По коже пробегает слабое ощущение перышка, словно мокрая бабочка танцует все ниже и ниже. Ты поднимаешь руку, чтобы смахнуть его, но вместо насекомого встречаешь движение вперед. Ты приоткрываешь один глаз, и ночь возвращается к тебе в виде обрывочных снов и тупой пульсации между ног.
Как ни странно, ты не чувствовала себя такой отдохнувшей с тех пор, как умерли твои родители.
— Доброе утро, зверёк. — Локи приветствует тебя возле твоего пупка. Ты смотришь вниз, смущение проникает в твое сознание, когда ты видишь свое обнаженное тело, залитое солнечным светом.
Простор кожи, круглые груди устремлены в небо.
Тут же ты подносишь руки к груди и скрещиваешь их, прикрывая себя для пущей скромности. Ты бормочешь приветствие, глядя в потолок над собой, стараясь не замечать, что Локи снова начал поглаживать твой живот.
Затем резкий укус возвращает твое внимание к нему.
— Что? — спрашиваешь ты, опустив взгляд на корону вороновых волос, понимая, что он говорит с тобой.
Вместо ответа он поднимает одну бровь и делает маневр, откидываясь на спинку кровати, отчего одеяло падает вокруг него. Ты впервые осознаешь, что он тоже голый. Ты переводишь взгляд обратно на потолок, прежде чем успеваешь рассмотреть его уже набухающий член.
— Такая скромница, даже после нашего вечера, — тянет он, позволяя своим пальцам рисовать мягкие узоры на твоей коже. Ты прикусываешь губу, зная, что он рассматривает твою обнаженную фигуру, но не решаясь набраться смелости и посмотреть на него. Пока он не произносит твое имя со спокойным чувством.
Когда ты игнорируешь его, глядя на тени на потолке, он мягко просит.
— Посмотри на меня.
Ты смотришь на него осторожно, внимательно, не сводя глаз с его глаз, не смея опустить взгляд. Хотя какая-то часть тебя отчаянно желает этого.
— Сейчас день, — наконец говоришь ты. Как будто это все ему объясняет.
Он поднимает брови и поджимает губы, словно пытаясь скрыть улыбку.
— И? — когда ты не отвечаешь, он позволяет своим рукам обхватить твое запястье. Длинные, худые пальцы ложатся там, чувствуя, как учащается твой пульс. Его прикосновение так близко к твоей груди. — Только не рассказывай мне, что твои дамы заставили тебя поверить в то, что мужья ложатся с женами только ночью.
Ты кусаешь губы. Они не говорили об этом прямо, ты просто думала, что мужья так поступают. Неприлично делать это при свете, когда все видно.
— Это неприлично, — произносишь ты, смущенная.
Он усмехается, осторожно убирает твои руки с груди и кладет их рядом с головой.
Он скользит вверх по твоему телу, нависает над тобой, прижимаясь своей обнаженной фигурой к твоей. Ты чувствуешь, как его прохладная кожа и резные мышцы подстраиваются под твою форму. Он мраморный, твердый, острый и холодный.
— Если ты снова спрячешься от меня, я сделаю тебе замечание. — он наклоняется вперед и берет одну из твоих грудей в рот. Он сосет ее, а затем сильно кусает. Ты задыхаешься, твои бедра выгибаются под ним, открываясь для него, заставляя его улыбаться. — Ах. Тебе бы это понравилось, не так ли?
Твои глаза расширяются, прежде чем он наклоняет голову, чтобы продолжить свои действия. Он целует твой напряженный бугорок и снова втягивает его между губами, покусывая. Он захватывает его между зубами и проводит языком по нему трепещущим, плавным движением. Не задумываясь, ты сдвигаешь ноги, пока его тело не оказывается между твоими бедрами. Ты чувствуешь, как его губы растягиваются в улыбку, а одна из его рук начинает играть с твоей второй грудью. Он поглаживает сосок своими проворными пальцами. Мозоли, вероятно, от многолетних спаррингов, царапают его до прямого шпиля.
Твои руки так и лежат по бокам, пока твой муж продолжает свою атаку, покусывая, посасывая, облизывая. Когда любопытство берет верх, ты, наконец, смотришь на него снизу вверх. Видишь, как он сосредоточенно закрывает глаза, пока его губы посасывают тебя. Пока его веки не приоткрываются, словно почувствовав твой взгляд и заставив ваши взгляды соединиться. Он кусает, резко, и боль проникает в тебя, заставляя пульсировать внизу. Как будто твоя грудь соединена с самым интимным местом. И пока его губы продолжают работать, ты чувствуешь, как внизу растет предвкушение. На свету ты видишь, что его кожа раскраснелась, а губы набухают, пропуская твою кожу между зубами.
Наконец он отстраняется и смотрит на свою работу.
— Идеально. — он хвалит, затем опускает голову к другой твоей груди. Это заставляет тебя вскрикнуть и задвигать бедрами, ища трения. И, к сожалению, как бы ты ни старалась пошевелить бедрами, он остается неподвижным и находится на расстоянии вытянутой руки от той точки на вершине твоих бедер.
Ты начинаешь терять счет времени, пока он удерживает свое внимание на твоей груди, играя с тобой, пока твой разум не онемеет от желания, натянутого, как арфа.
Затем, без предупреждения, он переворачивается на спину, а ты оказываешься над ним. Твои руки ложатся ему на грудь, и ты ловишь себя, чтобы не упасть на него. Но Локи отбрасывает их, просовывает одну руку к твоей спине и надавливает между лопаток, возобновляя свое внимание к твоему ноющему соску.
Под этим углом ты чувствуешь, как твоя влага просачивается сквозь твои складочки и капает на его кожу. Словно думая о том же, он стонет, его голос вибрирует в твоей груди и проникает в самое сердце.
Наконец, после нескольких часов пытки, он отпускает твой твердый сосок и толкает тебя так, что ты оказываешься сидящей на нем. Он медленно моргает, глядя на тебя сверху. Затем он берет обе твои руки в свои и целует костяшки, а затем кладет их себе на грудь.
Ты смотришь на него сверху вниз. Свет, льющийся из окон, заливает твои формы. Его черные волосы лежат на подушках, как корона, а его первозданная фарфоровая кожа блестит на простынях. И то, как он смотрит на тебя, его глаза сияют и блестят...
Ты сглатываешь и упираешься руками в его грудь.
— Давай, — инструктирует он, перемещая свои руки так, чтобы они обхватили твои бедра.
— Что? — спрашиваешь ты, сбитая с толку. Желание пульсирует внутри тебя, когда он оказывается под тобой.
Он приподнимается и заключает тебя в свои объятия. Целует твои губы, покусывает их.
— Получай удовольствие, — приказывает он, касаясь их.
— Я не...
Он заставляет тебя замолчать еще одним поцелуем и медленно откидывается на простыни, увлекая тебя за собой.
Ты чувствуешь его твердое достоинство возле твоего входа. И твои бедра, как будто знают, чего они хотят. Наслаждение пронзает тебя, заставляя застонать, белая вспышка пронзает тебя.
— Прекрасно, — шепчет он, целуя твои губы еще раз, прежде чем поднять тебя обратно. — Не думай, просто делай то, что тебе приятно.
Ты садишься на него, твоя влага размазывается по его члену, покрывая его своими соками. Ты неуверенно покачиваешь бедрами, смещаясь над ним. Головка его члена задевает твой клитор, заставляя тебя вскрикнуть. Чувствительно.
Одна из его рук поднимается к твоей груди и снова тянется к соску, добавляя второй слой стимуляции, когда болезненное удовольствие нарастает. Ты задыхаешься, желая большего. Прикусив губу, ты смотришь вниз на Локи, его глаза, переливающиеся в солнечном свете яркой смесью цветов, смотрят на тебя.
— Направь меня внутрь себя.
Ты слегка приподнимаешься на коленях, твои бедра дрожат в предвкушении. Его руки опускаются с груди на бедра, большой палец медленно проводит по коже.
Ты держишь его в своей руке, чувствуя его как в первый раз. Он шипит, негромко, словно пытаясь скрыть от тебя свое удовольствие. Но ты хочешь слышать больше его звуков. Ты вдруг жаждешь их. Поэтому ты сжимаешь хватку, развратно и начинаешь двигать руками, наблюдая, как из его головки выделяется кремово-белая жидкость. Он задыхается, его бедра следуют за твоей рукой.
Твое сердце замирает при каждом его затрудненном дыхании. Пока ты не решишь, что больше не можешь терпеть. Он хочет, чтобы ты делала то, что тебе приятно. И ты делаешь.
Ты подводишь его к своему входу, играете со своей щелью, задыхаясь.
Его рука накрывает твою.
— На клитор, — командует он, двигая головкой так, чтобы она проходила над маленьким узелочком, от которого у тебя кружится голова. — Увлажни меня. — ты снова крутишь бедрами в такт его словам, пар желания искажает твое достоинство. Вскоре он покрыт твоей скользкой сущностью, головка его члена постоянно проходит над твоим клитором.
— Да, вот так, — вздыхает он, его голос на три октавы ниже, чем обычно.
Затем вы оба направляете его обратно к твоему входу, и его рука опускается, обводя твои бедра.
И ты выравниваешь свои половые органы, медленно опускаясь, позволяя ему растянуть тебя, пронзить тебя. Не обращая внимания на тупую боль, возникающую при таком заполнении. Но ты получаешь удовольствие, как он сказал. И ты можешь делать паузы, двигать бедрами, двигаться, пока тебе не станет удобно.
И вот уже ваши бедра плотно прижаты друг к другу. Ты неуверенно начинаешь двигать бедрами вперед-назад, пока не находишь место, где твой клитор упирается в его бедренную кость. Ты перемещаешь свою руку так, что она оказывается на его груди, и начинаешь подтягиваться к нему, а затем снова опускаешься на него.
— Да, — простонал он сквозь стиснутые зубы. — Вот так, — нежно убеждает он тебя.
Ты стонешь, слыша его напряженный голос, и сжимаешь свой клитор, проходя по его коже. Это потрясающее ощущение. Невероятно. Как будто белая, горячая жидкость льется на тебя и раскаляет твою кожу добела.
— Посмотри на себя. — он хвалит. Его вены сжимаются, а мышцы напрягаются при каждом движении. — Такая решительная. Получаешь удовольствие от моего тела. Тебе нравится быть главной, дорогая?
Его голос, его слова проникают в тебя.
Ты начинаешь двигаться быстрее, следуя за тем, чего хочет твое тело, гонясь за тем прибоем, который поднимается от его слов. Ты перестаешь двигаться вверх и вниз по нему, а вместо этого двигаешься вперед и назад, твой клитор трется о его мраморное тело. Ты словно резиновая лента. Расширяешься и растягиваешься, пока не срываешься. Кричишь. Ты затыкаешься, стонешь над ним, чувствуя, как жидкость собирается на его коже и прилипает к твоим бедрам. Ты чувствуешь себя абсолютно грязно. И божественно.
Он ругается и берет твои бедра в свои руки, держит тебя крепко, а затем направляет свои бедра, впиваясь в тебя. Двигаясь все быстрее и быстрее. Растягивая твой оргазм дольше, чем он должен длиться. Ты снова стонешь, зарываясь головой в его шею, покусывая выступившую там вену. Ты облизываешь ее, чувствуя, как она пульсирует, когда его бедра двигаются быстрее. Затем одна рука проникает в твои волосы, больно отрывает твою голову от его шеи и жадно целует тебя.
Прежде чем ты успеваешь осознать, ты снова оказываешься под ним, его бедра жадно впиваются в твои.
— Да, — стонет он над тобой. Задыхаясь, он впивается в твои губы. Не успеешь ты опомниться, как он ударяет в такую глубокую, такую грубую точку, что тебе кажется, что ты вот-вот лопнешь. Это почти больно, но в то же время успокаивает. Как будто он пытается найти укромный уголок внутри тебя, чтобы остаться там навсегда.
Ты не знаешь почему, но эта мысль посылает тебя в очередной головокружительный кульминационный момент, и ты стонешь в его губы.
И он всасывает их, проникая в тебя. Ты чувствуешь, как он пульсирует, набухает и высвобождается, завершая последние толчки бедрами. На минуту все затихает. Вздымающаяся грудь Локи и звуки твоих вздохов оглашают тихий воздух, звучащие резко и чужеродно после того, что ты только что испытала.
Когда Локи выходит из твоего трепещущего тела и садится на колени между твоих ног, вы оба стонете. Ты не знаешь, как объяснить этот звук, но он вырывается из глубины твоих легких, словно ждал выхода.
Твой муж на мгновение смотрит на тебя, вернувшись в прежнюю позу и глядя на твою изможденную грузную фигуру. На этот раз ты слишком измучена, чтобы укрыться от его взгляда. Поэтому вместо этого ты наблюдаешь, как его глаза жадно блуждают по твоей фигуре, пока он успокаивается. Если это его форма выговора, то ты потеряешь всякое представление о добродетели.
— Доброе утро, Локи, — удается сказать тебе между вдохами, поднимая руку к его груди. Его сердце неровно бьется под твоими кончиками пальцев, и он смотрит на тебя самым необычным образом.
Затем он наклоняется и нежно целует тебя.
xXxXx
— Принц Локи дал согласие, — сказал Один со своего стола. Он перетасовал беспорядочную кучу бумаг и не удостоил тебя взглядом. Вместо этого он сосредоточился на множестве страниц, упавших вокруг него.
— Это хорошо, — кивнула ты, вцепившись пальцами в платье, наблюдая за его лицом в ожидании момента, когда он помилует твоего отца.
— Нам все еще нужны извинения твоего отца, — напомнил тебе Один.
— Конечно.
Твой отец уже согласился, в своей собственной, стоической и королевской манере. Это было закреплено достаточно просто - обещанием и слезами. Ты заставила его пообещать не оставлять тебя одну в этом мире, потому что жизнь без него невообразимо томительна.
— И повиновение Ванахейма.
Как ты могла добиться этого? Как ты можешь заставить свой народ стоять в очереди на расстоянии целого королевства? Это было бы почти невозможно, а с твоей матерью мертвой, твоим отцом в цепях это было бы трудно. Но если бы это означало выживание твоего отца, ты бы справилась. Ты должна.
Твои губы сжались в уголках, глядя на страницы. Со своего места ты не могла прочитать мелкий шрифт, но ты узнала каракули как быстрые, проворные заметки. Возможно, это был один из знаменитых шпионов Одина из далекого королевства. Возможно, из Альфхейма.
Один кашлянул, заставив тебя перевести взгляд с бумаг на его лицо, и ты поняла, что он наблюдает за тобой.
— Были восстания. Ничего необычного...
— Где? — спросила ты, не дожидаясь его политической линии.
— Это не имеет значения. — его голос был окончательным, оставив тебя без возможности ответить.
Поэтому ты прикусила губу, позволяя пальцам играть с тканью твоей юбки.
— Смогу ли я увидеть его?
— Кого? — хрипло спросил Один, его внимание снова было приковано к лежащей перед ним бумаге.
Ты позволила своим векам сомкнуться, его имя стояло перед твоим мысленным взором, отдаваясь эхом, но ты не могла произнести его вслух.
— Моего суженого.
— Если хочешь, — предложил Один. — Полагаю, он в библиотеке.
У тебя свело живот при мысли о том, что придется отправиться на его поиски: замкнутый брат.
Темный принц.
Ты знала, как он получил свой титул, как его охраняли. Осторожный. Стоический. Известный хамелеон, способный всегда перетекать из одного момента в другой без предупреждения. Он пугал тебя необъяснимым образом. Своими темными волосами и предвкушающим характером. И то, что тебе предстояло провести с ним остаток жизни, было некомфортно, даже пугающе. Как можно было смотреть ему в глаза, когда от его взгляда волосы на затылке вставали дыбом.
Он был красив и груб.
Красноречивым и дерзким.
Вежливым и змееподобным.
Сочетание во всех отношениях, которое не позволяло тебе полностью понять его природу.
— Значит, я должна искать его? Как простолюдинка.
Всеотец напрягся, его единственный глаз сузился на тебя.
— Ты бы предпочла, чтобы я оторвал его от его занятий, чтобы сыграть с тобой сваху? Я уже выторговал руку моего сына и помилование твоего отца. Теперь ты хочешь, чтобы я исполнял твои желания?
— Я прошу прощения, — тут же сказала ты, твои ладони вспотели под взглядом Одина. — Я найду его.
— Хорошо, — кивнул Один. — Ты можешь идти. Мы соберемся завтра в Тронном зале для официальных дел.
И ты ушла, твои ноги быстро зашагали прочь из комнаты.
Ты не пошла искать Локи.
От одной мысли об этом у тебя по позвоночнику пробежали мурашки.
xXxXx
Когда ты входишь в свои покои, на маленьком гостином столике стоит еда и дымящаяся чашка чая. Впервые за все утро ты думаешь о еде. Но прежде чем поддаться голоду, ты зовешь Эйру из комнаты.
И ждешь. Терпеливо. Чтобы увидеть, откликнется ли кто-нибудь.
Ничего.
Ни звука.
Ты бросаешься к своему трюмо в поисках прозрачного флакона, который Фрейя дала тебе в ту ночь, когда ты поклялась ей в верности. Что она сказала, когда вливала яд в твою руку?
Материнство меняет союзы.
И ты отказываешься это допустить.
Итак, все, что тебе нужно сделать, это добавить одну каплю этого яда в свой утренний чай, и любая беременность будет одновременно предотвращена.
Странно вспоминать тот вечер, когда ты его получила. Странно вспоминать, как давно это было. Часть тебя стыдится вспоминать о своей наивности и слепой преданности. Как в тот момент ты подписала свою верность группе, о которой не знала. Но, к счастью, все обошлось. Ты была благословлена в этом.
Открыв один из ящиков, ты видишь склянку, спрятанную в глубине. Ты берешь ее, подносишь к глазам и смотришь на жидкость. Она прозрачная. Если бы ты не знала ничего лучше, ты бы подумала, что это вода или духи. Скорее всего, Фрейя так и хотела, чтобы это выглядело.
Открутив крышку, ты подносишь край стакана к носу и глубоко вдыхаешь.
Аромат резкий, жесткий. Неестественно душистый.
Он не пахнет дурно, но и не особенно приятно. Ты подходишь к чайнику рядом с местом, где ты сидишь, и добавляешь маленькую каплю в свой чай. Вода становится белой, мутной, а затем рассеивается в вихре.
Ты так зацикливаешься на кружащейся жидкости, что не слышишь, как открывается дверь, но слышишь, как она закрывается. Без паники ты берешь пузырек в руки и прячешь его за спину. Повернувшись на пятках, ты приветствуешь незваного гостя.
Эйра останавливается на своем пути, глядя на тебя с подозрением и ужасом. Она несет плетеную коричневую корзину. Со своего места ты видишь, что она наполнена лентами, безделушками и прочими приятностями.
— Доброе утро, миледи, — формально произносит она, делая паузу в дверях и с любопытством разглядывая чай в твоей руке.
Ты делаешь глоток чая, не обращая внимания на слегка ароматный вкус, который теперь добавляется в жидкость. Ты держишь ручку чашки в своих пальцах, создавая впечатление, что ты наслаждаешься успокаивающей горячей жидкостью, в то время как на самом деле ты застыла на месте. Рука за твоей спиной сжимает пузырек.
— Доброе утро, Эйра, — приветствуешь ты. — Не могла бы ты развести огонь? — она качает головой в сторону и смотрит на тебя. Ее глаза прищуриваются по краям, словно проверяя тебя. Поэтому ты продолжаешь. — В комнате прохлада, которую я хотела бы прогнать.
В конце концов, сейчас зима.
Она натянуто улыбается, ее бледно-розовые губы плотно обтягивают точеное, заостренное лицо.
— Конечно, — кивает она. Затем служанка подходит к тебе, ставит корзину на деревянный стол, за которым ты стоишь, и поворачивается к камину.
Когда она опускается на пол и начинает складывать поленья в каменную нишу, ты отворачиваешься и направляешься к трюмо, открываешь ящик и поспешно запихиваешь туда прозрачный сосуд. Чашка с чаем все еще зажата в твоей руке, и ты делаешь глоток, понимая, что Эйра может наблюдать за тобой. Чтобы замести следы, ты срываешь первое, что попалось под руку, и бросаешь его на столешницу. Она ударяется о дерево. Хрустко.
Ты смотришь вниз на то, что вытащила. В этот момент ты понимаешь, что это ожерелье, которое подарил тебе Локи. Ты проводишь по нему пальцем, замечая, как драгоценный камень оживает в вихревом, танцующем движении. Нежилое, тревожное чувство охватывает тебя, когда ты смотришь на него. Странно, как будто драгоценные камни - магнит, жаждущий твоего прикосновения.
Но вместо того, чтобы погладить прохладную драгоценность, ты смотришь в зеркало.
Ты делаешь глубокий вдох и отодвигаешь назад часть локонов, обрамляющих твое лицо. По крайней мере, ничто не указывает на то, чем ты занималась прошлой ночью. Нет ни синяков на груди или шее, ни розового оттенка плоти, ни пухлых губ. В общем, ты не выглядишь иначе. Хотя ты чувствуешь тупую пульсацию между ног, Эйра не сможет этого заметить. При этой мысли тебя охватывает облегчение.
Ты не знаешь, почему ты хочешь скрыть то, что ты сделала прошлой ночью. Что ты провела ночь, первую спокойную ночь после смерти родителей, в его объятиях.
Локи - твой муж, и по обычаю жена должна провести ночь со своим мужем. Так почему тебе кажется, что Эйра осуждает тебя за это? И почему ты чувствуешь, что это утро и прошлая ночь были обманом в чистом виде?
Но, более того... почему тебя волнует, что она думает?
— Чай сегодня чудесный, — говоришь ты ей, стараясь быть милой, и делаешь глоток жидкости. Зелье сделало жидкость густой и сладкой, но это не обязательно плохо. Ты жадно глотаешь его, пока Эйра оживляет пламя.
— Уверена, это успокаивает после вашего вечера. — комментирует она, вставая от очага и долго глядя на огонь, а затем поворачивается и снова смотрит на тебя. Ее голубые глаза бледны и спокойны, хотя жесткие морщинки вокруг глаз немного слишком принуждены, чтобы быть такими безмятежными, как она изображает.
Ты краснеешь в знак признания.
— Я не знаю, как мне на это реагировать.
— Я бы посоветовала принять ванну, чтобы успокоить мышцы. — когда твои брови сошлись на лбу, Эйра продолжает. — Я приготовила для вас ванну чуть раньше, она должна быть достаточно теплой.
— Спасибо, — искренне говоришь ты. Ты смотришь на дверь в другом конце комнаты, желая только одного - упасть в горячий источник.
— Я принесу вам поднос с завтраком, если вы захотите войти.
Итак, ты идешь, открываешь дверь в свои личные покои и видишь, что круглая ванна уже заполнена. Круг мог бы вместить больше людей, чем тебе хотелось бы, грандиозность этого не упускаешь из виду. Но ты все равно делаешь шаг вперед, наблюдая за поднимающимся от нее паром. Ароматические запахи мидгардской лаванды и ванийского жасмина действуют на твои чувства самым убаюкивающим образом.
Не раздумывая ни мгновения, ты развязываешь шнуровку платья и стягиваешь его через голову, аккуратно складываешь и кладешь на сухой бортик ванны.
Ты скользишь одной ногой по нагретой поверхности, позволяя теплу распространяться, пока ты пробираешься в жидкость. Затем ты падаешь в нее. Ты упираешься в кафель, сидя на небольшом сиденье в ванне.
Дверь открывается, и ты слышишь, как Эйра оставляет небольшой поднос с едой рядом с твоей головой.
Ты смотришь на нее и начинаешь улыбаться, пока не видишь, что она приостановилась, крепко сжав руки.
Волоски на затылке встают дыбом, когда ты видишь ее взгляд. Ты не знаешь, как это описать, как объяснить злой умысел, который там присутствует, но он есть, кинжалы в ее лазурных глазах.
И мгновение спустя, едва заметно покачав головой, она исчезает. Ее глаза превращаются из пустых, бледно-голубых в более глубокие, как гладкое небо.
— Прошу прощения, я неважно себя чувствую. — признается она с глубоким выдохом. — Могу я принести вам что-нибудь еще?
— Тебе нужно немного отдохнуть, — честно отвечаешь ты ей. — Я могу позаботиться о себе сама.
— Вы слишком милостивы, миледи. Я буду в порядке.
Ты мягко улыбаешься.
— Если Вы настаиваете.
— Я настаиваю, — она клянется, встает и выходит из комнаты с уверенностью, которую ты хотела бы иметь.
Она оставляет дверь открытой, и часть тебя это устраивает. Ты все еще можешь слышать ее возню за пределами ванной. Ты поворачиваешься в ванне и подносишь ко рту кусочек яблока с подноса. Откусив один кусочек, ты закрываешь глаза, ощущая сладкую мякоть фрукта.
Затем раздается стук в двери главной комнаты. Он твердый, резкий и величественный. Ты сглатываешь, внимательно слушая, как Эйра открывает дверь и приветствует вошедшего.
— Ее Королевское Высочество просят в тронный зал. — голос говорит грубо. — Она здесь?
— Да.
— Всеотец скоро обратится ко двору. Он просил проследить, чтобы все члены королевской семьи присутствовали.
— Она только что вернулась, ей нужен отдых. — ты можешь слышать, как голос Эйры растет от волнения и гнева. Как будто ее голос - это воплощение того, как выглядели ее глаза несколько минут назад. Холодные, дикие.
— После вчерашнего ей не будет покоя.
Наступает тихая пауза, пока Эйра не отвечает ему.
— Ну, она в ванне.
— Тогда я предлагаю тебе вытащить ее из ванны. — мужчина двигается, доспехи гремят при движении. Итак, стражник пришел за тобой.
Тебя охватывает гибельное чувство ужаса. Страх. Он овладевает твоими конечностями и тянет тебя назад во времени.
— Убедись, что она выглядит... соответствующе. Принц Локи скоро придет за ней. — и тут раздаются звуки удаляющихся следов.
