***
— Государыня, — поклонился стражник. — Государь. Корабль готов. Кивнув, Элинор расправила платье и пояс. Непривычно, неуютно было не ощущать тяжести доспеха и меча. — Всё улажено? — прокаркал супруг, совсем раскисший без вина и бренди, от которых она его последние три дня отваживала. — Оружие сложено, милорд. — Превосходно, — женщина повернулась лицом к прислуге замка, новому главе Кэмеронов и ещё нескольким лордам, которые будут ожидать за стенами. — Вернёмся мы уже с наследной принцессой. И головой короля викингов! Последовали одобрительные крики. Все знали, что королева готова убить любого несогласного с её планами, и спешили задобрить. Весь пожелтевший и вялый Фергус позволил ей стряхнуть невидимую грязь со своей брони и повести себя, как собаку, к судну. — Меня сейчас стошнит, — промычал он, и Элинор фыркнула: — Тогда стой спиной к ветру. Король проковылял к боковым ограждениям, она же опёрлась о носовую их часть, видя перед собой лишь воды. Предвкушение, похоже, достигло вершины и ей впервые за долгое время показалось, что она вот-вот расплачется. «Моя храбрая малышка, я с тобой. И я иду, ты только дождись». Тихо прокрался новый холодный день, и корабль покинул гавань. «Дождись. Я скоро».***
— Сумки? — Есть! — Обувь? — Э-э… Да, есть. — Паскаль? — Перенесли в оранжерею и пообещали о нём заботиться, — вздохнула принцесса. — Нож? Она задрала юбку, демонстрируя маленькое лезвие, заткнутое за розово-фиолетовую повязку на бедре. — Есть. Юджин открыто на это вытаращился, только что слюнки не пуская: — Я говорил, что у меня слабость к женщинам с острыми предметами? Рапунцель со смехом опустила юбку и сократила расстояние между ними. — Ты готов, моя мечта? — тихо поинтересовалась она. — А ты? Она повела плечом: — Думаю, раз там Анна и Эльза, всё будет хорошо. — Поддерживаю. Но даже если что-то пойдёт не так, я рядом, — он выгнулся, выставляя напоказ новый клинок и изящные доспехи. — О, мой рыцарь! — протянула девушка деланым фальцетом и картинно покачнулась, позволяя чужим сильным рукам поймать себя за талию. — Какой вы галантный! Юджин испустил смешок: — К вашим услугам, моя принцесса! — Неужели? — она посмотрела на него краешком глаза цвета весенней листвы. — Тогда принцесса желает поцелуя! — Как угодно! Возлюбленный нагнулся и Рапунцель встретила его на полпути, обхватив руками шею, чтобы он легко их обоих выпрямил. Сжав его челюсть, она поменяла угол и взяла инициативу теперь куда более глубокого и страстного поцелуя на себя. — Юджин, — девушка раскраснелась, губы приобрели тёплый цвет только что заработанного синяка. — Я... Я хочу... Он мгновенно напрягся с головы до ног. — Нет. — Ну пожалуйста... Почему нет? — Потому что ты принцесса, Красотка, и к этому прилагаются обязательства. Обязательства, о которых мне напоминают весьма однозначно. — Жаль, что мы не сделали этого ещё в башне — одни и никто не беспокоит. Картинка ловящей их с поличным Готель потушила всё его внутренее пламя желания. — Было немного трудно уловить посылаемые тобой сигналы, когда ты вырубала меня сковородкой и никак не реагировала на моську. Рапунцель тяжело вздохнула и прислонилась к нему. — Я хочу быть с тобой, во всех смыслах. Что в этом плохого? Молодой человек подавил стон. — Я и не говорил, что это плохо, просто... время неподходящее. Как поженимся, я весь твой. Девушка обиженно пыхнула, и он приподнял её лицо за подбородок. — Только не дуйся, принцесса. — Не зови меня так, — она подняла глаза кверху. — Ну пойдём, Красотка, — Юджин подтолкнул её вперёд. — Впереди новое приключение. Мысленно закрыв тему, Рапунцель с улыбкой закивала. В лучах стоявшего высоко жаркого солнца король и королева выкрикивали слова прощаний и пожеланий счастливой дороги кораблю Короны, когда тот отчалил и направился в соседнее королевство.***
Солнце только начинало опускаться за горизонт, но Эльза уже выдохнула с облегчением — от удушающей жары тянуло комкать подол платья в горсти. В замке царил кавардак, но его планомерно доводили до ума, чтобы обустроить четыре крыла для гостей, которые прибудут в течение следующих пары дней. Анна сидела в своём кабинете, утешаемая Кристоффом после волны гормонов, склонивших к истерике о том, что корону она приняла зря. Появившаяся и приведшая всё в порядок за несколько часов Эльза, пожалуй, не очень помогла развеять сомнения младшей сестры о своей способности править, но им было не до тонкостей семейных отношений. Рядом вырос Джек. — Как ты выдерживаешь это место? Жара невыносимая. Она едва удостоила его взглядом, прежде чем взмахом руки сотворить ему собственное снежное облачко, как когда-то Олафу. Джек сперва уклонялся, но потом широко заулыбался, весь в белых искрах снега, инея и льда. — Что скажешь? — он шутливо крутанулся вокруг своей оси. — Я первый раз таким балуюсь, так что прошу строго не судить, моя королева. Дух долго и внимательно изучал развешенные по замку картины, перед тем как попробовал соткать себе наряд из льда и снега. Получить что-то из столь мелких деталей оказалось сложнее, чем думалось, но через пару часов сосредоточенного труда он облачился в тёмно-синий однобортный мундир с серебристыми пуговицами, блестевшими, как сосульки на свету. Они сочетались с погонами на плечах и рядами ничего не означавших лент и медалей на груди. Прикрыв рукой улыбку, Эльза прощебетала: — Не знала, что вы достигли таких высот в бою, сэр! — Чего? — Вот это, — она задела кисточки погонов и взмахом руки заставила их раствориться в воздухе, — говорит о том, что ты дослужился до звания генерала. — Да? А мне просто висюльки понравились. — И ни в коем случае не серебряные — только золотые. Как тебе вообще такое пришло в голову? — Эльза подцепила одну из медалей с эмблемой в виде снежинки и изогнула бровь. — Ты серьёзно? — Ну… Слушай, я сказал, что это мой первый раз! — засмеялся Джек. — Будь со мной помягче. — Хм-м, — ещё один взмах руки, и вся его кропотливая работа исчезла, оставив только белоснежную кожу. Экс-королева милосердно сохранила брюки, но её прямота Джека просто шокировала, а ещё больше — острый взгляд с проблеском желания. — Думаю, можно и лучше. — Не так уж это и важно, — Джек охнул, когда она подалась вперёд. От неё пахло океаном, магией и льдом. — Меня никто, кроме тебя, не видит. — А разве моё мнение не важно? — Эльза склонила голову набок, глядя на него тёмными, полными озорства глазами. — Ты не хочешь сделать мне приятно? — Я… Я… Что с тобой стало?! — он снова рассмеялся, пригладив волосы в обратную сторону. — Ты просто дикая, Эльза! — Был трудный день, и стены немного ослабли, — на её щеках появился лёгкий румянец. — Извини. — Нет-нет, мне это нравится, честно, — Джек взял девичья руки с покрытыми фиолетовой краской ногтями в свои. — Я дух смеха и радости. Не смей даже думать, что мне не по душе то, как ты дразнишь. Эльза довольно и беззаботно улыбнулась, заставив замёрзшее сердце духа забиться с утроенной силой, и в очередной раз взмахнула рукой. Он поглядел вниз и увидел на себе белый фрак, дополненный тёмно-синими манжетами и лацканами. Иней искрился на плечах серебристо-голубым светом и спускался узорчатыми фракталами по передней части, как тончайшая вышивка. Через плечо шла тёмно-синяя шёлковая повязка с единственной приколотой медалью. Приподняв её, он открыто расхохотался: сверкающая снежинка будто подмигивала ему в ярком свете каминного огня. — Так куда лучше, — Эльза пробежалась пальцами по его плечам, и на тёмно-синем фоне появились три переплетённые снежинки, похожие на затейливые узлы. — И что это значит? — с усмешкой полюбопытствовал Джек. — «Перед вами невидимый король-консорт?». Монаршая особа неженственно фыркнула: — Это значит «Тот, кто со льдом», — по щелчку пальцев её пурпурное платье вдруг обзавелось такими же украшениями, только её доходили примерно до локтей. — Видишь? Видел. Джек наклонился, но успел только мазнуть губами по её, так как открылась дверь. Эльза вмиг переменилась: плечи распрямились, лицо стало холодным и непроницаемым, как айсберг. Где раньше был простой сугроб, теперь вырос ледяной покров, от которого передёрнуло. Если служанка и заметила нависшее над пустым местом облачко, то приняла мудрое решение помалкивать. — Ваше Величество, э-э… то есть принцесса Эльза, — женщина сделала реверанс. — Простите за вторжение в столь поздний час, но королева по-прежнему… занята в своём кабинете, однако остались ещё дела, требующие вмешательства. Мягкая безмятежная улыбка украсила губы, которые Джек рвался поцеловать всего мгновением раньше. — Конечно. Дела никогда не заканчиваются, верно? Главная служанка тихо вздохнула, ключи раскачивались на её поясе. — Дай мне минутку, — закончила Эльза. — Я сейчас выйду. Женщина с кивком закрыла дверь, и прежняя Эльза вернулась, как вьюга. Она с хмурым видом вздохнула и щелчком пальцев погасила пламя с резкостью, от которой дух едва не упал в обморок. Комната была залита тёплым лиловым светом, оседавшим на её коже, как неведомое даже подобному ему существу волшебство. — Прости, я… — она рукой откинула волосы назад, придав им слегка неряшливый вид и посыпав изморозью. — Я всего этого не хотела. — Брось, ты же вся такая важная, царственная и… всё такое, — пожал плечами Джек. — Я не против. Мне послышалось или она назвала тебя принцессой? — Я отреклась от престола после… того, что произошло. Единожды заморозив королевство, — Эльза закатила глаза, — уже не сможешь вернуть к себе доверие. — Кто бы мог подумать? Она захихикала, но потом испустила вздох: — Я должна идти, но… Если хочешь, когда я закончу… можем встретиться в моей комнате. — Батюшки! — у Джека расширились глаза. — За какого рода ледяного духа ты меня принимаешь? Эльза бросила в него самодельный снежок, от которого он еле увернулся. — За нагретого! Свою комнату я всегда замораживаю, так что если тебе не хочется потеть или ночевать на улице, милости прошу. Но без глупостей! — Я сам одна большая глупость. Наградив его убийственным взглядом, девушка захлопнула за собой двустворчатые двери, и Джек поразился, какие полярные противоположности она в себе сочетает: сперва леденящий холод с самых вершин неприступных гор, а следом — свежевыпавший снег, игривые всполохи, страсть бушующего шторма. Ему хотелось расчистить каждый её дюйм, словно отыскать потайную сеть пещер под её священным чёрным островом. Он сжал ладонь и поймал дюжину снежных хлопьев — всех разных — которые падали на ледяное тело и не желали таять. Он слышал, как смеётся над ним за окном Луна — розовый кругляшок напротив заходящего солнца. Впервые за сотни лет он смеялся вместе с ней.***
Полная луна высоко поднялась над тёмными океанскими водами, сверкая, словно сотня магических символов, которые омывали остров Олух, чтобы запечатлеть Эдду на чёрном песке. Готовые к полёту драконы выстроились в ряд, а их всадники стояли рядом в полной амуниции. Вокруг собрались деревенские, чтобы проститься с правителями и принять регента. Мерида надела новенькую драконью чешую и в ней ощущала себя тонкой и перистой, как играющий на воде лунный свет. Проверив, прочно ли закреплены ремешки сумки, она шёпотом обратилась к облизывавшей Маверика драконихе на родном языке: — С ними всё будет в порядке, правда ведь, ребятки? Да, — она почесала каждого птенца по голове. — Ворчун ленивый, но, когда надо, двигается. И Громгильда! Твой муженёк полагается на неё, значит, и ты можешь. Мерида чувствовала себя чудовищем, отнимающим у детей мать, но Соласта была ей нужна. И всё же она опять засомневалась. — Дорогая моя, — прошептала девушка. — Я могу взять другого дракона, могу… Оборвав её едким шипением, Соласта начала простестующе пыхтеть и топать. — Ох, ладно, упрямая ты ослица! — Мерида почесала её приростки. — Но всё равно извини. — Готовы, mo chridhe?— спросил Иккинг, протягивая ей шлем. — Готовы. Соласта переживает за деток, но не даст мне лететь на другом драконе. — Драконью преданность завоевать нелегко, зато равную ей мало где найдёшь, — с мнимой поучительностью ответил муж и присел на колени перед Дневной Фурией, обхватив её широкую плоскую мордочку. — Не переживай о них. Клянусь, ни за кем не будут смотреть лучше, чем за ними. Соласта закатила глаза, незаинтересованно облизнулась и посмотрела на хозяйку. — Мне кажется, ей на твои клятвы побоку. — И мне так кажется, — хохотнул Иккинг. — Все готовы? — сказала подошедшая Валка. — Если хотим долететь туда за пару дней, вылетать нужно как можно скорее. Кивнув, Мерида оседлала дракона и уже собралась натянуть шлем, когда её задержали. — Выглядишь… потрясающе, — Иккинг улыбнулся светло, как вторая луна. — Спасибо, это мне муж сделал. — Что, правда? Стало быть, сноровистый он у тебя. — О да, — она похлопала ресничками. — У него очень умелые руки. Юноша закашлялся от сдерживаемого смеха: — Я запомню. Но… э-э… Мерида терпеливо ждала, когда он приведёт мысли в порядок. — Не бойся, — наконец негромко посоветовал Иккинг, соединяя их губы. — Знай, что я всегда на твоей стороне. — Знаю, — так же негромко согласилась девушка и с чужой помощью надела шлем. С отрывистым кивком Иккинг ушёл к своему ящеру, в предвкушении переваливающемуся то в одну, то в другую сторону. Беззубик привык к длительным перелётам и дням, проведённым вдали от острова, и было очевидно, как он скучал по бескрайнему небосводу, который служил ему вторым домом. Он рыкнул на наездника, когда тот слишком сильно дёрнул за ремешок нового седла, дизайном похожего на седло Соласты: тонкое и очень лёгкое, но ещё требующее пары правок. Мерида с улыбкой наблюдала за тем, как юноша бормочет капризному зверю извинения и всё закрепляет, уклоняясь от хлёстких ударов хвостом. — Да прибудут с вами боги! — прокричал Плевака, остальные подхватили. Под конец он остановил взгляд на принцессе, и та поёжилась. — Со всеми вами. И одним рывком четыре тени растаяли в черноте ночи.***
«Как же мне этого не хватало», — ахнув, подумала Мерида уже в небе. Стёкла в шлеме затемняли обзор, поэтому она сняла его и стала держать в одной из вытянутых рук, глядя на луну и звёзды у себя над головой. Это напомнило ей о полёте в убежище Валки, когда она всерьёз размышляла над тем, что если потянется чуть дальше и растопырит пальцы чуть шире, то сможет ухватить одну звёздочку, как кольцо из огня и света. Она чувствовала себя неподвластной ни пределам, ни даже времени, исконной, как дракон под ней. Её броня переливалась тысячей цветов, как солнце на льду, как любимый мамин браслет, как редкие камни опала с южных островов, как всё тот же дракон под ней. Она чувствовала себя луной, висевшей так высоко, что никому не достать, и в мерцающей шкуре Соласты сливалась с ней так, будто они — одно. Облака нашёптывали песни о великих приключениях, море лило слёзы об утраченных, но не забытых жизнях, а ветер ударял в лицо, как в барабан, напоминая о невыполненных обещаниях. Звёзды перемигивались, как миллионы всевидящих очей, и были так же безмолвны, как огромный белый шар, вокруг которого сгрудились и с которым говорили своим непрерывным молчанием. «Нельзя больше нам так оттягивать с полётами», — заметила Мерида, и Соласта спикировала вниз, прочертив широкую дугу, затем снова набрала высоту и проскочила сквозь облачный покров, словно подтверждая. «Да, да, — казалось, говорила она с каждым хлопком крыльев, — небо звало нас к себе». Девушка позволила льдинкам запутаться в кудрях, как звёздам на кровавом небе, и поклялась себе, что до смерти будет преследовать это чувство. Она любила Ангуса, как члена семьи, но даже на полной своей скорости не мог он приблизиться к ощущению невесомости, свободы, настоящего полёта. За этим чувством она гналась с детских лет и смела о нём только мечтать, а теперь это было доступно по одному зову и движению пальцев. Полученный ею опыт был неоценим — от подарка мужа, но заработанного собственными руками. Она уже позабыла, что такое проникающий прямо под кожу лица холод, но теперь почти к нему привыкла, и ей хотелось смеяться до крика, кричать до плача, плакать до тех пор, пока не станет тихой и спокойной, как лишённая всего кроме заполнявшей её пустоты неба луна. Внимание Мериды привлекло какое-то движение, потом оно исчезло. Затем это повторилось слева от неё, и она, давясь воздухом, проследила за клубящейся с обеих сторон тьмой. Когда Иккинг наконец показался, он отклонился назад, чтобы, мчась с ней бок о бок, получше рассмотреть. Она не знала, что наездник видит или даже на что смотрит, но в шлеме из сброшенных чешуек он казался таким нечеловеческим... Когда он нагнулся взяться за ручки седла, то практически растворился в теле Беззубика, будто они были единым целым, которое движется, дышит и думает синхронно. И хотя она частенько видела его в небе, до сих пор спрашивала себя, могут ли они говорить так же легко и непринуждённо, как крутятся и вертятся. Иккинг стянул шлем и послал улыбку, которая была подобна песне в её крови, подобна их танцам в Большом Зале, подобна никогда не остывающему обручальному кольцу на левой руке. Мерида поймала себя на ответной улыбке, говоря с ним без слов, как они делали с самого начала. Хорошо вернуться в седло? Я и не знала, как сильно по этому соскучилась. Он запрокинул голову назад. Я скучаю по этому каждую минуту каждого дня. Здесь твоё место. Наше место. Она согласилась. Драконорождённые. Они самые. Эта его смиренная улыбка творила с её сердцем странности. Так было суждено. Каким-то образом она знала, что и его не отпускает это чувство — такое высокое, что луна могла бы с ними заговорить, гудеть в жилах и тянуть их тесно переплетённые души. Сердце дракона. Душа королевы. Мне суждено было встретить тебя, жениться на тебе. Сердце вождя. Душа дракона. Мне суждено было встретить тебя, выйти за тебя. Мерида ощущала, что подаренный когда-то Готти знак начертан на лбу, едва не выжжен; кривые линии и изгибы имитировали и дополняли те, что достались Иккингу. Где его линии устремлялись вверх, к небу рогатым шлемом, её изгибались вниз дугой лука или крыльями драконов. Его, с полуприкрытым глазом, соединённым с руной силы, всегда были направлены вперёд, а её — закруглённые, вечно петляющие, закрученные, никогда не заканчивались и не начинались. Суждено. Иккинг точно это чувствовал, она видела это в его зелёных глазах так же ясно, как снежную бурю из-за океана. Видела, как это поднимается внутри него, точно дымящееся дыхание Ужасного Чудовища; предугадывала его движения, точно предупреждающие об огненном залпе тупым лязгом шипы Змеевика. Меж ними простирались безграничные небеса, под облаками было не видать моря, оба скрывались с помощью любимых драконов. Суждено было встретиться. Мерида слышала этот грохот, этот зов, напоминавший свист ветра в ушах, плеск разрезаемой вёслами воды, стук военного барабана и её колотящееся сердце, когда она бежала, бежала и бежала… Судьбасудьбасудьба, звучала песня сирены, утихомиривающая все долгие страхи и тревоги. Она взмахивала мечом, топор падал, жизнь рассекалась, как тело, и оттуда вытекало всё, чем она была, лишь чтобы наполниться всем, чем она сможет быть. Её судьба жила внутри неё, пела в крови под вечной смеющейся луной, и теперь она набралась храбрости принять её. И он был рядом с ней, как был всегда и как всегда будет, страдая, как страдала она, спотыкаясь, как спотыкалась она, испытывая каждый кусочек ужаса, который испытывала она. Но были также и радости, удовольствия, огромные успехи от каждого проделанного шага, от каждого пройденного пути, от каждой лиги на крыльях, ладье или пешком, которые всегда вели друг к другу. Суждено было пожениться. Она — Мерида Данброх. Мерида Хэддок. Мерида Валькирия. Мерида, благословлённая богиней. Мерида Храбрая. Иккинг улыбнулся, обнажая похожие на крошечные звёзды в темноте зубы и с ужасной гордостью глядя, как она затмевает их всех.***
— Рапунцель, Юджин! — счастливо воскликнула Анна, подучившая язык королевства Юга. — Мы так рады снова вас видеть! Эльза натянуто улыбнулась послам Короны: — На этот раз никаких несчастных случаев, будьте спокойны. — Ну, учитывая, что сюда надвигается орда огнедышащих монстров, заморозить дворец — не такая уж плохая идея, — слабо отшутился темноволосый парень и сразу же издал хриплое «уф!» — возлюбленная ткнула локтем под рёбра. Анна, явно чувствуя себя не в своей тарелке, нервно рассмеялась: — Все идут сюда с миром, так что с монстрами там или нет, не нужно ни огня, ни льда, ни земли, ни ветра! Рапунцель протянула руку к её животу, но не касаясь, и с оханьем прикрыла рот: — Анна! Ты?!. Поверить не могу! — Так заметно, да? — густо покраснела королева. — Даже в таком огромном платье! Она, разумеется, надела свой самый величественный наряд — бальное платье сливочного цвета, расшитое белым мехом по плечам и золотой филигранью, сверкавшей вместе с короной на голове. Эльза предпочла более практичное тёмно-бирюзовое платье, сочетавшееся с изумрудно-зелёными одеждами зятя; и у каждого на ткани был вышит фигурный узор, подчёркивающий королеву Эренделла. — Приятно, что ворота остаются открытыми, — Рапунцель взяла обтянутую перчаткой руку Эльзы, но через секунду выпустила. Через силу не задрожав, она тоже натянуто улыбнулась: — Вот беда бы была, если бы их снова закрыли. — А мы категорически против новых бед, — Кристофф опустил руку на плечо жены. — Надеюсь, вы простите нас за то, что мы пропустили свадьбу, — обратился к нему Юджин. — Это было коротенькое мероприятие, — пожал плечами Кристофф. — Мы понимаем, что… — его взгляд задержался на почти перламутровом блеске заметно отросших волос Рапунцель, — в Короне кое-что происходило. — Ага, — Юджин закатил глаза. — Магия. Без церемоний куда лучше, согласен? Оба хохотнули, но их быстро заткнули недобрые взгляды спутниц жизни. — Что ж! — ничем не обеспокоенная — по крайней мере, на вид — Эльза повернулась к дверям с приглашающе вытянутой рукой. — Пойдёмте? — А как же Данброх? — спросила Рапунцель. — И Конфедерация? — подхватил Юджин. — Приедут когда приедут, — бросила через плечо Эльза. — У нас разведчики, скороходы и стражники, которые в состоянии встретить любого пересёкшего границу. Лучше ведь сразу расположиться, чем томиться в ожидании? Её спокойствие нервировало Юджина, который стал вести себя настороженней, после того как не по наслышке узнал, на что способна Ледяная Королева. Тем не менее он скривил губы в своей самой обходительной ухмылке: — Ради всего святого! — он обвил свободную руку невесты локтем, накрыл её пальцами своей второй и сжал. — Веди! Как будто заметив чужую неловкость, Эльза улыбнулась со всей теплотой ледника и повернула в сторону южного крыла, а супружеская чета последовала за ней, обещая больше тепла для летнего дуэта, не привыкшего к северному климату.***
— Возьми себя в руки, ничтожество, — рыкнула Элинор на грани слышимости. — Шесть дней и семь ночей в море, и не дай Бог ты умудришься свалиться вниз и утонуть. — Уверен, тебя бы это порадовало, — огрызнулся мужчина в ответ. — Но я ещё должен пережить дорогу назад и ещё увидеть Данброх перед концом этой жизни. — Ох! — она перекинула полностью посеребрённую косу через плечо, стоило карете с грохотом остановиться. — Выходим. Старайся не выглядеть так, будто тебя ветром сдует. Мы предстанем сильными, как наши стены, войско и клан. Желтоватые глаза Фергуса метнулись к её разъярённому сморщенному лицу. — Тогда лучше мне соответствовать, а? Элинор ничего не ответила и тянула издевательскую усмешку, пока не открылась дверца и лицо не стало таким же холодным и спокойным, как озеро летним днём. Она вышла на свет, не приняв протянутую сопровождающим руку, и подол чёрного платья заструился по булыжникам. Супруг передвигался медленнее, едва не опрокинув карету своим весом. Стеклянные глаза убитого Морду блестели из глазниц, голова же медведя покоилась на плече короля-охотника. Тартан на его землистого цвета коже казался чересчур броским. Ожидавшая их Анна вздрогнула. Ледяная рука сестры удержала её от реверанса — она ещё не отвыкла от подобных любезностей, хотя теперь была с женщиной на равных. Кристофф и Эльза поклонились монархам, но прибывшая королева лишь слабо кивнула головой северным товарищам. — Королева Элинор, король Фергус, — по-королевски мелодично произнесла старшая из сестёр и прочистила горло. — Для нас честь пригласить вас в наше королевство. — И для нас честь быть здесь, — Элинор улыбалась благодушно, не выдавая ни малейшей склонности к бешенству и безумию под маской спокойствия. Её эренделлский был совершенен, гладок, в голосе не проскальзывало никаких интонаций. — Приносим извинения за задержку, надеюсь, мы всё же не опоздали. — Что вы, нет! Вы прибыли не последними, мы ещё ждём послов викингов, поэтому!.. Фергус сплюнул, без слов глумясь над юной правительницей. Анна повторно вздрогнула. — А-а, ам-м… — Мы бы хотели, чтобы об этом нас предупредили заранее, — вмешалась Элинор. — Уверена, вам ясны наши сомнения. — Конечно! — вскрикнула Анна, и рука сестры легла поверх меха на спине — то ли предупреждение, то ли знак силы. — Позвольте проводить вас в ваши покои, — Кристофф галантно поклонился и показал на двери. — Слуги позаботятся о ваших вещах. Гости, не проронив ни слова, пошли вперёд, а Анна, схватившись за живот и сердце, сделала глубокий вдох. — Нельзя давать себя запугать, сестра. — Знаю, — выдохнула она. — Просто никогда не видела такого громилу. Он всегда таким был? — Трудно сказать, не припоминаю, чтобы он навещал нас вместе с женой много лет назад. Но я не сомневаюсь, что король викингов Стоик побольше будет. Не показывай свой страх. — Я пытаюсь, Эльза! — глаза Анны увлажнились. — Меня к этому не готовили! — Ш-ш, я знаю, знаю, но ты должна скрывать эмоции по мере сил. Для меня это была холодная пустота, а тебе предлагаю использовать своё счастье. Улыбайся, смейся, будь бесстрашна в своей радости. Никому не позволяй себя задеть, Анна. Она кивнула, набирая побольше воздуха. — Если, конечно, не хочешь всё отменить. Могу устроить метель и остановить всё сейчас, они сразу домой направятся. — Нет! — Анна вцепилась в свой подбитый мехом воротник. — Это — не выход, Эльза! — Тогда молчи, терпи, от всех укрой, — она снова стала той, кого Анна видела, кажется, целую жизнь назад — запертым в комнате наверху зверем, неприкасаемым и застывшим, как горы, в коих она пряталась. — Один неверный шаг — и все узнают твои слабости, сестрица. Анна задушено ахнула: — Не знаю, смогу ли это сделать. — Боюсь, у тебя нет выбора, — пробормотала Эльза. — Но я рядом, сегодня и всегда, чтобы направлять и защищать тебя. Дыши глубже, вот так. Девушки посмотрели на небо. — Когда… явятся последние, как считаешь? — Не знаю, — глаза Эльзы забегали, уловив проблеск чего-то, что Анна могла ощутить, но не дать названия. Поёжившись от леденящего ветра, она огляделась, ища, возможно, бродившую здесь призрачную фигуру, но ничего не увидела. В последние дни в замке стало больше глаз, больше, чем хотелось бы, и это не давало покоя, мешало спать по ночам. — Есть у меня кое-кто, кто мог бы узнать, — добавила Эльза шёпотом, обращаясь скорее к себе. — Если он готов. — Что? — Анна потянулась к сестре, но в последний миг одёрнула себя. Даже в перчатках и слоях тканей теперь она была для прикосновений слишком холодной. Как вообще у Рапунцель это получилось? — О чём ты? Эльза улыбнулась с загадочностью, которой хватило бы на тысячу тайн: — Не волнуйся, сестра моя. Мы поступаем правильно, верно? Анна почувствовала, как делает шаг назад и закупоривает часть страха. Эльза всегда была ей сестрой, человеком из плоти и крови, но сейчас перед ней стоял кто-то совершенно другой. Она всегда знала, что таившееся за закрытой дверью чудовище из бесконечного холода не имеет с её способностями ничего общего, но с таким ещё не сталкивалась. — Иди приляг, Анна, — повелела Эльза. — Я распоряжусь, чтобы тебе принесли чаю. Да, разумеется, ты успеешь поприветствовать викингов. Не бойся, иди-иди. Королева развернулась и постаралась не бежать со всех ног. — Ты её пугаешь, — озвучил очевидное Джек ей на ухо. — Она видит, как ты изменилась. — Тут ничего нельзя поделать, — тихонько, чтобы не привлекать внимания стражи, ответила Эльза. — Чем-то Анну всегда легко было напугать: призраки, демоны, ночные чудовища. Я от этого не слишком отличаюсь. — Ты не чудовище, — его губы оставили на шее несколько поцелуев, заставив содрогаться от жара, а не холодка. — Ты богиня. Но их люди боятся ещё больше. Она сдержала улыбку. — Думаешь, сможешь прокатиться на Ветре и выяснить, где носит этих проклятых викингов? — О-о, обожаю, когда вы сквернословите, моя королева, — пошутил Джек, прокрутив посох. Однако странно он выглядел: одет так официально и всё равно без обуви. Эльза решила, что, раз уж его видит только она, большой роли это не играет — разве что повод потешаться над ним. — Что я получу взамен на эту услугу? — дух прислонился лицом к кривому наконечнику посоха. — Предупреждаю, цены у меня повысились. — Что же я могу тебе дать, Ледяной Джек? — За эту услугу я требую… — он пробежался кончиками пальцев по её левому бедру, и она вздохнула, — одну ночь в твоей постели. — Ты!.. — Никаких глупостей, просто хочется прижиматься к чему-то холодненькому. Здесь такая жара, что бедный ледяной дух, глядишь, и растает. — Ты зашёл слишком далеко, — едва не рыча, процедила Эльза. — Да ладно? По мне, так это цветочки. — Так и быть, — сказала она, подумав. — А теперь ступай и поживей возвращайся. — О, так значит, мы договорились, Ледяная Королева? — Я же сказала, теперь я принцесса. — Для меня — нет, — Джек поцеловал её в губы, но Эльза была вынуждена никак не отзываться — что, учитывая её весьма скромный опыт, было почти невозможно. — Ты всегда будешь моей королевой. Единственным существом на этом свете, перед кем я готов преклоняться. Почувствовав, как загорелись щёки, она покачала головой: — Иди, Джек. Тот отсалютовал, и Гейл поднял его над землёй. — Уже ушёл. Целый день Эльзе было тепло. И не сказать, что это было так уж неприятно.