Титана, пока Иккинг раздумывал, не пора ли сделать настоящую кровать, а не жить как пара связанных узами драконов. Девушка мигнула неясными глазами и шепнула что-то непонятное. Попробовала повторить, но он шикнул и пообещал принести поесть. Она со вздохом перевернулась на другой бок. Дракон пискнул и затрепыхался в руках, затем снова прижался к ней, пока хозяйка не расслабилась и не уснула. Иккинг в отчаянии зарылся пальцами в волосы, зная, что должен сделать.