***
А в квартире Юнги кипела бурная деятельность. Вернувшись домой, он тоже какое-то время бесцельно бродил по комнатам, потом зашёл на кухню, зачем-то заглянул в шкафчики, вышел на балкон. Долго разглядывал окрестности, понимая, что скоро ему придётся проститься с этим пейзажем навсегда. Стало немного грустно. И ещё страшно. В самом деле, что скажут родители, узнав, что он решил продать квартиру? Они столько работали, чтобы её купить, столько времени обустраивали семейное гнёздышко. И потом, уже решив переехать за город, отдали квартиру сыну, наверняка надеясь, что он приведёт в неё свою жену, что там будут расти его дети. Хотя нет, про жену и детей они вряд ли думали. Ведь уже тогда знали, что рядом с их сыном если и будет кто-то, то точно не девушка. Вот только Юнги до недавних пор был не в курсе, что они знают. Да, интересная штука жизнь. Никогда не угадаешь, что ждёт тебя в каждом новом дне. С кем столкнёт, с кем разлучит, что подарит, что отнимет. Мин решил, что не будет говорить о продаже квартиры до самого факта. Лучше пусть потом родители причитают, сокрушаются, ругают его, чем сейчас будут отговаривать, приводить какие-то серьёзные аргументы, а, возможно, и взывать к совести. В конце концов, он же не на улице окажется! Будет жить в прекрасном уютном домике, поможет Чимину с ремонтом и перепланировкой. А заодно сможет помочь другу. Юнги успокоился, он теперь был уверен, что его предки отнесутся к ситуации с пониманием и не сделают из этого события трагедию, особенно, узнав о причинах такого решения. Подкурив сигарету и вдохнув сладковатый вишнёвый дым, Юнги снова оглядел весь двор, стоящие рядом дома, усмехнулся и с каждой затяжкой всё больше склонялся к мысли, что поступает правильно. Пора заняться делом, подготовить и упаковать все необходимые вещи, выбросить хлам и начать новую жизнь. Юнги порадовался, что совсем недавно сделал генеральную уборку, и после неё дома появлялся редко и ненадолго, а потом и вовсе переехал к Чимину. Часть одежды он уже успел перевезти к нему домой, оставалось сложить не так много. Для начала он быстро собрал все документы на квартиру и прочие нужные бумаги, уложил в портфель. Вытащил из шкафов вещи, рассортировал на те, что заберёт, и те, что лучше выбросить, засунул в пакеты, наклеил стикеры и подписал, чтобы не запутаться. Пожалел, что не прихватил свои чемоданы и сумки, когда уезжал от Чимина, но пока и пакеты сойдут, потом уложит. Предстояло ещё собрать кухонную утварь, с некоторыми вещами Юнги расставаться не собирался, например, со своими ножами. За набор из четырёх профессиональных поварских ножей и точилку Kimatsugi он когда-то отдал половину зарплаты, но они того стоили. Да и другой инвентарь выбирался тщательно и покупался за приличные деньги, а потому заслуживал уважительного к себе отношения. И Мин отправился на балкон в поисках подходящих коробок для упаковки его «драгоценностей». Чертыхаясь, он пытался при скудном освещении найти нужную тару. Пришлось освободить несколько довольно объёмных ящичков от их содержимого, с которым он решил разобраться позднее, при свете дня. За этим занятием его и застали сообщения от Чимина. Прочитав незамысловатые стихотворные обещания, Юнги улыбнулся. Ну до чего же милым может быть его парень! Но Мину показалось, что за простенькими строчками скрывается более глубокий смысл. Чимин скучал, и это было очень заметно. Юнги тоже успел соскучиться, поэтому поддержал игру в рифмы и быстренько состряпал опус про «туды-сюды». Получилось слегка двусмысленно, но его это не смутило. Новое четверостишие, прилетевшее от Чимина, заставило Юнги отложить коробки. «Так люблю тебя, хоть плачь», — снова и снова крутилось в голове, и от этого признания, хоть уже и не первого, в глазах защипало, как тогда, в офисе, в кабинете, когда Чимин еле слышно сказал, что любит. Набежавшие слёзы даже вытереть было невозможно — руки в пыли. С трудом проморгавшись и кое-как вытерев руки о штаны, Юнги отправил сообщение и вздохнул. Похоже, они недолго смогут находиться порознь. Мин, если уж на то пошло, готов был сорваться прямо сейчас и ехать к любимому на максимально дозволенной скорости. Но пока его решимости хватило только на скоростное укладывание кухонных принадлежностей в освободившиеся коробки. После кухни настала очередь гостиной. Сняв со стеллажей на стене книги, фоторамки, небольшие фигурки из дерева и керамики, Юнги принялся разбирать и сами полки. Конечно, можно было бы купить и новые, но сейчас каждая вона на счету, предстоят серьёзные расходы, поэтому полочки переедут вместе с их владельцем на новое место жительства. Раз Чимину понравились эти полочки, Чимин их получит. Юнги собственноручно вновь соберёт конструкцию в их гостиной. За работой время пробежало незаметно, да и усталость уже давала о себе знать. Руки гудели от долгого перетаскивания тяжестей, а ноги болели ещё и от ледовых подвигов. Юнги отложил последние обмотанные скотчем части полок и огляделся. От былого порядка не осталось и следа: вокруг стояли коробки и кофры, лежали пакеты с одеждой, кучками теснились пока не уложенные вещи. На стенах было пусто, только торчали шурупы, на которых совсем недавно висели стеллажи. «М-да, уныло, однако, — подумал Юнги и отправился на кухню, — кофейку надо похлебать!» Пустой кофеёк слегка взбодрил, но тут же тоскливо зарокотал в животе, напоминая, что кроме завтрака в пансионате, пары кусочков кимпаба после покатушек на санях и чашечки кофе у Чимина дома никакая еда в это тело не залетала. А время близилось к полуночи. Юнги взглянул на телефон и досадливо поморщился — обещал же написать Чимину! Но теперь уже поздновато, скорее всего, тот спит. — Блин, что же съесть? — Мин заглянул в холодильник, но его содержимое не впечатлило. Никаких стратегических запасов там и раньше не водилось, мужчина питался, в основном, в ресторанах и кафе — до переезда к бойфренду желания готовить не возникало. То немногое, что ещё доживало свой век в холостяцком холодильнике, вряд ли стоило употреблять в пищу. В живых оставались ещё небольшой контейнер с кимчи, привезённый от родителей, и полупустая упаковка майонеза. — Где-то банка тунца валялась, — вспомнил Юнги, — и можно рис сварить. Но тут же отмёл от себя эту мысль. Всё тело ломило от трудов праведных, и кашеварить ну никак не хотелось. — Сейчас бы пивка… тёмненького… с чипсиками… или орешками! — сам себя подразнил Мин и застонал, представив запотевшую баночку холодного нефильтрованного и хрусткие картофельные ломтики со вкусом крылышек барбекю. Супермаркет был совсем рядом, но пить в одиночестве было как-то не комильфо. И Юнги не придумал ничего лучше, чем отправиться в ближайший бар. Да-да, тот самый бар! Перспектива встречи с Чонсоном его не пугала, вот ещё, бояться какого-то долбоящера! Что же, теперь и в бар не ходить, если там работает не самый адекватный представитель рода человеческого? Может, повезёт, и у бармена сегодня выходной, тогда не придётся смотреть на эту самодовольную рожу! А после продажи квартиры Юнги вообще вряд ли будет заходить в это заведение. Стоило попрощаться с тем знаковым местом, где он периодически проводил вечера в течение нескольких лет, и где встретил человека, так феерично перевернувшего его жизнь с ног на голову. Наскоро приняв душ, Мин высушил волосы феном, не очень-то заботясь об укладке — не на свидание идёт, поди. Натянул первые попавшиеся под руку ещё не запакованные джинсы и серую толстовку, накинул куртку, кроссовки и неторопливо направился в сторону кафе. Морось прекратилась, тучи разбежались, открыв чистое тёмное небо с россыпью звёзд. Юнги вспомнил, как ярко мерцали они в Канвондо, где ночь не была расцвечена миллионами неоновых огней. Во всяком случае, возле их домика и в лесу, где они с Чимином с Хрюней гуляли по заснеженным тропинкам.***
А всего в нескольких километрах от него, на крыльце стоял Чимин, тоже смотрел на прояснившееся небо, вдыхал холодный сырой воздух и поёживался после тёплого дома. Хрюня бродила по лужайке, нюхала мокрую пожухлую траву и не понимала, почему совсем недавно у неё под лапами было что-то белое, холодное и пушистое, а сейчас неприятно-грязное и чавкающее. Пак спустился с крыльца, прошёл чуть вперёд, огляделся. Посмотрел в сторону изгороди, возле которой Юнги когда-то прятался и наблюдал за ним. Ему и сейчас хотелось увидеть крохотный огонёк тлеющей сигареты, но возле забора было пусто и темно. В сотый раз он вытащил телефон, убедился, что с прошлого раза ничего не изменилось, от Юнги не было ни сообщений, ни пропущенных звонков. Он уже собирался сам написать, спросить, как продвигается уборка, пожелать спокойной ночи. Но потом решил, что раз Юнги обещал написать, то лучше не надоедать ему, не отвлекать по пустякам. Сам же Чимин, даже разобрав кучу вещей, перестирав их, вымыв весь дом и отутюжив гору рубашек, всё ещё не знал, чем занять себя, как отвлечься от грустных мыслей. Он продолжал злиться на свои закидоны, вспоминал, какую чушь нёс, напившись до соплей. Ему хотелось как-то наказать себя самого, сделать себе больно, неприятно и унизительно, чтобы хоть так искупить своё неадекватное поведение. Он боялся, до тошноты боялся, что Юнги может не вернуться, что, если и простит, то никогда не забудет, что Чимин хотел с ним сделать. Смог бы? Это другой вопрос, но хотел! И если бы не спокойствие Мина, неизвестно, как бы всё повернулось, а точнее, кто к кому и чем повернулся бы. «Стыдобища какая! Вот я идиот! Только бы он вернулся!» — долбило у него в голове. Вздохнув, Чимин пробежался по лужайке, собака тут же присоединилась к нему. Парень ускорился, акита не отставала, ей только в кайф такие гонки. Обогнув лужайку по периметру, Чимин побежал вокруг дома. Один круг, второй, третий… десятый… пятнадцатый… он бежал на пределе возможностей, задыхаясь, хрипя, чувствуя, как лёгкие начинают гореть, будто он вдыхает огонь или едкий дым. Двадцатый круг, двадцать первый… Потом он просто сбился со счёта и не сразу заметил, что собака уже не бежит рядом. Оглянулся — Хрюни не было видно. Добежав до крыльца, увидел, что уставшая псина лежит, дожидаясь, когда у хозяина мозг проветрится до нормального состояния, а сам он вернётся к заводским настройкам, ибо выглядел он так, будто сломался. А хозяин вытер пот, стекавший по лицу и шее, безвольно повис на перилах и тяжело дышал. Он не мог сделать ни шагу, мышцы будто одеревенели, по ним пробегали болезненные спазмы. Даже после интенсивных тренировок он не чувствовал такой усталости. С неимоверным трудом переставляя ноги, Чимин поднялся на крыльцо, буквально вполз в дом, на автомате закрыл дверь и, опираясь на стену, добрёл до спальни. Свалившись на кровать без сил, он всё ещё хрипел, а потом сквозь эти хрипы стали прорываться рыдания. Эмоциональные перепады вполне логично завершились потоком слёз и бесконечной жалости к себе и утраченным надеждам. Но кто сказал, что всё пропало? А никто! Но рыдания было уже не остановить. Он так и уснул, весь в слезах, продолжая всхлипывать даже во сне.***
Войдя в зал и остановившись на минутку, чтобы привыкнуть к полумраку бара, как всегда, разбавленного только мелькающими цветными пятнышками от диско-шара, небольшими светильниками на столиках и тонкими лентами подсветки вдоль стен и вокруг барной стойки, Юнги презрительно хмыкнул: — Не повезло, сука! Чонсон и незнакомый парень помоложе, вероятно, стажёр крутились за стойкой, подавая посетителям напитки. За столиками у самого входа что-то шумно отмечала компания дам и мужчин средних лет, ещё несколько столов занимали парочки, небольшие группки парней и девушек. Одиноких посетителей было немного. Юнги медленно двинулся к дальней стене, там, в углу было почти темно, и прямо над столом шумел кондиционер. Не самое популярное местечко, но Мина вполне устраивало. Сидеть за стойкой он точно не планировал. Через минуту милая официантка с поклоном приветствовала его и поинтересовалась, что желает господин. Юнги взглянул на бейдж, имя девушки было ему незнакомо. «Тоже новенькая», — подумал он, заказал пиво, чипсы, сушёные щупальца кальмара и поинтересовался, есть ли в меню какие-нибудь десерты. Девушка удивлённо взглянула на него и ответила, что выбор, к сожалению, невелик — недавно уволился один из кондитеров, и объёмы выпечки пришлось сократить. Мин удовлетворённо ухмыльнулся: ещё бы, тяжеловато теперь придётся без Джинни. Он сказал, что его устроит любое муссовое пирожное, официантка кивнула, уточнила, ждёт ли гость ещё кого-то и, получив отрицательный ответ, удалилась. Пользуясь тем, что его столик был почти на отшибе и утопал в темноте, Юнги спокойно разглядывал посетителей, ожидая свой заказ. Некоторые были ему знакомы, не лично, конечно. Среди развесёлой компании он заметил дамочку, которая однажды довольно прозрачно намекала ему о своих неуёмных желаниях. Тогда Юнги одной фразой отправил её восвояси. И сейчас она тоже вела себя весьма развязно, цепляясь за рукав пиджака сидящего рядом с ней мужчины — солидного, упитанного, явно при деньгах. «Ну, может, в этот раз ей повезёт», — мысленно усмехнулся Юнги. Официантка возникла рядом со столиком бесшумно и неожиданно. Поставила две банки пива, тарелочки со снеками, блюдечко с пирожным. Услужливо спросила, чем ещё попотчевать гостя? Юнги поблагодарил и уверил, что он зашёл ненадолго и всем вполне доволен. Девушка поклонилась и растворилась в зале, будто её и не было. «Что ни говори, а персонал здесь вышколен до предела, — подумал Мин, — ну-с, попробуем ваши нынешние десертики, насколько они деградировали с уходом Сокджина». Подцепив ложечкой кусочек пирожного, он долго смаковал его, злорадно отметив, что качество мусса не то, что прежде, текстура не такая нежная и однородная, ванили маловато, да и сам мусс слишком плотный, ближе к паннакотте, воздушности не хватает. Для непритязательного вкуса вполне сносно, но Юнги было, с чем сравнивать. «Получается, вовремя Джинни свалил отсюда, заведению явно не хватает его профессионализма и тонкого кондитерского чутья». Отодвинув остатки пирожного, Юнги, наконец, приступил к тому, за чем пришёл: открыл банку пива, сделал несколько жадных глотков, довольно выдохнул и улыбнулся. Да, пивасик зашёл, как дождь в сухую землю. И чипсики отлично отлакировали этот заход. Продолжая наслаждаться горьковатым солодовым вкусом, он не заметил, как возле его столика материализовался официант и поставил перед ним стакан с чем-то явно покрепче пива, в котором плавно крутились кубики льда, а также чашечку с дымящимся кофе, разводами сливок и тонко смолотой корицей на поверхности. — Я не заказывал, — покачал головой Юнги. — Комплимент от заведения, — коротко ответил парень и удалился обслуживать других посетителей. Мин посмотрел в сторону стойки — Чонсон широко улыбался, глядя на него, протирал бокал, а после приветственно помахал рукой. — Вот же сука, — прошипел себе под нос Юнги, демонстративно потянулся за стаканом, поднял в ответном приветствии, сделал вид, что пьёт. Принюхался. Его любимый вариант — коньяк с шоколадным сиропом. Но с какой-то странной ноткой. На всякий случай отставил стакан — мало ли, что могло прилететь в воспалённый мозг бармена, отравит ещё. Он продолжил пить пиво, тут вроде опасаться нечего, банку открывал сам. Когда банка опустела, Юнги улучил момент и быстро вылил в неё содержимое стакана. От греха подальше! Меланхолично потроша кальмаров на тонкие волокна, отправлял их в рот, запивал пивом и думал, с чего вдруг Чонсону приспичило делать благородные жесты. Не в его это стиле. Вторая банка тоже неумолимо подходила к концу, Юнги не собирался задерживаться здесь, заказывать ещё одну не стал. Надо было двигать домой, отдохнуть, впереди маячил понедельник, в течение которого предстояло сделать столько всего, что лучше было не думать об этом сейчас, а решать проблемы по мере поступления. Он задумчиво хрумкал чипсами, прикидывая, как спланировать предстоящий день, и вздрогнул, когда рядом с ним кто-то резко присел в кресло. Чонсон! Да ладно! Что за…? — Привет! Почему кофе не пьёшь? Он с корицей и карамелью, как ты любишь! — парень ухмылялся, глядя на пустой стакан, а потом прямо в глаза. Юнги сделал многозначительную паузу, означающую, что он не настроен на светскую беседу, но оппонент не сдвинулся с места. Закинув в рот последнюю хрустящую дольку, Мин вытер пальцы салфеткой и поинтересовался: — А когда мы с тобой пили на брудершафт? — Не пили. Но разве после всего, что было между нами, я не могу называть тебя неформально? — И что же между нами было? — равнодушно спросил Юнги. — О, ты не помнишь? Твоя коленка была так близко от моих яиц, что это можно считать больше, чем дружбой, не находишь? — Чони продолжал ухмыляться. — Это даже не повод для знакомства, не то что дружбы. А если уж речь о тебе, то ещё пару таких «друзей», и врагов уже не надо, — промурлыкал Мин, резко разрывая пополам ни в чём не повинного сушёного кальмарчика. — Тебе, кстати, давно позволили вот так запросто подсаживаться к гостям? — А я уже отработал! Отпросился пораньше, чтобы с тобой пообщаться. Мы всё равно через час закрываемся, Минсок справится и без меня, — парень нагло потянул с тарелки кусочек кальмара и отправил в рот, — а ты чего один? Где Чимин? — А какое твоё ав-ав дело? — в тон ему спросил Юнги, брезгливо отодвигая тарелку, в которой побывали чужие пальцы. — Поругались, что ли? — Не дождёшься! — А, вы по очереди бухаете, чтоб было, кому с той лохматой хернёй нянчиться? — А ты, смотрю, смелый, когда лохматой херни нет рядом! А тогда визжал, как баба. Чуть не обоссался, наверно, от страха? Кстати, в интеллектуальном плане тебе до этой собаки ещё расти и расти. — Юнги достал бумажник, отсчитал купюры, бросил на стол, наклонился к самому уху бармена. — Надеюсь, ты деньги не спиздишь? А то девочка расстроится. Мне пора, не могу сказать, что общение было приятным. Он встал и вышел из бара, нужно было срочно вдохнуть свежего воздуха после разговора с этим душнилой. Постояв около минуты у входа, Мин нервно закурил и направился к дому. «Вот же борзота! Совести в эту дрянь не завозили, дебил конченый!» — психовал он, неторопливо шагая по улице. От злости у него снова задребезжало в виске, так сильно хотелось вмазать по нахальной морде Чони. В какой-то момент он ощутил, что, даже уйдя из бара, не избавился от присутствия бармена. Ощутил буквально спинным мозгом. От гадкого чувства заныл шрам на спине. Поравнявшись с супермаркетом, Юнги не придумал ничего лучше, чем зайти в него. Он знал, что стёкла в магазине зеркальные, с улицы невозможно было разглядеть, что происходит внутри. Он прошёл к шкафчикам для хранения и украдкой посмотрел на улицу. Так и есть! Чонсон стоял на противоположной стороне, даже не пытаясь скрываться, и ждал, когда объект слежки выйдет из магазина. Зайти он не решился — в поздний час покупателей было слишком мало, чтобы затеряться в толпе. Заметив подозрительный взгляд охранника, Юнги прошёл к кассе, взял пачку сигарет, презервативы, жвачку, расплатился и вышел на улицу. Как ни в чём не бывало, продолжил свой путь, стараясь не смотреть по сторонам. Он чувствовал себя героем дешёвого детектива. «Чего ему надо? Решил узнать, где я живу? Нахера?» — размышлял Юнги. До его дома оставалось всего ничего, минуты две. Повернув в свой двор, он резко оглянулся, надеясь застать преследователя врасплох, но того нигде не было. Мин внимательно осмотрелся. Неужели показалось? Не столько он выпил, чтобы глюки ловить. И тут его осенило. «Твою мать! Он же… Блядь!» — он выбежал обратно на проспект и, увидев такси, замахал руками. Машина остановилась, Юнги плюхнулся на сиденье, скороговоркой выпалил адрес и тут же выхватил из кармана телефон, набирая номер Намджуна. Сонный голос в трубке прохрипел: — Хён, что случилось? — Джуни, срочно прыгай в машину и езжай к дому Чимина, по ходу, Чони опять крышу проебал. Водитель недобро покосился на него, услышав маты, но Юнги приложил руку к груди, извиняясь, и продолжил: — Прихвати ксиву, чувствую, придётся вправлять ему мозги по-взрослому. — Ок, Джина брать? — Не стоит, пусть отдыхает, — ответил Юнги и тут же услышал вдалеке возмущённый вопль хёна, — ладно, пусть едет, ему тоже будет интересно. Ещё раз извинившись за свою несдержанность, Юнги попросил водителя ехать как можно быстрее, объяснив, что человеку угрожает опасность. Мужчина кивнул и добавил газу, свернул с главной дороги, поехал какими-то малознакомыми переулками, где не было светофоров, а, соответственно, и шансов застрять у них. Через несколько минут, подъезжая к дому Чимина, Юнги увидел на обочине такси, из которого неспешно выбирался Чонсон. Попросил таксиста проехать вперёд и свернуть в проулок за живой изгородью, откуда путь до крыльца был намного короче. Расплатился, поблагодарив водителя за скоростную доставку, вылез из машины и осторожно пробрался к тому месту, где кусты росли реже, и где он однажды уже пролезал, чтобы издалека полюбоваться Чимином. Свет в доме не горел, видимо, Пак уже спал. Чонсон, не торопясь и постоянно оглядываясь, топал по дорожке к дому. Он внимательно осмотрелся, видимо, искал видеокамеры, которые Мин грозился установить. Не обнаружив ничего подозрительного, пошёл чуть быстрее и у самого крыльца столкнулся с Юнги, который бесшумно вынырнул из-за кустов и скользнул навстречу. — Далече собрался, странник? — полюбопытствовал Мин. Чонсон от неожиданности отпрянул назад, пробормотав: — Ты как здесь…? Догадался, значит? — Ты слишком предсказуем. Что тебе нужно? Я же предупреждал — тебе здесь не рады. — Мне нужен Чимин! — почти рявкнул тот. — Вот именно сейчас? Чони, ну когда до тебя дойдёт, что Чимину не нужен ты? — А ты за него не решай! — скривился Чонсон. — То есть, когда он тебя вырубил, это было недостаточно убедительным аргументом против вашего общения? Давай-ка отойдём, — Юнги потянул бармена за рукав, уводя за дом, где не было окон и вероятности, что их заметят. Он рисковал, но нужно было потянуть время до приезда Кимов. Чонсон резко выдернул руку из захвата и отступил на шаг. Зло уставился на Мина, раздувая ноздри. Прошипел, презрительно сощурив глаза: — Ты чё, думаешь, ты ему нужен? Ты же старый! Ещё лет пять, и стручок твой завянет, и нахер ты ему потом? — Ты бы лучше о своём стручке так беспокоился, как о моём. Скачешь из койки в койку, пока намотаешь саргассы на винт! — Юнги усмехнулся. — А скажи мне, Чони, почему ты так не последователен? Сначала коньяком и кофе угощаешь, потом рычишь на меня. — А ты скажи, какого ты столько лет всех отшивал, кто к тебе клеился, а за Чимина уцепился, как бультерьер? — съязвил парень. — Почему ты решил, что я отшивал их? — А чего они все бежали от тебя, как от чумы? — А я им говорил, что оставляю на память о каждом партнёре его отрезанное ухо, и одного до ровного счёта не хватает, — засмеялся Юнги. Чонсон вытаращил глаза и отступил ещё на шаг. — Ты больной, капец! — Да не бойся, твои уши я не трону, — успокоил Мин и тут же сменил тон, — а вот морду твою начистить очень хочется! — А допрыгнешь? Я ж тебя в два раза больше, — хохотнул Чони. — А большой шкаф и падает громче, в курсе? Юнги прислушался — совсем рядом прошуршала подъехавшая машина, но за домом не было видно, какая именно. Он надеялся, что это Намджун. Надо было как-то выбираться на более открытое место. Драка в его планы не входила, и не потому, что он боялся не справиться с Чонсоном (и не таких вырубал в армии), просто не хотел устраивать шум, от которого точно проснулась бы собака, разбудила бы Чимина, а его Юнги не хотел волновать лишний раз. Парень и так перенервничал в выходные. А тут Мин, можно сказать, сам спровоцировал инцидент, которого вполне можно было избежать. Он начал медленно, по одному шагу приближаться к бармену, глядя ему в глаза, улыбаясь и всем своим видом показывая, что ещё секунда, и он набросится. Юнги слишком хорошо знал такой тип людей, как Чонсон: понтов до неба, а чуть припугни, и они рассыпаются, как карточный домик. Так и вышло. Чонсон невольно отступал под пристальным взглядом мужчины, двигаясь к дорожке, проходящей мимо дома, а Мин снова повторил свой вопрос: — Так с чего же ты расщедрился на кофе и коньячок? Вгоняешь заведение в убытки. Я не верю в твои добрые намерения. — И правильно делаешь, — хмыкнул Чони, — и скоро узнаешь, зачем я это сделал! — Отравы какой-то подсыпал? — Юнги продолжал наступать, тесня парня к лужайке. Боковым зрением он заметил стоящего на дорожке Намджуна. Тот тоже увидел их и сделал шаг навстречу, но Мин покачал головой и приложил палец к губам. Ким понимающе кивнул и вытащил телефон. К счастью, Чонсон был слишком озабочен спасением собственной задницы и не понял жестов Юнги, расценив их по-своему. Намджуна он видеть не мог, потому что шёл практически спиной вперёд, чтобы не выпускать Мина из поля зрения. — Ну, признайся, отравить меня хотел? — не отставал Юнги. — Чё сразу отравить? — вскинулся бармен, — это просто снотворное. Только мало положил, не действует ни фига, — с досадой прошипел он и тут же запаниковал, — ты ничего не докажешь! — Я докажу! — громко и отчётливо произнёс Намджун. Чонсон в ужасе обернулся и, увидев мужчину, попятился к дорожке. Юнги схватил его за куртку и потащил к машине, из которой вылезал Джин. — О, и сонбэнним здесь? Теперь втроём решили на меня накинуться? — расхохотался Чонсон и резко замолк, когда ладонь Джина смачно хлестанула его по щеке. — За что, сонбэ? — проскулил он. — За всё! — лаконично констатировал Сокджин, потирая руку. — И я тебе не сонбэ, дрянь. Намджун открыл заднюю дверцу, а Юнги буквально затолкал Чони в машину. Кимы тоже уселись, и Намджун, демонстративно покрутив телефоном, произнёс: — Я снял всё. Здесь твоё признание в том, что ты подсыпал снотворное клиенту вашего бара. Я вызываю полицию. — А я буду всё отрицать, — ухмыльнулся Чонсон, — стаканы давно помыли, никто ничего не найдёт! — Стаканы, может, и помыли, а вот мусор вряд ли выбросили, и там обнаружится банка из-под пива со следами того месива, что ты мне подсунул, — промурлыкал Юнги. — Моих отпечатков на банке нет, — парировал бармен. — А это неважно, на камерах в вашем баре полиция найдёт интересное кино с тобой в главной роли, где ты наливал коньяк и кофе, подсыпал туда снотворное, — продолжил Юнги, — а на камерах, которые установлены на доме, есть и твоё прибытие в столь неподходящее для визитов время. Да-да, — улыбнулся он, видя как Чонсон скептически нахмурился, — если ты не видишь камер, не означает, что их нет! — Да хватит с ним чирикать! — взорвался Джин, — вызывайте копов, пусть забирают его, а я спать хочу! Чонсон сник и опустил голову. Едва слышно пробормотал: — Не надо полицию. Я больше не буду… — Детский лепет, — вздохнул Юнги, — Джуни, есть бумага и ручка? — Тот кивнул и достал из бардачка блокнот. — Пиши! — Что писать? — удивился бармен. — Пиши: я, Ким Чонсон, обязуюсь добровольно покинуть Сеул в течение 48 часов. Я подтверждаю, что подсыпал в напиток клиента снотворное и пытался проникнуть на частную территорию. А также пытался осуществить насильственные действия сексуального характера в отношении Пак Чимина. В случае, если данное мной обязательство не будет выполнено, материалы, подтверждающие мою вину, могут быть переданы в полицию для уголовного преследования и суда. Обязательство дано в присутствии Ким Намджуна и Ким Сокджина. Число. Подпись. — Вы думаете, эта бумажка вам что-то даст? — поинтересовался Чони, ставя подпись внизу листа. — Да полицейские предложат вам запихать её… Джин молниеносно выбросил руку вперёд, схватил Чонсона за куртку у ворота, резко дёрнул на себя, чуть не впечатав того лицом в подголовник, и прорычал: — Слушай, сучонок! Не беси меня! Ты уже достаточно нагадил! Я из-за тебя потерял работу! — Джинни, не надо, отпусти его, — сказал Намджун и повернулся к Чонсону, направив на него телефон и включив камеру, — ну, раз ты так переживаешь, что твоей расписки недостаточно, давай, скажи всё то же самое на камеру. Так вернее будет. Чонсон, убедившись, что никто из присутствующих не намерен его прощать, пробормотал свои признания, отвернулся и замолчал. — Всё, вали отсюда, видеть тебя не могу! — прошипел Юнги. Намджун разблокировал дверь, и Чони, резво выпрыгнув из машины, пошагал прочь. Три друга молча наблюдали за тем, как он уходит, а потом Джин тихо спросил: — Это где ж так канализацию рвануло, что всё дерьмо всплыло? — Классно ты ему вмазал, — отозвался Юнги, — только зачем? — За пряниками! — рявкнул Сокджин, — Джейку не получилось вмазать, на этом пиздюке отыгрался! Заслужил он! Теперь с тобой! Какого хера тебя понесло в этот бар опять? — Пива захотелось, — спокойно ответил Мин. — Пива, блядь? От пива ссать будешь криво! Не знал? Вот теперь знай! — Джинни негодовал, — видишь, к чему приводят тупые желания? Господи, Юни, с тобой столько проблем! Ну, начни уже думать башкой! — Мась, успокойся! Всё же обошлось? — Намджун, как обычно, ласково погладил Джина по руке, но в этот раз не сработало. — Джуни, ну ты-то чего молчишь? А если бы этот придурок нож прихватил или ещё что? Мы бы приехали, а наш прекрасный Юнги валяется кучей дерьма у дома своего возлюбленного! — Да брось! Не настолько он отбитый! — усмехнулся Юнги. — Да хер его знает, насколько! — заорал Ким, — ещё раз хочешь проверить? Как же хорошо, что он медицинский не окончил! Человека с такими наклонностями нельзя подпускать к пациентам. — Масечка, всё хорошо, мы сейчас поедем домой спатки, я тебе массажик сделаю, хочешь? — ворковал Джун. — Сделаешь, куда ты денешься, и не только массажик! Плюшик, ну как так-то? Меня вышвырнули из этой забегаловки, как блохастого котёнка, а этот… — он, не глядя, ткнул пальцем в Юнги, — ходит туда пиво пить! — Никто тебя не вышвыривал, ты сам ушёл! — напомнил Намджун. — Кстати, Джинни, Хон явно потерял, отпустив тебя. Пирожные там теперь так себе, — встрял Юнги. — Правда? — оживился Джин, — откуда ты знаешь? — Я специально попросил ванильное с персиковым конфи. Мусс дубовый, ванили пожалели, начинка жидкая. И даже фисташками сверху не посыпали, представляешь? — вдохновенно живописал Мин. — Серьёзно? Фу, идиоты! Всё испортили! Мало я их гонял! — расплылся в улыбке Джин. — Ну что? По домам? — Намджун включил зажигание и обнял Джина, вскользь чмокнув в щёку. — Ой, а давайте вы дома будете сосаться? — скривил губы Юнги и задумчиво протянул, — не знаю, может, остаться? Мало ли… — Сдурел? И где ты собираешься ночевать? Не попрёшься же к Чимину, придётся объяснять, чего ты среди ночи нарисовался. Ты тут околеешь до утра! — Мы можем поехать домой на такси, а Юни в машине посидит, — предложил Намджун. — О, ещё один ёбнулся! Алё, ребята, вы чё курили? Домой! Спать! Не вернётся этот придурок, не ссыте! Он теперь сам ссыт, — Джин махнул рукой, — поехали. Машина вырулила со двора на магистраль, Юнги тоскливо обернулся, глядя на дом, в котором по-прежнему не горел свет. «Спокойной ночи, котёнок мой любимый», — подумал он и грустно вздохнул. — А когда ты камеры успел поставить? — вдруг поинтересовался Намджун. — Завтра, — коротко ответил Юнги. — Опять блефовал, зараза? — засмеялся Джин, а за ним и остальные. Через десять минут он уже был дома, сбросил куртку и прямо в джинсах и толстовке завалился на кровать, сдвинув ногой в сторону вещи, которые не успел убрать. Уснул он уже под утро, беспокойно ворочался и звал Чимина. Всего несколько часов спустя пропел будильник, возвещая, что наступил новый день, а с ним и новые заботы. Предстояло съездить в клинику, показаться врачу, потом заехать в офис. Но мыслями Юнги был далеко отсюда: от Чимина до сих пор не было сообщений, и Мин решил по дороге в клинику заскочить к нему — узнать, как дела, а заодно забрать чемоданы. Он уже успел выпить кофе, собрался, оделся, взял ключи, открыл дверь и обомлел — перед ним стоял собственной персоной Пак Чимин, а у его ног два чемодана. Юнги не придумал ничего лучше, чем спросить: — А ты как вошёл в подъезд? — Твоя соседка гуляла с собачкой, со шпицем. Она меня впустила, — ответил Чимин и улыбнулся. Юнги опустил глаза, глядя на чемоданы. — Шмотки мои привёз? — Нет. — Переезжаешь ко мне? — Н-нет… — улыбка пропала с лица Чимина. — Тогда у меня версии закончились. — Можно войти? — Конечно, — Мин посторонился. Чимин поднял чемоданы, вошёл в квартиру и удивлённо огляделся. Вокруг царил хаос: коробки, пакеты, смятые бумажки на полу, обрывки скотча. — Я подумал, что тебе не во что будет складывать вещи. Когда ты захочешь вернуться, — он внимательно посмотрел на Юнги, — ты же вернёшься, хён? Ты же простишь меня? — Чимин нервно сглотнул, ожидая ответа. — Чимини, ну что ты такое говоришь? Мне не за что прощать тебя! Я сам во всём виноват, — Юнги схватил парня в объятия, уткнулся в его волосы, вдыхая такой родной запах, целуя в висок, в щёку, в кончик носа, — это ты меня прости! — За что? — За то, что уехал, бросил тебя. Как тебе спалось, милый? Ничего не беспокоило? — Без тебя было грустно. Я весь вечер стирал, убирался, устал и уснул, как убитый. Так ты вернёшься? — повторил он свой вопрос. — Конечно, солнышко. Я обязательно вернусь! Сегодня же. Но пока мне надо смотаться по делам, а вечером я приеду, хорошо? — Юнги заглянул в глаза Чимина. Тот кивнул и улыбнулся. — Тогда я могу прихватить какие-нибудь вещи, хочешь? — Хочу, — прошептал Юнги, — но сейчас я больше всего хочу этого, — он нежно поцеловал бойфренда, слегка прикусывая его нижнюю губу, потом поцелуй стал глубже, жарче, сдерживаться не было ни сил, ни желания. Чимин подался навстречу, отдаваясь без остатка. Как же он соскучился.