***
С почти пурпурным от горя и разбитого сердца лицом Мерида никак не могла перестать дрожать, и мать с сыном были вынуждены влить в неё успокоительную настойку. Сперва она пробовала отпираться, но Валка неплохо убеждала и не отстала, пока девушка не выпила её, а затем ещё пару бокалов крепкого вина. — Я поговорю со Стоиком, — пообещала она, целуя макушку Иккинга. — Больно много тягот на тебя свалилось по моей милости, позволь мне эту взять на себя. Он нехотя кивнул: — Спасибо, мам. За всё. — Не могу обещать, что… будет легко, но если ты желаешь остаться с ней, а она — с тобой, мы найдём способ. — Спасибо. Когда за Валкой закрылась дверь, его место у входа занял Беззубик, чтобы, как обычно, сторожить. Иккинг укутал себя с Меридой в меха и постарался расслабиться, глядя на огонь и карабкающихся на них Огоньков. — Всё будет хорошо, слышишь? — дал он клятву, которой, знал, не имел права давать. Девушка что-то рассеянно пискнула в ответ, без энтузиазма разрешив Уилдиру лизнуть своё лицо. — Иккинг, — добавила она. — Прости. — За что? — мгновенно напрягся он. — Я не думала, что… будет… такое, — из-за выпитого её рот и голову будто набили овечьей шерстью. — Я думала… что моя жизнь… стоит мира. — Я тоже… — Пожалуйста, не убивай моих братьев. Не убивай мою семью. — Зачем твоей матери было это делать? — Вы отняли у неё всё, отняли меня. Она… — Мерида подняла на него опухшие, налившиеся кровью глаза, — ненавидит тебя и твой народ. Ладони Иккинга сжались в кулаки. — Если бы дошло до нашего ведома тем или иным образом… тебя бы, скорее всего, убили. Око за око. — Уверена, она это знает, — качнула головой Мерида. — Но она тебя отдала! — обвинительно продолжил Иккинг. — Она предложила нам тебя добровольно во имя мира, а теперь так бездумно играет твоей жизнью?! Ты же могла погибнуть! «И до сих пор можешь» говорить нужды не было. Девушка пожала плечами: — Для неё если меня нет дома, нет и вообще. — Ты… ты говорила ей, что в порядке, что счастлива? — Я отправила всего одно письмо, — признала она. — Сказала, что в безопасности и ты хорошо со мной обращаешься. Это было до… до… — сделала круговое движение рукой, — этого. — Ты указала на всего меня. — Вотымена, — невнятно согласилась Мерида. — Всего тебя. Иккинг всё ещё был способен краснеть, как подросток. — А потом драконы улетели, — ещё один неопределённый жест, — консумировать, и я не могла отправить ещё. А потом столько всего происходило... — Да... — Макинтош говорит... он говорит, что она... обезумела. — Попробуй северный, пожалуйста. — Она сошла с ума, — с трудом проговорила Мерида. Изъясняться на этой речи было всё равно что жевать камни, и она не знала, придёт ли время, когда исходившие из уст звуки начнут ей нравиться. Иккинг фыркнул: — Это я уже и сам понял. Она по своей оплошности могла обречь тебя на смерть. — Я знаю. — Ты уверена? — он сел ровно и стал на голову выше неё. — Мерида, это опасная игра. У меня нет никаких гарантий. Если деревня ополчится на меня, это всё. — Меня, — девушка вяло ткнула себя в грудь. — На меня, а не на тебя. — Нет, — он взял её за руки. — И на меня тоже. На нас двоих. — Ты должен будешь... от меня избавиться. — Замолчи, — проворчал Иккинг. — Я, кажется, уже говорил тебе своё мнение по этому поводу. — Но ты должен, — прошептала. — Пока ещё не поздно. Изгони меня, убей, покажи людям моё тело... — Перестань бредить! — он вздрогнул от пробудившейся внутри ярости. — Не смей даже заикаться об этом! — Наш мир распадётся, — у девушки задрожали губы, лицо было мокрым от слёз. Не успел Иккинг удивиться, откуда взялось слово «распадётся», она, едва не задыхаясь, стала говорить дальше: — Ты убьёшь мою семью. Убьют меня. Ты женишься на другой. Может, на Анне из Эренделла. — Мерида! — от его крика она только сильнее плакала, но он зажал её лицо между ладонями, чтобы внимала каждому слову. — Мы исчезнем раньше. Убежим не оглядываясь. Однако моя мать — одна из самых умных людей на свете, а мой отец — из самых упрямых, и от обоих у меня огромная доля безрассудства, которой хватит, чтобы обуздать судьбу и волю богов как я хочу. — Х… хочешь? — Я хочу свою жену, своих драконов и своё положение. Я хочу мира, который мы, Хель, заслужили. Я хочу, чтобы ты была счастлива и… — сглотнул. — Сыновей с моими глазами и дочь с твоими волосами. Я хочу жить с тобой полноценной жизнью, подкидывать для тебя дров в очаг, танцевать с тобой в Большом Зале, летать с тобой по всему Архипелагу. Я хочу нас, невыносимая женщина, и всё время, которое удастся выкроить. — Иккинг? — замигала Мерида. — Я хочу тебя. Поэтому не вздумай больше, — он прервался на настойчивый поцелуй, — о таком думать. Поняла? — он поцеловал снова, и она промычала ему в рот. — Скажи это. — А? — от вина и его внимания она не могла соображать. — Скажи мне это в ответ. Скажи, что даже мысли не допустишь о том, чтобы умереть раньше меня. — Хорошо, — кивнула она в его руках. — Я не оставлю тебя ни в этой жизни, ни в другой. Иккинга охватило невероятно сильное желание брать, хвататься обеими руками. Он устал, устал от втягиваний в эти безбожные ситуации, от пыток сегодняшнего дня. У Мериды не получалось справиться со шнуровкой, и он сорвал ткань с её плеча. Он оставил следы на всём её теле: шее, ключицах, груди, бёдрах, набивая на коже «Здесь был я». Он хотел пометить её, вбиваться в неё, пока она и дня без него не выдержит, пока не растворится в нём, как он в ней. Глупо, неосторожно, не думая о последствиях, искушая судьбу и чувствуя себя больше зверем, чем человеком, он излился в неё. Ты не оставишь меня, говорил он, когда сплетались их языки. Никогда, обещала она, обхватывая его ногами. Никогда.***
— Стоик. Тот мигом посмотрел в другую сторону, чтобы выместить бешенство на чём угодно, кроме любимой. Долго ждать не пришлось: после душевного крика у опрокинутого стола ножка раскололась в щепки. Отдышавшись, как после длительного бега, вождь не менее душевно выругался. — Полегчало? — НЕТ!!! — он снова обернулся к жене. — Мои люди мертвы, Валка! Гниют в помойной яме, когда могли бы попасть в Вальгаллу! — Всегда был риск разочаровать народ, муж. И ты, и твой сын знали об этом. — У нас был договор! — И они его нарушили. Мы должны принять меры, спору нет, но сделать это надо незаметно. — Как я пошлю армаду незаметно, безумная женщина?! — Не знаю. Всё это… прискорбно, — Валка тихо опустилась на стул теперь уже без стола. — Но Иккинг любит Мериду, и мы обязаны сделать всё, чтобы их союз остался в неприкосновенности. Чтобы она осталась незапятнанной и безгрешной. — Ты что, рехнулась?! — Стоик громкими шагами прошёл по комнате к ней. — Да я сожгу эту девку на костре и преподнесу её родне обугленную голову! — Ну уж нет! — они стали ходить кругами, как дерущиеся за пещеру драконы. — Однажды ты спросил меня, правильно ли поступил с нашим сыном, и ответ тот же, что был тогда, — нет. Но ты можешь починить сломанное от своей руки и сохранить её место рядом с ним. Богиня говорила с ней, Стоик, она благословлена. Если тронешь её, навлечёшь на себя гнев не только своей крови, но и богов! — К чертям богов и тебя вместе с ними! — Следи за языком! — Валка бросила в него подушку. — Она знала!.. — Она ничего не знала и действовала, как считала нужным. А когда узнала, потеряла сознание! — А я ещё думал, сегодня день добрых вестей, — конунг наполнил кружку чем-то крепким. — Готти утверждает, что она носит дитя. — Карга болтливая, — пробурчала женщина себе под нос. — Никого она не носит! — Тогда я не вижу причин не выдернуть её из постели, как это сделали с нашими сородичами, и содрать с неё заживо кожу! — Ты будешь держать себя в руках, потому что твой сын, которым ты во время войны едва не пожертвовал, любит её больше самого себя. Ты ведь знаешь, что будет: он покинет остров вместе с драконами, и я буду прямо за ним. Было слышно, как хрустнули огромные кулаки. — Как ты не понимаешь, что надо что-то сделать?! — Что-то мы сделаем! Сделаем, что положено, но они дети, Стоик! У Мериды был выбор между своим народом и нашим, и она выбрала нас, выбрала твоего сына! Мужчина устало повалился на другой стул, и огонь отбросил тень на рыжеватые волосы. Всего несколько лет назад седины и глубоких морщин, казалось, совсем не было. — У тебя есть план? — с надеждой произнёс он. — Есть... догадка. Сбор. Стоик приглашающе вытянул руку и, когда её приняли, усадил женщину себе на колени. — Я выслушаю тебя, только… не уходи от меня снова и не дай сыну пойти по твоим следам. — Хорошо, слушай. Я думаю, что этот сбор — хитрость. Во всяком случае, для Данброха. Король и королева явятся под предлогом мирных переговоров, но с расчётом увезти Мериду. Он кивнул. — Так вот, нужно им это позволить. — Иккинг ни за что не согласится. — Ему не обязательно знать, как и ей, если уж на то пошло. Придётся нам сдерживать его с Беззубиком, пока её не запрут в родовом замке. — И что потом? — Тогда у нас будет полное право пуститься в погоню и, обнаружив уничтоженную провинцию, заключить новые сделки по возвращении Валькирии Олуха. — Будем платить за неё после убийства наших? — Нет, дождёмся, когда король и королева подберутся достаточно близко, чтобы лишиться голов, а Иккинг тем временем улетит с Меридой как можно дальше от резни, — этот острый расчётливый взгляд вождь последний раз видел у жены ещё давным-давно, когда она была девой-воительницей. — Затем посадим на трон кого-нибудь надёжного и будем управлять этими землями, как нужно нам. — Это коварно и жестоко, жена моя. Девчонка совсем мозгами тронется. — Если кто ей и поможет оправиться, так это Иккинг. Да, погорюет какое-то время, но в конце концов поймёт, что это было необходимо. Широченная ладонь выводила на стройной спине неосознанные круги. — Я позабыл об этой твоей стороне, Валка. — Какой? — она отклонилась назад, чтобы видеть его лицо. — Той, что видит кратчайший путь к тому, чего хочет, и прорубает его, как топор. — Это не перерастёт в войну, — поклялась женщина с огнём в глазах. — Мы лишь наводим порядок. И я не прощу эту женщину — как бы сильно та ни страдала — за угрозу, которой она подвергла нашего сына и свою дочь. Только подумай, Стоик: если всё раскроется раньше, чем нам хочется, её убьют. Ей останется только бежать, а Иккинг пойдёт за ней. — Его в любом случае не захотят видеть на моём месте, даже если я подыщу ему другую жену. — После Мериды он не возляжет ни с какой другой. — Да прям-таки, — фыркнул Стоик. — Мужчина очень быстро вновь начинает голодать. — Неужели? Так ты голодал после моего исчезновения? — Это другое, — помрачнел он. — Но не для него и не сейчас. Я была последней для тебя, она — последняя для него. Ради неё он дойдёт до края земли, вот в чём правда. Мужчина втянул запах её волос — всё такой же сладкий после стольких лет. — Столько же мы пройдём ради детей, — невесело хохотнул. Валка обвила руками его шею. — С того момента, как он появился на свет, мы знали, что будем заботиться о нём до конца жизни. Ты никогда не перестаёшь быть родителем, даже когда покидаешь его тёмной ночью в колыбели. — Ох, Вал... — Стоик... — она погладила его волосы. Она поцеловала его с пылом тысячи потерянных ночей, всего, что они забыли, чем пожертвовали. Он поднял её легко, как пушинку, и понёс наверх, собираясь заново пережить свою молодость и то немногое, что было у них раньше; собираясь высечь новую искру.***
Шипящие звуки двухголового чудища были подозрительно похожи на смех — над тем, как Логан ловит ртом воздух на твёрдой земле. Как бы то ни было, наездник его точно смеялся. Полёт длился всего пару часов, — путешествие, которое обошлось бы им в целый день на лодке и, возможно, их жизни — но лорд сомневался, что оно того стоило. — Что, первый раз крылышки расправил, старик? — поддел кто-то из викингов. — Пекло, — только он попробовал подняться, ноги заходили ходуном, и Малком подбежал к нему, схватив за руку. Остров Олух оказался совсем не таким, как они ожидали. Он гудел, как улей, только вместо пчёл с какофоническим шумом над головами проносились драконы. Звери всех форм и размеров появлялись и исчезали, как гигантские живые волны, и каждый из них знал другого, невзирая на окраску и размах крыльев. Это зрелище было в равной степени потрясающим и ужасающим. Малком, изучая простиравшуюся вокруг деревню, шептал молитву. — Ну идёмте что ли! — поторопил Сморкала. — Нужна Валькирия? Без Иккинга к ней прохода нет. Нервно переглянувшись, шотландцы расправили килты с цветами кланов и зашагали вслед за проводниками. Их бледные лица и не спрятанные под шлемами волосы привлекли чересчур много внимания, некоторые стали останавливаться на полпути и глазеть. — Эй! — в высшей степени уважительно пропел светловолосый викинг, входя в Зал. — Иккинг, брат мой не по крови! Темноволосый молодой человек и его отец, король и его наследник, в ту же секунду заставили их напрячься. Малком старался вообще ничем на лице не шевелить, но Логан не сдержал злорадного взгляда на мужчин, ответственных за смерть его первенца и без пяти минут короля Данброха. — Задирака, — поприветствовал его младший так, будто хотел повеситься. — Как ты вовремя. — Хорошо быть снова дома! Очищен каждый уголок, господин, — отчитался он и весьма непочтительно поклонился. — Ни ловушек, ни охотников, ни охотничьих ловушек! — Хорошо, — по-прежнему безрасдостно отозвался собеседник. — Я позову, если понадобишься. — Да брось! — Задирака подошёл вплотную и закинул руку на чужое плечо. — Ты что, ни капельки по мне не скучал? — По тишине и покою я буду скучать бо... — О-о, ну с этим никак не могу помочь, — он взъерошил и без того непослушные юношеские волосы, таки добившись ответной реакции в виде сдерживаемого рыка. — Зато я привёз совсем не символические презенты! — Даже думать боюсь, — пропыхтел Стоик Обширный и сосредоточился на двух чужаках. — А там у вас кто? — Из кланов Хайленда в Альбе, мой конунг, — отец Сморкалы в своё время вбил в него кое-какие манеры. — Они были на Восточном торговом посту, где мы встретились с Задиракой. Искали дорогу на Олух, чтобы увидеть Валькирию. — Это так? — вождь прищурился. Его наследник вытянул руку: — Чего они хотят? — Да что-то не ясно. Сказали только, что ищут её и что-то там про полузатонувшее судно в жестокой стихии. — Пап, спокойно, — пробормотал Иккинг отцу, у которого пальцы сжались на рукояти выкованного Плевакой меча. Не облегчал ситуацию и недобрый взгляд дородного мужчины с кустистыми бровями. — Ам-м, — второй прочистил горло и заговорил на ужасном и малопонятном северном. — Я Малком Макинтош из клана Макинтош в Альбе. Со мной Логан Макгаффин из клана Макгаффин. При слове «Макинтош» Хэддоки многозначительно переглянулись. — Нам нужно увидеть нашу… э-э, вашу жену и Валькирию. — Чего вы хотите от Мериды Хэддок? — У нас к ней сообщения от её семьи, — прозвучал уклончивый ответ. Вздохнув, Иккинг послал Сморкалу в дом, где сейчас были чем-то заняты его жена и мать. После недавнего инцидента он попросил Валку оставаться с девушкой как можно больше времени. В скорости Грозокрыл Соласте, конечно, уступал, но был готов унести их обеих в убежище в любой момент. Путников накормили и напоили, но лица их всё равно были болезненно зелёными. Задираке же нравилось быть нестерпимым, и Иккинг силился не объединять в голове его образ с образом близняшки. — Кстати, Ик. Сморкалик мне говорил, что Забияка тут… беспредельничала без меня, — юноша так удивился тому, как серьёзно он об этом спросил, что на миг забыл про все обиды. — Ты не мог бы рассказать, как именно и как сильно оскорблена моя родня? — Клан Торстон легко отделался, — негромко признал Иккинг. — А вот Ингерманам из-за неё досталось. — Как? — Сначала она напала на Мериду вместе с другими женщинами посреди деревни и чуть её не убила. Потом ворвалась на ужин с топором и попыталась снова. Потом они дрались в честном поединке и она проиграла, но… — Дай угадаю — она потребовала все права победительнице. — Да. — Но она жива? — Да, Мерида ограничилась знаком позора. — Что, шрамом? Заб была бы только рада. — Волосы отрезала. Задирака не мог не вцепиться в свои длинные косы — символ рода. Это было достойным оскорблением за оскорбление, и он не мог винить новую наследницу, но знал, что такой удар сестре никогда не забыть. — Полностью? — Почти. — Справедливо. — Она могла остаться без руки или головы, — процитировал Иккинг отца. — Она свободно ходит среди нас, и за это стоит быть благодарными. Взгляд льдисто-голубых глаз старого товарища был грустным и усталым, с почти незаметной ноткой безумия. На границах империи — обители охотников на драконов, обезумевших берсерков и хаоса — приходилось несладко. Но хаос Дир любил что в ранние годы, что в более зрелые, и Иккинг без проблем поручил ему эту миссию. Сейчас же он задумался, не слишком ли долго близнец Торстон находился в дикой среде, чтобы вернуться в родные края окончательно. — Ещё слышал, что Рыбик слёг и просыпается всего на час-два. Когда-то мы были друзьями, Иккинг. Не отталкивай нас из-за чужеземки. — Она викинг побольше многих здешних. Некоторые говорят, что и побольше меня. — Сморкала так и сказал. — И не ошибся, — со смешком согласился юноша. — Интересно, с чего её люди такой путь ради неё проделали, — помолчав, озвучил мысли Задирака. — Да уж, — Иккинг потёр лоб, на ходу придумывая ложь. — Если кто-то при смерти, проблем потом с ней не оберёмся. — Могли бы письмо отправить. — Будь на Олухе такие крутые перемены, думаешь, я бы письмо отправил? На лице Задираки отразился сложный мыслительный процесс, но, к счастью, он вроде как принял это за весомый аргумент. Двери открылись и вошли Мерида с Валкой. На принцессе было тёмно-синее платье с серым меховым воротником, волосы с последнего дня мытья заплели в боевом, строгом стиле, а глаза подвели чёрным — своеобразная защита от ослепительно сверкающего на солнце льда. Стоило отдать Задираке должное, присвистнул он довольно тихо. Она улыбнулась со всем возможным для сурового внешнего вида очарованием, и Иккинг взял её за руку, стоило её взору метнуться к двум кланяющимся лордам. Малком не мог оторвать глаз от той, что когда-то звалась Меридой Данброх, она была так на себя не похожа, что Логану пришлось силой втянуть его с собой в учтивый поклон. Никогда прежде она не обладала такой царственной поступью, как её мать — когда-то воплощение грации; никогда так непринуждённо не демонстрировала свою власть. Мерида осталась собой, при этом не имея ничего, что ему запомнилось, кроме, разумеется, рубинового отлива волос, сейчас собранных в хитрую причёску. Мерида Данброх постоянно боролась с чужим контролем, а у Мериды Хэддок, похоже, контроль идеально помещался в ладони. Ей не нужно было повышать голос и перекрикивать шум и гам, но разрезать их, как клинок чью-то шею. Но когда она взглянула на них, то совсем как девочка, которую он хранил в памяти — девочка, которая гонялась за братьями, отцом, гончими, которая устраивала беспредел и вызывала смех. Она снова превратилась в пятилетнюю, закутанную в сине-зелёный отцовский плед и сияющую ярче самых больших костров. Все они признали друг друга, и Мерида, отпустив руку мужа, поспешила к ним и раскрыла для обоих объятия, точно именно она была много старше. — Надо же! — воскликнула на понятном им языке. — Милые господа собственной персоной! — Мерида, слава Всевышнему! — восторжествовал Малком. — Так с тобой всё хорошо? — Да, благодаря вам, — живо ответила девушка и наградила Логана долгим взглядом. — Лорд Макгаффин. — Не смей называть меня так, девочка, — шмыгнул тот носом. — Ты была мне дочкой. — Мерида, — к ней снова приблизился юный викинг. — Можешь проводить их в дом. Мама поможет приготовить гостевую комнату. — Ладно, — она утёрла слёзы, размазав чёрную краску. — Спасибо. — Да пустяки, — он коснулся губами её щеки. — Идите. Иккинг остался помочь конунгу в привычных делах, а женщины вышли с гостями на улицу. Почти всю дорогу они держались тихо, только Мерида то и дело указывала на разных драконов и изобретения супруга. В хижине она тут же засуетилась, приглашая сесть за стол и выпить ещё эля. Чуднее они, пожалуй, ничего не видели — чтобы сама наследная принцесса да обхаживала их, как простая служанка. — Ради Господа, девочка, сядь, — не выдержал Логан. — Я не могу видеть тебя такой! — Какой? — Мерида нервно пригладила волосы. — Всё когда-нибудь меняется, даже я! — Но не так же! Ты выглядишь… по-другому, но хорошо, и только это важно, — пробрюзжал Макгаффин, вспомнив как его жена в период ухаживаний всё время переживала по поводу своей внешности и состояния платья. — Ты — будущая королева, даже сейчас! Не веди себя с нами, как кухарка! Она гордо рассмеялась: — На Олухе всё не так. Здесь все должны трудиться, чтобы есть, даже мы с мужем. Иначе мы бы не заслужили никакого уважения и права властвовать. Статус не позволяет расслабляться. Лорды недовольно поглядели друг на друга. — Ты заслуживаешь больше, чем ежедневный труд. — Ох! — Мерида помотала головой, и длинная коса заплясала драконьим хвостом. — Вы придаёте этому слишком большое значение. И у моей матери есть обязанности, а у меня — свои. Правда, мне не нужно хлопотать о целом замке. Не отягощённая корсетом и короной, она свободно развалилась на стуле. — Положение с вами здесь станет щекотливым, — добавила тише. — У нас и без того всё немного шатко. Вы никому не называли причину своего прибытия? — Мы не такие глупцы, — Логан потянулся к её руке. — Малком боялся, что тебя убьют за деяния матери, и нужно было нестись на перегонки с ветром. Девушка сжала его пальцы. — Вы пришли в сердце тех, кто убил ваших детей, ради меня? — Ты была нашей. Ты и сейчас наша, к чёрту замужество, — брови лорда Макгаффина поползли вверх, и стало видно собравшуюся в глазах влагу. — Я видел, как ты растёшь на колене отца. Я однажды укачивал тебя перед сном, помогал слезть с дерева и до сих пор не знаю, как ты тогда туда забралась. — Я однажды перевязывал тебе коленку, когда ты упала, — улыбнулся Малком. — Мой сын бы расплакался от одного вида крови, а ты и ухом не повела. И все мы рассказывали тебе множество историй, потому что ты их очень любила. — Ты можешь быть одной из них, но ты навсегда останешься и нашей тоже. Мерида вздохнула: — Я благодарна вам за верность отцу, которая привела вас сюда. — Мы не из-за Фергуса здесь, а из-за тебя. Той, кто пожертвовал свободой и душой, чтобы жить среди чудовищ в этих морозных землях. Той, кто пожертвовал всем и теперь оказался под угрозой со стороны родной крови. — Моя мать, — поёжилась она, — одна из мудрейших людей на свете. Скажите… зачем? — Из-за тебя, девочка. Она намерена тебя вызволить. — Вы в этом уверены? — её глаза были яснее небес, голубее океанов. — Она… — Логан откашлялся. — Она страдает, это несомненно. Если бы я знал, что мой сын ещё живой где-то далеко, перевернул бы семейное древо корнями вверх, чтобы вернуть его. Но она подвергает всех опасности, особенно тебя. Принцесса постучала ногтями по дереву. — Да. Стань это известно всем, Стоик был бы вынужден отречься от меня и казнить. Кровь за кровь. У Иккинга даже в этом не будет никакого влияния. — Но ведь он защитит тебя? Улыбка Мериды была такой ласковой, что Малком рот разинул. Его сердце на мгновение сжалось от сочувствия к Логану, который вот-вот поймёт, что бывшая невестка воспылала любовью к врагу. — Иккинг бы облетел все Царства Мирового древа ради меня, — повела плечом. — И вместе с драконом превратил бы их в пепел. — Что ж… — прочистил горло Малком, уловив некоторое их влияние скорее в девичей душе, чем в одежде. Послышалась какая-то возня, и на Мериду набросились три дракончика. Поймать их времени просто не было; один приземлился ей на руки, два других зацепились за ноги, но она лишь расхохоталась. Они запутались лапками в её локонах и принялись водить по лицу раздвоёнными язычками. Опомнившись, лорды попробовали их оттащить. Один шипел и шлёпал Логана по рукам, но Мерида его приструнила и занялась тем, который приклеился к спине. Девушка подарила поцелуй каждому из трёх детёнышей тех, кто жёг её родину, и, опустив на пол, отогнала прочь. — Простите, — смущённо хихикнула она, как молодая мама. — Уж больно они привязались. — А… нет, ничего. — Они дьяволята, но хорошие, — хихикнула ещё раз. — Когда волосы не трогают! — Мерида? — в дверях показались Валка с Иккингом. — Вы уже здесь. — Муж, — она поднялась с места и встала рядом с ним. — Позволь представить тебе лордов кланов Макинтош и Макгаффин. — Я знаю, нас уже представили. Так зачем всё-таки они здесь? — Они, э-э… — Мерида вздохнула, но быстро собралась. — Они опасались, что ты меня убьёшь, и хотели попытаться спасти. — Я бы этого не!.. — Но они-то не знают тебя, — перебила она. — Они верят, что нас связывают сугубо политические узы, а истории о вашем народе у нас не добрые. Они думали, что ты, обо всём узнав, со мной покончишь. Мерида повернулась к мужчинам: — Вы расскажете об ужасах, которые видели, и всё, что знаете о планах моей матери? Малком снова разинул рот, застигнутый врасплох подобной прямолинейностью. Да, Элинор подвергла жизнь дочери опасности, но он и помыслить не мог, что дочь отплатит ей той же монетой. — Да, — сдался. — Если вы, во имя Господа, собираетесь положить этому конец! — Несомненно. И, надеюсь, сбережём все наши кланы, — она вопросительно посмотрела на Логана. — А вы? — За моего Йена — да! — У них есть информация, которая нам поможет, — обратилась уже к мужу Мерида. — И они готовы ею поделиться, если это будет означать безопасность их кланов и моей жизни. — О последнем и говорить нечего, — заверила Валка. — Но приятно видеть, что у тебя на родине ещё жива верность. — Ну что ж, — Иккинг занял место во главе стола, жена — по левую руку, мать — по правую. — Начнём?