Захваченная

Анна протянула руку к окну, вглядываясь в тёмное небо в ожидании знака от сестры. Та недолго гостила у них, но замок в пору подступающей весны был слишком тёплым, а люди в нём до сих пор с удовольствием растапливали печи на всю ночь — от жара никто не мог скрыться. — Вот ты где, — позади неё появился Кристофф, закутанный в одеяло на подобие плаща. — Тебе надо быть в постели, Анна. — Я в порядке, — попыталась убедить она, но голос подвёл. — Просто очень жарко, она ещё вернётся, — Кристофф взял её за плечи и развернул к себе лицом. Его пальцы утешающе скользили вверх-вниз. — С ней всё хорошо. — Но… Ты же знаешь, что замок мне раньше казался клеткой? — Конечно знаю, — она временами по-прежнему из-за этого нервничала, и супруг был вынужден катать её по горам на санях или вести к троллям, пока дыхание не выравнивалось. — А Эльзе было в сто крат тяжелее. Её не просто в замке заперли, заперли в комнате со своими мыслями. Как же она справится… там? — Милая, — Кристофф постарался не смеяться, — у неё под контролем стихии. Она по существу… — Нет, я не о том, — замахала руками королева. — Она… что-то в ней изменилось. Кристофф это тоже заметил, но не любил совать нос не в своё дело. — Теперь она увереннее использует свои силы, Анна, и поэтому, наверное, стала более, ну… ты понимаешь. — Нет, опять не то! — от её крика король-консорт поморщился. — Она кое с чем столкнулась! — Можно конкретнее? — он усадил жену в кресло и дал знак стражнику принести чаю, который успокоит и поможет уснуть. Хотя до сих пор не привык командовать толпой молчаливых часовых и служанок, с каждой неделей становилось всё легче. — Мою… доверчивость отнял Ханс. Осознавать это было ужасно: умирать холодной смертью в одиночестве из-за того, что поверила в истинную любовь с первым встречным. Руки Кристоффа сжались в кулаки от болезненных воспоминаний. — Знаю. — Мне кажется, что Эльза тоже кого-то встретила, и я боюсь за неё. — Вы с сестрой разные, — мягко заметил Кристофф. — Я знаю! — огрызнулась молодая правительница, потирая лоб. — Но это не значит, что ей известно о том… что может случиться! — Разве? Она там тоже была, Анна. — Кристофф! — она встала, и ему оставалось только засуетиться следом. — Ты не понимаешь! — Тогда помоги мне… Эй! — он поймал её руку, прежде чем она успела отойти слишком далеко. — Спокойнее. Поговори со мной. — Что в той тьме она вообще может найти хорошего?! — продолжила Анна со слезами. — Что хорошее может совладать с леденящим холодом её плоти? А вдруг… — вновь посмотрела на чёрное небо за окном. — Вдруг это и тянуло её подальше от нас? Вдруг это питается её человечностью? — Анна, пожалуйста, успокойся. — Не могу! — врученная чашка едва не разбилась о блюдце. — Это моя сестра и она!.. Она!.. Кристофф знал, что она хотела сказать, но боялась. Со временем Эльза теряла частички человеческой сущности всё больше и больше, жила то в пещерах Ахтохаллэна, то со странным племенем Нортулдра, которым почти не нужно было есть, а спать — и подавно. Она утратила краски, побледнела, и в дни визитов походила на привидение, открывшее охоту на дом своих предков. Однажды она даже использовала косметику, да такую тёмную, что напоминала разрисованного шута — младшая сестра тогда рассмеялась и помогла размазать её по лицу равномерно. Их всех это тревожило: призрак, бывший когда-то королевой, который так вырос и так уменьшился. Кристофф гадал, сможет ли свояченица взять на руки их с Анной ребёнка или того заморозит одно прикосновение. Они будут прятать от неё первенца, а Эльза вернётся в свой ледяной дворец, чтобы скрываться в холоде и тьме, которых, казалось, жаждала всё сильнее? Кристоффа никогда не пугали ни холод, ни снег, ни лёд — они были его заработком, домом, свидетельством силы, которой он добился ради выживания, когда многие другие погибли в столь опасном деле. Однако теперь мысль о том, что Эльза может навредить тому, кто у жены в утробе, заставляла ненавидеть внешний мир и все угрозы в нём. Она воплощала стихии, дающие и забирающие жизнь в равной степени. — Эй, ш-ш, — шепнул Кристофф. — С ней всё хорошо. Эльза выносливая, ей наконец выпал шанс посмотреть мир так, как никто из нас не мог и мечтать. Она может… носиться по волнам океана, ловить ветер, не боясь штормов, и никакие корабли, ни даже еда ей не нужны. Как только сходит лёд, уходит и она. И заслужила ведь, правда? — он прижал ободок чашки к губам любимой, настаивая на глотке. — Сейчас она свободна настолько, что свободнее некуда, а тебе… пожалуй, тяжеловато её отпустить. Анна захлопала влажными и краснющими глазами: — То есть как? — У тебя ведь всегда была сестра. Да, она закрылась от тебя, но ты знала, где она, — прямо за дверью, в том же замке, что и ты. Ну, и ты… до сих пор в замке, — он сел у неё в ногах и погладил колени. — А Эльза далеко, к её двери уже не подойдёшь, сама понимаешь. — Так ты… считаешь, я просто скучаю по ней? Кристофф шумно выбросил воздух сквозь зубы: — И не только. По отношениям, которые так кропотливо выстраивала за короткое время и снова потеряла. Ещё и стресс от правления, а сверху и ребёнок… — Что? — замерла королева. Избранник уставился на неё исподлобья: — Ну знаешь ли, Анна. Я, конечно, не хотел портить сюрприз, но… Ты, милая моя, всякая, но точно не хитрая. — Выходит, ты знал? — Примерно через неделю после тебя узнал, — усмехнулся Кристофф. — Ты после ужина полчаса сидела в кресле, потирала живот и почти не моргала. Прости, я знаю, что ты хотела подождать и рассказать мне, когда будешь готова… Не говоря уже о появившейся два месяца назад заметной округлости, но об этой крохотной детали он предпочёл не упоминать. — Что ж, думаю, я не могла скрывать это вечно… Надо было сказать раньше, но мы, ну… — Я знаю, — широкая мужская ладонь сжала хрупкую женскую. — Поэтому тебе нужно расслабиться. Тогда этого не повторится, согласна? — Как я могу расслабиться? — зашептала Анна в ответ. — Меня к этому не готовили. Я была младшей дочерью, безответственной, дикой, не наследницей. Я была орудием торга, частью политического союза, которую наверняка бы отослали в другой мир, чтобы чего-то там добиться! — Хорошо, хорошо, я понял. Ты всерьёз увлеклась проблемами с Данброхом, но сомневаюсь, что сейчас это удачная мысль. Девушка вздохнула: — И это успел разнюхать! — Мы команда, Анна! Не буду же я просто… лёд рубить! Я на собрания совета ходил, в библиотеку, прочитал кучу договоров, трактатов, законов, актов, исторических документов. Говорил с генералами, твоими советниками, со всеми, кто хоть что-то знает. Я всегда готов помочь тебе. — Ты делал всё это ради меня? — шмыгнула Анна. — Ради нас, — Кристофф повторно сжал её руку. — Ради будущего нашего народа и ребёнка. — Правда? — Ну конечно, глупышка, — он встал и потянул её в свои объятия. — Это не только твоё бремя. Если я могу протащить лёд вверх по горе, то и тебя через это протащить смогу. — Прости, мой дорогой муж. Я тебя недооценивала, но больше не повторю этой ошибки. Ухом, прижатым к крепкой груди, она услышала чужой смешок. — Как думаешь, что нам стоит делать? — в конце концов спросила. Кристофф глубоко вздохнул: — Ты разослала письма? — Да. — Тебе нужно будет остаться с принцессой Данброха наедине, выяснить, что она чувствует, и довериться своему чутью. Я прослежу за появлением королевы и викингов. Мы наблюдаем, совещаемся. Эльза будет поблизости как секретное оружие, спрятанное на виду. Мы ведём долгую игру, не глупим и не лезем на рожон. Если вдруг что, закрываем ворота и объединяемся с Короной — даём понять, что нами не пользуются. Руки Анны судорожно сжались вокруг его тела. — Согласна. — Странные вещи говорят о Данброхе, — признался Кристофф. — Называют Элинор Безумной Королевой. — Серьёзно? — девушка чуть отстранилась. — Ты её не помнишь? — Я помню… какой царственной она была. А Мерида — дикой, как я. Мы бегали по дворцу как дурочки, сеяли хаос, а она словно парила над всеми. Твоим доносчикам можно доверять? — Нечасто моряки говорят правду о море, но редко лгут о суше. Анна закусила губу. — С каждым днём всё тяжелее. А о драконах мы ещё даже не вспоминали. Ледоруб попытался состроить недовольную гримасу, но безуспешно. — Ну-у… — Ох, ты как ребёнок! — засмеялась она. — Хочешь их увидеть! — А ты — нет, что ли?! — так же весело ответил он. — Драконы! Настоящие! Драконы, на которых летают! — Навряд ли они явятся без них, — пробормотала королева. — Так что твоё желание исполнится. Кристофф погладил её руку. — Я читал оригинал соглашения между вашим прадедом и Чернобородом Оголтелым. В дневнике он писал, что племена Архипелага отсталые и жестокие; поклоняются богам, которые скорее убьют, чем спасут, но народ честный и справедливый. Это соглашение сохранялось на протяжении многих поколений и будет впредь, если мы правильно себя поведём. — А получится? — ещё раз шмыгнула Анна. — Правильно повести себя со всеми ними? Своими ладонями Кристофф почти закрыл всё её лицо. — Мы можем попытаться. И этого более чем достаточно. Её голова наклонилась к его, и он ощутил, как выравнивается под ними земля. Он будет защищать её и их будущее всем, что имеет, а магия, драконы и ледяные королевы пусть катятся к чертям.

***

Валка затянула ей заплетённую «корону» для заключительной церемонии в храме. Мерида стояла с ней и Иккингом на помосте, глядя на расстеленный внизу живой ковёр из викингов с ожиданием в глазах. Они снова украсили себя белым цветом, даже мурашки по спине бежали от такого зрелища. Нервничала не зря: Стоику поднесли его боевой молот — ужасную и жестокую вещь даже для неё, созданную разрушать одним взмахом, дробить кости через плоть великой тяжестью. Голова яка сдалась без боя, и девушка не смогла не поморщиться от звука расколовшегося черепа и предсмертного стона. Жрецы потащили труп куда-то за пределы видимости, оставив на полу безобразное кровавое пятно. Иккинг, следующий в очереди, быстрым и милосердным движением меча лишил жизни барана, стоя на коленях и прижимая животное к груди. Его мать меньшим клинком с выработанной лёгкостью перерезала глотку овце. Мерида получила собственное заточенное орудие, которое, казалось, весило не меньше предложенной жертвы. Последовав примеру мужа, она притянула к груди ещё одну обречённую овцу и вонзила лезвие. Почувствовала конвульсии, последний вздох, едва слышимое блеяние, и неподвижное тело упало ей на руки. Юбки запятнались горячим багровым. Вся трясясь, она передала убитое существо жрецам, не обращавшим на неё ни малейшего внимания. Члены семьи рядом пальцами стирали со стали кровавый след и выводили линии на щеках и рте. Барабанный бой нарастал, давил со всех сторон, и себе Мерида кровью нарисовала слёзы. Люди склонили головы перед подношениями за всех, кто присутствовал, а кто нет; за всё, о чём просили; за всё, что даровали им боги. Она стояла возле Иккинга, едва держась на ногах, а шум накрывал её волной кровопролития, кошмара и откровений. Она будто пела, танцевала, пронзительно кричала в ночи. Будто плакала, выла, блевала в кустах. Малолетняя невеста; не одна из них, но среди них; человек, но с кровью того же цвета, что у её жертвы. Мерида отказывалась опускать взгляд на украшавших себя мазками викингов. Это было так не похоже на всё, что она знала или хотела знать, и не желала связывать это с жителями Олуха, которых успела полюбить. Лицо горело и зудело. Она молила Тора, Одина, архангелов, Деву Марию и безымянных богов, чтобы у неё вновь не выбило почву из-под ног. Вороны каркали и покидали ветви деревьев, привлекая внимание многих. Со стороны жрецов и главной среди них широко улыбающейся слепой женщины слышался ропот. Иккинг взял её за руку, и вся их группа двинулась через остальную толпу. Она шла как в тумане, платье на холоде скоро начало стягиваться, а ближе к деревне кожа покрылась потом. Возникла тоска по тяжёлому от влаги воздуху родины, запаху вереска, постоянным осадкам. Она задрала голову к небу и взмолилась о дожде.

***

Порозовевшая от натираний, принцесса даже выразить не могла своей радости от возвращения домой к питомцам. Драконы тоже были несказанно рады и по такому случаю ограничили ущерб одной кухней, опрокинув миски и стол в поисках человеческой еды. В очаге ярко пылал огонь, немного разгоняя спёртый воздух, птенцы, переливаясь на его свету, ластились к хозяйке. Соласта заняла стратегически важное место у её окоченевших ног, Уилдир лёг на колени, Стрелка свернулась у бока, а Маверик примостился за головой вместо подушки. Вскоре, закончив приводить себя в порядок, позади появился и Иккинг. — Тор Всемогущий, как хорошо вернуться домой, — он сменил длинную белую тунику на тёмно-синюю рубашку, и сейчас свежий чёрный Вегвизир на воспалённой коже невозможно было не заметить. — Для меня местечка не найдётся? — спросил, подбоченившись. Мерида перетащила Стрелку на другую сторону, отчего та замяукала и зашипела котёнком от возбуждения, но место для возлюбленного освободилось. Юноша сел и как сумел обнял всех четверых. Каждым своим жертвоприношением он выражал благодарность за это, за всё, что имел, и поклялся богам, что посвятит им и прочее, если только сможет сберечь своих близких до тех пор, пока жив. — Иккинг, — заныла одна из этих близких. — Волосы туго натянуты. — Ещё и мокрые, — заметил он и со вздохом поражения наклонил её голову под странным углом. — Давай поглядим, что тут можно сделать… — А где, кстати, наш Эйден? — пробормотал Иккинг через некоторое время. — Что-то давненько его не видел. Как хорошо, что напряжение в теле можно было списать на его дёрганья. — В Данброхе. — О, ты отправила письмо? Это хорошо, — без колебаний сказали в ответ, и Мерида зашипела не до конца от физической боли. — Виноват, — она еле сдержала раздражённый рык из-за несправедливости жизненного уклада. — Что же ты наделала, мама? — озвучил муж её мысли — настолько точно, что вырвался смешок. Досадно цыкая и ворча подобно дракону, Иккинг осторожно распутывал творящийся на голове ужас, а когда закончил примерно наполовину и волосы стали выглядеть как после недельных скачек по лесу, в дверь с грубой силой постучали — несомненно, либо Стоик, либо Плевака. — Мы зайти не успели! — крикнул юноша на ходу. — Что уже случилось?! У входа ждали чем-то сильно встревоженные Стоик и Валка. Мерида, увидев в руках свекрови письмо с красиво выписанной литерой, вмиг насторожилась. — Лежало у нас под дверью, — пролепетала женщина. — Не могу прочесть. — Не можешь прочесть? — Иккинг вскрыл его и наткнулся на набор загогулин, которые, похоже, были незнакомой ему формой письма. — Что это? — Эренделлский. — Так ты же на нём говоришь, — слабо возмутился сын, изучая новую для себя вещь. — Вот именно, говорю. Читать и писать не могу. — Официальное, значит, что-то серьёзное, — беспомощно подхватил вождь. Уже по весу бумаги становилось очевидно, что это не обычное послание, тем более сунутое под дверь главного среди Хулиганов. — Есть какие-нибудь догадки насчёт доставщика? Свен? — Иккинг прожигал письмо взглядом, словно оно откроет свои тайны от недюжинного упорства. — Никто ничего не знает, — пожала плечами Валка. — Никто мимо дома не проходил, все спихивают друг на друга. — Только один человек может это прочесть и он находится здесь, — рявкнул Стоик, вырвав письмо у наследника и сунув в руки Мериды. — Читай, девочка. — Полегче. Все устали, дай отдышаться хоть секунду. Принцесса, бегло пробежавшись глазами по написанному, поняла, что это приглашение. Она видела предостаточно таких и знала, откуда это, но на перевод ушло больше времени, чем она (или конунг) рассчитывала. Заходив по комнате туда-сюда, она принялась бормотать себе под нос толкования на гэльском. — Ну? — Стоик уже было пошёл следом за ней, но девушка лишь отмахнулась. — Тут… — она посмотрела на Иккинга, — про собрание. — Собрание? — С другими. Корона, Данброх. — Для чего? — он приблизился. — Военный совет? — Нет, наоборот. Мир, — Мерида потёрла лоб. — Что-то случилось. — И что случилось?! — взревел старший Хэддок. — Что могло случиться, чтобы понадобилось согнать вместе полсвета?! — Не знаю, здесь не сказано. Корона и Эренделл — близкие Данброху торговые партнёры. Возможно, соглашения с вами ему мало. С её стороны довольно смело было заявить, что сделка душит её народ, хотя она и говорила правду. Хозяйство рушилось под тяжестью прошедшей войны и налогов острову в виде золота и товаров. — Так они зовут нас заключить другое? — удивился Иккинг. — Могло быть и хуже. — Драконы тоже приглашены, — брови Мериды поползли вверх. — То есть мне кажется, что это слово значит «дракон». — Прочитай мне, — скомандовала Валка и, прослушав, кивнула. — Да, всё верно. — Оно состоится… — принцесса вздохнула, ломая голову над указанной датой. Все на этой проклятой земле пользовались разными системами летоисчесления, разными названиями месяцев и времён года, — наверное, в мае. Мне нужно проверить. — Совсем скоро, — печально отозвалась Валка. — Эренделл со времён наших предков нас в свои стены не приглашал. — Это прекрасная возможность… — Иккинг тут же стрельнул в отца гневным взором. — Для сделки! И всё. Мы заключили с ними договор много-много лет назад и я не намерен расторгать его. — Очень надеюсь, — мрачно протянул юноша. — Мы и сами кое о чём договаривались. — И мы, — мать похлопала его по плечу. — Успокойся, сынок. Иккинг выгнул бровь, но ничего не сказал, а встал ближе к жене. Та нервно кусала ноготь большого пальца, перечитывая строки. — Не торопись, — посоветовал он. Ей пришлось мысленно переходить с одного иностранного языка на другой. Она изо всех сил старалась не упустить ни одной важной детали. «Корона, Эренделл, Данброх и Варварский Архипелаг приглашаются на всеобщий сбор во имя мира». «Ворота открыты». «Драконы тоже приглашены». Ни единого упоминания о том, что могло произойти на родине, но премерзкое чувство неладного в животе не утихло. — Думаешь, Данброх пытается собрать армию? — шепнул Иккинг ей на ухо, и Мерида, мысленно проклиная его ум, посмотрела на него с ужасом. — Они обращались за денежной или военной помощью? — Я… Я не знаю, — потому что она в самом деле не знала. — Надеюсь, они не настолько глупы. Для войны нужны были деньги, рабочая сила, еда, броня, оружие. Война требовала времени, самоотдачи и, разумеется, соответствующей подготовки. Она, как прилив, смывала всё хорошее, оставляя после лишь страх. Мерида ни за что не хотела бы вернуть те три года, когда потеряла свободу, первого мужа и частицы себя. — Твоя семья… — Иккинг со вздохом отвёл её подальше от родителей. — Мерида, твоя семья тебе ничего не говорила? — Нет, едва ли. Мама говорила, что… мы с ней скоро увидимся. Но не так, будто… она что-то замышляет. Не про сбор армии и ведение войны, — хотя это было только наполовину правдой. — Она бы не… Мои братья… Я… — Хорошо-хорошо, я тебе верю, — Иккинг кивнул, притягивая к себе, и девушке оставалось лишь бороться с дрожью в его тёплых руках. — Папа, отправь Жуть в нашу провинцию в Данброхе. Хочу убедиться, что их не… Что за зиму ничего не произошло. — Послать наездников? — предложила Валка. Юноша ненадолго задумался: — Нет. Жуть, чтобы найти нашего старосту. Маленькую и самую зелёную, какую сможем найти. У меня… предчувствие, что с нашего отбытия что-то пошло не так. — Иккинг, — зашипела Мерида и отстранилась. — Нет! Мама бы такого не сделала, я её знаю. Пожалуйста, не поступай так со мной. — Ш-ш, — Иккинг снова глубоко вздохнул, плечи его опустились. — Прости, mo chridhe, но я доверяю своему чутью. Что-то… Разумность и безопасность для нас сейчас самое главное, не находишь? Она жалобно шмыгнула носом и отвернулась, пряча свою печаль и растущую панику. — Что… Что мы будем делать? — если моя семья что-то сделала, чтобы спровоцировать новую войну? Ты разведёшься со мной и унизишь? — Эй, не надо так думать, — я тебя не брошу. Никогда. Ты не можешь этого знать, она заморгала увлажнившимися глазами. И в моём старом доме есть тьма. Тогда мы одолеем её, пообещал он, укладывая ей на макушку подбородок. Вместе. — Она что-то знает? — в низком голосе Стоика сквозила угроза, от которой в груди у Мериды появилась тяжесть. Важно было не забывать дышать. — Нет, — прорычал Иккинг, снова притянув её к себе. — И не смей больше выдвигать против моей жены подобные обвинения! Мужчина вскинул подбородок, без сомнений готовый к спору, но вовремя вмешалась Валка. — У нас нет доказательств, что что-то вообще произошло, — она положила руки невестке на плечи и, осмотрев свои испорченные труды, прицокнула языком. — Вы ведёте себя глупо. Надо решить, принимаем ли мы приглашение. — Считаешь, это разумно, жена? — требовательно вопросил Стоик, опёршись об очаг. — Податься туда? — Туда, где могут сговориться три королевства? — она хмыкнула. — Сомневаюсь. — Они пишут, что мы вольны брать с собой драконов — наше мощнейшее оружие, — поспорил Иккинг. — Я бы сказал, что они нам и не понадобятся. Похоже, речь идёт о восстановлении старых связей, а может, и о создании новых. — Южные острова известны своими ловушками, сын мой, — женщина присела вместе с Меридой и принялась заканчивать начатое чужими руками дело. Она прекрасно знала, что принцесса не любила собирать волосы, но традиции предписывали крови не слишком въедаться в кудри. — Вдруг они просто надеются выманить отсюда сильнейшие виды? — Беззубика никакая клетка не удержит, — уверенно ответил Иккинг. — Соласта исчезает по собственному желанию. Крушиголов вышибет любую дверь. Грозокрыл может ненароком поднять тайфун. — Эренделлу тоже есть чем похвастать, — загадочно проговорила Валка. — Я слышала разные шепотки о могущественной ведьме. — Что такое «volva»? — поинтересовалась Мерида и тут же дёрнулась от неосторожного движения узловатых пальцев. — Колдуны. — «Seiðr» тоже не помню! — Э-э, — Иккинг почесал затылок. — Заклятия, зелья. Они могут менять судьбы, как та, что из лесов Данброха. В истории про медведей. Пучеглазая старая ведьма в одинокой избушке, помешивающая в котле бог знает что и не боящаяся своей силы. — Да, я поняла, о чём ты, — по-гэльски сказала Мерида, содрогнувшись. — И что ты слышала, женщина? Валка буркнула под нос ругательство и шумно выдохнула: — Что их королева может творить магию силой мысли, подчинять своей воле стихии, заморозить королевство одним прикосновением. Она убила родную сестру, потому что та собиралась выйти за принца и права на трон подвергли сомнению. А перед тем как убить её вместе с женихом, разрушила полкоролевства. — Быть такого не может, — возразила Мерида. — В Эренделле была только одна принцесса, — она помнила лишь непоседливую Анну, прохладными летними вечерами бегущую с ней по аккуратно подстриженным клумбам королевского сада в шуточной осаде. Валка развела руками: — В каждой сплетне есть толика правды. Была у нас такая метель года четыре назад… Мне показалось, что в ней есть что-то неземное. Мерида вспомнила, о чём говорила женщина. Неожиданно обрушившаяся на Данброх вьюга стала одной из самых странных вещей на её веку. Шотландцы привыкли к снегу и холодным месяцам — не как на Олухе, конечно, но им тоже было не до шуток — однако тогда столкнулись с чем-то действительно потусторонним. Стихия ударила со всей силой Божьей, покрыла поля футами снега, который превратился в смертоносный лёд, заморозивший озеро, уничтоживший корабли и снёсший крыши домов. Половина обнесённого стеной города на неделю вынужденно заточилась в замок — единственное строение в округе, способное выстоять против бедствия. — Я думал, что это Снежные Призраки, — вставил Иккинг. — Думал, хотят переселиться с Ледяного острова… — Хуже мы не видели много лет, но справлялись и не с таким, — фыркнул Стоик. — По мне, так это просто басни торговцев. — О твоих подвигах я узнавала как раз с басен торговцев, — парировала его супруга. — Кто греет уши лучше них? Кто потчует путников элем и горячей едой? Кто так далеко от дома, что не прочь помолоть языком? — Мама права. Торговые посты, таверны — для сплетен самые злачные места. Один Тор знает, о чём проболтались Сморкала с Задиракой. — И то верно, — помычал конунг. — Так что, укрепляем остров? — Или… не дадим им того, что они от нас хотят. — То есть не явимся вообще? — судя по тону, эта идея Иккингу не казалась удачной. — Нет, явимся мы — я с отцом. А вы с Меридой останетесь. Мгновение царила тишина, затем оба заговорили наперебой: — Иккинг должен участвовать в переговорах!.. — Мне не нравится план, мам!.. — Если там будут люди Данброха, я смогу поговорить!.. — Тишина! — и одного слова Валки хватило для восстановления порядка. Женщина продолжила расплетать рыжие косы, негромко бормоча, чем заставила принцессу с тоской подумать о матери. — Если мы поедем все вчетвером, за главного придётся оставить кого-то другого, а так мы дестабилизируем сами себя. Астрид хороша во всех отношениях, но недавно родила и не может всё внимание уделять деревне. Эрет так же силён, но не более того. Йоргенсоны алчны до власти и могут сделать какую-нибудь глупость, а Ингерманы даже не обсуждаются. — Мерида — сердце всего, это очевидно. Её семья посеяла смуту и, быть может… — пальцы свекрови замерли. — Ну, сделали какую-нибудь глупость! Чтобы вернуть себе контроль над землями и ребёнком. Если её увезли, кто сказал, что её не попытаются вернуть? — Это нечестно, — напряжённо сказала Мерида. Да, нечестно, причём с обеих сторон. — Знаю, — Валка обняла её со спины. — Твою верность не должны искажать или играть с ней, как и с твоим сердцем. Жестоко было бы посылать тебя, зная, что ты можешь провиниться, поддаться эмоциям. Это нечестно, но мы не в игрушки играем, здесь опасно ступать. — Думаешь, Данброх нарушит условия и попытается забрать Мериду? — Я думаю, они уже их нарушили. Если… — Валка прочистила горло, выпустив девушку из захвата и заканчивая с распутыванием волос. — Я думаю, материнская любовь порой слепа и может довести до безумия. Я думаю, что такая потеря подстегнёт к мести. Я думаю, что в кровопролитии женщины много искуснее мужчин и меньше его боятся; и если происходят подобные вещи, то от руки того, кто больше потерял. — Тогда это должна быть я, — съязвила Мерида. — Больше всего потеряла я. — Как и нашла, — напомнила ей женщина. — Твоя мать потеряла тебя, королевство, защиту, но ничего не получила взамен. — Думаете, мама бы отважилась на такое? — от изумления девушка забыла перейти на северный. Чёрт побери, да она умнее даже своего исключительно умного сына! — Так, придержите драконов, — Иккинг по привычке ущипнул себя за переносицу. — Как сказала мама, нам ничего не известно, слишком мало сведений. Мы должны созвать совет и обговорить, стоит ли на это соглашаться, кого стоит отправить, и убедиться в целости и сохранности Данброха. А уж потом решим, как действовать дальше. — Добро. Соберёмся через неделю, — согласился Стоик, бросив на Мериду полный разочарования взгляд. Юноша провёл их до двери и закрыл её осторожно, даже не хлопнув. Опять дома было неспокойно, после стольких потрясений на пороге возникла очередная проблема. «Хоть день у нас пройдёт без происшествий?». Ни муж, ни жена не нарушали повисшее после молчание и, погружённые в свои мысли, почти не обращали друг на друга внимания. Мерида с наконец полностью распущенными локонами удалилась на кухню возвращать перевёрнутые драконами вещи на место, Иккинг же вышел на улицу рубить дрова и обнаружил, что занятие, которым он долго пренебрегал, помогает очистить разум. Их разделяла всего пара ярдов, но казалось, что расстояние тянется на мили. Ужин прошёл столь же тихо, тарелки у обоих не опустели. Они целенаправленно обходили тему, которую, как подвешенную на крючке тушу, не замечать было невозможно. С волосами Иккинг не помог, но Мерида и не дождалась его, укрывшись тёплым одеялом. Тысячу раз он хотел открыть рот, язык ядом прожигали миллион обещаний, что всё будет хорошо, но так и не смог. Он опустился на свою половину, избегая всяческих касаний, откинулся на подушки, размышляя о том, что может произойти. Он не отречётся от Мериды и никому не позволит причинить ей вред, но если выяснится, что её люди напали на его, новоиспечённая воительница повторно станет отверженной и от постоянной жестокости олуховчан не спасут даже когти Дневной Фурии. Она будет вынуждена бежать, а он — вместе с ней, куда-то далеко за пределы острова, пожертвовав наследством в пользу участи обычного кузнеца или наёмника. «Ты знала?», — отчаянно хотелось спросить. Мерида так испуганно на него глядела, так дрожала. Она писала семье несколько писем, но могла ли утаивать от него такое? Стала бы участвовать в мятеже, планировать со стороны? Нет, часть его не могла в это поверить. Пару лун назад — вполне, но теперешняя Мерида, его дорогая Мерида, которой он дал право выбора, не посмела бы. Но, может, она узнала об этом ещё когда люто его ненавидела? Продумывала всё ещё со дня договорённости о браке? Её просили влюбиться в него, возлечь с ним, влюбить его в себя? «В таком случае она потрясающая актриса». Хотя верилось в последнее с трудом, его ужасали догадки о том, что для неё всё — притворство, игра, что ложь между ними просто стала казаться чересчур правдивой и теперь им двоим придётся заплатить чудовищную цену. Мерида лежала лицом к стене, и Иккингу это странным образом напомнило о первой их ночи в качестве мужа и жены. Он вспомнил её выпирающую линию позвоночника, хрупкие плечи, расположенные под правильным углом ключицы. Она словно была выкована из чистого железа и могла удержать одной рукой целый свет. Вспомнил, как она игнорировала отца, холодно отвечала матери, её лишённое эмоций лицо, обиду и ненависть во взоре, как она шла к алтарю, точно к плахе. Юноша поймал себя на том, что улыбается, несмотря на сложившуюся ситуацию. Она была так прекрасна в своей ярости, вся в символах его семьи, племени, в платье, которое словно соткали из воздуха — тогда он на миг заинтересовался, откуда взялась такая ткань, но быстро осознал, что это не имеет значения. Как же он беспокоился о том утре, дне, о ней и себе, о том, что будет. Иккинг злился на отца, судьбу, глупую войну, которую они вели. Тогда ему был ненавистен новый удел: стать нянькой капризной принцесски и полностью отказаться от той половинки себя, что любила Астрид и всегда будет. Тогда словно все викинги предали его: он стоял напротив них, и внутри не было ничего кроме желания сделать им больно и улететь с Беззубиком прочь. Тогда, видят боги, он уже возненавидел (хотя раньше и не подозревал, что способен на это чувство) и навязанную невестушку, и её родных, и её народ, который из-за своей гордыни втянул их в бесконечные сражения. Она не знала его, а он не знал её, но ожидал равной ненависти. Но что-то в ней было. Когда она наконец перевела на него взгляд тем холодным утром в тех водно-болотных угодьях, бывших ей домом. Вся трёхдневная ненависть улетучилась, стоило ему заглянуть в её голубые глаза. Что-то в ней было от дракона: может, волосы или упрямая линия челюсти, не позволявшая подходить слишком близко, может, напряжённая шея — наверняка он что тогда не знал, что теперь. Но в тот самый момент он более не смог найти в себе сил её ненавидеть, во всём этом не было её вины, как и его. Ни один из них не хотел находиться там, связывать себя друг с другом узами брака, но должен был. Он не знал, в какой момент полюбил её, в какой момент она перестала казаться ему живой проблемой, обузой, угрозой, но знал, что это постепенно росло, как сорняк под грудиной, и вскрывало его по центру. Повернув голову, Иккинг залюбовался ею, как раньше. Рука, словно под чьим-то влиянием, погладила чувствительную линию её позвоночника. Долго ждать не пришлось: Мерида возмущённо пискнула, рука пострадала от шлепка. Его это лишь рассмешило. — Ох, нет на свете человека назойливее тебя! — по-гэльски причитала девушка. — Я не в настроении, ненасытное ты животное! — Эй, — полушёпотом сказал он. — Ты же знаешь, что я… Мерида со стоном отодвинулась чуть дальше. — Спи, муж. Иккинг подобрался ближе, опустив ладонь ей на бедро. — Эй… Посмотри на меня. Страдальчески вздохнув, она перевернулась на другой бок. — Я не знаю, что будет, — сглотнув, тихо признался он. — Но никогда не забывай, что я люблю тебя и не брошу. Принцесса испустила дрожащий выдох: — Ты… нужен здесь, Иккинг. Ты не можешь уйти. Если мне придётся покинуть остров, ты должен остаться. — Я могу делать всё, что считаю нужным! И нужна мне ты, Мерида! Быть с тобой это как… Мерида всхлипнула, и одна слезинка, пробежав по носу, приземлилась на подушку. — Летать, — прошептала она. — С тобой я будто летаю на земле. — Да, — юноша обхватил её челюсть. — Да, Мерида. И мне никогда не наскучит с тобой летать. — Но… твой дом, — прохрипела она, как умирающая от жажды. — Олух — твой дом. — И? Ты покинула свой дом, чтобы быть со мной, и думаешь, что я не сделаю того же для тебя? Или даже больше, — он притянул её к себе. — Найдём свой собственный остров. Свою родину, свой мир, в котором нет ни родителей, ни политики. Свой остров Ночных Фурий: ты, я, Беззубик, Соласта и-и детки. Нам не обязательно оставаться здесь. — Если ты уйдёшь, — снова всхлипнула Мерида, чувствуя в груди одну пустоту. — Твой отец не остановится. Падёт не только Данброх. Ты должен остаться даже без меня. — Я не останусь здесь без тебя, ты понимаешь? — говорил он почти ей в губы. Борясь с трепетом, девушка провела носом вдоль его. — Я не хочу опять идти на войну, — ни с тобой, ни с кем-то ещё. — Я не стану… заставлять тебя выбирать, это слишком ужасно и… Нет, я не могу… Но если ты решишь… — Тише, глупенький. Я ведь уже говорила, что теперь с тобой. — Говорила, но… там твоя родня. — И я с ней ещё увижусь, — улыбнулась она. — Я Мерида Хэддок — я летаю на драконе. Сократив крошечное расстояние, Иккинг пылко её поцеловал. — Да, — произнёс он, ненадолго прервавшись. — Да. Мерида запустила пальцы в его волосы и растворилась в нём, приготовившись к новому полёту. Иккинг разделил с ней множество моментов страсти и ему всё было мало, он всё время ждал этого вожделенного удовольствия и великолепного окончания, сравнимого с прыжком с облаков. Только сейчас всё было нежнее, медленнее, заставляя их выдыхать друг другу в рот. Он не мог отвести взгляд от её лица, умолял открыть глаза всякий раз, как она зажмуривалась, и хотел, чтобы она была ещё ближе. После, переводя дыхание в слабом свете едва горящего очага, Мерида поблагодарила богов за Иккинга. — Я с тобой, — услышала, как он бормочет. — Навсегда. — Да, — шепнула она в ответ. — Навсегда.

***

— Эгей?! Эгей?! — раздражённо выплёвывал лорд Макинтош. — Можно подумать, здесь найдёшь дорогу! — Чёрт бы побрал этих людей и эти пустыри! — бурчал себе под нос Логан, туже затянув пояс на килте. — Не отчаивайся, друг мой старинный. Корабль мы починили, север ждёт. Оба поёжились, вспомнив возникшую внезапно огромную неведомую тварь, которая кусок за куском отрывала острыми зубами корпус судна. Туманное утро на холодных водах подарило лишь ужас. Очевидно, в глубинах опасностей таилось не меньше, чем летало в небе. — Пойдём в таверну, — предложил Макгаффин. — Капля эля нам не повредит, и дружелюбных лиц там может встретиться побольше, чем в той пустой корчме. — Хорошо, — проворчал Малком, следуя за соратником к обветшалой лачужке с покачивающимся на ветру знаком пивной кружки. Чтобы получить еду и питьё, изъяснений им хватило, и они угрюмо сели в углу. Ярко расшитые тартаны заметно разнились с тёмными мехами и шерстяными накидками северян, настороженно косящихся на чужаков. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — тихо высказался Логан. — Почти одинадцать дней прошло, как я оставил своего мальчика дома, где царит безумие Элинор. — Так ты позволишь девочке умереть? — А ты разве ничего ей не посылал? Зашифрованное сообщение, чтобы только она могла прочесть? — Это неважно! — мужчина громко стукнул кружкой о стол, стараясь не обращать внимания на взгляды окружающих. — Если они узнают, что произошло, её ничего не спасёт. Нужно вмешаться, пока не пролилось ещё больше крови. Мерида ведь невиновна. — Откуда тебе знать? — Она искала моего совета, она знает ужас поля боя так же, как и мы. — А с нами что? — Что «что», здоровяк? — Мне ещё о семье печься, а не церквушках и жеманных щёголях, которых ты помазываешь. — Ну что-то же после меня в этом мире должно остаться, раз кровь не может. Логан тут же умолк. Оба истощились от путешествия и друг друга. Они проделали долгий и пугающий путь в надежде, что некогда их принцесса жива и готова их выслушать. Столкнувшись с тысячей кошмаров в виде разных людей и зверей, Малком, конечно, тосковал по дому, но больше волновался о девушке, которая согласилась пойти на эту сделку без расчёта на спасение. — Есть идеи, где вообще этот Олух? — Никаких, — ответил Малком и дёрнул рукой в сторону кучи народу. — Но кто-то должен знать. — И ты дашь им провести себя в сердце их империи? — Там сидит их король, а встретиться нам надо с ним. — У тебя многовато веры в этих монстров, Малком. — Я верю в людские сердца и в то, что Господь Всемогущий нам поможет. Мы поступаем праведно и Он поведёт нас. Макгаффин смиренно кивнул: — Пойду… попробую поговорить с владелицей. Распрямив скрипучие колени, горец направился в другой конец комнаты, а Малком стал молча потягивать эль. — Эй, ты, старик. Он еле удержался от рыка и поднял глаза на выросших перед ним двух юнцов. Один — темноволосый, смуглый и широкоплечий, второй — напротив, светловолосый и стройный. — Олух ищешь, говоришь? Невзирая на достаточную образованность, грубый акцент выдавал его с потрохами. — Да. Знаете, как до него добраться? Молодые люди обменялись глубокомысленными взглядами и засмеялись: — Да, дедок, знаем. — Так вы оттуда родом? — Ага, да, — передразнил его выговор светлый. — Мы оттуда родом! — и вместе с товарищем снова залился хохотом. — Укажете нам путь? — лорд развернул карту, вызвав у незнакомцев смешки. — На лодке ты туда не доберёшься, мужик, — фыркнул тёмный. — Единственный сейчас способ — верхом на драконе. Малком подавил ругательство. — Можно ли тогда… приобрести дракона на время? — Дракон в аренду?! — светлый пихнул тёмного в плечо. — Ты это слышал, Сморкалик? Гениально! Мы можем открыть свой бизнес! — В принципе да, если будет нормальная страховка. Представь себе курсы валют! Жесть. — Это верно, но мысль была светлая. — Но на логистику будет уходить куча времени, а я не задрот, как Иккинг с Рыбьеногом. — Да, нам понадобится!.. — Стойте, стойте, — поспевать за их беглым северным ему было очень нелегко. — Вы сказали «Иккинг»? Иккинг из клана Хэддок? Викинги замолчали, только теперь решив внимательно рассмотреть его внешний вид, красные вертикальные и горизонтальные полосы на одежде. — А, ты из Альбы, — догадался тёмный. — Чего тебе на Олухе надо? — Мы хотим связаться с… эм-м… с Меридой, женой Иккинга Хэддока. Раньше она была нашей принцессой, а сейчас… кем бы она ни была, нам нужно увидеться с ней как можно скорее. Двое ещё раз переглянулись. — Иккинг женился?! — Ты серьёзно не слышал, Дир? — потряс головой тёмный. — Уже месяцы прошли, идиот! — Я же на отшибе был! Так я что, теперь единственный холостяк? Хреново вам, ребят. Закатив глаза, второй вернул внимание Малкому: — Зачем вам Валькирия Олуха? — Кто? Парень усмехнулся: — Она больший викинг, чем Иккинг. Если ждёте, что она вернётся к вашим сладким педикам, то зря. Я многое слышал и я был рядом, когда Фрейя благословила её союз. Она теперь одна из нас, старик. Вы потеряли её, когда отправили в деревню. — У нас срочное сообщение, — быстро придумал Макинтош. — От её семьи. Тот, кого назвали Диром, цокнул языком: — Ну тогда за Иккингом будет должок. — Учитывая, в каком твоя семья дерьме из-за сестрицы, это тебе только на руку. — Что опять сделала эта тупая овца? — спросил Дир у своей, кажется, третьей кружки. — Эх, Заб… А я думал, это мне нужно постоянное наблюдение. — Обязательно, как только вернёшься, — тёмный встал с тяжёлым вздохом. — Бери своего дружка и погнали. — Куда? — Малком тоже поднялся с места. — Что мы будем делать? Приятели невероятно синхронно возвели очи горе. — Лететь, старпёр! — тёмный хлопнул его по руке и потянул к двери. — Покажу тебе моего малыша! Кривоклы-ык! — Малком! — подбежал к ним Логан. — В чём дело?! — Нашёл попутчиков, — пожал плечами Макинтош. — Курс на Олух, дружище. — Здарова, — бросил светловолосый северянин и помог Макгаффину усесться в седло. — Ну как оно там? Логан мысленно пожалел, что не скончался ещё три года назад.