Джин с недоумением смотрит на Юнги и хватает ртом воздух, подбирая слова. Но все они кажутся ему недостаточно убедительными, чтобы выразить то, что он чувствует.
— И это в твоём понимании — парадная одежда? Ты на день рождения приехал или мусор идёшь выносить? — Джина распирает от негодования.
— А что не так с моей одеждой? Это мои любимые джинсы вообще-то! — с видом оскорблённого достоинства Мин хлопает себя по ляжкам. — И кофточка очень уютная, тёпленькая, а здесь не жарко, да и на улице не май.
— А чего чёрная-то? Поярче ничего нет? Юнги, ты удивишься, но худи — это не праздничная одежда. Мог бы рубашку и брюки надеть ради такого случая.
— Хён, блин! Я от рубашек и брюк устал на работе. Ты бы ещё галстук заставил напялить!
— Ну, ладно, галстук можно и не надевать, а вот джемперок был бы уместнее.
В этот момент из спальни вышел Чимин в тёмно-серых брюках и тонком белом джемпере. Джин аж подпрыгнул.
— Ну вот же! Смотри! Что, не мог так же одеться?
— Не мог! У меня нет такой кофточки.
Чимин улыбнулся, он предупреждал Юнги, что хён будет недоволен его внешним видом, но Мин только скривил губы в усмешке и влез в чёрное худи. Из другой комнаты выплыл Намджун. Чёрные брюки, бледно-лиловая рубашка. Точно такая же, как на Джине. Юнги заржал, не сумев сдержаться.
— Вам одной фамилии на двоих мало? Вы ещё и шмотки одинаковые покупаете?
— А что такого? Нам нравится! — Намджун пожал плечами.
— А мне нравятся тёплые вещи, — парировал Мин, усаживаясь за стол.
— А ты чего расселся? Помогай давай. Вот, относи эти тарелки. — Джин потянул Юнги к маленькому столику возле холодильника, где он распаковывал припасы и раскладывал по тарелкам и блюдам. — Ох, грехи мои грешные! Напомни, почему я всё ещё с тобой общаюсь?
— Потому что ты меня любишь! — ухмыльнулся Юнги, — потому что я такой один, и без меня тебе не с кем будет вступать в словесные перепалки, а ты их обожаешь.
— Ладно, подбери слюни и сотри свою ехидную улыбочку! — Джин хлопнул Мина по плечу и развернул к столу, на котором уже красовалась батарея бутылок и несколько блюд с разной нарезкой. — Так, ребята, пока закусочки под аперитивчик, а как разогреемся, можно и мясо пожарить, да?
Все согласно кивнули и начали рассаживаться вокруг стола. Застучали палочки, зазвенели бокалы и рюмки, захлопали пробки, возвещая о начале празднования Дня Рождения Великого и Прекрасного Ким Сокджина. Когда тарелки гостей наполнились разными кушаньями, виновник торжества поднял бокал с шампанским:
— Сейчас я скажу речь!
— Лучше тост! У всех уже налито. — Юнги поднял свой бокал.
— Тост скажешь ты, а я скажу речь! — Джин перевёл дыхание, обвёл всех собравшихся долгим взглядом и вдохновенно изрёк. — Друзья мои! Я бесконечно рад, что сегодня мы собрались здесь все вместе. Я счастлив, что меня окружают такие прекрасные и милые люди. Прежде чем мы напьёмся в фарш, я хочу каждого из вас поблагодарить за то, что вы, несмотря на свои дела и заботы, согласились приехать в эти далёкие, но такие волшебные ебуня, чтобы выпить бутылочку-другую-третью за моё здоровье! Мне очень приятно, что сейчас за этим столом сидите именно вы. — Сокджин взглянул на Мина, — Юни! Я не знаю более хаотичного и непредсказуемого человека, чем ты. Я видел тебя в минуты отчаяния и апатии, и мне было бесконечно больно за тебя. И очень хотелось помочь, сделать всё, что от меня зависело, чтобы ты снова улыбался и отпускал свои циничные шуточки.
Джин подошёл к Юнги, который смущённо склонил голову, сжал его плечо рукой и продолжил:
— И я всегда был уверен, что если окажусь в какой-нибудь говняной ситуации, ты меня тоже не бросишь. И поможешь выбраться из тупика. И вот сейчас, когда мне потребовалась твоя помощь и поддержка, ты даже решился оставить работу и полностью изменить свою жизнь!
— Хён, я пока ещё ничего не сделал, чтобы помочь тебе. И прекрати меня смущать, чувствую себя как невеста на выданье, которую нахваливают, чтобы спровадить из дому! — Мин усмехнулся и легонько толкнул Джина в бок.
— Это я для Чимина рассказываю, чтобы он точно знал, что за кадр ему достался, и успел сбежать, если что, — Ким расхохотался, а за ним засмеялись и остальные. Потом повернулся к Чимину, погладил его по волосам и произнёс, — Чимини, на самом деле, этот парень не так плох, как кажется на первый взгляд. Так что тебе, можно сказать, повезло. Да что я тебе рассказываю, ты и сам всё знаешь! И я очень рад, что благодаря Юнги познакомился с тобой. Только такой чистый, честный и открытый человек, как ты, мог согласиться взять к себе чужую неуправляемую собаку, да к тому же сделать из неё послушного котёнка. Как тебе это удалось?
— Я ничего не делал, она и была такой, — пробормотал Чимин, раскрасневшись от комплиментов старшего, — ей просто внимания не хватало. И она любит, когда с ней разговаривают.
— В любом случае, спасибо тебе! А за то, что тоже согласился работать со мной, отдельная благодарность! — Джин похлопал Пака по плечу и, склонившись почти к самому его уху, громко прошептал, тыча пальцем в Юнги, — а если этот старый пройдоха будет обижать тебя, сразу говори мне или Намджуну, мы с удовольствием выпишем ему люлей по первое число! А тебя можем усыновить! Согласен?
— Так, Джинни, оставь Чимина в покое, а то я тебя уматерю! — сквозь смех пробулькал Юнги, — Давай уже выпьем! Шампанское скиснет, пока ты наговоришься!
— Успеешь! Я ещё не закончил. — Джин подошёл к Намджуну, нежно провёл пальцами по его щеке, от чего тот мгновенно залился румянцем. — Джуна, я, наверно, не скажу тебе ничего нового. О том, что я тебя бесконечно люблю, ты и так знаешь. И хотя мы знакомы всего две недели, я чувствую тебя, как никого другого, будто мы знаем друг друга уже очень давно, может, даже с прошлой жизни. И об этом тебе известно, потому что ты чувствуешь то же самое. Могу только сказать тебе спасибо за то, что ты есть! Именно такой! За то, что поддерживаешь меня… — договорить он не успевает.
Внезапно в этот патетический монолог вклинивается негромкое миново, произнесённое мультяшным голосом:
— Спасибо тебе, Мин Юнги, что познакомил нас, ибо как бы мы тогда жили дальше без этой неземной любви?!
— Ну, хён! Такой романтичный момент испортил! — шепнул Чимин и легонько стукнул бойфренда по коленке.
— А что, я не прав? — Юнги улыбается, хитро поглядывая на Кимов, которые, кажется, даже не заметили, что кто-то что-то пискнул.
Джин, не отрывая влюблённого взгляда от Намджуна, показывает Мину кулак и шипит, как раскалённый утюг, на который попала вода:
— Айщщ! Вот же засранец! И тут умудрился переключить внимание на свою гадкую персону! — Ким не злится, слишком поглощён любимым, слишком доволен компанией. — Я тебе потом всё же настучу по башке!
— Нет, хён, только не по башке, я и так уже пострадавший, дверью ударенный! Мне простительно, — парни снова заливаются смехом. Им легко и комфортно вместе. И никакие словесные шпильки не испортят им праздник.
Насмеявшись, они всё же выпивают шампанское, провозглашая тост за дружбу и понимание. И переключают своё внимание на накрытый стол, пробуют разные салаты, тушёные овощи, маринованные грибы, острые закуски — всё, что было привезено и щедрой рукой Сокджина выложено в тарелки и миски. Нахваливая еду, они периодически выпивают, говоря виновнику торжества комплименты, желая здоровья и счастья на ближайшее столетие. Опрокинув в себя очередной бокал шампанского, Джин встаёт и направляется к холодильнику.
— Ребята, пора уже мясо жарить, а то голодными останетесь!
— Хён, да брось ты это мясо, успеем ещё! — Мин тянет Кима обратно к столу. — Мы с Чимином пожарим, не беспокойся, давайте лучше подарки смотреть! — Юнги не терпится посмотреть на реакцию хёна, когда он возьмёт в руки старинные вещи.
— Ну, хорошо, если вы так настаиваете! — Сокджин усаживается в кресло и всем своим видом показывает, что готов принимать дары, сопровождаемые новой порцией дифирамбов в его честь. — Давайте, удивите меня!
— Чимини, тащи пакет! — кивает Юнги на дверь в комнату. — Хён, в этот раз я уверен, что подарок придётся тебе по душе, мы приложили столько стараний, пока нашли его! Вот, открывай! — он передал пакет с сундучком, принесённый Чимином, в руки именинника и, затаив дыхание, смотрел, как он крутит туда-сюда упаковку, сплошь разрисованную разными кондитерскими шедеврами.
— Ой, божечки! Какая красота! Юни, этот пакетик просто чудо! Никогда таких не видел! — Джин восхищённо рассматривает пирожные и кексики. Потом заглядывает внутрь и округляет глаза. — Это что, настоящий сундук? Тяжёлый! А внутри сокровища? Вы на необитаемый остров за подарком мотались?
— Почти! Давай, открой его! — Юнги от нетерпения закусывает губу.
— Хён, ну не тяни, интересно же, — Наджун тоже застыл в ожидании.
Чимин наблюдает за взрослыми тридцатилетними дядьками, которые замерли в предвкушении волшебства, как дети, и думает, что люди, способные так умиляться красочному пакетику и так ждать сюрприза, никогда не смогут сделать что-то гнусное. И Паку радостно от этих мыслей, он счастлив, что судьба свела его с такими светлыми людьми. А Джин не торопится узнать, что за сокровища ему поднесли. Он разглядывает сундучок, охая и ахая, будто увидел ларец Марии Медичи.
— Юни, даже если в этом сундучке пусто, я прощу тебя! Потому что он такой чудесный! Я буду хранить в нём всякие памятные штучки.
Но потом любопытство всё же побеждает, и Джин открывает коробочку. Снимает бумагу, достаёт холщовый мешочек и под нетерпеливыми взглядами друзей развязывает его. Достаёт пузырьки один за другим, молча рассматривает содержимое и расставляет их на столе. Вытащив последний — с зёрнышками кардамона, открывает пробку и нюхает.
— Какие классные бутылёчки! А специи кто подбирал? Я это всё очень люблю! Кардамончик, м-м-м… как пахнет! — Джин закрывает глаза от наслаждения.
— Хён, это не всё, давай дальше смотри! — Мин не может дождаться, когда именинник увидит все сюрпризы.
— Ты куда-то торопишься? Я вот до воскресенья совершенно свободен! И вообще, это мой подарок, сколько захочу, столько и буду распаковывать! Хоть до понедельника! — Джин с удовольствием наблюдает, как лицо Мина перекашивается от гримасы типа «ой, всё!». Но ему этого мало. — Чимини, а что это твой дружок трындит, не замолкая, а ты сидишь, молчишь, как просватанный? Ну-ка, скажи хёну несколько приятных слов, пока этот пиздлявый ящик в себя приходит!
— Я? — Пак не ожидал, что внимание старшего так резко переключится на него. — Я поздравляю Вас, хён! Желаю, чтобы Ваши мечты сбылись, и пекарня поскорее открылась.
— Хорошо! Мне нравится! Продолжай! — Ким аккуратно складывает пузырьки обратно в мешочек.
— Хён, Вы очень умный, красивый и заботливый. Я очень рад, что познакомился с Вами. И с удовольствием буду работать в Вашей пекарне. — Чимин смущённо замолкает, понимая, что стоило заранее продумать текст поздравления.
— Хорошо сказал, молодец! Спасибо за пожелания! Только не называй меня во множественном числе, а то я чувствую себя старым! «Хёна» будет достаточно. Так, что там дальше? — Сокджин заглянул в сундук и вытащил формы.
Восхищенно крутя их в руках, он даже на какое-то время замолчал. Остальные смотрели на него и ждали вердикта. Наконец, Джин оторвался от созерцания формочек и прошептал:
— Они как будто сделаны в прошлом веке. Даже видно, что это литые формы, а не штамповка! Вы машину времени изобрели, ребята? Где вы это взяли? — на щеках и ушах хёна играет лихорадочный румянец, он не просто доволен, он поражён в самое сердце.
— Вопросы потом, Джинни! Смотри остальное, а после мы тебе всё расскажем! — Мин тоже доволен. Он даже не ожидал такого эффекта. И предвкушает дальнейшие восторги, особенно после того, как поведает легенду, связанную с этими вещами.
— Интригующий анонс! Окей, смотрим дальше! Так, стоп! — Джин снова схватил форму, в которой Юнги пёк пирог. — Я где-то недавно видел такую же… только маленькую… да! Точно! В том кафе, помните? Ребята, признайтесь, вы тиснули формы у Хвана? — у Джина начинает дёргаться глаз.
— Нет! Не отвлекайся, потом всё узнаешь!
Джин снова нырнул в сундук и извлёк свёрток в шёлковой бумаге. Осторожно развернув шуршащие листы, вытащил книгу, долго разглядывал корешок и обложку, трогал тиснёные серебром буквы. Потом раскрыл её, перевернув несколько страниц, внимательно рассмотрел иллюстрации-гравюры и ошеломлённым взглядом уставился на год издания.
— Что? Какой? Вы видели, в каком году выпущена эта книга? — Джин дрожащим пальцем тыкал в страницу. — Это шутка? Ей же больше ста лет!
— Да, мы видели. — Юнги скалится в счастливой улыбке.
— Это же книга для кондитеров, да?
— Не только! Она называется «Хлебы. Пироги. Десерты». — Чимин решился подать голос. — Там много рецептов и разные советы для пекарей. Она на французском, хён.
— Святой Оноре Амьенский! Это же… да это с ума сойти можно, — Джин закрыл глаза рукой, а когда убрал ее, друзья увидели, что он едва сдерживает слезы. — Ребята, я не знаю, какой музей вы ограбили, но я вас не выдам!
— Хён, ни один музей не пострадал! Всё в рамках закона. Мы всё это купили! — Юнги взглянул на Чимина, тот кивнул и улыбнулся, намекая, что пора посвятить именинника в детали.
И Мин рассказал и об антикварной лавке, и её хозяйке, и обо всём, что поведала эта женщина. А когда речь зашла о дате, назначенной бывшей владелицей этих вещей, Джин, уже не скрываясь, вытирал слёзы. Оба Кима зачарованно слушали Юнги, раскрыв рты и не моргая глядя на друга. Когда тот замолчал, Джин, с любовью проведя по формам рукой, прошептал:
— Я закажу деревянную полочку, такую — под старину, поставлю на неё все эти баночки. А формами буду пользоваться только я сам, никому даже притронуться к ним не позволю! И ещё надо найти переводчика, только ему придётся переводить книгу при мне, я не отдам в чужие руки такую ценность. Это же раритетное издание!
— Хён, перевод лежит в самом низу! Чимин уже перевёл для тебя! — Юнги улыбнулся и ткнул пальцем в сундучок.
— Правда? О, божечки! Чимини, солнышко, моей благодарности нет предела. — Джин подошёл к парню, чмокнул его в макушку. — Ты самый лучший донсен! Я тебя просто обожаю!
— А меня? — обиженно протянул Мин.
— И тебя, Юни! Мин Юнги! Заявляю при свидетелях, что ты пожизненно освобождаешься от подношения мне подарков по любым поводам! Ты превзошёл себя! И, кстати, можешь приходить на мои дни рождения, в чём пожелаешь! Хоть в пижаме, хоть в рваной майке, хоть в одних трусах, хоть без них, если тебе так удобно. — Джин обнял Юнги и тоже поцеловал в макушку. — Спасибо вам, парни, порадовали дядюшку Джина!
— А теперь моя очередь! — Намджун, до этого не сказавший и десятка слов, потянул Джина за руку, усадил в кресло. — Во-первых, сегодня утром мне звонили из банка. Кредит одобрен. Семьдесят тысяч долларов. Это не много, но на первое время хватит. В понедельник можно идти забирать деньги. — Все радостно зааплодировали, новость действительно была хорошей и долгожданной. — А во-вторых, вот! — Намджун достал из кармана брюк маленькую велюровую коробочку темно-синего цвета и протянул её Сокджину.
— Что это? — дрожащим голосом спросил тот.
— Открой!
— Нет, Джуни, лучше ты!
Намджун нажал на защёлку, крышечка плавно поднялась, и все увидели широкое кольцо из белого золота с сапфиром квадратной формы. Джин охнул, Чимин закрыл рот рукой, вытаращив глаза, Юнги улыбнулся и покачал головой, в очередной раз умиляясь с Кимов.
— Масечка, я купил это кольцо на третий день нашего знакомства, потому что уже тогда знал, что ты мой единственный и самый любимый. И если ты не против, носи его как обручальное. — Намджун достал колечко из коробочки и протянул руку. — Ты позволишь надеть его тебе?
Джин молча кивнул, он был не в состоянии говорить. Его глаза наполнились слезами, грозящими политься на щёки от избытка чувств. Протянув руку и прикрыв глаза, он запрокинул голову назад, пытаясь удержать слёзы. Намджун осторожно надел кольцо на его безымянный палец и прикоснулся к руке губами.
— Ну, всё! Я больше не могу! Это слишком романтично! Надо выпить! — Юнги потянулся к бутылке.
— Нет, не всё! — Джин перехватил его руку. — Ещё немного потерпи, Юни! — он взглянул на кольцо, провёл по нему пальцами, потом перевёл взгляд на Намджуна.
В глазах хёна светилась такая любовь, что казалось, будто она сейчас польётся золотым солнечным светом, затапливая всю комнату.
— Джуни, ты даже не представляешь, что для меня значит этот подарок. И я тоже хочу кое-что тебе подарить, — он засунул руку в карман и вытащил почти такую же коробочку, только бордового цвета. — Вот! Возьми!
Нам послушно взял футлярчик в руки, открыл и ахнул, увидев, что там тоже лежит кольцо. Золотая печатка с алмазной гранью и буквой N из мелких бриллиантов.
— Плюшик, я тоже купил его на третий день после знакомства. Случайно увидел в витрине. Не смог пройти мимо. Но не решался подарить, думал, что ты будешь против такого подарка, ведь прошло так мало времени. Поэтому решил вручить тебе это кольцо в свой день рождения, чтобы ты не смог отказаться. Ты ведь не откажешься, Джуни?
— Я с радостью приму его! Боже, какое оно красивое! Спасибо, родной! — Намджун тоже протянул руку, и Джин, улыбаясь, надел ему кольцо.
— Я же говорил, что даже фамилию менять не придётся! — пробурчал себе под нос Юнги и снова потянулся за бутылкой. — Если я сейчас не выпью, у меня мозг взорвётся от этой вашей мелодрамы!
— Что ты там бормочешь опять? — спросил Джин.
— Да ты спрашивал, когда свадьба? Так вот! Уже! Горько!
— Это обручение, а не свадьба, балбес! Ни черта не смыслишь в традициях! — Джин добродушно смеётся.
Чимин, наконец, придя в себя от шока, вскакивает и поздравляет хёнов, пожимая им руки. Те обнимают парня и, смеясь, наблюдают, как Мин залпом опрокидывает в себя приличную порцию макколи.
— А что, на обручении не целуются? — Юнги облизал губы. — Вкусное винцо. Ещё выпью, пожалуй!
— Хён, может, пойдём, мясо пожарим? — Чимин тянет бойфренда из-за стола. — Я сейчас куртки принесу!
Мин берет упаковки с нарезанной грудинкой и идёт к выходу, хлопая себя по карманам в поисках пачки сигарет. Находит, вытаскивает одну и, зажав её во рту, поворачивается к Кимам.
— Мы это… пойдём, приготовим там… не скучайте, в общем! — и выходит из дома.
Через минуту его догоняет Чимин, притащивший пуховик Юнги. Разложив пакеты с мясом на небольшом столике возле раковины, Мин осмотрелся. Под навесом, где стоял гриль, в большом ящике с плотно закрытой крышкой были уложены сухие дрова, мешок с углём, отдельно лежали мелко наколотые щепки. Персонал позаботился об отдыхающих на все сто. Уложив дрова в поддон под решёткой, Юнги развёл огонь и попросил Чимина принести нож, большое блюдо и овощи для гарнира. Тот вернулся через несколько минут, притащив всё необходимое, за ним притопала и Хрюня. С любопытством заглядывая то в костёр, то на стол, акита бегала с места на место, радуясь свежему воздуху и свободе.
Пока Юнги колдовал возле костра, раскладывая на решётке куски свинины и ломтики овощей, Чимин и Хрюня носились друг за другом, валялись в снегу и издавали вопли, от которых в небольшом лесочке рядом с домом разбежались, наверно, все звери. Мин с улыбкой наблюдал, как собака пытается догнать хозяина и повалить его на землю, а тот, хохоча и уворачиваясь от лап и зубов, швыряет в акиту комки снега, и собака обиженно чихает и хрюкает, когда снежинки попадают ей в нос.
— Эй, бандерлоги, хорош скакать! Уже почти готово! — Юнги махнул рукой, — Чимини, иди сюда, забирай вот это, неси в дом, я дожарю остальное.
Пак подошёл, подбородком улёгся на плечо любимого, прошептал:
— Как же вкусно пахнет! Хёнам понравится! Юни, какие же они романтичные, я чуть не прослезился, когда они кольцами обменивались.
— Серьёзно? Чуть? Да ты почти рыдал! — Юнги чмокает парня в нос и продолжает переворачивать аппетитно поджаренные кусочки.
— А сам-то? Думаешь, я не видел, что у тебя глаза мокрые?
— Давай тоже обручимся! — взгляд Мина пристальный и серьёзный.
— Хён, мы знакомы всего две недели.
— Кимы тоже, даже на день меньше, чем мы, их же это не остановило. И я не говорю, что нужно сделать это прямо сейчас. Думаю, когда придёт время, мы почувствуем это. Торопиться нам некуда, это дядюшке Джину невтерпёж, он у нас старенький. — Юнги засмеялся.
— Он всего на три месяца старше тебя! — напомнил Чимин.
— Откуда ты знаешь? Я не говорил, когда у меня день рождения! — Мин удивлён.
— У Хони на столе лежит листок, где записаны дни рождения всех сотрудников. Твой самый первый — 9 марта.
— Правда? Я не замечал.
— И в больничной карте было написано.
— И всё-то ты видишь! Так что, хочешь, чтобы мы обручились? — Юнги не сдаётся, не получив конкретного ответа.
— Я хочу того, чего хочешь ты, хён! — Чимин нежно проводит губами по щеке бойфренда. — Но мне казалось, что для тебя все эти условности не принципиальны.
— Были не принципиальны. А теперь я хочу этого. Когда смотрел на Кимов, понял, что хочу, — Юнги прикрывает глаза и морщит нос от щекочущих прикосновений. — А ты осторожнее с фразами, милый! А то можешь офигеть от того, что я хочу, а отвертеться уже не получится! Фантазия у меня богатая! Мы ещё вернёмся к этой теме, а теперь тащи мясо на стол, а то остынет. Я скоро приду.
Чимин, схватив блюдо, помчался в дом, Хрюня, секунду помедлив, рванула за ним. Когда Юнги вошёл в гостиную, там одиноко сидел Чимин перед целой горой жареной грудинки и запечённых овощей, что-то читая в телефоне, а рядом маялась акита, принюхиваясь и роняя слюни на пол.
— Опаньки! А ты чего один? Где наши молодые? — Мин удивлённо огляделся.
Пак смущённо кивнул в сторону комнаты, откуда доносились приглушённые стоны. Юнги улыбнулся:
— Отмечают помолвку! Вы ж мои маленькие, не смогли до ночи потерпеть! Может, мы тоже по-быстрому?
— Хён! — Чимин вытаращил глаза и замахал руками, — я не буду заниматься этим при собаке!
— Так мы её здесь оставим.
— Гениально! Оставим собаку рядом с тарелкой мяса! Приятного тебе аппетита, Хрюнечка! — Чимин погладил акиту, — кушай, не обляпайся, пока хозяева будут развлекаться.
— Ладно, я потерплю, — усмехнулся Юнги, — а чего мы сидим? Пока эти шалунишки нарезвятся, всё остынет! — он решительно положил на свою тарелку кусок мяса, второй плюхнул бойфренду. — Угощайся, Чимини, именинник вернётся нескоро.
— Хён, а ты расскажешь Джину, что хочешь продать свою квартиру и вложить деньги в бизнес? — спросил Чимин, с наслаждением вгрызаясь в сочный шмат грудинки.
— Расскажу, только не сейчас, на сегодня ему достаточно радостей, окочурится ещё от счастья. Когда продам, тогда и скажу.
Из спальни Кимов послышался звонкий смех Сокджина, потом резко смолк. Дверь открылась, и появились довольные обручённые — глаза блестят, щёки горят, волосы наспех приглажены. Оба в клетчатых пижамах и пушистых тапках.
— Ой, ребята, вы уже здесь? Приготовили мясо? А мы вот решили переодеться, официальная часть ведь уже закончена. — Намджун изо всех сил пытается скроить серьёзное лицо, но его опухшие губы невольно расплываются в улыбке. Джин ничего не говорит, только хихикает.
— А мы уж подумали, что вас пришельцы на опыты забрали. Но это не страшно, нам больше мяса достанется. — Юнги долго разглядывает прикид Кимов и, нахмурившись, изрекает: — А что это вы в таком непотребном виде? На день рождения пришли или на пижамную вечеринку? — и тут же заливается смехом, глядя, как у тех одновременно отвисают челюсти от этого вопроса.
— Плюшик, он опять! — плаксиво тянет Джин, — ну держись, засранец, сейчас получишь! — и бросается к Мину.
Тот вылетает из-за стола, и два лося — большой и поменьше — несутся по гостиной, сметая всё на своём пути, гогоча и швыряя друг в друга салфетки. Хрюня присоединяется к погоне, скачет между парнями, хватает их за ноги и радостно тявкает. Намджун вдруг резко ловит Сокджина, пробегающего очередной круг, обнимает его и тащит к столу.
— Так, Том и Джерри, угомонитесь! Ведёте себя, как детсадовцы! Давайте дальше отмечать, я проголодался, мяса хочу!
Джин, почти не запыхавшись, падает в кресло и царственным жестом указывает на свою тарелку.
— А где моё мясо? Почему никто о хёне не позаботился?
— Хён, охренеть ты выносливый! — Юнги тяжело дышит и пьёт воду из стакана, заботливо подвинутого ему Чимином. — Я думал, ты умотался после ваших… переодеваний, ни рукой, ни ногой шевельнуть не сможешь!
— Молчи, несчастный! Я сейчас смогу ещё полумарафон пробежать! Это ты, дрыщ, с ног валишься после ста метров пешком.
— Ой, посмотрите на него! Быстроногий гепард! Для бешеной собачки пятнадцать вёрст — не крюк? Бегать это попсово, ты вот на льду попробуй, — Мин нарывается, — погнали завтра на каток! Там и посмотрим, кто дрыщ, а кто герой.
— Напугал ежа голым задом! Считай, что забились! Я тебя завтра укатаю! — серебристо хохочет Джин.
— Фигуристы, мать вашу, — просипел сквозь смех Намджун, — давайте выпьем? Чимин, с тебя тост!
— За спорт? — неуверенно пробормотал парень.
— Ну, можно и за спорт! — Джин выпил, поставил бокал на стол и снова потянулся к своему сундучку. Вытащил папку с распечаткой, уселся поудобнее и раскрыл её. — Хоть почитать, о чём книжка. А то ребёнок старался, переводил.
Пока Джин изучал содержимое папки, остальные молча ели, пили и поглядывали на хёна. Ждали, что же он скажет о прочитанном. Впечатлится или разочаруется? Юнги был уверен, что Ким точно не останется равнодушным. А тот, увлёкшись чтением, даже не заметил, как в гостиной воцарилась тишина, нарушаемая только дружным чавканьем.
Первую часть книги — про хлеб — Джин пролистал довольно быстро, к пирогам отнёсся более заинтересованно, а когда дошёл до десертов, буквально залип в текст, внимательно изучая рецепты. С трудом оторвавшись от занимательного чтива, посмотрел на притихших друзей и удивлённо спросил:
— Вы чего?
— А ждём, когда ты вспомнишь, что к тебе на день рождения гости пришли! — ухмыльнулся Юнги, — но ты не парься, хён, мы и без тебя отпразднуем. Еды полно, выпить тоже есть что, читай, не отвлекайся!
— Блин, ребята, тут такие рецепты прикольные, вроде всё просто, а должно получиться что-то невероятное. Я обязательно что-то из этого в ассортимент пекарни возьму! — Джинни, раскрасневшись от удовольствия и размахивая длинными ручищами, начал живописать, что и как будет происходить в его «Плюшкином доме». — Юни, тут и пироги есть интересные, ты потом возьми, почитай!
— Хён, ты себя слышишь? Я это печатал! У меня в электронном виде есть вся эта книга! Почитаю на досуге. — Мин хохочет, глядя на Кима, будто перенёсшегося во времени на сто лет назад и забывшего о развитии технологий.
— Блядь, точно! Что-то я совсем улетел куда-то. Слушайте, я уверен, что эти формы и книга всё-таки принадлежали той француженке, которая когда-то в пекарне работала. Надо это как-то выяснить, мне ужасно интересно. Знаете, это будто знак вам был из прошлого. И мне тоже. — Сокджин, всегда считавший себя прагматиком, вдруг заразился мистическим настроением подарка. — Мне, кстати, всегда нравилась французская кухня, она и простая, и изысканная одновременно. А интерьер в зале можно сделать под «прованс», что-нибудь сиреневое, лиловое, белое, бежевое….
— Ага, букетики лаванды расставить, — подхватил Чимин, с горящими глазами слушавший старшего, — она так хорошо пахнет! Да, Юни? Тебе нравится?
— А что ты меня спрашиваешь? Я в дизайне — дуб. Вон у Намджуна спроси — нравится ему или нет? Это же в его честь пекарню решили назвать, — Мин хитро смотрит на младшего Кима, расплывшегося в улыбке, представившего себе, наверно, всю эту милую деревенскую обстановку.
— Мне очень нравится! — кивает он, — можно ещё репродукции картин французских художников повесить на стены или сделать роспись. Бра с тканевыми абажурчиками повесить, стулья заказать, как в деревенских кафе. Скатерти льняные…
— Ребятушки, вы рехнулись? — у Юнги начинает дёргаться глаз. — Вы себе не представляете, во сколько встанет оформление в этом «простеньком» деревенском стиле. Натуральные материалы — охренеть какие дорогие! А лаванду вы будете в горшочках на подоконнике выращивать? А ещё картины… роспись… да мы откроемся только через год, пока соберём всю эту «красоту»! Тут и пяти кредитов не хватит, а платить нужно будет уже месяца через три, да, Джуни? — тот грустно кивнул. — Давайте-ка помечтаем о чём-то более реальном!
— Хён, если всё продумать, пошариться на распродажах в интернет-магазинах текстиля, красок, мебели, то можно хорошо сэкономить! Стены я могу расписать, — скромно заметил Чимин. — Бесплатно. Только краски и кисти надо купить.
— Чимини, малыш, спасибо тебе за поддержку! И, если ты не знал, то открою тебе секрет! Юнги всегда сначала сопротивляется любым предложениям, такой уж скверный у него характер! — Джин ласково потрепал Мина по плечу. — Да, Юни? А потом ты же первый будешь бегать добывать всякие штучки для украшения.
— Вот ещё! Не дождётесь, — буркнул Мин.
— Посмотрим! Ладно, ребята, что-то я устал. — Джин посмотрел на часы. — Почти час ночи, спать хочется. Может, пора уже баюшки? Завтра мне ещё забег на коньках предстоит, — подмигнул он Юнги, тот закатил глаза и скривился.
— Иди уже, дед Сокджин, тащи свои старые кости на кроватку. Мы с Чимином приберём тут.
Джин удалился в спальню, прихватив свой сундучок, пожелав всем спокойной ночи и сладких снов. Намджун предложил помочь с уборкой, но был вынужден ретироваться вслед за бойфрендом от прожигающего насквозь взгляда Юнги.
***
Домыв посуду и удовлетворённо оглядев гостиную, Мин улыбнулся. Чимин уже успел убрать остатки угощения в холодильник, протереть полы и теперь сидел в кресле, клевал носом и посапывал. Юнги присел рядом, осторожно взяв его руку, погладил её и прошептал:
— Чимини, солнышко, пойдём спать.
Тот мгновенно открыл глаза и подскочил.
— Нет, хён, я не сплю! Надо Хрюню вывести. Мы вряд ли рано проснёмся, пойду сейчас.
— Ночь на дворе! Куда ты пойдёшь один? Я с тобой.
— Я же с собакой, кого тут бояться? Мы возле дома погуляем. А ты ложись, устал, наверно. Ещё и за рулём столько ехал.
— Нет, пойдём вместе, одевайся.
Мягкий снег хрустит под ногами, искрясь в тусклом отсвете придорожных фонарей. Две тонкие фигурки, закутанные в тёплые куртки и шарфы, неторопливо идут по едва утоптанной тропинке между деревьями. Морозный воздух щекочет ноздри, пощипывает щеки и лоб, превращает дыхание в облачка пара. Белая акита, почти незаметная на фоне чистого снега, семенит впереди и постоянно оглядывается, останавливается, если расстояние между ней и людьми становится слишком большим, на её взгляд. А люди, взявшись за руки, молча бредут по пушистому белому ковру. Собаке неведомо, о чём думают эти двое, ей просто нравится гулять в полумраке лесочка, нравится зарываться носом в холодную мягкую крошку, а потом мотать головой, стряхивая полурастаявшие снежинки с морды. Внезапно люди остановились и слились в одну фигуру — не различить в темноте, кто где.
Юнги обхватил чиминовы плечи, сжал, притянул к себе, прильнул к замёрзшим дрожащим губам, целуя глубоко и властно. Тот попытался отстраниться, но не смог, желание мгновенно затуманило разум. Парень обмяк, расслабился, ответил на поцелуй, прижимаясь сильнее, стараясь почувствовать тело любимого через плотные слои тёплой одежды. Губы зажгло, будто на улице стояла июльская жара, по всему телу разлилось блаженное тепло, возбуждение стянуло пах и гулко забилось в груди молоточками. С трудом оторвавшись от таких желанных и любимых губ, Чимин хватанул в лёгкие холодного воздуха и еле слышно прошептал:
— Хён, не здесь, увидят…
— Спят все давно, никто не увидит…. Я так соскучился, хочу тебя зверски… — такой же сдавленный хриплый шёпот в ответ. — Пойдём скорее в дом.
Обратно он почти бежали с пригорка, поднимая в воздух снежные облака. Влетев в дом, на ходу сбросили шарфы и куртки, юркнули в спальню, закрыв дверь перед самым носом собаки, обиженно авкнувшей на хозяев, которые бросили её в одиночестве. Через несколько секунд дверь открылась, и тонкая рука вытолкнула в проём кота, недоумённо таращившего заспанные разноцветные глаза. И тут же закрылась снова.
Акита вздохнула и отправилась искать место для ночлега. Обойдя всю комнату, она остановила свой выбор на кресле, которое пахло хозяином и ещё чёрт знает чем, запрыгнула в него, долго крутилась, потом улеглась, снова вздохнув, прикрыв глаза и чутко прислушиваясь к происходящему в соседней комнате. Кот подождал, пока собака устроится поудобнее, запрыгнул на то же кресло, заставляя её сдвинуться в самый угол, разлёгся вдоль тёплого собачьего живота и принялся мять лапками мягкую густую шерсть.
Спустя какое-то время возня за стенкой утихла, дверь приоткрылась, скрипнув тихонько, будто извиняясь и приглашая зверей вернуться. Но они демонстративно остались лежать на кресле, тесно прижавшись друг к другу. И только ближе к утру собака решила проверить, всё ли у хозяев в порядке. Они спали, натянув одеяло почти до макушек, и акита, успокоившись, устроилась у них в ногах, согревая своим теплом.
***
Телефон вибрировал уже третий раз, пытаясь разбудить Чимина, который накануне завёл будильник, но теперь отчаянно не желал просыпаться. Бездушный механизм срабатывал раз за разом, но тщетно. Пак игнорировал сигнал. Когда в четвёртый раз его подушка начала мелко дрожать от передавшейся ей вибрации, парень, наконец, пошевелился и сонно пробормотал сквозь зубы:
— Хён, будильник. Выключи. — ответом ему было столь же сонное «мы-х-р-р-р».
Чимин протянул руку, пытаясь растолкать бойфренда, но ладонь уткнулась в мягкое, пушистое, меховое. Разлепив веки, Пак уставился в аквамариновый кошачий глаз, смотревший на него внимательно и почти зло.
— Оскар, это ты? — «Нет, блин, королева Елизавета!», — читается во взгляде кота. — А где Юнги? В душевой, наверно, — Чимин шарит рукой по кровати, находит телефон, отключает назойливый звук и снова закрывает глаза.
После, поняв, что вода не шумит, снова смотрит на Оскара, зачем-то опять спрашивает, где хён, и вновь оставшись без ответа, садится на кровати, тянет руки вверх и в стороны, прогоняя остатки дрёмы. Зевнув так, что челюсть едва не покинула предназначенное ей место, Пак стекает с постели и шлёпает к гостиной, но вспомнив, что на нём из одежды только цепочка на шее, возвращается к кровати и тянет брошенный на спинку флисовый халат. Кое-как запаковав свою тушку в приятную мягкую ткань, завязывает пояс и открывает дверь.
От увиденного в гостиной Чимина накрывает волна умиления: в кресле сидит Юнги, перед ним — Хрюня, умостившая на его острых коленках свою большую щекастую морду. Мин медленно перебирает рекламные буклеты, коими сверх меры напичкан домик, на столе лежит несколько журналов, очевидно, уже просмотренных — между листами торчат в качестве закладок те же буклеты.
Юнги поворачивается в сторону вошедшего, и улыбка озаряет его лицо. С нежностью он смотрит, как Пак подходит ближе, потом целует склонившуюся над ним довольную мордашку, шепчет «привет, солнышко». Чимин ласково треплет собаку за мягкое бархатное ухо, становится позади кресла, обнимая Юнги со спины и щекоча его затылок носом и своим дыханием.
— Что это, хён? Смотришь, куда сегодня прогуляться? — он заглядывает через плечо в буклет, — мы же на каток собирались. А Джин ещё спит?
Юнги, не оборачиваясь, показывает на дверь комнаты Кимов, к которой косо прилеплен ядовито-розовый стикер с корявой надписью «Кто разбудит, тот умрёт!»
— Понятно. Тогда подождём, когда они проснутся, и поедем, да?
— Да щас! — Мин издаёт короткий смешок, — поедем сейчас, а они пусть приезжают, когда выспятся, у меня будет время подготовиться к забегу.
— Хён, только честно, ты когда последний раз на коньках стоял?
— Лет двадцать назад, но это же, как ездить на велике — один раз научился и умеешь всегда. — Мин протянул Чимину листовку, — смотри, я уже прикинул, как туда доехать, это недалеко, минут двадцать всего. Ну если навигатор не найдёт дорогу.
— Справимся без навигатора, я знаю, где это. Мы сюда на национальное первенство приезжали.
— Точно, я и забыл, что ты у нас звезда фигурного катания! Будешь завтракать, звезда? — Юнги встал и пошёл к холодильнику. Перебрав контейнеры, взял несколько. Потом обнаружил на нижней полке большой пакет, заглянул внутрь и прошипел, сузив глаза: — прикинь, эта зараза привезла тортик и ничего не сказала! Я так хотел вчера сладенького!
Чимин тоже заглянул в пакет и охнул:
— Ох ты! Красота какая! И свежая черника? Зимой? А это что такое оранжевенькое? С какими-то бумажными листиками.
— Это физалис, ягоды такие, типа помидоров, но у них вкус немного похож на ананасовый. Попробуем?
— Нет, хён обидится, что без него надгрызли, надо же свечи и всё такое.
— Ну, тогда выбирай, что будешь есть.
— Я только кофе выпью, а то тяжело будет кататься.
Перекусив, тщательно эпикировавшись, прихватив два термоса с капучино и парочку кимпабов, парни уже собирались выйти из дома. Но путь им преградила Хрюня, преданно заглядывающая в глаза и не желающая верить, что хозяева опять собираются куда-то срулить и бросить собачку одну.
— О, тебе чего? — удивился Юнги, — мы с тобой уже погуляли, а на каток собак не пускают. Придётся тебе остаться здесь.
— Хрюнечка, мы скоро вернёмся, — подхватил Чимин, — ты охраняй хёнов и Оскара. А мы привезём тебе что-нибудь вкусное. Хорошо?
Собака тихо заскулила, но послушно отошла к спальне Кимов и улеглась на полу. В её взгляде было столько грусти, что Чимин не выдержал. Подбежал, обнял собаку, что-то быстро зашептал ей на ухо. Юнги терпеливо ждал, пока эти двое намилуются, но потом всё же потянул бойфренда за рукав, и они, наконец, отправились на каток.
Чимин сел за руль, Юнги устроился рядом и с любопытством разглядывал мелькающие за окном отели, хостелы, кафе, рестораны, торговые центры, сувенирные магазинчики — стандартный набор мест для посещения туристами. Вся центральная улица была предназначена для бесконечного шопинга, обойти все эти лавки и кафе даже за целый день было невозможно.
Пак внимательно следил за указателями, со времени его поездки на соревнования Пхёнчхан сильно изменился. Но к чести работавших в этом городе людей можно сказать, что заблудиться тут сложно. Множество вывесок и баннеров с указателями направления к тем или иным местам отдыха не давали сбиться с пути. Какое-то время парни ехали молча, заглядевшись на местные красоты. Юнги взглянул на Чимина и увидел, что тот улыбается. Наверно, потому что вернулся в город, где уже бывал, где стоял на пьедестале национального первенства, подумалось ему. И Мин поинтересовался:
— Ностальгируешь?
— Что? — Чимин будто вынырнул из облака своих мыслей. — О чём?
— Ну, соревнования, медаль, юность, амбиции, мечты…. Кстати, какое место ты занял?
— Второе. Нет, я не об этом думал. — Чимин снова улыбнулся.
— О чём же? Ты так улыбаешься, будто подарок получил.
— Вспоминал вчерашний день, так здорово всё прошло! И молодожёны довольны, свадьба такая красивая получилась. И с родителями твоими познакомился, они такие классные. Прямо видно, что очень заботливые, внимательные. И очень любят друг друга.
— Тут ты угадал. Я вообще не помню, чтобы они ругались. А, может, просто при мне старались не делать этого. — Юнги пожал плечами. Он действительно не слышал, чтобы родители ссорились, как бывало в других семьях — с криками, оскорблениями и битьём посуды.
— И это правильно. Нельзя, чтобы дети видели, что предки ругаются. — Пак вдруг нахмурился, но тут же просветлел лицом. — А Джинни-хён! Как он радовался, как рассматривал всё! Я так люблю дарить подарки! Обожаю смотреть, как их открывают и разглядывают.
— Да, порадовали мы хёнушку! Но они с Намджуном порадовали друг друга по полной программе! — захохотал Мин, — я вообще не ожидал!
— Ну, подумаешь, бывает… они же пара, чего им стесняться, все свои.
— Чими, ты о чём? Я про обручение говорил!
— Ой, — смутился Чимин, — а я подумал, что про… да, обручение… это было очень трогательно. Ой, а помнишь, как тебе подвязка на плечо шлёпнулась? — захохотал он. — Ты сначала растерялся, а потом так эффектно её покрутил и спрятал!
— Не напоминай! Терпеть не могу эти приколы свадебные. Всё сделано для того, чтобы как можно больше людей выставили себя идиотами. Конкурсы дурацкие устраивают, заставляют делать то, что не умеешь.
— Чтобы весело было!
— Очень весело, когда поют поддатые безголосые родственники молодых, прямо оборжаться! Ну хоть на этой свадьбе обошлось без тупой суеты. А подвязка… пусть будет… проверю, как эти ваши приметы работают! — Мин хлопнул бойфренда по плечу.
— Ну, если тебе всё это безразлично, зачем предлагал обручиться? — хитро щурится тот.
— Это другое. Это традиция! Тут смысл есть. А швырять всякие интимные вещички глупо. Долго ещё ехать?
— Нет, пару километров всего. Кстати, хён, ты что-то там вчера про фантазии говорил, обещал вернуться к этой теме и молчишь!
— Чимини, давай потом поговорим, сейчас не самое подходящее время и место.
— Ну, хё-ё-о-он! — Пак надул губы, строя из себя обиженного карапуза, — ну скажи!
— Ну, если ты настаиваешь… — Мин замолчал, собираясь с мыслями. — Я хотел предложить тебе поменяться, — выпалил он.
— Чем? — удивился Чимин.
— Ну… в постели… ролями…. Чёрт! Короче, я хочу, чтоб ты был сверху!
Юнги не думал, что говорить об этом будет так сложно. И очень нервничал, ожидая ответа. А ответа просто не было. Чимин молча продолжал ехать в горку, смотрел на дорогу и будто не слышал сказанного. Мин мельком глянул на его сосредоточенный профиль, осторожно тронул за руку, прошептав:
— Чимини, я не настаиваю, если не хочешь — не будем. Считай, что я ничего не говорил.
Пак продолжал молчать. По его лицу невозможно было понять, что он думает. Но это молчание откровенно настораживало. Юнги решил оставить парня в покое, дать ему время переварить информацию и не возвращаться к этой теме, пока Чимин сам об этом не заговорит.
Вскоре они подъехали к огромной стоянке возле входа в ледовый дворец. Машин на парковке было немного, видимо, основная масса туристов приходила сюда ближе к полудню и по вечерам. Юнги порадовался этому факту. Не очень хотелось ему распластаться на льду перед сотнями людей. Он уже собирался выйти из машины, но Чимин остановил его, взяв за руку. Твёрдо посмотрел в глаза и тихо сказал:
— Хён, не обижайся, но я — пас…
— Я не обижаюсь, с чего ты взял? — он накрыл ладонью горячую руку Пака и слегка погладил. — Всё нормально, ты не обязан соглашаться. Давай просто забудем об этом, хорошо?
— Нет, мы потом поговорим. Ты мне расскажешь, почему хочешь поменяться. Это важно. И знаешь, может быть, когда-нибудь мы сделаем это, но не сейчас.
— Чимини, я всё понял, ничего страшного не случилось. Если хочешь — поговорим. А сейчас пойдем кататься, научишь меня делать всякие крутые штуки на льду? — он улыбнулся, положил руку на затылок бойфренда, притянул к себе и легонько провёл губами по щеке. — Кстати, спасибо тебе за сегодняшнюю ночь. Это было охуенно! Люблю тебя, милый! — и почувствовал, как под его губами дрогнула от улыбки щека.
Пока они шли к катку, Юнги постоянно крутил головой, пытаясь рассмотреть всё сразу. В какой-то момент в виске кольнуло и звякнуло рождественским колокольчиком. Потерев висок, Мин решил, что высокогорье точно не для него, хотя перевал Тэгваллён и высокогорьем не назовешь — так, сопка.
В пункте проката коньков Чимин придирчиво выбрал две пары, досконально их осмотрев. Юнги попытался сказать ему, что он никогда не катался на «фигурных» коньках и хотел взять хоккейные, более привычные, но Пак был непреклонен:
— Ничего, тебе понравится, на них даже удобнее, тормозить проще. И ты хотел научиться крутым штукам, вот и надевай! Буду учить!
Обувшись, они подошли к бортику, и Юнги уже хотел стартануть на лёд, но Чимин остановил его.
— Не спеши, хён, сначала разминка!
— В коньках? Чимини, это жестоко! Можно же было без них размяться!
— Быстрее разогреешься, проверено! А потом раскатаемся кружочков десять-пятнадцать и можно приступать к обучению. — Пак начинает делать наклоны, повороты и приседания, тянет руки и ноги, Мин обречённо повторяет за ним все движения и ворчит.
— Да за что же мне все эти мучения? Ох, моя спинка! Ноженьки мои бедные! Чимини, я ещё после ночи в чувство не пришёл, а ты так со мной!
— Ты потише про ночь, тут дети! И пониже наклоняйся, тяни мышцы, а то потом даже до машины не добредёшь! — Чимин улыбается, наблюдая, как его любимый корявенько делает приседания и наклоны.
— Вот ты инквизитор! Может, хватит? Я уже разогрелся, прямо киплю весь!
— Ну, если кипишь, погнали! — и шагнул на лёд, потянув за собой Мина.
На поле народу было совсем немного — позднее утро, да и основной наплыв туристов здесь будет ближе к Рождеству и Новому году. А пока на ледовой арене тусила малышня, делающая первые несмелые шажки под руководством родителей или инструкторов, подростки, суетливо шныряющие по полю или отрабатывающие разные элементы. Около десятка взрослых катались по кругу, поодиночке и парами.
— Чимини, пойдём на ту сторону, там народу поменьше, а то я если свалюсь, то раскидаю эту шпану, как кегли в боулинге. Их предки меня за такой страйк не похвалят.
— Поехали, только сначала надо по периметру прокатиться, попробовать лёд и коньки.
— Чего их пробовать? Лёд холодный, коньки тоже.
Пробежав в среднем темпе несколько кругов, Юнги остановился и отошёл к бортику. В виске снова долбили бубенцы. «Фигурист, твою дивизию! Пьющий, курящий, забывший, когда зарядку делал последний раз!»
Чимин подошел ближе.
— Хён, ты в порядке? Может, присядешь?
— Не, нормально! Просто висок долбит, давление, наверно. — Мин растирает кожу, улыбаясь, — Чимини, а можешь показать, что ты на соревнованиях выделывал?
— Зачем? Я уже так не смогу, давно не катался. Мне для восстановления навыков нужна минимум неделя интенсивных тренировок. — Пак морщит нос.
— А ты сильно не выёживайся, а то мне потом вообще стрёмно будет на лёд выходить. Так, на минималочках покажи, мне же интересно! — Юнги гладит Чимина по руке и просительно заглядывает в глаза. — Ну, пожа-а-а-алуйста! Тройной аксель можешь не делать!
Пак кивнул и медленно покатил по стадиону, делая выпады, растягивал ноги, вращал руками, сделал еще несколько наклонов. Разогревшись, он перешёл на бег, проверяя качество льда и посадку коньков. Попытался прокрутить в голове короткую программу, с которой выступал на юниорских соревнованиях, но решил, что проще импровизировать. На прыжки он сейчас вряд ли решится, может травмироваться с непривычки, а заменить их по ходу другими связками будет трудновато, получится каша.
Доехав до Юнги, Чимин улыбнулся ему, подмигнул, откатил назад, почти в центр поля, остановился, наклонил голову и обхватил себя руками за плечи. А потом резко распахнул руки, как будто собирался лететь, медленно проехал вперёд, одной рукой словно коснулся невидимого партнера, приглашая следовать за собой, проехал назад, при этом виртуозно обходя тех, кто катался рядом. Покатил, набирая скорость, по широкой дуге в «ласточке», перешёл на «кораблик» и, тормознув зубцами так, что полетела ледяная крошка, резко развернулся, а потом заскользил, быстро переставляя ноги, меняя направление, крутя «твиззлы», подскакивая и тут же опускаясь на одно колено.
Он не сразу заметил, как люди начали расступаться, отходя к бортикам, давая ему больше пространства, как взрослые подняли на руки малышей, показывая на танцующего парня. Он только чувствовал кожей взгляд Юнги, танцевал только для него. Чимину очень хотелось передать этим танцем, что он чувствует, как сильно любит его, и что не всегда нужны слова, чтобы донести какие-то мысли или эмоции.
А Мин, едва сдерживая восторженные выкрики, смотрел неотрывно на тонкую фигурку, выделывающую замысловатые кренделя на льду. Рядом с Юнги какая-то аджумма шептала мальчишке лет четырёх: «Смотри, как мальчик красиво танцует! Будешь заниматься усердно, тоже будешь так выступать, даже на Олимпиаду поедешь!» А мальчонка кивал и, раскрыв рот, смотрел на неизвестного ему фигуриста.
После дорожки шагов Чимин почувствовал себя настолько уверенно, что даже решился на двойной сальхов. Приземление было идеальным, тело отлично помнило всё, чему его так долго учили. Но без постоянной практики выносливость была уже не та, что раньше, дыхание сбивалось, и Чимин решил сбавить обороты, снова сделал длинную связку из простых, но эффектных поворотов, дуг, «троек», вращений и шагов. И в завершение своего импровизированного выступления решился на мощное комбинированное вращение со сменой ноги, нескольких положений тела и рук.
А когда он остановился, тяжело дыша и приходя в себя, услышал аплодисменты присутствующих. Дети и взрослые устроили ему овацию, как тогда, на национальном первенстве. И хоть сейчас людей было несравнимо меньше, их аплодисменты отозвались в душе Чимина невероятным теплом и благодарностью.
Юнги не знал, сколько длилось «выступление» бойфренда — две минуты или пять, было оно простым или сложным, правильно ли Чимин делал элементы, и как они назывались. Но он чутко уловил послание, зашифрованное в каждом движении. В руках, протянутых к нему, а потом прижатых к груди, в повороте головы и взгляде, полном нежности, устремлённом на него, когда Пак проносился мимо. И от всех этих невысказанных фраз в душе поднималось что-то большое и трепетное, заставляя сердце стучать быстрее, разогревая кровь и воспламеняя плоть.
Он терпеливо ждал, пока Чимин раскланяется перед своими зрителями, поблагодарив за внимание, и вернётся к нему.
— Ну как? Понравилось? — парень всё ещё тяжело дышал после проката.
— Понравилось. А почему второе место?
— Потому что с эмоциями не справился, — ответил Чимин и грустно улыбнулся, — после короткой программы шёл первым, а на следующий день очень хотел показать всё, что умею, но разволновался и сорвал два прыжка. И в результате серебро.
— Понятно. Чимини, хрен знает, как это работает, — он наклонился ближе к Чимину, шепча ему в самое ухо, — но я капец как завёлся от того, что ты делал. Как будто ты мне орал: «Хочу тебя! Я весь твой!»
Тот хитро усмехнулся, радуясь, что послание достигло цели, и тихо ответил:
— Так я и орал, только без слов. И у меня получилось, ты услышал, хён!
— Надеюсь, это услышал только я, Чимин, как ты мог, тут же дети! — Юнги толкает парня в бок. — Пойдём присядем, отдохнёшь. Принести тебе кофе или воды?
— Позже, пока просто посижу. Давно не катался, тяжеловато.
Они уселись на трибуне, продолжая тихонько разговаривать. Мин интересовался названиями разных элементов, спрашивал, за сколько дней он сможет научиться делать прыжки, как настоящий фигурист. Чимин смеялся и отвечал, что в его случае речь идёт не о днях, а скорее годах. Юнги обиженно буркнул, что не так уж он безнадёжен, и достал телефон.
— А что это Джинни не звонит? Решил слиться с ландшафтом, чувствует, что я его обставлю!
— Или не хочет, чтобы ты расстроился, если проиграешь? — подначил его Чимин.
— Так, ты что, не веришь в меня? А ну-ка пойдём, я покажу тебе, на что способен! — и Мин решительно поднялся, потопав ко льду. Пак со вздохом направился за ним.
Малышей с родителями стало за это время меньше, видимо, режим не позволял им находиться на катке слишком долго. А вот взрослых прибавилось.
Чимин вполголоса объяснял Юнги нюансы разных элементов, показывал их, заставлял повторить, одобрительно кивал, если у того получалось, требовал сделать несколько раз, если Мин филонил. «Змейки» и «фонарики» дались ему довольно легко. Спустя полчаса он сделал почти идеальную «тройку», удостоился похвалы своего тренера и был страшно горд собой, разглядывая оставленный на льду чёткий след, похожий на цифру три.
Воодушевлённый успехом, Юнги принялся осваивать вращения. Пошатываясь и постоянно съезжая с оси, он каждый раз резко тормозил и цеплялся за руку Чимина, пытаясь сохранить баланс. Промучившись еще полчаса, Юнги шлёпнулся на задницу после «простенького», как назвал его Пак, вращения и попросил пощады, кофе и выходной.
Чимин подал ему руку, помогая подняться, и предложил прокатиться один круг по стадиону. А потом пойти перекусить и выпить кофе. Юнги радостно закивал головой, но Чимин уточнил:
— Беговой назад, милый, всего один круг, и ты сможешь насладиться прекрасным кимпабом, который приготовил Джинни-хён. Смотри, это очень просто, — он взял Мина за руку и поехал, заставляя двигаться вместе с ним.
Юнги сначала больше спотыкался, чем катился, но вскоре понял принцип плавного движения назад в перебежке. А Чимин тем временем добавил скорости, и вот уже они оба скользят, как настоящие фигуристы, синхронно переставляя ноги.
— Теперь давай сам, — говорит Чимин и собирается отпустить руку бойфренда, но в следующую секунду пролетает мимо него и падает на колени, сбитый каким-то мужиком.
Мужик отлетает в другую сторону, Юнги, не удержавшись на ногах, шлёпается на свою многострадальную задницу, не один десяток раз ударенную о холодный твёрдый лёд, и по инерции скользит к бортику. Но сразу поднимается и бросается к Чимину.
— Чимини, ты в порядке? Сильно ушибся?
— Терпимо, не в первый раз. Не волнуйся, хён!
К ним подъезжает и виновник столкновения, участливо наклоняется и кладёт Чимину на плечо руку в чёрной перчатке. Эта картина на мгновение вспыхивает в сознании Мина вместе с воспоминанием о недавнем сне, когда Тёмный Император крушил его тележку с продуктами. Но Юнги не смотрит на незнакомца, он помогает Чимину встать на ноги и замечает, что рука в чёрной перчатке всё ещё на плече его парня.
А мужик, наконец, подаёт голос:
— Парень, ты прости, я не заметил тебя! Если нужна помощь, могу отвезти к врачу.
Услышав голос незнакомца, Юнги застывает на месте, он не верит своим ушам. Медленно поворачивается, смотрит в лицо стоящего рядом человека и чувствует, как закипает кровь, в которой уровень адреналина становится просто запредельным. У Мина темнеет в глазах от злости и негодования. Вот он — сбывшийся так внезапно кошмар, вот он — чёртов Дарт Вейдер из его прошлой жизни.
— Что ты здесь делаешь? — тихо спрашивает Юнги.
Мужик тоже поворачивается к нему лицом, улыбается и отвечает, чеканя слова:
— То же, что и ты! На коньках катаюсь!
— С женой приехал? — язвит Мин.
— Не совсем, — спокойно говорит мужчина.
Чимин только удивлённо переводит взгляд с одного на другого, не сказав ни слова. Где-то в глубине сознания он уже понял, кто стоит перед ним, но ему требуется официальное подтверждение его догадки. А Юнги не торопится озвучить очевидное.
Неожиданно сзади кто-то удивлённо восклицает:
— Джейки, ты где запропастился? Я там жду тебя! — Мин оборачивается и видит мужчину лет сорока с небольшим, высокого, стройного, холёного. Его лицо кажется Юнги знакомым. Мужчина кивает остальным в знак приветствия и вопросительно смотрит на своего «Джейки».
— Джейки — это Джейк? — внезапно встревает Чимин.
— Да, я Джейк.
Пак бросает быстрый взгляд на бойфренда, ожидая его объяснений.
— Да, Чимини, это Джейк. Тот самый, — спокойно констатирует он.
Чимин опять смотрит на того, чьё существование оставило тёмный отпечаток в жизни человека, которого он так любит. А привидение из прошлого тянет к нему руку и, улыбаясь, произносит:
— Рад знакомству! Чимин, да?
— Да, — коротко отвечает тот и мощным хуком справа отправляет Джейка в нокдаун.
Тот падает на лёд, хватаясь за челюсть, и едва не теряет сознание. Его спутник бросается на помощь, поднимает мужчину, а после резко подлетает к Чимину с явным намерением схватить за горло своей лапищей. Но не успевает. Юнги плавно, как пантера, скользит навстречу и, заслоняя Чимина собой, шипит сквозь зубы:
— Даже не думай! Иначе я посажу твоего дружка за попытку убийства.
Глаза Юнги мечут молнии, и мужчина отступает. Он удивлённо смотрит на Джейка, ожидая объяснения, о каком убийстве идет речь, но тому не до разговоров — челюсть ноет так, что он готов разрыдаться от боли. Едва ворочая языком, он шепчет:
— Алекс, не надо, я потом все расскажу. Поехали домой.
— Ты готов это стерпеть? — Алекс недовольно хмурится.
— Поехали домой, потом поговорим! — и Джейк направляется к выходу.
Едва мужчины скрываются из виду, Чимин валится на лёд и лежит неподвижно. Юнги садится рядом с ним на колени. Гладит по волосам, по плечу, шепчет:
— Солнышко, поехали отсюда. Возможно, охранники видели потасовку, прибегут сейчас.
— Плевать. Пусть. — глухо отвечает Пак.
— Чимини, если начнётся разбирательство, мы подставим Джинни, ему одному придётся восстанавливать пекарню, мы ничем не сможем ему помочь. Не думай о Джейке, поехали!
Чимин поднимается, отстраняясь от Мина, который пытается ему помочь, и идёт переобуваться.
Юнги, вздохнув, бредёт следом.
Им предстоит серьёзный разговор.
