Кладовка

      Проходят дни, за днями лениво тянутся недели и даже месяца, и все для Шуджи как один — проснулся с утра пораньше, первым делом схватил телефон, со смутной надеждой взглянул на до боли знакомый профиль… Ничего не меняется.       Был в сети день назад.        Был в сети неделю назад.       Был в сети давно.       Однажды ему практически удалось поймать момент, но ничего из этого не вышло: Тетта был в сети 15 минут назад, никакой весточки, напоминания о себе не оставил, ничего не прислал и не написал. Ханме не оставалось ничего, кроме как тяжело вздыхать, не глядя скидывать со стола книжки и какой-то мусор в рюкзак, телефон туда же, и сонно брести на кухню, где бабушка привычно готовила какую-то яичницу, которую Шуджи обычно съедал, даже не различая в ней вкуса.       — А ты всё по своему мальчику убиваешься? — бабушка качала головой, не отвлекаясь от готовки. Она прекрасно понимала страдания любимого внука, и искренне жалела, что не могла никак ему помочь, — В море ещё полно рыбы, Шуджи, не переживай.       — Ба, я просто надеюсь, что с ним всё в порядке, — произносил Ханма, бессмысленно ковыряя вилкой яичницу и смотря, как из неё вытекает жидкий желток, — Ты же сама видела, как вёл себя его отец… не могу перестать об этом думать. Что, если он продолжает его бить?       Бабушка только вздыхала и пожимала плечами:       — Остаётся только надеяться. Надежда умирает последней. Давай, кушай и беги, а то опоздаешь.       Вопреки бабушкиным советам, Ханма только ещё больше волновался и в школу брёл как-то нехотя, медленно, пиная камни под ногами и иногда кивая в приветствие некоторым ещё не отвернувшимся от него после того инцидента его друзьям, например, Кену, которого все называли Дракеном или Драконом, кто как. В этот раз он подбежал к Шуджи сзади, хлопая парня по плечу, тем самым выбивая его из раздумий:       — Йоу, мистер хмурая туча, — Кен, как всегда, был доволен и жизнерадостен, не обращая никакого внимания на косые взгляды в их с Ханмой сторону. После случая с кладовкой и отчислением Кисаки по школе кто-то пустил слухи и растрепал, в общем, всё что произошло, так что многие школьники старались держаться от Шуджи подальше, а всех, кто с ним общался, негласно нарекали точно таким же пидорасом-изгоем. К счастью или к сожалению, Дракена это абсолютно не волновало; наоборот, казалось, после этого он стал только ближе к Ханме, стал единственным его другом. Они и раньше были хорошими друзьями, но теперь стали общаться ещё чаще, в основном потому что Ханме общаться было больше не с кем. Единственные, опять же, кто от него ещё не отвернулся, это его бабушка и Кен, — Что, всё никак депресняк не отпускает?       — Ещё бы он отпускал. Есть чего покурить, а?        Дракен был старше Ханмы на года полтора, и ему как раз недавно исполнилось 18, так что для Ханмы было как никогда кстати иметь друга, способного подогнать сигареты или чего выпить. Хотя Кен часто сопротивлялся, мол, мелкий ещё, но в итоге всё равно бегал в ларёк, чтобы купить пива или сигарет каких-нибудь.        — Конечно, ща, — Кен сунул руки в карманы, нащупал пачку сигарет и протянул её, открыв, Ханме. Затем точно так же нашёл зажигалку, — Кстати! А твоей бабушке всё равно, что ты куришь?       — Она половину запахов не чувствует после того как переболела каким-то гриппом. Так что, да. Спасибо, кстати, — Ханма закурил и взглянул в хмурое небо: по календарю уже должна была бы быть весна, но зима отчаянно отказывалась передавать ей свои лавры и отступать, поэтому погода была неприятной, зябкой, вокруг валялся грязный подтаявший снег. В общем, атмосфера такая, что жизнерадостным быть, как некоторые, Ханма банально не мог, будто всё вокруг него на него давило и насильно заставляло отдаваться печали, тоске и какому-то мерзкому чувству апатии.        — Бро, без обид, но… — Кен фыркнул, закуривая следом, — Тебе бы подстричься. Ты выглядишь как настоящий дед инсайд. Еще чуть-чуть, и будешь на бабу похож. Девочка с каре, как в той песне, помнишь?       — Да понял я тебя, бля, просто не хочу стричься. Мне нравится. Может, если сменю имидж, мне станет легче, не думал? — беззлобно ответил Ханма. Дальше до школы парни шли молча: Шуджи, выкинув окурок куда-то в грязный бледно-коричневый сугроб, неспешно поднялся по лестнице в школу и сразу же пошёл в раздевалку. Дракен никак беспокоить его больше не стал. Никто не отчитывал их за опоздание на входе: ни стоящая неподалёку завуч, ни охранник, бездумно залипающий в старенький «пузатый» телевизор. Повесив куртку в раздевалке, Ханма побрёл в нужный ему кабинет и, в принципе, все уроки проводил, втыкая взглядом в вид за окном и проворачивая у себя в голове по кругу одни и те же мысли о том, как там сейчас поживает Кисаки, не бьёт ли его отец.       В основном все его раздумья приводили его вновь к чувству вины за случившееся. Он, конечно же, прекрасно понимал, что прошлое никак не изменишь, и если так уж вышло, то ничего и не сделаешь уже: вспять время не повернёшь, чтобы в тот самый день пару месяцев назад не допустить этой ужасной ошибки, не звать Тетту в кладовку именно тогда или хотя бы выбежать пораньше. А ещё лучше было бы вернуться именно в тот день, когда он вообще обнаружил это «тихое» местечко и дать самому себе по лицу ровно в момент, когда в голову пришла мысль «А ведь тут можно было бы закрыться с Кисаки, тут никто не найдёт».       Нашли же.        Значит — проебался. Сильно проебался.       Шуджи даже не заметил, что прозвенел звонок, и только непонимающе взглянул на часы. Двенадцать часов, конец четвёртого урока, большая перемена… прямо как в тот самый злосчастный день. Даже расписание было такое же, и Ханма невольно подметил про себя: у класса, в котором когда-то учился Тетта, сейчас снова физкультура. А затем мотнул головой, будто пытаясь прогнать эти мысли, ведь теперь ему это знать ни к чему. Из ступора его вытряхнул снова, как ни странно, Кен:       — Погнали в столовку, капитан депрессия. А то ты, блять, уже как торч выглядишь. Поверь, я знаю о чём говорю.       — Пф, много торчей видал?       — Не поверишь, но да, приходилось. Хочешь, познакомлю тебя с одним, правда он в другой школе учится. Чую, вы найдёте общий язык, тем более он тоже, ну… — Кен многозначительно махнул рукой, и Ханма только недовольно поджал губы. Затем он всё же встал со своего места и вместе с другом двинулся в столовую. Шёл спокойно, по-прежнему думая о чём-то о своём, но к реальности его вернул чей-то шёпот неподалёку. Какая-то девочка крайне неудачно пыталась быть тихой, но в итоге то, как она перешёптывалась со своей подружкой, слышало по меньшей мере человек пять, проходящих мимо: «Смотри, это тот гей, о котором я тебе говорила! Он трахался с отличником, прикинь, прямо в школе, да-да! Говорят, кто-то своими глазами видел, как они прямо в коридоре обжимаются и сосутся! Мерзость, ага?». Ханма с трудом сдержал желание, чтобы не подойти к этой маленькой… сволочи, и не ударить её со всей силы, приговаривая, что они с Теттой ни разу не целовались в коридоре, и вообще… ничего страшного же нет в этом, да гляньте вокруг, вон девушка со своим хахалем года на три старше неё едва ли не трахаются вон на том подоконнике, и никто им даже ни слова не скажет, даже не заметит. Это же у нас нормально, а как они с Кисаки, так всё? В чём разница-то?!       Кен вовремя заметил, как в Шуджи закипает ярость, и, положив руку на плечо парня, как бы остановил его и мотнул головой: это всё того не стоит. Затем, отойдя от сплетниц на некоторое расстояние, произнёс:       — Слухи имеют свойство утихать со временем. Никто про это не забудет, но хотя бы это перестанет быть новостью.       — Очень обнадёживающе, спасибо, — фыркнул Ханма в ответ, но Кена от себя не прогнал: всё-таки ему ещё был нужен кто-нибудь, кто вовремя его остановит и как бы встряхнёт, отрезвит, пусть жёстко, но зато действенно. Парни двинулись в столовку и уже никак не реагировали на шептания вокруг, уселись за привычное место достаточно далеко ото всех. Даже некоторые учителя, которые, к слову, сидели к ним ближе чем ученики, пусть и всё ещё подалёку, позволяли себе пускать на них косые взгляды, полные то ли жалости, то ли презрения. И это тоже со временем удавалось игнорировать: толку уж каждый раз вскакивать с места и драматично уходить из столовой с мыслями «похуй, дома поем»?       — Приятного, — произнёс Дракен, ставя свой поднос с какими-то макаронами с подливой и компотом на стол. Шуджи только кивнул тому в ответ и молча заставил себя есть. Еда до сих пор казалась безвкусной, какой-то даже мерзкой, но Ханма заставлял себя пихать её себе в горло даже не прожёвывая, только чтобы потом не грохнуться где-нибудь в голодный обморок. Кену же не оставалось ничего, кроме как наблюдать за этим и тяжело вздыхать, думая, насколько же сильно стресс мог поразить такого человека, как Ханма. Ведь казалось бы, парень по жизни максимально беззаботный и все проблемы обычно либо переводил в шутку, либо игнорировал, но сейчас, кажется, всё было серьёзно именно настолько, что тот разбился, утонул с головой в собственной апатии и не понимал ровным счётом ничего.       Говоря короче, Кен наблюдал, как Ханма медленно проваливается в депрессию, но не знал, чем ему помочь.       И именно с осознанием этого факта, что он не может ему помочь, ему на ум пришла скромная идея.       — Слушай, Ханма, — Кен слегка пихнул того локтём, привлекая к себе внимание и заговорчески понижая голос, — У меня есть идея… давай-ка развеемся с тобой сегодня вечерком.       — В смысле?       — В прямом. У меня есть байк, либо прокачу тебя на своём, либо выпросим у моего… эээ… кореша одного, вот.       Ханма с удивлением взглянул на друга, странно усмехнулся и пожал плечами:       — Поживём — увидим.       — Очень обнадёживающе звучит, братишка, — Кен снова дружески пихнул друга, на что тот только улыбнулся (единственное чудо за последнее время) и принялся есть, немного морщась от вкуса странной школьной еды.       Вечера он, однако, действительно ждал, хотя никому бы об этом и слова не сказал. Только на выходе со школы додумался на всякий случай позвонить бабушке, вспомнил, что она за него, может, переживать будет, хотя это совсем не в его стиле, и как раз стоило ему повесить трубку, пообещав вернуться до полуночи, как со спины вновь подкрался Кен:       — Ну что, моё предложение всё ещё в силе!       Ханма снова улыбнулся (второе чудо за день! Идём на рекорд!) и ответил:       — Ну так погнали!       — Во-о-от, узнаю старого-доброго Ханму, — и с этими словами Кен повёл парня за собой через дворы до своего гаража, попутно болтая с другом, — Кстати, кореша я таки позвал, он не против погонять с нами в любом случае.       Шуджи в ответ молча кивнул, даже не замечая, как Дракену удалось выбить хоть на время тревожные мысли из его головы, и, казалось, впервые за прошедшие пару месяцев мог вздохнуть полной грудью. На одном-то расставании жизнь не заканчивается, правильно?       И тут он резко остановился. Да, его жизнь не заканчивается, но как сильно он испортил её, жизнь-то, дорогому ему человеку? Винит ли Кисаки его за произошедшее, или же это просто его воображение строит самые ужасные картины того как Тетта живёт, точнее, сосуществует со своим отцом-тираном? В голове смутно, словно сквозь едва различимый туман, пронеслось воспоминание: как Кисаки сжимает руки в кулаки до такой степени, что белеют костяшки; как его отец замахивается над ним, чтобы оставить на щеке багряный след от пощёчины; как Тетта, его Тетта, ёжится от страха и до боли умоляюще смотрит на него, безмолвно просит ничего не делать, чтобы не ухудшать ситуацию.       — Эй-эй, бро, ты чего? — Ханма очнулся, когда ощутил, что Кен перед его лицом взволнованно смотрит в глаза и трясёт за плечи, — Бро, вернись на землю, пожалуйста.       — Я… — голос парня как-то странно дрогнул, а пелена болезненных воспоминаний всё ещё оставалась перед глазами, не давала о себе забыть, будто шептала на ухо: это твоя вина, всё могло быть иначе, если бы не ТЫ, — Блять, что-то мне поплохело…       — Так, погодь, давай-ка присядем на минутку, — Кен осторожно проводил парня с дороги и вместе с ним сел на бордюр, приобнимая одной рукой за плечи, — Что стряслось?       — Да ты итак знаешь, — Ханма нервно усмехнулся, — Дай покурить, пожалуйста. Я попытаюсь сказать.       Дракен торопливо достал сигареты с зажигалкой и вручил Ханме. Дождавшись, пока тот закурит, он сделал то же самое и с ожиданием взглянул на друга, держа сигарету в зубах.       — Я не могу перестать… винить себя за всё вот это. Я видел, какой у него отец, и ничего не сделал чтобы его остановить, хотя я мог. Но Тетта просто… попросил. Взглядом. Как сейчас помню этот взгляд…       Кен понимающе кивнул, но ничего не говорил, позволяя парню высказаться без лишних комментариев с его стороны. А еще знал, что молчание заставляет человека заполнить тишину и невольно выложить всё, что у него на душе, и видит Бог, Ханме сейчас это было необходимо. Ведь последних два месяца он носил всё это в себе и старался лишний раз не говорить о случившемся, как будто ничего не было и всё нормально, но не заметить его депрессию мог разве что глухонемой и слепой человек.       — И я помню, как он уходил. Я еле успел его окликнуть, чтобы сказать одну… вещь. Он ничего не сказал в ответ, но я по его лицу всё видел, — Ханма снова затянулся сигаретой, держа её в трясущихся донельзя руках, — Блять, что я никогда не забуду, так это тот момент, когда его папаша, — это он произнёс с какой-то яростью в голосе, — Вскочил и как ёбнул ему по лицу!       Дракен удивлённо поднял брови: он об этих деталях не знал, всё это время он даже и не подозревал, что всё настолько запущенно.       — Теперь ты понимаешь, да? Этот мудак забрал его, увёз куда-то в ссаные ебеня, обрубил интернет ещё наверное чтоб наверняка, а я, блять, я… — Шуджи словно затихал с каждым словом, раздасованный от такой несправедливости, — Я пытался помочь. Но я не мог ничего сделать. Я встал против него, против папаши этого, он замахнулся и на меня. Бабушка его остановила, конечно, но всё-таки. Никто его не остановит от насилия над родным сыном. Теперь.       Кен даже не заметил, как выкурил свою сигарету аж до фильтра даже раньше Ханмы. Он понял это когда в горле начала ощущаться мерзотная горечь, и только потом догадался выкинуть окурок в сторону, возвращаясь к выслушиванию речи Шуджи.       — И я не могу перестать об этом думать. Потому что… поступи я иначе, мы бы сейчас до сих пор были вместе. И его отец бы ничего не узнал. И… и не пришлось бы сейчас так унижаться перед тобой.       Дракен снова промолчал.       — Это я во всём виноват, — Шуджи продолжил говорить, потому что не мог терпеть это молчание и действительно стремился его хоть чем-то заполнить, так что и впрямь говорил всё, о чём думает, — Если бы я не потащил его в эту сраную кладовку и думал головой, а не головкой, всё было бы намного лучше. Блять, если бы только был способ хотя бы на минуту убедиться, что с ним всё в порядке…       — Бро, — Кен заговорил настолько внезапно и серьёзно, что Ханма едва ли не подпрыгнул от чужого голоса, — Тебе нужно либо прорыдаться как следует, либо развеяться. Прошлое не вернуть, и если уж произошло что произошло, значит, так надо было. Толку теперь убиваться?       — Да я знаю, понимаешь, в этом и проблема!       — Чшшш, погоди ты, не кричи. Поди сюда.       — Я итак рядом с тобой сижу.       — Да ты не понял, сюда, — Кен притянул Шуджи к себе, крепко обнимая, — Проплачься, бро. Полегчает. Тебе надо признать, что прошлое прошло. Впереди будущее, за которое надо хвататься обеими руками.       Ханму с этих слов как будто бы пробило. Он, стыдливо утыкаясь куда-то в плечо Кена, резко даже для самого себя начал бесшумно рыдать, только время от времени всхлипывая носом и отстраняясь, чтобы вытереть рукавом мокрые щёки, тут же начинающие неприятно щипать на морозе и ощущал, как его успокаивающе по спине гладит лучший друг. Прохожие, проходящие мимо, конечно, кидали удивлённые взгляды в их стороны, но Ханма этого не видел, а Дракен умело игнорировал. Лишь несколько минут спустя Шуджи отстранился, в очередной раз вытирая красные и опухшие глаза, и глубоко вздохнул.       — Я не знаю, как ты это сделал, — Ханма слабо улыбнулся, вытирая нос, — Но, кажется, мне реально стало немного легче. Не думал податься в психологи?       — Ну уж нет, таких приколов больше чем от одного, ладно, двух людей моя нервная система не выдержит. Пойду дальше, буду личным психологом. Индивидуальным. Почти.       Шуджи нелепо рассмеялся, а затем глубоко вздохнул и встал с места:       — Мы, вроде как, собирались на байках прокатиться?       — А то!

***

      Полчаса спустя, Шуджи успокоился окончательно, и как раз к этому времени парни дождались того самого кореша Кена, которым оказался парень со светлыми волосами едва выше плеч, странными, контрастирующими с цветом волос глазами и при этом довольно низкий.       — Ханма, знакомься, это мой друг, — Кен как-то странно выделил слово «друг», но Шуджи пропустил это мимо ушей, — Сано Манджиро-       — Можно просто Майки. Приятно познакомиться, — юноша протянул руку для рукопожатия, чем Шуджи и ответил.       — Ну что, ты со мной прокатишься или как-нибудь сам?       Шуджи задумался, а в голове была странная пустота после его небольшой истерики некоторое время назад. Решать что-то сейчас точно было не дано.       — А, бля, точняк. Ладно, эээ, Майки, ты ж не против, если мы с тобой прокатимся на твоём байке, а он на моём? — спохватился Кен, неловко улыбаясь, — Только при условии, что кое-кто не решит оформить самовыпил о бетонную стену или ещё чего.       — Да не буду я самоубиваться, за кого ты меня принимаешь? — Ханма рассмеялся, но как-то вяло. И неубедительно.       — Ну, если молодой человек точно не будет вмазываться в стены в кровавые лепёшки, то я не против прокатиться с тобой, — Майки был, наоборот, даже рад предложению Кена, но оправдаться почему надо как-то было, — Не хватало ещё получать по жопе от ментов за то, что чел из нашей компании решил устроить себе несчастный случай.       — Да хватит, блять, я не собираюсь никуда въёбываться!       — Ловлю тебя на слове, Ханма, — Кен подмигнул, затем кинул другу ключи от байка и вместе с Майки двинулся к их. Парни втроём одновременно устроились: Ханма на отдельном мотоцикле, Кен на другом; Майки заранее крепко обнял его за спину и прижался. Казалось даже, с отдельным удовольствием, — Ну что, на три, два, один!       И они одновременно рванули со своих мест. Ханма вцепился в руль, уверенно глядя на дорогу. На удивление, эта поездка ему помогла с мыслями, ведь когда мчишься по полупустой трассе в пригороде, ни о чём не думаешь, ничего, кроме шума от ветра в ушах не слышишь. Будто мрачным мыслям до тебя так ни в коем случае не достучаться. Впрочем, может так оно и есть. Глаза слезились, поскольку Ханма катался без шлема — да, небезопасно, да, против правил, но так куда больше ощущений, в том числе адреналина, будоражущего кровь и буквально выбивающего из тоски. Да и на такой огромной скорости казалось, что мир вокруг исчезал полностью, оставался лишь рёв мотора, ветер и чувство…       Свободы.       Поездка получилась недолгой, Кен дал парню сигнал поворачивать обратно и ехать к гаражу. Домчались они втроём точно на такой же скорости, но и такой недлительной поездки парню хватило, чтобы взбодриться. Он слез с байка, ощущая, как до сих пор с непривычки трясутся колени, но зато невероятно довольный. Впервые за последнее время, действительно довольный, а не притворно.       — Ну, как? Полегчало? — с доброжелательной улыбкой спросил Майки, нехотя отцепляясь от спины Кена.       — Погоди, ты тоже знал о…?       — Нет, но ты пришёл с зарёванными глазами, а Дракен был как на иголках всё время, может, по нему и не видно.       — Э, я в полном порядке! — возмутился Кен, на что Майки только медленно кивнул несколько раз.       — Спасибо, — негромко произнёс Шуджи, ставя наконец байк на его законное место в гараже, — Помогло.       — Ещё б не помогало. Я, да и Майки тоже, каждый раз как становится хуёво, идём кататься, — Кен широко улыбнулся, — Беспроигрышный вариант. Кстати, я поспрашиваю у знакомых, может у кого есть б/у-шный байк на починку. Если найдётся, будет твой.       — За… что? — в ошеломлённом ступоре спросил Ханма.       — Да за просто так. Чтобы мы втроём нормально катались, окей?       Ханма улыбнулся точно так же широко и довольно кивнул.       — Ладно, пойду-ка я, а то меня бабушка ждёт.       — Окей, привет ей передай от меня!       — Пока!       Шуджи, с нелепой улыбкой на лице, вышел из гаража. И задумался о том, какие у него, оказывается, крутые друзья, а затем внезапно спохватился. На спине было пусто, а значит свой рюкзак с учебниками и прочей школьной мишурой он оставил в гараже. Тут же Ханма развернулся на месте и зашагал обратно, дошёл буквально за несколько минут, приоткрыл дверь и заглянул:       — Ребят, я у вас кажется оставил свой-       Майки отскочил от Дракена, неловко вытирая уголок губы. Кен же ошарашенно глядел в сторону Шуджи, точно так же как и Майки вытирая губу. Несложно было догадаться, что прервал внезапно вернувшийся Ханма.       Что для самого Ханмы ощутилось практически как предательство. Нет, он не ревновал своего друга ни к кому, скорее, не понимал, почему тот представил Майки как своего «кореша», а не как своего парня, кем тот по всей видимости и являлся. Зачем было врать, зачем было умалчивать об этом?       — Бля, братан… — первым нарушил тишину Дракен, — Я… ща тебе всё объясню.       — Почему ты сразу не сказал, что вы встречаетесь? — со странной обидой и злостью вперемешку спросил Шуджи, проходя внутрь и едва ли не забывая взять с рабочего стола свой рюкзак.       — А как ты себе это представляешь? Зная про то, что случилось у тебя на личном, я должен был такой типа: «А, ну бывает, погнали потусим с моим парнем»?!       — Знаешь, а это многое объясняет… почему мы так сблизились с тобой в последнее время, — Ханма горько усмехнулся, — Потому что ты тоже «по мальчикам», и кроме меня тебя никто не поймёт.       Майки хотел было возразить, но Ханма тут же его поправил:       — Из нашей-то школы. А тут я, такой бедненький брошенный друг, который как никто понимает, как тяжела доля гейская. Ладно, в этом то ничего страшного нет, но я не понимаю, почему ж ты раньше ничего не говорил?       — Да я же сказал, я не знал, как это приподнести так, чтобы не звучало неуместно! Я хотел тебе сказать, но ты всё время был занят своим горем, так что я просто оставил это на потом. А в итоге… просто не сказал.       Шуджи шумно вздохнул, закидывая рюкзак на плечо:       — Ладно, хуй с вами, — беззлобно фыркнул он, — Я понял всё, сорян, что так мешал своими проблемами.       — Не мешал ты нихуя, господи, королева драмы. Я банально не знал, когда тебе это сказать так, чтобы было уместно! Я бы сказал тебе позже, когда ты пришёл в норму, а ты нас вот… застукал.       — Ладно-ладно, — Ханма вздохнул, понимая, что сейчас бушевать и драматизировать реально было бы очень странно, ведь ничего страшного не случилось. Но обидно почему-то было все равно, хотя Кен и объяснился, — Прости. Я, наверное, просто всё ещё на нервах.       — Да ничего, бывает, — тихо ответил Дракен, зачем-то отряхивая рукав куртки, — Ты домой?       — Ага. Ещё раз пока.       Парни попрощались, и Ханма покинул гараж без лишних слов и ссор, пытаясь свыкнуться с мыслью, что не только он, во первых, гей, и ничего плохого в том, что Дракен не успел ему об этом рассказать раньше, не было.