Театр войны

Этот городок был одним из тех, каких на юге страны тысячи. Ничем не примечательный, погруженный в дрёму, он не стал родиной для великих писателей и ученых, не прославился чудотворными иконами, и ему не грозило попасть в учебники истории. Так было до того самого дня, когда Генералу Пеплу был отдан приказ стереть его с лица земли. «Гнездо мятежа» – так его называли. Мятежу полагалось гнездиться под обшарпанными куполами церквей, на позолоту которых собирали деньги восьмой год, в запущенных садах яблонь-пустоцветов и кирпичных домишках не выше трех этажей. Заводы у речки, которую даже в половодье можно было перейти вброд, давно закрылись. Городок умирал, и самые совестливые сотрудники штаба философски отмечали, что прервать его существование один махом было бы милосердно. Целую жизнь назад в этом городке родился Александр Блок, но он не стал великим поэтом, и потому этим фактом можно было пренебречь. – Мой генерал, орудия готовы. Блок едва заметно поморщился. Как давно звание заменило ему имя? В одну реку не войти дважды, и уж конечно ему не отыскать в ее изменчивом течении тот день и час, когда он перестал быть просто Сашей. В этом городе у него никого не осталось. Только память. Они позволили уйти гражданским, но покинуть свои дома согласились не все. Артиллеристы ждали отмашки. Им было легче, чем Александру – долг был для них индульгенцией, а приказ – снимал ответственность за поступки, но будь он проклят, если когда-нибудь их за это осудит. Сигарета подрагивала в пальцах. Столбик пепла осыпался на лепестки мать-и-мачехи, едва-едва пробившиеся сквозь давно не чиненную брусчатку. Пахло дымом, нагретым металлом, но не весной. В этом году весна выдалась поздняя, но раньше Александр начинал ее чувствовать еще в феврале. А на этот раз – как отрезало. Ему хотелось смеяться, но в этом смехе слишком быстро распознали бы истерику. Сквозь голые ветви яблонь проступала глухая стена ближайшего дома. С тех пор, как закрылся кирпичный завод, кладку не обновляли. У фундамента всё было усыпано рыжей крошкой, а выше, уходя в бесконечность, плескалось море. Тёмно-зелёное, прозрачное на изгибах волн. Вечернее небо над ним было сплошь исчиркано крыльями чаек. Выше была облюбованная стрижами крыша, дальше – степь. Дом стоял на самой окраине. Ребенком, глядя на этот мурал, Саша мечтал стать капитаном. Нестись на всех парусах в неизвестность, побеждать врагов и морских чудовищ. Он очень расстроился, когда узнал, что парусный флот давно ушел в прошлое. Нынешняя война была гражданской, и в ней не могло быть победителей. Только уцелевшие. И тогда Генерал Пепел отдал единственный приказ, в котором был хоть какой-то смысл: – Не стрелять. Мы уходим из города.