ПОДЪЁМНАЯ СИЛА (Lifting Force)

Если бы все люди были идеальны, то каждого человека всегда можно было бы заменить любым другим. Виктор Франкл Счастье — это не нечто готовое. Счастье зависит только от ваших действий. Далай Лама

      Монотонное хныканье разбудило Юнги ещё затемно. На зыбкой грани между сном и пробуждением ему показалось, что кто-то плачет. И это, разумеется, не Чимин, который размеренно сопел рядом, укутавшись в одеяло до самого носа. Источник звука без сомнения находился в доме, совсем недалеко. Юнги сел на кровати и прислушался. Спустя несколько секунд до него дошло, кто издавал эти звуки. Он встал и приоткрыл дверь, акита тоже поднялась и высунула морду в коридор. Характерные стоны стали громче и протяжнее.       «Вот кроли ненасытные! — подумал Юнги и поморщился. — Нашли место!»       Мин мельком взглянул на дверь гостевой, что расположилась аккурат напротив ванной, и мысленно помолился, чтобы старушка и в эту ночь приняла снотворное, а её сон оказался глубоким и продолжительным. В противном случае — испанский стыд на много дней. Сидеть в спальне и ждать, пока неугомонные Кимы максимально насладятся обществом друг друга, он не собирался, а уснуть под такое сопровождение точно не получится.       И Юнги побрёл на кухню, которая, к счастью, находилась в противоположной стороне дома. Собака пошла за ним в надежде на внезапный ранний приём пищи. Дверь кухни почему-то была закрыта, хотя раньше никому и в голову не приходило её запирать. А за дверью горел свет, и Юнги уже знал, кого он там увидит.       «Попадос… ладно, сделаю вид, что ничего не произошло. Ну, ребята, вам пиздец!»       Войдя в кухню и взглянув на Ёнхи, сидящую в его любимом кресле с чашечкой кофе, Юнги удивлённо поднял брови, всем своим видом показывая, что не ожидал увидеть здесь бабулю. А сам внимательно смотрел на неё, пытаясь понять, какую часть эротического шоу она успела застать. Та невозмутимо прихлёбывала кофеёк и улыбалась. — Доброе утро. Опять бессонница? — поинтересовался Юнги, доставая из холодильника бутылку с водой. — Доброе утро, Юнги. Нет, я отлично выспалась. Решила взбодрить себя прекрасным кофе, — она сделала ещё один глоток и пристально посмотрела на Мина. — А ты почему в такую рань вскочил? — Рань? — Юнги поднял глаза на часы: без четверти восемь. — Да я… тоже уже выспался. Решил посмотреть, что на завтрак готовить, — он демонстративно начал перебирать на полках холодильника пакеты и контейнеры. — А что бы Вы хотели? — выглянул он из-за дверцы.       Глаза бабули почти исчезли, превратившись в тонкие полумесяцы, а улыбка расплылась ещё шире. — О, как мило! Я бы съела… яичный рулет с ветчиной… или, может, сэндвич? Да, горячий сэндвич на завтрак — это прекрасно.       «Точно слышала! Кимы — тот ещё горячий сэндвич! Вот позоруха, решит, что у нас тут дом свиданий, друзья к нам потрахаться приходят», — Юнги было не до смеха, но он старался придать лицу максимально расслабленное выражение.       Выпив воды, он поставил бутылку в холодильник, а оттуда достал яйца, ветчину, сыр и сливки для кофе. И собирался спросить, чего бы бабуля отведала на обед, но в этот момент со стороны ванной раздался чудовищный грохот, так, во всяком случае, ему показалось. Тут Ёнхи не выдержала и засмеялась, а Юнги, чертыхнувшись, покраснел и отвёл глаза. Хрюня подскочила, собираясь бежать на помощь пострадавшим, но Ёнхи остановила её: — Всё в порядке, милая, там и без тебя разберутся.       Поняв, что миссия провалена, Юнги обречённо прошептал: — Простите, миссис Ли, это больше не повторится, я сейчас же… — Юнги, что с тобой? Успокойся, ничего страшного не случилось, я надеюсь.       Глубоко вздохнув, Юнги отвернулся к плите, делая вид, что крайне озабочен выбором конфорки для приготовления завтрака. Но не выдержал и вновь повернулся к Ёнхи. — Я вижу, как Вам неприятно это всё, но не подумайте, что у нас тут… — Юнги, я всё прекрасно понимаю, дело молодое, не удержались. Почему ты так нервничаешь? — мадам явно не испытывала никакой неловкости. — Просто представил, как Вам, наверно, больно снова столкнуться с ситуацией, подобной той… ну, когда Ваш муж… простите… — Эта ситуация не имеет с прошлым ничего общего. Она не касается меня лично, поэтому я воспринимаю её как курьёз, недоразумение. — Голос женщины стал тише и слегка задрожал. — Да и вряд ли ты можешь представить, что я тогда чувствовала. — Могу, — твёрдо ответил Юнги, — потому, что был в такой ситуации. Правда, по другую сторону баррикад, как говорится.       Ёнхи внимательно посмотрела на него, но Юнги быстро схватил нож, доску и начал резать ветчину на ломтики. — Тебя тоже застукала чья-то жена со своим благоверным? — Юнги кивнул, не оборачиваясь. — И что было потом? — Ничего хорошего. Она решила устранить проблему кардинально — просто выстрелила. — Бог мой! Она убила своего мужа? — женщина в ужасе прикрыла рот рукой. — Нет, она попала в меня. К счастью, ранение не было смертельным.       Ёнхи, побледневшая и притихшая, наблюдала, как Юнги поджаривает тосты, обмакнув ломтики хлеба во взбитые яйца, подрумянивает ветчину, собирает сэндвичи и укладывает их на противень. Когда он поставил бутерброды в духовку и повернулся к бабуле, та смогла лишь прошептать: — Полагаю, та семья распалась? — Насколько мне известно, нет. Но не уверен. — Эта девушка простила его? — удивилась мадам.       Юнги пожал плечами и направился к кофемашине. Он снова вспомнил разъярённый взгляд жены Джейка, её перекошенное ненавистью лицо и направленный на них пистолет. Неужели прошлое никогда не оставит его в покое? Ёнхи подошла к парню, погладила по плечу и ободряюще улыбнулась. — Ничего, Юнги! Ты жив, а это главное. Уверена, ты вынес из этого какие-то полезные уроки для себя. А мальчиков не ругай, не надо. Им будет неловко, а это может вызвать проблемы, сам понимаешь, какого рода.       «Ха, было бы весьма иронично! Тогда бы точно оценили, что натворили», — подумал Юнги, снимая с крючка над плитой прихватки. Он положил на тарелки по бутерброду, налил кофе и сел за стол. Есть не хотелось, но он всё же решил составить компанию мадам. Чувство неловкости за утренний инцидент не покидало его.       Ёнхи нахваливала завтрак, попутно засыпая парня вопросами о его семье. Юнги рассказывал о родителях, бабушках, дедушках, а Ёнхи внимательно слушала и задавала новые и новые вопросы. — Так это ты в деда такой кулинар? — Не только, мама тоже хорошо готовит, она по полдня в кухне проводит. Всё переживает, что кто-то голодным останется, или еды не хватит, если гости нагрянут.       Увлекательную беседу пришлось прервать — на кухню вальяжно ввалились томные и довольные Кимы. Поприветствовав Ёнхи и друга, расположились на диванчике и мило беседовали с бабулей, пока Юнги накладывал им сэндвичи и наливал кофе. — Приятного аппетита! Если захотите добавки — там в духовке есть ещё. Пойду будить Чимина, пока не остыло всё. — Он быстро взглянул на друзей и вышел. — Что это с ним? — прошептал Намджун, едва за Юнги закрылась дверь. — Да, Юни не в себе, — согласился Джин, отрезая кусок бутерброда, и посмотрел на Ёнхи, словно ждал объяснений поведению друга.       Та удивлённо подняла брови: — Я думала, он всегда такой, разве нет? — Кимы дружно помотали головами. — Наверно, не выспался. Ничего, мальчики, не переживайте. Кушайте сэндвичи, пока горячие. Кстати, это очень вкусно.

***

      Из-под одеяла виднелись только макушка и одно ухо Чимина. Юнги осторожно потянул одеяло, открывая лицо полностью, и прошептал, наклонившись к самому уху: — Чимини-и… просыпайся… пойдём завтракать.       Ответом было несвязное бормотание и попытка закопаться обратно в тёплую уютную берложку. Но попытка с треском провалилась — Юнги крепко держал одеяло. Чимин приоткрыл один глаз, сонно щурясь, и надул губы. Его брови страдальчески изогнулись, а для большего эффекта он ещё и захныкал. — За что, хё-ё-он… я не выспался… — и снова попробовал укрыться. — Я тоже не выспался, мне всю ночь снились твои мягкие щёчки, — он коснулся губами тёплой разрумянившейся щеки, — и твои сладкие губы… — Юнги провёл языком сначала по одной губе, потом по другой, — а ещё…       Тут он скользнул рукой под одеяло, крепко сжав ладонью бедро, но сразу отпустил и лёгкими щекочущими прикосновениями двинулся вверх, с удовольствием ощущая под пальцами гладкую кожу Чимина. Тот не удержался и вынырнул из своего укрытия, улыбаясь бойфренду. — Хён хочет пошалить, пока все спят? — Все давно проснулись, уже сидят на кухне, а ты дрыхнешь. — Юнги добрался до паха и накрыл его рукой, легонько сжимая пальцы.       Чимин толкнулся в руку, которая так приятно ласкала его, и простонал: — Ну-не-е-ет… зачем вставать в такую рань? — Видимо, были на то причины, — усмехнулся Юнги и, не удержавшись, нежно поцеловал Чимина.       Тот мгновенно потянулся навстречу, ловя невесомые поцелуи, блаженно жмурился, чувствуя, как сладко сжимаются внутренности от близости любимого. Сейчас бы вместо завтрака завалить его в постель и зацеловать до полуобморочного состояния, искусать ключицы, так призывно торчащие в вырезе футболки, а потом стянуть её и отшвырнуть подальше, чтобы какая-то тряпка не мешала наслаждаться видом. И после тихо вздыхать, пытаясь сдержать стоны, когда эти невероятные губы будут касаться тела там, где уже разгорается небольшая доменная печь. Но стоило ему прикрыть глаза от удовольствия, как Юнги выскользнул из объятий, вытащил руку из-под одеяла и совершенно спокойно произнёс: — Топай на кухню, сэндвичи с ветчиной и сыром уже готовы.       Чимину оставалось лишь простонать вслед: — Хён, это нечестно, я уже завёлся, а ты меня бросаешь! — При первой же возможности мы продолжим, солнышко, — пообещал Юнги, выходя из спальни.       Чимин откинулся на подушку и раздражённо стукнул ладонью по кровати. В паху всё ещё приятно тянуло, будто приглашая продолжить, пусть и в одиночку. Он сунул руку в трусы, погладив почти налившийся член, обхватил его и, медленно проведя снизу вверх, сомкнул пальцы на головке. Он знал, что достаточно будет нескольких минут, чтобы получить желанную разрядку, но без Юнги почему-то не хотелось. И он, чёрт возьми, прав: кончать тихо Чимин пока не научился, а в то, что томно стонал из-за судороги в ноге, вряд ли кто-то поверит…

***

      Непогода, всю ночь кружившая над городом, постепенно отступала, в быстро бегущих плотных тёмных облаках появились белёсые просветы, а потом и островки чистого голубого неба. К десяти часам на улице вовсю сияло солнце, обещая ясный выходной день.       Ёнхи выглянула в окно и заявила, что в такую чудесную погоду неплохо бы прогуляться, а потому она направляется к себе, чтобы договориться с подругой о встрече. Чимин вызвался отвезти бабулю, но та усмехнулась и, похлопав внука по плечу, сказала, что он может заниматься своими делами, а она прекрасно доберётся до места на такси. — На такси? — ошеломлённо прошептал Пак. — Вы же одна никогда не ездили в Сеуле на такси! — Когда-то же надо начинать, — пожала плечами Ёнхи, — но ты потом сможешь меня забрать, если мы засидимся допоздна, — и удалилась в свою комнату выбирать наряд для посиделок с приятельницей. — Чимини, твоя бабушка уже взрослая девочка, — усмехнулся Джин, — тебе вовсе не обязательно везде её сопровождать. Возможно, её подруга… не совсем подруга. — Хён, ты о чём? — насторожился Чимин, а остальные в недоумении уставились на старшего Кима. — Чего вы смотрите? Может, у миссис Ли есть ухажёр, с которым она решила повидаться. — Услышав это предположение, три друга расхохотались. — А что? Она сказала, что давно разведена, так что может себе позволить, я считаю. Уверен, у такой красотки нет отбоя от кавалеров. — А когда она успела поведать тебе о своём семейном положении? — хитро прищурился Юнги. — Пока ты Чимина… будил, — ухмыльнулся Сокджин и повернулся к бойфренду, — Намджуни, нам тоже пора, мне продукты надо заказать, чтобы завтра привезли, да и цех не мешало бы ещё раз отмыть хорошенько, хочу уже печи в деле посмотреть. — Ты вот сейчас сохранись, хён, ибо у меня тоже есть вопросы о том, кто кого и как будил. Может, расскажешь? — Юнги пристально смотрел на друга.       А тот, потянув Намджуна за руку, выпалил скороговоркой: — Спасибо этому дому за еду и ночлег, да пребудет в нём мир и покой, а хозяева пусть не болеют и живут в благополучии, — и почти бегом направился в прихожую.       Чимин и Юнги, едва не падая от смеха, поплелись за Кимами. — Да не торопись ты так! — Мин надел пуховик и влез в ботинки, — пойду с вами, покурю хоть.       Из гостевой выглянула Ёнхи, услышав смех. — Уже уходите, ребята? — Да, миссис Ли, нам пора, — Намджун поклонился, — спасибо вам за приют и вкусную еду. Мы очень рады знакомству с Вами. — Миссис Ли, я надеюсь в скором времени увидеть Вас в нашей пекарне, — Джин пожал женщине руку, — Чимини, тебе очень повезло с бабушкой! — Я обязательно приеду в пекарню, Джинни, спасибо за приглашение. Я тоже очень рада познакомиться с вами, мальчики. Юнги, ты тоже уходишь? — Провожу ребят и с Хрюней погуляю, — он хлопнул по ноге, подзывая собаку.       Как только закрылась дверь, Ёнхи улыбнулась, глядя на Чимина, стоящего в растерянности посреди пустой прихожей, и задумчиво произнесла: — Ты знаешь, дорогой, я пожалуй поеду с вами в Намъянджу, уверена, праздник будет незабываемым! — и снова скрылась в комнате. — Да уж… — пробормотал Чимин, — именно этого я и боюсь.       Пока прогревалась машина, парни курили и наблюдали, как акита гоняет воробьёв с ветки на ветку. А те, будто дразня собаку, садились на кусты совсем низко, но как только она подбегала, шумной стайкой взлетали выше, а после опять чирикали и прыгали перед самым её носом. — Кстати, балбесы! Вы что устроили утром в ванной? — Юнги грозно взглянул на Кимов, и те смущённо опустили глаза. — Хён, мы решили по-быстрому в душ сгонять… пока все спали… — Намджун мгновенно покрылся румянцем. — А потом слишком увлеклись, да? Потрахушки затеяли? — Юнги усмехнулся, глядя, как на лицах друзей застыло выражение нашкодивших детей, но он изо всех сил сдерживал смех, продолжая серьёзно смотреть то на одного, то на другого. — От ваших стонов весь дом вибрировал. Нашли место! — А потому что в гостиной нет дверей! — взвился Джин. — Ладно, Юни, не бухти! Что ты строишь из себя мальчика-одуванчика? Никогда не слышал в общаге, как за стенкой кто-то трахается?       «Эх, Джинни, знал бы ты, что для Ёнхи значит услышать такое», — подумал Мин. — Слышал, — спокойно ответил он другу, — но в общаге в это время за другой стенкой не спала бабка моего парня. — Она знает? — ужаснулся Намджун. — Да, Джуни, мадам догадалась, чем вы занимались, но делала вид, что всё в порядке… пока вы не пизданулись там. — Это не мы! Это ваша чёртова корзина для белья упала, когда Джуни за неё зацепился! Стоит вообще не на месте. — Джин отчаянно жестикулировал, пытаясь оправдаться. — И ещё моментик! Вы хоть подумали, что кто-то может в туалет захотеть? — А надо раздельный санузел делать! Или дополнительный сортир! — Мась, не ругайся, мы не должны были… чёрт, так стыдно, прости, хён, больше не повторится. — Надеюсь. Ладно, парни, я больше за бабулю переживал. Вдруг сердце у неё слабое, а тут такой треш. — Юнги похлопал друзей по плечам и улыбнулся. — Моя помощь нужна сегодня в пекарне? — Ну, если только после обеда, надо всё подготовить, — Джин воспрянул духом, как только разговор вернулся к его любимому детищу, — завтра уже хочу пробную партию кексов и эклеров испечь. Хоть бы всё получилось. Так волнуюсь. — Джинни, времени навалом, если что-то не получится, то у Чимина можно всё сделать, духовка отличная, я проверял. И мы все поможем тебе. — Договорились. Жду тебя часикам к трём. — Джин запрыгнул на сиденье, послав воздушный поцелуй Юнги.       Тот скривился, закатив глаза, а Намджун хмыкнул — до сих пор не мог привыкнуть к манере бойфренда одаривать окружающих подобными знаками внимания.

***

      Бабушка собиралась непозволительно долго, и Чимин уже начал терять терпение. Последние минут сорок он старался сосредоточиться на дораме, которую включил, чтобы скоротать время до отъезда Ёнхи. Но всё чаще смотрел не в телевизор, а на Юнги, который валялся рядом на диване и пытался расшевелить Оскара, тыкая пальцем то в спину, то в живот кота, хватая его за хвост и ушки. А тот, пока не привыкший к столь пристальному вниманию хозяев, извивался, бил лапами, норовя зацепить когтями источник раздражения, но постоянно промахивался. — Чимини, дорогой, ты где? — послышался голос из коридора, и Пак тут же подскочил с дивана. — Можешь заказывать такси.       Чимин схватил телефон, быстро отправил запрос и, не отрываясь от экрана, ждал, когда придёт сообщение с номером авто. — Через пять минут, — прошептал он и направился в прихожую.       Юнги с улыбкой посмотрел ему вслед.       «Нервничает, как в первый раз, — подумал он, — похоже, сегодня прелюдий не будет».       Он тоже встал с дивана, оставив кота в покое, и подошёл к дверному проёму, выглянув в коридор. — Такси приехало, ба, — Чимин держал в руках пальто Ёнхи, пока она внимательно разглядывала себя в зеркале. — Хорошо, дорогой, — женщина поправила воротник блузки и повернулась к внуку, — я уже готова.       Она быстро набросила пальто, надела шляпу, перчатки, взяла с комода маленькую сумочку и, улыбнувшись, помахала рукой. — Пока, ребята, не скучайте. Я тоже постараюсь не скучать, Чонха написала, что уже поставила шампанское охлаждаться.       Юнги с нескрываемым восторгом смотрел на Ёнхи, которая будто спешила на свидание — щёки женщины покрылись нежным румянцем, глаза блестели, движения, обычно спокойные и плавные, стали суетливыми и порывистыми. — Прекрасно выглядите, мадам! — абсолютно искренне заметил Мин. — Приятного времяпровождения.       Ёнхи действительно выглядела сногсшибательно: брючный костюм серебристо-серого цвета, тёмно-вишнёвая атласная блузка со сверкающей брошью на воротнике, пыльно-розовое пальто, которое Юнги уже видел в день приезда. А дополняли наряд шляпка, перчатки и сумочка приглушённо-бордового цвета. Того же оттенка была и помада на губах женщины. Куда бы ни собралась Ёнхи в этом прикиде, она определённо могла произвести фурор.       «Может, Джинни прав, и бабуля бежит к возлюбленному? Вдруг в поезде познакомилась с кем-то? — подумал Юнги и в следующее мгновение едва не охнул вслух, настолько догадка поразила его, — а что, если дед Чимина никуда не уехал из страны? Может, она видится с бывшим, но не хочет никому признаваться?»       А бабуля крутнулась, выскочила за порог и лёгкой поступью направилась к ожидавшему её такси. Чимин и Юнги, переглянувшись, рванули на кухню, откуда открывался обзор на площадку перед домом, подбежали к окну, убедились, что Ёнхи уселась в машину и отбыла в гости. И спустя минуту набросились друг на друга, как голодные тигры, терзая губы страстными поцелуями. На мгновение оторвавшись от Чимина, Юнги прошептал: — Быстро в душ, пока я ещё в состоянии ждать! — Я уже, хён, ещё когда ты провожал Кимов, — и Чимин потянул футболку Мина вверх. Тот с готовностью вскинул руки, освобождаясь от одежды, и тут же схватил Чимина за плечи, толкая к спальне.       Он чувствовал себя сейчас юнцом, в чьей крови, как пузырьки в шампанском, бурлили гормоны, заставляющие идти к своей цели быстро и не раздумывая о мелочах. За неполных три дня после вечеринки с чулками он успел изголодаться по своему Чимини до такой степени, что готов был ещё утром плюнуть на собственные обещания, данные Ёнхи. И сейчас, когда она уехала, считал секунды до того момента, когда сможет насладиться близостью в полной мере.       А секунды бежали неумолимо — и вот разгорячённые парни уже в спальне, Юнги задницей толкает дверь, прикрывая плотнее. Это самое рациональное решение, которое он в состоянии принять в данный момент. А дальше весь рационализм летит к чёртовой матери, уступая место всепоглощающей страсти двух до предела возбуждённых друг другом людей, на ходу срывающих с себя одежду и бросающих её под ноги.       На секунду в голове Юнги мелькает мысль об очередном возможном провале, но он отметает её и лишь крепче обнимает любимого, толкая его на кровать и падая сверху. Вжимаясь в дрожащее под ним тело, он не перестаёт целовать Чимина, временами прикусывая слишком сильно. Но тот лишь стонет и плотнее прижимается возбуждённым членом к другому, такому же горячему и ищущему максимально тесного контакта.       Юнги отчаянно хочется превратиться в индийское божество с кучей рук, чтобы одновременно ласкать Чимина везде, куда сможет дотянуться. А ещё хочется оставить сантименты для другого раза и взять это пылающее тело быстро и грубо, заставляя кричать от боли и наслаждения, ибо терпеть уже нет никаких сил. Но он заставляет себя сдерживаться, растягивает удовольствие, потому что любоваться своим парнем в момент, когда тот почти не владеет собой, прерывисто дышит и разводит ноги всё шире, открываясь навстречу и судорожно цепляясь за покрывало дрожащими пальцами — это ли не счастье? И сделать больно человечку, так доверчиво раскинувшемуся перед ним, он точно не сможет… сможет только немного продлить эту сладкую пытку, доводя любимого до исступления, а себя до точки невозврата. Ещё немного, ещё несколько секунд он хочет насладиться стонами, почти слившимися в один. — Повернись, — хрипло шепчет, чувствуя, как напряглись мышцы во всем теле от предвкушения того, что он собирается сделать впервые в жизни…       Чимин с легкостью переворачивается спиной вверх, нетерпеливо толкаясь навстречу и ожидая такого желанного соединения в едином ритме. Но Юнги медлит… ждёт, когда жажда любовника станет невыносимой, нежно ласкает руками от плеч до поясницы, слегка царапая кожу и поглаживая после. Он чувствует, как дрожь проходит по телу Чимина, видит, как мелкие волоски встают дыбом в ожидании того самого… Ведя руками всё ниже, Юнги наконец обхватывает ладонями ягодицы и большими пальцами медленно поглаживает кожу вокруг ануса, а потом наклоняется и языком ведёт от копчика к самому входу, оставляя мокрый след. — Что ты… хён… боже… нет… ты же не собираешься… — Чимин задыхается от горячего дыхания возле его задницы, накрывших его ощущений и осознания того, что происходит.       Юнги хотел бы ответить, что именно это и собирается сделать, но его рот слишком занят, а прерываться он не намерен. Лишь мычит, когда его самого накрывает очередной волной возбуждения. Чёрт побери, этот опыт он не забудет никогда. Внутренности будто танцуют танго.       «Бабочки, мать их!» — молнией проносится в голове Юнги. Проходясь языком по анусу, он на секунду останавливается и пытается кончиком языка толкнуться внутрь. И от этого толчка Чимин будто подключает новый регистр и выдает очередной стон, от которого Юнги плавится, как сыр на сковородке.       Чувствуя, что эти стоны его самого доведут до оргазма раньше времени, он всем телом наваливается на спину бойфренда, наощупь тянется к тумбочке за презервативом и смазкой, продолжая целовать Чимина в шею. Доведённым до автоматизма движением вскрывает пакетик и раскатывает презерватив по члену, плюхает на него лубрикант и, едва сдерживаясь, медленно входит внутрь на треть, и снова останавливается, давая им обоим расслабиться и привыкнуть.       Секунда… две… три… теперь можно…       Он срывается на быстрый темп и чувствует, как Чимин будто растекается под ним, его ноги разъезжаются, всё тело дрожит и сжимает Юнги почти до боли. Он останавливается, гладит бойфренда по спине. Тот недовольно мычит и насаживается обратно, протяжно охая и выгибаясь до хруста в позвоночнике. — Блядь, не останавливайся, хочу кончить, — хрипит Чимин откуда-то из подушек. — Потерпи, солнышко, совсем немного, — Юнги снова набирает темп и, обхватив Чимина за талию, бешено вбивается в него до тех пор, пока не ощущает, как оба они будто окунаются в кипящее озеро.       Жар заливает до самой макушки, лица пылают, по спине течет струйка пота. Ноги ломит от напряжения, но это ничтожно и неважно, когда оба вскрикивают одновременно и сразу переходят на утробный прерывистый рык, пока их тела содрогаются в экстазе.       Тело, несколько секунд назад словно парившее в невесомости, становится тяжёлым и неповоротливым. И согласно законам гравитации медленно сползает на кровать. Бабочки уже не трепыхаются в сумасшедшем ритме, а медленно взмахивают крылышками, переместившись на обратную сторону отяжелевших век. Перед глазами мелькают пятна и какие-то серебристые искорки.       Хорошо… легко… сонно…       Чимин перекатывается на Юнги, забрасывает на него ногу и руку, тянет к себе, целует… что-то шепчет, но мозг пока не хочет разбирать в этом шёпоте отдельные слова. Потом Пак замолкает, прижавшись лицом в груди, а через пару минут отчетливо и с явным смешком выдаёт: — Отличная работа, хён! — и заползает на разомлевшее тело всей тушкой.       Юнги притворно морщится от липких прикосновений — ноги и живот Чимина в сперме, а сам он мокрый от пота. Приоткрыв глаза, томно констатирует: — Это я ещё не старался. — Хён… а как ты решился-то? — счастливая мордашка излучает любопытство. — Просто захотелось… ты так расписывал тогда, что не смог удержаться, — хохотнул Юнги, пытаясь сбросить с себя раскайфованного бойфренда. Но тот прилип, как мёдом намазанный. С трудом Мин попытался согнуть ноги в коленях и снова сморщился, зашипев от боли в мышцах. Чимин сразу подскочил, внимательно глядя на хёна. — Что? Опять больно, да? — Ножки мои старенькие не гнутся совсем, — ухмыльнулся Юнги, — сидячая работа, понимаешь? Надо подкачать их, а то скоро не смогу устраивать секс-марафоны.       Чимин заботливо начал массировать одну ногу, потом вторую, попутно приговаривая: — Это не проблема, я тебе составлю график тренировок… кардио, немного силовых… будешь постепенно входить в форму. Можем начать с пробежек по утрам. — Милый, ты перегрелся? Каких пробежек? Какое кардио? Не, я могу зарядочку поделать, минут на десять, но тренировки… это не для меня! — Ты в детстве вообще никаким спортом не занимался, что ли? На физру хоть ходил? — Чимин удивлённо взглянул на Юнги. — Ходил, конечно! Отец меня хотел футболом увлечь, но мне не зашло. А, на тхэквондо ходил… месяца три, надоело. Не люблю бить людей. В универе в баскетбол играл. — В баскетбол? — глаза Чимина едва не вывалились из орбит. — Ты?       Юнги приподнялся на локтях и с недоумением посмотрел в ответ: — Вот сейчас было обидно. А что не так? Да, баскетбол. Ты ещё скажи, что я слишком мелкий для этого. — Да при чём тут рост? — Чимин продолжал растирать ему мышцы. — Просто мне казалось, что ты бы скорее выбрал не командную игру, а вид, в котором спортсмен рассчитывает только на свои силы. — Нет, ты посмотри, он продолжает меня гнобить! — Юнги потянул Чимина к себе, целуя в висок, и прошептал: — Считаешь, что я не могу работать в команде? — Можешь, конечно, но я не об этом. Тебе проще взвалить всё на себя, опекать других, а не делегировать обязанности. Будто боишься, что кто-то не сможет сделать так же хорошо, как ты. — Ладно, не нервничай так, я уже понял, — Юнги хлопнул Чимина по голой заднице, получилось сильнее, чем планировалось: тот взвизгнул, — о, прости, котёнок, я слегка переборщил. Знаешь, надо на площадке поставить баскетбольный щит, покидать мячик, вот и посмотрим, кто кого, да? — Посмотрим! Думаешь, я совсем безнадёжен? Вот пекарня откроется, будет тебе тренажёрка. И кардио, и силовые, и каждый день — день ног. Сидя на кухне после принятого вместе душа, они пили кофе с круассанами, смеялись над каждым пустяком и мечтали о том, как когда-нибудь отправятся в путешествие, чтобы встречать рассветы, блуждать по горам или купаться в океане. Но в обозримое время Юнги ожидало путешествие в пекарню, а Чимина — поездка за бабушкой на окраину Сеула.

***

      Рождество неумолимо приближалось, и настроение Джина день ото дня становилось всё лучше. Немало способствовало тому погружение в любимую работу. За пару дней до отъезда Сокджин протестировал оборудование и пришёл в полнейший восторг — печи работали прекрасно, а пробная партия кексов и пирожных удалась на славу. Оставив несколько штук, Джин раздал всё приготовленное жителям окрестных домов, которые в тот момент оказались поблизости. Люди сначала недоверчиво смотрели на улыбчивого мужчину, который предлагал угоститься сладостями. Но уже через пару минут, покорённые его обаянием и красотой, расспрашивали о том, какая начинка в пирожных, когда откроется пекарня и что ещё будет в ассортименте. Джин отвечал на вопросы и сиял, когда очередная аджумма с восторгом произносила слова восхищения его мастерством и благодарности за неожиданное угощение.       А вечером того же дня Ким восторженно рассказывал об этом Юнги по телефону, попутно выговаривая ему за то, что не согласился приехать и испечь пару пирогов, чтобы люди уже сейчас смогли оценить потенциал пекарни. — Юни, как ты не понимаешь! Нужно заранее нарабатывать клиентуру! Лично я ещё до открытия собираюсь хотя бы раз в неделю печь понемногу разных кексиков или булочек, чтобы раздавать их ребятишкам. Поверь, они потом своих родителей на аркане притащат, чтобы те купили им вкусняшки. А ты мог бы тоже в этом поучаствовать. Заодно и руку набьёшь, разные начинки опробуешь, в той книге есть совершенно потрясающие рецепты! — Хён, да остановись ты хоть на минуту! — засмеялся Юнги, — а то тебя сейчас разорвёт от впечатлений. Я тебе говорил, что сегодня не смогу приехать, мы с бабулей ходили по магазинам, кстати, и продукты купили на завтра. Миссис Ли хотела сама всё выбрать для торта.       Недоверчивое оханье Джина в динамике не заставило себя долго ждать. — Юни, такие продукты нужно покупать в специализированном магазине, а не в обычном супермаркете. Надеюсь, вы не выбирали, что подешевле? А сроки проверили? Всё должно быть самое свежее.       Ёнхи слушала советы Джина и улыбалась. Ей очень импонировала такая увлечённость молодого человека своим делом. Она и сама всегда погружалась полностью во всё, чем занималась, будь то работа или домашние дела. Наклонившись к телефону, она успокоила Кима: — Джинни, тебе не о чем беспокоиться, я за всем проследила. — Ладно, миссис Ли, Вам я доверяю, — смилостивился Джин, — завтра жду вас всех в десять часов. Времени мало, а работы ещё выше крыши.       Намджун слушал эту безобидную перепалку и внутренне радовался, что подкинул Юнги идею озадачить Джина. Его любимый буквально парил, предвкушая предпраздничную суету в цеху. Справедливости ради стоит заметить, что Джин успел не просто опробовать незнакомое оборудование, но и приготовить кучу полуфабрикатов к завтрашнему дню: испечь несколько бисквитов, намесить разных начинок, сделать украшения из шоколада… и всё это быстро, ловко, будто играя.       Намджуну безумно нравилось наблюдать, как хён варит какие-то ягоды, добавляет к ним что-то похожее на медузу, потом разливает смесь в формочки и отправляет в морозилку. И тут же чистит манго и персики для новой начинки, а после греет сливки, бросает в них странные шоколадные кружочки, быстро размешивает, остужает, взбивает и — о, волшебство! Получается какой-то невероятный пышный крем, который нежно тает на языке и обволакивает своим шелковистым вкусом все рецепторы, заставляя стонать от блаженства.       Утром того дня, когда планировалась масштабная готовка, Кимы прибыли в пекарню ещё затемно. Джин раскладывал на столе необходимый инвентарь, а Намджун сидел в уголке, потягивая крепкий кофе, и листал папку с переводом раритетной кулинарной книги, подаренной Джину на день рождения. — А что такое опара? — поинтересовался он, внимательно наблюдая, как хён готовит посуду для приготовления теста и крема. — Смесь воды, муки и дрожжей, чаще всего с добавлением сахара для запуска процесса брожения. — Но это же и есть тесто, разве нет? — удивился Джун. — Нет, эта смесь жидкая, в ней используют обычно сырые дрожжи, чтобы реакция пошла быстрее. Потом туда ещё добавляют муку, яйца и масло и получается тесто. А сухие дрожжи можно использовать без предварительного разведения. — Джин на автопилоте рассказывал о премудростях хлебопечения и тестотворения, но прервался, с недоумением глядя на бойфренда. — Тебе-то зачем эти подробности? — Да так… интересно. Здесь столько слов непонятных… что такое агар-агар? — Желирующее вещество из водорослей. Используется для веганских блюд, где нельзя применять желатин. Но можно и не только для веганских. Зефир делают на агаре. — А почему два раза агар? С первого непонятно? — Намджун пристально вгляделся в лицо Джина.       Тот отставил металлическую миску, которую протирал бумажным полотенцем, и забрал папку. — Так, я вижу, тебе заняться нечем? Бери вот посуду, вытирай насухо. Потом сюда составь. — Он показал на противоположный край стола. — Кстати, можно и просто агар, это не принципиально. Ну и где наши помощнички? Я же просил к десяти приехать. — Не переживай, приедут. А много ещё нужно сделать? — Намджун взглянул на часы: 10:07. — Да так, совсем чуть-чуть, — улыбнулся Джин, но сразу же нахмурился, — начать и кончить! Ты забыл, что этот массовик-затейник обеспечил меня развлечением минимум на три дня! И как вам в голову это пришло?       Глаза хёна метали молнии, но Намджун знал, что Джин возмущается только для видимости. На самом деле он горел от нетерпения увидеть весь заказ готовым, украшенным, разложенным по коробочкам и контейнерам. И будто в ответ на его ожидания в кармане фартука задребезжал телефон. — А вот и пропажа! Алло! Сколько вас ещё… а, уже приехали? Сейчас откроем. — Отключившись, Джин взглянул на Намджуна. — Плюшик, откроешь дверь?       Тот кивнул и направился к входу, не переставая улыбаться. Он знал, что с приходом Юнги начнётся самое интересное, Джин будет строить из себя строгого шефа и раздавать всем задания, придирчиво проверять результат и внутренне сиять от возможности вновь готовить свои любимые сладости. Намджун отпер дверь, впустив Юнги, Чимина и миссис Ли, и снова закрыл замок. — Рад видеть вас всех! Джинни там уже бушует, ему не терпится окунуть нос в муку. Вот сюда, миссис Ли, осторожно, тут ещё не все стройматериалы разобрали.       Сняв в раздевалке верхнюю одежду, прибывшие, наконец, появились в цеху, сопровождаемые Намджуном. — Явились. Даже не припылились! На работу тоже к полудню будете приходить? — буркнул Джин в сторону парней и подошёл к Ёнхи. — Бесконечно счастлив вновь лицезреть Вас, мадам! Как чувствуете себя? — Всё хорошо, благодарю. Джинни, дорогой, не ругай ребят, они из-за меня опоздали. Я ждала доставку, а курьер немного задержался. — Ну, что Вы, всё в порядке. Что заказали? — полюбопытствовал Сокджин. — О, небольшой подарок для одного очень хорошего человека. Сюрприз, так сказать. — Ёнхи улыбнулась и осмотрелась по сторонам.       Юнги, вынимая продукты из пакетов, хмыкнул: — Ага, небольшой, почти с меня ростом коробка. Даже боюсь предположить, что там.       Ёнхи и Чимин хитро переглянулись и тоже принялись разбирать покупки. Намджун, заметив эти переглядывания, нахмурился. Он не любил сюрпризы, а мадам, похоже, напичкана ими под завязку. Это настораживало.       Джин тем временем заглянул через плечо Юнги, скептически наблюдая за распаковкой сумок, внимательно осмотрел каждую упаковку, и вроде бы остался доволен выбором непрофессионалов. — Бабулечка, Вы можете присеть вот здесь, — указал он на стул, — я готов следовать вашим рекомендациям и приготовить Ваш знаменитый тортик. — О, Джинни, думаю, мы с Юнги вполне справимся, не будем тебя отвлекать от масштабной работы. Там всё просто, дел на пару часов. — Бабулечка? — пробормотал под нос Юнги и повернулся к Киму. — Слышь, внучок! В какой холодильник продукты сложить? — Сюда, — открыл дверцу Джин, — а нафига столько масла? Круассаны собрался стряпать? — Мильфей, — спокойно ответил Мин. — Мильфей? — Джин вытаращил глаза на друга. — Ты откуда это слово-то знаешь? — Книжку твою почитал, — улыбнулся Юнги, — чего ты запаниковал-то? — Да так… нет, я просто… немного удивлён. — Джинни, ты же сказал, что Юнги в наказание должен сделать торт своим родителям, — Ёнхи внезапно встряла в разговор, — я и предложила испечь слоёный с заварным кремом. Он не слишком сладкий, думаю, всем понравится. — Да, конечно. Только у нас пока нет машинки для раскатки слоёного теста, а там катать — не перекатать, — осторожно намекнул Джин на неудачный выбор. — Ничего, мы сделаем упрощённый вариант, — улыбнулась женщина, — я из такого теста делаю печенье с карамелью. — Хён, оно очень вкусное, правда, — подал голос Чимин, — я такого могу тонну съесть. — Делайте, конечно… я не против… — Джин демонстративно подошёл к раковине и долго мыл руки, после чего начал греметь мисками, имитируя самую бурную деятельность из всех возможных.       Юнги вопросительно взглянул на Ёнхи и в недоумении пожал плечами. — Хён, ты обиделся, что ли? — попытался он вернуть друга к разговору.       Сокджин даже не обернулся, продолжая заниматься своими делами. Ёнхи подошла к нему, отстранив Юнги, чтобы он не разозлил того ещё больше, и тихонько сказала: — Джинни, дорогой, я понимаю, что два хозяина на кухне — это потенциальное сражение при Ватерлоо, но никто из нас не претендует на место шефа. Ты тут самый главный, компетентный специалист, а мы твои подмастерья. Поэтому и выбрали для себя, что попроще, чтобы сделать всё максимально быстро и помочь тебе.       Ким ещё несколько секунд обиженно дул свои пухлые губы, но не удержался и, повернувшись к Ёнхи, расплылся в улыбке. — Ну что Вы, мадам, я вовсе не обижаюсь. Просто хотел быть Вам полезным. — Милый, мой торт совсем не похож на те шедевры, которые ты делаешь. Это обычный домашний тортик. Это нам всем нужно у тебя учиться. — Ёнхи погладила Джина по плечу. — Не стоит портить себе настроение, верно? Завтра праздник. Да и готовить что-либо с таким настроем нехорошо, невкусно получится, да?       Джин кивнул и повернулся к друзьям. — В общем, я тут пока разберусь со своими заготовками, а вы не сидите, как на именинах, работайте, помогайте бабуле. А потом будете со мной украшать капкейки. Кстати, миссис Ли, Вы можете брать любые продукты, какие потребуются. Вот в этом холодильнике, в тех контейнерах на столе, а здесь специи, если нужно… — Спасибо, дорогой, я поняла.       И работа закипела.       Джин метался между плитой, морозилкой и столом, что-то грел, взбивал, мешал, вытаскивал замороженные фруктовые шарики из одних силиконовых форм, заливал какую-то смесь в другие, туда же окунал фруктовые заготовки, снова ставил формы в морозилку. Но при этом тайком наблюдал за тем, что делает бабушка Чимина. А она без использования навороченных агрегатов неспешно замесила тесто обычным венчиком, вылила его на два здоровенных противня и попросила Чимина включить печь. А сама вместе с Юнги занялась приготовлением мильфея. Точнее, объясняла ему, что и в каком порядке делать. Тот внимательно слушал, кивал и быстро месил тесто. А потом под чутким руководством бабули заваривал крем.       Чимин стал на время мальчиком на побегушках, принося и убирая то, что ему говорили. Намджун просто сидел в уголке и старался никому не попасться под ноги. К тому же незнакомых слов в книжке было ещё предостаточно, и он занялся изучением кулинарных премудростей.       Поглядывая в сторону мадам, Джин всё чаще удивлённо приподнимал бровь — ему действия Ёнхи казались немного нелогичными, порой даже странными.       «Сгущёнка и сметана? Яйца… мука с разрыхлителем… ну тут понятно… какао-порошок? Зачем? Есть же отличный шоколад! — думал он. — И что это за бисквит такой? Он же не поднимется, как нужно. И почему на противне? В форме был бы выше».       Джину очень хотелось спросить, почему Ёнхи делает именно так, а заодно посоветовать, как лучше, но он не решался. В любом случае, он сможет оценить результат, и тогда уже сделает выводы. А сейчас можно просто посмотреть, пока муссовые пирожные стынут в морозилке, кексы и эклеры пекутся, а кремы ждут, пока ими заполнят песочные тарталетки.       Отрезая клубнике хвостики, Джин всё же не выдержал и как бы невзначай поинтересовался: — Миссис Ли, а почему Вы не стали печь бисквит в форме? Он получился бы высокий и пористый. Потом можно разрезать его на коржи и будет мягкий, хорошо пропитается. А так получится плотноват, мне кажется. — Ты прав, Джинни, именно такой мне и нужен, — улыбаясь, ответила Ёнхи, — я хочу сделать пропитку из кофе и коньяка, да и крем добавит влажности. И слишком пористые коржи превратятся в месиво. — Но если дать ему созреть, бисквит не будет крошиться, — не унимался Ким. — Этому созревать не нужно, остынет и можно намазывать крем. Кстати, такой бисквит прекрасно подходит для рулетов, попробуй. — Старушка повернулась к Юнги, который успешно справился с приготовлением крема для мильфея и теперь доставал готовые коржи из печи по просьбе Ёнхи.       «Попробую, обязательно попробую, — усмехнулся про себя Джин, — посмотрим, что у вас получится».       Через несколько часов решили устроить перерыв, перекусить, чтобы с новыми силами окунуться в работу. Уплетая чачжанмён, который между делом успела приготовить Ёнхи, парни обсуждали перестройку, продолжающуюся в торговом зале, грядущие отделочные работы и декорирование. Мадам в разговор не вмешивалась, лишь внимательно наблюдала за парнями и еле заметно улыбалась. Ей нравилось, с каким энтузиазмом ребята взялись за совершенно незнакомое для них дело и готовы свернуть горы на пути к цели. Но главным образом Ёнхи следила за внуком и его бойфрендом. Каждый раз, когда их взгляды пересекались, в глазах обоих за доли секунды проскальзывала такая нежность и теплота, что сердце пожилой женщины замирало.       Постепенно её внимание переключилось на Кимов. Они умиляли ничуть не меньше. Джин много говорил, жестикулировал, отпускал довольно колкие шутки, но друзей это, похоже, не задевало. Его заразительный смех у остальных тоже вызывал приступы хохота, и такая реакция ему явно нравилась. Исчезли недоверчивость и скептицизм, Сокджин блистал, словно актёр на сцене, наслаждаясь вниманием. Намджун говорил мало, но глядя на Джина, постоянно улыбался и выглядел абсолютно счастливым.       Оставалось только удивляться, как в многомиллионном людском море эти четверо нашли друг друга и стали не просто приятелями или коллегами, а почти семьёй, а теперь ещё и единой командой, перед которой поставлена нелёгкая задача — открыть пекарню и удержать её на плаву среди сотен, а может, и тысяч конкурентов.       После обеда обстановка в цеху стала более расслабленной, сонной. И заметив, что парни моргают слишком медленно, Ёнхи похлопала рукой по столу. Первым подскочил Сокджин. — Так, чего расселись? Всё готово? Намджун, вымой посуду, только не переколошмать её, ради господа! Чимин, иди сюда, будешь начинять капкейки и эклеры. Бабулечка, Вам нужна помощь? — Нет, дорогой, — откликнулась Ёнхи, — я уже почти закончила, сейчас из остатков коржей сделаю вам небольшие пирожные, вечером с кофе попробуете. — Вау, спасибо! Тогда я собираю торты, украшаю капкейки и эклеры. Юнги, как дела? — Нормально, — буркнул Мин себе под нос, выдавливая звёздочки крема на коржи. — Нормально — это плохо. Должно быть отлично! — дал установку Джин. — Тогда почисть мне клубнику, порежь на половинки и будет отлично! Не паникуй, почти готово. Это уже второй. — А первый когда был? — Джин удивлённо поднял брови. — Когда ты матерился, что мусс получился недостаточно ванильным и судорожно придумывал, чем его дованилить. Кстати, я там у тебя чернику подрезал, ты ж не против? А в этот клубнику засуну. — Юнги отложил мешок с кремом. — Ну, и где моя клубника? — А зачем два-то? — поинтересовался Джин, быстро освобождая ягоды от хвостиков и разрезая их пополам. — В офис ребятам отвезу. Типа комплимент от шефа.       Ёнхи улыбнулась и занялась своими пирожными. Быстро вырезала кружочки из бисквита, уложила в креманки, прослаивая взбитыми сливками, сверху залила шоколадной глазурью и небрежно присыпала крошкой от коржей.       До позднего вечера в цеху царила суета, но когда все десерты уже лежали в коробочках, красивые, ароматные и, несомненно, очень вкусные, парни, наконец, смогли выдохнуть и расслабиться. Можно было со спокойной душой отправляться по домам и выспаться перед поездкой. Засунув в холодильник последнюю упаковку капкейков, Джин повернулся и с улыбкой возвестил: — Готово! Мы справились! Отличная работа, ребята! Миссис Ли, спасибо за помощь. Я хочу сделать Вам предложение! — и увидев, как брови всех присутствующих взлетели вверх, добавил: — не желаете ли работать в нашей кондитерской? Ваши розы на капкейках — само совершенство! — Джинни, я рада, что смогла помочь тебе, и благодарна за такое лестное предложение, но вынуждена от него отказаться. Моя жизнь связана с музыкой, и бросать это занятие не хочу. Сейчас я занимаюсь репетиторством и не могу оставить своих ребят. — Жаль… но если передумаете, я буду рад видеть Вас в нашей команде, да, парни? — убедившись, что ему кивнули в ответ, Джин хлопнул себя по бокам и прошептал: — Ну что? Погнали отдыхать? — Нет, подождите, а как же пирожные? — Ёнхи вытащила из холодильника поднос с креманками. — Юнги, сделаешь всем кофе? — Кофе на ночь? Может, не стоит? Давайте просто попробуем. — Он взял одну креманку, и Чимин с Намджуном тоже потянули к себе по вазочке.       Джин молча наблюдал, как друзья уплетают десерт, причмокивая и жмурясь от удовольствия. Взяв ложечку, он тоже попробовал творение Ёнхи, и от удивления его глаза распахнулись. Проглотив кусочек, он восхищённо выдохнул: — Это же просто… божественно? Я чувствую корицу, когда Вы успели её добавить? — Когда взбивала сливки, — улыбнулась Ёнхи, — и не только корицу, там ещё щепотка кардамона, просто для дополнительного аромата. — Невероятный вкус. И бисквит очень сочный, но не раскисший. Мадам, я в восхищении! И готов купить у вас рецепт этого чуда за любые деньги! — Джин поставил креманку на стол и умоляюще сложил ладони. — Пожалуйста, не отказывайте мне. — Джинни, я напишу тебе рецепт совершенно бесплатно, можешь пользоваться им, как угодно. Кстати, там даже точных пропорций нет, бери всего поровну, добавляй какао столько, сколько посчитаешь нужным, и всё! Весь секрет в сочетании вкусов и запахов, кофейная пропитка с алкоголем обязательна, — подмигнула Ёнхи. — Крем тоже можно менять по желанию. — Я бы ещё вишню в начинку добавил, предварительно в коньячке или роме вымоченную, — Джин мечтательно закатил глаза, — спасибо Вам! — он поклонился и поцеловал женщине руку. — Миссис Ли, официально заявляю: я влюблён!       При этих словах Намджун едва не выронил из рук креманку. Чимин и Юнги раскрыли рты, переводя взгляд с Джина на Ёнхи, а после и на Намджуна, и ждали, что последует за этим признанием. Но Джун спокойно продолжил есть десерт. Юнги нервно кашлянул и направился к кофемашине. — Я всё же сварю кофе, кто хочет? — обернулся он. — Никто? Тогда себе сварю, что-то во рту пересохло.

***

      Лежа в кровати, Чимин водил пальцем по шрамам Юнги, рисуя вокруг них завитки и зигзаги. Гладкие рубцы шелковились под подушечкой пальца, а неровный шрам от ранения будто обжигал. От этих прикосновений Юнги вздрогнул, развернулся и перехватил руку: — Не надо, я же знаю, что тебе неприятно видеть их. — Почему неприятно? — удивился Чимин и улыбнулся. — Они часть тебя, а ты очень приятный на ощупь. — Ты же каждый раз вспоминаешь о моих прошлых косяках и о том, что произошло на катке.       Чимин вытащил руку из ладони Юнги и погладил его по плечу. — Да, — согласился он, — а ещё вспоминаю, каким бараном я был, как мерзко вёл себя. И до сих пор противно. Ты ведь тоже об этом вспоминаешь. И хорошо, что мы оба это помним.       Юнги кивнул. Он точно знал, что пока свежи в памяти собственные промахи, есть шанс не наделать новых. Улыбнувшись, потянулся к Чимину, по привычке легонько чмокнул его в нос и прошептал: — Я узнавал, можно свести шрамы, их как-то шлифуют, и становится почти незаметно. — Это больно, наверно? — Не знаю. Но можно потерпеть. Или обезболить. А ещё я читал, что многие скрывают шрамы под татуировками. Перекрывают воспоминания о тяжёлых временах новыми впечатлениями. — Мин снова улыбнулся, подмигнул Чимину и спросил, понизив голос до бархатного хрипа: — Хочешь, я на всю спину набью твой портрет? — Нет! — ужаснулся тот. — Даже не думай! Я не хочу смотреть на своё лицо, когда буду… трахать тебя. — И, смеясь, спрятался под одеяло. — О, так тебе понравилось? — Юнги потянул край одеяла к себе и внимательно посмотрел в глаза любимого. — Теперь, наверно, только и мечтаешь подмять меня? — Почему нет? — Чимин вдруг смутился. — Тебе ведь тоже понравилось? — С тобой мне всё нравится. Я даже согласен… на что-нибудь ещё, — уклончиво ответил Юнги. — А хочешь, я набью на спине тигра? Или сову. Или гитару. Но не всю, половинку только. — Нет, не хочу, пусть будет, как сейчас. — Чимин оживился. — Хён, а почему ты снова не начал играть на гитаре? Я бы послушал. — Так нет её, подарил Сону на память, когда он ускакал в свою Канаду. Кстати, он давно зовёт нас с Намджуном в гости, можно было бы съездить всем вместе на недельку. Там есть, на что посмотреть. — Вы уже были там? — Нет, я же в армию ушёл после универа, Намджун весь в работе, я тоже потом открыл бюро… некогда было. Да и… честно говоря, я не очень люблю летать. — И заглянув в удивлённо распахнутые глаза Чимина, добавил: — да, у меня аэрофобия, у мамы тоже, кстати. Это распространённое явление. Я ещё могу слетать в Пусан, на Чеджу, куда-то недалеко, тогда не так очково. Но как-то пришлось по делам клиента лететь в Ниигату, а потом в Осаку, вот тогда было жёстко. Сколько я успокоительного сожрал, даже не помню. — Юнги передёрнул плечами, содрогнувшись от воспоминаний. — И как ты собираешься в Канаду лететь? Это очень долго, часов шестнадцать, наверно, ещё и с пересадкой. — Я же буду не один, — улыбнулся Юнги, — а с тобой не страшно, ты же меня не бросишь? Вот поедем, там и сыграю тебе, если вспомню хоть что-то. — Далековато пилить, чтобы денёк пощипать струны. Почему ты новую гитару не купил? — на Юнги смотрят два тёмных глаза, в которых искрится неуёмное любопытство. А может, просто отражается свет настольной лампы. — Нафига? Кому мне музицировать? Гитара нужна в компании, чтоб повыпендриваться, песни поорать, когда прибухнёшь. Если бы я серьёзно занимался музыкой — другое дело. А так… — Но разве не хочется иногда поиграть? — допрос продолжается. — Ну, хочется. А ты-то сам почему музыку забросил? — хитро щурится Юнги. — А фортепьяно много места занимает. И пылится сильно, — улыбнулся Чимин в ответ и тихо пробормотал себе под нос, — значит, всё правильно. — Что правильно? — насторожился Мин. — Всё! Всё, что происходит — правильно, — ушёл от ответа Чимин и быстро повернулся, прижавшись спиной к его груди и уютно устраиваясь в объятиях. — Давай спать? — Спокойной ночи, — отозвался тот, подтягивая любимого ближе к себе, забрасывая на него ногу и утыкаясь носом в затылок. Знакомый цитрусовый запах защекотал ноздри. — Сладких снов, солнышко, — прошептал он, чувствуя, как расслабилось тело Чимина в его руках. Щёлкнув выключателем ночника, он снова обнял бойфренда и прикрыл глаза. После трудов праведных со скалкой и венчиком организм просил заслуженного отдыха.

***

      Яркий блик холодного зимнего солнца медленно полз по стене, подкрадываясь к лицу Юнги. Тот попытался зажмуриться сильнее, но не помогло, пришлось приоткрыть глаза. Взглянув на соседнюю подушку, Мин разочарованно усмехнулся: Чимин сбежал, не дождавшись утреннего поцелуя. В голове гудело, будто там репетировал квартет трубачей. Ночка выдалась беспокойной. После напряжённого минувшего дня снилось что-то невообразимо странное, но казавшееся настолько реальным, что Юнги в ужасе просыпался, убеждался, что это был лишь сон, и засыпал. И вновь оказывался в водовороте непонятных и пугающих событий, раз за разом вырывающих его из царства Морфея. После пробуждения он не мог вспомнить деталей неприятного сновидения, но чётко ощущал, что оно связано с его бабушкой и какими-то жуткими тёмными лабиринтами, где он постоянно натыкался на чудищ, попадал в разные ловушки, безуспешно пытаясь выбраться на свет божий и оказаться в безопасности.       После такого нервного сна всё тело казалось деревянным, нужно бы подняться и размять конечности, но ни сил, ни желания не находилось. Внезапно Юнги резко сел на кровати и потянулся за телефоном. Часы показывали начало десятого. — Чёрт, чего я валяюсь? Я ж собирался в офис успеть до отъезда.       Ему хотелось порадовать своих бывших (хотя, почему бывших?) сотрудников, подарить им небольшие презенты к Рождеству. День официально был объявлен выходным, но Хвасын накануне сказал, что они решили собраться ненадолго, чтобы поздравить друг друга и устроить скромное застолье. А потом уже отправиться по домам, праздновать с семьями и друзьями. Юнги заранее прикупил для коллег подарки, когда сопровождал Ёнхи в походе по торговому центру. Она любезно помогла ему подобрать подарочные сертификатов разных бутиков и симпатичные рождественские конвертики для них, чему Юнги был очень рад — выбор подарков для кого бы то ни было всегда вызывал у него чувство беспомощности.       Натянув штаны и футболку, он сонно прошлёпал в ванную. Со стороны кухни доносился тихий смех Чимина и нежное сопрано Ёнхи, и Юнги непроизвольно улыбнулся, радуясь тому, что взаимоотношения бабушки и внука заметно потеплели за несколько дней.       Прохладный душ взбодрил, но не избавил от тягостного чувства, вызванного отрывочными воспоминаниями о картинках, мелькавших во сне. Протирая лицо лосьоном после бритья, Юнги долго всматривался в своё отражение в зеркале и с сожалением констатировал, что после тридцати всё сложнее выглядеть по утрам свежим и бодрым.       В надежде, что крепкий кофе всё расставит по местам и вдохнёт в сонное не отдохнувшее тело хоть малую толику энергии, он поплёлся на кухню. Чимин и Ёнхи сидели рядом на диванчике и увлечённо обсуждали минувший день, предвкушая реакцию тех, кому предназначались приготовленные накануне десерты. Юнги машинально отметил, что бабуля на этот раз сидит не в его любимом кресле, и хриплым баритоном пожелав доброго утра, на автопилоте прошёл к кофемашине. Организм отчаянно требовал кофейной подзарядки, счет шёл на минуты, и Мин не стал включаться в беседу до тех пор, пока первый глоток терпкого горячего напитка не оказался у него во рту, пробуждая рецепторы, впитываясь в самую его сущность.       Отпив один за другим несколько глотков, он почувствовал, что ночные кошмары отступают, окружающие его люди милы и приветливы, а новый день точно подарит радость и свет. Неся чашку, как священный сосуд, дарующий жизнь, Юнги направился к столу, но сделав лишь пару шагов, резко остановился и ошалевшим взглядом уставился прямо перед собой. — Что это? — Где? — удивлённо спросили домашние в один голос. — Вот это, чёренькое! — Юнги протянул руку и указал пальцем на чехол с огромным золотистым бантом, уютно расположившийся в кресле. — Гитара, — вновь синхронно ответили Чимин и Ёнхи. — Откуда она здесь? — Это наш с Чимином подарок тебе на Рождество, — мягко улыбнувшись, произнесла мадам, — надеюсь, мы выбрали достойный вариант. Откроешь?       Юнги медленно приблизился к креслу, не глядя, поставил чашку на стол и осторожно коснулся банта, словно не верил, что предмет перед ним настоящий. Потянув язычок молнии на чехле, он слегка приоткрыл его и увидел гриф с фигурными колкáми из кости, потянул застёжку дальше, и его взору явился прекрасный инструмент: чёрный, матовый и очень дорогой на вид. Мин осторожно коснулся грифа дрожащими пальцами, тронул струны, провёл по гладкой шелковистой поверхности деки и обечайки и нехотя отдёрнул руку. Повернувшись к Чимину и Ёнхи, выжидающе смотревшим на него, довольно жёстко произнёс: — Вы сошли с ума. Оба. Я примерно представляю, сколько стоит такая гитара, и не могу принять такой подарок, — нервно сглотнул Юнги, — Чимин, это была твоя идея? Ты не должен был… — Это была моя идея, — прервала его мадам, — и на самом деле она стоит не так уж дорого. Во всяком случае, я могу себе позволить подарить качественную и нужную вещь тому, кто её достоин.       Ёнхи встала из-за стола, подошла к Юнги и, заглянув ему в глаза, шёпотом добавила: — Дорогой, прошу тебя, не отказывайся. Это подарок от всей души. Я видела, как загорелись твои глаза, когда ты открыл чехол. А ещё я вижу, как горят глаза Чимина, когда он смотрит на тебя. Давно он не выглядел таким счастливым и уверенным в себе. Да, Чимини, — повернулась она к внуку, — хоть ты и делал вид, что в твоей жизни всё в порядке, я знала, что это не совсем так. Юнги, я так счастлива, что мой Чимини снова дышит полной грудью, это и твоя заслуга, а гитара — просто знак моей благодарности. Не знаю, ребята, как сложится ваша жизнь, сможете ли вы преодолеть всё, что встретится на этом пути, но очень надеюсь, что сможете. И потом, через много лет, когда боги уведут меня в другой мир, вы, глядя на этот чудесный инструмент, вспомните сварливую старуху не самым плохим словом.       Чимин сорвался с диванчика и подбежал к Ёнхи, обнял её и дрожащим голосом пробормотал: — Ба, не надо, прошу Вас… не говорите так… живите долго!       Юнги, не сдержавшись, шагнул вперёд и сгрёб обоих в объятия, подняв лицо к потолку, чтобы набежавшие слёзы не растеклись по вспыхнувшим щекам. Его переполняла благодарность этой мудрой пожилой женщине, которая смогла не просто смириться с выбором внука, но и принять его, не зацикливаясь на собственном горьком опыте и обидах прошлого. А вместе с тем, Юнги не покидало чувство сожаления, что сам он, наслушавшись рассказов Чимина, сделал преждевременные выводы и с самого начала настолько предвзято отнёсся к мадам, что готов был вступить в открытый бой и навлечь на себя гнев бабули, лишь бы любой ценой защитить своё право на любовь.       «Джин прав, Ёнхи заслуживает только восхищения, — думал Юнги, — я тоже готов признаться ей в любви. Жаль, что не все способны так поддерживать дорогих им людей. Правильно говорят: не всё, что родное — близкое».       Мин знал, что его-то бабушка слишком прагматична и далека от сентиментальных порывов. И тут ничего не изменишь, проще смириться.

***

      Сеул сиял. Расставленные и развешенные на каждом шагу рождественские украшения наполнили город ожиданием праздника. Даже сейчас, при свете дня, сотни гирлянд, ёлок и ёлочек всех форм и размеров, сказочных фигурок и скульптур радовали глаз, переливаясь на солнце. А вечером, когда на них зажгутся миллионы огней, и вовсе превратят столицу в один огромный сверкающий шар, который будет видно, наверно, даже из космоса. Но пока не зажглась иллюминация, низкое солнце светило изо всех сил и, отражаясь от каждой гладкой поверхности, рассыпало искрящиеся блики повсюду: на витрины магазинов, стеклянные фасады небоскрёбов, на воды Хангана, подёрнутые лёгкой рябью от налетевшего ветра.       Юнги разглядывал уличные украшения, остановившись у светофора, и его взгляд упал на малюсенькую машинку в соседнем ряду. Крошечная, переливающаяся радужными огнями ёлочка на приборной панели вызвала у него улыбку, и девушка, сидевшая за рулём, заметив это, улыбнулась ему в ответ. Даже такая мелочь поднимала настроение, настраивая на праздник.       Когда он в последний раз радовался Рождеству, уже став взрослым? Наверно, в те далёкие студенческие годы, когда вместе с друзьями поднимал пластиковый стаканчик с сильно разбавленным виски, купленным вскладчину. Или выпивал бокал шампанского вместе с родными. В их семье Рождество праздновали без особого размаха, в отличие от Чусока или Соллаля, дней рождения и памятных национальных дат. Причиной тому был неизменный скептицизм Манхи, не считающей западные праздники поводом для сбора всей семьи за накрытым столом. А потому бабушка неохотно устраивала вечеринки сама или приходила на те, что организовывала Ильён, уже выйдя замуж. Дед Чонмин не перечил супруге, хотя всегда радовался возможности пообщаться со своей семьёй и с роднёй зятя, которого считал почти сыном.       Взрослые не обменивались подарками, ограничиваясь лишь принесёнными к столу деликатесами, которые не могли позволить себе в обычные дни. Но, тем не менее, дети никогда не обделялись вниманием в Рождество. Юнги прекрасно помнил сделанные матерью для него и двоюродного брата адвент-календари с сюрпризами, огромные носки с узорами, развешенные, правда, не на камине ввиду отсутствия такового, а на ручках шкафов по всему дому. И всегда к ним прикреплялись красивые маленькие бирочки с именем того, кому предназначался подарок.       В какой-то момент среди картинок из прошлого снова промелькнули в памяти и обрывки сна, который не дал Юнги выспаться минувшей ночью. Внутренний голос подсказывал, что в этих символах зашифровано какое-то послание, что-то важное, явно заслуживающее внимания. Но что? Толковать сны Юнги не умел, да и не помнил их, по большей части. Но именно сегодняшний сон хотелось разложить по полочкам и понять, к чему быть готовым. Лезть в сонник, находясь за рулём, было рискованно, и Юнги решил воспользоваться менее магическим, но более привычным инструментом — логикой.       Итак, лабиринт… Ну, тут всё просто: запутанный лабиринт, из которого не видно выхода — это сложная ситуация, в которой не можешь разобраться. Здесь подходили разные варианты, но Юнги пока не остановился на каком-то конкретном, решив, что стоит рассмотреть и другие символы, увиденные во сне. Ловушки и опасности, подстерегавшие его, скорее всего, обозначали возможные неприятности в процессе освоения новой профессии, а может, проблемы в отношениях с кем-то. Чудовища — это страхи, вызванные неизвестностью, нерешительностью или нежелание столкнуться с очередными неприятностями.       А поскольку во всех эпизодах фигурировала Манхи, то логичнее всего связать эти символы с непростыми отношениями бабушки и внука. По всему выходило, что Юнги просто боится в очередной раз навлечь на себя недовольство хальмони, боится её едких комментариев и прищуренного взгляда, а возможно и серьёзного конфликта, когда станет известно о продаже квартиры. Он и сам не смог бы объяснить, почему так волнуется при мысли о том, что может разозлить Манхи. Вроде взрослый мужик, а паникует, как школьник, родителей которого вызвали в школу. Что сможет сделать ему пожилая женщина? Уж точно не отшлёпать или лишить десерта, но от этого было ничуть не легче.       Юнги хорошо знал, как бабуля умеет прожигать одним только взглядом того, кто её разочаровал. А когда открывала рот, чтобы озвучить своё мнение относительно ситуации, тут уж не приходилось ждать обтекаемых формулировок, старушка сыпала весьма нелестными эпитетами. И выслушивать подобное в присутствии родителей, друзей и Ёнхи точно не вписывалось в понятие рождественских развлечений. Но разговора не избежать, а потому Юнги в преддверие поездки внутренне настраивался на максимально нейтральное развитие событий. Он вспомнил о способности Чимина отключаться от внешних раздражителей и решил поступить так же, если Манхи слишком увлечётся критическими замечаниями. А в том, что они будут, Юнги не сомневался.       В голове царил сумбур, вызванный недосыпом, размышлениями о встрече с одной бабушкой и внезапным подарком от другой. Да, слишком частое упоминание о гитаре должно было насторожить, но Юнги действительно не предполагал, что кому-то взбредёт в голову подарить ему гитару. У Чимина на такую покупку попросту не было лишних денег, а от Ёнхи, даже учитывая её вполне доброжелательное отношение в последние дни, он и вовсе не ждал сюрпризов на Рождество. Достаточным вознаграждением было довольно деятельное участие мадам в приготовлении десертов.       Повернув во двор к офису, Юнги решил на время выбросить из головы все сомнения и противоречия, чтобы своим озабоченным видом не испортить праздник коллегам. Поднявшись на второй этаж, он остановился перед входом. И, пожалуй, впервые почувствовал себя здесь гостем. Со времени его предыдущего появления прошло больше недели. Да, он постоянно перезванивался с Хвасыном, консультировал его по административным вопросам, пару раз они встречались во время ланча, опять же, для обсуждения каких-то сугубо рабочих ситуаций. Но чувство все меньшей причастности к бюро не покидало Юнги.       «Может, продать компанию и не тратить время, а деньги точно лишними не будут. Надо с ребятами посоветоваться», — подумал он, потянув на себя тяжёлую сейфовую дверь.       До слуха донеслись звуки музыки и смех секретарши. Видимо, празднование уже перешло из разряда корпоративного мероприятия в дружеские посиделки. Открыв дверь столовой, Юнги, перекрикивая бодрый бит свежего хита, пожелал всем весёлого Рождества и был встречен радостными возгласами коллег. Пока они почти хором расспрашивали его, как идут дела, как продвигается новый проект, мужчина достал из пакета бутылки с шампанским и большую коробку с тортом. — Так, ребята, давайте сначала выпьем, — улыбнулся Юнги.       Хлопки от вылетевших пробок оглушили присутствующих, к этим звукам присоединились испуганные визги девушек, спрятавшихся за спины мужчин, шипение разливаемого по бокалам шампанского окончательно раскрепостило собравшихся. Смех стал громче, улыбки ярче, настроение — ещё праздничнее. — Ну как вы тут? — спросил босс, обращаясь к Хвасыну. — Какие новости? — Всё хорошо, господин Мин, — старший Ли уверенно посмотрел Юнги в глаза, — не переживайте, с делами полный порядок. Кстати, мы заключили договор на корпоративное обслуживание одной небольшой компании, можете посмотреть документы. — Я взгляну после праздников, если ты не против. — Юнги отпил глоток шампанского и поставил бокал на стол. — Хвасын, ну хоть сегодня расслабься, выпей, просто отдохни. Не стоит думать о работе круглосуточно.       Парень кивнул и, улыбнувшись, поднял свой бокал: — Весёлого Рождества, господин Мин.       Юнги достал из пакета стопку конвертов и раздал коллегам со словами: — Ребята, я благодарен вам за усердную работу, уверен, вы и дальше будете работать единой командой. Не забывайте помогать друг другу. Хочу вручить вам эти скромные презенты, надеюсь, я угадал с предпочтениями.       Сотрудники кланялись, благодаря босса за внимание к ним, откладывали конверты в сторонку, не решаясь при нём заглядывать внутрь. Лишь Хони, не удержавшись, украдкой взглянула на содержимое и тихо ойкнула, округлив глаза. Юнги улыбнулся: он знал, что сертификат в магазин элитной косметики вызовет у секретарши именно такую реакцию — случайно слышал её разговор по телефону, когда она восторженно описывала кому-то и сам магазин, и всё, что её в нём заинтересовало. Девушка смутилась, увидев, что остальные заметили её любопытство, и решила переключить их внимание на босса. — Господин Мин, может, расскажете по секрету, чем вы сейчас занимаетесь? — и охнула, когда локоть Хваёна толкнул её в бок. — А что такого? Разве вам всем не интересно?       Остальные пожали плечами, делая вид, что не имеют права пытать шефа о его новой деятельности, но интерес разгорался в глазах ярким огнём, а раз уж Хони затронула эту тему…       Юнги медленно обвёл взглядом коллег, раздумывая, стоит ли говорить о том, чего ещё в общем-то и нет, но отбросил сомнения: — Ну что ж… думаю, я могу рассказать вам. По секрету, конечно же, — улыбнулся он, глядя на Хони. — Мой друг Сокджин открывает пекарню-кондитерскую, вот там я и буду работать. — То есть, будете его персональным юристом? — уточнила Джису. — Нет, всеми юридическими вопросами займётся Чимин, а я буду… пекарем.       Последнее слово произвело совсем не тот эффект, которого ожидал господин Мин. Братья Ли с совершенно одинаковым выражением на лицах повернулись друг другу, подняв брови и приоткрыв рты, Хони быстро хлопала накладными ресницами, пытаясь связать услышанную информацию с тем образом босса, что сложился в её голове. Хан быстро переводил взгляд с одного коллеги на другого, третьего и будто ждал от кого-то пояснений или просто фразы о том, что это всего лишь шутка. Джуён с непроницаемым, впрочем, как и всегда, лицом смотрел на начальника и, казалось, был абсолютно спокоен, а Джису смотрела на Джуёна, словно именно от него должны были последовать разъяснения. Два стажёра, сидевшие дальше всех, пока не сообразили, как им реагировать, поэтому просто ждали дальнейшего развития событий. И только Со Вонги ничему не удивлялся, на его губах играла добродушная улыбка, а заявление бывшего ученика даже порадовало. Сонсэнним знал, как легко Юнги схватывает всё, что ему интересно, и как тщательно подходит к любому делу, а потому не сомневался, что и на этот раз он будет на высоте.       Немая сцена затянулась, и Юнги, улыбнувшись, произнёс: — Понимаю, вы немного удивлены, но это правда. — А вы разве умеете… печь? — пискнула Хони, и снова Хваён тронул её за руку, желая предостеречь от опрометчивых фраз. — Вы разве учились этому? — Нет, Хони, но собираюсь заняться обучением в самое ближайшее время, — ответил Юнги и раскрыл коробку, доставая оттуда великолепный торт, украшенный свежей клубникой, черникой и листочками мяты поверх завитков крема. — Может, этот тортик убедит вас в том, что я не шучу. Я сделал его вчера специально для вас, попробуйте, пожалуйста. Хони, если не трудно, разрежьте его.       Девушка взяла нож, стараясь не повредить украшение, аккуратно разрезала торт на кусочки и разложила по тарелкам. На несколько минут в столовой снова воцарилась тишина, пока все рассматривали и пробовали творение из тонких слоёных коржей, нежнейшего ванильного крема и сочных ягод. Потом к процессу подключились восторженные комментарии, а Джису поинтересовалась: — А где находится Ваша пекарня, господин Мин? Мы будем туда забегать по пути на работу. — Пекарня откроется ещё не скоро, ребята, но я обязательно сообщу вам, когда мы начнём работать.       Присутствующие закивали, потому что говорить с набитым ртом неприлично, да и небезопасно. А отрываться от прекрасного десерта не хотелось. Когда с тортом было покончено, Джуён подошел к боссу и, смутившись, протянул ему конверт цвета айвори с золотой каймой и тиснёным рисунком двух голубков, держащих в клювах кольца. — Господин Мин, разрешите пригласить Вас на скромное торжество по случаю нашей свадьбы с Джису. — О, вот это новость! Джуён, Джису, я очень рад за вас. И почту за честь приехать и поздравить вас с таким чудесным событием. — Юнги пожал руку Чона и улыбнулся невесте. — Прекрасная новость! Уверен, что за этой свадьбой последует ещё одна, да, Хони? — хитро подмигнул он секретарше, и та смущённо опустила глаза и украдкой покосилась на Хваёна.       Младший Ли погладил девушку по плечу и ответил вместо неё: — Не исключено, господин Мин, не исключено. — И улыбнулся, глядя, как лицо его подружки вспыхнуло румянцем. — Как же здорово, что мои сотрудники находят себе жён без отрыва от производства, — Юнги хлопнул Хваёна по плечу и подошёл к Вонги.       Расспросив учителя о здоровье, переезде и обучении новичков, Мин ещё раз пожелал сотрудникам счастливого Рождества и откланялся, сказав, что торопится к родителям. Коллеги поблагодарили босса за угощение, попутно выспросив, каким образом Чимин оказался в той же пекарне, и Юнги, уклончиво ответив на вопросы, наконец, распрощался и поехал домой.       Через час он вместе с Ёнхи, Чимином, Хрюней и Оскаром подъезжал к супермаркету, возле которого их уже ждали Кимы, и обе машины направились в Намъянджу.

***

— Ты зря отказываешься, Ильён, там очень приличная ферма, — Манхи отрезала кусочек жареной говядины и с удовольствием отправила в рот, — Эмилио обещал устроить экскурсию в сыроварню, я бы хотела посмотреть. Да и пора бы вам с Хвансу развеяться, а то вы тут уже скоро корни пустите, как вишни и персики. — Омма, Вы уверены, что этот итальянец не аферист? — Ильён протёрла доску бумажным полотенцем и начала шинковать морковь. — С чего это он Вас катал на шикарной машине к достопримечательностям и водил по ресторанам? Такие, как он, молодые красавчики только пыль в глаза могут пускать, хотят пристроиться к состоятельным дамам. Может, его вовсе не Эмилио зовут. — Джулиано-Эмилио-Тьезоро Равеньяни — вот его полное имя, он сейчас ведёт бизнес вместе с родителями. Они держат сеть отелей на побережье, а Эмилио ездит по разным небольшим деревушкам, ищет производителей экопродуктов и заключает договоры на поставку их продукции в свои отели и рестораны. Он, кстати, давно не юноша, ему тридцать четыре года, а богатые дамы его не интересуют: и сам не бедствует, и жена из довольно обеспеченной семьи. Кстати, тебе понравился сыр, который я привезла? — Ильён кивнула, и Манхи удовлетворённо улыбнулась, — его делают на той ферме. Неужели тебе не интересно побывать там, тем более, когда предлагают такие прекрасные условия. — Но это так далеко, — вздохнула Ильён, — почти сутки добираться, к тому же, я не люблю летать, Вы же знаете. Да и недёшево это. — Знаю, что ты трусиха, и Юнги весь в тебя, при виде самолёта в панику впадает. Кстати, как у него дела? Бизнес процветает? — Манхи наслаждалась прекрасно поджаренной говядиной.       Ильён вздохнула, но сразу же улыбнулась, чтобы мать не заподозрила, что у Юнги есть какие-то проблемы. — Всё в порядке, он приезжал не так давно, долго с отцом говорил, мы с Чуён тогда были заняты подготовкой к свадьбе её дочки. Он поздравил Мэй, ехал с друзьями в Канвондо и заскочил на полчасика. Такое шикарное покрывало ручной работы подарил, наверно, целое состояние отдал за него. Все гости восхищались. — Значит, может себе позволить, вот и подкинул бы вам деньжат на поездку. — Манхи пристально взглянула на дочь. — Он и так нам всегда деньги переводит и продукты привозит. — А зачем они в Канвондо ездили? — День рождения его друга отмечали, отдыхали на горнолыжном курорте. — Да, внучок мой молодец, — хмыкнула Манхи, — даже с такой профессией смог в люди выйти.       Ильён закусила губу, чтобы не ответить грубостью — она до сих пор побаивалась матери, да и не хотела портить себе настроение перед праздником. Дел ещё было невпроворот, а гости, того и гляди, ступят на порог. Ильён продолжала сновать от стола к плите, Манхи доела последний кусочек мяса, отодвинула тарелку и внимательно разглядывала кухню. — О, у тебя новые полочки появились? — Это Хвансу смастерил, а то специи ставить некуда было. Красиво, да?       Манхи долго рассматривала творение зятя, выискивая, к чему бы придраться, но не нашла и коротко буркнула: — Нормальные, для деревенского дома самое то, — и тут же перевела разговор, — а Юнги один приедет или наконец-то девушку привезёт для разнообразия? — С друзьями приедет. Это хорошие ребята, очень порядочные и успешные. — Ему жену надо искать, а не с друзьями таскаться к родителям, — женщина поправила палочки на пустой тарелке и посмотрела в окно. — О, какая-то собака во двор забежала, не знаешь, чья это? — Собака? — Ильён тоже выглянула на улицу. — А это что за делегация? — хмыкнула Манхи, сощурив глаза.       По дорожке к дому топала белая акита, а вслед за ней появился невысокий парень с пушистым белым котом, рядом шла пожилая дама, а чуть позади два парня ростом повыше с огромными картонными коробками в руках. — Ох, да это же ребята приехали, надо их встретить! — Ильён отложила нож и морковку.       На полпути к дому гости остановились, видимо, не решаясь идти дальше. Манхи удивлённо посмотрела на даму и вкрадчиво спросила: — Эта женщина тоже в числе друзей? — Это бабушка Чимина, вон того мальчика с котом, — Ильён быстро вымыла руки, сняла фартук и крикнула в сторону гостиной, — Хвансу, дети приехали, выходи! — А этого мальчика без сопровождения ещё не отпускают? — съязвила Манхи. — Она приехала к нему из другого города, и он не мог бросить её одну в праздник. Я сказала, что они могут приехать вместе. Пойдёмте, а то они так и будут стоять на морозе. А где же Юнги? Ничего не понимаю. — Не удивлена. — Коротко бросила мать и направилась за дочерью в прихожую.       Распахнув входную дверь, Ильён помахала приезжим: — Идите скорее в дом, а то замёрзнете!       Первой вперёд рванула собака, ей дважды повторять не пришлось. Остальные нерешительно двинулись к крыльцу и через несколько секунд ввалились в дом шумной толпой, окутанной, как дымкой, морозным воздухом. Хвансу неторопливо вышел в прихожую поприветствовать гостей. Пока все здоровались и кланялись, собака уселась в сторонке и радостно крутила головой по сторонам. Ильён махнула рукой: — Чимин, отпусти кота, раздевайся! Госпожа Ли, прошу, проходите! Хвансу, прими пальто у госпожи Ли. Мальчики, а где Юнги? Да поставьте вы эти коробки! — Он сейчас припаркует машины, чтоб на проезде не мешались, заберёт сумки и придёт. — Чимин смущённо переводил глаза с родителей Юнги на его бабку, которая стояла в дверном проёме и наблюдала за происходящим, изогнув губы в недоверчивой усмешке.       Она не успела озвучить результаты своих наблюдений с присущим ей сарказмом, как дверь распахнулась, и влетел Юнги с тремя объёмистыми сумками, бросил их на пол и подбежал к родителям, обнимая их по очереди, а потом и к стоящей в сторонке бабушке. — Всем привет! Ма, па! Хальмони, рад всех видеть! Уже познакомились? Хальмони, это Ли Ёнхи — бабушка Чимина, это мои друзья Сокджин и Намджун. Миссис Ли, позвольте представить — моя бабушка Су Манхи, мои родители Мин Хвансу и Мин Ильён.       И снова все начали раскланиваться и жать друг другу руки. Ильён с улыбкой повернулась к Кимам: — Ребята, вы раздевайтесь, проходите. А что в этих коробках? — Ваш заказ, миссис Мин, — радостно сообщил Джин, — пирожные, тортики, кексы, всё, как просили, — с гордостью улыбнулся он. — Так их же в холодильник нужно убрать? Поместятся ли? — засомневалась женщина. — Так оставьте на крыльце, там тот ещё холодильник, — заметил Хвансу. — Их же сегодня заберут, да, Ильён? — Конечно! Сейчас попьём чаю, и потом я напишу всем, чтоб забирали пирожные. Папа прав, пусть на крыльце стоят, там очень холодно! Омма, проводите госпожу Ли в гостиную, я сейчас принесу чай, согреетесь с дороги. А сумки с чем? — она взглянула на сына. — Это вещи, а это, — Юнги поднял самую тяжёлую, — на кухню, там мясо и вино. — Я же говорила, что всё есть, зачем ты привёз? — мать укоризненно всплеснула руками. — Барбекю сделаем.       Через несколько минут все парни были задействованы мамой Мин в процессе накрывания на стол: Джин отнёс в гостиную посуду, Намджуну доверили то, что трудно было разбить или сломать — столовые приборы, Чимину достался огромный поднос с закусками, а сама Ильён и Юнги принесли блюдо с тушёным мясом и нэнмён. Да, в понимании мамы Мин чаепитие должно начинаться с нормальной еды, а не всяких финтифлюшек. К тому же время близилось к обеду, а до праздничного ужина мальчики точно проголодаются и отощают, решила Ильён.       Пока раскладывались по тарелкам холодная лапша и кусочки свинины, Хвансу откупорил бутылочку макколи, полагая, что лёгкий аперитив никому не повредит. За трапезой Манхи развлекала гостей рассказом о своём путешествии в Италию, заставляя парней хохотать до колик — чувству юмора пожилой дамы могли позавидовать многие комики. Старшие Мины снисходительно улыбались — эти истории они успели послушать не однажды. Но Ильён каждый раз удивлялась, как легко её мать попадает в курьёзные ситуации, и с каким достоинством выходит из них.       После сытной еды можно было побаловаться чаем или кофе, и сервировка очень быстро сменилась. На столе появилась чистая посуда, вазочки со сладостями, молоко, сливки, лимон. Ёнхи решила, что пора пробовать шоколадный торт и шепнула Чимину, чтобы сбегал за ним.       Ильён, увидев тортик, восторженно взмахнула руками и прошептала: — Какая же красота, миссис Ли! А пахнет как чудесно! Но почему сейчас? Давайте оставим его до ужина. — Ильён, здесь вполне хватит и на ужин. К тому же, мы сделали два торта на случай, если соберётся много народу. Юнги сказал, что в вашем доме это не редкость. — Ох, сынок, ты такой предусмотрительный! — женщина с нежностью взглянула на сына. — Он просто намекает тебе, что у вас не дом, а проходной двор, — язвительно бросила Манхи, — вечно кто-то совершенно незнакомый ошивается в гостях. — Омма, как Вы можете так говорить? — Ильён резко развернулась к матери, но мгновенно сникла под её тяжёлым взглядом. Устроить разборки в присутствии друзей сына — абсолютный моветон, и миссис Мин взяла себя в руки, ответив почти спокойно: — Это для Вас они незнакомцы, а для меня — ученики, друзья, дети друзей. И я рада всем, кто приходит в этот дом, пока ещё ни один человек не сделал здесь ничего дурного.       «Начинается, — подумал Юнги, — вот и первый звоночек». У него снова заломило висок, будто в него вонзилась длинная острая игла. Теперь нужно быть настороже, бабулины «драконы» заняли боевую позицию, нападение может произойти в любую минуту.       Но Манхи, будто услышав мысли внука, враз помягчела, заулыбалась гостям и нежно проворковала: — Ну что ты, доченька! Я же просто переживаю, вдруг какой недобрый человек проникнет в дом под видом друга? Ну, не обижайся, Ильён, я знаю, ты любишь, чтоб был полный дом народу. Эх, жаль, не получилось у вас народить побольше детишек, — вздохнула Манхи, — и у нас с дедом не получилось, всё о работе думали. А то сейчас тут бегало бы полсотни внуков-правнуков. Одна надежда на Юнги.       Бросив провокационную фразу, Манхи взяла тарелочку с тортом и окинула взглядом внука. Тот невозмутимо передавал десерт друзьям, пока Ильён наливала чай и кофе. Не получив ответа, Манхи быстро переключилась на тему еды — покушать бабуля любила, дед разбаловал её своей стряпнёй. Нахваливая торт, она попутно расспрашивала Ёнхи о секретах приготовления, хотя в своей жизни даже обычные блинчики пекла от силы раза три.       Постепенно грозовая атмосфера улеглась, вновь наступил штиль, и обед закончился в обстановке полного всеобщего человеколюбия. Пока парни помогали Ильён убирать и мыть посуду, пожилые дамы изволили прогуляться по саду, разумеется, после предложения Манхи. Хвансу подхватил идею, а после и обеих дам под руки, сопровождая на свежий воздух — кое-кому явно не мешало слегка охладиться.       А в следующие пару часов дом Минов действительно превратился в то, о чём говорила Манхи — проходной двор. Один за другим приезжали и приходили друзья и знакомые Ильён за своими заказами. Джин крутился юлой, раздавая коробочки, свои визитки и скороговоркой приглашая посетить его кондитерскую, когда она откроется. Оставшиеся заказы он вместе с Юнги отвёз одинокой маме троих близняшек, даже не взяв с неё денег. А на обратном пути по просьбе матери друга отдал торт тёте Чуён, которая моментально придушила парней в своих мягких пышных объятиях и вручила два контейнера с какими-то собственноручно приготовленными маринадами, наказав передать миллион пожеланий родителям, бабушке и друзьям. И заодно пообещала на следующий день заглянуть вместе с мужем в гости, чтобы поздравить лично.       С трудом вырвавшись из цепких рук маминой подруги, парни вернулись в дом. Там пожилые матроны после прогулки устроились в гостиной возле телевизора, Хвансу с Намджуном и Чимином потягивали молодое вино на кухне, а Ильён вернулась к приготовлению разносолов к рождественскому ужину, поглядывая на мужчин и добродушно улыбаясь.       Суета улеглась, день неторопливо перетекал в сумерки. Манхи предложила миссис Ли вздремнуть перед ужином, но та отказалась, и Манхи, пожав плечами, величественно уплыла в спальню рядом с гостиной, за ней последовал Оскар, которого явно утомила непривычно оживлённая атмосфера. Ёнхи же отправилась на кухню, чтобы предложить Ильён помощь в готовке, и та с благодарностью согласилась, ибо планировала посекретничать с бабушкой Чимина без посторонних глаз и ушей.       Парни вышли во двор, позвав с собой Хрюню, а пока та обследовала незнакомый сад, сидели в беседке, курили и делились впечатлениями. Точнее, делился ими Джин, который был взволнован больше других, постоянно вспоминал, с какой теплотой люди благодарили его за пирожные и обещали стать постоянными покупателями. Остальные улыбались, глядя на сияющего хёна и, в основном, молчали, давая ему выплеснуть свой восторг. — Чувствую себя героем дня, — улыбнулся Сокджин и потушил окурок. — Спасибо, парни, без вашей помощи мне было бы сегодня не так радостно. Кстати, я решил поделить все деньги поровну между нами, миссис Ли и твоей мамой, Юни. Так будет правильно, да? — Пизда! — тут же отозвался Мин. — Тебе пизда, если ты попытаешься предложить деньги моей маме или мне! Совсем сдурел? Мы для тебя старались, чтобы ты не канючил, что скучаешь по своим миксерам и противням, прости господи. Поэтому даже не думай! Мама смертельно обидится на тебя и будет мстить. — Как? — удивился Джин. — Жёстко! Будет кормить тебя до тех пор, пока не лопнешь. И мы не будем этому препятствовать.       Дружный хохот разлетелся по округе, и Хрюня прибежала проверить, всё ли в порядке с этими вечно суматошными людьми. — Ладно, понял. А вы что молчите? Тоже деньги не нужны?       Намджун и Чимин отрицательно помотали головами, подтверждая, что не примут ни воны. И собака, глядя на них, тоже покрутила головой и выскочила из беседки, когда новый взрыв смеха едва не оглушил её. — Ну и ладно! Подумаешь, какие богатеи! Куплю на эти бабки тонну шоколада. — Там и на центнер не хватит, — улыбнулся Юнги. — Ты ж почти за бесплатно всё раздал, альтруист ты наш. — Ничего, наверстаю. Ты лучше скажи нам, чего это бабуля твоя психанула? — Психанула? — удивился Юнги. — Это её стандартное поведение. Уверен, это не последний номер сегодняшней программы. Не обращайте внимания, и всё пройдёт хорошо. Но если напрягает, можем свалить, продолжим праздновать у нас… правда, ёлку мы не наряжали. — Нам-то норм, ты сам смотри, вывезешь такой ивент? — озабоченно поинтересовался Намджун. — Но мы поддержим, если бабуля заругает, — улыбнулся он.       На дорожке показался Хвансу, направляющийся к беседке. Парни приумолкли, делая вид, что просто дышат воздухом и наслаждаются природой. Отец Юнги вошёл и быстро достал из ящика стола пачку, вынул сигарету и, повернувшись к дому спиной, прикурил. Выдохнув облако дыма, зажмурился, как кот на солнце, и тихо произнёс: — Ребята, покурю тут с вами, вы не против? Прикройте меня, а то Ильён увидит, опять будет ругаться. — Он втиснулся между Намджуном и Джином. — Пап, тебе ж нельзя, — напомнил Юнги. — Я редко курю, сынок, иногда организм прям требует. Ну что, как вам отдыхается на природе? Не тошнит от сельского колорита?       Парни заулыбались, наперебой уверяя, что всё идёт прекрасно, а дальше будет ещё лучше, и никак иначе. Затушив окурок, Хвансу встал, похлопал Юнги по плечу и подмигнул: — Сынок, постарайся не драконить бубушку, она сегодня что-то не в духе. Наговорит всякого, мать опять расстроится. — Хорошо, я буду примерным мальчиком, — усмехнулся Юнги и поднялся вслед за отцом. — Пойдёмте, парни, холодно. И пора уже мясо жарить.       Праздничный ужин протекал в обстановке тихого семейного счастья. Стол, уставленный до краёв всевозможными вкусностями, домашнее вино, приглушённый свет и разноцветные гирлянды, переливающиеся на окнах — всё было идеально. Манхи, восседавшая во главе стола, вновь преисполнилась благодушия, чему в немалой степени способствовали говяжьи стейки, приготовленные Юнги на углях. И всё бы продолжалось так же спокойно и уютно, если бы старушка, приняв на грудь пару бокалов довольно крепкого винца из погреба Хвансу, вновь не завела шарманку о продолжении их распрекрасного рода. — Юнги, ну ты же не молодеешь! Найди себе жену, в конце концов. Мы с твоей матерью мечтаем о внуках и правнуках, да, Ильён?       Миссис Мин осторожно кивнула, но взглядом послала Юнги предупреждение, мол, даже не думай вступать в дискуссию. Юнги улыбнулся ей и продолжил расправляться с сочным ароматным стейком. А Манхи, посчитав молчание поводом продолжить тему, довольно резко заявила: — Ты ведь смог даже с не самой подходящей профессией найти своё место в жизни, уж жену точно сможешь себе подыскать. Только выбирай не слишком умную, не слишком богатую, да и за красавицами гнаться не стоит. Ищи девушку по себе.       А вот это было уже слишком. Юнги почувствовал себя не частью семьи, а каким-то промежуточным, далеко не самым сильным звеном в цепочке непрерывного человековоспроизводства. Отложив вилку и нож, отодвинул тарелку подальше и спокойно спросил: — А если я не хочу жениться? — А ты захоти! — отрезала бабка. — Или так и будешь, как неприкаянный, бумажки свои бесполезные перекладывать, а потом в холодную постель ложиться? — О, раз уж Вы заговорили о моей работе в таком ключе, спешу обрадовать — я решил поменять профессию! — это сообщение вырвалось у него так внезапно, что теперь оставалось лишь идти до конца: вызов был брошен.       Взгляд Манхи стал более заинтересованным, она отпила глоток вина и медовым голосом спросила внука, на какое такое мыло собирается он поменять имеющееся шило. Тот, ничуть не смутившись, ответил, что отныне его призвание — печь пироги и кулебяки, дабы накормить голодных, много работающих людей. На что бабуля тем же ласковым голосочком проронила: — Ещё ползать не умеет, а уже собирается бежать. Этому учиться нужно, внучок, чтобы ненароком не отравить людей. — Ну, судя по тому, как бодро Вы едите мясо, приготовленное мной, я не совсем безнадёжен, — парировал Юнги, — а совершенствоваться можно и в процессе. — И что за сердобольное заведение решило принять тебя в свои ряды? — Манхи снова приложилась к бокалу, похоже, она готова была сделать этот день незабываемым. Как, впрочем, не первый раз.       Юнги мельком посмотрел на родителей и, заметив недоумение на лице матери, замолчал ненадолго, вдохнул, посчитал до пяти, выдохнул и тихо выдал: — Мы с Сокджином открываем пекарню. — А как же твоё бюро, сынок? — спросила Ильён, приложив руку к груди. — Ты хочешь всё бросить? — Бюро работает в прежнем режиме, там есть исполнительный директор, я всё ещё владелец компании. А пекарня — это идея Джинни, и я в качестве пекаря — тоже. Не смог отказать другу и принял его приглашение, — улыбнулся Юнги, взглянув на хёна, — но уверяю вас, я принял это решение не в одну минуту. И да, я действительно хочу этим заниматься! — Возможно, это не такой уж плохой вариант, лучше кормить людей, чем просиживать штаны в кожаном кресле, — вновь активизировалась Манхи, — но чтобы построить пекарню, нужны сотни миллионов вон. Банк ограбите? Или у Джинни в роду сплошные олигархи? — Разве Вас должны волновать наши финансовые вопросы? — довольно резко ответил внук. — Поскольку мы тут завели разговор начистоту, я должен сообщить ещё кое-что… Мам, пап… я продал квартиру.       Ильён, не сдержавшись, охнула и тихо простонала: «Как же…»       Хвансу накрыл руку жены своей ладонью, слегка сжав, чтобы никто не заметил, как задрожали её пальцы, и пристально посмотрел на сына. Но, не произнеся ни слова, просто ждал, что последует за этим заявлением.       Зато Манхи зло улыбнулась и, покачав головой, язвительно прошептала: — Вот! А вы считали, что воспитали приличного человека! Да знаешь ли ты, сколько твои родители пахали, чтобы купить эту квартиру? Сколько здоровья они положили, не досыпая, не доедая, чтобы тебе было, где жить, засранец! Да ты и пальцем не пошевелил, чтобы получить собственное жильё, а теперь просто продал то, что тебе поднесли на блюдечке… — Манхи допила вино и с громким стуком поставила бокал. — Нет, это просто невиданно! Кем ты себя возомнил?       Взгляд Ильён потемнел, брови нахмурились. Нет, она не считала своего сына идеальным, но любила его, несмотря ни на что. И только ради сына готова была противостоять матери, рискуя разругаться вдрызг. А ругаться Ильён не любила. И всеми силами пыталась в конфликтах любого рода до конца идти только мирным путём. — Омма, перестаньте! — вдруг повысила голос женщина. — Квартира принадлежала Юнги, и если он её продал, значит, на то имелись веские причины. Хвансу, ну что ты молчишь? — А зачем доказывать очевидное? — удивился муж. — К сожалению, твоя мать до сих пор не научилась принимать тот факт, что люди могут делать что-то, не посоветовавшись предварительно с ней. Не правда ли, мадам? — Ох, зятёк, опять ты норов показываешь? Да вы хоть поинтересуйтесь, где теперь ваше чадо жить собирается? Будет углы снимать или у дружков ютиться? — она поочередно посмотрела на притихших Кимов, Чимина и только потом на Юнги. — Ну, что молчишь? В пекарне будешь ночевать, на мешках с мукой? — Зачем же в пекарне? — удивился Юнги. — Я живу с Чимином.       Манхи повернулась к дочери и зятю, показывая на внука. В её глазах явственно читалось: «Что я говорила?» А после она бросила недовольный взгляд на Ёнхи и поинтересовалась: — И Вы не против, чтобы Ваш внук пускал на постой друзей? — Это дом Чимина, — спокойно ответила та, даже не поведя бровью, — он волен жить, с кем пожелает. — То есть… как это… — до Манхи постепенно начал доходить смысл сказанного. Полным разочарования взглядом она уставилась на внука. — Значит, вы… ты…       Пожилая дама не могла заставить себя произнести вслух то, что так назойливо крутилось на языке. Она боялась услышать подтвержение своей догадки. И Юнги прекрасно это понимал. Но именно теперь он не хотел молчать. Слишком долго находился под гнётом своей тайны, слишком много думал об этом, чтобы промолчать в очередной раз. Чимин, пытаясь остановить бойфренда от этого шага, рукой тронул его колено под столом, и тот с готовностью схватился за эту руку, как за спасательный круг, брошенный утопающему. И ринулся в омут, сжигая за собой все мосты. — Да, — едва слышно произнёс Юнги, — я гей. Чимин — мой парень. — И подняв глаза на отца, добавил: — Прости, пап. Примерным мальчиком стать не получилось.       Второй раз за день он ощутил пустоту вокруг себя. Звенящую тишину, рвущую душу. Его признание не было сенсацией для подавляющего большинства сидящих за столом людей, они давно знали об этом. Но нарушить тишину не решались, понимая, что именно сейчас и наступил момент истины. Как ни странно, Манхи первой вышла из ступора, криво усмехнулась и покачала головой. — Совсем не это хотела я услышать в канун праздника. И, похоже, я стала последней, кто узнал столь пикантную новость, да? Хвансу, что ты теперь скажешь? Продолжишь настаивать, что вырастил сына порядочным человеком? — Порядочность и ориентация никак не коррелируют, — отозвался мужчина.       Манхи поднялась из-за стола и направилась в сторону прихожей. — Пойду прогуляюсь… душно здесь…       Ильён выскочила вслед за матерью в коридор, схватила за руку. Та равнодушно отстранилась, но Ильён не сдавалась: — Омма, ну куда Вы пойдёте так поздно? Там мороз, темнота, можете споткнуться, упасть. Не надо… — Не надо меня останавливать, иди к гостям, я не ребёнок, и за дверью не джунгли!       Вернувшись в гостиную, Ильён устало опустилась на стул, грустно посмотрела на сына и тихо сказала: — Зря ты сказал. Ругаться в такой праздник — грех большой. — Я не ругался. Мама, я устал скрывать. И устал слушать постоянные упрёки. Не ту профессию выбрал, не с теми дружу, хожу не так, смотрю не туда… Да сколько можно? Если я настолько не соответствую высоким стандартам Су Манхи, то просто не буду попадаться ей на глаза. Тем более, что и она не слишком стремится наладить со мной контакт. — Юнги закрыл лицо руками, и перед глазами опять всплыли, как кадры из фильма, картинки из его сна. Стало страшно. — Думаю, нам лучше уехать, простите, что я всё испортил. — Даже не думай! Куда ты поедешь? Ты же выпил! — Ильён разозлилась. — Раз уж так получилось, идите наверх, ложитесь спать, а завтра и поговорим на свежую голову. — Я не буду спать в этом доме, мы с ребятами в летнем домике переночуем. — Юнги начала трясти мелкая дрожь, хотелось просто вычеркнуть сегодняшний день из жизни. — Да вы там околеете, он же не отапливается!       Хвансу подошёл к жене, обнял её и спокойно, но уверенно произнёс: — Милая, пусть парни идут туда, я сейчас достану обогреватели. Ничего страшного, возьмут ещё пледов и одеял. — Ладно, — вздохнула Ильён, — идите, только я сначала схожу за бабушкой, а то ещё, не приведи господь, ей плохо станет.       Она уже собралась идти одеваться, но Ёнхи неожиданно остановила её. — Ильён, позвольте мне? Думаю, я смогу успокоить Вашу маму, а заодно попробую объяснить ей кое-что. — Спасибо, миссис Ли. Может, Вас она послушает.       Как только за Ёнхи закрылась дверь, все будто очнулись от анабиоза. Хвансу с Юнги и Чимином отправились в подвал за обогревателями, Ильён повела Кимов наверх за одеялами. Всем хотелось поскорее разойтись по комнатам, оказаться в постели, уснуть и освободиться от тягостных впечатлений дня, который получился вовсе не праздничным.

***

      Манхи крутила в руках пачку сигарет, найденную в ящике стола. Она знала, что Хвансу, вопреки рекомендациям кардиолога, иногда позволял себе сигарету-другую. И сейчас она сама была близка к тому, чтобы закурить, хотя никогда этого не делала. Но не успела она щёлкнуть зажигалкой, как возле беседки показалась Ёнхи. Ничего не говоря, она присела рядом на лавочку и внимательно посмотрела на пачку. Меньше всего она ожидала увидеть Манхи с сигаретой. Та медленно вернула пачку на прежнее место и устало произнесла: — Только не говорите мне, что нас теперь объединяет общая беда. — Беда? — удивилась Ёнхи. — И в чём же она заключается? — Разве внук-гей это то, о чём Вы мечтали? — Я много о чём мечтала, и мало что сбылось. Но я рада, что Чимин жив, здоров, а сейчас ещё и счастлив, потому что влюблён. — Предлагаете искать положительные моменты в этой ситуации? — Манхи развернулась к собеседнице, внимательно глядя на неё. — Предлагаю просто жить. И позволить нашим потомкам жить так, как они хотят. — Но это же грех! — Грех — губить своё существование из-за недостижимой цели. ***