Захваченная

Утро поединка выдалось ясным и холодным. Поспать толком Иккингу не удалось, как и Мериде, которая встала рано и скудно позавтракала в домашней тишине. Юноша несколько раз обращался к ней, запинаясь, путаясь, желая что-то сказать, но, похоже, не мог. — Я рядом, — прошептал он наконец, заключая её в объятия. — Вернись домой ко мне. Домой. Мерида закрыла глаза и усмехнулась: — Я выиграю. Ради себя. Ради нас. Иккинг не улыбнулся в ответ, но кивнул. Они вместе шли к старому куполу. Мерида надела сверкающие кожаные доспехи, сделанные им к этому ужасному дню. Жёсткий нагрудник крепился к юбке из наложенных друг на друга кусков кожи разной длины для подвижности и прикрытия. Перчатки защищали три пальца от тетивы, а костяшки — от последствий ударов кулаком (и если дойдёт до последнего, он добавил туда кусочки металла). Плечи меховой накидки украшали эмблемы его дракона, дома и рода. Валка прибрала ей волосы назад, заплетя косу воительницы, а меж бровей нарисовала биндруну — одинокую звезду Hræthigaldur, созданную для посева страха в сердцах врагов. Произнося молитву, женщина провела окрашенными красным пальцами по её нижней губе и подбородку, словно она плевалась кровью, огнём и ненавистью. Иккинг бы соврал, если бы сказал, что ни капли не боится, ведь Забияка с умом подходила к излюбленному занятию — уничтожению и честно сражаться не станет. Он надеялся, что мама надёжно вбила это Мериде в голову, но также опасался, что ситуация только ухудшится и действия ещё более разгневанной девушки сочтут оскорбительными или даже трусливыми. Он никогда не видел, чтобы жена дралась подобным образом, но каждый человек, когда его загоняют в угол, способен на жестокость. Толпа над ареной была огромной, гудела, как потревоженный улей. При виде молодой пары люди расступились, склонив головы, и Иккинг подвёл её к двери клетки, чтобы впустить на площадку, служившую когда-то для тренировок по истреблению драконов. Он поцеловал её веки одно за другим, рот, получив аналогичную отметину на нижней губе, потом расстегнул фибулу накидки и обернул вокруг своей руки. — Вернись домой ко мне, — едва слышно повторил. — Поклянись. Мерида кивнула: — Вернусь, — она развернулась и больше уже не оглядывалась. — Если ты нарушишь эту клятву, я тебя никогда не прощу, — шепнул Иккинг ей в спину и, пошатываясь, подошёл к родителям. Им он сказал то же самое, и эхо слов в голове звучало так, будто говорил он на другом языке. — Я сама себе не прощу, если она погибнет, — честно ответила Валка. — Но я ни на минуту не сомневаюсь в дальнейшем развитии событий. — Я верю твоей матери, — поддержал Стоик. — Она прекрасный противник. Достойный. Она больший викинг, чем многие. «Больший викинг, чем даже ты», — осталось между строк. Возможно, но она всё ещё была чужачкой и не пользовалась доверием. Забияка появилась с другой стороны, лицо покрывала чёрная и зелёная краска, как во времена гонок на драконах. Огнеупорная броня из чешуи Пристеголова по его дизайну не была до блеска начищена и во всей красе демонстрировала, сколько раз в ней испробовали вкус битвы. На плече осталось кровавое пятно, на спине чуть стёрлось чешуйчатое покрытие, но надвинутый на лоб шлем придавал свирепый вид. Иккинг мысленно дал себе подзатыльник, осознав, что Мерида на голову так ничего и не надела. Однако Забияка была безрассудной, как и предрекала мать, и с неразбавленным презрением отбросила головной убор в сторону, показывая, что соперница не представляет угрозы. Между ними встал Плевака. — Вы обе получаете оружие и щит, — он предложил каждой по деревянному кругу и множество клинков на выбор. — Скажи, что она выберет не лук, — прошептал Иккинг, и Валка фыркнула: — Нет, так всё закончится слишком быстро. Забияка закинула на плечо тяжёлую булаву и обнажила зубы в безумном оскале. Мерида остановилась на полуторном мече, легко прокрутив с ним запястье. Мрачная и тихая, решившая сделать нечто большее, чем просто уйти. Она размялась, наклонив голову в одну, потом в другую сторону, и окинула молодицу полным силы и отвращения взором. — Я прикончу тебя, принцесса, — ровно проговорила Забияка. — А затем изрежу на кусочки. — Не давай обещаний, которых не сдержишь, — пробубнила девушка по-гэльски. — Так и не научилась говорить, а? Это ничего — очень скоро я отрежу тебе язык. Плевака отступил, дав им кружить друг вокруг друга в подготовке. Забияка снова оскалилась и бросила очередной вызов, избавившись от щита. «Не вздумай!..», — чуть было не воскликнул Иккинг. Мерида с усмешкой повторила за ней, перехватив эфес двумя руками. Несколько ударов его сердца они не моргая смотрели перед собой. Юноша усердно молился всем, кто потрудился слушать. — Ну, вперёд! Опрометчивая Забияка ожидаемо бросилась в атаку первой, попытавшись нанести один решающий удар. Но Мерида оказалась быстрее и многократно уворачивалась, отскакивая назад и заставляя врага вертеться. — Вернись… сюда! — пропыхтела Забияка, размахивая увесистым куском железа. — Вот так, — тихо поощрял Иккинг. — Вымотай её. Валка шикнула на него, вцепившись в прутья. Меч сверкнул всполохом молнии, поразив середину рукояти булавы. Древко рассеклось надвое и шипастое навершие ударилось о землю. Зрители нервно вдохнули, весь воздух покинул их тела. Мерида одна осталась с пригодным для использования оружием. Тем не менее Забияка с яростным воплем подняла головку, сразу пробив себе кожу, и метнула, а противница просто шагнула в сторону. Снова гляделки. Рука светловолосой кровоточила, обе уже запыхались от игры в дракона и овечку. В бешеном порыве Мерида отшвырнула меч и выставила кулаки, выплюнув понятные ей одной слова: — Закончим это так же, как начали, да? Иккинг взял себе на заметку по её возвращении выбить весь рыжий цвет из этой головы и кричать, пока тот не вернётся с её гневом. — Слушай, а ты нравишься мне больше, чем я думала! — противно загоготала Забияка. Зрелище было чёрным, грязным, они изощрялись, чтобы нанести удар. Принцесса уклонилась, дав более высокой женщине в челюсть, рубанув снизу вверх, и та пошатнулась. Вместо того, чтобы воспользоваться чужим положением и продолжить наступать, Мерида отошла назад в ожидании большего. У Валки рука дрогнула от разочарования, она пробурчала под нос досадное ругательство. Каждая снова рванулась вперёд, нанося и блокируя удары. Когда Забияка подняла ногу для новой атаки, Мерида сбилась и отступила. Соперница обхватила ногами её ногу с целью повалить. Девушка замахала руками, пытаясь сохранить равновесие, получила по щеке и качнулась. Не став давать время отдышаться, Забияка с силой дала ей коленом в живот, Мерида откатилась назад и приземлилась на руки и колени, кашляя. Иккинг заметил кровь на песке и зарычал. «Давай, Мерида. Вставай, вставай, Хель побери!». Забияка принялась выделываться перед зрителями, которые, несмотря на количество, хранили молчание. Упавшая твёрдо и уверенно поднялась на ноги, кровь стекала по её лицу и капала с линии челюсти прямо на краску. Забияка насмешливо фыркнула и замахнулась, но Мерида схватила её за руку и, толкнув плечом в грудину, швырнула на замёрзший песок, вызвав свист и изумлённый смех глядящих сверху. Светловолосая кашлянула и перекатилась, чтобы подняться, и Мерида дала ей неслабого пинка, а затем опять отступила. — Чёрт, нет! — зло прошипел Иккинг. — Дожми её! — Помолчи, — огрызнулась мама. Он проглотил очередное бранное слово, когда Забияка, встав на ноги, хрустнула шеей и рявкнула: — Ладно. Больше никаких уступок. — Изволь, белокурая тварь. Участницы боя сцепились, толкали и тянули друг друга, пока Забияка, пользуясь преимуществом в росте и весе, не опрокинула девушку на окровавленный песок. Они катались, обмениваясь ударами, и по арене разносились крики боли и вопли ярости, когда одна оказывалась сверху, а вторая снизу. Локоть Мериды попал обидчице в горло, грудина опять пострадала от ноги, и Забияка отлетела назад. Принцесса вытерла кровоточащий нос, сплюнула тёмный сгусток и подошла к пытавшейся подняться. Мерида опустилась на колени, сдавила её шею и стала ударять головой о землю. Оторопелая и едва в сознании, девушка отступила, чтобы отдышаться, и Иккинг задумался, не решила ли она, что победила. Нет. Забияка, спотыкаясь, встала и с визгом извлекла откуда-то из брони кинжал — нечестный приём. Иккинг подавился воздухом, когда Мерида вскрикнула от боли. Лезвие полоснуло по плечу и предплечью, и удар не до конца блокировала покрывавшая руку защита. Плевака и с места не сдвинулся, хотя это было нарушением официальных правил в самый разгар битвы, и мог лишь смотреть. — Я тебя убью! — хрипло заорала Забияка. — Я принесу тебя Рыбьеногу в знак ком… Комспирации… Комписации… Мести! Мерида, держась за раненую конечность, плюнула ей под ноги. Забияка бросилась вперёд с одной лишь яростью и без капли ловкости, завывая диким животным с искажённым от боли лицом с размазанной краской. Мерида двигалась так быстро, что заставила вспомнить о Дневной Фурии, сапог врезался в грудь близняшки с такой силой, что обе повалились на спину. Девушка перевернулась на бок с неповреждённой рукой, встала и наступила на ладонь, сжимавшую клинок, и треск нескольких сломанных пальцев услышал даже Иккинг. Забияка снова закричала, выпустила нож и схватилась за руку, а Мерида очередным гневным пинком сломала ей нос. Ошеломлённая и еле дышащая женщина валялась на песке. Принцесса пошла за мечом и подняла его перед вождём. Кровь залила ей плечо, рука дрожала, словно прося разрешения. Стоик кивнул, и Мерида развернулась на пятках, чтобы схватить соперницу за ворот доспехов. Забияка слабо пыталась противиться, пальцы на одной руке согнулись под неестественным углом, соответствуя её неуравновешенным звукам. Девушка поставила её на колени и занесла меч, но в последний миг начала колебаться. «Пожалуйста», — неожиданно для себя взмолился Иккинг. — «Не надо». Мерида подняла на него глаза, будто услышав, и он спросил себя, не сказал ли это вслух. «Ты не сможешь мириться с самой собой. Ты никогда не будешь прежней». Её рука затряслась от боли, напряжения и страха. «Это не война. Всё закончилось. Ты должна остановиться». В этом-то и была вся суть. Это было не поле сечи, не ради жизней её народа. Забияка была ненормальной, больше зверем, чем человеком, и, может, она тоже. Но могла решить стать чем-то большим. В конце у неё всегда был выбор. Проклятая судьба. Мерида улыбнулась Иккингу окровавленными губами. Я слышу тебя, говорила она. Слышу и слушаю. Но всё не могло кончиться вот так. Слишком много презрения, ран и недоверия. Рука отпустила край чешуйчатой брони и обхватила четыре толстые косы, доходившие до самых бёдер, оставляя на прядях красные пятна. Мерида высоко подняла их, оттянув кожу головы, и вспомнила всё внимание, которое уделяли своей причёске местные женщины. Специальные гребни и украшения, мыло, проведённые за укладкой и экспериментами часы, всё почтение, похвалы и внимание окружающих. Вспомнила отнятый Забиякой клок, на месте коего волосы теперь были короче остальных и заканчивались у рёбер. — Честно, — прошептала она. — Это честно. Впервые голос Забияки звучал обеспокоенным, паническим, даже с намёком на плач. — Нет! Нет-нет-нет, только не волосы!.. Понадобилось три тяжёлых рывка, чтобы справиться со сложными узлами разной длины и завязанными под разными углами чуть ли не до корней. До ушей донеслись охи женщин Олуха, когда косы упали на колени, рассыпавшись бледно-золотой с алым пряжей. Забияка всхлипнула, в ужасе поднося руки к голове и убеждаясь, что предмет её гордости действительно отстрижен. — Нет, нет, нет! — рыдала женщина, пытаясь подняться, но кружившаяся голова, раздробленные пальцы и сломанный нос не давали этого сделать. Мерида вложила меч в ножны и вскинула испачканные в крови ладони, объявляя себя полноправным победителем. Неуважение за неуважение. Она была милосердна, но отчего-то ей не казалось, что она оказала себе большую услугу.

***

Иккинг спустился на арену вслед за отцом, нёсшим в руках плетёный кожаный венец воительницы. Когда тот опоясал голову Мериды, она зашипела от новых боевых отметин, и юноша поморщился. «Хоть раз она не будет покалечена до полусмерти?». Мерида, всё ещё зажимая огромный порез, задрала подбородок перед всем Олухом. Забияка, окружённая милями собственных волос, сидела уничтоженной по своему почину, и Иккинг не чувствовал ни грамма сожаления. На самом деле он был удивлён, что злость никуда не делась, самому хотелось сделать несколько ударов, но успокаивал себя обещанием изгнания. Он не желал ей смерти, но точно не хотел, чтобы она находилась рядом с женой. — Эта женщина, — интонировал Стоик. — Стоит среди нас не как чужачка или иноземная сила. Теперь она — одна из нас. Достойная Олуха воительница и член моей семьи. Девушка сделала три шага вперёд и закрыла глаза, повернувшись. Сжимавшееся сердце заколотилось в груди. Её тошнило, но она твёрдо стояла на ногах, обводя взглядом деревенских, которые совсем недавно наблюдали, как она не только выжила, но и одержала победу. Во рту ощущался металлический привкус. — Я — Мерида! — провозгласила. — Из клана Хэддок! Деревни Олуха! И я сражаюсь за свою семью и честь! Валка улыбнулась, точно хищница, и стало ясно, кто помог с этой речью. Стоик положил руки ей на плечи, и они снова двинулись как единое целое, как семья, как исключительная мощь. Астрид позади них подошла помочь Забияке, и та, помешкав, скрестила на груди руки и опустила голову в знак почтения. Мерида моргнула и нахмурилась, но конунг подтолкнул её дальше. Иккинг хотел как можно скорее перевязать ей раны и впервые в жизни порадовался габаритам своего родителя, которые дали легко освободить путь через толчею. Легендарная Астрид из древнего и уважаемого рода Хофферсонов поклонилась правящему семейству следом. Даже при всём странном оцепенении Мерида поняла, что такой жест не только для Иккинга, его матери или отца, как раньше, — теперь и для неё. Новое открытие ничуть не обрадовало. Но в то же время обрадовало невероятно. Голова закружилась, и Мерида прислонилась к Стоику, который поддерживал её вес больше, чем ей бы хотелось. На мгновение, когда адреналин окончательно покинул вялое тело, она почти увидела в отце Иккинга своего собственного и желала лишь одного — обняться с ним, как в раннем детстве. Иккинг пожалел, что рядом нет драконов, чтобы добраться до дома живее, глядя, как Мерида шагает вверх по склону, оставляя след горячей дымящейся на снегу и льду крови. Валка с сыном заскочили первыми, чтобы подготовить необходимое для обработки ран, оставив девушку в руках вождя. — Не скажу, что всё видел, — обратился он к ней. — Но я горд называть тебя одной из нас. Семьёй. Мерида мигнула стеклянными глазами и показала розоватые зубы: — Горд? — Более чем. Ты — огонь, девочка. Мне стоило догадаться по волосам и по тому, кто твой отец, но... ты ему подходишь. Нам подходишь. Больше никаких драк, поняла? — мужчина вздохнул. — Я и без того в этом году сполна поседел. Сознание плыло, и Мерида не могла ничего понять. Как только они переступили порог, Иккинг подхватил её на руки и усадил у огня, прижатая рука оторвалась от тела, заставив её взвыть. Кровь на холоде запеклась, но при шевелении рана слегка разодралась. — Я знаю, я знаю, — юноша наклонился к ней, прижавшись лбом к её. — О Мерида... — Ты была великолепна, — похвалила Валка, заметив в волосах кровь от раны на голове. — Отделалась парой царапин! Ты была словно молния под тем куполом, свирепая, как валькирия! — Иккинг?.. — промычала девушка. — Да, я здесь, ты сделала всё блестяще, — сказал он, несмотря на свинцовый язык. — Только... больше не надо, хорошо? — Хорошо... — промямлила Мерида и добавила что-то длинное: — Можешь принести бренди? Из отцовских запасов? — Чего? — Бренди, парень, тёмная дрянь, которая жжёт, как Ад на земле. Тебе ещё он тогда не понравился, помнишь? — Так, помедленнее, — шепнул Иккинг, нагибаясь ниже, пока мама снимала с её рук щитки. Рана была глубокой и быстро темнела в верхней части, но предплечье в целом не пострадало. — Что тебе нужно? Пустив в ход пантомиму, Мерида с помощью левой руки сделала вид, что пьёт. — Воды? Она покачала головой. — Один, мальчик, не глупи, — проворчал отец. — Она хочет чего-то покрепче, чтобы притупить боль. — Бренди! — повторила девушка. — Подарок на свадьбу? — при одном воспоминании об этом Иккинга потянуло чем-то заткнуть себе рот, но он послушно принялся перерывать шкафчики в поисках бутылки, которую хорошенько припрятал, надеясь больше никогда не увидеть. Пробка была запечатана, и юноша ещё раз про себя ругнулся, что драконы улетели. Ладонь соскальзывала с ножа, и он дважды чуть не проткнул себе палец, но потом смирился и решил воспользоваться зубами. Он принёс её вместе с чашкой, но принцесса выхватила бутылку и сделала три добрых глотка, прежде чем закашляться и начать плеваться. — Иккинг, — скомандовала Валка, и он сел на колени позади Мериды, уклоняясь от веера из волос и сдавив ей плечи, чтобы держалась ровно. Она бросила на него усталый, но зоркий взгляд, и Иккинг со вздохом придвинулся, ещё раз соединив их лбы. — Будет больно, моя Валькирия, — пробубнил. — Дыши глубже. — Больно? — Мериде захотелось съязвить, насколько сильнее может быть боль после чёртового пореза? Иккинг перехватил снова потянувшуюся к нему руку. — Дыши, — и девушка тут же ощутила покалывающее жжение, которое распространилось по всей руке, и буркнула под нос проклятья. На место оцепенения пришла звенящая пульсация, которая нарастала и спадала с неравномерной частотой. — Дыши, всё хорошо. Нога инстинктивно ударилась о половицу, Мерида заскулила от боли, которая, казалось, длилась десятилетиями, веками и не прекращалась. Она дважды вскрикнула, и муж закрыл ей рот, что-то лирично шепча на ухо — было неясно, но походило на стихи. «Она точно почти закончила», — убеждала себя. — «Всё вот-вот пройдёт». Когда Мерида повернула голову, едва не стукнув Иккинга по подбородку, увидела, что на руке всего дюжина или около того маленьких швов, а осталось почти две трети, и поражённо выдохнула. Стоик дал ещё бренди, и она пожалела, что не может просто уйти в мир грёз. — Не дайте ей уснуть, — распоряжалась Валка. — Лечить раны на голове очень непросто, сохраняйте её в сознании. — Вы только послушайте эту женщину, — негромко сказал конунг с ироничной усмешкой. — После всего она говорит мне о ранах. — Как ты так долго продержался — загадка для человечества и богов, — с ворчанием ответила она, делая такие же ровные стежки, как на крыле дракона. — И со всеми конечностями! Странно, что Плевака не отхватил одну, пока ты спал, просто по несправедливости. — Кстати о несправедливости, — вмешался Иккинг. — Мы обсудим то, что произошло? Руки Валки приостановились, но ненадолго, и Мерида со стоном помотала головой из стороны в сторону, когда острая игла вновь вонзилась в кожу. — Женщины ещё сильнее её возненавидят. — Может быть, но не осмелятся ещё раз нападать, — отрезала мать. — Всё кончено. Не надо мне качать головой, сын, всё кончено. Сейчас ей просто нужно поберечь руку, держать в чистоте, избегать заражения, и всё будет хорошо. Нанесём на шрам немного яда Тройного Удара, и от него почти ничего не останется. — И я всё ещё рассчитываю на её тяжесть к середине лета. — Папа! — устало вздохнул Иккинг. — Может, хватит? Стоик беспечно тряхнул внушительными плечами: — Так она хоть на арену снова не полезет! — Если она хоть сколько-то похожа на Астрид, то ничто её долго не удержит. — Астрид? — слабо произнесла Мерида. — Ш-ш, не волнуйся об этом, — Иккинг помазал ей лоб какой-то странной смесью, приготовленной Валкой, смыв кровь с головы. Наверно, это тоже жгло, судя по тому, как девушка слабо съёжилась. Она вслепую протянула руку к мерзкой жидкости, и юноша сунул её отцу, который, не теряя времени, хлебнул. — Отменная вещь, — пробормотал мужчина, сделав ещё глоток, и Мерида начала по-гэльски осыпать обоих комплиментами. — Эй, это подарок её отца, оставь, — Иккинг вырвал бутылку и отнёс обратно на кухню. — Возьми эль, если угодно. Стоик прошёл за ним. — Ты в порядке, сынок? — В полном! — он кивнул в сторону гостиной. — Жена истекает кровью, в доме бардак, и подарка на Сногглтог у меня нет. Это кошмар. — Девочка только заняла место рядом с тобой и превратилась в достойную будущую королеву. С маминой, Готти и твоей помощью она быстро поправится. То, что она сделала, тебе помогло, разве не ясно? Теперь, когда люди смотрят на вас, они видят вас обоих, а не тебя возле иноземки. Иккинг выпустил воздух через нос, охлаждаясь: — Я знаю. Ты прав. — И... насчёт подарка, думаю, я могу тебе помочь, — конунг хлопнул его по плечу. — Твоя мать говорит, она отличный стрелок. Сейчас, конечно, она не сможет им пользоваться, но Плевака уговорил старика Ивана сделать лук из тиса, лучший на Архипелаге, и набор прочных стрел. — Ух ты... Спасибо, пап, но лучше ты сам ей это подари. Как ляжет спать, я пойду в кузницу. Есть у меня одна идея. Стоик широко улыбнулся и взъерошил ему волосы. — Уже не терпетися увидеть. Отмытую и залатанную Мериду завернули в несколько меховых слоёв и уложили на лавку, возле которой присела Валка. В пьяном полудрёме девушка тихонько напевала знакомую ей одной мелодию и всё жалобно тянулась к нему дрожащими пальцами. В какой-то момент она начала хихикать, хихикать, словно ребёнок, и юноша с безрадостным смешком посмотрел на розовое лицо со свежими синяками. — Хотя бы ради меня ты останешься в безопасности, м-м? — Безопасность? — её речь стала ещё неразборчивей обычного. — В безопасности, Иккинг и я. — Да, да, — Иккинг поцеловал центр её ладони, до сих пор изумляясь, как такие изящные вещицы могут столь уверенно размахивать мечом. — Теперь мы в безопасности. — Я, — самодовольно выделила Мерида. Я это сделала. — Ты, конечно ты, — согласился он, не найдя никаких возражений. — Ты... вся из огня, Мерида. Мерида Хэддок. Принцесса измученно заморгала с победной ухмылкой: — Ты. Я. — Семья, — Иккинг воровато клюнул её в уголок рта. — Мы с тобой — семья. Он убрал волосы с лица жены, большим пальцем размазав нарисованный символ. Велев ей ложиться, освободился от чужой хватки и пошёл к выходу. — А мы кто, дражайший сын мой? — шёпотом полюбопытствовала мама. — Вы родня, просто дальняя, — поддел юноша. — Присмотрите за ней? — Что собираешься делать? — Поработать, — Иккинг улыбнулся. — Ей нужен подарок на Сногглтог, мы и так половину гуляний пропустили. Моя жена заслуживает что-то хорошее. — Иккинг, — мать ухватилась за его блестящую броню. — Ты её любишь? Он не ответил, но глаза полностью выдали, и женщина сморгнула слёзы. Иккинг поцеловал её в щёку и выскользнул за дверь звать на помощь Плеваку.

***

— Ага! — воскликнул глубокий голос. Эльза, стоявшая на постоянно замерзающем участке океана, развернулась на каблуках. Никого вокруг, чтобы помочь ей. — Так это ты рушишь мои хорошо продуманные планы, — снова заговорил принесённый ветром голос, и она приготовилась защищаться. — Не ожидал увидеть девчонку, но... кто я такой, чтобы судить? — Кто ты? Где ты?! Покажись! Бледный парень — такой же бледный, как она — в кувырке приземлился перед ней на корточки. Он выпрямился, открывая взору поношенную одежду, которая, похоже, повидала немало зим, и опёрся о кривой посох. — Зовут Джек. Ледяной Джек. Бывшая королева посмотрела на незнакомца исподлобья: — Эльза Эренделлская. Он едва уловимо кивнул: — Приятно познакомиться. Могу я попросить об услуге? Эльза вскинула бровь: — Мы только что встретились. Я ничего тебе не должна. — Этого я не говорил. На то она и услуга. Эльза переместила вес на одну ногу и скрестила руки. Температура ветра понизилась, и Ледяной Джек поднял брови. — Назови. Я могу откликнуться на твою просьбу, а могу и нет. — О-о, говорит шикарно, — он взмахнул посохом и несколько раз прокрутил вокруг кисти. Эльза заметила чужие босые ноги — опять же, совсем как у неё. — Так вот! Я тут подумал, если бы ты перестала наводить беспорядок в моих бурях, был бы тебе очень признателен. — Прости? Парень моргнул: — Ну это же ты, правда? С ледяной магией? — он подул на свою ладонь, создав идеальной формы снежок, подбросил его в воздух, и тот заблестел над чёрной водой падающей звездой. — Да, я вынужден попросить тебя перестать тянуть весь холод в эту сторону, когда я пытаюсь принести его в эту, — показал пальцем. Эльза испустила смешок: — Я приношу холод? — Ага, — усмехнулся Джек. — И тонны льда в воду, который разрушает мой строй. Ты не можешь, ну, не знаю, остыть на какое-то время? — он прыснул от своей же шутки. — Поняла? Из-за... — Да, поняла. Он по новой усмехнулся: — Ты слишком роскошная для ледяного духа. — Духа? — Эльза изучала его странную одежду, натянутость тела. — Я человек. Снова непонимающее мигание. — Не очень-то похожа. — В каком смысле? Джек пожал плечами: — Это не обычная одежда. Лёд, верно? И твои волосы, глаза, губы... Ты похожа на меня больше, чем положено любому человеку, сомнений нет. И какая, скажи, у тебя температура? Ставлю на то, что ниже минимальной. Эльза обнаружила, что руками невольно закрывается от него. — Что же ты такое, Ледяной Джек? Воспарив над водой, он оказался у её лица. — Я дух зимы, душа льда. Я услышал твой зов и пришёл. Его дыхание приятно согревало, что казалось невозможным — все остальные были обжигающе горячими. Прикосновения к сестре могли сравниться с игрой с горящими углями, и Анне тоже было больно. Люди были слишком тёплыми, чтобы находиться рядом с ней, а она — слишком холодной. Но рядом с ним было нормально, даже если он пах, как Ахтохаллэн, как реки и моря льда и снега. Чем-то старым, тёмным, глубоким и тайным, и этот зуд, этот зов снова вернулся, она захотела узнать его секреты. «Но лишний шаг — и ты на дне». Джек засмеялся: — Да расслабься ты, Эльза, я пошутил. Твой волшебный остров довольно крут, он хранит все воспоминания и души твоих предков. Но всё же не могла бы ты не портить мне погоду? Она замялась: — Я не хочу... Я могу привести к большим неприятностям. — Неужели? — парень сильнее опёрся о посох. — И я никак не могу заставить тебя передумать? — Возможно, нас ждёт война с огнедышащими монстрами. Мой лёд может спасти мой народ. — Ох-х. Полагаю, ты имеешь в виду Архипелаг. Драконьих наездников. — Ты о них слышал? — Эльза шагнула вперёд. — Ты там был? — Угу, — с ухмылкой ответил он. — Зимний дух. Север мне что-то вроде дома, к тому же там у меня есть друг. Здоровый, бородатый, приносит послушным детям подарки, слышала о таком? — Правда? Ты не... Ты не окажешь мне услугу? Белёсая бровь поползла вверх. — Ого-го! Как поменялись роли! Ну, — дух сделал приглашающий жест. — Я слушаю. Эльза закусила губу. — Я постараюсь воздержаться от своих способностей, если ты раздобудешь для меня кое-какие сведения. Моё королевство попросили рассмотреть участие в войне против них. — Хм, ужасное будет решение. Они одни из самых свирепых бойцов в мире, а я почти всех их видел. — Правда? — увидеть мир — вот истинная песнь сирены. Джек повёл плечом: — Снег может пойти где угодно, и я об этом забочусь. Архипелаг возглавляет молодой человек по имени Иккинг Хэддок и его гора-отец. Иккинг был первым, кто оседлал дракона, о нём говорят, как о каком-то боге, что странно. Я видел его однажды ещё маленьким, и это было самое худощавое существо... — он сверкнул белоснежной улыбкой, — после меня, конечно. — Этот молодой человек, этот… Иккинг, — лёд с треском окреп от её шагов, и Джек что-то в шоке залепетал, когда она отправила морозные ленты вглубь океана. — Он женат? Дух в очередной раз пожал плечами: — Откуда мне знать? — Можешь это выяснить? — Не задаром, — последовал довольный ответ. — Чего ты хочешь? Ледяной Джек стал делать в воздухе посохом широкие петли. — Хм-м… Поцелуй. — Ч-ч-что?! — Поцелуй, — дразняще повторил он. — Я никого не касался уже сотни лет. В противном случае, — он поднял бледную руку, — я бы через секунду заморозил любого. Но ты… Тебя я могу коснуться. — Ни за что! — возмутилась Эльза. — Почему? Готов поклясться, что обычный мужчина от твоего поцелуя спустя недолгое время останется без губ. А вот я… могу не останавливаться, пока ты не начнёшь молить о большем. Она закатила глаза, но задумалась. — Только… один поцелуй? Плечи духа дёрнулись. — Посмотрим, как пойдёт. — Пообещай, — прошептала Эльза. — Пообещай, что вернёшься с нужной мне информацией. Улыбка не сходила с его лица. — Тогда это должен быть ого-го какой поцелуй. — Это мой первый… Разве не считается? Его руки совсем не дискомфортно горели, когда Джек мгновенно обвил ими её спину, как-то тепло, хотя Эльза знала, что оба далеко за пределами температуры замерзания. — За первый я дам тебе, что просишь. — Идёт, — сглотнула она. Этот юноша, сотканный изо льда, не был похож ни на кого из прежде ей виденных. Пальцы запутались в её волосах, оставляя морозные завитки и снежинки, что повисли на локонах и искрились в лунном свете. Ладони легли ему на грудь, и Эльза понимала, что, будь Ледяной Джек кем-то меньшим, чем он есть, она бы насквозь заморозила его сердце после одного лишь прикосновения. На вкус он был как мята, снег, близящийся шторм и ободок луны. На вкус он был как медленная холодная смерть в пучинах океана. И это было волшебно. Они выпускали пар изо рта, как будто согревшись, но это, конечно, было невозможно. — За это, — Джек потёрся носом о её. — Я вернусь с твоей информацией. — Скажи… — Эльза запнулась. — Скажи, есть ли там горская девушка. — Горец у викингов? Если она жива, то, скорее всего, хочет умереть. — Если она мертва, я хочу и это знать тоже. Ты можешь быть невидимым? В его глазах на этих словах плескалась печаль. — Больше, чем ты думаешь. Резкий порыв отлепил его от её рук и унёс в небо. По-братски помахав на прощание, дух скрылся среди звёзд. Впервые за два десятка лет холод был ей не по душе.

***

Мерида летела, парила в небесах на драконе. Соласта мерцала на ясном солнце, они исчезали и появлялись, выныривая из облаков, были легче воздуха. Она вспыхивала, танцуя на воздушных просторах, как нечто больше и величественнее моря. Ей было знакомо это чувство — словно она не человек, а богиня неба. Мелькнуло что-то тёмное, и Мерида сразу поняла, что над ними Беззубик с Иккингом, глаза принялись искать их единую фигуру. В следующий миг облака вокруг стали хмуриться. Ударил гром, и она стала крутиться по сторонам, пытаясь найти мужа и дракона. Сбоку сверкнула молния. Мерида продолжала летать кругами, но в голове звенело от шума. Она задыхалась, дыхание служило дымовой завесой от холода. Что-то выстрелило снизу, что-то, чего Мерида не видела, и панически охнула, когда руки перестали держаться, и она падала, падала, падала… Смеющийся Хулиган Иккинга буравил их взглядом сверху вниз, и она выкрикнула его имя.

***

Мерида резко села на кровати, вспотевшая и дрожащая от нахлынувшей лихорадки. Валка полулежала на месте у огня, крепко заснув после долгого ухода и напряжённого дня. Девушка встала на трясущиеся ноги и оглянулась вокруг в поисках Иккинга, и, нигде его не заметив, решила, что он чем-то занят в деревне. Накрыв женщину своим одеялом, она одной рукой натянула сапоги с плащом и неуверенной походкой вышла в темноту. Она не знала, куда идёт, знала лишь, что должна найти его. Тропа была скользкой, и Мерида часто теряла равновесие, падая на колени. Разум всё ещё частично дурманили крепкий напиток и немалое число ударов по голове, но когда она увидела поднимающийся от кузни дым, уже точно знала, где искать. Шаткая, старая и искривлённая от контраста холодного и горячего воздуха за бог знает сколько лет дверь протяжно скрипнула, но Иккинг слишком погрузился в работу, чтобы её заметить. Мышцы голой спины напрягались с каждым взмахом кузнечного молота. Девушка терпеть не могла это оружие, в том числе и молот его отца, увесистое деревянное или металлическое чудовище, предназначенное для того, чтобы бить, ломать и разбивать. Здесь же, в его стихии, это был инструмент созидания, изготовления, роста, и от этого по телу разлилось странное тепло. Изогнутый лик Беззубика двигался на левом плече, волосы были в ещё большем беспорядке из-за пристёгнутого к лицу шлема, чтобы лучше видеть раскалённый добела металл. Она впервые увидела, почему он так старался быть одним из них здесь, на Олухе: даже жарко пылающий огонь вокруг не шёл ни в какое сравнение с блеском его души и ума. «Ты меня околдовал, — хотела сказать она, — без всяких котлов и кексов». Может, она нашла ведьму, просто в другом смысле. Может, он — то чудо, что превращает металл в удивительные творения, а врагов — в ближайших соратников. Он оказался совсем не таким, каким она ожидала, и в чём-то даже лучше, чем всё, на что могла рассчитывать. Интересно, если бы он всё-таки принимал участие в состязаниях за её руку годами ранее, разглядела бы она всю его значимость? Навряд ли, бренди не даст соврать — она бы его зарезала и бросила на съедение волкам из-за одного только происхождения. Отец говорил ей ещё много лет назад, подсаживая в седло первой лошади, что полёт вызывает зависимость: «Как только познаешь его вкус, больше уже не сможешь насытиться». И она не могла. Иккинг вызывал в ней чувство полёта. Заставлял чувствовать себя храброй. Мерида сделала шажок вперёд, зацепилась ногой, а рукой опрокинула кучу непонятных побрякушек. Иккинг обернулся, подняв шлем на макушку и, увидев её, издал смешной вопль ужаса. Волшебство разрушилось, и принцесса нетрезво захихикала. — Почему ты вечно там, где не должна быть? — как-то неловко засмеялся юноша, торопливо пряча что-то у себя за спиной. — Что ты тут делаешь? Мерида подняла к виску здоровую руку, как бы салютуя, и потянулась в надежде вцепиться в него. — Иккинг! — она икнула и залилась безумным смехом. — Твоё имя!.. — она икнула ещё раз, и Иккинг хохотнул. — Так сильно наклюкалась, да? — он убрал в сторону мешавшиеся пряди. — О, да, глянь на эти зрачки! Завтра кому-то будет очень больно. Вот это способ запомнить свой первый Сногглтог. Девушка захихикала с новыми силами, прислонившись к нему для равновесия, и смачно икнула в третий раз. — Хотя это лучше, чем пить яквейн, — пошутил Иккинг, и Мерида вдруг осознала, что проводит руками по обнажённой коже, пялясь на веснушки, как на усыпанное звёздами ночное небо. — Или искать шлем, не зная, вернутся ли вообще драконы… Что ты делаешь? Мерида провела пальцами по редкой поросли на груди, разглядывая сморщенную кожу соска. Частичке мозга никак не удалось избежать сравнения их тел: он был твёрдым там, где она — мягкой, коричневым, где она розовой, заросшим, где гладкой и чистой. Она опять захихикала, поняв, что веснушки покрывают их тела одинаково, как пятнышки на яйце тетерева или листике в лесу. Её охватило необъяснимое желание коснуться его, прижаться к открытой плоти ладонями, ртом, кончиками пальцев, ногтями, всё больше и больше, и помутнённый рассудок пытался найти хоть одну причину этого не делать. — М-м? — Мерида засмеялась, медленно переводя услышанное в голове. Произношение заметно ухудшилось, но в данный момент её это мало беспокоило. — Что вы делаете? — Это множественное число, ну да ладно, — улыбнулся Иккинг. — Работаю. В то время как вам следует спать, дорогая. — Спать?! Спать?! — она активно замотала головой и закатила глаза. — Никогда! — Никогда? Сдаётся мне, ты и так порядочно бодрствовала, — юноша подвёл её к стулу, озираясь по сторонам в поисках живительной воды, которая помогла бы взбодриться или, напротив, успокоиться. Такое состояние благоверной он наблюдал впервые и не был уверен, какой именно она тип подвыпившего человека и что здесь поможет, а что помешает. — Максимум через два дня ты взбесишься, как Змеевик. — Ты… Ты смешно говоришь, — процитировала Мерида ребёнка Астрид. — И быстро… — О, смешно, значит? — издевался он. — Что ж, ладно, пожалуй, это честно. — Честно? — прогудела девушка. — Честно? Иккинг увидел, как она держится за голову, уже скатываясь с горки хмельного удовольствия к досаде, ужасной, но естественной. — Эй, — осторожничал он. — Понимаю, денёк выдался… отвратительный, но всё в порядке, ведь это уже конец. Хорошо? — Иккинг, — она сглотнула густую слюну, выглядя неуверенно, заставив задуматься, что нужно делать. — Иккинг?.. — Поговори со мной. Расскажи. Ты в порядке? Мерида задумчиво поморгала: — Порядке? Иккинг погладил пальцем царапину на её лбу. — Ты в порядке, жена моя? — Жена… — она отрешённо таращилась на огонь. — Иккинг, муж… — Да, это я, — он присел, плотнее закутывая в мех чужие колени и ноги. — Ты злишься со мной? — Нет, Мерида, я на тебя не злюсь, — заверил юноша, не тратя времени на поправки. — Нет… Я злюсь, что не смог помочь тебе. Злюсь, что не стоял с тобой там, на арене. Злюсь, что… не могу помочь тебе сейчас. Хотел бы я принять всю твою боль… Она что-то тихо произнесла, взяла его руку в свою, поднесла к губам испещрённые рубцами костяшки и прижала ближе к сердцу. Я не знаю, могу ли любить тебя. Казалось, что-то давило и билось о его кулак, как если бы он воспринимал всё лишь на ощупь. Но не могу даже пытаться ненавидеть ещё хотя бы раз. Он знал, что может это принять, может легко на это опираться. Он выстраивал башни из обломков щитов, делал новую ногу из запчастей и без проблем управлялся с лишними кусочками привязанности, желания и надежды. — Иди ко мне, — на девушке не было ничего кроме мягких штанов и прикрывавшей грудь ткани под мехами, но мысли и близко не приближались к её телу. В кузне стояла маленькая койка, которой он пользовался ещё мальком, когда ночами напролёт помогал во время нападений драконов. Принцесса перевела с неё на него подозрительный взгляд, явно задаваясь вопросом, почему в их спальне нет нормальной кровати вместо гнезда, на котором он спал почти всю свою жизнь наездником. — Быть может, мне надо сделать тебе перину на праздник? — подтрунил Иккинг, целуя протянутую руку и пряча обратно. — Ш-ш, я занят кое-чем важным. Свет и шум будут тебе мешать? Мерида только смущённо опустила веки, и он подарил ей свою смиренную улыбку. Она захотела поцеловать его, но не знала, как попросить. — Ложись спать, моя дракониха-жена. Завтра Сногглтог, день великого торжества, когда мы радуемся тому, как ярко горит свет в постоянной темени. И ты… сегодня победила, как и обещала. — Судьба, — было её ответом. — Судьба. — Верю, — Иккинг коротко поцеловал её, но Мерида заныла, прося ещё. Он подумал, что это наверняка не понравится её челюсти и отругал себя за нетерпеливость. — У меня есть ты, Мерида. Гэльского он не знал, но предположил, что услышал слово «всегда». Верно, юноша поцеловал её опухший висок, у меня всегда есть ты.