Прости, Мо Жань. Учитель был не прав

— Ваньнин, как ты это объяснишь?! — грозно сдвинув свои густые брови, крикнул Мо Жань, и ткнул в лицо растерявшегося мужчины помятый в кулаке клочок какой-то бумажонки. — Как ты мог так поступить?! — Я ничего не понимаю, — нахмурился учитель, пусть смутная догадка уже коснулась этой неспокойной головы. — Я тоже ничего не понимаю, — всучил в ладони наставника то, что сжимал в своей руке, Мо Жань. Пока Ваньнин рассеяно смотрел на «завещание» своих органов, которое подписал еще днем, юноша продолжал метаться взад-вперед, неистовствуя: — Разве я плохо о тебе заботился? Я делал все, чтобы ты был счастливым. Так почему?! — Мо Жань, я просто не хотел, чтобы ты нуждался после моей смерти, — тихо пояснил наставник. — К тому же, Ши Мэй очень настаивал. Конечно, не из самых благих побуждений. Твой учитель все равно скоро умрет. Но я не смог бы выдержать, если бы хоть кто-то попытался угрожать тебе. Так какая разница?.. — Ваньнин! — Мо Жань сам не ожидал, что скажет это так громко. Его учитель даже отпрянул от неожиданности, но, конечно же, юноша не хотел напугать его. — Ваньнин, ты не должен говорить так, — намного мягче, но все равно очень требовательно промолвил юноша, своевольно помещая смущённое лицо наставника в свои ладони. — Ты не умрешь. Ты не можешь вот так меня оставить, особенно теперь. Глаза учителя метались по любимым чертам, внезапно оказавшимся столь близко. Чу Ваньнин мог так явственно ощутить тепло, что исходит от Мо Жаня, и вместе с этим ласковым прикосновением под кожу въелась необъяснимо сильная тоска. Он тоже не хочет умирать… Он тоже хочет быть рядом с Мо Жанем, хочет смотреть, касаться. Поцеловать? — Ваньнин… — продолжал как заведенный повторять Мо Жань, заискивающе потираясь своим лбом о переносицу учителя. — Учитель. Я люблю тебя… Глаза наставника испуганно распахнулись в тот момент, когда губы ученика несмело прикоснулись к его собственным. Но это было так мимолетно, что учитель совершенно не успел почувствовать их вкус. — Дело не только в том, что мне невыносимо слышать о твоей смерти, — прижал к себе учителя Мо Жань, уже давно наплевав на видимость приличий. — Ты не должен был вручать в руки Ши Мэя оружие против меня, понимаешь? Я ведь теперь совсем другой, я не такой как прежде! А эта чертова бумажка — гарантия того, что я все сделаю, лишь бы никто не попытался убить тебя как можно быстрее! Чу Ваньнин застыл, не зная как реагировать на все эти признания. Мо Жань сказал, что любит его… Снова, как в тот раз. Пусть это и вправду было не в первые, учитель все еще не понимал, как к этому относиться, и что сказать в ответ. — Я… я тоже… — прошептал он едва слышно. — Что? — немного отстранился Мо Вэйюй, заглядывая в дорогие глаза феникса. — Я тоже люблю тебя, Мо Жань. Он силился сказать так много. Намного больше этого несмелого признания. «Хочу быть с тобою, отдать тебе все, что у меня есть… Хочу до конца своих дней касаться тебя и смотреть в твои глаза». Мо Жань как будто и так прочитал все не озвученное, просто вперив внимательный взгляд в лицо наставника. А потом… Теперь он целовал куда смелее. В душе он подумал, что если Чу Ваньнин вдруг снова оттолкнет его — то просто отстранится. Конечно, его наставник мог иметь в виду любовь учителя к своему ученику. Но мужчина в его руках лишь нетерпеливо подался навстречу пухлым, обжигающим губам. Этого было достаточно, чтобы юноша не сомневался больше. Мо Жань вложил в свой откровенный порыв всю нежность и решимость. Его язык обхаживал нежные стеночки рта учителя внутри, в то время как сильные ладони блуждали по телу Ваньнина снаружи, и требовательно сжимали его бедра, талию, плечи — исследуя и лаская. Как же было хорошо… Это было намного лучше, чем представлял себе Мо Жань. А Чу Ваньнин, он… Он не расстроился бы, если б сердце остановилось именно в это невероятное мгновение. Но его израненный орган, напротив, бился, словно заведенный. Даже его ученик мог почувствовать ту силу, с которой сердце Чу Ваньнина рвалось наружу, и вынужден был немного поумерить свой пыл. — Учитель, я соврал тебе тогда, — с улыбкой отстранившись, давая своему поверженному наставнику небольшую передышку, сказал Мо Жань и принялся заискивающе покрывать алые щеки Чу Ваньнина поцелуями. Совсем как пес, что не в силах удержать всю силу любви к своему хозяину и облизывает его лицо, Мо Жань желал поцеловать каждую черточку желанного человека. — Насчет чего?.. — не понял учитель, жмурясь от нахлынувшей лавины нежности в его сторону. — Насчет того, что более ничего к тебе не чувствую. Это была неправда. Я боялся напугать тебя, поэтому сказал так. Чу Ваньнин ощутил смутную обиду и отвернулся, но его лицо опять направили навстречу к обходительным губам ученика. — А сейчас? Ты уже не боишься напугать меня? — насмешливо приподнял бровь учитель, уставившись почти что с вызовом. Но Мо Жань не испугался этого красноречивого взгляда в свою сторону. Они уже несколько месяцев жили вместе. И все это время парень, конечно, не имел бы права под покровом ночи залезть в постель учителя и овладеть им, или хотя бы обнять со спины, когда тот совсем не ожидает, впиться в шею, и больше никогда не отпустить. Но он не упускал моментов, когда можно было хотя бы просто незначительно коснуться. Он проверял, как далеко ему позволит зайти учитель. То ласково проводил рукой по его макушке, или сжимал в ладони его руку, даже пытался покормить — все это ни разу не вывело из себя Чу Ваньнина. А значит, он либо не обращал внимания, либо ему могло бы просто это нравится. Мо Жаню нужно было как-нибудь проверить эту версию наверняка. И вот сегодня, наконец, представилась возможность. Теперь он был даже благодарен Ши Мэю за то, что так сильно разозлил его. Заставил совершить необдуманные вещи, поцеловал учителя, признался ему в чувствах, но вместо отказа получил… смущенный шаг навстречу. — Я буду очень осторожен с тобой, — пообещал он Чу Ваньнину, но это заставило учителя раскраснеться еще больше. — Я так хочу быть рядом. Любить тебя, баловать. Но если мои прикосновения не нравятся Ваньнину, я просто… не буду больше это делать. Ему явно было мало молчаливого согласия учителя. Он хотел, чтобы наставник произнес все вслух. — К тому же, мои умения не очень хороши, — прошептал в самое ухо Чу Ваньнину юноша. — Учителю скорее всего просто не понравится. — Мне… Меня… все устраивает… — на выдохе сказал учитель. Он понимал, что Мо Жань так нагло соблазняет его прямо сейчас, но был не в силах прекратить это. Разве не хотел он предаться этой запретной страсти? Конечно же хотел. Не меньше, чем Мо Жань. Жизнь на волоске позволила ему на всё смотреть совершенно под другим углом. — Всего лишь «устраивает»? Возможно, если я буду стараться еще немного лучше, учителю действительно понравится? — и с этими словами он без особого труда поднял учителя на руки, затыкая своими губами, дабы пресечь любое недовольство. Чу Ваньнин действительно заволновался, ведь Мо Жань судя по всему понес его в свою спальню, а это значило лишь одно. С другой стороны, теперь он мог притвориться безвольным и дезориентированным поведением этого мальчишки. Все то, о чем Ваньнин мечтал одинокими холодными ночами, могло исполнится. — Если почувствуешь себя нехорошо — мы сразу прекратим. Ладно? — Мо Жань пока лишь присел на краешке кровати, все еще удерживая Чу Ваньнина в своих руках, словно тот беззащитная, безвольная принцесса. Но, видимо, наставник слишком сильно волновался, чтобы хотя бы попытаться перенять кусочек инициативы. — Что мы будем делать? — только и мог спросить он, как трусливый пациент в кабинете у зубного. Мо Жаня это очень рассмешило, он с большим усилием сумел сдержаться, чтобы не захохотать. — Мы просто будем обниматься, — отбросив обувь в сторону с себя и учителя, Мо Жань улегся спиной на постель, облокотившись о подушку у изголовья. Учителя он так и не выпустил из рук ни на мгновенье, беспокоясь, что тот действительно способен убежать от страха. Заставил оседлать себя, усадив сверху прямо на свой торс, и мягко приобнял. — Если хочешь — я тебя снова поцелую. Чу Ваньнин с некоторым стыдом признался сам себе, что позиция — сидеть на этом сильном парне сверху — ему нравится. Их бедра прижимались, они были как никогда близки. И все же хотя бы видимость свободы Мо Жань ему оставил. Он и вправду боялся быть прижатым тяжелым телом сверху без возможности пошевелиться или вздохнуть. Поэтому на вопрос Мо Жаня он кивнул достаточно бесстрашно. Кто же знал, что этот мальчишка имел в виду не совсем тот поцелуй, которым свел с ума своего учителя пару минут назад! — Что ты делаешь?!.. Ваньнин завозился в руках Мо Жаня, но слабая борьба не помешала юноше распахнуть его рубашку и приникнуть к возбужденным розовым соскам. Он нежно пососал сперва один, затем переместился на второй, напропалую игнорируя смущённое сопротивление учителя. — Я ведь не уточнял, какой именно это будет поцелуй, — хитро облизнувшись, ответил юноша, снова припав губами к уже покрасневшей от ласк груди. Кадык юноши чувственно перекатывался, пока Мо Жань сглатывал слюну, глаза заволокло дымкой желания. От этой картины Чу Ваньнин совсем потерял рассудок. Понимая, что его руки больше не отталкивают голову ученика, а, наоборот, притягивают ближе, он забыл, как отчаянно желал бы удержать любой, самый крошечный стон. И не смог. — Ах… С его губ сорвался лишь этот жалкий полу-вздох, поэтому Ваньнин никак не ожидал, что в тот же миг почувствует, как что-то каменное упрется ему в пах. Это..? Учитель покраснел еще сильнее, умоляя себя не смотреть на достоинство, что с такой силой рвалось из брюк Мо Жаня. Он не должен… Он… — Хочешь раздеться? — вдруг спросил его юноша, и, конечно, Чу Ваньнин был в состоянии понять его намек. Судя по силе его возбуждения, парню и вправду было тяжело держаться. Тяжело терпеть, прятать восставший член в плену одежды. Поэтому наставник снова кивнул в знак согласия, позволив методично раздеть сперва себя, потом наблюдать за тем, как это делает Мо Жань. Теперь лежать на горячем торсе своего ученика было не в сравнение мучительнее. Жар, который исходил от его груди, пресса, его мужского естества, плавил кости, воспламенял кожу, кипятил кровь. Чу Ваньнин сам не понял, в какой момент он принялся тереться своей нижней частью о Мо Жаня. Его первый сок испачкал живот юноши. Мо Жань тоже был влажный, и скользил по нежной, никем не тронутой промежности учителя — сперва почти не ощутимо, но теперь очень настойчиво. От этих откровенных касаний в самой чувствительной части тела, Чу Ваньнин беспомощно поджимал пальцы на ногах, его коленки дрожали, касаясь талии ученика. Но молодой человек просто продолжал вылизывать его шею и плечи, гладить спину и тереться членом между разведенных ягодиц. Сколько эта пытка может продолжаться? — Входи. Мо Жань, напротив, замер и с недоверием уставился на мужчину в своих руках. — Ты знаешь, как это делается? Он не мог поверить, что Чу Ваньнин уже с кем-то занимался сексом до него!.. Неужели… неужели пока он бродил по всему свету в поисках себя, его учителя уже кто-то… — Конечно знаю. В двадцать первом веке живем… Что здесь такого? — насупился учитель, не замечая вздоха облегчения Мо Жаня. Конечно, он мог увидеть это и в интернете. — Если не хочешь — то не надо. К чему эти вопросы? — Я? «Не хочу»? — Мо Жань довольно грубо надавил на поясницу Чу Ваньнина, с новой силой вжимая в себя хрупкое, хорошо сложенное тело с узкой талией. — Ты все еще думаешь, что я не хочу? Разве не видишь, что я просто умираю, как хочу вставить тебе и сделать своим… От хриплого голоса кожа наставника вмиг покрылась множественными мурашками по всему телу. Нервно сглотнув, он еле-еле ворочал языком, когда спрашивал снова: — Тогда почему не… не сделаешь это наконец? — Будет больно. Не торопись. Ваньнин опять обиделся, но Мо Жань все равно сделал по-своему. «Раскачивал» на себе наставника так долго, что бедный Чу уже готов был плакать от желания кончить — но разве мог он попросить помочь ему хоть как-то? Мо Жань уже не просто ласкал его плотно сжатый вход своей головкой — время от времени надавливал ей внутрь, и учителю уже казалось — вот оно, сейчас все произойдет. Но затем юноша снова отстранялся в унисон с разочарованным вздохом Чу Ваньнина. Когда учителю показалось, что он скоро и вовсе потеряет сознание от возбуждения, Мо Жань прижал его к себе, погрузив измученный член наставника в ловушку между своими влажными, горячими животами, прикусил основание шеи, там, где неистово трепетала яремная венка, тем самым вынудил Ваньнина достичь желанного оргазма. Сладкий стон учителя был самым прекрасным звуком, который его ученик мог получить за свои старания. Ваньнин обмяк, совсем не в силах взять себя в руки, только порывисто втягивал в свои легкие как можно больше воздуха. На очередном вдохе учитель вдруг почувствовал, что… — Нет-нет, расслабься, — вкрадчивый шепот опалил ухо наставника. — Не нужно так сжимать меня, учитель. Не то я кончу быстрее, чем вставлю полностью… Мф. Ваньнина сокрушил его первый настоящий оргазм, и, конечно, все его мышцы разом атрофировались. Это позволило Мо Жаню воспользоваться ситуацией и проскочить внутрь податливого тела. Сейчас там была только одна головка, но если учитель расслабится еще немного… Еще. Еще чуть-чуть. Перед глазами Чу Ваньнина все поплыло. Он обессиленно улегся на Мо Жаня, прижавшись щекой к его груди — туда, где был слышен набат взволнованного сердца. Было больно, как и сказал Мо Жань. Но к этой боли можно было привыкнуть, если не забывать дышать. Прошло еще немного времени, и Чу Ваньнин почувствовал, что правда стало легче. Тугие стеночки немного растянулись, пытаясь приспособиться к размеру достоинства любовника, и впустили Мо Жаня до конца. Обхватив наставника двумя руками, ученик надавил еще сильнее, заставляя будто прирасти друг к другу. Оба замерли, но внутренне разрывались от эмоций. Это чувство абсолютного единения было самым удивительным открытием. Как будто две потерянные половинки наконец-то воссоединились в одно целое. Ваньнин первым нарушил это необъяснимое умиротворение, слегка поерзав. Будто ему не терпелось приступить к главному блюду поскорее, хотя с его сердцем стоило быть более умиротворенным. Мо Жань решил, что так или иначе — он не сможет больше сдерживать себя. Усевшись, так и не позволив Чу Ваньнину отстраниться, он очень быстро завел лодыжки учителя себе за спину, и начал двигаться. Стон за стоном, что хотел вырваться из горла учителя, Мо Жань ловил своими распухшими от частых поцелуев губами, лаская, отвлекая от возможной боли. Но мужчине в его собственнической хватке было хорошо. Он ничего не знал о сексе, не понимал, что ему стоит делать, просто позволял брать себя, сидя на коленях юноши, влажными ладонями блуждая по его плечам и груди. Хотелось сказать так много. И в то же самое время забыть обо всем и потерять дар речи. Оказывается, секс в принимающей позиции тоже может быть приятным. Чу Ваньнин готовился к другому. Он думал, будет грязно, нестерпимо. Но с каждым толчком, с каждым хриплым стоном Мо Вэйюя, его душа будто подскакивала к самому горлу, желая вырваться и воспарить. — Учитель… — прошептал Мо Жань. По его красивому лицу струился пот, ресницы трепетали. И от этого зрелища Ваньнин вдруг ощутил, что его возбуждение опять заявило о себе. — Учитель, тебе хорошо со мной? — Да… — одними губами обозначил свой ответ наставник. — Я… всегда любил тебя, всегда хотел быть с тобой. В будущем я тоже этого хочу… Мо Жань совсем не ожидал такой ответ. Порывисто схватил учителя в свои объятия, он как растроганный мальчишка уткнулся в теплый изгиб влажной шеи, не понимая, что такое с ним творится. Хотя… нет. Конечно же он понимал. Когда человек, почти утративший желание существовать, вдруг обретает смысл жить, когда все его старые мечты, которые все это время были недостижимы, вдруг сбылись в один миг, он просто не знает, как реагировать на это счастье. Он боится, что все это неправда, что все эти дары судьбы опять у него отнимут. Поэтому он сжимал Чу Ваньнина все сильнее; переживал, что если приоткроет глаза — то осознает, что все это время просто видел сладкий сон. Возможно ли, чтобы все это было правдой? — Баобэй…