Final Wormstination

      Броктон Бэй, немногим ранее                     Бак Гальфини, бывший дальнобойщик, а теперь водитель топливного трака, матюгнувшись, притормозил перед прекрёстком. Обе полосы были перекрыты измятыми корпусами легковых машин.              — Сэр, дорога перекрыта, воспользуйтесь объездной, — тут же подошёл к нему полицейский.              — Надолго?              Судя по тому, как суетились возле одной из машин, кого-то зажало деформированным корпусом.              — Часа на два, не меньше.              — А сократить нельзя? Мне в «ЭйтиОйл» до восьми успеть надо, по объезной я туда не раньше девяти доберусь.              — Сэр, закон одинаков для всех. Будьте добры, не задерживайте людей.              Гальфини, кивнув офицеру, тронулся в сторону объездной. На самом деле, сократить путь можно, и очень сильно, но полагаться тут стоит только на слепое везение. Через полмили от этого поворота от объездной отделяется служебная дорога, с её можно свернуть в жилые кварталы, а там десять минут удачи — и Бак за полчаса до назначенно времени уже на месте.              Естественно, если что-то может пойти не так, оно пойдёт не так.              Почти покинув район многоэтажек, Гальфини увидел проблесковые маячки в зеркале заднего обзора. Движение тяжелогрузов в этом районе запрещено, а топливовозов — особенно, но старого водилу это не останавливало никогда, слишком низки шансы напороться на патруль в не самых благополучных кварталах города. Тем более он сам тут жил долгое время, ещё в те времена, когда порт был ключевым объектом инфраструктуры города, и эти районы не превратились в рассадник для банд и наркоторговцев, и прекрасно знал места, где можно оторваться от преследования даже на катке.                     В это же время в нескольких кварталах от тепловоза из парующего коллектора вылез бомж. Сегодня ему удалось найти среди хлама тугой рулончик наличных, ничего особо серьёзного — порядка полутора сотен баксов мелкими купюрами, но этого хватило, чтобы хорошо пообедать. Теперь самое время сходить за вкусным ужином, прихватить пару бутылок чего погорячее, и пригласить ту симпатичную бродяжку, обосновавшуюся в полуразрушенном, брошенном здании магазина. Так что тяжеленную крышку на место он не стал возвращать, один бес, этой дорогой, да тем более ночью, никто не пользуется.                     В это же время чуть далее от Гальфини и бомжа размытый грунт под канализацией таки поддался гравитации, проседая и утягивая за собой складывающиеся плиты. Тяжёлые армированные блоки, падая с высоты чуть более двух метров, ударяли по устаревшим, выработавшим свой ресурс трубам, сминая их, сплющивая, словно молотом. Давление горячей воды постепенно нарастало, с трудом проталкивая кипяток сквозь сужающийся зазор; давление в канализационной трубе, проходящей ниже, ничуть не желало уступать, за счёт плотности несомых масс компенсируя более свободную проточную щель.                     В одном из домов по соседству ребёнок, стараясь скрыть преждевременную смерть хомячка от родителей, пришёл к выводу, что комок боевитой шерсти, погибший в неравной борьбе со здравым смыслом путём самоудушения между полом клетки и беговым колесом, достоин погребения, как истинный викинг.              Мальчик вырезал ему меч и копьё из картона; пользуясь ножницами, сделал из половинки пластикового контейнера из-под игрушки шлем, а из платка — плащ. Вложив тельце хомяка в растворимую тубу от туалетной бумаги, мальчик аккуратно опустил груз в унитаз.              — Йормурганд, ты был великолепным воином, и там, в хомячковой Вальгалле, тебе ждут горы зёрен, реки питьевой воды, книги для грызения и бородатый одноглазый Один-хомячок. Прощай, друг, — и дрогнувшая рука нажала кнопку спуска. — Аминь.                     Чуть ранее за руль полицейской машины с оставленными в замке зажигания ключами села молодая женщина в приметной шляпе-федоре. Полицейские, вдвоём забежавшие в закусочную и разговорившиеся с владельцем, обнаружили пропажу лишь спустя пару минут.              Её вела воля, столь далёкая и превосходящая всё знакомое людям, что она сама уже не всматривалась в промежуточные шаги. Но сегодня у неё было хорошее настроение, кофе — вкусным и бодрящим, сигарета ароматной, а губы Александрии — мягкими и поддатливыми, поэтому почему бы не взглянуть более детально на происходящее?              Ей в кои-то веки нужно очень мало Шагов: остановить парня, работающего уборщиком в школе, задержать его на десяток минут и отпустить. Путь к Победе ясно указывал, что это принесёт весомые дивиденты к их Плану.              Заметив нужного человека, только-только отошедшего от остановки общественного транспорта, она, «включив люстру», остановила автомобиль рядом с ним.              Случайная оптическая иллюзия, порождённая паром, бликами в незамерзающей луже с радужными разводами на поверхности и разницей в перемещении и температуре воздушных масс, подхватив отблески проблесковых маячков, переотразила их вдаль, преломила в остывающем на морозе водяном паре из коллектора, бросила в витрину магазина, оттуда — в окно, от окна в щиток остановки, а уже оттуда — в зеркало топливонесущего трака, ведомого Баком Гальфини.                     Водитель, усмехнувшись пропавшим отблескам, считая, что ему удаётся оторваться, втопил газ, рванув тяжёлую машину вперёд.              Неровная дорога, на ремонт которой у муниципалитета никогда не хватало бюджета, весело подбрасывала трак на ухабах, ямах и колдобинах, — не один Гальфини вырос на этих улицах, не он один гонял тяжеловозы по улочкам, практически свободным от полиции.              Гальфини мчался вперёд, проявляя чудеса вождения, умудряясь втискивать массивный длинный трак в узкие проулки, входить в повороты так, чтобы инерция транспорта и жидкости в цистерне не складывались в убийственный поворотный момент, опрокидывающий машину. Нормальный человек с этой задачей никогда бы не справился, сколь бы хорошей реакцией и знаниями дороги ни обладал. Но Бак был кейпом. Слабосилком, все способности которого распространялись исключительно на грузовые шасси с различным обвесом, однако и этого ему хватало. Он не афишировал свои способности миру, мир, похоже, к обоюдному согласию, из-за этого не пытался вытянуть Гальфини в носители идиотских костюмов и масок.              Чертыхнувшись, Бак чуть довернул руль, объезжая невесть откуда вывалившуюся на проезжую часть пару бомжей. Трак, вильнув, врезался в стену пара, а переднее колесо попало в открытый люк. Слишком превосходящее диаметром отверстие, оно не застряло в шахте, но резко и сильно качнуло кабину, отчего Гальфини, от азарта высунувший наружу кончик языка, этот самый кончик и прокусил.              Отчаянно шепелявя, кейп-водитель, удерживая руль левой рукой, правой искал платок, салфетку или какую-нибудь тряпку, чтобы промокнуть кровь. Платок, всегда засунутый в пассажирский стаканодержатель, от рывка выпал, зацепившись парой ворсинок за накидку сиденья.              В тот момент, когда Гальфини прокусил язык, храбрый, но мёртвый хомячок Йормурганд, застрявший в стояке на уровне первого этажа, получил целительный толчок полутора десятками литров смеси воды и каловых масс, разогнанный с высоты в семь этажей, и пулей устремился в переплетение канализационных узлов. Шлем и платок сорвало попутным потоком, унося вперёд вместе с ошмётками размягчённой бумаги. Несколько секунд спустя тушка животного прочно воткнулась в зазор деформированной трубы. Если бы ранее там же не застряли шлем и опутавший его плащ-платок, усиленные скомковавшимися продуктами жизнедеятельности, с каждой секундой прессуемые давлением жидкости в чудовищно прочную пробку, у Йормурганда были бы некоторые шансы быть протиснутым в образовавшуюся щель. Но хомячок остался по эту сторону трубы.              Вода стремительно прибывала, твёрдые частицы, несомые ею, уже полностью забили зазор.              Словно очнувшись после спячки, датчик давления на остатках энергии в источниках питания подал сигнал на коллекторный распределительный узел, чтобы включился насос и сработали перемычки, перераспределяющие поток по запасным линиям. Только вычислительный узел был давно и надёжно разобран и продан на драгметаллы, а насос после поверки и тестов так и остался в режиме реверса, — рабочий очень уж спешил домой, к ещё горячему ужину, а должный проконтролировать настройки старший смены, увы, несколькими минутами ранее, сообщив, что уже на подходе и ждать его не надо, стал жертвой перестрелки молодых отморозков из Барыг и лысых боевиков-наци.              Щёлкнув реле, полумеханический насос ожил, зашумел механикой и гидравликой, нагоняя давление в и без того аварийную трубу.                     Высадив уборщика неподалёку от школы, женщина в федоре, обворожительно улыбаясь, ездила по ушам парню, всем своим видом показывая, что весьма заинтересовалась поджарым, взлохмаченным подростком. Тот даже достал телефон и неуверенно вертел его в руке, втайне надеясь, что эта знойная леди-полицейская даст ему свой номер. Томные взгляды, бросаемые из-под полуопущенных рестниц, закусывание нижней губы, лёгкий румянец — всё говорило даже такому законченному хикке, как он, что впереди всерьёз маячит угроза его девственности.                     Держащийся на честном слове и крошках бетона блок, не выдержав веса, всё же сорвался вниз. Первым ударом он разорвал трубу с горячей водой, вторым — намертво перегнул канализационную.              Натужно загудев, тупая автоматика насоса добавила обороты.                     Бак Гальфини, психанув, на миг выпустил руль из рук, почти что сцапав несчастный платок. Кусок цветастой ткани, словно бы издеваясь, отцепился от кресла и свалился вниз буквально в считанных миллиметрах перед пальцами.                     Носительница федоры, расстегнув вдобавок к первой ещё две верхние пуговки блузки, бросила очередной томный взгляд на парня и закусила губу. Ещё полминуты продержаться.              — Записывай номер, — добавив хрипотцы в голос, медленно произнесла она.                     Водитель, вернувшись за руль, оценил состояние дороги и, прикинув, что за несколько секунд ничего не произойдёт, вновь оставил руль и нырнул за платком.                     Первой, как ни странно, сдалась труба. Её содержимое, нагнетённое давлением в несколько атмосфер, искало дефекты металла, каверны под ржавчиной… и успешно находило. С громким скрежетом труба лопнула, завал из обрушившихся блоков не позволил уйти жиже ни вперёд, ни назад, и всё это месиво кипятка, пара, ржавчины и экскрементов рвануло по пути наименьшего сопротивления — вверх по полуобвалившейся шахте ревизионного люка.                     — Фоф фы фде, фафдла, — промакивая язык, Бак вернулся за руль.              В следующую секунду в считанных ярдах перед ним крышка люка буквально пулей улетела вверх, уносимая фонтаном кипящего говна, часть которого толстым, обильным слоем налипла на все поверхности кабины трака, промчавшегося сквозь фекальную стену.              Измочаленная тушка Йормурганда, хомячка-викинга, продолжавшего свой бой даже после смерти, подброшенная жидкостью, по высокой параболе отправилась на очередной этап пути к Вальгалле.              Массы дурно пахнущей жидкости, отброшенные длинной тушей грузовика, разлетелись широкой волной, щедро орошая стайку гопников, вышедших в поисках припозднившихся лохов, ряд припаркованных машин, стены и асфальт.              Чертыхаясь, Гальфини пытался скользкой от крови рукой включить дворники. Впрочем, даже не думая убрать ногу с педали газа. Пальцы соскальзывали, не желая ухватиться за сферический набалдашник.                     Йормурганд, мёртвый герой подорвавшейся канализации, наконец-то оказался у врат Вальгаллы. Правда, загорелые полушария молодой женщины в федоре сложно было назвать вратами куда-либо, но много ли хомячку надо? Смердящий, полураздавленный комок шерсти и внутренностей, преодолев без малого сотню метров, идеальным трёхочковым снарядом вошёл в открытое боковое окно полицейского автомобиля и плюхнулся в шикарное декольте дамы, начисто сбивая её с контроля окружающей среды.                     Наконец-то ручка поддалась, и Гальфини подался вперёд, силясь разглядеть хоть что-то в узкий просвет, оставленный щёткой дворника.              — Ффою ф мафть! — просипел он перед тем, как трак, вильнув, наехал на бордюр. Шасси приподнялось, подброшенное этим своеобразным трамплином, и со всей своей многотонной массы рухнуло на припаркованную полицейскую машину, превращая в неаппетитные куски мяса и леди в федоре, и её внезапного поклонника. От внезапного прыжка Гальфини треснулся зубами о руль, успев ощутить, как опали крошкой резцы. А потом трак, перекатываясь на останках полицейского авто, превращая в неподдающийся идентификации фарш то, что ещё оставалось от женщины и уборщика, с заклинившими тормозами устремился вперёд.              Тяжелогружёная машина пересекла перекрёсток, снесла ворота и, почти не петляя по асфальту, преодолев парковку для учеников и учителей, с грохотом вломилась в школьный холл Уинслоу.              Скорость и инерция стального чудовища были так сильны, что рухнули перекрытия второго этажа, корёжа, разрывая цистерну. От удара, волной пронёсшегося по корпусу, обвалились пожарные лестницы, блокируя выходы. Топливо, освобождённое от тесных уз цистерны, вытекая наружу, волнами заливало пол, с каждым метром покрывая всё большую площадь школы.              Бак Гальфини, сплёвывая осколки зубов, утёр густую кровь, стекающую с лица.              «Сократил дорогу, бля, — хмуро резюмировал он, тупо разглядывая левую кисть, висящую под неестественным углом. — Ладно хоть не подорвался…»              Секундой позже в пролом, учинённый топливовозом, упала оторванная рука уборщика, всё ещё сжимающая телефон. Стукнувшись о кабину, аппарат выпал из судорожно сжавшихся пальцев, и улетел под лестницу. От удара телефон разлетелся, обнажив распоротую батарею и оголённые провода.                     В это же время Эмма Барнс склонилась над неудачницей Мэдди, предвкушая, как новая жертва будет стелиться под их с Софией стаей.                     В это же время оператор пригретой банком рекламной компании решил позвонить последнему клиенту перед тем, как сдать смену. Рандомайзер звонилки выдал номер, по совершенной случайности принадлежащий уборщику, и в момент, когда набирался номер, аппарат уже вылетел из обескровленных пальцев и, ударившись о пол, разлетелся в брызге капель разлитого топлива.              В момент, когда вызов был пренаправлен сотовой вышкой на аппарат, между оголёнными проводами мелькнула искра, закоротившая батарею. Образовавшейся дуги хватило, чтобы воспламенить пары толпива…              И прогремел взрыв.              И школа Уинслоу погрузилась в Ад.