Прости, Мо Жань. Учитель был не прав

— Вот так, теперь проведи линию здесь, — поучал Мо Жаня наставник Чу, заботливо обхватив его ладонь с карандашом в своей руке. — Мы ведь это делали вчера. Ты, что, забыл? Мо Жань, конечно, не мог сказать учителю, что все-то он помнил, но… Ему так нравилось, когда Ваньнин сидел вот так, позади него, практически в обнимку. Парню все еще было стыдно лапать этого мужчину без видимой на то причины. А ведь хотелось. Молодой человек уже как месяц жил у Чу Ваньнина. Дяде и тете он сказал, что так наставник будет постоянно под его присмотром, да и на съемную квартиру не нужно тратить деньги. Поэтому даже небольшой дополнительной подработки в кафе на обывательские расходы и маленькие подарки Чу Ваньнину с лихвой хватало. Вдобавок, теперь он обучался в институте. На нормальную работу просто не хватало времени. Ведь еще нужно было уделить достаточно внимания Чу Ваньнину. — Все забывал спросить. К твоему аттестату не возникло вопросов? — поинтересовался учитель. — Нет, никто ни о чем не догадался, — пожал плечами Мо Жань. Чу Ваньнин, его учитель, использовал парочку своих связей для того, чтобы Мо Жаню выдали аттестат. Все-таки, кроме черчения у парня все было сдано — и на весьма достойный балл. А по поводу своего предмета Ваньнин «подсуетился», и задним числом проставил экзамен без личного присутствия. Заверяя директора, что лично проэкзаменовал Мо Вэйюя. Это не было ложью, они с юношей и вправду занимались. Более того, Ваньнин пообещал, что будет помогать на протяжении всего обучения. Конечно, Мо Жань не был против. Любой предлог оставаться с наставником подольше наедине — был приемлемой причиной не покидать его ни на секунду. Все было очень хорошо в их жизни, по крайней мере — сам Чу Ваньнин считал так. Однако утром в понедельник, когда его любимый «постоялец» был на обучении в университете, к учителю вдруг пришел незваный гость. — Учитель Чу, я без приглашения, — принялся извиняться Ши Минцзин, все еще стоя на пороге. — Я не хотел беспокоить. Просто переживал за вас, вот и решил проведать. Конечно, после этих деликатных слов Чу Ваньнин не мог бы не впустить его, пусть ему не очень улыбалось привечать кого-то, кроме Мо Жаня, Сюэ Мэна и его отца. — Я как раз собирался пить чай. Составишь мне компанию? — постарался быть вежливым учитель Чу. Все-таки Ши Мэй учился у него, и не стоило вести себя слишком уж грубо, даже если он не хотел тратить свое время на юношу, что с благодарностью уселся рядом за низкий столик. — Мо Жаня сейчас нет? — отпил немного со своей чашки Ши Минцзин. — Ушел на обучение. Потом пойдет на подработку. В общем, возвратится он не скоро… То есть, он вернется, так как все еще помогает мне здесь, по хозяйству, — признался наставник, желая пресечь возможные недоразумения. — Я знаю, что вы все еще живете вместе, учитель. Все в порядке, — с благоговейной улыбкой прокомментировал ответ Ваньнина ученик, совсем не замечая стыд с примесью злости на лице этого мужчины. — Сказать по правде, именно поэтому я и переживал. Мо Жань — он… он непростой человек. Не мне вам рассказывать об этом, верно? Кто знает, что может ему в голову ударить? — Ши Минцзин. Мо Жань — хороший человек. Он заботится обо мне и своей приемной семье... И я совсем не понимаю, к чему этот разговор… — поднялся на ноги Чу Ваньнин, всем своим видом демонстрируя желание выпроводить вон назойливого гостя. Но Ши Мэй его жест, видимо, совсем не понял. — Не каждый мой одноклассник торговал органами. Как и не каждый ваш ученик. В этом я уверен, — не глядя на учителя, ответил Ши Мэй. — Здесь есть о чем беспокоится, как по мне. Ах, в этом русле он желает продолжать и без того натянутый разговор? Ну, хорошо. Может, Чу Ваньнину и нельзя было нервничать, но уж ответить этому мальчишке он сумеет. — Разве ты не предлагал ему заняться тем же? Не кажется ли тебе, что после этого судить других — не совсем честно с твоей стороны? — Я просто проверял его. И он прошел эту проверку, — благовоспитанно опустил голову молодой человек. Со стороны могло бы показаться, что он ни разу не лукавит. Однако Чу Ваньнин мог обманываться лишь поведением Мо Жаня, так как любил его. Но Ши Минцзина учитель мог судить вполне бесстрастно. — Я понимаю, вы переживаете за своего ученика, который, в виду различных обстоятельств, вступил на скользкую дорожку. Ваш скромный ученик очень много думал о том, как помочь Мо Жаню. О том, что можно было бы сделать, чтобы его прошлое не всплыло ненароком на поверхность, — исподлобья глянув на учителя, Ши Мэй желал удостовериться, что наставник хорошо понимает его намек. Как мог Чу Ваньнин не понимать? Даже если бы он сделал вид, что его это никак не касается, разве не попытался бы Ши Минцзин шантажировать их чем-нибудь еще? Его связь с Мо Жанем бросалась в глаза посторонних под невыгодным углом, и невозможно было сделать вид, что им плевать друг на друга. — И что же ты придумал? — позволил Чу Ваньнин втянуть себя в игру. — Есть один способ, и он намного безопаснее, чем прошлая «работа» нашего Мо Жаня. От слова «нашего» по спине наставника прокатился холодок. Он еще не знал, что предложит ему юноша, который продолжал с непроницаемым выражением лица наслаждаться чашкой чая, но уже всеми силами души воспротивился. — Так жаль, что вам приходится переживать о моем бывшем однокласснике. У вас ведь очень слабое сердце. А операцию вы делать отказались, — продолжил свою речь Ши Мэй. Учителя немного удивил тот факт, что этот парень, будучи пока что обычным и малозаметным интерном, каким-то образом сумел узнать о его письменном отказе от дальнейшего хирургического лечения. Эта основательная подготовка к их разговору неспроста… — Наш наставник еще очень молод. Как это ужасно, когда молодые умирают в самом расцвете сил. — У тебя есть какие-то соображения по этому поводу? — решил подтолкнуть его к непосредственной сути всего этого ненужного рассуждения учитель Чу. — Да, но вам, возможно, не очень это понравится, — смущенно опустил голову Ши Мэй. — Вам лучше присесть. — Я слушаю. — Очень часто в той клинике, в которой я подрабатываю медбратом, те пациенты, которым не плевать на окружающих, заранее отписывают свое тело медицине. То есть… на опыты, или, например, для органов нуждающимся людям. — И в каких органах нуждаешься конкретно ты? — нахмурился Ваньнин. — Я? Нет, мне это не нужно. Но ради Мо Жаня, ради его будущего — на вашем месте я бы подумал, что разменять на деньги то, что еще может принести какую-то пользу, это не самое ужасное решение, — поднялся на ноги Ши Мэй, заискивающе посматривая в хмурое лицо наставника. — У него нет образования, и честным трудом ему не заработать денег. А так — у него остался бы от вас «прощальный подарок». — Ты очень заботлив по отношению к своему соученику, что тут скажешь… — процедил сквозь зубы Чу Ваньнин, не зная, что ответить на предложение Ши Мэя. Ему и вправду будет все равно, когда он умрет. Пусть его никчемное тело выбросят в реку с моста, или крысы растаскают по частям — ему уже какое дело? Может идея этого бесчестного ублюдка действительно не так уж и плоха, вот только… — Как я пойму, что деньги за продажу всех здоровых органов попали в руки Мо Жаня? Хотя бы половина. Ши Мэй, услышав это заочное согласие, тотчас засуетился: — Не переживайте, мы, конечно же, поделим эти деньги поровну. Я лишь возьму свою долю за проделанную работу. Но и Мо Жаню несмотря на это хватит на безбедное существование до самого конца. Ужасно. Какой кошмар… Учитель Чу не думал, что когда-нибудь он будет торговать своими органами, как дайконом на рынке. Почти что спорить о цене… Но если он не согласится, если не позволит втянуть себя в этот кабальный договор взаимовыгодных отношений, Ши Мэй не оставит Мо Жаня в покое. Он своего добьется, по нему это так явно видно. Ухватив лишь нитку, он будет тянуть ее к себе до тех пор, пока не наберется целый моток пряжи. Он не отпустит… Не смог заставить Мо Вэйюя на него работать, и решил зайти с другой стороны? Ши Мэй… он явно думал, что умнее и учителя, и бывшего соученика. Но Чу Ваньнин был слишком слаб сейчас, чтобы бороться. Он не мог заработать денег для Мо Жаня, а если парень будет бедствовать — есть вероятность, что он вернется на скользкий путь. Пока он выучится в университете пройдут годы. Понятно, что Ваньнин умрет намного раньше. — Давайте заключим договор, — предложил Ши Мэй, деловито разложив перед наставником необходимые бумаги. Итак, после его смерти все, что было в состоянии работать, будет продано. А прибыль поделена пятьдесят на пятьдесят. Мо Жаню и Ши Мэю. Ну вот и славно. Хоть какой-то толк от учителя Чу. Просто превосходно. Наставник проводил юношу на выход, внутри почувствовав странную тоску вперемешку с умиротворением. Как будто бы он подписал себе смертельный приговор там, за чайным столиком, но это обстоятельство было всем только на руку — он искренне в это поверил. Висеть обузой на шее у Мо Жаня ему не нравилось. Он не смеет просить больше того, что этот юноша успел ему подарить — заботу, тепло и прощение. Точнее, учитель Чу не имел права просить. Чу Ваньнин практически успел полностью успокоить себя этими мыслями. В ожидании Мо Жаня он даже решил опробовать один рецепт, чтобы приготовить ученику что-нибудь вкусненькое. После университета он сразу же идет на подработку, и возвращается голодным и уставшим. Быть может его порадуют пельмешки? Но когда юноша вдруг появился на пороге, Чу Ваньнин с непривычки даже отшатнулся. Такого гнева, истовой ярости в глазах ученика он пока еще не видел. Пельмешки тут будут бессильны, но… Что случилось?